Обитель

Глава 16

Я постепенно начинала ориентироваться в холме. Коридор, в который выходил офис Колина, соединялся с более широким, ведущим к большим двойным дверям, открывающимся на лужайку перед зданием. На траве валялось с дюжину кошек, расположившихся относительно двери подобно спицам в колесе. Когда я шагнула наружу, они подняли головы и уставились на меня. Я задумалась. Они явились сюда из-за Барбары — если верить Тибальту, она была единственной настоящей кейт ши во Фримонте — но вот остались они здесь по каким-то своим причинам.

Есть у кошек одна особенность: они помнят времена, когда могли смотреть на истинных владык мира фейри, а не только на королей и королев кошек и бледные подобия остальных, как теперь. Сидя в уголке или где-нибудь у камина, они наблюдают, как вершится история, и не забывают из нее ни минуты. Кое-кто говорит, что кошки — это память фейри, и покуда нас помнит хотя бы одна кошка, мир фейри не умрет. Люди говорят много странного, но порой истина оказывается в том, что нам не дано увидеть. Пусть болтают что хотят про связь кошек с магией, я все равно утверждаю, что большинство их — просто невыносимые надоеды. Включая моих собственных.

Я пошла, выбирая где ступить между кошек, по лужайке по направлению к главному зданию. Они пристально наблюдали за мной, и я, задумчиво нахмурившись, остановилась. Несмотря на такой прирост кошачьего населения снаружи зданий, внутри я ни одной не видала.

— Что, ребята, у вас проблемы с замкнутым пространством? — поинтересовалась я. Они не ответили, не двинулись ни ко мне, ни прочь от меня. — Ну и ладно. — Я покачала головой и вошла внутрь.

Теперь, когда я знала, что происходит, пустота главного здания показалась еще более зловещей, чем прежде. Пока я шла к лабиринту рабочих ячеек, то слышала эхо собственных шагов. Больше всего на свете мне хотелось устроить эвакуацию — отослать выживших по домам или даже отправить их в Тенистые Холмы — и выяснить личность убийцы, не шатаясь по этой гигантской технологической усыпальнице. Но, увы, это было невозможно.

Дверь в офис была раскрыта — Джен с Эллиотом, согнувшись над стопкой каких-то непостижимых чертежей, по очереди брали друг у друга карандаш. Я остановилась, чтобы понаблюдать за ними. Джен подняла голову — в ее глазах был молчаливый вопрос, и я отрицательно помахала ладонью, возвращаясь к патрулированию. Ей не обязательно знать, что ее люди не подчиняются правилам. Разве что они откажутся меня слушать, когда я их буду за это бранить.

Я пошла обратно в зал, где мы впервые встретились с персоналом Эй-Эль-Эйч. Кондиционеры были выключены, освещение тусклое. Мостки наверху казались размытыми пятнами. Все вместе это выглядело как типичное место, посещаемое безмозглыми блондинками в дешевых фильмах ужасов — учитывая количество трупов, которое мы здесь нашли, совсем не плохое сравнение. К счастью, у меня никогда не возникает желания бродить по глухим переулкам в нижнем белье. Стараясь громко не топать, я вошла в лабиринт.

Я не умею двигаться так же бесшумно, как моя мать, — еще одно следствие примеси смертной крови — но годы практики научили меня кое-каким приемчикам, помогающим не шуметь. Как только глаза привыкли к полутьме, я перестала обращать внимание, куда ставлю ноги, и сконцентрировалась на слухе.

По левую руку из лабиринта доносился слабый звук. Клавиши компьютера.

Пока я шла на звук туда, где работала Гордан, ряды рабочих ячеек рассказали мне о потерях Эй-Эль-Эйч больше, чем любое личное дело в мире. Столы несли на себе маленькие личные отпечатки: игрушки, фотографии, букетики высушенных или завядших цветов. Я заметила табличку с именем и остановилась. «Барбара Линч». Тот самый офис, который мы не смогли найти.

— Так вот ты где, — выдохнула я.

