Немного света твоего

Глава 18

После очередной разгромной оперативки и порции «стимулирующих» угроз от начальства Громов позвонил Ворошилову и попросил приехать в отдел.

— Давайте позже. Я в подъезде дежурю, — возразил бывший следователь, — вдруг этот урод всё же объявится!

По металлу, лязгнувшему в последней фразе, стало ясно — запись Михаил Александрович посмотрел до конца, и она ему очень не понравилась.

— Не объявится, он, к сожалению, не идиот хоть и псих, а в вашем районе сейчас не менее десятка оперов в штатском работают. У них больше шансов что-то заметить. Ладно, пока ждёте, постарайтесь вспомнить ещё раз, не фигурировала ли в ваших делах голубая бабочка?

— Нет, я ведь уже говорил.

— А если представить, что она в крови и связана со смертью светловолосой девочки-подростка в голубом платье? — наобум добавил Громов, вспомнив странное заявление Дарины.

После долгой паузы Ворошилов задумчиво ответил:

— Кажется, было что-то подобное, но я не уверен насчёт бабочки, нужно кое-что уточнить.

— Уточняйте, только не долго. Сами видели — медлить нельзя.

— Видел, — с неприкрытой угрозой в голосе сказал Михаил Александрович. — Я много чего в жизни видел, но с такой мразью впервые сталкиваюсь.

Громов не стал озвучивать мелькнувшую мысль, но он уже почти не сомневался, что эту «мразь» так или иначе породил сам Ворошилов.

Созвонившись с детективом, следившим за Леонидом Серафимовым и с начальником угрозыска, и не услышав ничего обнадёживающего, капитан неохотно включил видеозапись, вчера он так и недосмотрел её до конца.

— Представь, как обрадуется Лариса, когда ты не вернёшься, ведь теперь у неё будет собственная комната, о которой она всегда мечтала. — Продолжал моральную экзекуцию похититель. — И родителям больше не придётся на тебя тратиться. Может, даже за путёвку деньги удастся вернуть.

— Ладно, выкуп за меня не заплатят и что дальше? Что вы со мной сделаете? — дрогнувшим голосом уточнила Алика.

Она сидела на краешке кровати и по-прежнему смотрела прямо в камеру, словно надеясь увидеть там своего жестокого собеседника.

После нескольких часов подобных переговоров она всё чаще хмурилась и кусала губы, но хотя бы пока не ревела и не истерила.

— Отсюда ты не выйдешь.

— Вы меня… убьёте? — страшное слово далось соседке с трудом. Она запнулась и стала белее простыни.

— Ты сама не захочешь жить, потому что поймёшь, что всем только мешаешь, и твоей семье без тебя будет намного лучше.

— Не понимаю, что вам нужно? — в голосе Алики звучала растерянность. Она подошла к холодильнику и открыла дверцу. — Тут продуктов на неделю хватит, значит, собираетесь держать меня здесь? Зачем?

— Дома тебя всё равно уже не ждут. Родители вздохнули с облегчением: больше никто не будет тащить в дом бродячих кошек и собак, раздавать нищим продукты и деньги. И менять в школе зеркала за свой счёт, только потому, что приёмная дочь заигралась в добрую фею и взяла на себя чужую вину, им теперь не придётся. Это ведь Олеся разбила зеркало в холле, зачем ты влезла?

— Её бы отчим снова побил, он очень строгий, — тихо сказала поникшая «Зажигалка» и спросила: — Откуда вы это знаете? Следили за мной?

«Гаситель» проигнорировал вопрос и ответил новым обидным выпадом:

— Значит, Олесю ты пожалела, а приёмных родителей — нет. Думаешь, им было приятно выслушивать жалобы директора и оплачивать нанесённый школе ущерб из своего кошелька? Легко заниматься благотворительностью за чужой счёт, правда? Маленькая, глупая эгоистка, да они тебя даже искать не будут.

