Неприкасаемый

40

Вторник проходит тяжело. Мои утренние занятия пролетают незаметно, а потом я снова вижу Картера в первый раз в качестве бывшей. Он ни разу не посмотрел на меня на уроке истории и не выглядит грустным. Он тут же пришел в себя, его маска снова встала на место, и он сидит там, как и несколько недель назад, в блаженном неведении о моем существовании.

С тех пор, как прошлой ночью он появился в моей спальне, мне пару раз пришло в голову, что, может быть, он будет прятаться после уроков, как он делал это раньше, когда преследовал меня, обнимал меня за плечо и слегка приставал ко мне, прежде чем я уйду, к моей машине на обед.

Он не делает ничего из этого. Он проходит мимо меня к столовой, и я спокойно иду к своей машине. Слишком много покоя. Я скучаю по его глупым домогательствам.

Захлопнув дверцу машины, оказавшись внутри, я наклоняюсь вперед и упираюсь лбом в руль, пытаясь сориентироваться. Я не могу быть единственной, кто опечалена разрывом, который я инициировала. Картер хотел остаться вместе, я та, кто сказала нет. Я не могу быть той, кто сидит в машине и чувствует себя отвергнутой, пока он смеется со своими друзьями за ланчем.

Стряхнув с себя легкую хватку страдания, я говорю себе, что у меня есть два дня. Два дня, чтобы погрустить и оплакивать отношения, которые едва случились, а потом я заканчиваю и продолжаю жить дальше.

Работа помогает скоротать вечерние часы, а среда проходит быстрее из-за вечерней молодежной группы. Это светлая ночь, и мы заканчиваем тем, что играем в игры. Я дважды надрала Люку задницу в аэрохоккей [Прим.: — игра с участием двух игроков. Цель игры — забить шайбу в ворота противника], потом мы сделали перерыв на перекус.

— Можешь быть помягче со мной в следующий раз? Подруга, ты зверь аэрохоккея, — говорит он мне, качая головой и садясь на диван рядом со мной.

Я улыбаюсь, глядя в свою тарелку. Сегодня вечером Грейс была на дежурстве по перекусу, и Грейс просто не может не делать слишком много. В прошлый раз, когда я была на дежурстве по закускам, я принесла печенье с шоколадной крошкой и галлон молока. Грейс устроила буфет с яблоками. Разнообразные яблочные дольки, три соуса — арахисовое масло, карамель и шоколад — и набор начинок, которыми можно посыпать сверху, для любителей приключений. Я стала авантюристкой. У меня есть ломтик Мекинтош [Прим.: Мекинтош (англ. McIntosh)— популярный в Северной Америке сорт яблок], смоченный в арахисовом масле, покрытый крошками крекера Грэма, ломтик, смоченный в шоколаде, покрытый измельченными Орео, и ломтик карамели Гренни Смит [Прим: Гре́нни Смит — сорт яблони, созданный в 1868 году в Австралии. Название сорта переводится как «бабуля Смит»], покрытый соленым арахисом. Я также взяла ложку детского зефира, для ровного счета.

— Не знаю, думаю, после всего этого сахара я могу быть еще более безжалостной, — говорю я ему.

Выдавив улыбку, он смотрит на свою тарелку. Он был менее предприимчив. Три одинаковых ломтика в карамели без начинки. — Этот разворот — это что-то, не так ли? — замечает он.

— Грейс всегда выкладывается на полную. Клянусь, она не знает другого пути.

— Это точно, — соглашается он.

Мне немного неловко есть, когда он смотрит на меня, но я хочу попробовать это лакомство с ореховой глазурью, поэтому я все равно откусываю.

— Ты должна привести Картера в молодежную группу на одной из этих недель, — внезапно говорит Люк.

Пока мои вкусовые рецепторы ликуют от сочетания вкусов, он должен пойти и упомянуть о Картере. — О, я так не думаю, — возражаю я, слабо качая головой. — Молодежная группа на самом деле не сцена Картера.

— Конечно, может быть, это и не так, но парни склонны делать то, что им не всегда хочется делать, чтобы доставить удовольствие своим девушкам, — говорит он мне, слабо улыбаясь. — Я уверен, что мы все хотели бы познакомиться с ним поближе. Должно быть что-то, чего мы не видим, если ты думаешь, что он…

— Мы больше не вместе, — выпаливаю я, желая побыстрее закончить этот разговор.

— Ой. — Беспокойство преображает его черты. — Мне очень жаль это слышать. У тебя все нормально?

— Ага. — Я откусываю еще один кусочек яблока Орео, затем наклоняюсь вперед, чтобы взять бутылку воды, чтобы сделать глоток.

Видя, что я не в настроении делиться, он отпускает это, просто говоря мне: — Ну, если тебе когда-нибудь понадобится кто-то чтоб поговорить об этом…

— Нет. — Я ослепляю его улыбкой, которая, надеюсь, не выглядит такой жесткой, как кажется. — Спасибо.

*

В четверг у меня официальный крайний срок «Конец печали», поэтому я начинаю день с расчетливостью и прохожу его с преднамеренной радостью. Я вхожу в класс истории, но мое настроение портится, когда я вижу, как Картер обернулся за своим столом и очаровательно улыбается какой-то девушке, с которой он болтает за столом позади него. Длинноногая блондинка в узких джинсах улыбается в ответ, накручивая прядь своих волос до подбородка и подмигивая ему.

