Маськин зимой

Глава 24 Маськин и Снежная Королева

Вы наверняка ещё в ползунковом детстве слыхали возмутительную историю, что, дескать, какие-то придурки грохнули скверное зеркало высоко над землёй, и теперь, кому попадает такой осколочек в глаз, тот всё видит в дурном, неприглядном свете?

Так вот, как-то в середине февраля, во время одной из типичных февральских вьюг, Маськин отправился проверить, как там поживают его домашние животные. Когда-то в качестве домашней живности у Маськина проживали ещё и олигархи, но прошлой осенью один строгий дядя в штатском потребовал их экстрадиции, и Маськин не смог устоять перед соблазном избавиться от этих беспокойных и отчасти бесполезных в домашнем хозяйстве существ. Яиц они не несли, молока не давали. Кушали много и обильно гадили. Короче, сплошные хлопоты. Олигархи – это вообще очень древние существа. Они появились на земле ещё на заре ползучей живности и с тех пор почти не изменились. В горбах у них полно золотых монет, а вот в мозгах – ничего, окромя жажды власти. Обычно к весне они начинают пытаться свои монеты, обильно выделяемые горбовой железой, обменять на власть, и если им это удаётся, они коротко и бестолково властвуют всё лето, а к зиме рачительные хозяева их забивают. Нет, не на мясо. Мясо у них слишком жирное и пропитано горечью утраты власти. Забивают их на мыло и для опорожнения горба, вытаскивая и складируя звонкие золотые монеты, предварительно хорошенько отмыв, к себе в закрома. Их рачительные хозяева, как вы уже смогли догадаться, – дяди в штатском. Но не о них и не о их скотине речь, ибо тут не о чём говорить. Чем больше дяди в штатском забивают олигархов, тем более они обскотиниваются и начинают сами походить на олигархов, а затем всё снова повторяется без конца… Очень грязный вид животноводства, позвольте доложить-с!

Однако теперь у Маськина оставались только легитимные домашние животные, и он как раз шёл их проведать. Мало ли что? Как там они? Не замёрзли ли? Плюшевый Медведь поплёлся за Маськиным, что-то снова бормоча про свои ограниченные лапные ресурсы и их усосанность.

Едва друзья вышли во двор, как им в глаза попали осколки того самого пресловутого зеркала, – микроскопические стёклышки, имеющие такой значительный, с позволения сказать, негативный психосоциальный эффект. Из благонадёжного, всем довольного жителя жертва такой стекольной атаки начинает видеть во всём только отрицательные и неприглядные стороны.

Результат не заставил себя ждать. Явившись к козам, Маськин сразу обозвал их козлами и стал на них сердиться, обвиняя в создании напряжённой международной обстановки, как будто они козлы отпущения и должны за это отвечать, кроликов Маськин обозвал грызунами, а кур – динозаврами недорезанными.

Животные очень обиделись, но Маськин не унимался. Он выступил с острой критикой всех и вся, и куры даже засобирались лететь на юг, потому что в принципе считали себя птицами перелётными и оставались с Маськиным на зиму исключительно из тёплого отношения к нему, но теперь, после нанесённой обиды, об этом более не могло быть и речи.

Маськин мстительно запер кур, заявив, что если им вздумалось лететь, то пусть летят с курятником, мол, так им будет теплее, и принялся браниться с коровой Пегаской, отчего та без лишних слов пребольно боднула его под зад и выставила из коровника, заперев дверь изнутри. Корова была практически на сносях и сама обладала уже состоянием духа весьма, знаете ли, взрывоопасным.

Плюшевый Медведь, в свою очередь, повздорил с осликом, обвиняя его в излишнем упрямстве. Ослик, обозванный «упрямым ослом», повторил действия коровы Пегаски, с той только разницей, что бодаться ему было нечем, и вместо этого он лягнул Плюшевого Медведя под зад.

Озлобившиеся друзья вернулись домой, хромая и держась за зады, отчего домочадцам досталось и того пуще.

На следующий день Маськин с Плюшевым Медведем побывали в городе, где им показалось, что у всех прохожих не лица, а какие-то рожи. То же относилось и к важным физиономиям, изображённым на фотографиях, напечатанных в газетах. Если раньше Маськин и Медведь слыли приветливыми и добродушными, то теперь по городу о них поползла дурная слава скандалистов и склочников.

