Незримые нити

Глава 4. След

Если где-то тебя не хотят видеть, не навязывайся.

Этот принцип Дан редко когда формулировал напрямую, но следовал он ему всю свою жизнь. У любого человека есть свое личное пространство, вторгаться в которое недопустимо. Не нужно устраивать скандалов, ломиться в закрытые двери и навязывать кому-то себя или свое общество.

Этот принцип он в данный момент собирался грубо нарушить.

Получив от ворот поворот у настоятельницы монастыря, Дан развернул коня и направился в ближайшую деревню добытчиков торфа. Проехался по окрестностям, уточняя кое-какую информацию, после чего попросился на ночлег в один из крестьянских домов.

Сочетая пряник (для захудалой деревеньки даже один серебряный таэль был настоящим состоянием) и кнут (незнакомые с путями заклинателей крестьяне с легкостью поверили, что при попытке обмануть его на них обрушится смертное проклятье), юноша получил надежную базу, где можно оставить коня и походные припасы.

После чего вышел на охоту.

«Дичь» показалась часа через полтора. Невысокая девушка с округлым лицом; одеждой и осанкой она напоминала грозную настоятельницу, но все-таки не производила столь сурового впечатления. Скорее было в ней нечто от капризной девчонки. Обритая налысо макушка смотрелась с этим лицом вопиюще негармонично.

Направляясь в сторону местного рынка, сестра Ахлам везла за собой деревянную тележку или скорее тачку. Дан решил дать ей наполнить ее перед тем, как исполнять свой план.

Ахлам не торопилась. Она явно наслаждалась каждой минутой вне стен монастыря, хоть деревеньку на краю болот и сложно было назвать идеальным курортом. Монахиня бродила по рынку, неторопливо закупаясь продуктами, общалась с крестьянами и в целом выглядела довольной жизнью.

Два с половиной часа прошло, прежде чем, нагрузив тачку до отказа, она направилась обратно к монастырю. Дан дождался, когда она отъедет достаточно далеко от деревни, — после чего неслышно выступил из-за дерева у нее за спиной. Услышать его шаги монахиня успела.

Среагировать — уже нет.

— Не дергайся, — приказал он, зажимая ей рот ладонью, — Я не хочу причинять тебе вреда.

В свете закатного солнца сверкнуло лезвие ритуального ножа, и Ахлам задрожала от ужаса. Вырваться она, однако, не пыталась. Лишь замерла, когда он принюхался, вдыхая аромат её кожи.

— Иди со мной, — сказал Дан, — По-хорошему.

Оттащив девушку в сторону от дороги, он завел ее в мангровые заросли, которых, как он успел убедиться ранее, не рассмотреть ни от храма, ни от деревни.

— Сейчас я тебя осторожно отпущу, — предупредил он, — Попытаешься закричать или сбежать — пожалеешь.

Ахлам понятливо кивнула. И получив свободу передвижений, она в первую очередь обернулась.

— Ваше Высочество! — она сказала это достаточно тихо, но с явным изумлением, — Это правда вы?

«Я с тобой случайно не спал?» — чуть не спросил Дан.

Но вместо этого сказал другое:

— Это я. Я пришел расследовать смерть твоих сестер. Настоятельница разве не говорила тебе?

Монахиня покачала головой:

— Она ни за что не упомянула бы это. И Нуо за то, что та написала вам письмо, она приказала двое суток без перерыва стоять на коленях перед храмом.

Сперва это показалось не таким уж суровым наказанием на фоне известной китайской жестокости. Но стоило чуть вдуматься, и Дана передернуло.

— Её хоть кормили? — не удержался он от вопроса.

Ахлам удивленно посмотрела на него и молча покачала головой.

Юноша мотнул головой:

— Впрочем, я пришел не за этим. Ответь мне для начала на такой вопрос. Когда точно нашли тела твоих сестер? По датам.

