Незримые нити

Глава 3. Дым

С трепетом в душе Дан смотрел на оскаленную морду возвышавшегося над ним черного чудовища. В карих глазах отражались насмешка и превосходство; с каждым мгновением приближаться к огромному зверю было все страшнее.

— Спокойно, — вслух сказал юноша, — Не бойся.

Вороной конь оскорбленно заржал, мол, «Я боюсь? Ты серьезно подумал, прежде чем это сказать?».

— И нечего ржать, — поморщился Дан, — Я не тебе, я себе.

С самого момента попадания в этот мир его основным средством перемещения на дальние расстояния служила карета, — тряская, неудобная, но в целом, привычная и несильно отличающаяся от обычного автотранспорта. Успел он оценить в деле и паланкин, хотя пристрастия местной знати к этой штуке так и не понял. Но вот ездить верхом ему доводилось примерно столько же раз в жизни, сколько среднестатическому жителю Москвы двадцать первого века.

То есть, ни разу.

Чжуй, любимый конь принца Лиминя, благосклонно принял предложенную морковь и снисходительно фыркнул, мол, живи пока. Сочтя это за первый успех, Даниил осторожно обошел его слева. Выдающаяся ловкость заклинательского тела позволила ему относительно легко перекинуть ногу и попасть в стремя, но конь, кажется, заметил его неуверенность, — и явно намеренно сделал несколько шагов.

— Стоять, животное! — отчаянно крикнул Дан, стараясь балансировать на спине зверя.

Конь насмешливо фыркнул, но все же остановился. Дан поспешил выровняться.

— Понимаешь меня, да? Я знаю, что наездник из меня тот еще. Но мы сейчас повязаны. Понимаешь меня?

Чжуй чуть повернул голову, выразительно покосившись одним глазом.

Так выразительно, что Даниил сразу понял намек.

— На морковь, вымогатель. А теперь осторожненько — вперед.

Наклонив корпус вперед, юноша слегка сжал бока коня коленями.

И тот, будто этого и ждал, сорвался с места в карьер.

— Стой!

Три круга сделал вороной конь по внутреннему двору дворца Чиньчжу, затем резко остановился и в довершение встал на дыбы. Однако Дан был к этому готов; он уже усвоил главный принцип этого мира. Не дай себя сбросить, удержись в седле — и только тогда тебя признают.

Это правило работало не только с лошадьми, но и с людьми.

Со всей силой заклинательского тела вцепился он одной рукой в повод, другой в луку седла. Казалось, что сейчас он все-таки упадет. И повинуясь какому-то наитию, Дан отпустил повод, ухватившись за шею скакуна.

— Я знаю, что я не Лиминь, — прошептал он на ухо коню, — Но теперь я буду вместо него. И тебе придется это принять.

Конь опустился обратно на четыре копыта. Медленным шагом Даниил повел его по тому же кругу, но уже в другую сторону.

И наконец подвел к невозмутимому евнуху Вону. Совершенно невозмутимо, будто видел подобное каждый день, главный слуга подал господину меч. По его сигналу Ли и Пак навесили на коня седельные сумки с небольшим запасом дорожных припасов. По плану путешествия Дан не собирался ночевать в поле, но кто знает, как могли обернуться дела.

Нужно было быть готовым ко всему.

— Я отправляюсь, — сказал он, — Инструкции у вас есть. До тех пор, пока не получите весточки от меня, писем не шлите: возможно, придется петлять и путать следы, так что в Хе-Ша-Ву я прибуду позже запланированного срока. Если ситуация будет критической, обращайтесь через шаманку Панчён. И... передайте ей, пусть помолится за меня своим духам.

— Прощаемся с Вашим Высочеством! — хором откликнулись слуги.

Кивнув на прощание и послав воздушный поцелуй служанке Лю, Дан осторожно направил коня к воротам. Сейчас юноша был одет в добротную, но сравнительно простую запашную куртку, каковая вполне подходила как клановому, так и бродячему заклинателю. Одеяния принца были надежно спрятаны в седельной сумке, на случай, если понадобится где-то появиться официально. А вишневые глаза, — характерную примету клана Шэнь, — надежно скрывала низко надвинутая коническая шляпа.

