НеТемный 3

Глава 33

Откуда-то из памяти Малуша даже всплыло название приёма — «цыплячье крыло». Ну да, похоже, только у нас в императорской армии это называли просто залом локтя.

Я стоял над Агатой, одной рукой выкрутив ей локоть, и слушал её стоны от боли. У магов обычно большой болевой порог, но у этого приёма тоже хорошая амплитуда — вот кажется, только-только противник привык к боли, как сдвигаешь локоть ещё на сантиметр, и отверзаются врата нового круга ада.

Да я поэт!

С этой мыслью я склонился над Агатой, она вскинула голову и вонзила в меня взгляд, наполненный яростью. По щекам колдуньи тянулись слёзы, которые сразу же замерзали, испаряясь инеем. Её сила искала выход, но от боли она не могла сконцентрироваться.

Агата неожиданно улыбнулась, и у меня перехватило дыхание от холода. Мою душу снова чуть не утянуло в ледяную пустыню, но я, стиснув зубы, устоял.

Тёмный Жрец половину жизни проводит во Тьме, где и так царит холод. Так что это состояние было мне привычным. Нет, бывает, конечно, и раскалённая Тьма, но это скорее исключение из правил.

— Агата, — сказал я, вкладывая в каждое слово сталь, — Сейчас ты мне всё расскажешь. Совершить ошибку и убить саму себя я тебе не дам.

— Ты — тёмный… — выдавила она, снова уронив голову.

Глядя на её серебристые волосы, я подумал, как она похожа на Креону. Та точно так же висела в телеге-клетке на вывернутых руках.

Времени терять было нельзя. Всё же это Дочь Луны, пятый ранг. И хотя считается, что женщины-колдуньи по магической силе слабее мужчин, но они гораздо выносливее. И восстанавливаются колдуньи гораздо быстрее.

— Агата, — повторил я, дерзко приподняв её подбородок кончиком топорища, — Я знаю, что ты из Совета Камня. Ты спешишь туда передать весть, и мешать я не буду. Но, смердящий твой свет, ты мне сейчас расскажешь всё, что знаешь!

О, сколько же ярости в этих глазах. Самый настоящий адский огонь, только сине-ледяной…

Она и вправду чем-то похожа на свою дочь. Странно, что Агата столько лет смогла скрывать это — они там в Монастыре Холода вообще слепые⁈ Это же очевидно даже вестнику тупости.

О чём я сейчас подумал? Мысль о том, что Агата — мать Креоны, до того неожиданно клюнула меня, что я удивлённо отвёл от её подбородка топорище. Как я узнал этот секрет?

Чародейка сверлила меня гневным взглядом, но потом её глаза скосились ниже, на топорище, и расширились от удивления.

— Откуда у тебя это⁈

— Что — «это»? — растерянно спросил я, продолжая гадать, откуда у меня появился дар прозрения.

— Это же древне-бросские руны…

Я сам глянул на своё топорище. Ну да, руны, как руны… И тёмное пятнышко на древесине в том месте, где скрылся чёрный камень, как раз в центре вырезанного полумесяца.

Мы с Креоной пытались их прочесть, но безуспешно. Только слово «ночь» угадали.

Позабавило меня другое:

— Как ты можешь видеть руны, и при этом желать убить меня⁈

— А не должна?

Я чуть не застонал от вселенской несправедливости. Только-только решил, что видение рун помогает мне определять, кто друг, а кто враг. И тут на тебе…

Повисла недолгая пауза.

Надо было что-то делать и, повинуясь интуиции, я отпустил Агату. Отскочив, та зашипела, потирая запястья, на которых виднелись синяки — я её и вправду не жалел.

Затем я сел в позу лотоса, положил топорище на колени, и сказал:

— Рассказывай.

— Ты… — начала было она, но сама же замолчала.

На её пальцах снова загорелись голубоватые светлячки. Могучая чародейка холода не привыкла отступать.

— Да расщелину тебе в душу, что за каша у тебя в голове? — возмутился я, — Ты хотела передать через меня весточку, но теперь пытаешься меня убить.

— Теперь я и сама смогу передать, — проворчала она, но сияние с пальцев исчезло, — Это — Губитель Древа? А кто ты?

— Догадайся, Дочь Луны, — показывая свой профиль, я приподнял подбородок, глядя на тёмное море. Ночь вступала в свои права, закат цеплялся последней сияющей каплей за горизонт, но вот и она исчезла.

Когда вокруг стало темнеть, я почувствовал себя увереннее. Наверное, потому что Всеволод Тёмный восемнадцать лет обитал во Тьме… А может, потому что я и вправду бог мрака.

— У тебя татуировка лиственника на спине, — сипло произнесла Агата, — Как ты можешь быть… кхм… Хмороком?

— А он может быть Сумраком? — и я снова призвал Кутеня.

