Недозволенная память. Западная Беларусь в документах и фактах. 1921-1954.

Как уже отмечалось, в июле 1941 г. немцы разрешили создать Белорусские общественные комитеты. Правда, просуществовав до августа месяца, они были распущены. В это же время о себе активно заявляет БНП, полные данные о структуре, численности и деятельности которой до сих пор еще спрятаны в хранилищах КГБ. Это, безусловно, создает определенные трудности для всестороннего и объективного исследования как самой партии, так и других организаций, начавших отсчет своей деятельности после организационного становления БНП. Сергей Ерш, автор книги «Возвращение БНП», во вступительном слове писал:

Белорусская независимая партия.

Сегодня нет единого мнения о времени образования Белорусской независимой партии. Согласно одной из версий, партия была основана в конце 1939 г. в Вильно, согласно второй — в 1941 г., третьей — в 1942 г. в Минске^{2}. Автор четвертой, В. Романовский, пишет, что «БНП была создана по заданию абвера»^{3}. Возможно, так оно и было, если учитывать, что лидер партии В. Родько с весны 1941 г. сотрудничал с абвером.

Как же было в действительности? В этой связи представляют интерес свидетельства Б. Рагули, принимавшего непосредственное участие в создании партии.

Вот что добавляет в своем рассказе член БНП Д. Космович:

Белорусский исследователь из Нью-Йорка Л. Юревич в одной из автобиографий А. Адамовича нашел такие строчки:

Расхождения в дате проведения организационного собрания, а также составе лиц, принимающих участие в нем, тем не менее не умаляют заслуг людей, собравшихся на бывшей квартире генерала РККА Д. Павлова. В решении, принятом на заседании, говорилось:

В этот же вечер принимается и первое постановление БНП:

Таким образом, организационное оформление партии, высшим органом которой стал ЦК, избираемый съездом, и в состав которого вошли: В. Родько — председатель, М. Витушко, М. Зуй, И. Зыбайло, Д. Космович, датируется 21 августа 1941 г. Основной партийной единицей было звено с руководителем во главе. Существовали также районные, окружные и краевые комитеты партии. Раз в два года собирался съезд и партийные конференции. Руководителями структурных подразделений БНП в Барановичском округе, ряды которой стремительно росли, были: г. Ивенец — Г. Богданович, г. Барановичи — М. Тулейко, А. Сецковец, В. Король, Ю. Соболевский; г. Слоним — И. Зыбайло, Я. Дакиневич^{9}. БНП имела свою печать — «Бюлетэнь БНП», издававшийся с лета 1942 г. под редакцией М. Рагули. Всего вышло 6 номеров, два из них в оккупированной Беларуси тиражом 500 экземпляров каждый. Вступающий в ряды БНП, по словам С. Ерша, принимал следующую присягу:

Белорусская народная самопомощь.

Поскольку на повестке дня встал вопрос создания единой легальной организации, способной решать культурные и социальные вопросы и, что важно, влиять на общественно-политическую обстановку в стране, БНП прилагает усилия, чтобы такая организация появилась. Усилия увенчались успехом. 22.10.1941 г., ровно через два месяца после разгона БОК, на исторической сцене Беларуси появилась Белорусская народная самопомощь, руководитель которой И. Ермаченко вместе с Кубе обратился к населению с призывом по созданию ее волостных комитетов. В обращении, полный текст которого 28 октября опубликовала «Менская газета», говорилось, что единой целью БНС является помощь населению, пострадавшему от военных действий, большевистского и польского преследования, возрождение разрушенного захватчиками белорусского края^{11}. Комитеты самопомощи, в ведение которых перешло имущество, помещения и сотрудники Белорусского Красного Креста[1] создавались во всех поветах и большинстве волостей ГКБ, которые находились под гражданским управлением. И процесс этот, надо отметить, шел довольно высокими темпами. Об этом можно судить по данным таблицы.

Таблица № 41. КОМПЛЕКТАЦИЯ ШТАТОВ КОМИТЕТОВ САМОПОМОЩИ (1942).

Источник: НАРБ. Ф. 384. Оп. 1. Д. 36. Л. 20; Менская газета. 1941. 28 кастр.; Ostland (Рига). 1944. № 8. С. 7.

