Мой худший друг

Глава 29

Наверное, вальс дается мне труднее всего. Почему? Все просто – мы в паре с Тимом.

Он снова так близко. Его горячая ладонь лежит чуть выше моей талии. Подбородок вздернут, но это не мешает ему на меня пялиться. Все так же мрачно. Со стороны может даже показаться, что надменно, но это, конечно, не так.

Слишком остро чувствую взгляд темных глаз. Щеки пылают. Сама стараюсь смотреть куда-то в район его груди. На белоснежную рубашку в вырезе темно-синего пиджака, а иногда на наши переплетенные пальцы.

Жарко. Прохладные порывы ветра не спасают. Крошечная капелька пота щекочет кожу между лопаток.

Музыка становится громче, все наши семь пар поочередно начинают ускоряться. Ноги сегодня меня совершенно не слушаются. Я перебираю ими, практически не попадая в ритм.

Нужно собраться. Почему я снова веду себя как безвольная тряпка? Подумаешь, какое горе… Неосознанно впиваюсь ногтями Тиму в плечо. Нужно взять себя в руки. Я же могу!

Расправляю плечи, чувствуя, как мои позвонки вытягиваются один за другим, и абсолютно случайно вскидываю голову. Этого хватает, чтобы наши с Азариным взгляды пересеклись. Во рту мгновенно становится сухо. Глаза мечутся по его лицу.

Он стискивает челюсти. Смотрит сверху вниз. Замечаю, как на секундочку уголки его губ заостряются в слабой улыбке.

Демонстративно отворачиваюсь.

Спокойно лежащая до этого ладонь на моей талии усиливает давление. Сразу же. Азарин реагирует предсказуемо, начинает демонстрировать физическую силу. Подтягивает к себе ближе. Еще немного, и мне вообще не придется перебирать ногами, потому что он просто поднимет меня над асфальтом.

Сглатываю. Осознание того, что мы продолжаем кружиться в вальсе и смотреть друг на друга, дурманит. Да-да. Я снова повернулась. Снова глаза в глаза. Адская пытка, садистская.

Переступаю с носка на носок и чувствую легкое головокружение. Дело в танце, который превращается в волчок, или в этой сводящей с ума близости?

Азарин прищуривается. Смотрит. Долго. Пристально. Упорно. На миг даже кажется, что мы остановились, но это не так.

Мои ноги подхватили ритм, и теперь все тело действует по заученному сценарию. Даже голову для этого включать не нужно. Да и вряд ли я сейчас смогу себе это позволить.

Думать отныне – роскошь. Особенно когда рядом он.

Ловлю себя на том, что смотрю на Азаринские губы. Идеальные, красиво очерченные, но отныне такие ненавистные. Он целовал Янку. Улыбался ей, наверное… Трогал ее.

По телу бежит дрожь. Его прикосновения чувствуются острее. Хочется сбежать или хотя бы закрыть глаза.

Тим сглатывает, я вижу, как дергается его кадык. Думаю, он заметил, как помрачнело мое лицо.

Музыка начинает стихать, а мы – замедляться.

Азарин возвращает меня в нашу выстроенную линейку. Сам отходит в ее противоположную сторону.

Остальная часть праздника проходит очень быстро. По крайней мере, мне так кажется.

Я не успеваю вручить завучу цветы, услышать поздравление дяди Серёжи, как главного мецената школы, а время уже обед.

Фотосессия длиною почти в два с половиной часа. У школы, в школе. С девочками, с мальчиками, одиночно, парно…

Вздрагиваю от легкого прикосновения и стараюсь улыбаться. Фотографии должны быть красивыми, не будут они отражать, что сегодня творится у меня на душе.

Тим подтягивает меня к себе за плечо, нагло устроив на нем свою ладонь. Зажмуриваюсь на секундочку, а потом, потом широко улыбаюсь. Будто мне здесь весело, а его прикосновения приятны.

В какой-то момент наши пальцы переплетаются. Фотограф просит пройти чуть в сторону. Делаю шаг. Еще один.

Как по минному полю передвигаюсь. Азарин рядом, как клещ в мою руку вцепился. Я не вырываюсь, не вижу смысла устраивать скандал или другую показуху. Просто делаю то, что говорит фотограф.