Здесь, в столице, второго принца узнавали даже в таком виде. Но стоит отъехать от неё, и маскировка начнет действовать, сбивая со следа возможную погоню.

По крайней мере, он на это надеялся.

Выехав за городские ворота, Дан послал коня в галоп, силясь поскорее уехать подальше от внешней стены. Уже через минуту, однако, он начал постепенно снижать темп, пока не перешел вновь на шаг. Лошади заклинателей были выносливее обычных, — как понял юноша, не в силу особой породы, а благодаря регулярному приему каких-то эликсиров, — но все же, он предпочитал осторожничать.

Загнать коня по неопытности да недомыслию ему совсем не улыбалось.

Проехав какое-то расстояние шагом, Даниил направил коня рысью. Трясло так заметно сильнее, но насколько он знал, по соотношению скорости и выносливости именно такой вариант был оптимален.

Только он изрядно опасался, что к концу путешествия отобьет себе об седло всю задницу.

— Надеюсь, ты не мстишь мне так за Сюин? — осведомился Дан у коня.

Чжуй покосился на него и коротко фыркнул.

На Сюин ему, кажется, было плевать.

Едва ли он был в курсе даже, кто это такая. Лошади, так уж сложилось, не особенно следят ни за политикой, ни за светской жизнью.

Счастливые, беззаботные создания.

Даниил знал, что дороги в королевстве Шэнь весьма опасны. Что стоит отъехать за пределы видимости от городских стен, и шанс наткнуться на разбойничью засаду становится совсем не иллюзорным, — а как иначе, если патрулированием дорог заниматься фактически некому?

Однако то ли в тот день у разбойников был выходной, то ли одинокий всадник с мечом, характерной статью заклинателя и на могучем боевом скакуне не ассоциировался у них с легкой добычей. Километр за километр дорога ложилась под копыта коня, и ни разбойника, ни демона по пути не встречалось. Не было и сюрпризов от брата или от неизвестного убийцы, расправившегося с Сяолуном.

Дорога проходила без приключений.

К вечеру Даниил подъехал к постоялому двору, где планировал заночевать. Двор этот представлял собой просторное одноэтажное здание из потемневшего дерева с прилегающим участком, включавшим колодец, сортир и прочие «удобства». Честно говоря, заведение не сказать чтобы впечатляло, но оно было единственным в окрестностях. Альтернативой было сделать крюк, заехать в ближайшую деревню и попроситься на ночлег в чьем-то доме. Отказать заклинателю крестьяне не посмели бы. Однако сохранившиеся остатки земного воспитания категорически протестовали против того, чтобы обременять людей необходимостью принимать у себя дома незваных гостей.

Сейчас, в начале осени, путешественников было не так уж и много, так что когда Дан вошел в зал, все взгляды посетителей обратились к нему. Приподняв в знак приветствия шляпу, заклинатель прошел к столику в дальнем углу.

Трактирщик, сухощавый старик со сгорбленной спиной, указал на гостя и что-то шепнул девочке-подростку, служившей здесь подавальщицей. Та понятливо кивнула и направилась к нему: заклинателя явно следовало обслужить без очереди.

Даниил не знал, как называется напиток, который пили шэньцы в придорожных трактирах. Он явно отличался от вин, которые пили во дворцах заклинателей; не был это и эль или пиво: слишком прозрачный цвет. Но и до водки он явно не дотягивал крепостью.

Или просто заклинателя не так просто напоить?

Из традиционно восточных напитков Даниил знал лишь японский сакэ и корейский соджу; но кажется, это был не тот и не другой. Хотя сладковатый привкус батата склонял ко второй версии.

В целом, пить было можно, хотя с вином из Виноградника Неба сравнивать было просто смешно. Но талисман светить при посторонних точно не следовало.