В Барановичах комитет возглавил Виктор Войтенко (позднее его сменил Михаил Тулейко); в Новогрудском округе — Павел Якуцевич; в Слонимском — Игорь Зыбайло, Кислый; в Лидском — Адольф Климович (главы БНС на местах: Василишки — Грудский, Щучин — Петр Рандоревич)^{12}. Проблема, с которой столкнулись комитеты, — противодействие со стороны польского элемента, видевшего в белорусах и, надо сказать, небезосновательно, конкурентов в борьбе за влияние на население. Сложная обстановка образовалась на Лидчине, где на 1.05.1942 г. насчитывалось всего 743 члена БНС, тогда как в Барановичском регионе — 4202 ^{13}.

Барановичский округ и в дальнейшем являлся лидером по количеству членов БНС. Если, например, на 1.11.1942 г. организация насчитывала 8910 человек, то к 1.01.1944 г. — более 20 тысяч^{14}.

Такую разницу в количестве членов Самопомощи в разных регионах можно объяснить следующими причинами:

1) функционированием в Барановичах городского комиссариата, административной единицы большей, чем округ, что, естественно, поднимало город над другими округами и способствовало притоку интеллигенции;

2) усилением польских позиций в Лиде за счет польской интеллигенции, вытиснутой из других округов.

Однако многое зависело и от местных руководителей. Например, бургомистром Барановичей был Ю. Соболевский, который приложил немало сил для белорусизации округа. Благодаря ему белорусское население полностью поддержало деятельность комитета, а число желающих вступать в его ряды было настолько велико, что, по словам М. Тулейко, представителя БНС, «принимать приходилось самых лучших и надежных»^{15}.

Таблица № 42. КОЛИЧЕСТВО ЧЛЕНОВ БЕЛОРУССКОЙ НАРОДНОЙ САМОПОМОЩИ: (КОНЕЦ 1942 Г.).

Источник: К’яры Б. Штодзённасць за лініяй фронту. Мн., 2005. С. 133.

В январе 1942 г. для общего руководства БНС и координации деятельности на местах была основана Центральная рада (централь). В состав ценрали вошли И. Ермаченко (председатель), Ян Станкевич (первый заместитель председателя БНС), В. Валькевич[2], архиепископ Филофей (Нарко), ксендз В. Гадлевский, В. Ивановский, П. Свирид, К. Микалаевич, А. Адамович, С. Кандыбович, В. Щавель, Я. Найдюк, И. Косяк, Ю. Сакович^{16}.

Самопомощь, живя жизнью народа и для народа, большое внимание уделяла вопросам опеки, здравоохранения, культурного строительства, организации школьного дела. Так, уже к исходу 1941 г. были осуществлены меры, направленные на улучшение положения неработающего населения. Оставшись без средств к существованию, оно жило впроголодь. Чтобы спасти его от голодной смерти, обеспечить продовольствием, Самопомощь обратилась к деревне. По свидетельству современников, «сотни повозок с зерном и продуктами прибыли в города, где были открыты бесплатные столовые для детей, женщин, стариков и безработных»^{17}. Например, БНС Новогрудка ежемесячно обеспечивала бесплатными обедами три тысячи нуждающихся^{18}. Эти меры устранили угрозу голодной смерти (но не голода). Тот факт, что белорусы без всякого доктринерства и болтовни, не имея еще государственного устройства, обеспечивали скудными, но надежными пайками все население, имело огромное значение для того, чтобы «проект возрождения Беларуси» был принят в целом. Ведь этих пайков не дала ни советская, ни польская, ни германская администрация. Кусок хлеба был предоставлен каждому нуждающемуся.

В 1943 г. в стране под эгидой БНС пройдет розыгрыш денежной лотереи, вырученные средства от которой — 2250000 руб. — пойдут на «нужды пострадавшим от войны»^{19}. Второй, не менее важной проблемой, стала забота о детях, воспитанниках детских домов, которые особенно тяжело переносили оккупацию. В городах и районах отделы БНС, сформировав детские комиссии, в состав которых вошли представители Самопомощи, управы и полиции, выявили и взяли на учет более 10000 сирот, детей и подростков в возрасте от 3 до 15 лет^{20}. Беспризорники, пройдя карантин, распределялись по приютам^{21}. Там, где не было возможности открыть приют, администраторы БНС производили ремонт уже действующих, как это, например, было в Новогрудке в 1943 г.^{22} Вот еще пример заботы о населении: окружной комитет БНС Новогрудка учредил 25 стипендий для учащихся из бедных семей^{23}. Правда, не обходилось и без «нюансов». Согласно архивным данным, в августе 1942 г. в Барановичи прибыло 25 детей-сирот из Минского детского дома № 8 для воспитания в одном из детских домов Барановичского округа^{24}. Детей приняли, но 23 сентября Барановичский окружной отдел БНС в телеграмме, направленной руководителю Самопомощи г. Минска,