— По датам? — переспросила она, припоминая, — Хорошо. Тело сестры Роу мы нашли... утром пятого дня Прекращения Жары. Тело сестры Хуифен — утром девятого.

— То есть, умерли они в ночь с четвертого на пятый и с восьмого на девятый, — сделал вывод Дан, — Сегодня двенадцатый день Прекращения Жары. Ты понимаешь, что это значит?

Судя по тому, как побледнела девушка, — понимала, и еще как. В то, что это простая болезнь, она явно не верила.

— Лучше тебе не ночевать сегодня в монастыре, — сделал вывод Дан, — Я отведу тебя в дом, где мне дали ночлег. Я попрошу, и ты сможешь там остаться сегодня на ночь.

Бледность испуганного лица сменилась краской смущения. Сбиваясь на каждом слове, Ахлам затараторила:

— Ваше Высочество... Я рада, что вы помните меня, но... Настоятельница не позволит... Если она узнает... Она просто убьет меня!

— Об этом не беспокойся, — махнул рукой Дан, — Она не узнает. И нет, это НЕ ТО, что ты подумала.

Успокоил он ее, разочаровал или все вместе, он сам не понял. А может быть, не поняла этого толком и она.

— Расскажи мне еще кое-что. Все тела нашли в стенах монастыря?

Монахиня кивнула:

— Сестру Роу нашли возле приюта. А сестру Хуифен — прямо в храме.

«Приют», — подумал Дан, — «Наверняка ключ там!»

— В монастыре в последние два сезона появлялся кто-то новый? — спросил он, — Будь то новая сестра или кто-то, попросивший приют?

Как вообще правильно называть таких людей? Не постояльцами же...

— Новых сестер в монастырь не приходило, — растерянно ответила Ахлам, — Но воспитанников прибавилось. Три недели назад произошел несчастный случай на торфяном карьере. Погибли двенадцать человек, у четырех из них дети остались круглыми сиротами. Монастырь Благосклонной Луны дал им приют и кров.

— И, разумеется, в зубы не заглянул... — задумчиво протянул Дан, — Ладно. Иди за мной. Мне нужна твоя одежда и тачка.

Монахиню Ахлам он отвел в крестьянский дом, шепнув хозяину, чтобы присматривал за ней и при необходимости задержал до утра. Комната в доме была всего одна, и чтобы не мелькать лишний раз на глазах прохожих, во время «стриптиза» Дан оставался внутри.

А отвернуться он просто не додумался, честно-честно.

К счастью, одеяния монахов не слишком отличались в мужском и женском варианте: как-то не улыбалось Дану во время такого подвига, как сражение с Духом Белой Кости, выглядеть трансвеститом. Старый синий халат монахини он надел прямо поверх своих штанов и рубашки, после чего сотворил заклинание, которому научила его Сюин.

Пятнадцать минут спустя монахиня Ахлам, вернувшись с закупленными в деревне продуктами, стучалась в ворота монастыря. На все приветствия она отвечала лишь молчаливыми кивками.

Говорить было очень тяжело: чтобы личина не распадалась, необходимо было постоянно удерживать концентрацию, и любое отвлечения внимания могло иметь фатальные последствия. Как Сюин умудрялась в чужой личине сражаться и колдовать, Дану страшно было даже представить.

Все-таки чтобы сравнятсья с опытными заклинателями, ему еще многому предстояло научиться.

Впрочем, как он понял, удерживать личину было тем сложнее, чем сильнее она отличалась от родного облика; возможно, дело было отчасти и в этом.

Нужно будет поэкспериментировать.

Несколько минут, пока «груз» встречали во внутреннем дворе монастыря, показались вечностью. Благо, Даниил заблаговременно расспросил Ахлам о порядке действий и мог не бояться разоблачения. И вот, наконец, «сестру» отправили в одиночестве в храм.

И за первым же поворотом Дан сошел с маршрута.

