Магия ответа

Глава 9. Жаждущий

Ну, вот и подвал…

Спустились мы туда по винтовой лестнице в башне, совсем неподалёку от сада с усыпальницей. Трое конвоиров и Вепрев-младший вели меня по тёмному коридору, на стенах которого обильно разрасталась плесень, а нашим шагам вторила редкая капель.

Мне приходилось усиленно работать тростью, раскачиваясь при ходьбе из стороны в сторону, и это доставляло особое удовольствие Вепреву и его свите. Нога меня на самом деле не беспокоила, но актёром я был хорошим — приходилось играть свою роль, снижая бдительность.

Всё это время я пытался лихорадочно сообразить, что мне делать сейчас. Покорно сесть в заточение или попытаться сбежать? Не хотелось бы сгнить тут до конца дней… и в то же время меня могли размазать по стене, как того беднягу Георгия.

Я думал, что мы уже пришли, но коридор потихоньку спускался, и вскоре мы упёрлись в толстую дубовую дверь со смотровой прорезью. Нижние доски у двери заметно подгнили, а ржавые петли своей рыжиной уже подкрасили дерево.

Борис кивнул одному из охранников, и тот постучал. Показалась тень в прорези, блеснули глаза.

— О-о-о, наше лунное сиятельство, — прозвучало это с издёвкой, и без особой лести.

Скрип несмазанных петель резанул по ушам, в тишине подвала это было настоящей пыткой.

Открыл нам хмурый тюремщик, с неопрятно блестящей бородой и в ужасно засаленной форме. То ли пыльный фонарь плохо освещал, то ли его мундир был такой грязный, но фиолетовый цвет ткани едва проглядывался.

Под растрёпанной чёлкой у надзирателя блеснул серебристый обруч. С уже знакомым чёрным камушком в оправке.

— Господин Вепрев, ну какая честь, собственной персоной, — тюремщик облизнулся, снимая с зубов остатки еды, и поспешно вытер блестящие пальцы о боковые карманы.

В нос ударил запах вяленой рыбы и уже кислого пива.

— Сколько раз я говорил, что выпивка на посту запрещена? — поинтересовался Борис, едва сдерживая гнев.

— Виноват, — равнодушно ответил тюремщик, — Сменщика нет, начальник тоже не появлялся, и я здесь уже четвёртый день… Или пятый?

Глядя в его соловые и чуть безумные глаза, я поверил сразу. И даже посочувствовал — знаю я, что такое долгое дежурство. Через некоторое время инструкции становятся главным предметом ненависти.

— Только сегодня сюда должны были привести нового узника, — недоверчиво сказал Вепрев.

Происходило что-то явно странное, и его злость разом испарилась.

— Так… не было никого! — тюремщик удивлённо протёр глаза, обернулся назад, в сумрак своего коридора.

— А может, ты проспал? Или тебе рак в мозги залез? — Вепрев раздражённо втянул воздух длинным носом, будто пытался унюхать магию мысли.

— Борис Андреевич, я, может, и выпил, но защиту никогда не снимаю, — надзиратель постучал пальцем по серебристому обручу на голове.

Охранники переглянулись между собой. А я попытался вспомнить, кто из них отводил белобрысого «в подвал». Кажется, из тех двоих тут никого не было.

— Сходи-ка наверх, в караульную, разберись, — Борис обернулся к одному из охранников, и в глазах носатого я увидел лёгкую тревогу.

Ага, жжёный ты пёс, значит, моё появление в доме Вепревых закрутило какие-то маховички. Мне даже самому стало интересно, что же такое задумал этот Георгий. И ведь как ловко всех провёл, даже я клюнул…

Посланный с заданием боец стал удаляться, а Борис сказал, заметив мой взгляд:

— Поменьше радуйся, — он поморщился, — Надеюсь, твоя камера покажется тебе царскими хоромами.

Носатый достал из кармана обруч с тхэлусом и надел. Оставшиеся двое охранников поступили так же.

— Вообще, мы его стараемся держать впроголодь, — будто оправдался передо мной Борис, — Но мало ли… — и он надел такой же обруч и мне.

Речь, видимо, шла об оракуле, которого скрывали здесь. И я очень надеялся, что это тот, который мне нужен.

Обруч на голове был мне неприятен. Не знаю, почему, но ментальная защита дарила чувство глухоты. Пусть меня не могли просветить, но и сам я уже не способен что-то улавливать.

За дверью обнаружился пост надзирателя — грязный стол, табурет… и небрежно прислонённый к стене магострел со штыком на дуле! На столе среди кусков рыбы хаотично валялись несколько патронов с красными задками.