— Будут! Меня обязательно найдёт дедушка. Он очень хороший следователь — самый лучший! — убеждённо заявила Алика, скрестив на груди руки в защитной позе.

Комнату наполнил странный хрипящий звук, обозначающий, видимо, подобие издевательского смеха.

Громов весь обратился в слух — преступник впервые позволил себе проявление эмоций.

— Хороший? Благодаря твоему замечательному дедушке, честные люди гниют за решёткой, а преступники разгуливают на свободе.

Это заявление, похоже, оказалось особенно болезненным и попало точно в цель.

— Неправда! — возмутилась девочка. Её голубые глаза вспыхнули праведным гневом. — Не смейте так говорить! Может я и плохая, но мой дедушка — самый добрый, честный и справедливый человек на свете!

Она вдруг успокоилась и, глядя прямо в камеру, уверенно отчеканила:

— Вот теперь я точно знаю, что вы всё лжёте и совсем ничего не знаете о моей семье. Дедушка никогда не нарушал закон и преступников не покрывал. И вас он тоже обязательно найдёт!

На последующие попытки задеть её соседка не реагировала, хотя было заметно, что порой сдерживалась с трудом. В диалог вступала лишь пару раз всё с теми же вопросами «Чего вы добиваетесь? Зачем всё это говорите?», а не получив ответа, замолчала уже окончательно.

Напрасно электронный голос изрыгал новые порции оскорблений, Алика забралась на кровать, отвернулась к стене и на провокации больше не поддавалась. Может и плакала беззвучно, но плечи не дрожали.

Вспомнив, что у «Зажигалки» какие-то проблемы с сердцем, Громов долго всматривался в тоненькую неподвижную фигурку, гадая, сколько она сможет продержаться? Потом свернул запись и переключил внимание на её деда.

Он навёл справки — в своё время Ворошилов действительно слыл очень принципиальным и неподкупным следователем. В жмурки с законом не играл, взятки не брал, на компромиссы не шёл. Но по данным похитителя кристально-чистая репутация Михаила Александровича была не так уж чиста. Что это — заблуждение или вполне обоснованное обвинение и имеется в виду какой-то конкретный случай? Ведь до сих пор «Гаситель» не ошибался.

Мысль, что Ворошилов на самом деле был не так уж и предан закону, приятно согрела. Высокомерие бывшего следователя и его лекции на тему морали сильно раздражали. Осталось понять о чём речь.

В следственном отделе Ворошилов появился только во второй половине дня — угрюмый, сосредоточенный и словно постаревший за ночь на несколько лет. Громов уже знал, что похититель не объявился, и диск на этот раз бывший следователь не получил, а запись присланную родителям по почте Денис уже успел наскоро пролистать. Ничего экстремального там вроде бы не было. Алика пока держалась неплохо. Гораздо больше его тревожила Нина. Если вчера она хотя бы несколько раз выходила в ванную, то на сегодняшней записи уже практически не вставала.

— Может, ближе к вечеру эта тварь всё же объявится, я там оставил знакомого подежурить, — без предисловий начал Михаил Александрович, едва войдя в кабинет.

Громов так не думал.

— Не объявится. Ваше внимание он уже привлёк, так что с личной доставкой больше заморачиваться не станет — вы и так уже ни одной записи не пропустите. Новую смотрели?

— Мельком.

— Откуда он знает детали, что перечисляет: разбитое зеркало, Олесю, её отчима?

— Телефон могли прослушивать. Мы с ней эту ситуацию не раз обсуждали.

Или похититель кто-то из близкого окружения Алики — друг по Центру, например.

— А что с бабочкой, нашли? — этот вопрос сейчас интересовал капитана гораздо больше.

Ворошилов сел напротив и положил перед молодым коллегой красную папку со словами:

— Пришлось покопаться в архиве. Бабочка была только здесь, больше ничего похожего за все тридцать лет службы я не встречал.

