Неприкасаемый

8

Выходные ускользают, и, прежде чем я это понимаю, наступает утро понедельника. Пора начинать новую неделю.

Я работала оба дня в выходные, но когда я не готовилась к школе, я готовилась к своему любимому проекту — моему проекту Картера Махони. Я проводила все больше и больше исследований в Интернете, пытаясь установить его связь. Бесполезно пытаться понять его действия отдельно от него, поэтому я сделала понимание его своей миссией. Сложный проект с опасными исследованиями, которые я не могу легко провести, но, по крайней мере, исследования — это то, с чем мне комфортно.

Если у меня есть целеустремленность, мне намного легче прожить дни. Больше не онемевший комок чувств, завернутый в одеяло, без возможности чувствовать себя в безопасности, теперь я женщина на миссии. Теперь у меня есть цель. Как только я достигну этой цели, я смогу отпустить все это и жить дальше.

Я даже не вижу Картера до сегодняшнего урока истории, а он приходит на урок только за несколько секунд до звонка, так что у меня нет возможности пообщаться до последнего.

И, конечно же, из-за того, что мне любопытно, он не обращает на меня никакого внимания и покидает класс, разговаривая со своими друзьями, вместо того, чтобы беспокоить меня.

Утром во вторник я появляюсь под обновленный хор скандирования «Зои, шлюха», и Картер находится прямо там, в центре этих придурков, которые скандируют. Он не добавляет шума, но прислоняется к стене, скрестив руки, наблюдая, как я слышу. Он похож на короля при дворе, а все его подданные — придурки.

Определенно не буду подходить к нему, когда у него есть публика для выступления. Мне может быть интересно узнать о Картере, но я все еще достаточно благоразумна, чтобы опасаться его.

Каким бы он ни был со мной, когда мы наедине, я знаю, что он не будет тем же человеком перед ними, и меня совершенно не интересует их Картер.

Поскольку я привлекла его внимание сегодня, когда шла по зданию после урока истории, Картер шагает рядом со мной, когда я ухожу.

— Скучал по тебе на игре, — замечает он, как будто мы не теряли времени.

Глядя на него, прижимая книги к груди, я напоминаю ему: — Я же говорила тебе, что меня там не будет.

Он небрежно пожимает плечами. — Могла бы передумать.

— Без обид, но мне, честно говоря, наплевать на футбол. Я знаю, что это святотатство в этом городе, но это не мое.

— Там была твоя подруга Грейс, — говорит он.

Я даже не думала, что он знает имя Грейс, и то, как он это говорит, как будто он знает, выводит меня из равновесия… ну, это выводит меня из себя. У меня по шее пробегают мурашки предостережения.

Он, вероятно, хочет реакции, поэтому я не даю ему ее. — Я не хожу везде, куда ходят мои друзья; Я не ты.

Его тон звучит забавно, и, говоря это, он протягивает руку и кладет ее мне на плечо. — Да, у тебя есть собственное мнение, не так ли, принцесса?

Это не должно быть обвинением, но я знаю, что это мешает мне соответствовать моим сверстникам, даже некоторым членам семьи, так что это немного похоже на одно. — Да, на самом деле, я знаю.

— Мне это нравится, — говорит он мне довольно небрежно, но это кажется реальным. — Мне нравятся умные девушки, которые идут своим путем, а не следуют чужим. Ты кажешься мне такой девушкой.

Волнение не должно прыгать во мне, но он просто дал мне бесплатный кусочек пазла, и я хватаю его жадными руками. — Да? — спрашиваю я с искренним любопытством. — Много ли ты знаешь таких женщин?

Он кивает, и я начинаю делать мысленные заметки. “Не смотрит свысока на всех женщин.” — Моя старшая сестра сообразительна, как гвоздь. Она тебе понравится.

— А как насчет твоей мамы?

Его губы слегка изгибаются, но он не отвечает. — Я только что ответил на вопрос, не так ли? Твоя очередь. Расскажи мне что-нибудь о себе.

— Я не знаю, что ты хочешь. Что мне нравится в женщине? — легкомысленно спрашиваю я.

— Эй, если ты покатишься в ту сторону, я весь слушаю.

Я знаю, что он шутит, но я все равно отвечаю ему. — Нет. Я имею в виду, что девушки красивы, но мне редко приходится сопротивляться желанию загнать их в угол в классе и ощупать против их воли, так что… они мне, наверное, не очень нравятся.

— Это и есть барометр? — спрашивает он, забавляясь.

— Кажется. — Мое сердце бешено колотится, но это такая прекрасная возможность задать единственный вопрос, на который мне нужен ответ, что я не понимаю, как я могу сопротивляться. Отбросив сомнения, я спрашиваю: — Ты… ты когда-нибудь делал это раньше? Я имею в виду, кому-то другому? До меня?