Под руководством комитетов Самопомощи восстанавливались медицинско-санитарные учреждения. Принимались меры по регулярному оказанию врачебной помощи, ликвидации инфекционных заболеваний. В официальной исторической литературе БНС в этом контексте рассматривается только в качестве организации, при участии которой «осуществлялся насильственный вывоз белорусских людей на принудительные работы в Германию»^{26}. Между тем факты дают основание утверждать обратное.

Да, БНС, согласно распоряжению немецких властей, проводила медицинский осмотр людей, путь которых лежал в Германию. Но кто и когда вел учет белорусов, оказавшихся там, в сопроводительных документах которых стояла отметка отдела БНС «годен»? В то же время достоверно известно: десятки тысяч граждан Беларуси сумели избежать угона в Германию только благодаря врачам, которые, рискуя жизнью, выносили заключение «не годен». Документы гитлеровских спецслужб свидетельствуют, что «за саботаж при проведении набора в Германию» было арестовано несколько десятков врачей и сотрудников БНС. СД, на плечи которого легло расследование, ничего не смогло доказать. Задержанные были отпущены на свободу. Правда, проводить медицинское освидетельствование населения, отобранного для работы в Рейх, БНС запретили^{27}.

Несмотря на это, Самопомощь продолжила активную деятельность, стремясь охватить все сферы жизни Беларуси. Под ее юрисдикцией в 1941–1942 гг. выходят центральные газеты ГКБ[3]: «Менская газэта» (с февраля 1942 г. «Беларуская газэта»), «Голас вёскі», «Новы шлях», «Беларускае слова», «Газэта Случчыны», «Ведамасці» и др. Журналы: «Жыве Беларусь», «Беларус на варце». В Барановичском округе: «Баранавіцкая газэта» тиражом 25000-30000 экземпляров, с периодичностью 2–3 раза в неделю. Выходила она с начала 1942 г. до 5.01.1944 г. До сорок пятого номера материалы печатались на белорусском и немецком языках; до 1943 г. шрифт газеты был латинским, позднее латинский и кириллица.

«Baranowitscher Zeitung» выходила с 22.07.1941 г. 2 раза в неделю. Материалы печатались на белорусском, польском и немецком языках. С сорок шестого номера польский язык не использовался. «Пагоня» (так стала называться «Баранавіцкая газэта») издавалась с 8.01.1944 г. по 26.06.1944 г. и выходила 2 раза в неделю. Газета «Новы шлях» выходила с 1941 г. по 28.06.1944 г. 2 раза в неделю, тиражом 14000 экземпляров^{28}. В Слонимском округе: «Слонімская газэта»^{29}. Газеты и журналы стали не только средством белорусизации и пропаганды национальной культуры, но и в некотором смысле даже школой политического просвещения и воспитания[4].

Белорусы стремились доказать, что они имеют богатую многовековую историю (а не ту, что началась с октября 1917 г. и сентября 1939 г.), самобытную культуру и язык, которые необходимо уважать даже в часы суровых испытаний.

Приложение № 3. БЕЛОРУССКАЯ КНИГОИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

Источник: Юрэвіч Л. Беларуская кнігавыдавецкая дзейнасць у часе 2-й Сусветнай вайны // Беларускі гістарычны агляд. Мінск, 2000. Т. 7. Сш. 2. С. 411–415.

