Ненаследный сын императора. Часть 1

Глава 15

Поправлялся я с поразительной скоростью. Сказалось и то, что была весьма своевременно оказана помощь, и то, что оказывали её лучшие лекари, и то, что в этом мире значительную роль в лечении играла магия. Мне страшно было даже представить, сколько времени бы заняло выздоровление после подобного ранения в моей прошлой жизни.

Уже на следующий день я выхаживал по коридору в сопровождении дюжего молодца-охранника. Человек-гора, на котором, казалось, гвардейский мундир трещит по швам, неотступно следовал за мной, готовый в любой момент заслонить своей широченной грудью меня от любых ударов коварных убийц.

Радовало то, что ко мне не пускали посетителей. Единственное, мне пришлось пережить очередной налет страждущей императрицы. Заламывая руки и стеная, она металась по моей спальне, угрожая всевозможными карами несостоявшимся убийцам, осмелившимся поднять руку на ребенка. Чуть успокоившись, она сообщила, что достойно отблагодарила Светлану за мое спасение. Как я понял, самой девушке была выделена значительная денежная сумма и какое-то драгоценное украшение, само по себе стоившее баснословно дорого. К тому же, кому-то из её родни предложили доходную должность при дворе. В общем, думаю, что маленькая хитроумная фрейлина должна быть довольна таким началом нашего своеобразного сотрудничества.

Вынужденно валяясь в постели, я обдумывал все произошедшее в тот вечер. Откровения Светланы, с одной стороны, задели меня. Хотелось бы, наверное, лежа в одной кровати с прекрасной обнаженной девушкой, слышать от неё заверения в неземной бескорыстной любви, а не расчетливые коммерческие выкладки… С другой стороны, я понимал, что её любовь ко мне, если бы и имела место быть, была бы несчастной. А возможно, и опасной. Такая целеустремленная девушка, как Светлана, шла бы по головам, добиваясь моей привязанности. Я содрогнулся, представив себе, чем это грозило бы и Дарье, и будущей жене. На данный момент я мог совершенно точно сказать — я хорошо отношусь к юной фрейлине, я желаю ее — воспоминания о её умелых ласках до сих пор бросали меня в пот, но я её не люблю. И слава богу, что в этом у нас полная взаимность! А вот можно ли ей доверять? Время покажет.

Но не о Светлане мне нужно было думать в первую очередь. Нужно было как-то решать вопрос с Владимиром. Ясно одно — он не остановится. Кажется, моя скромная персона, точнее, ее полное устранение из его жизни и из жизни вообще, стало его идеей фикс. Во всех своих проблемах и неприятностях он винил меня. И его излишняя зависимость от алкоголя только усугубляла ситуацию. Обращаться к его отуманенному разуму не было никакого смысла. Значит, следовало разобраться с этой проблемой кардинально. Но я не собираюсь подставляться так же, как горе-наследник. Это ему все сходит с рук.

Прервал мои размышления стук в дверь. С удивлением я отозвался, приглашая нежданного гостя войти. Даже стало интересно, кто сумел получить разрешение императора на встречу со мной. И, если уж говорить честно, меньше всего я ожидал увидеть графа Дарем.

Тем не менее, в мою спальню зашел именно чопорный англичанин. Поспешно вскочив с кровати, я учтиво извинился за неподобающий вид.

— Что вы, Ваше Высочество. Я понимаю, что вы не намеревались встречать гостей. Если вы плохо себя чувствуете, прилягте, прошу вас. Меньше всего мне хотелось бы причинять вам какие-либо неудобства.

Но валяться на кровати в присутствии этого подтянутого, одетого с иголочки джентльмена мне казалось чуть ли не кощунством. Поэтому я устроился в кресле за письменным столом, чувствуя себя здесь более защищённым и готовым ко всяким неожиданностям.

Опустившись на кресло напротив меня, Джон Джордж Лэмбтон закинул ногу на ногу и принялся пристально меня разглядывать. Под его изучающим взглядом мне стало не по себе.

— Чем обязан? — поинтересовался я.

— Прискорбному случаю, что произошел с вами. Вы знаете, Алексей Александрович, при дворе ходит множество слухов самого разнообразного толка. Пока вы не показались, произведя небольшой променад по коридорам дворца, многие считали, что на самом деле вы погибли от руки неизвестного наемного убийцы. Некоторые даже осмеливались высказывать предположения о личности того, кто оплатил подобную услугу. И хотя ваше появление, несомненно, опровергло сведения о вашей кончине, наличие охраны даже в стенах родного дворца, дало ещё больше причин говорить о том, что вам грозит опасность.

