НеТемный 3

Глава 25

Я упал на четвереньки, выгибаясь от раскалённого пламени в венах. Любой адепт, начинающий восхождение по пути магии, должен привыкать к боли. Могущество даётся только через боль, через ежедневное преодоление себя.

А с другой стороны, ощущение, когда распирающая сила звенит в жилах — бесценно.

— Смердящий свет, — прошипел я, понимая, что мои пальцы впились в скалу подо мной, раскрошив твёрдую породу словно трухлявый пень.

Это был снова я, Всеволод Десятый, и казалось, всего одно движение руки, и все враги будут повержены. Даже от Вайкула мне не досталось столько силы…

Так, надо вставать! Да, энергии много, и она, заполнив все доступные контуры, уже сквозит наружу. Усилием мысли я выгнал Кутеня из топорища, чтобы он перехватил столько излишков, сколько сможет. Щенок, куснув энергетический протуберанец, взвыл и исчез где-то в снежной метели.

— Стой! — я протянул вслед руку, но связь с цербером оборвалась.

От меня изошла огненная волна, и на лицо стали падать тёплые капли — жар моего тела просто растопил метель. Кажется, огнецвет усвоился.

Где мой цербер⁈ Не чувствую его… Так, попробуем повторить.

Я встал, пошатываясь, и, поведя рукой, двинулся вперёд.

— Кутень!

Снова впереди мелькнул ледяной ворох, но теперь меня не снесло, а просто окатило тёплой водой. Ну да, магия огня с магией холода совсем не дружит.

Кажется, я знал, как называется эта светящаяся сфера, окутывающая меня едва заметными всполохами огня… Где-то в мозгу вертелось название, но никак не могло выскочить на поверхность. Словно у нерадивого ученика, который на уроке проворонил лекцию учителя, и теперь пытался вспомнить.

Ну, делаю ещё шаг… И ещё…

Тут я споткнулся, снова упав на четвереньки, а из моего рта вырвался огонь. Ну ни хрена себе! Надеюсь, это не заклинание, а просто побочный эффект.

Вот же вонь небесная! Мне плохо… Однозначно, когда магическую силу впихивает божество, всё проходит намного мягче.

Отдышавшись, я встал и тряхнул плечами. Перед глазами пока двоилось, меня шатало из стороны в сторону, но терять времени было нельзя. Сейчас сила окончательно усвоится, и, как обычно, сойдёт на нет до того момента, пока я не открою себе магический источник.

А когда я его ещё открою…

Теперь ледяные комья, запускаемые Агатой, растворялись в моей собственной защитной сфере. Чуть прикрыв глаза, я сделал усилие, расширяя огненный щит и добавляя жара.

А под куполом «барьера крови» теперь лил тропический дождь. Видимости, правда, это не добавило.

— Агата! — мой крик потонул в шуме дождя, — Я твой друг!

Второй раз я подошёл к той колонне, к которой была прикована наставница Креоны. Обойдя препятствие, я на миг застыл… Колдуньи не было, только висели оборванные золотые цепи.

Сбоку мелькнула тень, и я машинально перехватил руку у своего лица. Агата едва дотягивалась до моей головы, но всё равно попыталась выцарапать мне глаза.

— Полегче, — сказал я, пытаясь не раздавить тонкие женские запястья, — Я дру… дру… ды-ды-ды…

Губы задрожали от лютого холода, которое вдруг волной пошло по моему телу, и я упал на одно колено. Даже защитная огненная сфера, окружающая меня, просто рассеялась.

Забили по щекам ледяные осколки, в которые превратился дождь. Кажется, меня просто заманили в ловушку…

Агата тут же вырвалась из моих окоченевших рук, а потом обняла за шею. Её глаза синего ледяного цвета были совсем рядом, и в лицо мне дохнула морозом сама смерть.

Замёрзшие капли дождя завораживающе медленно летели позади её головы. Вокруг замирало даже время.

Гордая и сильная женщина, у которой возраст застыл в районе тридцати лет. Юная наивность уже покинула черты лица, но зато осталась естественная, такая притягательная женственность.

— Это будет твой последний поцелуй, Тёмный, — хищно улыбнувшись, просипела колдунья. Голос у неё был хриплый, как у Креоны, и говорила Агата явно с трудом.

— Я… Кре… — пытался выдавить я.

— Хоть одного, но я заберу с собой в вечную мерзлоту, — прошептала Агата и прильнула к моим губам.

Это было похоже на смерть. Когда всё тело просто сковывает холодом, и даже мысль застывает, а разум погружается в вечную тьму.

Странно, у её губ знакомый вкус. Причём это вкус из моей прошлой жизни, и связан он, как ни странно, с Магией Тьмы…

Неожиданно темнота посветлела, и я снова увидел разъярённые глаза Агаты.