Стол был завален бумагами, исписанными какими-то сложными вычислениями, а горка бумажных цветов-оригами молчаливо свидетельствовала о том, какой у Барбары был любимый метод снятия стресса. На полке стояли в основном документы по работе, за исключением постера с котенком и надписью «Держись» крупными мультяшными буквами и фотографии улыбающегося светловолосого мужчины, прикрепленных кнопками к стене. Я вытащила кнопки и, перевернув фотографию, прочла надпись на обороте: «Моей дорогой Бэбс. Кошка может смотреть на короля. Могу ли я смотреть на кошку? С любовью, Джон».

Черт бы все побрал. Сдерживая вздох, я положила снимок на стол. Других фотографий не было, и это меня немного удивило: если Барбара с Гордан действительно дружили так давно, как полагал Алекс, можно было бы ожидать, что здесь будут какие-нибудь приметы их отношений — фотография, открытка или еще что-то — но здесь не было ничего, что указывало бы на то, что они вообще встречались вне работы. Я, наморщив лоб, принялась разбирать наваленные на столе бумаги. Практически все они были вполне будничными: заметки по устранению неполадок в последних программных разработках компании, сообщения о сбоях и отчеты об ошибках.

Барбара занимала в отделе не слишком высокое положение, и судить об этом можно было не только по очевидному отсутствию личного кабинета. Исходя из тех служебных записок, содержание которых я смогла понять, она находилась в самом низу корпоративной пищевой цепочки. Стоило чему-то пойти не так, и большая часть шишек валилась на Барбару. Что еще более характерно, шишки эти прилетали от Гордан.

— Может, поссорились чуток, — пробормотала я, переходя к осмотру ящиков. Все, кроме одного, выдвинулись легко, верхний же оказался заперт. Нахмурившись еще больше, я присела на корточки и осмотрела его. Если попрошу, Джен даст ключ, но сначала лучше подумать. Возможно, у Барбары была безупречно разумная причина запирать ящик — например, кто-то постоянно воровал у нее карандаши.

Или же она пыталась что-то спрятать.

Вскрытие дешевых замков — одна из забав, которым мне пришлось выучиться на своей основной работе. Просто поразительно, сколько семей можно довести до развода с помощью вещей, хранящихся за пятидесятицентовой защелкой типового письменного стола. Я оглядела столешницу, нашла скрепку и, распрямив ее, уже через несколько секунд ковырялась в скважине самодельной отмычкой.

Замки, устанавливающиеся в ящиках столов, обычно требуют на вскрытие не больше минуты — этот исключением не оказался. Три поворота проволочки, защелки вышли, и ящик с громким щелчком открылся. Стук клавиш компьютера Гордан на мгновение смолк, потом возобновился в прежнем стремительном темпе. Затаив дыхание, я вытащила ящик и, поставив на пол, принялась разбирать содержимое.

Верхний слой был вполне типичный: объявления об общих мероприятиях компании, надорванные конверты, корешки старых квитанций, чистые блокноты для стенографии. Просмотрев все это и отодвинув в сторону, я принялась копать глубже. Снова бумаги, снова всякий мусор, которым постепенно засоряется каждый письменный стол в мире. На дне лежала чековая книжка с забавными котятами на страничках. Я перелистала ее и, дойдя до записи прихода и расхода, внезапно замерла.

Большая часть зачисления денег была помечена «зарплата»: это были вполне неплохие суммы, свидетельствующие о приличном, пусть и не сногсшибательном ежемесячном доходе. В них ничего подозрительного не было. А вот в других перечислениях…

Записей, названных в примечаниях «контрактная премия», было практически столько же, сколько зарплатных выплат, но суммы втрое больше. Пусть я и не разбираюсь в компьютерной промышленности, но логикой владею. Если Барбара столько зарабатывала на независимой работе, то в Эй-Эль-Эйч она не нуждалась: эти деньги покрывали все ее расходы. За что бы ей столько ни платили, но уж явно не за контрактные подработки.

Сунув чековую книжку в карман куртки, я вернулась к осмотру содержимого ящика, но больше ничего особенного не нашлось. Я задумчиво перевела взгляд с груды бумаг и канцелярских принадлежностей на полу на пустой ящик. Он был набит под завязку, но теперь, при том что содержимое лежало даже еще менее аккуратно, чем изначально, стопка была по меньшей мере на три дюйма ниже высоты ящика. Чего-то не хватает.

