Немного света твоего

Глава 17

Стоя у двери квартиры одной из типичных московских новостроек, Денис порадовался, что не прихватил с собой наряд полиции. На логово «Гасителя» это место совсем не тянуло — вокруг бурлила жизнь, держать девочек в квартире, где за каждой стеной соседи — не вариант. Неужели снова зря время потратил?

Впрочем, Крюков говорил, что наблюдать за девочками и общаться с ними похититель мог из любой точки города по спутниковой связи и приспособлениям вроде скайпа.

Под недовольное бурчание пустого желудка капитан нажал звонок возле входной двери и на всякий случай нащупал под пиджаком травматический пистолет. Табельное оружие простым следователям по закону не полагалось: тот минус, который иногда вызывал острую ностальгию по работе участковым и даже опером в провинциальном Лесогорске.

Дверь открыла высокая стройная блондинка в коротеньком шёлковом, фактически ничего не прикрывающем халатике, и Громов, окинув её оценивающим взглядом, расслабился. Если Серафимов здесь, то ему сейчас точно не до преступных замыслов.

— Вы ко мне? — поинтересовалась женщина, насторожено разглядывая незнакомого визитёра.

— К большому сожалению, нет. Мне бы с Леонидом Макаровичем пообщаться, он ведь сейчас у вас?

Женщина заколебалась и быстро оглянулась назад. Предъявленное вслед за вопросом удостоверение, помогло ей быстрее принять решение и впустить следователя в квартиру.

Леонид Серафимов оказался именно таким, каким Громов представлял себе художников: худощавый, ухоженный, длинноволосый, с жиденькой острой бородкой. Он удобно расположился в гостиной на широком кожаном диване перед столиком с кальяном. Из одежды на Леониде имелись только белые брюки. Увидев капитана, он машинально потянулся за лежащей на спинке дивана рубашкой и перевёл вопросительный взгляд на блондинку. Она лишь пожала плечам и скрылась в другой комнате, предоставив мужчинам самостоятельно разбираться в ситуации. Впрочем, Громов не сомневался, что далеко женщина не ушла и постарается ничего не упустить из намечающегося диалога.

Не тратя время на лирические отступления, Денис снова помахал удостоверением, сообщил, какое расследование ведёт и предложил художнику альтернативу: неофициальную беседу здесь или официальный вызов в следственное отделение.

Серафимов казался искренне удивлённым, он всё же надел рубашку, зачем-то отодвинулся подальше от кальяна и теперь пытался возмутиться:

— Да при чём тут я?! Я этих девочек даже не знал!

Приняв это заявление за выбор первого предложенного варианта общения, Громов тоже сел на диван и сухо поинтересовался:

— А как же вы портрет Ульяны Ремезовой рисовали? Неужели она вам во сне привиделась?

— Картины не рисуют, а пишут! — презрительно поморщился Серафимов и неохотно признался: — Ульяну я несколько раз видел. Мы с её матерью Верой когда-то вместе учились в институте, вот и пересекались иногда. И каким образом это связывает меня с похищениями?

Громов проигнорировал вопрос недовольного мужчины и продолжил задавать свои:

— А с её мужем — Андреем Ремезовым вы в каких отношениях?

— Ни в каких, мы едва знакомы.

— Странно, с женой общаетесь, дочь рисуете, а с мужем едва знакомы? — не поверил следователь.

— Ничего странного, — начал раздражаться Серафимов. — Я же сказал — с Верой мы вместе учились. У нас общие интересы — она тоже художник, вот я и помогал ей продавать некоторые картины по своим каналам. Ничего серьёзного она, конечно, не писала, но на милые безделицы вроде пейзажей и ангелочков всегда есть спрос.

— Зато с Андреем Ремезовым хорошо знакома ваша близкая подруга Ирина Скрылёва. Вероятно, у них тоже общие интересы, — съязвил Громов. Высокомерный и щеголеватый собеседник ему всё больше не нравился. — Они почти два месяца чуть ли не ежедневно перезванивались. Или вы не в курсе?