С азартом охотника почуявшего дичь, Громов открыл папку и склонился над ксерокопиями фотографий. Они были бледными, видимо, краска в принтере заканчивалась, но сочетание голубого и красного всё равно резко бросалось в глаза.

На первом снимке в багажнике белой машины лежало тело светловолосой девочки лет пятнадцати, одетой в короткое голубое платье. Красные и коричневые пятна на нём определённо оставила кровь. Особенно много её было в районе грудной клетки. На остальных фотографиях были запечатлены фрагменты места преступления, в том числе раны, нанесённые юной блондинке.

Судя по всему, её жизнь прервали два ножевых ранения в грудь. Разглядывая их на фото, Громов вдруг замер, увидев знакомую голубую бабочку. Нет, она, конечно, была другой, не той, что присылали девочкам — просто брошь в виде проколотой голубянки, но очень похожая на настоящее насекомое. Нож вошёл в тело рядом с ней, и крылья бабочки были щедро обагрены кровью.

Громов вспомнил слова Дарины о преследующем её призраке светловолосой девочки в окровавленном платье. Пока всё сходилось.

— Кто она? — он с интересом посмотрел на мрачного Ворошилова.

— Анастасия Чайкина. Изнасилована и убита четыре года назад за два месяца до шестнадцатилетия. Одно из моих последних дел. Преступник арестован, получил 17 лет колонии строгого режима. Это был её классный руководитель — Евгений Алексеевич Миронов.

— Учитель? — Громов насторожился. — Он мог быть знаком с Ремезовыми.

— Вряд ли, Миронов в другой школе работал.

— Он сейчас точно сидит?

Ворошилов помрачнел и отрицательно покачал головой.

— Умер в прошлом году. Подрался с кем-то на зоне. К чему эти вопросы? Дело давно закрыто.

Денис пожал плечами.

— Похититель уверял Алику, что по вашей вине невиновный человек оказался в тюрьме, а преступник разгуливает на свободе. Возможно, он уверен, что за убийство Анастасии наказали не того, кого следовало. Кстати, такая вероятность есть?

Увидев, как грозно сошлись на переносице брови бывшего следователя, Громов предупредил:

— Только хорошо подумайте прежде чем ответить, от этого может зависеть жизнь вашей внучки.

— Нет такой вероятности, — сухо ответил Ворошилов. — Доказательная база была очень весомой. Тело нашли в багажнике машины Миронова, подруга убитой уверяла, что Настя с ним встречалась, а свидетели видели, как девочка садилась с Мироновым в ту самую машину незадолго до предполагаемого времени смерти, и они ссорились.

— У Насти есть родственники?

— Да, конечно.

— Нужно их проверить.

— Зачем? Думаете, через четыре года они вдруг решили, что я посадил не того? — скептически возразил Ворошилов.

— В жизни всякое бывает, может, озарение пришло только сейчас. Например, какие-нибудь новые обстоятельства вскрылись.

— Ладно, допустим. Но если это месть мне, зачем было других девочек похищать и доводить до самоубийства?

Хороший вопрос. Громов вспомнил слова Радищева о том, что мстить могут за человека, который погиб примерно также как Ульяна. Увы, и тут пока совпадений не было. Впрочем, это всего лишь версия психиатра.

— Родственников Миронова на всякий случай тоже проверим. Кто у него остался?

— Жена и дочь. Но они не могли…нет, не может быть. Хотя жена, кажется, и на зону к нему ездила — так и не поверила, что муж-убийца.

— А он сознался? — Громов сделал пометку в ежедневнике.

— Нет, — неохотно признался Ворошилов. — Но доказательства там железные.

Капитан уже почти не сомневался, что похититель имел в виду Миронова. Однако если тот, по его мнению, был невиновен, кого же «Гаситель» считал преступником и при чём тут семейство Ремезовых и Файль?

— А другие подозреваемые вообще были?

— Нет, — несколько секунд Ворошилов колебался, потом нехотя сказал: — Миронов утверждал, что в тот день после дополнительных занятий отвёз Настю к подруге и больше её не видел. Отец этой подруги очень влиятельный человек. Имелись у меня сомнения на его счёт, но во время убийства он находился в другом городе — это подтвердили не менее десятка человек.