— Мне кажется, что опасность, грозящая мне — это, в первую очередь, моя забота. — недоуменно пожал плечами я.

— О, вы ошибаетесь! С того момента, как была достигнута договоренность о брачном союзе между вами, Алексей Александрович, и леди Маргарет Йоркской, ваша безопасность, ваше физическое и моральное здоровье, стали заботой и нашего государства.

Он помедлил, извлекая из кармана артефакт, который позволил бы нам говорить, не опасаясь того, что у нашей беседы появятся лишние свидетели, активировал его, затем продолжил:

— Поэтому сегодня я пришёл предложить вам свою помощь в том, чтобы разыскать того, кто пытался вас убить. Равно как и того, кто его направлял…

Я задумчиво посмотрел на англичанина.

— Вы прекрасно понимаете, граф Дарем, что тем же самым уже занимается Тайная канцелярия. И для чего нужно ваше расследование?

Он сверкнул глазами:

— Говоря откровенно, Ваше Высочество, мы имеем определенные сомнения в том, что Тайная канцелярия отыщет истинного виновника! А мы можем гарантировать, что сумеем предоставить вам имя вашего врага, а возможно, и его голову!

Граф хлопнул ладонью по столу, словно указывая место, куда именно пристроит ту самую голову.

— Не думаю, что это возможно… Скорее даже, я знаю, что это вам не по силам.

Глаза английского дипломата расширились:

— Так вы знаете!.. Это многое меняет. Послушайте, Алексей Александрович. Ваша реакция на мое предложение говорит об одном — вы знаете, кто стремится убрать вас со своего пути. И мы знаем, кому вы перешли дорогу. Не будем называть имён, это ни к чему. Но я могу вас уверить, этот человек не остановится, а значит, какая-то из попыток устранить вас окажется удачной. Полагаться только на одно везение нельзя, вы это понимаете.

С сегодняшнего дня наши тайные агенты будут незаметно сопровождать вас везде. Не волнуйтесь, это опытнейшие люди, обнаружить их никому не удастся. Но, если потребуется, они всегда придут на помощь.

Я попытался возразить, но граф не стал меня слушать, настойчиво произнеся:

— Ваше Высочество, иногда бывают ситуации, когда нарушаются законы Божии, и Каин убивает Авеля… Не кажется ли вам, что, если бы Авель сумел выжить, то имел бы полное право занять место первородного сына? Ведь он отличался добрым нравом и чистой душой, и многие бы поддержали его… Подумайте об этом, Алексей Александрович. А пока разрешите откланяться. Если вам захочется обсудить некоторые моменты священных писаний, я всегда к вашим услугам.

Он многозначительно посмотрел на меня и вышел, оставив в потрясенном состоянии.

— Это что, он сейчас мне практически прямо сказал, что готов поддержать в борьбе с Владимиром за престол??? — ошарашено думал я.

Спустя пару дней, собрав целый консилиум и после долгих совещаний, придворные лекари, все таки разрешили мне вести обычный образ жизни. Только наши занятия с Олегом Гавриловичем пока ограничили медитативными упражнениями. Физические же нагрузки настойчиво рекомендовали ограничить. Сестры определённо были злы на то, что их не допускали ко мне все эти дни. Поэтому пытались выяснить, что же со мной произошло в течении всей тренировки, пока Черкасский наконец, не гаркнул, пригрозив любопытным девицам дополнительным кроссом. Но красноречивыми жестами и многообещающими взглядами они дали мне понять, что этой ночью мне снова стоит ожидать их визита. Обреченно представив этот допрос с пристрастием, я даже пожалел о том, что вынужденный карантин отменен.

После занятий меня уже поджидала компания неразлучных друзей — Иван, Пётр и Дарья. Повертев меня в разные стороны и убедившись, что я цел, здоров, бодр и весел, они радостно гомонили, задавая кучу вопросов, перебивая друг друга. Наконец я не выдержал:

— Та-ак, ребята! Давайте-ка я сейчас быстренько приведу себя в порядок, и мы всей дружной толпой отправимся во французскую кофейню, что недавно открылась на Невском проспекте. Говорят, там чудесный кофе и вкуснейшие торты!