— В курсе, — пренебрежительно отмахнулся художник. — Недавно заметил, что Ира за мной следит, припёр к стенке и выяснил, что у них с этим Ремезовым целый заговор. Эти доморощенные шпионы почему-то решили, что у нас с Верой роман, вот и плакались друг другу в жилетку, да придумывали способы как нас разлучить. Бред полнейший, мы с Верой просто хорошие знакомые, к тому же меня не интересуют замужние и беременные женщины.

— Ладно, почему вы рисовали Ульяну, ох, простите, писали?

— Просто сделал Вере приятное, что здесь такого? Ульяну, конечно, очень жаль, но я не имею никакого отношения к её смерти! — художник нервно теребил жиденькую бородёнку, однако глаза не прятал и снисходительно-высокомерного вида, к неудовольствию Громова, пока не утратил.

Ладно, это поправимо. Денис достал из папки фотографию Алики и положил на столик перед Серафимовым.

— А эту девочку знаете? Только не нужно юлить, у неё была ваша визитка.

Леонид неохотно потянулся за снимком, пару секунд вглядывался в него, потом положил обратно и, равнодушно передёрнув плечами, сказал:

— Я визитки всем подряд раздаю. Время сейчас непростое, люди грубые, приземлённые: настоящая живопись их не интересует, а банальщина вроде детских портретов идёт хорошо. Мне ведь нужно на что-то жить, вот и предлагаю услуги портретиста. Поймите, вспомнить всех, кому я давал свои визитки просто нереально. Так что ничем помочь не могу. Хотя, вот эту рыженькую я бы и бесплатно нарисовал. Для души, так сказать, — интересный типаж. Есть в ней какая-то искра, яркость и…

— Свет? — ухватился за мелькнувшую ассоциацию помрачневший Громов. Он уже понял, что ничего интересного от Серафимова не услышит, так хоть нервы напоследок потреплет. — У вас с отцом это, видимо, наследственное. Его тоже интересовал свет, правда, потухающий верно? Я видел ваши детские портреты в его исполнении. Это ведь с натуры писалось? Страшно представить, что он с вами делал, чтобы добиться нужного эффекта? Унижал? Оскорблял? Бил?

— Да вы что? — вполне искренне возмутился Серафимов. — Мой отец, конечно, был придурком, но безобидным. Просто он везде таскался с фотоаппаратом, и если нормальные папаши, когда ребёнок коленку расшибёт, утешали и помогали, то мой сначала делал кучу снимков, чтобы потом создавать по ним свои шедевры. Когда они с матерью развелись, она уже почти ничего не помнила. Макар поместил её в какой-то приют для чокнутых и затащил в постель падчерицу, но продолжал навещать бывшую жену — фотографировать для работы. Вот такой интересный был человек. Гений, словом.

К концу тирады голос Леонида сочился презрением, выдавая его истинное отношение к отцу. Всего лишь презрение, Громов предпочёл бы отвращение и страх, услышанная версия в его теорию как-то не вписывалась.

— А почему вы не в Питере, Леонид Макарович? Ирина, ваша почти жена, как она мне преставилась, уверяла, что вы должны быть на какой-то художественной выставке, а вместо этого…

Денис выразительно кивнул на дверь, за которой скрылась полуобнажённая блондинка.

Серафимов вздохнул, посмотрел в том же направлении и, зачем-то понизив голос, неохотно признался:

— Я творческий человек, мне для работы вдохновение требуется, так что иногда просто необходима смена декораций и новые впечатления, понимаете?

Убедившись, что нужной информации от художника не получить, Денис завершил бессмысленный разговор, но окончательные выводы решил пока не делать и на всякий случай приставил к Леониду детектива Николая — пару дней покататься следом и присмотреться.

Следующий день пополнил копилку безрезультативных. Опрос потенциальных свидетелей в районе похищения Алики ничего не дал, проверка дисков на наличие отпечатков пальцев — тоже. Зато телефон в дежурной части разрывался: вчера ФАС потребовал довести фоторобот преступника до широкой общественности, и теперь каждый второй житель столицы, едва увидев мужчину в тёмных очках, кепке и мешковатой одежде, считал своим долгом позвонить в полицию и сообщить, что он нашёл преступника.

