Об опыте расследования умышленных убийств и изнасилований

А. Л. САРАДЖАН, старший следователь прокуратуры Волгоградской области младший советник юстиции ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ В РАССЛЕДОВАНИИ, ИЗБРАНИЕ ТАКТИКИ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМОГО С УЧЕТОМ ОСОБЕННОСТЕЙ ПСИХОЛОГИИ ПРЕСТУПНИКА — ЗАЛОГ УСПЕХА В РАСКРЫТИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Одиннадцать месяцев не было известно, кто совершил убийство боксеров Игоря Рыжкова и Анатолия Даньшина.

9 марта 1962 года они находились в ресторане ст. Волгоград-I на вечере, посвященном празднованию Женского дня 8 марта. Вместе с ними была девушка по имени Женя.

Было известно, что примерно в 22 часа Даньшин, Рыжков и Женя ушли из ресторана, намереваясь пойти на танцы в городской сад.

Сторож городского сада Бондаренко рассказал, что примерно в одиннадцатом часу в сторону цирка прошла группа лиц из 6–7 человек. Когда он, побыв некоторое время в конторе, вышел во двор, то увидел, что со стороны цирка возвратились на улицу только 4 человека из этой группы. Заподозрив что-то неладное, он вызвал дружинников, которые и обнаружили трупы Рыжкова и Даньшина.

Имелись другие свидетели, которые видели, как во двор цирка прошла большая группа мужчин, а через некоторое время оттуда выскочили несколько человек и бросились бежать в сторону вокзала. Никто из свидетелей не мог назвать приметы, по которым можно было бы установить преступников. На месте происшествия никаких следов или предметов, которые могли бы пролить свет на совершенное преступление, обнаружено не было.

Зная, что потерпевшие ушли из ресторана с Женей, а расстояние от ресторана до места преступления около 1 км, я полагал, что Женя была очевидцем встречи потерпевших с убийцами. Возникла необходимость установить Женю. В ресторане ее видели многие лица, однако все они сообщали о Жене настолько разноречивые приметы, что воссоздавалось несколько образов, которые отличались друг от друга ту волос, росту, одежде и т. п. Невозможно было установить, какой из словесных портретов соответствовал подлинной внешности этой девушки. Пришлось детально анализировать показания свидетелей по этому вопросу, с большой осторожностью и условностью собрать что-то общее, чтобы иметь кое-то понятие о нужном в то время для нас человеке. И когда удалось найти Женю, мы должны были признать, что наш портрет был очень далек от оригинала. Этот факт лишний раз подтверждает, насколько по-разному могут восприниматься очевидцами отдельные факты, детали, особенно когда речь идет о внешности незнакомого человека.

В поисках Жени была проделана большая работа и нашли ее не по словесному портрету, а с помощью общественности. Буквально весь город искал эту девушку. К нам приводили много девушек по имени Женя, сообщали данные о похожих по приметам, просили проверить их.

Женя была обнаружена на седьмой день после убийства. Как выяснилось, поиски ее осложнились тем, что в Волгограде она появилась всего за несколько дней до убийства, переехав из Мурманска. Родители девушки, узнав от нее, что она разыскивается следственными органами, принимали меры к тому, чтобы такая встреча не состоялась.

Насколько велики были усилия, затраченные на поиски Жени, настолько неутешительными оказались результаты. Огорчение и разочарование, охватившее нас, невозможно передать словами: Женя ничего не знала о преступниках. Оказывается, из ресторана она ушла раньше потерпевших, хота и одевалась вместе с ними.

Тогда мы изучили жизнь потерпевших буквально с детских лет. Проверили все связи убитых, установили случаи ссор и драк, в которых им приходилось участвовать. Не оставили без внимания и бои, которые проводили они на ринге, имея в виду, что кто-либо из побежденных ими затаил чувство злобы и мести. Все, что давало нам малейшую надежду на успех, проверялось с исчерпывающей полнотой.

Наступил момент, когда мы поняли, что убийство не связано с предшествовавшим поведением и жизнью потерпевших. Полная и всеобъемлющая проверка связей Рыжкова и Даньшина, их постоянных и временных знакомств, привели нас к выводу, что преступление совершено случайными людьми, которые не знали своих жертв, на почве внезапно возникшей ссоры. Это усложнило задачу. Найти среди семисоттысячного населения преступников, приметы которых не были известны, нелегко. Но их надо было искать и мы искали. Обстоятельства убийства наталкивали на мысль, что преступление совершено группой лиц, склонных к хулиганству и правонарушениям. Пришлось устанавливать существующие в городе подобные группы и проверять их возможную причастность к событиям, происшедшим во дворе цирка 9 марта 1962 года. Этой работой была занята большая группа следственных и оперативных работников.