Слишком уж он был известен.

Дан знал, что в отличие от трактиров средневековой Европы, здесь положено было давать некий выбор блюд; в городских тавернах встречалось даже письменное меню. Но в захудалом придорожном трактире выбор этот был... довольно скромный. Так, сегодня вариантов было всего два: курица и свинина.

— Кто-нибудь из них умер не своей смертью? — с улыбкой уточнил Дан.

Подавальщица нахмурилась, медля с ответом и, кажется, не вполне понимая.

— Я спрашиваю, какое мясо лучшего качества, — пояснил юноша, — Дашь честный ответ, получишь дополнительный таэль чаевых.

Девочка немедленно заулыбалась.

— Свинина, господин.

— Отлично. Тогда её и неси. И гарнир из бурого риса.

Как бы невзначай показавшись с выгодных ракурсов, подавальщица умчалась передавать заказ. Даниил же, опустив взгляд в кружку, стал прислушиваться к разговорам.

Не умел он, к сожалению, активно включаться в разговор и направлять его в нужное русло; с детства книжный ребенок, Даниил не чувствовал себя свободно в этой стихии. Так что большую часть времени обсуждали людей и события, о которых он ничего не знал. Торговец Дэшен спекулирует зерном, поднимая цены возмутительно высоко: дождется однажды, что возмущенный народ его лавку пожжет. Кексин, жена ученого Бохая, изменяет мужу с кузнецом Лингом, — но как тут не изменять, когда он со своими книгами чуть ли не спит? Тут бы и монахиня не выдержала. Монахи, кстати, тоже те еще пошли: монах Дэй из монастыря Одинокой Горы умял в одиночку целого поросенка, и это во время упосатхи! А певичка Кими совсем зазналась: по два таэля запрашивает, будто столичная. Ниандзу из деревни Яньпо ушел в город в поисках лучшей жизни, — вот ведь дурак, разве светит там что-то землепашцу? Родился в деревне, там и умри.

А вот когда упомянули Цзао Тенгфея, Дан постарался прислушаться.

— Тс-с! — пытался урезонить собеседников мужчина с пышными седыми усами, — Господин не любит, когда его за глаза обсуждают. Услышит он, знаешь что с тобой сделает?

— А от кого услышит-то? — бесхитростно осведомился бугай в безрукавке, — Ты что ли расскажешь? Он еще слушать тебя будет?

Собутыльники поддержали его смехом.

— И вообще, — раздухарился он, размахивая куриной ножкой, будто дубиной, — Ты уж определись, твой господин — Тенгфей или Гуангли?

— Оба, — невозмутимо ответил усатый, — Господин Тенгфей не глава клана, но он управляет его землями. И он герой войны с Фен, поэтому Его Величество ценит его сильнее, чем советника Гуангли.

Как и всегда, когда в разговорах простолюдинов поминали короля, собравшиеся поклонились куда-то в сторону, символически выразив уважение отсутствующему монарху.

— А еще он очень благороден, — продолжал петь дифирамбы своему господину седоусый, — И милостив к врагам. Мне гонец Джи рассказывал, что господин даже намерен отправить им дары на празднования в Фенгоне...

— Мне тоже кто-то рассказывал, — поддержал его мальчишка лет шестнадцати, — Только мелкие какие-то эти дары...

Его рассуждения прервали сразу два подзатыльника — от седоусого и от бугая. Мальчишка весь сжался, и на глазах выступили слезы: подзатыльники явно были отнюдь не символическими.

— Ты думай, что говоришь, — строго сказал усатый, — Хочешь головы лишиться?

Мальчишка глянул на бугая в поисках поддержки, но на этот раз он тоже счел речи чересчур дерзкими:

— Не тебе рассуждать о дарах господ. Ты вообще серебряный таэль хоть раз в жизни видел?

— Я нет, — ответил он, — Но я же не заклинатель! И тем более не клановый. Клановые — они поди этими таэлями вместо риса завтракают.

