Нижние уровни Ада (ЛП)

Глава 6 БОП «Джела»

К 1 мая в нашей роте открылась вакансия на отпуск в Бангкоке. У меня не было отпуска с момента прибытия во Вьетнам, поэтому я воспользовался возможностью немного отдохнуть и посмотреть столицу Тайланда.

У меня был недельный отпуск, но в итоге он занял всего четыре дня, потому что мне в самом деле не понравилось в Бангкоке. Мне нравилось смотреть на императорские храмы и покупать сувениры на рынке, но я болел все время пока там был. Моя пищеварительная система не одобряла сильно приправленную тайскую еду. Поэтому я сократил свой отпуск, вернувшись в роту на пятый день, и был назначен на вылет «Боевой 1» на следующее утро.

Команды визуальной разведки были отправлены на обычные разведывательные задачи. Боевые команды, номера 1 и 2, обычно оставались в Фу Лой, пока они не требовались для поддержки в конкретной тактической ситуации или контакта с врагом, произошедшем во время обычной задачи ВР. Это был главный приоритет на базе — выпустить боевую команду в тот же момент, как был получен вызов. Диспетчера даже останавливали все обычные перемещения по полосам, пока не взлетали команды схваток.

Утром шестого дня, когда я занимался обычными утренними делами, вдруг зашипел громкоговоритель, сообщая роте, о возможном поступлении тревожного сообщения. Я внимательно слушал.

— Внимание. Команда поиска и уничтожения в горячей зоне. Боевая на север.

Я схватил свой броневой нагрудник и жилет выживания и кинулся прочь из двери хижины, бросившись к своему стоящему на взлетной полосе OH-6. Когда я побежал к машине, мой нож выживания, висевший на жилете, выпал от тряски. Я всегда носил нож на жилете рукояткой вниз, так, чтобы если меня сбили, у меня был к нему легкий доступ, прорезать или прорубить себе выход из кабины. Когда я тряхнул жилет, мой внизрукояточный нож выпал из ножен и полетел на землю. Только он упал вниз не рукояткой.

Каким-то образом перевернувшись в падении острием вниз он приземлился прямо в мою правую ступню. Он проткнул мой ботинок и вошел в мясо прямо за пальцами ног. Я все равно полетел на боевую задачу, но с кровоточащим правым ботинком. Моя нога болела так чертовски сильно, что я едва мог работать правой педалью.

Мало того, что этот случай научил меня никогда не носить нож рукояткой вниз, он отстранил меня от полетов на несколько дней. Если бы моя нога не болела так сильно, я бы пнул себя за такую глупость.

Однако, 8 мая мир стал лучше. Меня вызвали к майору Каммингсу, командиру роты. Его новость заключалась в том, что у командира разведывательного взвода, капитана Джона Херчерта подходил к концу срок пребывания в стране и он до конца командировки переходил в оперативный отдел. Я должен был стать новым Один Шесть.

Мое назначение было не таким уж большим сюрпризом. Все давно уже знали, что Херчерт добивает последние дни и так как его дата возвращения из загранкомандировки была уже рядом, его естественной реакцией было попытаться вернуть себя домой одним куском. Кроме того, я был единственным офицером в этой группе. Все остальные пилоты-разведчики были уоррентами. Так что майор Каммингс не испытывал особых затруднений в принятии решения, кому достанутся тапки Херчерта. Но это не убавило мое волнение по поводу новой работы.

Одной из первых вещей, которой я сделал, это созвал пилотов-разведчиков в своей хижине. Вокруг моей раскладушки столпились Боб Дэвис (Один Три), Джим Амей (Один Пять), Джо Вад (Девятка), Эд Эхебои (Один Девять), Джим Моррисон (Один Четыре), Билл Джонс (Один Восемь) и Майк Мело (Один Один). Темная Лошадка Пять (заместитель командира роты) Джо Перкинс тоже пришел, чтобы послушать, что скажет новый Один Шесть своим пилотам-разведчикам.

Я не планировал большой духоподъемной речи. Эти ребята знали меня, летали со мной, а некоторые даже жили со мной в той же самой хижине. Я чувствовал себя одним из них. Но я не мог удержаться и не сказать кое-что о духе кавалерии.