В начале 1942 г. активизировалась культурная жизнь. Повсеместно открывались библиотеки и дома культуры. Распространение получили Белорусские народные дома, ставшие «центром патриотического воспитания населения»^{30}. В Барановичах работал театр, который выступал с концертами белорусской музыки, песнями и танцами^{31}. В 1942 г. на его базе был открыт Белорусский народный дом, которым руководил Шидловский. При народном доме были организованы хор, танцевальный ансамбль, театральная группа, струнный оркестр. В городе работала группа талантливых художников, о чем свидетельствует выставка «Молодое искусство», открытая в июне 1943 г. Ее посетили около 20 тыс. человек. Средства, вырученные от продажи билетов, пошли на благотворительную деятельность^{32}.

И так было не только в Барановичах. В октябре 1942 г. под руководством известного поэта и краеведа С. Новика возобновил свою деятельность Слонимский музей (директором этого музея Новик-Пеюн стал еще в 1940 г.). Основной акцент в деятельности музея делался на образовательно-просветительскую работу. В сжатые сроки на основе сохранившихся коллекций и новых поступлений была проведена реэкспозиция. Она состояла из 4 разделов. Первые 2 демонстрировали материалы археологических раскопок, проводившихся на Слонимщине, 3-й раздел был посвящен белорусской этнографии и истории книгопечатания, 4-й — национальному возрождению. В экспозиции имелось 2 тематических комплекса, посвященных Ф. Скорине и М.-К. Огинскому. Музей пользовался широкой популярностью среди местного населения. За первые девять месяцев его работы экспозицию посетило более 3000 человек.

В рамках недель белорусской культуры проходили гастроли русских, белорусских и немецких театральных трупп, среди которых ведущее место занимал Минский городской театр под управлением П. Булгака. Его актеров всегда тепло встречали в Слониме, Лиде и Барановичах. В этих городах выступали известные мастера сцены: М. Забейда-Сумицкий — артист Пражского оперного театра; Вихман — артист Берлинского оперного театра^{33}. Жители оккупированной области имели возможность посещать Минск, где их ждали постановки современных белорусских драматургов: «Лесное озеро» и «Цветок счастья» композитора Н. Щеглова, «Загубленная жизнь» Т. Лебеды, а также музыка Туренкова, Самохина, Равенского и Иванова. Характеризуя состояние культуры, современники отмечали, что 1941–1944 гг. «стали золотыми для белорусской культуры»^{34}.

Решая социально-экономические и культурные задачи, БНС большое внимание уделяло вопросам православной и католической церкви в Беларуси^{35}. Остановимся несколько подробней на последней. Территория Восточной Беларуси с 1918 г. была поделена между двумя диоцезиями: Минской и Могилевской. В скором времени они прекратили свое существование. Руководство Минского округа во главе с бискупом З. Лазинским, перебравшись в Западную Беларусь, основала на части приходов Минской диоцезии, что отошла к Польше, Пинский округ. Руководитель Могилевской (с 1927 г.), а позднее Минской (с 1930 г.) диоцезии латыш Б. Слосканс после двух высылок в Сибирь был в 1933 г. выдворен из СССР в Латвию. Территория Западной Беларуси была разделена между тремя округами: Пинским, Ломжинским и Виленской митрополией.

В июле 1941 г. Виленский архибискуп Р. Ялбжиковский получил в Риме разрешение на управление Минской и Могилевской диоцезиями. В Восточную Беларусь устремились польские и белорусские ксендзы. В 1942 г., когда активизировалось «антипольское» сопротивление, польская костельная деятельность в Беларуси приостановилась. БНС предложила оккупационным властям кандидатуру Б. Слосканца, бискупа из Латвии, ведь юридически он являлся главой Минской и Могилевской диоцезий. Однако немцы запретили бискупу покидать границы Латвийского округа и Восточная Беларусь осталась без костельного руководства.