— Балда, — ругнулся старик, — Отрежут тебе как-нибудь язык и будут правы. Если господин решил, что пары монет достаточно, значит, их достаточно. Важен сам факт. Они раньше воевали друг против друга, а теперь он шлет им дары. Это благородно.

Неприятно стало Дану от этого разговора, и он даже задумался, а не стоит ли вмешаться, но к счастью, уязвленный мальчишка поспешил сменить тему:

— А я вот недавно принца видел!

— А после какой рюмки ты его видел? — рассмеялся бугай.

— Я серьезно! Он в деревне Яньпо сейчас остановился. Высокий, могучий, весь в золотом и белом, и волосы тоже белые! И с ним тридцать человек свиты.

— Да, — согласился усатый, — Говорят, за короной поехал. Помяните мое слово, он следующим королем будет.

— Ну, это ты спешишь, — не согласился бугай, — Корону еще найти надо. И вообще, принцев двое. А я еще слышал, что сама корона — это испытание.

— Ты про «кто не прольет братской крови»? Да глупость это. Во все века наследным принцем становился тот, кто убьет остальных. Так будет и на этот раз. Только первый принц гораздо сильнее второго. Он и победит в конечном-то счете.

— А Бокина кто последним видел? — спросил вдруг мальчишка, — А то что-то о нем ничего не слышно.

— Да сварили его в кипящем масле, — махнул рукой усатый, будто речь шла о какой-то ерунде, — Как услышали, что он ставки на принцев принимает, так в ту же ночь за оскорбление королевского клана его и взяли. Я давно говорил, что он доиграется, а вы все всерьез не принимали. И ты вот меня не слушаешь, когда я говорю: держи язык за зубами, если не хочешь с ним расстаться.

— У-у-у, — расстроенно протянул его собеседник, — А я как раз поставить хотел.

— Ну, и хорошо, что не поставил, а то отправился бы в соседний котел. Или вовсе...

Следующие минут двадцать за столом правили бал котлы с кипящим маслом, обварения паром, вспоротые животы, отрубленные конечности, посажения на кол и другие тошнотворные подробности из области судебной медицины. Что характерно, никому из присутствующих подобные темы аппетит на портили. С некоторым удивлением Даниил понял, что спокойно воспринимает это и он. В свое время он немало наслушался от преподавателей про профессиональный цинизм опытных медиков.

Жителям королевства Шэнь цинизм был нужен независимо от профессии.

Все это время юная подавальщица так и увивалась вокруг него и только что открытым текстом не говорила, что если богатый и щедрый господин желает, чтобы кто-то согрел ему постель, она только и ждет приглашения. Дан продолжал игнорировать. Он прекрасно понимал, что если он живет в этом мире, то должен принимать его законы. Что в королевстве Шэнь девушка считалась взрослой, начиная с первой менструации. Что он был, скорее всего, отнюдь не первым «богатым и щедрым господином», останавливавшимся в этом трактире.

Но все-таки, он вырос в другой среде. И глядя на эту девочку, видел перед собой лишь ребенка.

А становиться педофилом ему совсем не улыбалось.

Между тем, сменив еще пару тем, посетители наконец-то упомянули монастырь Благосклонной Луны.

— ...болезнь, говорят, какая-то, — рассказывал усатый, — Уже двоих сморила. Дороги все перекрыли, в монастырь никого не пускает. Только раз в день монахиня Ахлам в деревню спускается.

— Так, а она что, не заболевает? — удивился мальчишка.

— Эта Ахлам такая стерва, к ней никакая зараза не липнет! — расхохотался бугай.

— Так а ты бы что сделал? — осведомился усатый, — Если в город не выходить, они от голода передохнут быстрее, чем от болезни. Хоть и монахини, а жрать что-то надо.

— Но она заразу-то по округе не разнесет?

— А Фэй его знает, — откликнулся седоусый, — Но я одно скажу: когда буду возвращаться в земли Цзао, приграничье объеду десятой дорогой. Мало ли что.

