Неприкасаемый

21

Я просыпаюсь от звуков тихих стонов и влажных, неряшливых ударов. На мгновение я потеряла ориентацию и не понимаю, что слышу. К миксу присоединяется мужское ворчание, и она снова стонет, на этот раз более резко.

Мои глаза распахиваются, и я поворачиваю лицо в сторону шума. В подвале уже темно, телевизор и свет выключены. На секции напротив меня Брианна голая и верхом на ком-то. Я резко вскакиваю, наполовину готовая увидеть Картера под ней, но когда я дергаюсь, одна из рук Картера выпадает из-под моего тела.

Еще один стон и несколько бормотаний, грязные слова.

Картрайт. Я с облегчением опускаюсь на землю, но тут же следует замешательство. Почему Брианна ездит на Картрайте? Я не думала, что они встречаются.

Теперь, когда до меня доходит, что звуки — это абсолютно звуки их секса, все мое тело горит от смущения. Картер шевелится позади меня, и я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него. Он все еще сидит на угловом сиденье дивана, а я между его ног, так что, должно быть, мы заснули, пока шел фильм.

— Мм, верно, вот так. Блядь, Бри, — говорит Картрайт, когда она снова набрасывается на него.

Я не должна бодрствовать, слушая это. Я чувствую себя вуайеристкой, но я не знаю, что делать. Было бы грубо прервать их, чтобы я могла ускользнуть и оставить их наедине? Каков правильный этикет для чего-то подобного?

Картер двигается еще немного, и через мгновение я чувствую, как он потягивается, поэтому смотрю на него снизу вверх. Он бросает взгляд на Брианну и Картрайт, но, кажется, гораздо менее удивлен и совсем не смущен.

— Должно быть, фильм был не очень хорош, — бормочет он мне.

Я понятия не имею, что сказать прямо сейчас. Я все еще играю с идеей, что если я не буду говорить, мы все можем притвориться, что я этого не видела.

Картер не неловкий и не сбитый с толку. Наклонившись вперед, он говорит мне: — Пойдем, — затем слезает с дивана.

Брианна и Картрайт не останавливаются, когда понимают, что мы проснулись, как я и ожидала. Они продолжают это делать, как будто ничего не изменилось.

— Вам двоим весело, — говорит им Картер, беря меня за руку и ведя по секционному залу. — Мы идем спать.

— Подожди, который час? — спрашиваю я, понимая, что уже должно быть довольно поздно. Мне нужно написать маме. Я сказала ей, что мы смотрим фильм, а не то, что я остаюсь на ночь.

Я хлопаю себя по карманам свободной рукой, но не нахожу телефона. Был ли у меня телефон в кармане или в сумочке? Где моя сумочка? Моя голова раскалывается, и я бы хотела, чтобы у меня была бутылка воды, но я оставила ее наверху.

Картер не ведет меня обратно наверх, он ведет меня в противоположный конец подвала, где есть комната с дверью. Он открывает дверь, но не удосуживается включить свет.

— Запасная спальня, — объясняет он. — Нужная вещь, когда мы выпили слишком много, чтобы ехать домой.

— Я не сказала маме, что буду ночевать. Мне нужно позвонить ей или, по крайней мере, отправить ей сообщение, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

Картер закрывает дверь, и все становится кромешной тьмой. Снаружи в большей части подвала есть хотя бы полоска света из окон, но в этой комнате нет окон. При закрытой двери я ничего не вижу.

Мое сердце колотится в груди от внезапной потери сознания, и моя рука вытягивается в темноте, нащупывая поверхность, чтобы сориентироваться.

— Картер, — неуверенно говорю я.

Он находит мою руку в темноте и тянет меня вперед. В то время как мой тон пропитан страхом, голос Картера мягок, как мед. — Прямо здесь.

— Мы можем включить свет? — Я спрашиваю.

Он игнорирует мою просьбу, притягивает меня ближе, затем кладет руки мне на плечи, чтобы остановить. Его руки скользят к краю моей рубашки, и он стягивает ее через мою голову. Я сглатываю, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как Джейк делал то же самое в пустом классе в тот день. Он расстегивает молнию на моих штанах и стаскивает с меня джинсы. Когда я собираюсь выйти из отверстия для ног, я теряю равновесие. Он ловит меня, чтобы я не упала в неправильном направлении, но затем толкает меня обратно на кровать.

Предчувствие щекочет меня. — Картер, подожди. Я не хочу… я не готова…

— Расслабься, — мягко говорит он мне, подталкивая меня ближе к центру кровати. Я слышу молнию на его темных выстиранных джинсах, шорох ткани, когда он снимает одежду.

Дерьмо.

Кровать прогибается, когда Картер забирается на нее. Его член касается моей ноги, и я знаю, что он голый, но на мне все еще лифчик и трусики. Мне не нравится, что я ничего не вижу.