Я провела пальцами по краям внутренней стороны ящика и в дальнем левом углу нащупала углубление. Есть. Понадобилась буквально пара минут, чтобы достать фальшивое дно и осмотреть остальное содержимое. От увиденного у меня округлились глаза. Сверху аккуратной стопки бумаг лежал конверт с водяными знаками — звездами и маками герба Магического Кристалла. Конверт был распечатан, и я, стараясь как можно меньше дотрагиваться пальцами, вытряхнула на ладонь необналиченный чек на сумму, соответствующую тем самым контрактным премиям в чековой книжке Барбары, а также записку: «Прилагаем оплату работы за май. Отчет за июнь ждем в то же время в том же месте». Внизу стояла размашистая, украшенная завитушками подпись герцогини Риордан. Если бы все не стало ясно уже по гербу, тут исчезли бы последние сомнения.

— Боюсь, отчет за июнь ты уже не получишь, — сказала я и подняла ящик, оставив ненужный хлам на полу. Нужно будет еще раз тщательно осмотреть находки, после того как я поговорю с Джен и вернусь к Квентину. Сунув ящик под мышку, я пошла на звук печатания на клавиатуре, мельком подумав, что в компьютерной компании его источником запросто может оказаться вовсе не тот, кого я знаю. В конце концов, если бы я захотела куда-то заманить программиста, то как раз воспользовалась бы безобидным звуком клавиатуры.

Цепочка тревожных мыслей оборвалась, когда я повернула за угол и оказалась перед рабочим местом Гордан. В нем было меньше личной окраски, чем в тех, мимо которых я уже прошла, но я и так могла сказать, кому оно принадлежит, поскольку Гордан сидела там лично. Когда я подошла, она подняла голову, поморщилась и нажала клавишу в верху клавиатуры. Экран погас, но я успела зацепить взглядом диаграмму, такую же сложную и запутанную, как схемы вязания у Луны.

— Чего тебе?

Я держала под мышкой веские доказательства того, что ее лучшая подруга работала на их врагов, и, чувствуя себя странно неловко, произнесла:

— Эйприл сказала мне, где ты. Тебе не следует находиться в одиночестве.

— Ты не знаешь, кто убийца. С какой стати мне безопаснее быть с ними?

Туше.

— Я пытаюсь выполнять свою работу.

Я была намерена оставаться с ней вежливой, пусть даже это смертельно раздражало. Гордан наверняка напугана не меньше меня, если не больше. Ведь это ее компания находится на осадном положении.

— И так много пользы нам это приносит, — фыркнула Гордан. — Все явно повернулось к лучшему с тех пор, как ты приехала. И о чем я только думала.

Мое дружелюбие имеет пределы.

— Это несправедливо. Мы стараемся как можем.

— Несправедливо? Ну, тогда извините, не уловила. Видимо, лизаться с Алексом, когда мои друзья умирают, для тебя вполне справедливо? — Я вздрогнула, и Гордан отозвалась на это насмешливой улыбкой, сказав: — Милочка, по тебе прекрасно видно, чем ты собираешься заняться. На склоне холма, кажется, уже холодает?

Если бы сарказм стал еще хоть капельку гуще, его можно было бы собирать совком.

— Если бы ты постаралась помочь, вместо того чтобы все время на меня нападать, может, мы добились бы большего? И при чем здесь склон холма?

— Если бы ты знала, что делаешь, может, тебе бы и не понадобилась моя помощь! — Гордан бросила на меня сердитый взгляд, и я ответила тем же. Пусть она и потеряла лучшую подругу, но душевная травма не извиняла ее поведение спустя столько времени. В какой-то момент приходится заново брать на себя ответственность за свои поступки.

— Для человека, не имеющего ответов ни на один вопрос, что-то ты больно на нас наезжаешь. Между прочим, вещи, которые последнее время действуют неправильно, — это все технологии коблинау, что слегка подозрительно.