С наслаждением он сбросил личину. Слишком узкий для могучего тела Лиминя халат неприятно жал, но это были сущие мелочи в сравнении с необходимостью постоянно следить, чтобы чужой облик не начал рассыпаться.

Прижавшись спиной к стене, Даниил тихонько крался по территории монастыря. Первое, что нужно было найти, это ручей, из которого местные брали воду. Осторожно выглянуть из-за угла. Выждать, пока две монахини закончат болтать и отойдут. Только тогда покидать укрытие.

Серьезным неудобством проникновения под чужой личиной была невозможность взять меч. Не Шаолинь тут был, совсем не Шаолинь. Хоть некоторые сестры и умели обращаться с копьем и луком, сестра Ахлам выходила безоружной — и вернуться должна была такой же.

Под халат же меч точно не спрячешь. Максимум нож.

Поэтому, пока есть время до заката Солнца, Дан хотел хоть немного вооружиться. Используя воду из ручья, он аккуратно, проверяя каждый канал силы по несколько раз, выстроил структуру клинка. Сияюще-белый Твердый Лед сформировал тонкое, бритвенно-острое лезвие. Чтобы ледяной меч не выскальзывал из ладони, Даниил снабдил его закрытой гардой по образцу европейских сабель и шпаг. Против разбойников Миншенга ледяное оружие в свое время показало себя с наилучшей стороны. Как долго оно продержится против существа, владеющего магией, он не знал.

Но это лучше, чем идти на демона с голыми руками.

Замотав сверкающий клинок в ткань, чтобы лишний раз не отсвечивал, Дан отошел от ручья. Народу здесь было не так уж много, по крайней мере, сейчас, и перемещаться можно было относительно свободно, но он все же хотел найти себе укрытие до окончательного наступления ночи.

Он прикидывал так и эдак, пока не нашел гениальное в своей простоте решение. Подпрыгнув, заклинатель уцепился за край крыши и, подтянувшись на руках, поднял свое тело вверх. В прежней жизни он счел бы такой трюк скорее подходящим персонажу приключенческой игры, но для тела принца Лиминя это не составило большого труда.

Вычурные формы шэньских крыш сыграли ему на руку: спрятавшись за загнутым краем, Дан был практически не виден снизу. Зато ему открывался отличный вид на всю центральную и западную часть монастыря.

Ночь постепенно вступала в свои права, и народу на улице становилось все меньше. На продуваемой ветрами крыше становилось прохладно; синий монашеский халат почему-то не очень-то согревал.

Заклинатель Воды не чувствовал холода от собственных чар, но не от естественных природных условий.

«Кажется, единственная причина, по которой до сих пор не пошел дождь, это то, что я мог бы использовать дождевую воду против Байгу-цзин», — ворчливо подумал юноша.

Ждать неизвестно сколько на крыше, освещенной лишь светом луны, было невероятно скучно. И главное, не отвлечешься ни на что: казалось, что стоит отвести глаза, и демон прошмыгнет мимо в считанные секунды. Все, что мог сейчас делать Дан, это размышлять.

В идеальном случае после схватки с Байгу-цзин у него появится косвенное доказательство его невиновности. Улика, указывающая на убийцу Сяолуна. Ну, как улика... Сложно будет заставить демона подтвердить свои слова в суде. Иными словами, после этого настанет самый сложный этап: необходимость убедить этого упрямого осла Веймина. Без этого никак: что в одиночку ему не справиться, Дан отлично понимал.

Итак, допустим, он Веймин. Человек, привыкший считать, что единственный в целом мире достоин быть наследным принцем, и что младшие братья упорно пытаются этот титул оспорить. Он только что очевидным образом вырвался вперед в исполнении королевской воли, а может, и вовсе добыл Корону Семи Слез, пока младший брат прохлаждался неизвестно где. И тут младший брат появляется с новостями несусветного содержания. Что он подумает?