— Важно помнить — сказал я им — Что наша воздушная кавалерия сегодня является потомком старой конной кавалерии, открывшей наш фронтир нации — и что агрессивность, гибкость, экономия сил и ударные действия — все это принципы кавалерии. И как у пилотов-разведчиков, у нас есть это наследство, дожившее до наших дней.

Они все знали, что я имел ввиду. За последний месяц каждый из них слышал мое мнение, что пилоты-разведчики должны быть более агрессивны при выполнении своих задач. Я не хотел, чтобы кто-то шел на глупый риск, но я призывал разведчиков оставаться над целью, сражаться с врагом и не уходить, пока не будет потеряно преимущество в огневой мощи. Как только ситуация менялась и разведчик не мог дальше оказывать воздействие на ход боя, и только тогда, он должен был отойти и передать инициативу пилотам ударного вертолета. Я хотел, чтобы пилот-разведчик вернулся в зону после того, как цель обработана «Кобрами», и проверил ситуацию с врагом. Если зона оставалась слишком горячей, пусть ее обработают еще раз, но продолжайте возвращаться!

Из этих соображений, я сказал пилотам, что вооружу все машины — разведчики миниганами. Теперь мы будем сражаться с врагом и при каждом случае, давать ему попробовать «холодной стали».

Всегда помня, что воздушные разведчики были исключительно добровольческим подразделением, я отпустил людей с мыслью, что они могут «раздоброволиться» в любой момент. Любой из пилотов-разведчиков, который не хотел дальше летать и сражаться, мог перейти на «слики» и никогда не будет сказано ни слова о его решении.

— Но в то же время — заключил я, хлопнув рукой по раскладушке — Задача этого подразделения летать и сражаться, и никогда не забывайте об этом!

Вскоре в оперативной хижине появился плакат с этими словами. Джо Перкинс, должно быть, почувствовал, что им найдется применение вне маленького сообщества пилотов-разведчиков.

Все машины-разведчики были немедленно оснащены миниганами, и пилоты научились ими пользоваться по руководствам, обучась по ходу дела. Мы попробовали штатный прицел минигана, монтируемый в кабине, но отказались от него. Прицел представлял собой стержень с овальным стеклом, который торчал перед вами в кабине и мешался. Кроме того, он мог быть смертельно опасен при аварии. В ходе экспериментов мы разработали свой способ наведения оружия. Немного постреляв, даже не взлетая, и потратив не очень много патронов, мы открыли секрет попадания по цели.

Оружие поднималось и опускалось по нажатию кнопки на ручке циклического шага. Когда оружие было поднято до уровня, на котором пилот на правом кресле, смотревший вбок, видел концы стволов минигана, торчащих чуть выше левого кресла, оружие стреляло на ширину одной руки от перекрестья рамы переднего фонаря.

Выяснив это, мы вылетели на рисовое поле, где сделали несколько очередей и засекли, куда попали пули. Мы открыли огонь примерно на двухстах ярдах (прим. 180 м), а затем использовали жировой карандаш и нарисовали большой «Х» на фонаре, где были замечены попадания. Нарисованный от руки, «Х» на плексигласовом фонаре использовался как прицел.

Новые воздушные разведчики, те, что с огнем в глазах и меньшим налетом боевых часов, приветствовали появление миниганов на их «Вьюнах». Кроме того, у них, похоже, не было никаких проблем с моим приказом пилотам-разведчикам оставались над целью, пока они могли контролировать ситуацию.

Однако опытные разведчики, такие как Хейс, Джонс и Моррисон, предостерегали насчет новой тактики. Я уважал их мнение, что риски затмевают преимущества. Естественно, их опыт в дни «наступления Тет» в 1968-м показал им, что даже с вооруженным наблюдателем на борту воздушная разведка была чертовски рискованной.

Даже пилоты «Кобр» не пожалели слов, о том, что разведчикам лучше держаться подальше, когда они начинают смешивать с грунтом врагов. «Для этого есть змеи» — утверждали они. Они считали, что разведчик был чокнутый, если пытался сделать больше, чем найти цель для ударного вертолета.