— Почему я чувствую энергию своей ученицы⁈

Я попытался ответить, но не смог даже двинуть губами…

Что-то ярко вспыхнуло сбоку, у самого уха, и моей щеке стало на миг теплее. Это отвлекло Агату — она повернулась, удивлённо рассматривая что-то на моём плече. Холод, сковывающий меня, заметно ослабел.

— Так он с тобой? — спросила Агата.

Я не мог повернуть головы, моя шея окоченела, поэтому я не видел, на кого она смотрела. Мои губы не двигались, и колдунья убрала руки.

— Кре… Креона!

Она схватила меня за щёки, впиваясь ногтями. Словно ледяные иглы проткнули мой разум.

— Что ты сделал с ней, хорлова падаль⁈

И всё же даже в этой вечной мерзлоте нашлось место моей злости. Чтобы Десятый стелился перед какой-то отмороженной стервой⁈

— Я при… пришёл… по… по… — говорить замёрзшей челюстью было трудно.

Колдунья в истерике захохотала, её ледяной смех эхом отдавал в моих ушах.

— … помочь тебе… ду… ду… — я стиснул зубы, на которых захрустел лёд, — Дура!

Агата несколько секунд ошарашенно смотрела на меня. А я бессильно пытался снова и снова вызвать заклинание огненной сферы, но сила магистра чихала на все мои поползновения.

Да, было наивно думать, что один цветок Огнецвета поможет мне победить Дочь Луны…

— Я уничтожу тебя, Тёмный! — прокричала Агата, — Что ты сделал с моей ученицей⁈

— Мы… искали… тебя… — я выдавливал слова, — Вместе.

— Это… — она округлила глаза, словно услышав что-то, — Это правда! Почему это правда⁈

На это я даже не нашёлся, что ответить. Действительно, как это возмутительно.

Глаза Агаты вдруг погрустнели. По её щеке скатилась слеза, тут же превратившаяся в льдинку.

— Поздно. Я выпустила душевный холод наружу, и уже ничто не растопит его, — она повернула голову, — Чтобы этот выродок, который мечтает о моей силе, сдох в тот же момент, как прикоснулся ко мне.

— Но зачем? — тут даже я удивился, — Ты же могла бы сама выпить его силу до дна!

Это был суровый закон магического мира. Когда маг делил ложе с колдуньей, она могла забрать его силу полностью, до последней капли, и ей не нужно было его согласие. Ему достаточно хотеть её.

А вот чтобы колдунья согласилась отдать свою силу, нужна была её воля. И то, что она раздвинула ноги, согласившись отдаться любовнику, ещё не значило, что она поделится своей силой.

— Я отравлена… — сказала Агата, прижимаясь всё крепче. Эх, если б только её объятия были жаркими.

И тут я вспомнил. Вкус её губ… Это яд «тёмного желания», вызывающий самую низменную похоть и, как ни странно, подавляющий волю. Так вот как этот Ефим собрался добиваться её расположения?

Я чуть не расхохотался. Как, наверное, было обидно Ефиму потратить яд, который создаётся несколько лет и стоит баснословные деньги, а потом бессильно смотреть на ловушку, в которую саму себя превратила Агата.

Тем более, «тёмное желание» — яд не смертельный, если не сопротивляться ему. Но я знал о нём и ещё кое-что.

— Мне зна… знаком… этот яд…

— Значит, ты знаешь, что у меня осталось мало времени. Ты — один из Хранителей?

Я вспомнил, кого она имела в виду. Затерянное племя броссов, охраняющих пустующий храм Хморока.

Челюсть у меня двигалась медленно, и не успел я ответить, как Агата снова перебила:

— Тогда понятно, почему я чувствую в тебе тёмного… Так даже лучше, тебе поверят!

— Кто?

— Бросс, если ты действительно хочешь помочь, ты должен добраться до Острова Магов.

На моих глазах её лицо потихоньку покрывалось паутинкой инея. Душевный холод и вправду был последним заклинанием — потом Ефиму останется только выкорчёвывать колдунью из громадного ледника, который наверняка заполнит всю пещеру. Ну или ждать, когда она оттает, но внутри он найдёт только её бездыханное тело.

Я окончательно понял, что тут произошло. Ефим заманил магистра в ловушку, отравил, и та, столкнувшись с незнакомой тёмной магией, приняла единственно верное решение — навечно заморозить саму себя.

— Возьми с собой Креону… Ты, наверное, её ученик, да?

От такого заявления я чуть не поперхнулся.