Да ничего хорошего, ясное дело. Скорее всего, он даже не станет слушать. А значит, на следующем этапе возникнут большие проблемы. Противостояние неизбежно: прежде чем им удастся поговорить конструктивно, нужно сделать две вещи. Выманить его на приватный разговор на нейтральной территории и хорошенько набить ему морду в бою.

Выманить на приватный разговор принца, у которого даже в походе тридцать человек свиты, и набить морду человеку, известному как сильнейший в стране боевой заклинатель.

Всего-то.

«Позови меня... Возьми мою силу... Только так у тебя будет шанс...» — где-то на задворках сознания шепнул голос Шехунгуая. Демон не уставал напоминать о себе каждый раз, стоило лишь допустить мысль, что враг сильнее... Что враг непобедим...

Даниил мотнул головой, отгоняя наваждение. Непобедимых нет.

У каждого Супермена есть свой криптонит.

Между тем, краем глаза он рассмотрел шевеление. Молодая, лет пятнадцати на вид миловидная бритоголовая монахиня, поминутно оглядываясь, кралась от помещения с кельями (которое Даниил про себя назвал «общежитием») в сторону монастырских ворот. К сожалению, обнюхать её с такого расстояния не представлялось возможным.

Так что пахнет ли она болотной тиной, Дан не имел представления.

Пока он размышлял, не пора ли выбираться из укрытия, путешествие монахини быстро и бесславно закончилось. Грозная настоятельница окликнула её у самых ворот. Даниил не слышал, о чем они говорили, но девушка направилась обратно грустной и понурой.

Однако, когда она уже собиралась заходить в «общежитие», что-то заставило её отклониться от маршрута. Как будто внезапный звук.

Навострив уши, Даниил расслышал на самой границе восприятия горький и безнадежный детский плач.

Быстро, торопливо заклинатель перебежал на другую сторону крыши — туда, откуда можно было рассмотреть его источник.

У самого ручья сидела на коленях и рыдала, спрятав лицо в ладонях, маленькая девочка, лет восьми на вид. Мягкие темные волосы ее растрепались, серое холщовое платьице было грязным и местами рваными. Она плакала горько, надрывно, стараясь привлечь к себе внимание кого-нибудь из взрослых.

Разумеется, молодая монахиня не могла пройти мимо. Подойдя к девочке, она ласково положила ей руку на плечо, что-то успокаивающе говоря, — Даниил не мог различить, что. Он торопливо приближался, надеясь вмешаться, предупредить...

Но все-таки опоздал.

Девочка порывисто обняла за плечи монахиню, прижавшись к ней. Она положила ей голову на плечо, и потому, когда улыбка обнажила гнилые черные зубы, жертва не могла этого увидеть. Лишь когда ручей осветился фиолетовым светом, глаза девушки расширились в испуге. Рот широко раскрылся, — но закричать она уже не могла.

Уже не задумываясь, Дан прыгнул с крыши, в полете занося меч для удара.

Байгу-цзин успела заметить его — и подставить под удар предплечье. Лезвие меча остановилось, наткнувшись на невидимую преграду в сантиметре от детской руки. Полетело в сторону тело монахини, отброшенной с совершенно недетской силой; всего за секунды контакта с демоном её черты заострились, а щеки впали, как будто она голодала многие месяцы.

Послышался смех — странный смех, который как будто доносился со всех сторон. Отпрыгнув назад, девочка будто зависла в воздухе, — а затем её глаза загорелись фиолетовым огнем. Монахиня бросилась бежать, — но не оборачиваясь, Байгу-цзин махнула рукой в её сторону. Деревянная скамейка, оторвавшись от земли, ударила девушку по затылку, вырубая сознание.

Даниил выбросил левую руку вперед, выставляя универсальный щит — и тут же почувствовал, как дрожит и прогибается его защита под напором демонических чар. Дух Белой Кости пыталась выпить его жизненные силы, забраться незримыми щупальцами в самое его духовное ядро, — но он все же держался.

Пока.