Как новый Один Шесть, я быстро узнал, что есть многое, чем придется заниматься, помимо обычных визуальных разведок и смен на схватки. Была административная сторона управления разведывательным взводом. Дело не в том, что я не справлялся с бумажной работой, я просто не любил бумажную работу.

К счастью, у меня было два чрезвычайно способных сержанта, которые так хорошо выполняли свою работу, что я мог продолжать летать в свою очередь, уверенный, что о вещах на земле умело позаботятся. Первый сержант Мартин Л. Лоран вел обычные административные дела взвода как хорошо смазанную машину. Взводный сержант Тим («Мультяшный Папочка») МакДивитт, среди множества других вещей следил за обслуживанием вертолетов и нашими борттехниками.

Борттехники были моей особой заботой. Они были второй половиной команды разведчика и, на мой взгляд, были одними из лучших солдат, когда-либо попадавших во Вьетнам[12]. Когда «Вьюн» взлетал, жизнь борттехника была в руках пилота-разведчика. И наоборот. Острые глаза борттехника и меткий М60 спасали задницу пилота «Вьюна» гораздо чаще, чем любой из нас знал об этом. Поэтому я сделал важной частью своих административных дел, следить за хорошим состоянии бараков борттехников. Чтобы у них была хорошая жратва и никакое дерьмо к ним не липло.

В те первые несколько месяцев противник в зоне III-го корпуса избегал, когда мог, каких-либо масштабных военных действий. Наступление «Тет» в 1968 году стоило АСВ так много человеческих жертв и материальных потерь, что они вытащили оставшуюся живую силу за камбоджийскую границу, чтобы зализать свои раны. Чарли использовали, в основном, атаки саперов, небольшие засады и обстрелы ракетами и минометами, чтобы сорвать операции союзников.

При использовании таких методов для сбережения живой силы и техники, было трудно найти противника в одном месте в любом количестве. Поэтому большинство наших задач визуальной разведки проводились воздушными разведчиками в тактической зоне оперативной ответственности 1-й дивизии, в попытках найти, обездвижить и захватить эти небольшие вражеские элементы ввиду их разведывательной ценности.

Поскольку я привык находить противника только в одиночку или в очень небольших группах, я был шокирован тем, что увидел, пролетая над базой огневой поддержки «Джела» ранним утром 13-го мая 1969 года.

Я спал, когда дежурный офицер зашел в хижину и разбудил группу «Светлячок» («Хьюи», оснащенный прожекторами и ночными осветительными ракетами) и два экипажа ударных вертолетов «Кобра». Я проснулся и посмотрел на часы. Было 02.30. Я услышал, как дежурный сказал пилотам:

— «Джела» атакована… нужно поднять боевую группу на север.

Я был назначен как разведчик на Боевой 1 с рассветом, но, не имея полного набора навигационных инструментов, OH-6-е не летали ночью. Когда в темные часы поступал вызов для боевой группы, Красная команда (две «Кобры») отвечала на него вместе с «Хьюи» для подсветки.

Я не мог заснуть, после того как экипажи «Кобры» взлетели, и в конце концов, просто встал, оделся и пошел в оперативный отдел роты. Я хотел выяснить, что происходит. Тем более, до рассвета оставалось совсем немного. После нескольких минут прослушивания радио и проверки оперативных карт и стендов состояния я начал получать представление о том, что произошло.

1-й батальон 28-го пехотного полка находился в «Джеле», базе огневой поддержки, расположенной к югу от плантации Мишлен и к востоку от района, который мы называли Луковица. В 01.43, вражеские силы неизвестной численности накрыли «Джелу» плотным огнем 82-мм минометов, после чего последовала сильная наземная атака, которая прорвалась через колючку периметра.

На место была вызвана команда из «Светлячка» и ударных вертолетов, а в оперативной комнате рация разрывалось от напряженных переговоров между командиром пехоты на земле и пилотами ударных вертолетов, кружащих над его головой.

С первыми лучами рассвета над Фу Лой прикрывающая меня «Кобра» (Дэн Синор, Три Один) и я взлетели в качестве Боевой 1 и направились к «Джеле». Было 6.00.

Прибыв на позицию, мы сменили Майка Вудса — Три Пять и Брюса Фостера — Три Два, Красную команду из ударных вертолетов, которые были в бою с 02.30.