Даша радостно захлопала в ладоши, Пётр с Иваном одобрительно переглянулись и в унисон произнесли: — Мы за!!!

Оставив друзей в малой гостиной у жарко растопленного камина, я помчался к себе, чтобы освежиться и переодеться.

Спустя полчаса мы уже усаживались в экипаж. Вместе с нами в него втиснулся и мой личный гвардеец. Глядя на изумленные лица ребят, я не удержался от смеха. Казалось, что наш транспорт заметно просел под этой горообразной фигурой, а кислорода внутри стало заметно меньше. Дарья поспешно устроилась рядом со мной, воспользовавшись царившим здесь полумраком, нежно взяла меня за руку. Ребята же теснились на одной скамье с охранником, что явно подпортило им настроение. Окруженные десятью охранниками из Павловского полка, что взяли нашу карету в коробочку, мы не спешно двинулись к кафейне.

— Безопасность превыше всего! — назидательно произнес я.

Покрасневшие лица Петра и Ивана, притиснутых к стенкам экипажа, выражали всю вселенскую скорбь и муку.

— Враг не дремлет! — продолжал я сыпать нравоучениями. — И поэтому незначительные трудности не должны останавливать нас, сбивая с истинного пути!

Когда мы, наконец, прибыли к месту назначения, мои друзья испытали не только физическое облегчение, выбравшись из тесного экипажа на волю, но и моральное…

— Тяжел и неблагодарен труд народного просветителя, — пожаловался я гвардейцу, заметив злые взгляды парней. На его бесстрастном, словно грубо вырезанном из гранита, лице не отразилось ни малейшего следа эмоций. Иногда меня брало сомнение — умеет ли вообще этот человек-глыба говорить.

Так, продолжая перешучиваться, сопровождаемые охраной, мы и зашли в кофейню. Она занимала весь первый этаж длинного трехэтажного здания. Из больших витринных окон на улицу лился мягкий уютный свет. Внутренняя обстановка была в меру богатой, но без излишней роскоши, которая заставляла бы чувствовать себя здесь скованно. Множество светильников с абажурами насыщенного зеленого оттенка гармонировали со скатертями такого же цвета, стулья, окружающие каждый круглый стол, были одеты в тёмно-коричневые тканевые чехлы, которые стягивала широкая лента, кокетливо завязанная аккуратным бантом на спинке. Между окнами прятались стеллажи, на которых размещалось большое количество книг, газет и журналов.

Эта кофейня представляла собой, скорее, не привычное в моем понимании кафе, где можно выпить кружку чая или кофе, перекусить, а своеобразный клуб, центр досуга. Сюда приходили почитать периодическую литературу, которую в обязательном порядке выписывали владельцы. Кроме российских газет и журналов, здесь можно было найти и иностранную периодику. Днём здесь собирались любители бильярда, шашек, домино и шахмат. Вечерами устраивались литературные чтения, приглашались маститые авторы, выступали и начинающие, не обладающие пока широкой известностью.

Сегодня явно ожидалось подобное представление. Кофейня была переполнена, хотя для нас, конечно, столик нашелся сразу. Пока Дарья изучала ассортимент десертов, предлагаемых в этом заведении, я с огромным любопытством осматривался вокруг. Так редко выпадала мне возможность побывать вне стен дворца, что это казалось почти праздником! Публика здесь собралась вполне достойная. За ближайшим соседним столиком вальяжно расположился одинокий тучный господин в деловом костюме, посверкивая стеклами небольшого пенсне, он изучал страницы «Петербургских Ведомостей». Чуть поодаль лакомилась мороженым влюбленная парочка. Юноша с тонкими чертами, длинными волосами, обрамлявшими вытянутое лицо, представлялся мне похожим на начинающего поэта, пишущего лирические стихи, посвящённые его даме сердца. Она же, то и дело поправляя белокурые локоны, выбивавшиеся из сложной прически, мило краснела, слушая своего кавалера.

Заметив, что я рассматриваю миловидную девушку, Дарья сурово пихнула меня острым локотком. Я поспешно перевел взгляд в другую сторону. Один из больших столов, покрытых льняными скатертями, занимало большое семейство. Высокий, худой мужчина со строго поджатыми губами неодобрительно взирал на свою супругу, невзрачную женщину неопределённого возраста. Похожая на пугливую серую мышку, она тихим, измученным голосом одергивала стайку сорванцов в возрасте от лет пяти и до двенадцати-тринадцати, которые шумно веселились, поедая сладости.