Почему-то паршивее всего становится на совместном семейном фото. Не тогда, когда с мамой и папой, а когда к нам присоединяются Токманы и Азарины. Понимание, что мы с Тимом повязаны на всю жизнь, убивает. Наши родители продолжат дружить, как и двадцать лет до этого. Мне придется видеть его на совместных праздниках…

– Кать, вы дальше куда?

– К Королеву, мам.

– В Жуковку?

– Угу.

Пока теть Наташа выспрашивает о наших дальнейших планах, я разглядываю школьный двор. Становится немного грустно. Печалит понимание, что школьной жизни вот-вот придет конец.

На дачу к Королеву мы приезжаем около шести вечера. Дачей, это, конечно, не является. В моем понимании точно. Это огромный двухэтажный дом, вокруг которого простирается не менее огромный участок.

Ребята рассыпаются по зоне барбекю.

На улице сегодня жарко. Практически лето. Поправляю заправленную в шорты майку и надеваю солнцезащитные очки.

Катя выходит из особняка с Данисом за ручку. Она тоже, как и я, ходила переодеваться. Только вот прихватила с собой Кайсарова, и, судя по времени, «переодевались» они минут сорок.

– Арин, будешь?

Костя Зубов протягивает мне тарелку, на которой лежит только-только снятая с гриля рыба.

– Да, спасибо, – улыбаюсь и забираю тарелочку из его рук.

Видимо, Зубов воспринимает мою вежливость за согласие с ним поболтать. Потому что тут же усаживается на другую сторону плетеного дивана, где я, собственно, и устроилась.

Удивительно даже, наш класс с параллельным чаще всего был в контрах, но на «даче» Королева собрались все без исключения.

– У вас расход?

Не сразу понимаю вопрос Зубова. Костик кидает многозначительный взгляд на Тима, который о чем-то спорит с Андреем, а потом, видимо почувствовав, что на него смотрят, поворачивается к нам.

Я замечаю все. Как Тим сжимает кулаки, как прищуривается и как его темные глаза превращаются в бездны. Ему явно не нравится то, что он видит.

Зубов, как назло, придвигается ближе и закидывает руку на спинку диванчика.

Вокруг целая куча девчонок, но он почему-то решил выбрать объектом своего пикапа именно меня. Я не хочу скандала и тем более провоцировать Азарина на мордобой, от которого он явно сейчас не откажется.

– Скорее недопонимание, – поджимаю губы и отстраняюсь. Переползаю на другой край дивана.

– Да ладно, я ж все вижу.

– Что именно?

– Вы сегодня весь день в разных углах.

– И все же тебя это не касается, – мило улыбаюсь и делаю глоток сока.

Солнце уже спряталось. Жара спала, но ветерок по-прежнему теплый. Он щекочет голые плечи, по которым разбегаются мурашки.

Заметив это, Зубов в ту же минуту накидывает на меня плед и снова материализуется рядом, хотя уходил. Я вроде как открыто показала, что не хочу общаться.

– Спасибо.

– Слушай, может, мы завтра сходим куда-нибудь?

– Что?

Удивленно смотрю Косте в глаза. Они у него светлее, чем мои. Он довольно симпатичный, высокий, занимается фехтованием. Постоянно ездит на какие-то соревнования.

– Ну там в парк, или в рестик, или… Где тебе нравится?

Он улыбается, а потом берет меня за руку. Очень неожиданно. Вздрагиваю и сразу прячу ладонь под плед.

– Зубов, мечталку захлопни.

Мои плечи мгновенно напрягаются, и мягкий плед сползает к локтям.

Когда Азарин успел к нам подойти? Почему я этого не заметила?

Он весь вечер обитает где-то неподалеку, но не подходит. В основном зависает с Королевым и каким-то парнем, которого я раньше не видела. Он явно не из нашей школы.

– Иначе что? – Зубов вытягивается во весь рост.

Теперь они стоят друг напротив друга.

– Иначе я сам тебе ее закрою, – Тим скалится, – дрянь какая-то к тебе прицепилась, – демонстративно щелкает Костика по плечу.