Положение в Западной Беларуси было не лучше. Поляки пытались вернуть себе политическое господство, закрепленное Конституцией 1921 г. и конкордатом (договором), заключенным правительством Польши и Ватиканом 10.02.1925 г., провозгласившим католицизм государственной религией^{36}. Белорусы-католики, проживающие на территории Барановичского округа, находились под юрисдикцией двух бискупов: Виленского (Райнис) и Пинского (Букраба). Виленскому бискупу принадлежали Новогрудский и Слонимский округа, Пинскому — Новогрудский и Барановичский^{37}. Из нескольких сотен ксендзов священников-белорусов набиралось не более двух десятков. Католический костел, связанный с польским подпольем, оказывал большое влияние на население. С этим не желали мириться белорусские политики и, в первую очередь, член централи В. Гадлевский. На заседании централи 22.09.1942 г. Гадлевский предложит основать Белорусскую католическую митрополию, подготовив от имени БНС меморандум В. Кубе^{38}. Предлагалось два варианта дальнейшего положения католического костела в Беларуси: 1) создать институт трех генеральных викариев, по одному в каждой из диоцезии: Виленской, Пинской, Минско-Могилевской (Ломжинская диоцезия в счет не бралась, т. к. летом 1941 г. ее белорусские парафии (приходы) были присоединены вместе с Брестской областью к Восточной Пруссии); 2) объединить белорусские католические парафии ГКБ в одно бискупство, которое и возглавил бы генеральный викарий. Внимание при этом акцентировалось на том, что второй вариант более оптимальный для Беларуси^{39}. Согласно официальным данным, на должность генерального викария шеф БНС И. Ермаченко, обратившись к В. Кубе, предложил «сознательного белоруса и борца против поляков» В. Гадлевского^{40}. Просьба осталась без ответа.

Ход дальнейших событий хорошо известен. На заседании окружных председателей БНС в ноябре 1942 г. наблюдатель над БНС с немецкой стороны доктор Вебер сильно раскритиковал Гадлевского, предложив ему заняться лучше «составлением учебника по истории Беларуси»^{41}, нежели общественной деятельностью. И это был приговор. 24 декабря Гадлевский будет арестован и впоследствии расстрелян в лагере Тростенец. Это будет первая расправа над членом централи БНС, предупреждение всем, кто выйдет за отведенные немцами рамки. В том же 1942 г., только в августе месяце, гестапо арестует еще одного белорусского священника — Антона Неманцевича, выступающего против полонизации и германизации. Известно, что в начале 1942 г. экзархат униатской церкви во главе с Неманцевичем добивался от нацистов официального разрешения на легальную деятельность. 16.03.1942 г. такое разрешение было получено^{42}. БНС активно приветствует национальную церковь. Тот факт, что бургомистр Барановичей Ю. Соболевский переводит католические и православные службы исключительно на белорусский язык, говорит сам за себя^{43}.

Сам Неманцевич, чувствуя поддержку на местах, предпринимает смелые попытки перевести униатские общины под юрисдикцию экзархата. Важную роль в этом играл центр в Альбертине, что под Слонимом, открытый в 1924 г. и закрытый большевиками в 1939 г. Политика А. Неманцевича насторожила главу Белорусской автокефальной православной церкви Пантелеймона (П. Ражновского), ярого противника возрождения униатства^{44}. Неманцевич, как станет известно в послевоенные годы, вынашивал мысль о том, что национальной белорусской религией должно стать униатство. Его деятельность, направленная на укрепление позиций национальной церкви, накалила атмосферу до того, что вызвала серьезное беспокойство в Минске. В связи с этим хотелось бы заострить внимание на мерах, предпринятых митрополитом Пантелеймоном для наказания «нарушителя». В августовскую ночь 1942 г. Неманцевича арестуют гестаповцы. Произойдет это в Альбертиновском монастыре. Обвинения никто предъявлять не станет. Арест объяснят кратко: «Для выяснения некоторых важных дел». Белорусский экзарх Антон Неманцевич 1.04.1943 г. погибнет в берлинской тюрьме^{45}. После этого все монахи-базилиане выедут из Альбертина во Львов. Деятельность униатов в Беларуси приостановится^{46}.

Согласитесь, идентичность нацистских методов с методами сталинских предшественников — запреты, аресты, расстрелы священнослужителей — просто поражает. По неполным данным, которые предстоит еще проверить, на территории Барановичского округа в период оккупации от рук захватчиков погибло более 90 священников-белорусов^{47}.

В начальный период оккупации получат официальное разрешение на религиозную деятельность и белорусские пятидесятники. Документальные данные об этой общине очень скудны. Особый интерес представляет механизм получения разрешения на религиозную деятельность. Оккупационные власти, выдвигая условием лояльность по отношению к ним, допускали в области деятельность различных конфессий. Достаточно красноречиво характеризует подобный подход немцев к делу свидетельство, сделанное в 1949 г. одним из руководителей пятидесятников в Барановичском округе И. К. Панько:

В 1942 г. И. Панько созовет съезд пятидесятников Барановичского округа, на котором будет принято постановление о расширении связи с другими общинами. Благодаря деятельности И. Панько увеличится число верующих, наладятся контакты с Брестом, Минском и Молодечно. Верующие впоследствии помогут БНС денежными средствами и одеждой^{48}.