Два дня. Боже, ему не нужно много времени, чтобы перейти к следующей, не так ли? Может быть, он делает это просто назло мне, но вполне возможно, что и нет. Чем больше он проецирует, что ему все равно, тем больше я не могу не верить ему.

Ну что ж. Не имеет значения. Это крайний день, и неважно, сколько флирта там, вероятно, происходит, я буду счастлива, черт возьми!

Таков был план, но я недооценила злобность Картера. На протяжении всего урока — вплоть до того, что учитель стреляет в него глазом, который предупреждает Картера Махони или нет, он собирается что-то сказать — Картер и блондинка бесстыдны. Она делает глупости, чтобы привлечь его внимание, и, черт возьми, он отдает его ей. Она делает вид, что случайно пинает ножку его стула, поэтому он бросает на нее игриво-хитрый взгляд через плечо. Она роняет ручку на пол перед своим столом, и он так галантно наклоняется, чтобы поднять ее. Миловидная улыбчивая чушь, небрежная игривость — я все ненавижу.

Я едва могу усидеть на месте до звонка. Когда он наконец звонит, я уже прижимаю свои вещи к груди. Я встаю со своего места, проталкиваясь по проходу с бормотанием извинений, но мне нужно выбраться из этого класса. Я не могу дышать.

Я практически бегу в ванную, запираюсь в кабинке, бросаю книги на пол и делаю несколько глубоких вдохов. Мой живот скручивается узлами, мое сердце бьется слишком быстро, а Картер Махони — мудак.

Я ненавижу его. Он самый худший, и я ненавижу его. Он знал, что я могу видеть это дерьмо. Даже если ему на самом деле нравится эта девушка, ему не нужно было устраивать зрелище прямо передо мной, когда наш разрыв был еще так свеж. Он сделал это дерьмо намеренно, и он мудак.

Как только я достаточно успокоилась, чтобы держать себя в руках, пока не доберусь до машины — а прошло достаточно времени, чтобы в ванной не было других девушек, — я собираю свои вещи и выхожу из ванной.

— Расстройство желудка?

Я чуть не выпрыгиваю из кожи при звуке голоса Картера. Когда я оглядываюсь через плечо, я вижу его, прислонившегося к стене. Сегодня он в джинсах и белой футболке. Его руки скрещены, его красивые бицепсы привлекают мое внимание. Я могла бы наслаждаться их видом немного больше, если бы не новое воспоминание о блондинке, касающейся этого бицепса, когда она наклонилась вперед, чтобы привлечь внимание Картера, около 20 минут назад.

Недостаточно игнорировать его — я хочу игнорировать его так сильно, чтобы это причиняло боль. Я хочу, чтобы он почувствовал внезапный арктический холод от порыва моего холода. Я слишком взбешена, чтобы думать здраво, поэтому молча смотрю на него и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Отталкиваясь от стены, Картер следует за мной. — Вау, принцесса, что это было?

— Не называй меня так. Меня зовут Зои. Зови меня Зои или Эллис, не называй меня принцессой.

— Хм, раздражительная, — размышляет он. — Может быть, я тебя обрюхатил.

— Или, может быть, мне нужно было пописать, и ты мне просто не нравишься, — предлагаю я. — Гораздо более простые объяснения.

— Этого не может быть. Я тебе мне очень нравился пару дней назад. Ой, подожди, — тянет он, раздражая меня до чертиков. — Ты не сердишься из-за меня и Дженны, не так ли?

Я хочу сказать ему, чтобы он пошел умирать, но это только подтвердит, что меня раздражает его флирт. — Неа. Я даже не знаю, кто такая Дженна. Уже новая девушка?

— Нет, ты меня знаешь. Не любитель девушек. Я предпочитаю игрушек.

Почему-то это больнее, чем слышать, что у него новая девушка. Мое сердце сжимается до тех пор, пока не становится слишком маленьким, чтобы поместиться в его естественной полости, а затем с болезненным глухим стуком падает в мой живот. Я не могу придумать ничего быстрого, чтобы бросить обратно. Мой разум атакует меня видением его и блондинки, она в его постели, как и я, ее руки обвивают его шею, его губы прожигают горячую дорожку на ее обнаженной коже.

Теперь очень хочется бросить. Может быть, мне это только кажется, но я чувствую его удовлетворение. Будь то реальный или воображаемый, я хочу разрушить его. Это единственное оправдание той лжи, которая вылетает из моего рта.

— Хорошо. Я тоже кое с кем встречаюсь. Я рада, что мы оба движемся дальше.

— Чушь, — парирует он.

Я поднимаю бровь и смотрю на него. — Чушь? Думаешь, ты единственный парень в мире, Картер? Вряд ли. Много других рыб в море. Рыб, которые не будут трахаться со своими бывшими девушками, как ни странно. Я знаю, я тоже была удивлена. Оказывается, тебе просто нужно встречаться с хорошими парнями, если ты не хочешь бесконечной драмы и душевной боли.

Эти раскопки, кажется, делают больше, чтобы узаконить мою ложь. Он смотрит на меня, явно сбитый с толку, а затем огрызается: — Кто?

— Не твое дело, — говорю я ему. — У тебя есть твоя новая игрушка, у меня есть тот, кто удовлетворяет мои потребности… мы оба выигрываем.

— Удовлетворяет твои потребности? — рявкает он, хватая меня за руку и притягивая ближе.

Мой взгляд падает на его ладонь на моей руке, затем переходит на его лицо. — Отпусти меня.

Вместо этого он оглядывает зал, находит ближайший пустой класс и тащит меня туда.