Цербер выскочил из Тьмы и, усевшись на гальку, разинул пасть. Сверкнули белоснежные зубы, так резко выделяющиеся на фоне кромешной головы. На груди у него мерцала звёздочка, которую, как я понял, цербер мог в любой момент увеличить до размеров всего тела.

Агата, отступив ещё на шаг, молчала. Судя по лицу, внутри неё явно происходила какая-то борьба.

Зудящее чувство, что время уходит, никуда не исчезло. Только теперь оно не зависело от того, набирает колдунья силы или нет.

Я похлопал по камням рядом со мной.

— Агата Ясная, садись и рассказывай.

— Бросс, я на все эти фокусы…

— Я спас жизнь твоей дочери Креоны, — отчеканил я, глядя ей в глаза. Да, сейчас я озвучил самую страшную её тайну.

Секрет матери, которая когда-то нарушила правила монастыря и понесла от заезжего мага. И она не смогла бросить дочь, положила все силы на то, чтобы позволить ей остаться в монастыре.

Нет, мать не убила слуг, которые знали об этом. Но воспользовалась запретной магией, стерев им память, и отправила за тридевять земель, подальше.

И теперь даже настоятельница не знала, что бестолковая ученица Агаты Креона — ещё и её дочь. Хотя, может, и догадывалась.

Я ни хрена не понимал, откуда это всё узнал, но воспользоваться этим прозрением следовало грамотно.

Потрясённая Агата Ясная несколько секунд просто молча смотрела на меня. Я чувствовал её мысли, её желания — стереть с лица земли этого настырного бросса, и тайна исчезнет вместе с ним. Вот только не всё так просто.

Вздохнув, Агата опустилась рядом, подогнув колени. Некоторые камни были острые, но колдунья холода даже не поморщилась.

— Ты не можешь быть… — снова начала было она, но я, подняв ладонь, остановил её.

— Ответь только — если бы я и вправду оказался воплощением Хморока, то ты должна убить меня?

— Да.

— Хм-м, — я потёр подбородок, — Но ведь Хморок — северный бог.

— Бог мрака.

— И что? Твоя Морката — богиня луны и холода. И, насколько знаю, Хморока вы тоже должны чтить…

— Мы и чтим, — уклончиво ответила Агата, — Но легенда гласит, что возвращение бога мрака нарушит равновесие и ввергнет мир в хаос. Кодекс Совета Камня гласит, что каждый из нас должен хранить равновесие.

Она говорила явно заученными фразами.

— Чтим, но не ждём, — усмехнулся я, — То есть, бога мрака нет, а равновесие есть. Так, что ли? Что у вас тут, на хрен, происходит⁈

Агата поджала губы.

— Наш мир такой, какой есть. И существует он так уже тысячи лет. Совет Камня — это проекция в человеческий мир «договора равновесия» между богами. И великая Морката точно так же чтит его.

Что-то мне подсказывало, что богиня Морката делает это не от хорошей жизни. И единственный бог, кому может быть выгоден такой договор — Яриус. То-то весь север «кишит его паладинами»… И всё это — благое «равновесие»!

— Скажи, а паладины Яриуса служат Совету Камня? — осторожно спросил я.

Агата кивнула:

— У Совета с ними союз. Храмовники Яриуса тоже чтят равновесие.

Я задумчиво потёр подбородок и усмехнулся. Как же часто она повторяет слово «равновесие».

Удивительное дело — это ведь прерогатива тёмных сил подменять вещи, называть их другими именами. А в этом мире этим занимаются вполне себе светлые силы.

Впрочем, если они себя называют «светлыми» — это же тоже может быть ложью? Не зря же меня сюда Отец-Небо отправил?

Кстати, судя по тому, что ко мне почти все южные боги заявились познакомиться, они сами относятся к такому «равновесию» не очень хорошо. Вот и Морката не особо радуется паладинам Яриуса на севере.

Я продолжил:

— Ты сказала, что несёшь в Совет другую весть? Что все вы думаете не на того бога.

Колдунья непроизвольно взглянула на тёмное небо, где уже стали появляться звёзды, потом прошептала:

— Это мои измышления, я долго собирала информацию. И я должна всего лишь оповестить Совет Камня, а уж как поступить с этой информацией, будет решать опять же Совет.

Я вздохнул. То есть, Совет может ничего и не предпринять.

— И что ты узнала?

Агата замолчала. Напирать я не стал, хотя и мог, поэтому зашёл с другой стороны.

Показав топорище, я спросил:

— Что здесь написано?

Ответ был именно такой, что я и ожидал.

— «Я жду ночи, потому что помню — Тьму боятся только в ночи».

Я вытаращился на топорище. Да, это была строчка из Завета Ушедших, стих Смотрящих из Тьмы. И если это так, то значит…

Тут колдунья отвлекла меня:

— Только тут…

Я глянул на неё:

— Что?

— Ну, эти руны не совсем правильные. Они зачёркнуты.

Она протянула руки. Я подумал, что вот он, момент истины — сейчас она может схватить дубину, попытаться убежать, или ещё что-нибудь. Тогда моя версия о том, что эти руны видят только друзья, будет ошибочна.