За то и выпили.

После ужина Даниил направился в комнату в задней части здания. Комната эта была весьма непритязательной: голые стены, единственный соломенный матрас из мебели. Сюда не заселялись, чтобы тут жить: здесь останавливались, чтобы переночевать под крышей, а на рассвете продолжить путь. А кого не устраивали условия...

Ну, удачи ему найти еще один постоялый двор в радиусе нескольких километров.

Даниил отправился спать в одиночестве, — по крайней мере, он так думал. Проснулся он минут через двадцать от болезненного укуса. Рефлекторным движением юноша раздавил здоровенного клопа, но очевидно было, что по одному клопы не ходят.

В прежней жизни понятие «клоповник» было для него, городского жителя, глубоко теоретическим. Трактирщик же, видимо, не слишком беспокоился о том, что постояльцы могут не оценить подобные «удобства».

По понятным причинам.

Сквозь зубы призывая на его голову гром, молнию и Антимонопольный комитет, Дан задумался, что делать со всем этим. Заснуть при постоянных укусах он не мог. Сколько бы ни называл себя «городским неженкой», все равно не мог. Да и вообще, принц он или не принц? Где это видано, чтобы принцы спали в клоповнике?

Он задумался, что бы сделал на его месте настоящий Лиминь. Дальше, чем обезглавить трактирщика, обратить в рабство его дочь и сжечь постоялый двор, мысль не заходила. Принесло бы это пользу? Ну, очевидно, показало бы простонародью его место... Дан мотнул головой. Глупость. Ему не это нужно.

Четко поставь задачу, и определишь, что надо делать.

Что ему нужно? Избавиться от клопов. Как это сделать? Возможно, в практиках заклинателей существовало заклятье или талисман, отгоняющий их. Даже почти наверняка. Одна проблема: Дан не знал, как это делается. Хотя он силился научиться у Панчён правилам создания талисманов, пока успехи его в этом были крайне скромными.

Оставалось положиться на более простые и грубые средства. Клопов обычно травят. В принципе, модифицировав Виноградник Неба, можно было попробовать превратить воду не в вино, а в смертельный яд. Только вот как без детального химического анализа получить яд, смертельный для клопов, но при этом не смертельный для людей? Для него самого, как минимум?

От этой мысли что-то щелкнуло у него в голове. Было ведь у магии стихий свойство, объяснить которое с точки зрения физики он так и не смог, как ни пытался. Маги огня могли держать огненный шар голой рукой и не обжигаться. Он сам запросто надевал на руку перчатку из Хладного Льда — настолько холодного, что ей можно было гасить огонь. Не будь он заклинателем, от такой перчатки у него слезла бы кожа с руки. Вроде бы, какие-то аналогичные свойства были и у магии Дерева, Металла и Земли, но Дан их не знал. Да и неважно это сейчас было.

Важно было другое.

Поднявшись на ноги, Дан направил свою энергию, создавая прослойку магического льда под матрасом. Затем прошелся по углам, промораживая щели в стенах. Он по-прежнему не чувствовал холода, но объективно температура в среднем по комнате упала где-то до минус пятнадцати, а то и двадцати.

Вымораживание клопов. Метод, вообще-то, даже более эффективный, чем вытравление. Лишь один у него недостаток: в промороженном до отрицательных температур помещении людям тоже находиться неполезно и некомфортно. Нормальным людям, по крайней мере.

А вот заклинатель Воды в нем отлично выспался.

Через десять километров после постоялого двора дорога раздваивалась. На карте то, что получалось, поразительно напоминало двузубую вилку, которой безвестный великан нацелился на гору Ёнпан, разделявшую владения кланов Чжи и Цзао. Даниил немного опережал Веймина, и если на этой развилке свернуть налево, вполне мог успеть в Хе-Ша-Ву, так и не встретившись с отрядом первого принца.

Он свернул направо.