Оторвались от земли многочисленные камни, обрушиваясь на щит. Достигая его, они падали на землю безо всякой инерции: магия придавала им скорость движения, а не импульс. Но с каждым ударом удерживать щит становилось все тяжелее.

Вот вновь отправилась в атаку скамейка, — и на этот раз Дан не стал принимать её на щит. Лезвие меча из Твердого Льда просто перерубило её на две части, — и воспользовавшись секундой передышки, юноша бросил короткое заклинание.

Испарился ручей, превращаясь в облако непрозрачного тумана, скрывшее заклинателя и демоницу друг от друга. Этот туман не мог причинить вред Байгу-цзин или лишить её магических сил, — но сила, направляемая через взгляд, бесполезна, если не видишь цели.

Теперь держать защиту от высасывания жизни больше не требовалось.

Дан метнулся в сторону и тут же резко изменил направление, кувырком избегая града осколков камней. Махнул мечом, отбивая в сторону крупный снаряд, — он не успел даже рассмотреть, что это было. Сократив дистанцию, он увидел проступавшие сквозь туман контуры демоницы.

И будучи к этому готовым, направил энергию в талисман.

Туман постепенно рассеивался, открывая картину исхода боя. Девочка уже не летала в воздухе: напротив, она лежала на спине, распятая на призрачных цепях, светящихся фиолетовым светом. Таким же, каким светилась её собственная магия. Из той же загадочной энергии была сделана и пластина, закрывавшая ей глаза. Хотя Даниилу цепи и пластина виделись полупрозрачными, он знал, что Байгу-цзин не видит через неё ничего.

И не может направить взглядом свои вампирские силы.

— Ты проиграла, — провозгласил он, — Дух Белой Кости, ты связан моим колдовством.

Девочка попыталась дергать руками, но цепи держали крепко.

И тогда, расслабившись, она засмеялась — и заговорила. Голос её совершенно не сочетался с детским телом: это был глубокий и сильный голос уверенной в себе женщины:

— Ты смел и отважен, потомок Шэня. Твой брат боялся меня куда больше.

Удержавшись от бравады в ответ на эту своеобразную похвалу, Даниил спросил:

— Кто приказал тебе напасть на дворец Хуаджу?

Улыбка демоницы обнажила старушечьи зубы.

— Ты считаешь, что вправе задавать мне этот вопрос? Не смеши меня. Рабы не знают ничего о делах господ.

— Я не раб, — хмуро ответил юноша, — И я спрашиваю во второй раз. Кто приказал тебе напасть на дворец Хуаджу?

— О, да... — чуть помедлив, согласилась Байгу-цзин, — Ты не раб. И это весьма иронично. Если бы он не отпустил меня, то мог бы знать об этом. И тогда тебя не стало бы. Ты жив лишь потому что я свободна, — и в то же время ты так жаждешь лишить меня свободы.

Дан на секунду задумался, не служат ли эти слова подтверждением его теории. Затем понял, что если демон хочет обмануть его, лучший способ — дать наделать самоуверенных выводов, формально не говоря ни слова лжи. И мотнул головой:

— Ответь прямо на мой вопрос. Иначе я заберу твои духовные силы и запечатаю в этом обличье, так что никогда до следующего перерождения ты не сможешь вернуть себе красоту.

Девочка побледнела.

— Ты блефуешь, — с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле, сказала она.

— Хочешь проверить это? — осведомился Дан, — Смотри, как бы я не решил запечатать тебя в другом обличье. И не заставил до скончания этой жизни ковылять хромым стариком.

Говоря эти слова, он тем временем склонился над пострадавшей монахиней, переворачивая её на бок. Она была жива, но очень слаба. Вероятно сотрясение мозга. И истощение. Смерть ей, в общем-то, не грозила, а об остальном позаботятся её сестры. Нужно лишь отнести её и разбудить их.

После того, как он закончит с демоном.

— Я спрашиваю в третий раз. Кто приказал тебе напасть на дворец Хуаджу.

