Я стараюсь не подавать виду этим ничтожным людишкам, что до чертиков боюсь их.
Показал слабость, значит умер.
Нерешительно ищу остатки сил чтобы держать лицо, но мысли в очередной раз возвращаются к Мэкхьи.
Господи, как же я перед ним виновата!
Мне до тошноты стыдно и противно, что я могу принадлежать к роду злодеев, которые безжалостно лишают жизни.
«Ты зря недооцениваешь силу медальона»— многократным эхом проносится голос Мэхкьи.
Слёзы градом стекают по моим щекам.
«Он мёртв» слабо доходит до моего сознания. Раз я слышу его, значит он мёртв.
Последняя надежда гаснет быстрее падающей звёзды.
Оступаюсь, но Точо на лету перехватывает меня и ставит на землю. Я хлюпаю носом. Не очень то у меня получается быть сильной.
— Что вам от меня нужно? — надтреснувшим от обиды голосом спрашиваю я.
— Не строй из себя невинность, — издевательски парирует индеец.
Я с вызовом смотрю в его жесткие глаза. Он будто соткан из ненависти и злости.
— Ты в курсе, что бабка подложила тебе свинью, — кидает небрежно он.
— Следи за своим языком, животное, — летит от меня раньше, чем я осознаю, что могу получить очередную пощечину.
Он подходит ко мне вплотную.
Мы несколького мгновений стоим зло уставившись друг на друга. Индеец не отступает. Я тоже. Наоборот, осмелев я наступаю на него, сокращая дистанцию до минимальной так, что упираюсь ему в грудь.
Он бросает быстрый взгляд на тощего напарника, что идёт далеко впереди.
— Все этот проклятый медальон, — с ненавистью чеканит Точо.
— Медал..?
— Заткнись и топай, — хватает под руку и грубо тащит за собой.
Я в ужасном оцеплении, главным образом потому что на меня свалился огромный кусок пазла, но картинка так и не проясняется.
Индейцы весь дом вверх дном перевернули пытаясь найти именно медальон. Как же я не догадалась? Оставь я его в доме, возможно не была бы в таком положении.
— Возьмите его. Возьмите, он мне не нужен, только пустите меня- тяну шею вверх открывая и без того видный медальон, чтобы индейцы окончательно поняли о чем речь.
Мы уже нагнали Аскука и услышав мое щедрое предложение он плотоядно улыбнулся.
Тем не менее Точо и вида не подал, что заинтересован, наоборот безразличным тоном произнёс:
— Как я уже сказал, твою судьбу будет решать вождь.
Аскук на глазах сдувается.
Мозг снова отказывается работать, от волнения все картинки путаются.
Наша шествие в непонятном направлении длится мучительно долго. Единственное, что понимаю, что все дальше и дальше удаляюсь от резервации Мэкхьи.
Мы не останавливаемся пока все вокруг не затягивает густой туман. Темно, хоть глаз выколи. Луна и звезды, что столько ночей освещали мне путь обиженно скрылись за густыми тучами. Природа всем своим видом показывает, что больше заботы не видать.
Я и двое моих надзирателей уселись под деревом в ожидании лучших погодных условий.
Обхватив колени руками я вжимаюсь в дерево, бьюсь спиной, убаюкивая себя.
Чем больше времени я провожу в компании этих разбойников, тем страшнее мне становилась.
По дороге, у меня проскальзывала мысль сброситься вниз в обрыв. Но я старательно отметаю ее. Может быть позже….
— Не советую. Умирать будешь долго и мучительно. Возможно, останешься калекой, тут лететь метра четыре от силы, мы не так высоко, — предупреждает Точо.
— Но если все таки решишься, не забудь медальончик оставить- приторно добавляет Аскук.
— Непременно! — самым мерзким из всевозможных моих тонов бросаю я.
Они лишь смеются. Судя по всему, Точо был серьёзен когда предупреждал, что должен привести меня целой и невредимой.
Мне так хочется вырваться из этого моего слабого тела и превратиться в сильного хищного животного. Разорвать глотки этим дикарям, что позволяют похищать женщину средь бела дня.
Я лихорадочно сжимаю причину всех бед.
Пропади ты пропадом, медальон!
Внезапная дремота снова утягивала меня в бездну непонятных мне видений.
****
И вот я снова в скромном вигваме. Прекрасная индейская женщина, чье лицо я никак не могу разглядеть. Она одиноко сидит вполоборота и с любовью поглаживает выпирающий живот, тихо напевая индейскую колыбельную, что пела мне бабушка Мискодит.
Она о глупой пчелке, что заблудилась впервые вылетев из своего улья. Малышка мечется от растения к растению пытаясь найти своё самое красивое и ароматное растение. Но ее манит только один единственный Солнечный цветок.
«Не лети к нему, пчелка, он проклят. Борись, иначе ты сгоришь в его горделивых лучах. Он с виду красив, но внутри пропитан ядом.» — тихо напевает индианка.
Она поворачивает лицо, но в ее глазах застыли слёзы. Боль ударной волной отражается от неё и бьет мне в самое сердце. Так тоскливо и больно, что тоже хочется плакать. Она с мольбой смотрит на меня и шепчет:
«Нуанто па, Амо»