— А что, есть причины на вас не наезжать? Ты заявляешься сюда со смазливым мальчиком, подхалимничаешь перед Джен, ведешь себя так, будто теперь, когда твой драгоценный сеньор изволил проявить к нам внимание, все будет хорошо — а до того как ему пришла в голову эта мысль, мы не стоили того, чтобы нас спасать?

— Мы не знали, что вы в беде. Никто не сообщал о том, что здесь творится.

— Тоже мне отговорка!

— Тебе придется поверить, потому что это правда. Мне надоело, что ты обращаешься со мной как с дерьмом, а с Квентином и того хуже, и только из-за того, что ты напугана.

— Вы должны были знать, что что-то случилось. Ваши драгоценные чистокровки должны были догадаться. — В ее глазах блестел гнев и прошлые обиды. — Разве они не для этого существуют?

— Ты, похоже, сильно недолюбливаешь чистокровок.

— Гляди-ка, догадалась. — Гордан отвернулась от меня. — Просто отвечаю им тем же, чем и они мне.

Быть в обиде за себя? обычное дело у подменышей; черт, да я и сама такая. Наши бессмертные родители обладают всеми преимуществами мира фейри и берут все, что пожелают, из мира смертных — а мы получаем лишь то, что нам дозволяется иметь. Но вот такая степень обидчивости, как у Гордан, обычным делом все-таки не была. Та ею просто упивалась.

— Не против, если я спрошу о причине?

— Против, — отрезала она, но потом, более спокойным тоном, сказала: — Мама была чистокровной коблинау, отец был подменышем, а я? случайным залетом. Достаточно смертная, чтобы меня не приняли в шахтах, но недостаточно, чтобы работать в мастерских среди нечистокровок. Хочешь прожить самую дрянную жизнь на свете? Примерь на себя мою.

Я сочувственно поморщилась.

— Ты права. Поганая жизнь.

Коблинау селятся в глубоких шахтах — глубже, чем даже дварфы и гремлины. Из-за того, что она подменыш, Гордан оказалась неспособна постоянно жить на таких глубинах. С другой стороны, будучи более фейри, чем человеком, она была чересчур чувствительна к железу и потому не могла работать в мастерских с другими нечистокровками, при этом ее сторонилась и та и другая сторона. Невезучая жизнь, как ни крути.

— Ты даже не представляешь насколько.

— А вот тут ты ошибаешься. — Мне стало жаль ее, хотя раздражать она меня от этого не перестала. — Я дочь Амандины. Ты ведь знала об этом? — Она кивнула. — Что ж, об этом все поголовно знают. Я всего лишь подменыш, и крови фейри во мне даже меньше, чем в тебе. Но, куда бы я ни пошла, репутация матери шествует впереди, и мне каждый божий день приходится жить так, чтобы ее оправдывать. Так что не надо мне говорить, будто я представления не имею о том, сколько приходится выносить из-за родителей. У меня, может, и другой расклад, но карты такие же плохие.

Гордан ответила злобным взглядом, я ответила ей тем же, и она первой отвела глаза.

Я чуточку расслабилась. Победы, пусть даже маленькие, штука приятная. Я достаточно мелочна, чтобы им радоваться, и в слишком большой степени человек, чтобы у меня было много шансов это делать.

— Злиться — это нормально, — сказала я как можно мягче.

— Разве? — Гордан пожала плечами, и я решила, что это ее способ справляться с эмоциями. Коблинау, как правило, не демонстрируют своих чувств.

— Да, нормально, — сказала я. — Я зла с тех пор, как я сюда приехала. Люди обещают помочь, но не помогают, а болтаются где им вздумается… я в ярости.

— Тогда почему ты здесь?

— Почему? — пожала я плечами и решила ответить правду. — Сильвестр меня попросил, к тому же я вам нужна.

— Тебе будет все равно, даже если мы все умрем, — сказала она с горечью. Потом, прищурившись, посмотрела на меня. — Ты здесь всего лишь потому, что тебе так приказал твой сеньор.

— Он попросил, а не приказал. И ты неправа.

— В чем же?

— Мне не все равно, умрете вы все или нет, потому что ни магический мир, ни я не хотим, чтобы кто-то умирал, и к тому же… — я воздела руку, пародируя мелодраматический жест. — Если я о вас не позабочусь, Сильвестр надерет мне задницу!