Громов едва удержался, чтобы не хмыкнуть. О том, как ловко «очень влиятельные люди» умеют отмазываться от неприятностей с законом, капитан знал не понаслышке. Ему не раз платили именно за то, чтобы следователь «поверил» в ложное алиби, закрыл глаза на нестыковки в показаниях и развалил дело. Правда, речь шла в основном об изнасилованиях, мордобое, наркотиках и коррупции, покрывать мокруху Громов всё же не решался — инстинкт самосохранения пока перевешивал жажду наживы.

— И кто этот влиятельный человек?

— Какая разница? — Ворошилов был раздражён и явно недоволен тактикой молодого коллеги. — Миронов виновен, в этой папке все копии заключений и экспертиз по делу, сами увидите. Не стоит тратить время зря, ведь кроме бабочки никакой связи с похищениями девочек нет. А этого слишком мало! Если действует маньяк, логику в его поступках вообще искать не стоит! Эта Голубянка может значить для него что угодно.

Громов поморщился, он очень не любил, когда его учили, как нужно работать. С этим вполне справлялось непосредственное начальство. Но там выручала медитация: пока ФАС ругался, брызгая слюной и обещая понизить в звании, Денис представлял, что через пару лет займёт его кресло, и они поменяются ролями. Обычно это помогало и даже неплохо стимулировало в работе.

— Я разберусь, Михаил Александрович. А вы пока лучше просмотрите видео подробно, боюсь, у меня на это времени не останется, а в словах похитителя могу быть какие-то зацепки.

Ворошилов ушёл недовольным, но папку оставил. Пересмотрев имеющиеся копии документов, Денис пришёл к выводу, что старший коллега прав — фактов доказывающих вину Миронова было так много, что его признание в принципе и не требовалось. Может, это, действительно, ложный след, не имеющий отношения к похищениям?

Но на показаниях свидетелей взгляд зацепился за знакомую фамилию, и капитан громко выругался: подругой Насти была дочь колбасного короля Макса Вавилова, а он, соответственно, тем самым очень влиятельным человеком, насчёт которого у Ворошилова имелись сомнения. Чёрт! Вот только таких совпадений ему не хватало!

Мрачно раздумывая о роли Вавилова во всей этой истории, Громов отправился искать родителей погибшей Анастасии Чайкиной. Они жили по тому же адресу, и надолго в их доме капитан не задержался. Осиротевшим родителям было не до мести — в начале года у них родилась двойня, так что все их помыслы были о настоящем, а не о прошлом.

А в бывшей квартире Евгения Миронова дверь никто не открыл. Пришлось звонить соседям. Живущая рядом пожилая женщина рассказала, что хозяйка — супруга Миронова умерла, а дочь куда-то переехала и больше здесь не появлялась, работает она в какой-то больнице, но где её искать — неизвестно.

Пришлось возвращаться отдел и пробивать девушку по имеющимся базам. За этим занятием его и застал Олег Крюков, вид у него был загадочный и растерянный одновременно.

— Я тут сервер почтовый, наконец, взломал, — сказал он. — Большинство адресов, с которых посылали видео — пустышки, там липовые данные, а вот один закреплен за реально существующим человеком. Известным, между прочим.

От нехорошего предчувствия внутри что-то сжалось.

— Только не говори, что это Макс Вавилов!

— Он самый. Откуда ты знаешь? — удивился Крюков.

— Да твою ж мать! — простонал Громов. — Слушай, Крюк, не докладывай пока начальству. Я сначала всё проверю, сам понимаешь, таких людей без повода лучше не дёргать.

Когда за экспертом закрылась дверь, капитан с тяжёлым вздохом набрал номер Вавилова — неприятной беседы не избежать, но нужно хотя бы попытаться понять, что за чертовщина вообще происходит.