Любовь и другие виды спорта

Глава шестнадцатая

На следующий день, вернувшись в свой кабинет после совещания, я обнаружил на автоответчике сообщение.

«Чувак, у меня два билета на “Янки”, сегодня вечером, — порадовал меня Алекс. — Классные места. Один клиент не смог приехать. Позвони мне».

На бейсболе грустить невозможно. Яркий свет прожекторов, сочно-зеленая трава, тыквенно-оранжевый ромб площадки, привычный размеренный темп игры, знакомые звуки и запахи — все это как будто специально придумано, чтобы унять мужскую тоску и поднять настроение.

Места и вправду оказались первоклассные — прямо за скамьей «Янки», вдоль линии первой базы. Мы жевали хот-доги и пили пиво. Время от времени, к восторгу трибун, мяч вылетал за пределы поля в нашу секцию. Перед шестым периодом, пока на поле разравнивали покрытие, мы вместе с остальными вскочили и дружно попрыгали под «YMCA», безбашенный шлягер семидесятых.

— Как у вас дела с Карен? — спросил я, когда мы снова уселись. Я знал, что они встречались еще два раза.

— Вроде все путем.

Я недоверчиво посмотрел на него:

— Вот как?

— Ну, все развивается не так быстро, как хотелось бы.

— Что, серьезно? — уже по-настоящему удивился я. Может, Карен все-таки решила взяться за ум и придержать коней? — Уже ведь две недели прошло, а вы еще не разбежались. По-моему, это твой личный рекорд.

Он пожал плечами:

— Она меня проверяет.

Так, похоже, Карен и впрямь взялась за ум или же надумала поэкспериментировать. На первом свидании сделала минет, а теперь строит из себя непорочную деву. Ну да, точно — политика кнута и пряника. Молодец Карен! Я едва не рассмеялся. Но главное даже не это, а поведение Алекса. Он думает, что Карен его проверяет, и находит это вполне нормальным. Он готов ждать — когда такое бывало?! Он позволяет женщине самой устанавливать сроки и проявлять инициативу. А это вообще невиданно.

— Может, ей не нравятся лысые? — поддразнил я.

— Не смешно, — проворчал Алекс. — На себя посмотри. Саре звонил?

— Нет. — Без комментариев.

К концу одиннадцатого периода счет был равный, и тут на поле вышел Джитер. На первой и второй базах — по игроку, один аут у нас уже был. Счет периода два-два. Стадион вопил, толпа требовала победного удара.

Я почуял, как накаляется обстановка. Джитер, судя по всему, тоже. Резким мощным ударом он крученым послал снаряд по центру. Публика взревела и вскочила на ноги, ликуя и размахивая руками. Центральный полевой противника как ошпаренный рванул в конец поля. Мяч достиг верхней точки траектории, завис на мгновение и устремился вниз. Не снижая скорости и зафиксировав взгляд на мяче, полевой вытянул руку вверх, в прыжке поймал мяч и врезался в мягкую стену ограждения. Толпа дружно взвыла от досады, а Джитер, успевший пробежать первую базу, притормозил и, философски восприняв неудачу, потрусил к скамейке своей команды.

Стадион же и не думал успокаиваться. Фантастический удар Джитера, хоть и безрезультатный, дал нам определенное преимущество. Теперь у нас было по игроку на третьей и первой базах и два аута. Отбивать вышел Берни Уильямс.

И вновь стадион взорвался. Первая подача — Берни пропускает и зарабатывает страйк. Следующие две подачи — бьет мимо.

Еще один промах — и мы растеряем все свое преимущество. И это в конце одиннадцатого периода! Удар! Мимо… Нет, попал!

Мяч резво поскакал по полю, вдоль линии первой базы. Берни и защитник первой базы бросились за ним. Наш игрок с третьей базы рванул к «дому». Соперник добежал до мяча как раз в тот момент, когда Берни пролетел мимо него к первой базе. Схватив мяч, противник развернулся и швырнул его… поздно! Наш игрок был уже в «доме». Игра закончена! «Янки» победили!

Стадион взорвался. Команда выскочила на поле и облепила Берни Уильямса. Мы с Алексом пожимали руки друг другу и всем, кто оказался поблизости. Все подряд обнимались. Пиво плескалось. Над ликующим стадионом разливался томный голос Синатры: «Радуйтесь и весть несите…»

В метро на линии «Д» в сторону Манхэттена творилось что-то невообразимое. Наш вагон до отказа забили горланящие, пьяные фанаты. Я посмотрел на Алекса. Он стоял нахмурившись.