— Я… — начал было я, но меня опять перебили:

— Девочка молодец, раз добралась сюда… Молчи, бросс! Их уже четверо, они называют себя Тёмными Жрецами. Совет Камня должен знать.

Да чтоб её! Она тараторит без умолку, даже слово не даёт вставить.

— Давай ты мне п… п… просто поможешь одолеть…

— Поздно! — при каждом её слове изо рта уже вырывался иней, — Вы скажете Верховному, что мы ошиблись. Это не пришествие Хморока, нас обманули!

— Что?

— Это какой-то другой бог. Тёмный и чуждый этому миру. Пророчество о Хмороке — обманка, чтобы нас запутать!

От такого признания я замер. А потом в моей голове стала складываться цельная картинка… Так вот какую роль мне отрядила Бездна.

Ведь все условия пророчества складываются в этом Малуше. Бросс, предавший свою веру… Тёмная душа внутри… Цербера даже вот прихватил, и рукоять от топора раздобыл…

И получится, что все силы света в этом мире будут бороться с пришествием не того тёмного бога. Гениально…

— Теперь у нас есть шанс. Я отвлеку Ефима на себя, бросс, и похороню его вместе с собой в этой пещере, — поджав губы, сказала Агата, — А ты беги, и предупреди свою наставни…

Она не договорила, потому что я обхватил её за шею и теперь уже сам поцеловал. Яд «тёмного желания» штука невероятно сильная, и было бы глупо этим не воспользоваться.

Её ногти впились мне в ключицы, пытаясь оттолкнуть. Да, характер у неё есть.

А впрочем, уже спустя несколько секунд её руки скользнули мне за шею, обнимая… Воля Агаты сломалась. Ефим использовал очень сильный яд, ничего не скажешь.

Вот только душевный холод колдуньи, кажется, тоже держался на последних ниточках её воли. И теперь ледяные глаза Агаты стали раскрываться в подобия лун, захватывая моё сознание.

Нет больше никакой пещеры, нет посреди пропасти высокой скалы с «кровавым барьером» на ней.

А есть только бескрайняя ледяная пустыня, пронизывающий до мозга костей ветер, и две луны, едва видимые через снежную метель. Ощущение беспомощной пылинки, которой суждено замёрзнуть в этом царстве вечного холода, разом охватило мою душу.

Я, Десятый, думал, что испытал всё на свете. Тьма по своей природе холодное место, и я знал, что такое — холод.

Думал, что знал…

И вправду, этот мир демонстрировал мне те грани магии, которые были мне раньше недоступны. И теперь я узнал, что такое Холод с большой буквы. Когда не успеваешь подумать, и твои мысли застывают… Когда чувствуешь, как леденеет кровь, и даже бросское пламя застывает в венах.

Агата — пятый ранг, Дочь Луны. Или магистр, если переводить в знакомые мне титулы.

Как же холодно! Не может быть такой силы у магистра. Не может, если только она… если только она не выжигает себя дотла. Креона в крепости Вайкула так же погружала свою душу в вечный холод.

Огненная сфера вокруг моего тела бессильно била в холодную вселенную вокруг. Именно так это мне представлялось — будто я стою посреди бескрайней ледяной пустыни, вокруг моего тела бушует огонь, но его жар растопил лишь несколько метров вокруг.

Силы Огнецвета мало. Но моё чутьё давно подсказало, что у меня есть чем ответить на такую силу…

Я — Всеволод… Я — Десятый!

Я могу призвать гораздо больше Тьмы, и вызвать гораздо больше огня! Я никогда не спрашивал у Бездны, сколько сил мне брать. Тем более, когда у меня есть Червонное Кольцо.

Ну, а теперь взрыв!

На моих глазах ледяная равнина вокруг начала таять. Посветлела снежная метель, и две луны в небе плавно стали превращаться обратно в синие глаза на прекрасном лице.

Агата была удивлена, потому что на её жизни ещё никто не мог остановить предсмертное заклинание душевного холода. Но сказала она другое:

— Я не могу сопротивляться яду!

— Я знаю, — усмехнулся я.

А потом Агату охватила та самая страсть… И я, обнимая изгибы её тела, медлить не стал.

Ну да, купол «кровавого барьера» — место не самое подходящее для любовных утех. Снаружи ждут уродливые упыри, и злобно чахнет коварный Тёмный Жрец… И он, кстати, наверняка бесится, глядя, что творится за «барьером».

А за «барьером» бросскому варвару, далёкому от магии, открывали магический источник. Так-то холод и огонь — практически противоположные стихии, но, как выразилась Агата, так даже лучше.

Кстати, яд «тёмного желания» тоже выгорел из крови колдуньи, причём даже раньше, чем растаял душевный лёд. И я Агате об этом обязательно скажу, но потом…