Мне понадобилось усилие, чтобы не заострять внимание на оружии. Для этого я больше постарался прислушаться к тюремщику. Кто он, маг или безлунный?

Ага, с этим обручем на голове ни единого проблеска псионики. Твою же псину… Ладно хоть, под засаленными рукавами у тюремщика нет браслетов.

Рядом с постом открытая дверь в комнату с топчаном. Это явно должна была быть камера, но надзиратели приспособили её для своих нужд. Сейчас там горел небольшой камин и даже закипал шумящий котелок.

Вепрев недовольно оглядел всё это, и тюремщик так же равнодушно ответил:

— Я пост не мог оставить, Борис Андреевич. Но четыре дня…

— Разберёмся, — Борис поморщился и кивнул на меня, — Вот этого вот господина надо определить, но следить за ним ты должен вдвое серьёзнее, чем за оракулом.

— Я — следить?!.. — бородатый грязнуля возмутился, намекая, что пора бы его сменить.

Вепрев, грозно поджав губы, зажёг на пальце огонёк. Послушное пламя едва затрепетало, подгоняемое лишь дыханием.

— Не забывайся, боец.

Огонь отражался в равнодушных глазах тюремщика. Мне показалось на секунду, что тот раздумывал, а не броситься ли на господина… В любом случае, его дежурство ведь закончится, пусть и смертью.

Но надзиратель вздохнул, снял с пояса связку ключей, стал перебирать их. И ткнул пальцем в дверь напротив, самую ближнюю к посту.

— Сюда, — он сунул ключ в скважину, и стал мучиться с заржавевшим замком.

Я покрутил головой, осматривая Вепревские казематы.

Замки и петли не смазывают. Сырость, вонь, плохое освещение. Надо сказать, о заключённых тут особо не заботятся.

Как и о надзирателях…

Я удерживал в поле обзора магострел, стоящий у стола. До него всего два широких шага, или один прыжок.

Борис, увидев, что я оглядываю коридор, ткнул пальцем вверх:

— Тоже тхэлус.

Я поднял взгляд. В каменной кладке под потолком торчал гвоздик, отливающий тусклым серебром, и на его кончике был вправлен уже знакомый чёрный камешек.

Если приглядеться, дальше по коридору до самого тупичка такие гвозди с тхэлусом попадались через каждые шагов десять, прямо над камерами.

— Вепревы строго хранят свои секреты, — с широкой улыбкой сказал носатый, — Ни одна оракульная ищейка не сунет сюда свой нос…

— Ты бы про нос меньше шутил, — я растянул губы в ответной ухмылке.

Улыбка сразу слетела с лица Бориса, он шумно выдохнул.

— Эй, безлунь, ты как с господином говоришь? — мне на плечо легла рука охранника.

Я немного удивился, когда оказалось, что моё тело встало в привычную и удобную позицию — носки чуть сдвинуты друг к другу, колени полусогнуты, а ладонь сама перехватила трость ниже рукояти.

Твою ж псину, Василий, а ведь после обучения в усыпальнице Борзовых у нас с тобой появились явные подвижки. Синхронизация тела и мысли ошеломительная.

— Не стоит, Егор, — великодушно покачал головой Борис, — Бедняге и так суждено провести в этой камере месяц, в ожидании дня рождения.

Охранники засопели от сдерживаемого смеха, а я медленно выдохнул, разгоняя биоритмы и запечатлевая, как расставлены вокруг фигуры.

Тюремщик возится с замком, его спина передо мной. Вепрев по левую руку от него, с улыбкой тычет пальцем вверх.

Один охранник справа, положил руку на моё плечо. Второй за его спиной, и он вообще отвлёкся, мечтательно косится на недопитую кружку с пивом.

Ну, толчковые псы, поехали… Вася, не подведи.

— Ярость пса, — тихо говорю я, сплетая пальцы в якорь, запускающий механизмы.

— Что? — успевает спросить Борис, но его голос уже начинает растягиваться.

Берсерк вступает в свои права, замедляя время и окрашивая мир в чёрно-белый цвет.

Я чуть наклоняюсь вперёд, и рукастый охранник тянется следом, чтоб потянуть на себя. А кончик моей трости уже стреляет ему в пах.

Хлопок и вспышка сбоку, охранник вскрикивает, но я, не теряя время, со всей дури втыкаю в висок тюремщика костяшку большого пальца. Тонкая кость хрустит, надзиратель вздрагивает и заваливается на ошалевшего Вепрева, а я помогаю, отталкиваясь от его шеи.

Охранник, которому трость заехала в пах, почему-то уже лежит у стола, под ним копошится второй.

