На грани смерти

10

Наступил четверг, день назначенной встречи. Стояло серое пасмурное утро. Туман окутал город, и он словно таял на глазах. Георгий, миновав последние домики, еще раз посмотрел, не идет ли кто за ним. «Еще есть время остановиться, — подумал он. — Но остановиться — значит смалодушничать».

Взобрался на холм. В тумане плавали крыши басовкутских хат. Золоченый крест маленькой церквушки цеплялся за низкие облака. Пустынная дорога выползала из тумана и тянулась, огибая озеро с водяной мельницей, по мосту к самому косогору, где от нее ответвлялась узенькая извилистая тропинка.

И тут он заметил, что на дороге появились какие-то фигуры. Шли трое, размашисто, по-хозяйски уверенно и твердо. Георгий быстро пригнулся и лег на влажную траву. Рука инстинктивно потянулась к поясу и, нащупав пистолет, сдавила рукоятку.

«Пусть пройдут», — подумал. Когда эти трое были совсем близко, Георгий заметил, как один из них, длинный и худой, одернул рукава френча, явно короткие для его длинных рук.

Шедшие нетерпеливо поглядывали по сторонам, словно искали кого-то… «Богатыми будете, ребята, — усмехнулся Георгий, — а я вас не узнал. Только богатеть-то сейчас не время. Разве что у немцев на предательстве». Ему вдруг стало неприятно за себя, за такие мысли о людях, перенесших унижение плена, ступивших на путь предательства, чтобы затем, позже, рассчитаться с врагами за все.

У самой мельницы тройка свернула влево и по тропинке вдоль насыпи направилась к условленному месту встречи.

Георгий немного подождал, затем, не торопясь, спустился по склону холма к речке и на мостике остановился. Мутная пенистая вода прорывалась сквозь приподнятые шандоры плотины, падала на дощатые отмостки, покрытые зеленым мохом, и стремительным потоком неслась дальше. Он резко повернул голову в сторону склона, где несколько минут тому назад прятался. Никого… Слежки за ним не было.

Георгий ускорил шаг. Теперь не время думать о себе, и то, что мучило его совсем недавно, уступило место другому — необходимости согласовать действия, как можно тщательнее предусмотрев все, чтобы непредвиденная оплошность не привела к гибели людей.

«Переправить сорок шесть человек в отряд? — думал Георгий. — Ведь засечь такую группу людей по дороге из Ровно очень легко… А кто может поручиться за сорок шесть человек?» Теперь ему уже хотелось, чтобы эти трое оказались врагами, и пусть лучше он окажется единственной жертвой своей опрометчивости.

Власовцы уже нервничали, и когда Георгий подошел к ним, долговязый посмотрел на часы:

— Что-нибудь случилось?

— Ничего. Все в порядке. — Настороженным взглядом Георгий окинул луг, который хорошо просматривался отсюда. Туман начал рассеиваться.

— Здесь опасно, могут заметить нас… — протянул долговязый. — Пройдем лучше вон туда, к речке, — он показал рукой в сторону кустов, буйно разросшихся у самой воды.

Присели на траве. Случилось так, что Георгий оказался между двух власовцев, долговязый, подозрительно оглядываясь по сторонам, примостился у его ног.

— Когда начнете? — спросил Георгий. — Впрочем, мы вас не торопим. Все продумайте, проверьте хорошенько, так как действовать придется на собственный страх и риск. Никакими советами мы не сможем помочь. Вы лучше знаете обстановку, своих людей, и за все полностью отвечаете сами. Наше дело переправить вас в отряд. Вы должны действовать быстро, решительно, согласованно. Главное, без шума снять офицеров, прихватить их личные документы, забрать все спрятанное в сейфах и, не теряя ни минуты, выйти на условленное место.

Пока Георгий говорил, долговязый поднялся:

— Мы не можем действовать вслепую, — сказал он. — То, что вы нам предлагаете, — ребячество. Мы должны знать, кто нас будет сопровождать, куда. Как далеко от города находится отряд… — Он говорил долго, стараясь убедить Георгия в том, что они имеют право на доверие, раз им поручают столь важное задание. А Георгий думал с ужасом: «Неужели ошибка? А если так, то мы уже в западне, из которой выхода нет. Остается одно: спровоцировать их на открытые действия, закрыть западню, чтобы добыча была как можно меньше — один только я… Надо что-то делать».

— Вам все это кажется мелочью, но эти мелочи нас крайне волнуют, — продолжал долговязый.

«Что делать?» — стучало в висках Георгия.

— Чем меньше вы будете знать, тем меньше сможете рассказать… — Георгий замялся, — в случае провала… Все может случиться… — Решил притвориться простачком. Но поверят ли? — Ребята, между нами говоря, я вам полностью доверяю, и мы не теряли бы времени на пустые разговоры. Но не все зависит от меня, поймите. Я всего-навсего рядовой… — Он замолчал, наблюдая за каждым из тройки.

Долговязый стоял перед ним, широко расставив ноги, большими крючковатыми пальцами вцепившись в пояс. Думал.

— Нам не верят? — нарушил молчание долговязый, глаза его зло сузились.

— Дело не в этом. Впрочем, не знаю. Николаю что-то надо проверить. Потом… в случае успеха он хочет, чтобы вы побыли некоторое время на нелегальном положении в городе, и как только вопрос будет согласован с командованием, перебросит вас в отряд. Так что вам решать, соглашаться на такие условия или нет…

— Это, конечно, несколько меняет дело, — пролепетал долговязый, сосредоточенно смотревший куда-то вдаль. Потом сказал тихо: — К нам кто-то приближается…

Георгий обернулся и тут же почувствовал острую боль в лопатках. Руки его с силой заломили назад, а голову зажали в ладонях. «Засада!» — обожгла мысль.

Из кустов выскочили несколько человек. Его обыскали, вытащили из-за пояса пистолет «ТТ», из карманов — патроны, гранаты.

Георгий старался вырваться, но освободить удалось только левую руку. Он отчаянно схватил ею «вальтер», направленный на него, и в это мгновение раздался выстрел, обожгло руку и грудь. Георгий с ожесточением рванулся в сторону. Никто, видимо, не ожидал такого сопротивления. Он бросился в воду, но двое гитлеровцев, схватив его за руки, потащили на берег.

Почти безжизненное тело Георгия поволокли по косогору к ожидавшей здесь машине. Его бросили на заднее сиденье, и машина, набрав скорость, помчала в город.