Отслеживая дальнейшую судьбу Самопомощи, необходимо отметить: организация не стала ограничиваться исключительно социальными вопросами. В то время, когда все другие национальные организации находились под запретом, БНС было предопределено возглавить белорусскую общественно-политическую и национальную жизнь в первые военные годы. 29.06.1942 г. при гражданском управлении ГКБ создается Рада доверия. Ее возглавил, как и следовало ожидать, И. Ермаченко. В Барановичском округе функции мужей доверия выполняли: Барановичи — Ю. Соболевский, Слоним — А. Сивец, Новогрудок — Б. Рагуля, Лида — Н. Медейко^{49}. Реорганизовывается и центральная рада БНС. При ней создается несколько отделов: политический, военный, образования, культуры, пропаганды, охраны здоровья и другие. Окружные рады БНС дублировали структуру централи.

Точку в судьбе БНС, деятельность которой уже привлекла к себе активное внимание немецких спецслужб, поставил съезд окружных руководителей, состоявшийся 4–7 марта 1943 г. в Минске. События тогда развертывались следующим образом. Съезд, приняв меморандум к высшим оккупационным властям, потребовал:

Требование белорусов повергло в шок чиновников в Берлине. И. Ермаченко, отстраненный от должности и обвиненный в хозяйственных злоупотреблениях, высылается под надзор гестапо в Прагу. 30.06.1943 г. БНС, как организация, «не выполнившая своих функций», распускается^{51}.

Ее место заняла Белорусская самопомощь (БСП), согласно уставу, имевшая:

За рамки устава БСП и не выходила и вскоре была подчинена Белорусской Центральной Раде (БЦР). Забегая вперед, отметим: именно в Барановичах решалась судьба БЦР, возложившей на себя функции единого руководящего органа Беларуси. 19 декабря 1943 г. по «инициативе» окружного Барановичского комиссара Р. Вернера созывается собрание 45 активистов и деятелей белорусского движения. Собрание, проходящее в здании гебитскомиссариата (оно сохранилось до наших дней), должно было выдвинуть кандидатуру на пост президента БЦР и определить тактику дальнейшей деятельности БЦР. Единым кандидатом на пост президента утвердили Р. Островского.

Но собрание в Барановичах выявило и противоречия во взглядах делегатов. Большинство отстаивало белорусское государственное самоуправление и высказывало недоверие нацистам. В их числе был и Р. Островский. Вторая часть — последователи главного «пропагандиста» Ф. Акинчица — выступила против суверенитета Беларуси и за присоединение республики к Германии. Они даже потребовали ареста и расправы над сторонниками независимости. Но немцы не пошли на поводу у Акинчица и его единомышленников.

Что касается БНС, то следует признать, что она сыграла положительную роль в становлении белорусского национального движения в годы оккупации. Через несколько месяцев ее наработками воспользуется БЦР. Однако ситуация и на фронте, и в Беларуси тогда уже будет совсем иная.

Союз белорусской молодежи.

Особая страница в жизни оккупированной страны — Союз белорусской молодежи, заявивший о себе 22.06.1943 г. В этот день В. Кубе, подписав декрет о его создании, утвердил руководителем молодежной организации выпускника Виленского университета Михаила Ганько, «энергичного хлопца, члена Белорусской независимой партии»^{53}. Небезынтересно будет узнать, что и сам М. Ганько, равно как и его соратники по молодежному движению являлись советскими офицерами, в большинстве своем членами ВКП(б) и ВЛКСМ. Все они, попав в плен, прошли шестимесячный подготовительный курс в Островской школе пропагандистов, находившейся под Берлином (руководитель Ф. Акинчиц). Сегодня нам известны имена 18 курсантов: Бобков, Язэп Березовский, Сергей Бузак, Бедрицкий, Владимир Горелик, Михась Ганько, Горбунов, Жиркевич, Никита Коляда, Колядка, Караваев, Язэп Лешченко, Поликарп Маньков, Дмитрий Стельмах, Георгий Фролов, Михась Цикунов, Сымон Шевцов и Федор Шпак. После завершения курса все они убыли в окружные комиссариаты гражданской зоны Беларуси. В Барановичах работали Бедрицкий, Горбунов, Шпак, в Лиде — Бобков, в Новогрудке — Коляда.