Я всё же отдал топорище. Агата несколько секунд рассматривала рукоять мутным взглядом, крутя её, а потом испуганно вдохнула, будто вынырнула с глубины. И тут же вернула мне орудие.

— Ох-х-х… Такая сила! — она тряхнула головой, — Я пыталась заглянуть в неё, чтобы прочесть вязь заклинаний, но чуть не утонула… Словно бездонный океан!

— Да? — я поднял топорище. Почему-то до этого у меня даже мысли не возникло, что это может быть магический артефакт.

Это же оружие Хморока. Божественные вещи нельзя мерить человеческим разумом.

— С другой стороны другая надпись, — Агата показала пальцем, — «За днём идёт ночь, а за ночью — день». Это здесь…

Её ноготь прошёлся по красивым рунам, едва не стёртым от времени. А потом остановился чуть в стороне, на самом конце топорища. Там руны были посвежее, но заметно корявее, это даже я заметил.

— А тут что?

— Такое впечатление, будто написано наспех.

— Ты можешь прочесть?

— Руны двусмысленные. «Не видел дня — не видел ночи». Можно и так прочесть. Но символ «видишь» ещё читается, и как «осознаёшь». Такая игра слов на бросском языке.

— «Не увидев дня — не осознаешь ночи», — сразу же сказал я. Нет, это не были слова из трактатов, которые я читал, будучи Всеволодом.

Эти слова всплыли из памяти Малуша, и я знал, что это из учения лиственников.

Агата ещё раз глянула на надпись и кивнула.

— Можно прочесть и так.

Она нахмурилась, заметив мой растерянный взгляд. А я в это время, обдумав новые знания, пытался прикинуть, что всё это значит.

И получалась полная… кхм… продрись светящая. Хморок что, перед тем, как сгинуть, принял новую веру⁈ Это уже ни в какие ворота…

Не то, чтобы у богов нет веры. Боги тем и отличаются от людей, что они знают истину. Им не нужно верить, они — знают.

— Бросс? — переспросила Агата, замучившись ждать, пока я хоть что-нибудь скажу.

— Малуш, — ответил я, вставая, — Нам надо в Солебрег, у меня там… кхм… друзья.

Это слово было ещё непривычным для меня, и я даже чуть осип.

— Креона здесь? — взволнованно спросила Агата, — Но я ведь сказала ей, чтобы она сидела в монастыре!

— Хочешь с ней встретиться?

— Нет! — Агата тряхнула головой, — Совету нужно узнать правду.

— О том, что нужно бояться не Хморока, а Бездну? — спросил я.

— Откуда ты…

Я устало потёр лоб, покачав головой. Вестники тупости, ну сколько раз можно повторять одно и то же? Такое чувство, как будто все жрицы Храма Холода таскают с собой сломанные артефакты забвения, потому что Креона поначалу вела себя так же.

«О, моркатова стужь! Ты — Хморок⁈»

«Да!»

«Что „да“?»

«Я — Хморок!»

«О, моркатова стужь! Ты — Хморок⁈»

— Я не могу встретиться с Креоной, — упорно покачала головой Агата, — Мне надо попасть на Остров Магов, я и так уже задержалась. Кодекс Совета жжёт меня не хуже, чем вражеская магия.

Я кивнул ей. Скорее всего, участники Совета скованы какой-нибудь клятвой. Мне она открыла тайну, потому что поверила, что я воплощение Хморока… Но сама клятва никуда не делась.

— Пусть так, я тебя понимаю, — сказал я, — Тебе надо помочь отплыть?

— У меня в Солебреге есть связи, — отмахнулась та.

— Агата, ответь мне. Воля Моркаты для тебя больше, чем воля Совета Камня?

Ответ последовал без колебаний.

— Конечно! Я — Дочь Луны.

— Тогда слушай сюда, Агата Ясная…

— Пусть даже ты заявляешь, что являешься воплощением Хморока, но ты не можешь нести мне волю Моркаты!

Я вздохнул. Это я, Всеволод Тёмный, тут с богами общаюсь каждый день, потому что послан с особой миссией. В этом мире люди, даже магистры, хорошо если раз в жизни увидят проявление божественной воли.

— Я всё это знаю, Агата, просто поверь мне. Обещай мне, что как только донесёшь свою правду до Совета, ты найдёшь способ покинуть Остров Магов…

— Эээ…

— И затем отправишься к ближайшему алтарю Моркаты, где сможешь услышать её волю. Где, кстати, ближайший?

— Ты смеёшься⁈ — та всплеснула руками, — Ближайший в Моредаре, но это посмешище! Ты его видел там? Южане ни во что не ставят северных богов!

— Тем хуже для них, — проворчал я, потом двинулся в сторону Солебрега, — Ты знаешь, где ещё есть такие же Тёмные, как Ефим и Вайкул?

Агата поспешила за мной.

— Я слышала только об одном.