— Тот, кто гораздо могущественнее всех потомков Шэня, — ответила Байгу-цзин, — Тот, познал сто путей. Тот, кто подобен тебе. Вот три моих ответа на три твоих вопроса.

— Назови мне его имя, — потребовал Дан.

— Пак.

Этот ответ был таким коротким и простым, что юноша в первый момент даже и не понял, что это ответ.

— Пак? — переспросил он.

— Этому человеку при рождении дали имя Пак, — ответила Байгу-цзин, — Под ним ходил он тридцать лет и три года. Вот твой ответ, потомок Шэня. Доволен ли ты?

Даниил покачал головой:

— Нет. Недоволен. Ты играешь со мной. Чего ты не сказала? Если я буду искать его по этому имени, я не найду его, ведь так?

— Это зависит не от меня, потомок Шэня, — ответила демон.

— Но от тебя зависит другое, — заявил Дан, — Ты можешь рассказать, кто он, так, чтобы я опознал его, если я его знаю, или мог найти о нем информацию, если я его не знаю.

— Это возможно, — согласилась Байгу-цзин, — Но это не значит, что я это сделаю.

В лунном свете сверкнул ритуальный нож.

— Говори, — приказал заклинатель, — Иначе я заставлю тебя говорить силой.

Он шагнул к плененнной демонице, но в этот момент она изменившимся, более высоким и детским голоском закричала:

— Нет! Ваше Высочество, пожалуйста, нет!

Даниил в первый момент замер, но уже во второй пришло осознание. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть спешащую на шум группу монахинь с настоятельницей во главе.

А Байгу-цзин продолжала разоряться:

— Пожалуйста, не надо, Ваше Высочество! Я еще девочка! Не трогайте меня! Я боюсь!

— Понимаю, что вы сейчас мне не поверите, но это не то, что вы подумали, — обреченно заверил Дан.

Уже сознавая, что педоистерия остается верной ставкой в любом из миров.

— Ваше Высочество, это переходит любые границы! — возмущенно заявила настоятельница, ломясь вперед с решимостью локомотива, — Я знала, что не должна позволять вам вновь попасть на территорию монастыря, но такого не ожидала даже я! Пробраться сюда тайно, как вор, чтобы творить разврат с ребенком! Поколения предков Шэнь стенают от стыда в мирах духов, коли видят это, и даже те, кто ушел на новое воплощение, наверняка содрогаются от негодования в этот момент!

— Я же сказал, — повторил Дан, — Это не то, что вы подумали. Я здесь не для разврата, а чтобы поймать демона, убившего ваших сестер!

— Немедленно отпустите ребенка, Ваше Высочество! — будто не слыша его, потребовала настоятельница, — Отпустите, если в вас осталось хоть что-нибудь человеческое!

— Это не ребенок, — терпеливо заявил юноша, — Это демон в детском обличье. Посмотрите на её зубы! Посмотрите, что она сделала с вашей сестрой!

Он махнул мечом в сторону бесчувственного тела и тут же понял, что сделал это зря. «Группа поддержки» из монахинь горестно взвыла:

— Убил... Он убил её! Бедная Зинь...

Мысленно сосчитав до десяти, Дан возразил:

— Она еще жива. Только потому что я вовремя спас её. От той, кого вы в данный момент пытаетесь защитить! Проверьте сами, если не верите на слово.

— Не отдавайте меня ему! — отчаянно кричала девочка, — Я боюсь его! Он злой! Он страшный! Монахиня Зинь пыталась защитить меня, и он убил её!

Настоятельница переводила взгляд с одного на другую и медлила с ответом.

— Я вышла из приюта подышать, а он как схватит меня! Схватил и затащил сюда! «Раздевайся» — говорит! Я ему говорю, что я еще маленькая, а он говорит, что так только интереснее! Монахиня Зинь пыталась оттащить его, а он как взмахнет мечом, она и упала!