Это сработало. Гордан прикусила губу, стараясь не улыбнуться, и полуотвернулась, чтобы я не заметила. Ха-ха, не успела. Меня временами тянет на пафос, но я об этом знаю — а если знаешь собственные недостатки, то можешь их использовать.

— Если бы мы не ругались, то добились бы большего, — сказала я.

Гордан оглянулась.

— Ты права, — признала она. — Возможно, добились бы.

— Не нужно заставлять себя хорошо ко мне относиться. Эйприл вот я не нравлюсь.

Гордан ухмыльнулась.

— Эйприл много чего не нравится.

— Я заметила. Почему оно так?

— Из-за отчужденности.

— Отчужденности? — переспросила я. Мне хотелось, чтобы Гордан немного расслабилась, но и работу нужно было делать — а выяснить все что можно об оставшихся обитателях Укрощенной Молнии было частью этой работы. Большинство — наверняка милые ребята, но один из них убийца.

— Раньше она была деревом. Делала всякие древесные вещи: пила воду, усваивала питательные вещества из почвы, занималась фотосинтезом и прочая. — Гордан откинулась на стуле, почувствовав себя в знакомой стихии. — Все, что есть в природе, весь ее цикл, есть и в деревьях.

— Вполне верно.

— Итак, она — дерево. Но внезапно она больше не дерево, а сервер. Там холодно. Там делаются серверные вещи, а не те, что в живой природе. Вместо солнечного света у нее стало электричество, вместо корней — кабели. Все то, в чем раньше ей не было никакой нужды. И она начинает изучать эти новые вещи — как стать хорошей машиной — и забывает о солнечном свете, о воде в своих корнях и о фотосинтезе.

— Ох. — До меня дошло. — Суть дриад — деревья.

— Вот именно. Чем больше она узнаёт о том, как быть машиной, тем меньше помнит о том, каково быть чем-то еще.

— Но ей все же нравятся некоторые люди.

— Нет, ей нравится Джен. А остальных нас она просто терпит в качестве функций, в которых ее мать нуждается, чтобы оставаться в рабочем состоянии. — Гордан пожала плечами. — Ничего такого уж особенного. Мы к ней привыкли.

— А это не кажется немножко… странным?

— Тебе приходилось встречать владельцев кошек, которых взяли из приюта для животных?

Я моргнула, отчасти сбитая с толку таким поворотом темы.

— Да.

— Давай угадаю: кошка была им очень предана, а всех остальных ненавидела. Угадала?

— Ага, — ответила я задумчиво. Митч и Стейси как-то раз взяли котенка в Обществе защиты животных. Это был маленький пушистый комочек кошачьего зла, хронически нацеленный на «убий». Каждый раз, как Тень видел меня — или Клиффа, или даже Кэрри — он тут же взлетал, целясь в ближайшие уязвимые части и пытаясь отделить их от тела. При этом, если Стейси находилась рядом, он не прекращал мурлыкать.

Он умер от старости за два года до того, как я вернулась. По словам Митча, характер у него не смягчился. Даже когда кот полуослеп и у него выпали все зубы, он продолжал попытки покусать всех, кто приходил в гости. Молодчина.

— У Эйприл и Джен примерно то же самое, одна была потерявшимся бездомным котенком, а вторая взяла ее домой. Естественно, что Эйприл очень предана. Лично меня удивляет даже то, что тебе удалось убедить ее не ходить хвостом за Джен.

— Значит, они постоянно вместе?

— Не постоянно. Но если Джен щелкнет пальцами и скажет «прыгай», будь уверена, Эйприл тут же окажется рядом и проверит, что ты спрашиваешь «как высоко».

— Понимаю.

— Уверена? — Гордан пристально на меня взглянула. — Может, я не очень хорошо отношусь к чистокровкам в целом, но здесь у нас преданность — обычная вещь. Так что не торопись делать выводы относительно конкретных людей.

С этим было не поспорить.

— Мне нужно возвращаться. А тебе не следует находиться здесь одной.