Как и ожидалось, он замолкает. Его рука тяжелеет на моем плече, но он не двигает ею. Когда он не хочет отвечать на вопрос, я замечаю, что он его игнорирует. Я ожидаю, что он вообще сменит тему, но вместо этого он спрашивает: — Зачем тебе это знать?

Мое бьющееся сердце говорит мне, что я должна остановиться, что я должн сократить свои потери и бежать из его компании. Моя интуиция подсказывает мне, что, может быть, нужно дать ему что-то настоящее. Я иду со своим нутром. — Я… я не могу не задаться вопросом, не подвергает ли мое молчание опасности других девушек. Рассказывать нужно не только о последствиях ради себя, ради какого-то чувства справедливости, но и об исправлении поведения. Когда я рассказала о Джейке, я предполагала, что он будет наказан, и если он когда-нибудь снова подумает о том, чтобы вести себя подобным образом, он вспомнит последствия, с которыми столкнулся, и сделает другой выбор. Очевидно, так не вышло, но дело было не только в удовлетворении собственного эго. Дело было не только в том, что кто-то посмел обидеть меня, и мою ярость нужно было утолить. Это было нечто большее. Речь шла о том, чтобы убедиться, что кто-то более уязвимый, чем я, не пострадает. Может быть, кто-то, кто… кто не смог бы справиться с этим так, как я.

Я чувствую себя обнаженной, сказав это ему. Мои внутренности трясутся от уязвимости перед известным хищником, мой живот переворачивается от страха, когда я жду, когда он ударит меня, когда он знает, что может нанести хороший удар.

Момент тянется вечность, желчь подступает к горлу, пока я жду. Когда он продолжает хранить молчание, я, наконец, набираюсь смелости, чтобы посмотреть на него, наполовину ожидая, что он позабавится моей короткой речью. Но это не так. Небольшое облегчение проходит через меня, потому что он выглядит задумчивым, как я, должно быть, выглядела, когда просматривала статью за статьей, пытаясь понять его и его поведение.

— Эй, Махони!

Крик разрушает заклинание. Рука Картера падает с моих плеч. Мы оба поднимаем глаза, когда один из его товарищей по команде направляется к нам, кивая Картеру, а затем переводя взгляд на меня. Его ухмылка становится шире, когда его взгляд останавливается на мне.

— Осторожно, чувак, ты не хочешь возиться с шлюхой Зои. Она побежит и расскажет своей мамочке, что ты неправильно на нее смотришь.

Я напрягаюсь, но упрямо поднимаю подбородок. — Нет, можешь смотреть сколько хочешь, только не трогай, если не хочешь судимости. — Мой тон обманчиво сладок, но мои глаза — два шарика голубого льда.

Он качает головой, его взгляд падает на самые неподходящие части моего тела. — Чертовски жаль, что кто-то такая прекрасная должна быть такой ханжой.

— Я предпочитаю избирательная. Перебрасывание мяча со своими приятелями на самом деле не производит на меня впечатления. Сожалею.

Усмехнувшись, он говорит: — Бросаем мяч с нашими приятелями? Мы не играем в мяч на чьем-то заднем дворе, дорогая; мы чемпионы.

Боже, кого это волнует? Я достаточно поговорила с качками для одного дня, и я определенно не собираюсь больше разбираться в Картере с его приятелем-болваном, так что пришло время закругляться.

— Отлично. Ну, если ты такой впечатляющий, наверняка есть девушки, которые хотят твоего внимания, так что не нужно навязывать его тем, кто этого не хочет, — указываю я.

— Никто не купится на твою чушь, Зои, — говорит он мне, его голубые глаза светятся презрением. — Парсонс никогда не ругался с дамами, и, честно говоря, я не вижу в тебе ничего такого особенного, что могло бы свести его с ума. — Подойдя на шаг ближе, его голос падает с угрозой. — Мы все знаем, что ты просто заносчивая, лживая маленькая сучка.

Я сглатываю, сопротивляясь желанию сделать шаг назад. С этими болванами легко сорваться, но когда они выводят на арену физическую форму, я больше не могу соревноваться.

— Достаточно, — говорит Картер, удивив нас обоих.

Мой взгляд устремляется к нему, и брови его друга приподнимаются, но он делает медленный шаг назад. Несмотря на свое послушание, он смотрит на Картера с замешательством собаки со свалки, хозяин которой только что приказал позволить вору сбежать целым и невредимым.

Картер не объясняет. Он отходит от меня и кивает своему другу, который идет впереди него, явно ожидая, что тот выстроится в очередь и последует за ним. — Давай, я голоден. Что твоя мама приготовила для меня сегодня, Картрайт?

Его друг улыбается, качая головой. — Ты такой мудак.

Меня не впечатляет, когда другие девушки сходят с ума от вида Картера Махони, но я ловлю себя на том, что наблюдаю, как он исчезает в коридоре, и бесконечно удивляюсь, почему он делает все, что делает. Почему он позволил мне так болтать, не перейдя на сторону Картрайта. Зачем останавливать Картрайта, когда он стал злым? То, что только что произошло, не вяжется с самым важным имиджем Картера. Я враг, и Картер позволил им воспевать меня сегодня утром.