— Если я убил её мечом, то где кровь? — указал Даниил.

Крови тут, конечно, немного было, но жителю средневекового общества должно быть очевидно, что когда человека зарубили мечом, её должно быть гораздо больше.

— Не отдавайте меня ему, — приговаривала демоница, — Пожалуйста... Не губите... Он убьет меня... Он меня замучает!

— Сестра Нуо, — коротко сказала настоятельница и указала на тело Зинь.

Стрельнув глазами в сторону Дана, одна из монахинь осторожно подошла к бесчувственному телу. Перевернула её на спину и не удержалась от испуганного возгласа:

— О Светлые Небожители... Что с ней?!

— Это последствия незавершенного высасывания жизни демоном, — пояснил Дан, после чего, выразительно покосившись на настоятельницу, добавил, — Или, по вашей терминологии, всего лишь заразной болезни.

Тем временем Нуо прощупывала пульс на горле.

— Она жива! — сообщила она, — Её вырубили, ударив по голове чем-то тяжелым.

Дан молча кивнул на разрубленную скамейку.

— Хотите сказать, что это сделала маленькая девочка? — в голосе настоятельницы все еще звучал скепсис, но кажется, уже меньший.

— Я хочу сказать, что это сделала Байгу-цзин, демон о четырех обличьях, — ответил Дан, — Способная принимать в том числе и облик ребенка, в котором её можно опознать по гнилым старушечьим зубам. Пусть ваша «невинная жертва» откроет рот, и вы сможете убедиться сами.

— Не буду! — ответила девочка, — Он хотел, чтобы я открыла рот! Он хотел, чтобы я... Своим ртом...

Однако настоятельница кивнула, и две монахини подошли к плененной демонице. Одна пальцами разжала ей челюсти, пока другая заглянула в рот...

И в этот самый момент Байгу-цзин рванулась. Разорвались, не выдержав резкого усилия, магические цепи. Одна из монахинь отлетела в сторону, другая закричала от боли, когда пальцы демона впились в её запястье.

— Назад! — крикнул Дан, обрушивая на сжатую руку удар меча.

Лезвие царапнуло по кости и соскользнуло. Огромный, метра четыре ростом, белоснежный скелет с несоразмерно вытянутыми конечностями неторопливо выпрямился, возвышаясь над людьми. В глубине пустых глазниц загорелись фиолетовые огни, от одного взгляда на которые все тело охватывал парализующий ужас.

— Прячьтесь за меня! — приказал Дан, роняя клинок.

Он выбросил перед собой обе руки, силясь растянуть щит на всех монахинь, — и в тот же момент почувствовал, как огромная сила обрушивается на защиту, пытаясь разрушить её, продавить. Казалось, он изо всех сил держит дверь, которую пытается сорвать с петель бушующий ураган.

Парализованные ужасом, монахини не пытались ни убежать, ни тем более драться. Все, кроме настоятельницы. По-военному четким, уверенным и невозмутимым жестом она выхватила лук из руки одной из сестер и быстро натянув тетиву, выстрелила почти не целясь. Стрела отскочила от выбеленного черепа, но демоница взревела от боли.

Новая стрела последовала за первой, но на этот раз Дух Белой Кости остановила её взглядом на лету. Ослаб постепенно натиск на щит: Байгу-цзин не собиралась сражаться до последнего. Откуда-то поналетала огромная стая черных птиц; касаясь щита, они истаивали без следа, но в этом мельтешении крайне сложно было следить за движениями демона.

И крайне сложно было заметить вовремя, как согнув ноги в коленях, она одним высоким прыжком перемахивает через стену монастыря.

И стоило ей скрыться из виду, как ощущение парализующего ужаса исчезло. Некоторые из монахинь облегченно вздыхали. Другие падали без сил. Нуо пыталась приподнять тело Зинь, а еще три девушки даже подошли было к Дану... Но тут же подались назад, повинуясь взгляду настоятельницы.