Я в один прыжок оказываюсь рядом со столом, и в руку ложится ножка табурета. Замахиваюсь, и деревянный снаряд улетает в сторону Вепрева, который пытается отвалить от себя мёртвого надзирателя. Табурет попадает Борису прямо в голову, но ожидаемо срабатывает защита.

Грохот, дым, и опалённые куски дерева разлетаются по коридору. Я же сразу вскидываю винтовку и стреляю в силуэт Вепрева — на таком коротком расстоянии маг не успеет отвернуть пулю.

Хладнокровно ступая в сторону, я всаживаю штык в шею охраннику с прожжённой дырой в паху. Но вот второй боец, хоть и ударился головой об угол стола, уже сориентировался и выкинул в мою сторону ладонь.

Дёрнув головой, я едва уворачиваюсь от полетевшего в голову огненного шара, и пытаюсь заколоть противника. Тот уже почти отбросил труп товарища, и голой сияющей рукой отмахивается от штыка.

Он успевает запустить ещё один огненный шар, и тот снова пролетает рядом с моим ухом, заставляя отпрыгнуть. Я упираюсь лопатками в стену и рывком опрокидываю стол на противника.

Рука сама грабастает пулю, упавшую на пол, открывает казённик в винтовке, суёт. Передёргиваю затвор и показываю из-за стола штык, в который сразу попадает шар огня.

И тут же я выглядываю.

— Твою ж… Пробоину, — обречённо сказал охранник, не успев зарядить новую магию.

Я спускаю курок. От прямого попадания защитный артефакт бойца не спас.

Присев, я пошарил в поисках ещё одного патрона, зарядил, и осторожно пошёл в сторону Вепрева, вокруг которого ещё витал дым.

Борис был без сознания.

У него защита явно лучше, чем у охранников — пуля попала прямо в лоб, и там теперь красовалось большое красное пятно. Но законы биологии никто не отменял, поэтому носатый отключился.

Я осмотрелся, снова оценивая тот разгром, который устроил на шахматной доске. Три фигуры в ауте, а королю шах.

Время стало возвращаться в свои права, окрашивая подземелье по все положенные цвета.

Обожжённое ухо сразу же загорелось адской болью, заныли колено и плечо. Все прыжки и кувырки в режиме берсерка оказались на самом деле не так грациозны и успешны, но свою задачу он выполнил.

Правда, у меня была куча вопросов. Особого плана я не имел, но откуда, пёс его подери, мой берсерк точно знал свойства Вепревских браслетов?

Я поднял свою трость. Её конец был обуглен и расщеплен. И дыра в штанах охранника… она слишком огромная для простого удара палкой.

Кажется, Георгий принёс мне не совсем обычную трость. Да твою псину, тут действует целый отряд заговорщиков, но предупредить меня почему-то не удосужились.

— Ваши проблемы, — прошептал я.

Пусть они на моей стороне, но мне очень не хотелось быть пешкой в чьей-то игре. Всем что-то нужно от меня… кхм… от Василия.

Я быстро подошёл к выходу и захлопнул дверь, задвинул толстый засов. На досках едва заметно блеснула магическая плёнка — вход в темницу тоже охраняла защитная магия.

Сняв ремни с охранников, я вернулся к Вепреву и задумчиво посмотрел на него. Если связать Мага Первого Дня, тем более, огняша, то что он сделает, когда очнётся?

Спалит эти ремни на хрен. И мне что, сидеть рядом и ждать, когда он очнётся? Допросить его желательно, но времени на это нет. Ну, если я всё ещё хочу сбежать…

Я вдруг понял, что не знаю, как поступать с таким пленным. Да твою ж луну, Василий, ну подскажи что-нибудь?

От седого хозяина тела прилетела неуверенная эмоция — тот тоже не представлял, что делать с сильным магом.

Поджав губы, я поднял магострел, прижал штыком к красному лбу Вепрева.

— Извини, ничего личного.

Палец стал давить на курок, но тут послышалось…

— Погоди.

Слабый голос, да ещё и отделённый дубовыми досками. Откуда? Кажется, из следующей камеры.

— Ключ с потёртой шейкой, — донеслось оттуда.

Я подошёл к двери, в которой ещё осталась торчать связка. Бегло просмотрел ржавые ключи… Блестящий от частого использования выделялся сразу.

У камеры с узником замок провернулся легко, но петли двери тоже ужасно скрипели.

Внутри мне открылась удручающая картина, больше напоминающая сказочного Кащея в заточении. Старик с длинными волосами и бородой, в серой хламиде, должен был стоять в центре камеры, но от бессилия лишь повис на цепях, ёрзая коленями по полу. Цепи от рук шли к потолку, и на ногах кандалы.