Полной противоположностью этой семьи казалась другая супружеская чета. Приятного вида мужчина лет тридцати пяти в военном мундире с удовольствием смеялся, слушая лепет маленькой дочери, наряженной, точно кукла — в розовое атласное платье с кружевами, со множеством бантиков. За ними с улыбкой наблюдала темноволосая женщина, отличавшаяся особой, породистой красотой… Вот к ним подошла ещё одна девушка с полным подносом всяческих пирожных. По её влюблённому выражению глаз, устремленных на мужчину, я понял, что это его вторая жена…

Тут я отвлекся, так как нам принесли заказ, сделанный Дашей. Именно на неё мы с Иваном и Петром возложили почётную миссию выбора сладостей и напитков.

— Какой прекрасный аромат! — произнесла Дарья, прикрыв глаза и забавно шевеля носиком, принюхиваясь к дымящемуся кофе.

— Да, — согласился я, — честно говоря, мне очень нравится запах свеже сваренного кофе, но вот его вкус… — я сморщился.

— Как ты можешь? — возмущенно воскликнула девушка, сверкнув пронзительной зеленью глаз. — Это же божественный вкус, такой насыщенный, бодрящий…

— Да-да-да… — поспешно согласился я, отхлёбывая огромный глоток, сразу ополовинивший изящную чашечку, — великолепно!

И зашипел, хватая воздух обожженным ртом.

— Вот! Бог все видит! — тут же воспользовался возможностью отомстить мне за мои нравоучения Пётр. — И ложь, пусть даже во благо, наказуема! Расплата настигает мгновенно!

Рассмеявшись, мы набросились на гору пирожных. Мой охранник тем временем озабоченно вглядывался в сгущающиеся за окнами сумерки.

Когда я потом пытался восстановить в памяти очередность последующих событий, я раз за разом убеждался, что все произошло буквально в одно мгновение. Раздался звон разбитого витринного стекла, в зал кофейни влетел какой-то тёмный предмет. В это время гвардеец уже опрокидывал столик, потянув меня в это импровизированное убежище. Не соображая, что происходит, я, тем не менее, схватил Дашу и заставил тоже спрятаться за массивной столешницей. В этот момент с оглушающим грохотом, разметав вокруг острые осколки стекла, камня, деревянную щепу, взорвался тот самый непонятный предмет, влетевший с улицы. Зал заволокло густым вонючим дымом, который тут же начало вытягивать в разбитое окно. Отовсюду раздавались жуткие крики, стоны, плач. Убедившись, что Даша цела, я жестом велел ей оставаться на месте, а сам, настойчиво потянув за собой своего охранника, выбрался из укрытия. Пётр и Иван, которые не успели укрыться за столом, ворочались на полу, их руки и лица были покрыты мелкими порезами, сочащимися кровью, но серьезных повреждений я не заметил. С облегчением выдохнув, я устремился дальше.

Господин, читавший пятью минутами ранее газету, лежал на столе, под ним стремительно росла лужа крови. С трудом приподняв его, я в ужасе отшатнулся. Один глаз с мертвой неподвижностью уставился на меня, другого практически не осталось, из него торчал осколок стекла. Судорожно всхлипнув, я снова опустил его на стол. Неподалёку я увидел ту самую белокурую девушку, что вызвала ревность Дарьи. Изломанной, окровавленной куклой она лежала на полу, возле нее рыдал её возлюбленный, растирая слезы вперемешку с кровью по лицу…

Семейству со множеством сыновей повезло больше, я видел, что все уже силились подняться на ноги, в ужасе озираясь вокруг.

После того, как я нашел маленькую девочку с кошмарной раной на светловолосой головке, залитую кровью, я впал в какое-то безумие. Все происходило, будто на старой пленке с дергающимися кадрами. Я вытаскивал раненых на улицу, с надсадными криками требуя помощи, приказывал привезти лекарей. Моя охрана сначала пыталась увести меня и моих друзей с места происшествия, но я с бешеными глазами пригрозил смертной казнью каждому, кто встанет на моем пути.

Все смешалось, я видел, как мечется Дарья по залу кофейни, разрывая скатерти на полосы и перевязывая раненых, я видел, как Пётр срывает тяжёлые бархатные занавесы и накрывает тела погибших, мы с Иваном вытаскивали пострадавших, одного за другим передавая их по цепочке…

Вокруг собиралась толпа зевак, которых сдерживали гвардейцы, не подпуская никого к разрушенной кофейне. Наконец, стали подлетать экипажи с лекарями. Один из них подбежал ко мне, чтобы убедиться, что я не ранен.