Даниил Беронин никогда не был знатоком восточной культуры, но «Искусство войны» великого Сунь-цзы в свое время прочел с интересом. И планируя свои действия, он твердо помнил главное правило.

Быть там, где его не ждут. Делать то, чего от него не ждут. Только так можно победить.

Он не знал своего врага. И единственным его шансом уравнять условия было — сделать так, чтобы враг не знал его.

Поэтому он не собирался гоняться за Короной Семи Слез.

Земли Цзао занимали почти пятую часть королевства, но население их было невелико: большую часть территории составляли степи и каменистые равнины. К северу и западу земли клана огораживала горная гряда, пути через которую защищала Великая Стена. Когда обитавшие за горами племена дикарей в очередной раз собирались в набег, именно клан Цзао первым встречал опасность, и в благодарность за это король исправно отправлял своим верным вассалам обозы с продовольствием.

Подкармливал тигра, как говорили в народе.

У восточной оконечности территории располагался небольшой участок плодородных земель, но почти сразу же он сменялся торфяными болотами. Эти болота звались Приграничьем и служили предметом споров между кланами Цзао и Лаошу. Каждый клан претендовал на владение Приграничьем, когда решался вопрос, кому вести добычу торфа и угля.

И каждый открещивался от него, когда речь заходила о приходивших с болот моровых поветриях и нападениях местных чудовищ.

У самого края болот располагался монастырь Благосклонной Луны. Рассказывали, что основали его еще во времена объединения королевства, и первоначально он служил как место почетного заключения для непокорной дочери тогдашнего лидера клана Лаошу, уличенной в заговоре, но помилованной королем. Со временем монастырь разросся, и сейчас насчитывал почти полсотни монахинь.

Подъезжая к монастырю, Дан старательно присматривался, будто надеялся рассмотреть демона сквозь стены. А стены эти были мощными. В болотах водилось... всякое, и жизнь здесь была очень опасной. Пожалуй, стены монастыря могли бы потягаться даже с дворцами принцев.

Роднила с дворцами его и ориентация по сторонам света. С южной стороны располагался вход на территорию. С северной — главный храм. С востока кельи монахинь, а с запада — подсобные помещения и приют для путников.

Сейчас, в силу каратина, приют, скорее всего, пустовал. Черные флаги развевались на ветру, безмолвно призывая поворачивать назад.

Даниил спешился и постучал в закрытые ворота.

Ждать у ворот ему пришлось довольно долго, и за это время он успел десять раз объяснить наглым болотным комарам, кто они есть и в каких отношениях состоят со вчерашними клопами. Комары объяснением не впечатлились. Пытаться заморозить их Дан не стал: на открытой местности это будет гораздо сложнее, чем в замкнутом помещении, а тратить много духовных сил в преддверие возможной битвы с демоном было бы крайне неразумно.

Наконец, небольшая калитка в воротах приоткрылась, и оттуда показалась высокая и худая женщина в выцветшем синем халате. Ей было, наверное, лет тридцать пять, но она казалась старше из-за сурового выражения лица и тугого пучка темных волос, тронутых ранней сединой.

— Монастырь закрыт, — не глядя на гостя, сказала она, — У нас вспышка эпидемии, лучше вам искать ночлега в другом месте.

Монахиня попыталась закрыть дверь, но Дан удержал её:

— Именно поэтому я и пришел. У меня есть основания считать, что это не болезнь. До меня дошли сведения, что в вашем монастыре орудует демон.

Она бросила взгляд на него, и в бледно-голубых глазах отразилось узнавание.

— Вам написала сестра Нуо? Она молода, глупа и слишком дает волю фантазии. И за свое письмо она уже примерно наказана.

Дан ей не поверил. То есть, в то, что монахиня, попросившая его о помощи, получила за это наказание, не вызывало у него сомнений. А вот то, что эта просьба была лишь следствием фантазий...

— И все-таки, я требую, чтобы вы впустили меня и позволили убедиться самому, — заявил он, — Вы ведь знаете, кто я?