И этого оказывается достаточно. Всего лишь искра и две секунды.

Я даже не понимаю, как завязывается эта драка. Слово за слово, и вот они уже катаются по земле.

– Андрей! – визжу, замечая Королева.

Тот не медлит, оттаскивает Тима, кто-то из ребят то же самое делает с Костей.

Азарин буксует ногами по газону, вырывается.

– Да хорошо! – это уже Андрей орет. – Остынь.

– Отвали, Король.

– Хватит, – часто дышу и смотрю на Тима. – Прекрати.

Меня немного потряхивает. Адреналин, видимо.

Тим вытирает с губы кровь тыльной стороной ладони и хлопает друга по плечу.

– Пусти. Нормально все.

То, что все вокруг концентрируют внимание на произошедшем, конечно, неудивительно.

Азарин отталкивается от земли. Выпрямляется. По инерции ловлю его испепеляющий взгляд.

– Пошли, – резковато хватает за руку. Не спрашивает и не дает выбора. Тупо тянет за собой.

Если бы не десятки глаз, я бы, наверное, сопротивлялась. Он это прекрасно знает, поэтому и наглеет.

Так, в несколько десятков шагов, мы оказываемся за углом дома. Прилипаю спиной к прохладному фасаду из камня и выдергиваю свою руку из Азаринской ладони.

– Совсем, да? – шиплю.

– Ты хотела, чтобы все осталось как есть, – Тим нависает надо мной, упираясь рукой в стену. – Якобы у нас ничего не случалось. Для вида, – морщится.

– Я просто хотела без грязи. Им необязательно знать, что между нами происходит, потому что их это не касается. Пусть думают, как самим нравится, но распространяться о том, что у нас произошло…

– Прекрати транслировать эту заученную правильность! По морде мне съезди, наори. Только не надо, – косится за угол, – с ним…

Тим переходит на шепот. Он крепко стискивает мою ладонь в своей. Подается еще ближе. Пара сантиметров между лицами. Нужно всего лишь привстать на носочки, и я легко смогу коснуться его губ своими.

Боже, что в моей голове?

– Что с ним? – отвожу взгляд, возвращаясь к нашему диалогу.

– Провоцировать. С ним…

– Я тебя не провоцирую, – качаю головой. – Я просто живу дальше, Тим. И тебе советую.

Но он меня будто не слышит. Или не хочет. Честно говоря, у него такое взвинченное состояние, что неудивительна такая выборочная глухота.

– Я тебе всю неделю звоню. Ты молчишь! Хочу поговорить, ты сбегаешь. Как мне до тебя достучаться? Я виноват. Я осел. Я знаю. Но я не хочу, – сквозь зубы, – не хочу так.

– Я тоже так не хочу. Зря вообще сюда приехала. – Выдыхаю. – Хорошего вечера, – ныряю под его вытянутую руку.

Лучше и правда уйти. Только он не дает. Тянет обратно к себе. Бесцеремонно. Впечатываюсь спиной Тиму в грудь. Часто душу.

– Не надо.

Качаю головой и неожиданно даже для самой себя всхлипываю.

Азарин игнорирует, разворачивает к себе лицом и впивается в губы. Теряюсь. На несколько секунд точно, иначе как объяснить то, что мои пальцы скользят по его щекам, а сердце предательски замирает?

– Не надо, – отстраняюсь, плотно сжимая губы.

– Это все?

Тим часто и громко дышит.

– Между нами?

– Да, – кое-как нахожу в себе силы, чтобы ответить.

– Я тебя услышал. Пока, Громова.

Он разжимает захват. Отстраняется. Как только он это делает, становится холодно.

Все же простить оказывается куда сложнее. Если я это сделаю, то предам себя.

Тим уходит. Каждый его шаг отдается ударом в сердце. Больно. Очень. В какой-то момент я хочу побежать следом. Срываюсь с места, но слышу лишь громкий рев мотора.

Он уехал.

Растерянно озираюсь и даже пару раз ловлю на себе сочувствующие взгляды. Но все это не так страшно, как то, о чем я узнаю завтра…