От этого переполоха пока была только одна польза: в числе таких «подозрительных» типов, которых оперативникам волей неволей приходилось проверять, попались двое воришек, и Громову под шумок удалось списать на них пару зависших разбоев.

Дежурство Ворошилова у почтовых ящиков ничего не дало. Явиться лично похититель не решился. Диск принёс нанятый им за сотню рублей мальчик, который, естественно, ничего полезного рассказать не смог и к уже известному описанию «Гасителя» новых деталей не добавил. Опера, отправленные опрашивать прохожих в том квартале, где преступник передал мальчику диск, вернулись ни с чем.

Во второй половине дня Громов получил список недвижимости, находящейся в собственности большинства проходивших по делу фигурантов и передал его в отделение уголовного розыска и участковым — проверить дома и особенно пустующие загородные коттеджи и дачи на предмет возможного нахождения в них девочек.

Попасть внутрь без ордера, к сожалению, не получится, остаются подворные обходы и опросы соседей. Надежды на них, конечно, немного, но других зацепок у следователя не осталось.

Пообщавшись с детективом, следившим за Леонидом Серафимовым, и в очередной раз, не услышав ничего обнадёживающего, Громов разочарованно выругался. На душе было неспокойно, его не покидало ощущение, что разгадка дела «Гасителя» лежит где-то на поверхности, буквально у него под носом, и что она ему, Громову, в итоге очень не понравится…

Поздний звонок психиатра-криминалиста Радищева застал капитана дома за просмотром присланных родителям девочек видеозаписей. Утром он просто перемотал их до конца, чтобы убедиться, что Нина и Алика живы, а теперь смотрел послания похитителя более подробно.

— Денис, добрый вечер. Я просил заехать, — напомнил Иван Владимирович.

Громов поморщился, только нравоучений ему сейчас не хватало.

— У меня много работы, а вы не сказали ничего конкретного. Что-то выяснили?

— Есть некоторые соображения. Я проанализировал беседы преступника с девочками. Думаю, свет в его случае символизирует что-то очень дорогое. Например, близкого человека, которого наш «Гаситель» потерял. И, скорее всего, он погиб примерно так же, как Ульяна.

— Самоубийство?

— Доведение до самоубийства.

Уловив в потоке предположений рациональное зерно, Громов заинтересовался.

— А бабочка при чём?

— Она как бы символ этой потери. Возможно, похититель хочет, чтобы получатели видеозаписей пережили то, что пережил он — смотрели как угасает близкий человек, и понимали, что бессильны его спасти.

— Тогда, получается, родители Нины, Ульяны и Алики должны быть как-то связаны со смертью того человека? Только я проверял — нет у них ничего общего. — возразил капитан, но вдруг вспомнил одну немаловажную деталь: — Хотя у последней пропавшей девочки дед — бывший следователь, и ему тоже доставили диск.

— Связь должна быть! — оживился Радищев. — Пусть этот следователь вспомнит все свои дела, где фигурировали похожие случаи и… бабочка.

— Да не помнит он никакую бабочку, — раздражённо отмахнулся Денис, но психиатр настаивал:

— Покопайся в архивах. Это не обязательно должно быть настоящее насекомое, возможно, просто украшение. Бабочка — ключ, ищи в первую очередь её.

Просмотрев видео с Ниной, Громов мрачно констатировал, что та продержится в лучшем случае ещё пару дней, а стакан со снотворным может появиться в комнате в любую минуту.

С тяжёлым вздохом он включил другую запись. Вид бледной и испуганной «Зажигалки» вместо ожидаемого удовлетворения (он всё ещё злился на неё из-за списка) вызвал жалость.

«Гаситель» действовал по стандартному сценарию и начал с традиционной легенды:

— Родители отказались платить за тебя выкуп, Алика, хотя я дал им неделю на сбор средств.

— У нас никогда не было больших денег, вы могли бы заранее это выяснить, — тихо сказала девочка. Отвечая на жестокие слова похитителя, она смотрела прямо в камеру. — Обычно похищают детей миллионеров, а у меня мама — психолог, папа — фельдшер. На что вы рассчитывали?