В углах камеры под потолком я заметил ещё гвоздики с тхэлусом. Да и на лбу у старика тоже красовался серебряный обруч, только камушек там был гораздо больше, чем у меня.

Уж насколько я был воспитан войной, но даже меня проняло, сколько всего надо сделать, чтобы обезвредить оракула.

— Сергей Разгудин? — с сомнением спросил я, не забывая посматривать в сторону Вепрева.

Плечи узника затряслись от смеха, но тут же старика скрутил сухой кашель.

— Я бы… кха… с удовольствием сжёг бы мозги… этой мрази, — оракул улыбнулся беззубой улыбкой.

Он поднял голову. Мутные, почти белые зрачки слепо ёрзали, пытаясь сфокусироваться.

— Кто ты, юнец? Ты явно не Георгий…

Я пожал плечами.

— Лучше скажи сначала своё имя.

— Думаю, раз ты пришёл сюда, ты должен его знать…

Оглянувшись на Бориса в коридоре, я потёр подбородок. Потом решительно подошёл к носатому, грубо схватил его за лацканы и втащил в камеру к старику.

Тот прислушивался, слепо поводя глазами.

— Что с ним делать? — спросил я.

— Ну, не убивать же…

Я поджал губы. Как вести себя с этим незнакомцем?

Нацелившись в голову Борису и слушая тишину в коридоре темницы, я сказал:

— Сейчас я спущу курок, потому что боевой Маг Огня мне тут на хрен не нужен. Скажи, почему я не должен делать этого?

Оракул попытался тряхнуть головой, чтобы сбросить обруч с камнем. Но у него ничего не получилось.

На волосах была уже подсохшая корка, но блеснула и свежая кровь. Обруч изнутри, кажется, был шипованным.

Подумав несколько секунд, я подошёл к старику, и снял с него защитный артефакт. Оракул с заметным облегчением вдохнул, подняв голову к потолку.

— О, да-а-а…

— Это ты наложил на меня Магию Вето?

— Василий?! — оракул округлил слепые глаза, цепи зазвенели от его рывка, — Но… как же…

Я штыком стянул с волос Вепрева ободок с тхэлусом. Свой я пока решил оставить.

— Воды бы.

В одном углу стояли кувшин с кружкой. Едва я глянул на них, как оракул с ненавистью потряс головой:

— Не эту… там соль. Нормальной воды.

Я покосился на Вепрева, но старик усмехнулся.

— Хоть от былого меня остались крохи, но с ним я уж справлюсь.

Пришлось отправиться в каморку надзирателей за водой. Подумав, я снял кипящий котелок с огня. Непорядок.

— О-о-о-о… — оракул с видимым удовольствием потягивал питьё.

Никакого чуда, как в сказках, где сделавший глоток Кащей сразу же набирал чудовищную силу, не произошло. Оракул едва поднимал голову, с трудом глотал жидкость, а ноги так и не поставил прямо.

Я покрутил связку, подбирая ключи к кандалам, и вскоре старик упал мне в руки. Пришлось подтащить его к стене и посадить, придерживая рукой.

Слабые пальцы коснулись моего плеча, попытались дотянуться до щеки.

— Кто ты? — спросил я.

— Ты должен знать…

— Представь себе, я жил у Вепревых все двадцать лет, и они ждут не дождутся, когда мы породнимся и вступим в наследство, — усмехнувшись, сказал я, — А теперь говори мне правду.

— Наследство? — старик удивился, — Но ты же… не Борзов.

Я счастливо заулыбался. Ну наконец-то, хоть один живой знаток, которого можно потрогать. А если языка можно потрогать, значит, из него можно вытянуть любую информацию.

— Я и так всё скажу, Василий…

— Защита не работает? — я неуверенно потрогал свой обруч.

Неужели оракул читает мысли?

— Почему же, работает… Просто после стольких лет глухоты у меня сейчас все чувства обострены. Твою же луну, как прекрасно дыхание пульсаров.

Я вспомнил про невидимые Вертуны оракулов, о которых говорилось в видениях Борзовых.

А старик сделал ещё несколько глотков, потом скосил на меня мутный взгляд.

— Меня зовут Альберт Перовский, я служил оракулом в доме Борзовых. И я знаю твою тайну, Рюревская кровь…

Перовский… Рюревский…

Рюревский?! Царский Род?

У меня слегка закружилась голова, когда я представил, какие проблемы несут мне новые знания.

— Твою же… луну! — вырвалось у меня.