Вудс и Фостер дали нам отчет об обстановке, когда мы кружили и смотрели вниз на все еще тлеющую огневую базу.

— ОК. Атака началась в 01.43 и продолжалась всю ночь. Вначале они открыли огонь из линии деревьев в семидесяти пяти ярдах (прим. 70 м) от юго-восточной стороны комплекса. Огонь был подавлен. Но сильная вражеская атака началась с северо-запада одновременно с отвлекающей атакой из линии деревьев на северо-востоке. Враг прорвался до проволоки. В проволоке — тела, множество мертвых снаружи проволоки. Они не смогли прорвать периметр. Они вели снайперский огонь… большая часть огня подавлена. Артиллерия базы сейчас молчит.

— Мы открыли огонь по тяжелому пулемету и двум безоткаткам к северу от комплекса на семидесяти пяти ярдах и еще одному тяжелому пулемету к юго-востоку от комплекса на ста пятидесяти ярдах (прим 140 м). Все известные позиции тяжелого вооружения были поражены либо нашим огнем с воздуха, либо «Спуки» (самолет АС-47 вооруженный миниганом и осветительными ракетами), некоторые тактической авиацией. Земля хочет, чтобы разведчик снизился над базой и прошел концентрическими кругами для оценки боевого ущерба и подсчета тел. Попытайтесь найти вражеские орудия и убедитесь, что где то не скрывается куча людей, которые все еще пытаются воевать между джунглями и огневой базой.

Я подтвердил, что принял все, а затем запросил правила открытия огня для меня.

— ОК, Один Шесть, все наши дружественные силы внутри проволоки. У нас нет своих снаружи проволоки. Я повторяю, никаких своих снаружи проволоки. У вас полностью свободная для огня зона снаружи проволоки.

Прежде, чем я направился вниз, Синор вызвал на FM командира пехоты на земле.

— Четыре Шесть, это Темная Лошадка Три Один. Я бы хотел, чтобы вы прекратили огонь. Я собираюсь отправить разведчика над базой, и позволить ему поработать снаружи, выполнить оценку от боевого урона от бомбежек, а, так же, попытаться найти выживших, раненых и направление отступления противника.

Я следил за ответом Четыре Шесть.

— Темная лошадка, принял. Мы видим разведчика на позиции. Мы прекращаем огонь. Последний огонь по периметру велся с направления три два ноль градусов с двух сотен ярдов (прим. 180 м) — из стрелкового автоматического оружия. Не было пятидесятых или безоткаток по позиции в течении последних трех минут. У нас на подходе «Дастофф»[13], и пока огонь прекращен для разведчика, будет хорошо, если вы его прикроете.

— Принял Четыре Шесть, я отправляю разведчика вниз. Я прикрою «Дастофф». Вы сможете связаться с разведчиком Темная Лошадка Один Шесть на этой частоте.

Потом Синор связался со мной.

— ОК, Один Шесть, ты готов идти вниз? У тебя есть разрешение на открытие огня, но будь осторожен, чтобы не попасть под огонь своих. Вопросы?

— Нет, я все понял.

С пятнадцати сотен футов (прим. 450 м) «Джела» выглядела как пятиконечная звезда помощника шерифа, лежащая на земле, окруженная тройной концертиной из колючей проволоки. Снизившись над базой, я мог видеть, что каждая точка звезды защищена огневой точкой, которые охватывали — с широким полем перекрестного огня — все, что было на открытом месте и за проволокой.

Адреналин всегда зашкаливал, когда я резко снижался над целью. Ты никогда не знал, что или кто там был. Я сделал свои первые пару проходов на высоте около сорока футов (прим. 12 м), развивая скорость от восьмидесяти до девяноста узлов. Это давало мне возможность по быстрому осмотреть периметр базы, не беспокоясь, что кто-нибудь попадет в мою птичку.

— Боже мой! — пробормотал я, так как замедлился и снизился над периметром «Джелы» из проволоки. Это была адская битва. Тела были повсюду!

Гротескно опутанные колючей проволокой концертины, висели многочисленные вражеские трупы — разорванные, окровавленные тела, одетые в черные шорты и пижамы, синие рубахи и сандалии Хо Ши Мина, все еще крепко сжимающие АК47 в своих руках. Этот образ пылал в моей голове.