Главным органом СБМ стал руководящий штаб. В штаб вошли: Д. Стельмах, В. Горелик (Латушкин), С. Бузук, Н. Абрамова, В. Коткевич, М. Ганько, К. Ковалева и другие^{54}. Штаб делился на отделы: организационный, кадровый, женский. СБМ, согласно Уставу, занимался «воспитанием молодых, идейных и мужественных борцов за возрождение Беларуси»^{55}. Союз формировался на принципах национальной идеи. Члены организации приветствовали друг друга словами: «Жыве Беларусь!» — «Жыве!». На похвалу старшего отвечали не традиционным «дзякуй», а «Служу Айчыне!». СБМ, членами которого были юноши и девушки в возрасте от 10 до 20 лет, имел свою символику: руководители носили «Погоню», младшие — значок-ромбик: посередине меч, мотыга и Ярилов крест на бело-красно-белом поле^{56}. Руководство Союза молодежи носило на плечах и соответствующие значки служебных ступеней (рангов). Ранги шли снизу вверх следующим порядком:

• старший юноша,

• секционный,

• дружиновый,

• подпроводник,

• громадовый,

• проводник,

• старший громадовый,

• старший проводник,

• звеньевой,

• знаменосец,

• шеф штаба (шеф-проводник)^{57}.

Имел СБМ и свой гимн, автором которого стал А. Степанов, а также свои органы печати: журнал «Жыве Беларусь», издававшийся в Минске под редакторством М. Ганько, и журнал «Малады змагар», выходивший в Берлине тиражом 50000 экземпляров. Для внутреннего пользования издавались «Дневник приказов» и «Учетный листок»^{58}.

На территории Барановичского округа СБМ административно делился на округа, районы (поветы), секции (гмины, школы) и громады (деревни). Штаб помог кадрами, прислал галстуки, знамена, горны, барабаны и 2500 комплектов формы для организаций Барановичского округа^{59}.

Таблица № 43. ЧЛЕНЫ СОЮЗА БЕЛОРУССКОЙ МОЛОДЕЖИ. БАРАНОВИЧСКИЙ ОКРУГ (СОСТОЯНИЕ НА 1.02.1944 Г.).

Источник: Государственный архив Республики Беларусь. Ф. 385. Оп. 3. Д. 16. Л. 95.

Многочисленные источники свидетельствуют о том, что молодежь, истосковавшись по общественной жизни, с огромным желанием вступала в СБМ[5], чьи ячейки «росли как грибы»^{60}. В центре внимания руководящего штаба постоянно находился вопрос кадров. Область имела два центра по подготовке молодежных руководителей. Первый — в Альбертине, под Слонимом, предназначенный для юношей. Заработал он с 15.07.1943 г. Курс обучения в центре, руководителем которого был В. Горелик (с февраля 1944 г. — Вайлер), составлял шесть недель. Всего он подготовил шесть выпусков курсантов: 1-й курс — 16 кандидатов, 2-й — 30, 3-й и 6-й — 60–70 кандидатов^{61}. 17 сентября Альбертинский центр посетил В. Кубе.

Второй центр (руководитель Елена Алехнович), предназначенный для девушек, курс обучения в котором составлял три недели, осенью 1943 г. разместился во Флерьяново под Ляховичами. Кандидаты готовились по следующей программе: история и география Беларуси, физподготовка, марши, игры, пение, практические занятия по организации и руководству литературным, спортивным, драматическим и танцевальным кружками^{62}. Юноши и девушки, сдав экзамены, получали назначение на первичные должности руководителей СБМ. Летом 1943 г. каждая школа имела отдельную единицу Союза молодежи во главе «с руководителем юношей и руководителем девушек. Каждый класс составлял группу СБМ». Например, окружным руководителем г. Барановичи являлся

Особо стоит остановиться на документах советских спецслужб 1943–1944 гг., касающихся деятельности СБМ на территории Беларуси. Нужно признать: там, на Лубянке, даром хлеб не ели…

Таблица № 44. РУКОВОДСТВО СБМ БАРАНОВИЧСКОГО ОКРУГА (1943–1944).