— Что случилось?

Он помотал головой:

— Бейсбол — глупая игра.

— Что?

— Никакого смысла.

— Что ты такое говоришь?

— Вот смотри, Джитер долбит по мячу, чуть в космос его не запускает, и все впустую. Приходит Берни, едва попадает по мячу, тот катится всего-то метров семь, но мы успеваем «домой» и выигрываем! И Берни герой. Глупо.

— Совсем даже не глупо, — возмутился я.

— Глупо. Бессмысленно. Никакой логики.

— В этом-то вся прелесть! — Я даже немного испугался, глядя на мрачного Алекса. — В том, что талант и умение решают не все. Что есть еще удача, неопределенность. Непредсказуемость и тайна…

Я замолчал, осознав, что именно сказал. Тайна… Ну да, и в женщине мне интересна прежде всего ее тайна, ее непредсказуемость.

Подняв голову, я наткнулся на недоуменный взгляд Алекса и улыбнулся.

Дома на автоответчике меня поджидало сообщение от Ким.

Она просила прощения. Мол, она вела себя гнусно, как последняя стерва. И конечно, сцена в ресторане — последнее дело. Просто ее переклинило, но все равно надо было держать себя в руках. И потом, наверное, я назначил то свидание еще до нашей встречи и решил, что отменить его будет подло. В общем, она законченная дура, но все равно ждет не дождется моего звонка.

Говорила она ровно и спокойно. Просто олицетворение трезвости и здравого смысла.

— Джек, я люблю тебя, — призналась Ким напоследок автоответчику. — Мы сможем все поправить, вот увидишь. Ты перезвони мне, ладно?

Я не перезвонил.

Зато наутро я позвонил Джени на работу. Мы обменялись привычными любезностями, я задал пару наводящих вопросов о Саре. И Джени с готовностью снабдила меня нужной информацией. Без намека на игривость или сарказм.

— Ты только учти, — напутствовала она меня, — Сара — лучшая девушка на свете.

— Почему же ты не познакомила нас раньше?

— До недавнего времени тебе было не до того. Саре тоже.

— У нее кто-то был?

— Три года. Все складывалось так серьезно. — Джени вздохнула в трубку. — Но внезапно они взяли и разбежались. Честно говоря, мы с Мэттом были в шоке. У них все шло так хорошо, и вдруг — на тебе.

— Вот как, — пробормотал я, чувствуя странную досаду. В то же время у меня словно гора с плеч упала.

— Сначала Сара места себе не находила, — продолжала Джени, — но потом оправилась. Она молодец, характер у нее что надо. Я очень рада, что она так быстро пришла в норму.

— Значит, она в последнее время опять с кем-то встречалась?

Голос Джени изменился самую малость, но я уловил перемену.

— Джек, ты уже немного знаешь Сару. Она красивая, умная и сильная. Такие женщины на дороге не валяются. И спрос на таких огромен.

Если я еще и колебался, то лишь считанные мгновения.

— Дашь мне ее рабочий номер?

На том конце телефонной линии включилась голосовая почта, и я повесил трубку.

Еще через десять секунд я перезвонил и оставил короткое, бессвязное сообщение. Мол, вот звоню, интересно узнать, как дела и вообще. И не хочет ли она встретиться. Выпить, поужинать. По-дружески, без формальностей.

По-идиотски получилось, но с учетом обстоятельств, возможно, и к лучшему, поскольку естественно. И пусть знает, что я готов выставлять себя последним болваном, лишь бы она дала мне еще один шанс. Положив трубку, я еще долго не отрывал от нее руки, словно ожидая, что Сара вот-вот перезвонит.

Шли часы. Я не мог сосредоточиться и почти ничего не сделал.

Наконец без двадцати семь телефон зазвонил. И это была Сара. Голос ее показался мне вполне дружелюбным, но усталым. И отстраненным. Она извинилась, что не смогла перезвонить раньше. Весь день совещания, встречи. Длинный день.

— Ничего, — жизнерадостно ответил я, злясь на свой фальшивый тон. — Я все понимаю.

— Джек, спасибо за звонок и приглашение. Но я… думаю, не стоит…

У меня все сжалось внутри.

— После того, что случилось, — продолжала она, — мне кажется, нам лучше больше не видеться.

Я едва не долбанул трубкой об стол, но сдержался и вежливо проговорил:

— Что ж, мне очень жаль.

— Я знаю, — мягко ответила она. — Не хочу показаться… В общем, я думаю, что для нас обоих так будет лучше.