— Картер, я не хочу вот так терять девственность, — говорю я ему, и меня начинает охватывать паника.

— Я пока не лишу тебя девственности, — уверяет он меня, хватая мою руку и прижимаясь к ней губами. — Расслабся. Мы просто собираемся немного повеселиться.

Я немного расслабляюсь, но пока не понимаю, что он имеет в виду. — Ты имеешь в виду, сегодня вечером? Я не хочу сегодня терять девственность, — уточняю я.

— Все в порядке.

— Ты не… ты не возьмешь? — спрашиваю я, нуждаясь в проверке.

— Не сегодня, — говорит он мне.

Меня охватывает облегчение, и мне становится немного легче дышать. Теперь, когда он заверил меня, что не возьмет больше, чем я позволю, напряжение покидает мое тело. Картер ощупывает меня, находит в темноте очертания моего тела, затем соскальзывает вниз, зацепляет пальцами мои трусики и стаскивает их вниз.

Я не удивляюсь, когда он прижимает ладонь к внутренней стороне моей ноги и следует по дорожке вверх к стыку между моими бедрами. Я ожидаю этого. Чего я не ожидаю, так это того, что он встанет между моими ногами, обхватит одной рукой мое бедро, раскинет другую шире и наклонится вперед, пока я не почувствую его дыхание на своей киске.

Я вздрагиваю, пораженная. Прежде чем я успеваю возразить, он раздвигает меня и проталкивает язык внутрь, зажигая мои нервные окончания так же эффективно, как палец, воткнутый в розетку. Я задыхаюсь, сжимая пригоршнями простыню, и откидываю голову на прохладную подушку под головой.

— О, Картер, — говорю я, затаив дыхание.

Его язык так же агрессивен в моей киске, как и во рту. Я никогда не чувствовала ничего подобного — ни когда прикасалась к себе, ни даже когда он прикасался ко мне. Я не могу усидеть на месте, извиваясь от его языка. Это нелогично, потому что мне нравится то, что он делает со мной этим, но мое тело слишком возбуждено, чтобы быть разумным.

Хватка Картера на мне становится крепче, и он притягивает меня немного ближе. — Оставайся на месте, — приказывает он.

Вместо того, чтобы подчиниться, я говорю ему: — Нет.

Он поднимает голову и приподнимает бровь. — Нет?

— Правильно, нет, — говорю я, придавая своему тону достаточно игривости, чтобы пригласить его подыграть. — Я здесь не для того, чтобы быть твоей игрушкой, Картер. Отстань от меня.

Поймав волну, он двигается вверх по моему телу, хватает мои запястья и сильно прижимает их к кровати. Его голос низкий и наполнен большей опасностью, чем я ожидаю, когда он говорит: — Не говори мне «нет», принцесса.

Мое сердце колотится, хоть я и пригласила его. Я не боюсь, на самом деле, но сигналы моего тела путаются, возбуждение запускается не из тех цилиндров. Между моих ног собирается влага, и не только от того, что он дразнит меня своим языком.

Поскольку я ничего не отвечаю, он подходит близко и спрашивает: — Теперь ты перестанешь драться со мной и будешь хорошей девочкой?

— Заставь меня, — парирую я.

Я импровизирую, иду по натянутой веревке, надеясь, что подо мной есть страховочная сетка. Однако в Картере нет ничего предварительного. Он как бык, перед которым я только что помахала красным флагом. Мои руки внезапно освобождаются, но прежде чем я успеваю решить, что мне с ними делать, Картер хватает меня и переворачивает на живот.

Мое сердце кувыркается, когда его тело ложится на меня, а потом он тихо шепчет мне на ухо, как будто нужно сохранить секрет, даже если мы единственные в комнате: — Сразись со мной.

Мой желудок сжимается от опасности и возбуждения. Правда. Я пытаюсь оттолкнуться от кровати, оттолкнуть его от себя. Я не знаю, как тяжело бороться, потому что на самом деле я не хочу причинять ему боль, но это, наверное, абсурдное беспокойство. Картер может справиться со мной в полную силу, как будто это ничто, так что я, вероятно, смогу сражаться так сильно, как захочу.

Моя кожа нагревается от прилива энергии, бегущей по венам, и я изо всех сил пытаюсь оттолкнуть его. — Отойди от меня, или я закричу, — угрожаю я.

— Попробуй, принцесса. Я наполню это красивое маленькое горло настолько полным своим членом, что ты едва сможешь дышать.

Эта угроза пронзает мою игривость, потому что я помню, когда он действительно сделал это со мной, и это было не весело, это было ужасно. Мне приходит в голову, что прежде чем решиться на пушечное ядро в такой игре, я должна была сказать ему, что мне не нравится, или установить какой-то сигнал, что я настроена серьезно, чтобы я могла остановить его, если мне нужно.