Сообщения об известных нам обстоятельствах совершенного преступления были сделаны по радио, на собраниях актива города, в коллективах различных предприятий и организаций. К нам поступило множество интересных данных, которые обрабатывались и проверялись.

В результате этой работы удалось раскрыть немало грабежей и разбойных нападений, телесных повреждений, хулиганств и других преступлений, которые даже не были зарегистрированы. Но убийство продолжало оставаться нераскрытым.

Как выяснилось впоследствии, убийцы не были ни хулиганами, ни грабителями и ни в одну из таких групп не входили. Все они были комсомольцами, активными работниками и характеризовались положительно. Однако избранный нами путь оказался единственно правильным. Проверка большого числа людей привела к тому, что мы напали на человека, который знал убийц Даньшина и Рыжкова. Этим человеком оказался некто Чернявский, от которого стало известно, что участниками убийства Даньшина и Рыжкова являлись Руднев и Сапунков. Нетрудно понять, как нетерпеливы были мы, получив эти данные. Нам хотелось немедленно выехать к этим лицам, произвести обыск и задержать их. Но спешить было нельзя. Мы знали, что преступников было не двое, а четверо-пятеро, поэтому пришлось тщательно подготовиться, проверить связи Сапункова и Руднева. И лишь когда стало известно, что их связывает что-то общее с Кривоноговым, Гречушниковым и Сибгагуллиным, одновременно у всех были произведены обыски и они сразу же были задержаны.

Это произвело на них ошеломляющее впечатление, и они, почти не запираясь, рассказали об убийстве, так как не ожидали, что спустя одиннадцать месяцев станет известно об их причастности к преступлению. Оказалось, что они поклялись друг другу всю жизнь хранить тайну этого преступления, и спустя некоторое время сжились с мыслью, что никто о них не узнает. Двое из них после убийства обзавелись семьями.

Наши предположения о мотивах убийства подтвердились. Случайно встретившись с Даньшиным и Рыжковым, Руднев и его товарищи затеяли с ними ссору и по обоюдному согласию пошли в темное место, во двор цирка, выяснять отношения. Воспользовавшись нетрезвым состоянием потерпевших и своим численным превосходством, они избили их до потери сознания. После этого все ушли, а Руднев задержался и финским ножом нанес удар в грудь Рыжкову. Догнав Сапункова, он выразил опасение, что Даньшин сможет опознать его и уличить в убийстве Рыжкова, а поэтому предложил возвратиться и убить Даньшина. Вдвоем они возвратились, и Руднев нанес Даньшину четыре удара ножом и «для верности» еще три удара Рыжкову.

Через несколько минут они еще раз пришли на место преступления, чтобы перерезать горло убитым, однако там уже были люди…

Руднев приговорен к высшей мере наказания. Сапунков и другие — к различным срокам лишения свободы. Приговор приведен в исполнение.

Упорство и настойчивость, продолжение работы после неоднократных неудач, когда, казалось бы, исчерпаны все возможности установить преступников, — вот основные факторы, которые обеспечили раскрытие этого тяжкого преступления. И еще — правильная организация взаимодействия с органами милиции, особенно в период работы над раскрытием преступления по горячим следам. На этом я считаю необходимым специально остановиться и рассказать об опыте раскрытия и расследования дела об убийстве семилетней девочки Юлии Сазоновой.

С первого же дня обнаружения этого преступления был организован штаб, в который, кроме начальника следственного отдела и всей бригады следователей, вошли также начальник отдела уголовного розыска областного управления охраны общественного порядка, начальник райотдела милиции, его заместители и другие работники милиции. Полученные материалы за каждый день анализировались и обобщались, намечался план работы на следующий день, выдвигались новые версии. Каждую минуту в распоряжении штаба были десятки оперативных работников, благодаря чему обеспечивалась быстрая проверка возникавших вопросов.