— Я вынуждена извиниться перед вами за недоверие, Ваше Высочество, — каждое слово она выдавливала из себя через силу, а церемонное обращение почти выплюнула.

— Я не могу забыть то, что вы сделали в прошлый раз, но сегодня вы спасли нас.

Однако Дану сейчас было не до выяснения отношений.

— Отблагодарите после того, как я вернусь, — сказал он, подбирая свой меч, — И не забудьте извиниться перед монахиней Нуо за несправедливое наказание.

Сказав это, он бросился к воротам монастыря.

Может быть, ему удастся догнать Байгу-цзин и все-таки закончить этот разговор.

В конце концов, у него оставался в запасе еще один талисман, а на болотах вряд ли будут те, кто ему еще помешает.

Со времени своего прибытия в столицу наследница Фен регулярно пользовалась Лентой Феникса для связи с матерью, и читать её эмоции по образу, созданному языками пламени, было столь же легко, как и по настоящему лицу. Сейчас глава клана была мрачна и недовольна.

— Это приказ Его Величества, — рассказывала она, — Ты ошиблась. Твоя предосторожность была излишней. Но несмотря на это, все складывается наилучшим образом.

Сюин не была с ней полностью согласна, но все же склонила голову:

— Матушка... Воля Его Величества ставит меня в весьма некрасивое положение. Я могу по крайней мере...

— Не можешь, — прервала её Цзиньхуа, — Это оговорено в приказе специально. Мы не вправе уведомить дворец Чиньчжу. Письмо во дворец Яньву я уже отправила от твоего имени. Не беспокойся об этом больше. Сейчас... мы победили.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Сюин.

— Я имею в виду, что в день твоего восемнадцатилетия будет объявлено о твоей помолвке. Пройдет немного времени, и ты станешь королевой.

Что-то смущало в этой оптимистичной картине.

— Но разве состязания за титул наследного принца уже закончились? — спросила она.

— Формально нет, — ответила Цзиньхуа, — Фактически же: со дня на день принц Веймин получит Корону Семи Слез. После этого его победа будет неизбежна. Именно поэтому именно он должен представлять клан Шэнь на празднованиях.

— Все слишком просто, — задумчиво заметила Сюин, — И слишком однозначно. Меня терзают нехорошие предчувствия.

— Меня тоже, — доверительно согласилась матушка, — Но сейчас все, что мы можем делать, это плыть по течению. Надеюсь, ты не собираешься нарушить волю Его Величества?..

Она подозрительно сощурилась. Сюин уже знала, что самым большим кошмаром её матери была мысль о том, что единственная дочь может повторить судьбу прошлого поколения.

И ни в коем случае она не желала сделать этот кошмар реальностью.

— Нет, конечно, нет, — поспешила заверить она, — Но я хочу подстраховаться. На случай, если я все-таки была права.

Ничего не говоря, Цзиньхуа вопросительно приподняла брови.

— Я хочу все-таки рассказать второму принцу о приказе Его Величества, — призналась Сюин, — Хотя бы для того, чтобы он не считал, что я обманывала его.

— Ты не можешь этого сделать, — напомнила Цзиньхуа, — Его Величество запретил.

— Он запретил уведомлять дворец Чиньчжу, — напомнила девушка, — Я же хочу отправить письмо ему самому.

— И как ты это сделаешь? — спросила глава клана, — Мы не знаем, где он находится. Мои осведомители в землях Чжи сообщили, что он там так и не объявился.

— Я найду его, — заверила Сюин.

— Как именно?

Наследница клана Фен слегка смутилась. Она потупилась, уже предугадывая реакцию матери на свой ответ:

— Я... повесила «следилку» на его ауру.

— «Следилку»? — Цзиньхуа ахнула, — Ты повесила «следилку» на принца Шэнь? Ты в своем уме?! Ты представляешь себе, что он сделает, если узнает?!

Неожиданно Фен Сюин захихикала в кулак:

— О, да... Я представляю.