Прежде чем я решаю, прерывать ли игру и попробовать сейчас, Картер хватает меня и бросает на кровать с такой силой, что у меня стучат зубы. Черт, это немного грубо. Слишком темно, чтобы понять, что происходит, пока не станет слишком поздно. Пока бедра Картера не оказались по обе стороны от моей головы, а его член не оказался у моего лица.

— Картер, нет…

Его рука закрывает мой рот. — Открой еще раз этот рот, и он возьмет мой член.

Как только он убирает руку, я говорю: — Нет, Картер, я…

Он хватает свой член и направляет его мне в рот. Я пытаюсь возразить, но он ожидает, что я это сделаю, поэтому игнорирует.

— Отстой, — говорит он мне.

Я помню, что из-за неподчинения этому приказу, дерьмо так вышло из-под контроля, поэтому я обхватываю его член языком и сосу. Пока я это делаю, может быть, он не будет толкаться так глубоко, что я не смогу дышать.

— Прикоснись к себе, пока меня ласкаешь, — требует он.

Между моими ногами возникает ответная пульсация, но я не кладу руку между ними. Может быть, он решит, что я подчиняюсь, и на самом деле мне не придется этого делать. Я не могу себя щупать перед ним. Это… Не знаю, но я просто не могу.

Проходит минута, и я думаю, что он слишком занят своими удовольствиями, чтобы беспокоиться о моих. Теперь, когда я не паникую, что он собирается задушить меня, мне действительно нравится эта позиция. Мне нравится, когда он на мне сверху, вот так, берет мой рот. Мне нравится власть, которую он имеет надо мной, и знание того, что он не пойдет дальше, чем я хочу.

Я тоже люблю его сосать. Мне нравятся низкие звуки удовольствия, исходящие из его горла, его темная голова запрокинута назад, когда он упирается бедрами в мое лицо. Не задумываясь, я протягиваю руку и хватаю его за задницу, чтобы прижать его ближе, давая мне немного больше контроля, когда я работаю с его членом своим ртом.

Но обе руки у меня не должны быть свободны, потому что я должна касаться себя одной, как он сказал мне. Его член все еще у меня во рту, но он протягивает руку и хватает оба моих запястья, проверяя мое неповиновение.

— Ха, — говорит он.

Пытаясь отвлечь его, я двигаю его немного глубже и глотаю его член. Он шипит, хватая меня за волосы и сильнее вонзаясь мне в горло, но я не возражаю. На этот раз я не чувствую, что умираю. Несмотря на дискомфорт, когда он это делает, я чувствую еще одну волну возбуждения от его доминирования. На самом деле, я хочу, чтобы он снова вот так воткнул мне в горло.

И он это делает, несколько раз. Он держит меня за волосы и жестко трахает мое лицо. Я изо всех сил пытаюсь это принять, но в этот раз есть что-то другое. Я знаю, что когда он раньше так сильно давил, он достигал моих пределов. Сейчас он продвигается на то же расстояние, но мои пределы… они сдвинулись. Отодвинулись назад, чтобы приспособиться к нему, чтобы позволить мне наслаждаться, а не бояться его.

Это похоже на прорыв, но, возможно, это что-то более простое.

Возможно, это коррупция.

Когда он поставил меня на колени в том классе, заставляя сосать его, я была намного невиннее, чем сейчас. Может быть, он еще не полностью преодолел физический барьер моей невинности, но, как и мои пределы, он медленно пробирается туда.

Картер вырывается у меня изо рта, и я лежу там, тяжело дыша, пытаясь приспособиться к всасыванию воздуха без огромного препятствия его члена в моих дыхательных путях. Он не кончил, поэтому я не знаю, почему он останавился.

Он не сразу отходит от меня, он остается на месте и дрочит свой член, наблюдая за мной. — Тебе это нравится, Эллис? Тебе нравится, когда я обращаюсь с тобой как с моей маленькой шлюхой?

“Эллис?” Нет, нет, я не хочу возвращаться в Эллис. Зови меня принцессой. Так ты называешь меня, когда занимаешься унизительными вещами; Эллис - это то, как ты зовешь меня, когда держишь меня на расстоянии.

Я не заслуживаю расстояния из-за того гадкого дерьма, которое позволяю ему делать со мной прямо сейчас.

Импульсивно протягивая руку и проводя ногтями по его спине, я говорю ему: — Я не твоя маленькая шлюха. Я твоя принцесса.

Он вздыхает от удовольствия, когда мои ногти царапают его плоть. — Блядь, Зои.

Так-то лучше. — Позволь мне снова тебя пососать, — прошу я, поднимая голову, чтобы поцеловать его бедро, так как это то, до чего я могу дотянуться. — Возьми мое горло. Сделай меня своей.

Он запускает пальцы в мои волосы, отпускает член и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Это нежный поцелуй — страстный, но не грубый и жесткий. Собственнический. Когда он прерывает поцелуй, он шепчет мне: — Ты моя.