Медальон (СИ)

Глава 16

У боли так много сторон. Источник мучений намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

Моя же печаль как цветок, с виду безобидна, но корнями уходит глубоко в сердце. Цепляется и врастает в самую глубь.

Каждый раз окунаюсь в воспоминания и они точно скат бьют током напоминая, что нынешняя реальность неизменна.

Меня буквально распирает от желания все переиграть….

Что если бы я не пришла в тот день домой?

Что если бы Мэкхья не нашёл меня?

Что если бы не отвлёкся на мой крик и остался бы жив?

Что если..

Бабушка считала, что судьбы пишутся на тринадцатом небе. Высшими духами. И нет смысла скорбеть о хитросплетениях судеб. Ведь, мы дали согласие на такую жизнь, были в курсе обо всем заранее, ещё до прихода в этот мир.

Разве я могла быть на столько глупа…

«Согласилась на небесах, будь добра исполнять»

Некоторые ее незначительные фразы все чаще всплывают в моем сознании- обретают другой объемный смысл. Ее слова будто ключи к каждой закрытой двери, что передо мной.

Но я решительно отказываюсь верить, что вот так кошмарно сложится моя судьба.

Может быть это всего лишь неблагоприятный случай привёл меня сюда?

Я исподлобья смотрю на тотем племени, он почти скрыт за высокими деревьями, но как изрёк Аскук, он видит нас.

Я чувствую этот властный взгляд всем своим существом и внутри вся содрогаюсь. Нет. Не от страха. А скорее от того, что не смотря на жестокое заявление Точо, о том что черт с два я покину племя, тотем манит к себе.

Зовёт в резервацию, будто старого друга, на которого в обиде за долгое отсутствие. Странное чувство. Необъяснимое. Оно сеет зерно надежды и сомнения, отталкивает и призывает быть смелее.

Стоит признать, происходящее действительно задумано заранее, но интуиция подсказывает, что исполняется все совсем не по сценарию.

— Давайте поторопимся! — встревает в мои мысли нетерпеливый возглас Аскука.

Точо легко, но требовательно толкает меня вперёд, мол «иди, хватит ворон считать».

Аскук все никак не может справится с нахлынувшими чувствами, откуда то выуживает змею, от который меня бьет леденящий ужас, и показывает, что вот они уже почти у цели. Змея безразлично зевает. Разве змеи зевают? Не важно. Я всеми силами стараюсь держаться от него с его питомцем подальше.

— У нас необычный тотем, — продолжает оживлённо индеец обращаясь ко мне, — Голова орла, а туловище волка.

Я с недоумением смотрю на него, Аскук расценивает это, как заинтересованность и продолжает:

— Когда то давно наше племя жило в горных районах, — показывает рукой в направлении от которого мы последние сутки двигаемся, — Мы были сильны свободны и непредсказуемы, как орлы. Но вскоре племени пришлось поменять привычный уклад жизни и перебраться в лес. Для этого нам понадобился новый символ приносящий удачу и изобилие, как в горах так и на равнинах. Нашем Вождем, мир его духу, — произнося эту фразу он прикладывает левую руку ко лбу, после чего поднимает наверх, — был выбран самый подходящий тотем — волк. Теперь и он оберегает и объединяет нас, — вдруг глаза его поникли, — Но со временем некоторые перестали верить в силу тотема, им стало недостаточно его силы и….

— Довольно болтовни, ты что историком заделался? — по обыкновению грубо обрывает его Точо.

Индеец на глазах пуще сник и снова погрузился в свои мысли.

Путь оказался намного короче чем предполагалось.

Вот, буквально пару минут назад тотем еле виднелся, но пройдя пару десятков шагов по извилистой тропе мы нырнули вглубь ущелья, которое будто нарочно было скрыто густым кустарником.

Стоять в темноте жутко. Фантазия рисует мелких насекомых, змей и летучих мышей, что наперебой хотят напасть на меня напугав до смерти.

Пахнет сыростью, воздух густым облаком нависает над нами.

Индейцы поодаль копошатся, шумят, шуршат и все это в кромешной темноте.

И вот на другом конце ущелья появляется луч света, обрисовывается фигуре Точо, который прилагая не малую силу поддевает огромный валун закрывающий нас в ущелье.

Наконец и он поддается. Я разглядываю скалистые стены ущелья на которых нет ни намёка, ни следа угрожающих обитателей.

Аскук раньше всех прошмыгивает на выход. А я намеренно медлю. Руки все так же связаны, но идея сбежать не даёт покоя. Я деловитостей прокручиваю план в голове— пробраться обратно через кусты несложное дело, а после бежать бежать бежать.

Нога судорожно дёргается назад, движение не остаётся незамеченным от цепких глаз Точо.

Он в два шага оказывается подле меня, зло срывает кардиган и кидает его так, что он цепляется о куст прикрывающий вход пещеры, а после больно схватив за волосы тащит на свет все дальше и дальше от единственной надежды на спасение:

— Я кажется предупреждал чтобы без фокусов….

Швыряет на землю. Я приземляюсь на колени, но потеряв равновесие падаю на пыльную землю лицом.

Остатки смелости исчезают будто мел водой смыли с асфальта. Слёзы прыскают из глаз падая на пыльную землю и оставляя грязные следы на лице. Точо грубо тянет за верёвку от боли в лопатках я взвизгиваю.

Все ещё содрогаясь от жалких рыданий я поднимаю глаза на Точо, который с неприязнью пятится назад. Некогда запачканный грязью медальон ослепляет индейца красным светом будто предупреждающе сигнализирует ему, что если тронет вновь ему не поздоровится. Вспышка гаснет так же быстро как и появилась, но нам двоим не по себе. Особенно Точо.

— Вот черт! — смачно ругается он.

К нам подбегает обеспокоенный Аскук, который все это время возился со своей змеей неподалёку. Но Точо не тратит время на объяснения, знаком даёт понять, что нужно двигаться вперёд.

— Развяжи мне руки! — вдруг требую я.

Он резко втягивает воздух, достаёт нож и размашистым движением освобождает мне руки. По нему видно, что он борется с желанием затянуть разорванную верёвку вокруг моей шеи. Его поза, взгляд, поверхностные вдохи — нервы натянуты, как струна, такое чувство, что ещё капля и он взорвется агрессией.

Но я почему то уверенна, что впредь и пальцем тронуть меня не посмеет.