— На то, что родители готовы отдать за своего ребёнка всё что имеют, — возразил пустой металлический голос. — Продают квартиры, машины, органы, наконец. Если любят его, конечно. Здесь я прокололся. Нужно было забрать родных дочерей, а ты всего лишь приёмыш и никому в этой семье не нужна.

— Это неправда. Кто вы? Что вам нужно? — растерянно спросила Алика. — И зачем я вам, если денег не заплатят?

— Теперь уж точно не заплатят. Даже дедушка с бабушкой от тебя отказались, а ведь я просил небольшую сумму.

Соседка побледнела ещё сильнее, но голос перестал дрожать и наполнился твёрдой уверенностью:

— Не знаю, чего вы добиваетесь, но всё это ложь! Моя семья от меня никогда не откажется!

— Уже отказалась. Ты для них — всего лишь подкидыш и никогда не заменишь родных детей.

«Подкидыш! Подкидыш! Подкидыш!» — эхом подхватила память, рывком погружая в далёкое прошлое.

Денис резко закрыл ноутбук, откинулся в кресле и долго смотрел в потолок, уже не пытаясь вырваться из плена неприятных воспоминаний.

Ему было десять, когда их с братом похитили. Сумму запросили астрономическую. У отца, по его словам, в тот момент не было таких денег, сразу он смог «выкупить» только одного ребёнка, пообещав чуть позже отдать деньги за второго.

Первым домой отправился двенадцатилетний Максим, а Денису пришлось ещё пять дней просидеть в пыльной, тёмной, пропахшей плесенью комнате, глотая слёзы и прислушиваясь к пугающим голосам за дверью, сетовавшим на то, что «нужно было брать старшую девчонку, а не этого «подкидыша». Освободили его в итоге сотрудники полиции. Деньги Громов-старший так и не нашёл, ну или не захотел искать…

С новым днём в столицу пришло бабье лето. Утро выдалось тёплым и ясным, что нисколько не улучшило настроение невыспавшегося следователя. Появление Дарины его тоже не обрадовало.

— Громов, подожди, разговор есть, — заявила девушка в чёрном, перехватив его возле РОВД.

— Некромантка, чего тебе? — поморщился Денис. — Если ты за деньгами, лучше сразу исчезни, а то ведь могу и в обезьяннике закрыть на пару дней.

Даша нахмурилась и пожалела, что не сдержала данное Злате обещание — не нужно было сюда приходить, оборотни опасны не только в полнолуние.

Но призрак светловолосой девочки, буквально преследовавший её и сейчас стоявший за спиной Громова всё равно не дал бы жить и спать спокойно.

— После твоего визита ко мне прицепилось привидение. Оно, кстати, сейчас у тебя за правым плечом, — мрачно сообщила медиум.

Громов невольно оглянулся и громко выругался:

— Ты ещё и издеваешься? Точно в обезьянник захотела!

— Это светловолосая девочка, на ней голубое платье и оно, похоже, в крови. Возможно, она имеет отношение к твоему делу.

Следователь сменил гнев на милость и проявил интерес.

— Ульяна, что ли?

— Не похоже, она выглядит старше.

Денис вспомнил вчерашний разговор с Радищевым и уточнил:

— А какая-нибудь бабочка у неё есть: заколка, например, или брошь?

Даша беспомощно развела рукам.

— Не знаю, я вижу её нечётко, словно через пелену тумана, поэтому всех деталей просто не разглядеть.

— Ну ты же можешь общаться с мертвяками, спроси хотя бы кто она?

— Это не так просто, как в фильмах показывают. Я пыталась, она не идёт на контакт.

— Ладно, некроманта, гуляй пока на свободе. Вот мой телефон, если твоё привидение вдруг заговорит, позвони, — разочарованный Громов сунул Дарине визитку и, не прощаясь, скрылся в здании РОВД.

— Хоть бы спасибо сказал, грубиян! — проворчала Даша и тяжело вздохнула, отметив, что призрак по-прежнему маячит перед носом и, похоже, не собирается оставлять её в покое.