Видя разрушения, мой борттехник, Крокетт, подключился к интеркому.

— Вот черт, сэр, взгляните только на всех этих плохих парней. Они повсюду! Сейчас под нами больше врагов, чем я видел за весь срок во Вьетнаме!

Я думал о том же самом. Это был первый раз, когда я видел такую концентрацию противника. Я задавался вопросом, не вышли ли плохие парни из Камбоджи крупными силами, чтобы начать бить нас во всю мощь.

Зациклившись на сцене боя подо мной, я вдруг понял, что мне нужно отойти от проволоки и начать искать любых живых врагов, которые могут быть вокруг.

Наша пехота на «Джеле» нуждалась в ответах на несколько вопросов: база еще в осаде? Если нет, куда пошли Чарли? Сколько мертвецов они утащили? Какое у них было оружие? Можно ли отменить полную боеготовность на базе?

Я расширил свою циркуляцию за линию деревьев. Казалось, что «Джела» была полностью окружена врагом, с основным направлением атаки с северо-запада. В направлении три два ноль градусов я видел много следов от тел и кровавые дорожки, уходившие в джунгли. Враг обычно пытался унести своих мертвых и раненых с поля боя, утаскивая их обратно по направлению атаки. Оставляя на поле как можно меньше жертв, они надеялись запутать вооруженные силы США и АРВН при оценке масштабов их потерь.

Следуя по этой хорошо проторенной тропе на северо-запад, я вскоре заметил их наскоро выкопанные братские могилы в джунглях и местоположение семидесятипятимиллиметровых безоткаток с пулеметом.50 калибра, прикрывавших основную атаку. Оружия, однако, сейчас там не было, его тоже утащили.

Свежие, хорошо утоптанные тропы через джунгли определенно вели обратно к плантации Мишлен. Чарли, вероятно, уже залезли в норы, зализывая свои раны.

Нарезая круги, я поддерживал постоянный разговор с Синором о том, что видел. Его наводчик-оператор на переднем сиденье фиксировал на карте и докладывал информацию командиру пехоты и оперативному в роте.

Это был первый раз, когда я увидел результаты боевых действий крупных подразделений, с врагом идущим на нас. Вооруженные силы США были загнаны под защиту укреплений базы огневой поддержки, которая была полностью открыта, без какого-либо прикрытия джунглей над головой. Враг — возможно подразделения 165-го пехотного полка 7-й дивизии АСВ, которая, как известно, действовала в окрестностях каучуковой плантации Мишлен, вероятно, попытался выполнить то, что мы называли «охватывающей» тактикой. Попытка наступления внезапной атакой живой силой под плотным прикрытием артиллерии, сведя на нет наше превосходство в огневой мощи чрезвычайно короткой дистанцией.

Но это не помогло в «Джеле». Оказавшись на открытой, расчищенной местности между наружным заграждением из проволоки и краем джунглей, враг попал под огонь наших минометов, артиллерийских шрапнельных снарядов и огня с воздуха. Открытая земля за пределами проволоки была накрыта сотнями, если не тысячами снарядов, затем сожжена напалмом с воздуха и огневыми фугасами, вкопанными на оборонительных позициях периметра и дающими направленный взрыв жидкого огня на атакующих. Вражеские тела за проволокой выглядели как разорванные и сожжёные тряпичные куклы. Многие смогли добраться до проволоки, прежде чем были убиты смертоносным огнем стрелкового оружия обороняющихся на базе.

Боже, что за битва! Я снова и снова думал о ней про себя.

Официальные отчеты после боя перечисляли трех убитых во время атаки американских солдат, двадцать раненых и сорок одного убитого врага. Но сорок один были телами, оставшимися для подсчета; как подтвердило мое наблюдение, десятки их убитых и раненых были вытащены с поля боя и поспешно похоронены всего в нескольких ярдах в джунглях.

Я часто слышал, как говорили, что летчики ведут безличную войну, что они никогда не видят, не слышат, не обоняют вблизи реальности поля боя. Но 13 мая 1969 года, глядя вниз на поле смерти и разрушение у «Джелы», Крокетт и я познали реальность войны.