Плюшевый Медведь подал в суд на местную школу, обвиняя её в прямом мракобесии со взломом детских душ и в косвенном распространении наркотиков среди детей. Хотя всё это было правдой, и все в городе об этом знали, но говорить и даже думать на такую тему было как-то не принято, тем паче – подавать в суд!

Маськин обозвал местного депутата мразью, и хотя было за что, но опять же, жители города ценили свой покой и никогда на такие меры не шли, а потому Маськина жестоко осудили.

После ссор со всеми продавцами магазинов, полицейскими и владельцами автозаправок на Маськина и Плюшевого Медведя было оказано серьёзное общественное давление подлечиться и вернуться в прежнее дружелюбное состояние духа.

Апогеем разыгравшейся драмы стал случай, приключившийся с Плюшевым Медведем в ванной комнате. Однажды он пришёл туда умываться и, увидев собственную физиономию, закричал: «А это что ещё за рожа?» и ударил сам себя по лицу.

Ничего не поделаешь, пришлось идти сдаваться к доктору Изморову, который сначала, как водится, заявил, что это вирусное, а именно Острая Инфекционная Агрессуха, переходящая в Виральную Агрессину. Но потом всё же признал истинное положение дел и выписал направление к Снежной Королеве, которая занималась подобными случаями, потому что, по слухам, сама их и вызывала…

Так нынче принято. Это называется «перспективная парадигма в эру глобализации». Рецепт прост. Сам придумываешь какую-нибудь напасть для всего человечества, а потом предлагаешь эффективное средство для борьбы с ней. Вот ты уже и миллиардер! Ну, а там рукой подать до олигарха… и до забоя… и до дяди в штатском…

Медицинская страховка не покрывала услуг офтальмолога Снежной Королевы, и друзьям пришлось достать из Маськиного бумажника энное количество монет и отправиться в Ледяной дворец. Весь бумажник с собой они брать остерегались, потому что совсем уж никому не доверяли и боялись, что их ограбят, хотя опасения были в некоторой степени излишними, поскольку Снежная Королева вела кристально-прозрачный бизнес в своём Ледяном дворце и никого не грабила по мелочам.

Сначала злобных друзей заставили ждать полтора часа в холодной приёмной, и Маськин уже начал простужаться, а Плюшевый Медведь и вовсе исчихался, потому что всё там, разумеется, было сделано изо льда, включая голос секретарши.

Наконец их провели к Снежной Королеве.

– С чем пожаловали? – холодно спросила Снежная Королева, не поздоровавшись.

– Ишь ты, какая неприветливая, – обозлённо выкрикнул Маськин и показал Снежной Королеве язык, фигу и кулак одновременно.

Снежная Королева, не долго раздумывая, вытащила из сейфа мороженку пломбир и запустила в Маськина, который едва успел увернуться. Мороженку поднял и сразу съел Плюшевый Медведь, который предпочитал злиться, закусывая.

Маськина насторожило агрессивное поведение Снежной Королевы, и он решил вести себя посдержаннее: мол, мало ли что ей придёт в её ледяную башку швырнуть в Маськина в следующий раз…

– Ты, иди-ть твоё величество, вытаскивай давай энти дурацкие стёклышки у нас из глаз! – как можно более обходительно обратился Маськин к Снежной Королеве. У него уже давно не было никакого терпения соблюдать приличия в беседе.

– Совсем замучились, – поддержал Плюшевый Медведь, – куда ни глянешь – всё такие рожи, хоть святых выноси; рожи, впрочем, весьма омерзительные у всех, включая даже святых… – последние слова он сказал почти шёпотом и почему-то боязливо оглянулся на дверь.

– Тяжёлый случай, – холодно, с прохладцей в голосе улыбнулась Снежная Королева. – А вы не задумывались о том, что, возможно, только сейчас вы впервые за свои жалкие жизнёнки видите истинное положение вещей? Что, если у них у всех действительно такие омерзительные рожи и есть, кролики – и правда, грызуны, а куры неминуемо произошли от динозавров? В таком случае вы просите меня отобрать у вас способность видеть мир в истинном свете? Вы уверены, что именно за этим ко мне пришли? Вы явились сюда, к моим холодным стопам, просить, чтобы я вас ослепила? Надела вам розовые очки? Дала вам опиум, одурманив ваши мозги? Этого вы хотите?