Монахиня кивнула:

— Вы уже посещали наш монастырь, принц Лиминь. И именно поэтому я не пустила бы вас, даже не будь у нас эпидемии.

— Почему?.. — спросил было Дан, но тут же понял, — Впрочем, можете не отвечать, я догадываюсь.

Женщина и не стала отвечать. Выразительно покосившись на дверь, она ждала, пока он даст закрыть её.

Но он пока не собирался сдаваться.

— И все-таки, сейчас я пришел по делу. Пожалуйста, позвольте мне разобраться в этих смертях. Если со мной что-то случится, ответственность за это полностью ляжет на меня. Если сестра Нуо права, и в смертях ваших сестер виноват демон, то я смогу справиться с ним. Если же правы вы, и это всего лишь болезнь, я пришлю вам своего дворцового лекаря, и он поможет вам излечить её.

— Когда вы в прошлый раз пришли по делу, я вынуждена была изгнать трех сестер за нарушение обетов целомудрия.

Сказала, как отрезала.

— А если я дам Клятву Заклинателя, что не посягну на их целомудрие? — безнадежно спросил Дан.

Однако она лишь покачала головой:

— Наш разговор окончен, Ваше Высочество.

— Не боитесь, что я ворвусь силой? — осведомился Даниил.

Уже понимая, что если бы боялась, этот разговор вообще бы не состоялся.

В ответ женщина вынула из-за пояса кинжал — и приставила к своему горлу.

— Никто из нас не боится смерти, Ваше Высочество. Если вы попытаетесь ворваться, все, что вы получите, это пятьдесят мертвых женщин. Это то, чего вы хотите?

Даниил испытующе смотрел на неё, пытаясь распознать блеф. Она в свою очередь смотрела на него — прямо, открыто и непреклонно. Под острием клинка выступила капелька крови.

Дан отвернулся первым.

— Если я приду с табличкой исполнителя воли Его Величества, — сказал он, — Вы будете столь же упрямы?

Монахиня лишь пожала плечами:

— Придите с ней, Ваше Высочество. Тогда и посмотрим.

После чего захлопнула дверь у него перед носом.

И Дан даже отстраненно подумал, что с желанием дать права простонародью несколько погорячился.

Евнух Вон тяжело вздохнул. Впервые за долгое время он испытывал настоящий страх. Верный слуга принца не должен был бояться — никого и ничего. Но нынешняя ситуация... выходила за рамки нормы.

— Я хочу кое-что у тебя спросить, — сказал он.

В ответ служанка Лю чуть улыбнулась:

— Правда ли, что наш господин — не тот человек, которым был раньше?

— Значит, это правда, — сделал вывод он.

Девушка качнула ресницами:

— Да. Я уверена в этом. Я не перепутаю их.

— А Линь и Хао? — уточнил Вон.

— В последние три сезона господин ни разу не звал их на свое ложе, — ответила служанка, — Но если позовет, они тоже поймут.

На вопросительный взгляд главного слуги она пояснила:

— Он прикасается ко мне так же, как прежде. Целует меня, как прежде. Он... в общем, все остальное он тоже делает, как прежде. Но он не относится ко мне, как прежде. Прежний принц Лиминь старался доставить мне удовольствие, — но лишь потому что считал это вызовом себе, доказательством своего мастерства. Нынешний — заботится обо мне. По-настоящему.

Чуть помедлив, она добавила:

— И я выцарапаю глаза тому, кто будет угрожать ему.

Евнух Вон во все глаза смотрел на милую и безобидную служанку Лю, с привычным образом которой так не вязались эти слова. Затем все-таки решил заверить:

— Я не собираюсь ему угрожать. Напротив, я полагаю, что... тот принц Лиминь, которому я служил всю жизнь, что-то знал об этом. Он к чему-то готовился до того инцидента в ритуальном зале; к чему-то, о чем не сказал даже мне. И я хочу понять: что-то пошло не так... или же все пошло именно так, как должно было.