Было известно, что 29 ноября 1965 года в семье Сазоновых исчезла семилетняя дочь Юлия, ученица первого класса средней школы № 3 города Волгограда. В три часа дня она после ухода матери на работу вышла погулять во двор и там играла со своими сверстниками. Примерно в половине шестого, когда стемнело и все дети разошлись по квартирам, одна из соседок предложила Юлии идти домой. Юлия зашла в подъезд своего дома и после этого ее никто не видел. Спустя 30–40 минут соседка Сазоновых по квартире Ситникова вышла во двор, чтобы завести девочку домой, и не обнаружив ее, решила, что отец Юлии, работавший шофером, подъехал к дому по пути в гараж и забрал ее с собою, как это иногда делал. Однако возвратившись домой с работы в 19 часов 30 минут, Михаил Сазонов выразил удивление и беспокойство отсутствием дочери и занялся ее поисками. Он обращался к соседям, в семьях которых были Юлины подруги, к родственникам жены, в «скорую помощь» и в милицию, но девочки нигде не было. Ночью, когда пришла с работы мать Юлии, поиски возобновились и результаты снова оказались безуспешными.

Утром следующего дня Юлия была обнаружена убитой на чердаке четырехэтажного дома, в котором проживала семья Сазоновых. Осмотром места происшествия никаких данных о преступнике добыто не было. Кровь из трупа была выпущена в старое хозяйственное корыто. На кистях обеих рук убитой имелись странгуляционные борозды, рядом с трупом лежал кусок бельевой веревки. Это свидетельствовало о том, что руки девочки были связаны перед убийством.

Обстановка места происшествия давала серьезные основания полагать что преступление совершено психически неполноценным человеком. Однако, несмотря на это, мы выдвинули целый ряд версий, одна из которых состояла в том, что убийство Юлии совершено ее отцом. Каждый член нашей бригады расследовал одну из намеченных версий. Расследование этой версии было поручено мне.

Какие основания послужили причиной выдвижения версии о том, что убийцей является Михаил Сазонов? После исчезновения Юлии Сазонов один и вместе с женой повсюду искал дочь и даже в подвале дома, который был закрыт на замок. А когда жена предложила ему осмотреть чердак, он отказался, сославшись на то, что боится ночью подняться туда. Если его страх как-то можно было объяснить, то оставалось неясным, почему он не обратился к помощи соседей, которые были обеспокоены исчезновением Юлии. На следующий день утром он также никого не просил подняться на чердак. Позавтракав как обычно, он ушел на работу. В ответ на удивление соседа Кирсанова, как же он идет на работу, когда пропала его дочь, Сазонов сказал, что если она найдется — ему сообщат. Из показаний свидетелей стала известна и такая любопытная деталь: никогда ранее Сазонов не искал дочь, хотя она иногда отсутствовала до 10–11 часов вечера, а 29 ноября занялся ее поисками с половины восьмого.

Во время отработки этой версии было получено заключение судебномедицинских экспертов о том, что у Юлии имелись множественные старые разрывы девственной плевы и ее наружные половые органы выглядели, как у женщины, давно живущей половой жизнью. Это усилило наши подозрения в отношении Сазонова, так как на допросе он категорически заявлял, что ему ничего неизвестно о нарушении девственности у дочери.

Но одних подозрений, как известно, недостаточно. Необходимо было добыть доказательства его виновности или невиновности.

Имелись данные о том, что убийство Юлии совершен шесть — начале седьмого часа вечера. Об этом показали две свидетельницы, проживающие на последнем этаже дома, которые слышали в это время на чердаке шаги человека в направлении от четвертого подъезда ко второму.

Труп девочки лежал над четвертым подъездом дома, вход на чердак имелся только во втором подъезде.

Необходимо было проверить, где находился и чем занимался Сазонов в момент убийства. Он показал, что находился на работе до половины седьмого вечера, затем в 7 час 15 мин. приехал домой, затратив на дорогу 45 минут. Однако по путевому листу, товаро-транспортной накладной и по показаниям лиц, работавших в тот день с Сазоновым, значилось, что работу он закончил значительно раньше — в начале шестого часа. Путем производства следственного эксперимента, который проводился в тех же условиях, в которых находился Сазонов, и на его автомашине, мы установили, что для преодоления расстояния от места работы до дома ему потребовалось 14 минут.

На последующем допросе Сазонов заявил, что работу закончил действительно раньше, чем показывал, однако это обстоятельство пытался скрыть потому, что за это время совершил кражу вещей в раздевалке одного из корпусов тракторного завода, на территории которого в тот день работал. При проверке кража подтвердилась. И хотя мы установили, что эта кража могла быть совершена за несколько минут, Сазонов, пользуясь отсутствием очевидцев, утверждал, что время совершения кражи было значительно большим.