– Ваше Холодильничество, но мы привыкли к той, нормальной, пусть и розовой форме мира, и теперь жизнь нам не в радость! – вскричал растерянно Маськин. – Не может быть, что всё, что мы теперь с Медведем видим, – правда. Вчера мимо девочка на велосипедике прокатила – а я вижу маленькую ведьмочку и всё её паскудное будущее, и вонючую, кислую старость… А раньше я так радовался, видя детей!

– А что, по-вашему, такое есть эта ваша правда? Действительность, реальность? Вы видели вчера облачко из дурно составленных атомов, прокатившее на другом облачке из более крепко спрессованных других атомов. Вот что вам в действительности представилось, а вовсе не девочка и не её паскудное будущее. Да и атомы эти тоже, вы думаете, реальны?

– Что-то вы очень философски рассуждаете, уважаемая Императрица Холодильников, – заявил Маськин. – Всё это, конечно, может быть, и правда с какой-то вашей метафизической точки определения, да вот только какое это имеет отношение к нашей жизни? Атомы – не атомы, какая разница? Мы ведь не прыгаем из окна и не глотаем толчёное стекло, потому что понимаем, что существуют определённые границы материального мира, которые если переступишь – умрёшь, банально говоря, физически сдохнешь. Так же и с тем, что вы говорите. Если видеть перед собой только облака атомов или вообще что-то ещё более неопределённое, мы перейдём границу разума и погибнем если не физически, то душевно, нравственно, что, пожалуй, не менее прискорбно, чем погибнуть физически.

– А как иначе мне рассуждать? – рассердилась на Маськину непокорность гордая королева. – Всё, что вы думаете, говорите и пишете, является блоками лжи, глупости и зазнайства. Из этих блоков вы строите города и крепостные стены, и толчётесь в их тесных пределах всю свою бросовую жизнь. Эти стёклышки в ваших бесстыжих глазах показывают вам неприкрытую холодную правду, и то лишь настолько, насколько её могут понять ваши юродивые мозги. Я вовсе не жду от вас, что вы сумеете увидеть суть вещей и облака атомов… А также истинный бег галактик.

– Ваше Пингвинское Высокородие, прошу покорно, позвольте полюбопытствовать, а когда, буквально выражаясь, я ем булочки, они что, тоже облачка атомов или галактики изюмов? – недоверчиво уточнил Плюшевый Медведь и, обращаясь уже к Маськину, добавил: – Нужно, когда вернёмся домой, обязательно испечь булочки с изюмом и посмотреть в таблице Кренделя, нет, Менделя, точнее, Мендельсона, то есть Менделеева, что это за атомы такие – булочные… И какой символ у элемента? «Бу!», что ли? А какой атомный вес? А вы сами, Снежное Величество, из чего состоять изволите? Ой, а вы не вымышленный ли персонаж? Ах, какой конфуз! Вот тебе и «Бу!» с паровозом… А всё туда же… Про атомы с галактиками философствует. Прызрак дымный, да и только!

На слове «прызрак» Маськин с Плюшевым Медведем расхохотались раскатисто и злорадно. Они стали кривляться, выкрикивая попеременно «Бу!» «Бу!» «Бу!», изображая призраков и пытаясь напугать ими Снежную Королеву.

Снежная Королева сделала вид, что обиделась, хотя и обиделась не на шутку, впрочем, обидевшись именно на шутку Плюшевого Медведя, но была настолько неискренней, что не могла показать свои истинные чувства, и ей пришлось только сделать вид, что она обижена. Юмор Плюшевого Медведя растопил её холодную стужность, и королева подумала, что пока эти теплокровные существа обладают чувством юмора и правом на смех, – ей, пожалуй, их не заморозить!

– Вы мне надоели, пройдите по коридору направо, в кабинет ледового офтальмолога, там вам стёклышки и удалят. Я от вашего хамства уже начала снизу подтаивать… – возмущённо процедила Снежная Королева.

– А где башлять за услуги? – хамовито спросил Маськин.

– Заткни свои гроши себе знаешь куда? – огрызнулась Снежная Королева и вышла, оставляя за собой длинный след талой воды.

Больше Маськин с Плюшевым Медведем её никогда не видели.

В кабинете офтальмолога друзьям быстро и почти безболезненно извлекли стёклышки, и они, горячо и уже нежно поблагодарив всех, кого смогли, отправились домой, где Маськин не мог снова нарадоваться на своих любимых коз, кроликов и кур, ну и особенно, конечно, был рад увидеть свою любимую корову Пегаску.