— Ваше Высочество, с вами все в порядке? — цепким профессиональным взглядом он осматривал меня, пытаясь оттащить в сторону.

Я отмахивался от него, сипя сорванным голосом:

— Туда! Там нужна помощь, скорее!

Спустя примерно полчаса я наконец-то поддался на настойчивые уговоры охраны и, убедившись, что мои друзья, такие же грязные, покрытые коркой из крови и копоти, рядом, ввалился в экипаж с имперским гербом на дверце. Весь обратный путь мы проделали в тяжелом молчании. Прогулка, которая должна была быть лёгкой, веселой и развлекательной, обернулась настоящим кошмаром. А еще я думал над тем, кто был нападавшим и как его проворонила охрана…

В кабинете императора с хмурым видом расхаживал Владимир Громов. Сам хозяин кабинета сидел за своим рабочим столом, уронив голову на скрещённые руки.

— Ты осознаешь, к чему все идет? — всесильный канцлер, казалось, за последние пять минут постарел сразу на десяток лет. Горькие складки у крепко сжатого рта углубились, под глазами появились тени.

— Ты не понимаешь… — глухо простонал Александр Первый, — он же мой сын, мой родной сын!

— Он мерзавец, преступник! С твоего попустительства он почувствовал себя вне закона, вне морали! Сколько раз мы с тобой прикрывали его злодеяния? Тебе напомнить, сколько раз приходилось Тайной канцелярии улаживать дела с семьями девушек, которых он насильно затягивал в постель? Сколько раз мы выплачивали компенсацию за покалеченных им людей? Господи!..

Громов дрожащей рукой отер лоб, покрывшийся холодным потом.

— Эти покушения на Алексея. Чего нам стоит каждый раз спускать все на тормозах? Ты знаешь, какие слухи ходят в народе?

— Народ… — недобро усмехнулся император, подняв голову, — Я здесь власть! Нет никого выше меня, кроме Бога! А перед ним я сам за все отвечу!

Канцлер сверкнул глазами, в воздухе отчетливо запахло озоном.

— А ты не боишься, что отвечать придется гораздо раньше, чем ты думаешь? Ты не задумывался, что твой наследник вдруг решит ускорить своё восхождение на престол?! Если он так просто готов отнять жизнь у родного брата…

— Он знает… — тихо проронил Александр Павлович.

— Что-о-о? — Владимир Громов задохнулся от неожиданности. Затем тихо произнес:

— Зачем? Зачем ты рассказал ему? Ты понимаешь, чем это может обернуться???

— Да не рассказывал я!!! — заорал император, потом сник. — Я не знаю, откуда Владимиру стал известен этот секрет.

— Ты сам виноват! Почему, почему ты не мог придерживаться нашего плана? Почему, вместо того, чтобы воспитывать Алексея в семье, как родного ребенка, приучая его к тому, что он должен быть правой рукой старшего брата, ты отдалил его?! Эта вражда, эта ненависть — твоих рук дело!

Император вскочил, подбежал к канцлеру, тяжело дыша, со злобой смотрел на него:

— А ты знаешь, что такое видеть этого ребенка каждый день и понимать, что это — чужая кровь, это сын врага! И изображать любовь, испытывая только отвращение??? Да, я слаб, я не смог! Я не смог принять его как своего, он был укором для меня, постоянно одним фактом своего существования напоминал о том, как я уничтожил его род под корень! За это мне тоже предстоит отвечать! Это ты, ты задумал эту подмену! Может, скажи тогда мы правду, оплакали бы утрату, и сегодня не оказались бы в такой ситуации!

— И тогда ты потерял бы жену. — жестко отрезал Громов. — Ни к чему ворошить прошлое! Сейчас надо думать, крепко думать! Ты же понимаешь, что судьба российского престола висит на волоске? Законный наследник наворотил таких дел, что ему вовек не отмыться. И где гарантия, что, когда придет время, ему позволят сесть на трон? А если он и станет императором — что ждет нашу страну? И как нам не допустить того, чтобы на престол взошёл приемыш?

Два самых могущественных человека в Российской империи с безнадежностью во взглядах смотрели друг на друга, не находя выхода…