Одновременно с этим проверялась вся одежда Сазонова, но следов крови обнаружено не было. Тогда мы изъяли содержимое из-под ногтей пальцев его рук. Допрошенный по этому поводу, он категорически заявил, что крови под ногтями у него нет, так как никакого касательства к крови он не имел. Эти показания Сазонова усилили доказательственное значение заключения биологической экспертизы, установившей наличие крови в содержимом из-под ногтей первого и третьего пальцев правой кисти.

Исследовалось множество других обстоятельств. Мы установили дополнительные косвенные доказательства вины Сазонова, но их имелось недостаточно для предания его суду.

В связи с этим нами придавалось особое значение работе с подозреваемым Сазоновым и его женой. Прежде чем сообщить о результатах этой работы, я хочу сказать, что правильный выбор тактики этих допросов сыграл немаловажную роль в раскрытии преступления. Допрос преступника — это особая форма борьбы и победителем в ней становится тот, кто обладает более гибким умом. Гибкость мышления — обязательное качество каждого следователя, который хочет получить правдивые показания от опасного и хитрого преступника. В процессе допроса возникает много моментов, требующих от следователя мгновенной ориентации и умения правильно повести себя. Допрашивая подозреваемого, мы находимся под его неослабным вниманием. Для наблюдательного преступника следователь — компас, по которому он угадывает направление следствия, результаты проделанной работы, неудачи или успех.

Мы должны знать это и сознавать, что в работе с преступником нет мелочей. Даже костюм следователя, его внешний вид, манера держать себя, жесты и мимика — все должно быть подчинено намеченной цели. Все эти элементы входят в понятие тактики допроса. Безусловно, ведущее место среди них занимает порядок ведения допроса, его направление. Этот порядок вырабатывается в ходе самого допроса и заранее детально спланировать его почти невозможно. Конечно, следователь обязан иметь план допроса, но предусмотреть в нем все нюансы и тонкости нельзя.

Очень важно правильно пользоваться при допросе полученными доказательствами. Иногда они бывают довольно вескими, но вследствие неправильного применения не дают эффекта. Сам допрос подсказывает следователю, наступил ли подходящий момент для использования того или иного доказательства.

С учетом этих соображений производился допрос Сазонова и его жены. Выполнение нашей задачи осложнялось тем, что Сазонов ранее был судим, в армии служил в войсках МВД. Кроме того, мы не располагали ни одним свидетелем, с которым можно было бы провести очную ставку.

И все-таки наша кропотливая работа увенчалась успехом. Сазонов сознался. Он рассказал, что в 1963 году, в день рождения Юлии, когда ей исполнилось пять лет, он изнасиловал дочь. После этого на протяжении более двух лет систематически совершал с нею половые акты, в том числе и в извращенной форме, отчего у девочки стали наблюдаться явления непроизвольной дефекации.

Боясь разоблачения, он все время жил под страхом, который угнетал его и не давал покоя. Чтобы покончить с этим, он решил убить дочь, и свое намерение осуществил 29 ноября 1965 года.

Жена знала о том, что он изнасиловал дочь, и по многим причинам скрывала это, но о виновности мужа в убийстве дочери ей ничего не было известно.

Что же заставило Сазонова сознаться в изнасиловании и убийстве дочери? Обычно в таких случаях говорят: сознался под тяжестью улик. По каждому конкретному делу эта формулировка имеет определенный смысл, заложенный в работе следователя с преступником. На допросах Сазонов держался уверенно и было очевидно, что преодолеть его упорство сразу же невозможно. Нельзя было предъявлять ему все доказательства одновременно. Поэтому мы решили методично, постепенно расшатывать его позиции. С этой целью доказательства предъявлялись ему незначительными дозами и с большими паузами. Вначале мы сообщили ему о зверских избиениях, которым он подвергал дочь и которые скрывал от нас. Затем рассказали о наличии крови под ногтями его правой руки. Потом опровергли его утверждения о времени отъезда с работы и доказали, что его ссылка на то, что он не мог успеть убить дочь по времени, является несостоятельной. И так каждый день, все более расширяя его знакомство с теми уликами, которые были установлены. Этот психологический прием оказался эффективным. Вначале Сазонов отнесся к нашим фактам скептически, затем — настороженно, а когда он стал колебаться, мы предъявили ему основное прямое доказательство — показания его жены. Это окончательно сломило его сопротивление, и Сазонов собственноручно написал показания, в которых подробно изложены обстоятельства совершенных преступлений.

Преступник приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.