Источник: НАБР. Ф. 4383. Оп. 3. Д. 971. Л. 293–318; Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии. Минск, 1965. С. 28; Туронак Ю. Фабіян Акінчыц — правадыр нацыянал-сацыялістаў // Беларускі гістарычны агляд (Мінск). 2003. Т. 10. Сш. 1–2. С. 155; Ганько М. Каб сьведчылі пра Беларусь: Жыццё і дзейнасць Міколы Ганько. Мінск, 2005. С. 9–10.

Предметом особой заботы молодежи стали вдовы, престарелые женщины, инвалиды, пациенты больниц и детских домов.

Несомненно, нацисты рассматривали СБМ как будущий инструмент своей политики, как средство воспитания верных гитлеровскому режиму союзников. Декрет Кубе от 26.06.1943 г., чего скрывать, вызван был не столько заботой о благе молодежи, сколько интересами Германии. Дело в том, что в рассматриваемый период Берлин поставил перед Б. Кубе две задачи: 1) подорвать основную базу сопротивления в стране; 2) заменить на предприятиях Германии мужчин, призванных в вермахт.

Однако у руководящего штаба были свои виды на СБМ, идущие вразрез с планами Берлина. Союз молодежи стал

Мария Ганько — супруга М. Ганько — в книге «Каб сьведчылі пра Беларусь» (Мінск, 2005. С. 9–10) цитирует своего мужа:

В политическом плане среди лидеров СБМ не было разногласий. Об их позиции говорят документы того времени:

Сохранились воспоминания В. Коткович-Кленток, заместителя Н. Абрамовой, ознакомившись с которыми, можно узнать о реальной обстановке царившей в руководящем штабе в те годы:

Анализируя сегодня сложное, драматическое переплетение событий того времени, необходимо выделить одно обстоятельство: СБМ стал первой и единственной, после БНС, организацией, которая, будучи признанной Берлином, могла легально проводить воспитательную работу в национальном духе. Это, по словам М. Ганько, было

Авторитет СБМ в этот период был настолько велик, что даже немецкие власти, признавая этот факт, констатировали:

К сожалению, история молодежного движения периода оккупации сегодня трактуется достаточно однобоко:

По-разному подается и количественный состав молодежной организации. Так, авторы учебного пособия «Гісторыя Беларусі» (Мінск, 1998) сообщают: в рядах этой организации за период войны побывало около 8 тыс. человек^{71}. Но в то же самое время другой коллектив авторов — в аналогичном пособии по истории Беларуси — называет совершенно другие цифры^{72}. Для установления истины пришлось прибегнуть к архивным источникам. И вот какая получилась картина. Барановичский округ летом 1944 г. «по карточному учету СБМ насчитывал примерно 5000 человек»^{73}. Такое же количество членов СБМ имелось и в Новогрудском округе^{74}. Польский историк Ю. Туронок, автор ряда научных работ, посвященных жизни оккупированной Беларуси, исследовав деятельность СБМ, отмечает: количество членов СБМ с 30–40 тыс. в конце 1943 г. увеличилось до 100 тыс. человек к середине 1944 г.^{75} С ним согласен и А. Виницкий, автор книги «Материалы по истории белорусской эмиграции в Германию в 1939–1951 годах»^{76}. Но в тоже время известно, что 22.06.1944 г. на вечере, посвященном годовщине образования СБМ, шеф-проводник М. Ганько, говоря о членстве в СБМ, оперировал цифрой 12 тыс. человек^{77}.

Определить количество СБМ — жителей Барановичского округа сегодня достаточно проблематично, так как в 1945 г. картотека СБМ была утеряна Борисом Суравым во время бомбежки Берлина.

И последнее. Официальная историческая наука, освещая молодежное движение времен Второй мировой войны, обвиняет СБМ в пособничестве нацистам в деле депортации молодежи в Германию^{78}. Однако анализ различных источников и, что важно для истины, воспоминания самих членов СБМ свидетельствуют, что «членство в СБМ автоматически освобождало от мобилизации»^{79}.

Словом, спорных вопросов вокруг этой молодежной организации предостаточно, их еще предстоит разрешить.