Я так отвлеклась, что даже не замечаю, как Грейс подходит ко мне боком, пока не слышу ее голос. — Почему ты гуляла с Картером Махони?

Наконец, оторвав взгляд от его исчезающей фигуры, я заставляю ноги двигаться. — Я с ним не гуляла. Мы оба уходили из класса одновременно, вот и все. Он у меня на уроке истории.

— Я знаю об этом. Но это определенно выглядело так, будто вы двое разговаривали, пока его друг не прервал вечеринку.

Я пожимаю плечами. — Иногда, когда он выходит из класса и ему не с кем поговорить, он разговаривает со мной.

— Если подумать, я не слышала, чтобы он в последнее время присоединялся к тому, что люди говорят гадости о тебе с этим дурацким прозвищем, которое спортсмены не использовали, чтобы придумать, — говорит она.

— Скажи же? Зои, шлюха, такая простая. Они могли бы, по крайней мере, пойти с чем-нибудь веселым, например, с блудницей или шлюхой.

— Блудница — такое забавное слово, — соглашается Грейс. — Хо лишен воображения.

— Ага, ну не за хитрый ум они популярны, — замечаю я.

Взглянув на меня, Грейс решает кинуть наживку. — Картер Махони великолепен. Не делай вид, что не заметила.

— Фу. — Я закатываю глаза, качая головой. — Не говори так. Не сегодня, сатана.

Невинно пожав плечами, она говорит: — Я просто хочу сказать, что он не следует за мной из классной комнаты, болтая мне на ухо. Он тебе нравится?

— Точно нет. Нет. Он… плохие новости.

— Я не могу с этим не согласиться, — говорит Грейс, обнимая свои книги на ходу. — Я не люблю сплетничать, но, учитывая женщин, с которыми он проводил время, я уверена, что он все равно слишком быстр для тебя. Романтически, я имею в виду. Если вы просто общаетесь по-христиански, то ничего страшного, но он точно не ждет женитьбы, я просто так скажу.

Я чуть не останавливаюсь, глядя новыми глазами на свою лучшую подругу и, возможно, источник информации. — Ты что-нибудь знаешь о сексуальной жизни Картера?

На щеках Грейс расцветает жар. — Нехорошо сплетничать.

В голове столько вопросов, что я даже не знаю, что спросить в первую очередь. — Нет, я знаю. Это не сплетни. Я больше никому не скажу, обещаю. Расскажи мне все, что ты знаешь. Все. Ничего не пропускай.

Грейс ерзает. — Ну, я не знаю всех подробностей. Я стараюсь не слышать такого рода разговоров.

“Черт возьми, Грейс! Не будь паинькой прямо сейчас!”

— Я знаю, что обычно он спит с женщинами намного старше нас. По большей части он ведет себя так, как будто старшеклассницы ниже его уровня — не то чтобы он ни с кем не спал, но единственной, кого он держал рядом какое-то время, была Эрика Мартин, и это, вероятно, только потому, что он застрял с ней в своих отношениях. Круг его друзей подтолкнули к тому, чтобы встречаться с ней.

Я полагаю, это звучит осуществимо. Картер охраняет свой имидж, и Эрика тоже популярна. Я недостаточно знакома с их динамикой, чтобы понять, как ее социальная сила сочетается с его.

— Я слышала, что они расстались из-за того, что Картер переспал с учителем, а Эрика поймала их с поличным, когда они занимались сексом в своем классе. Помнишь, в прошлом году та хорошенькая рыжеволосая учительница рисования просто исчезла посреди семестра? Ходили слухи, что так и случилось. Как только об их романе стало известно, ей пришлось уйти в отставку и тихо покинуть город, пока все не превратилось в большую юридическую шумиху. Это тоже было сумасшествием, потому что она была замужем, и они с мужем купили дом у Барбары Лейн из церкви. — Грейс качает головой. — Это была ужасная ситуация.

— Что? — требую я, широко раскрыв глаза. — Почему я не знаю этих вещей?

Грейс пожимает плечами. — Тебе никогда не было дела до Картера. Как ты думаешь, почему я была так удивлена, увидев, что ты разговариваешь с ним? Не хочу, чтобы ты выглядела снобом, но я всегда думала, что ты слишком погружена в свой собственный мир, чтобы даже замечать спортсменов, пока не случилась эта история с Джейком.

Почему все продолжают так говорить? Когда качки говорят, что я заносчивая стерва, я не удивляюсь, но моя собственная лучшая подруга? Грейс не стала бы дурить меня намеренно, так что она, должно быть, действительно так думает.

— Ну да, довольно сложно не заметить парня, хватающего тебя за грудь, — бормочу я.

— Я слышала, что Картер однажды встречался со стриптизершей. Бьюсь об заклад, она бы этого не заметила, — шутит Грейс.