— Я большая девочка, — Гордан подняла маленькую черную коробочку. — Это моя тревожная кнопка. Если на меня кто-то нападет, я нажму вот здесь, и включится сигнал неисправности сервера. Не беспокойся за меня.

Я сдвинула брови.

— Почему такой штуки нет у каждого?

— Раньше они нам были не нужны.

— Теперь нужны.

— Посмотрю, что можно сделать, — она невозмутимо посмотрела на меня и добавила: — Я остаюсь здесь.

— Я поняла, — вздохнула я. — Не помри тут.

— Не собираюсь.

Я пошла обратно в темноту, до самого поворота в основной проход чувствуя спиной взгляд Гордан. Мне не хотелось оставлять ее одну, но находиться в ее обществе не хотелось еще больше, а скандалить и уговаривать ее я не собиралась. Может быть, позже, после того как я тщательно просмотрю бумаги Барбары и, кто знает, получу шанс выяснить, что именно за ними кроется.

При переходе на электричество от генератора кондиционеры были выключены, и снаружи было прохладнее, чем внутри. Я прищурилась на луну, потом посмотрела на часы. Почти четыре часа — скоро взойдет солнце. Еще одна лишняя сложность.

После открытого пространства замкнутые коридоры помещений были похожи на научно-фантастический призрачный город, где на меня вот-вот нападут инопланетяне. Из каждого окна виднелся другой пейзаж, и расхождение между ними как будто стало еще сильнее, чем прежде. Из одного окна на третьем этаже — если визуально ориентироваться на расстояние до земли — открывался безупречный ночной вид на лужайку и кошек, растянувшихся на залитой лунным светом дорожке.

Через две двери, в конце длинного коридора, был офис Джен. Дверь, которая раньше была нараспашку и подперта кирпичом, теперь была закрыта. Положив руку на нож на поясе, я подошла и постучала.

— Джен? Есть там кто-нибудь?

— Входите! — Внутри что-то глухо упало, потом что-то еще грохнуло, и Джен распахнула дверь. Я взглянула поверх ее плеча. Эллиота уже не было.

— А где Эллиот?

— Ему пришлось уйти, чтобы кое-что взять. Но я отсюда не выходила, со мной все в полном порядке, я работала над… собственно, не имеет значения, над чем я работала. Я не смогу объяснить, а ты не поймешь. — В ее тоне не было ничего оскорбительного, тем более что она была почти наверняка права. Джен склонила голову набок, и выражение на ее лице сменилось озабоченностью. — С тобой все хорошо? Ты бледная. Ты поела? Поспала?

— Это неважно, — ответила я, мысленно выругавшись. Ну почему ей именно сейчас захотелось проявить внимание? Я чувствовала себя ужасно, но это не значило, что я хочу, чтобы мне на это указывали. — Откуда вы знаете, что убийца не придет за вами? Пусть с вами «все в полном порядке», но откуда вы знаете, что Эллиот не попал в беду?

— Я… — она замолкла и пристально взглянула на меня. — Ты стараешься меня напугать?

— Да, стараюсь. Если вас убьют, ваш дядя сделает из моей шкуры коврик.

— Возможно, ты права. Просто как-то странно думать о том, что кому-то захочется напасть на меня.

— Вы осознаете, что, если мотивы политические, то вы в бoльшей опасности, чем все остальные? — Я приподняла ящик из стола Барбары. — У меня есть информация. Можно войти?

Джен оглядела ящик и спросила:

— Что это?

— Доказательство, что Барбара вас надувала. — Я протиснулась мимо Джен внутрь офиса, она закрыла дверь и подошла к столу, куда я сгрузила ящик поверх груды бумаг. — Но не это самое важное. Я знаю, почему вы не можете дозвониться до дяди.

— Что? — у нее расширились глаза. — Что ты хочешь сказать?

— Дело в телефонах. — Я вкратце рассказала о своих выводах, упомянув, что звонки извне холма или же на номера телефонов, установленных не компанией Эй-Эль-Эйч, прекрасно проходят. О разговоре с Тибальтом я умолчала: там не было ничего такого, о чем ей нужно было знать.

Сначала Джен просто молчала, потом глаза ее холодно сузились.

— Это и в самом деле был один из нас, — произнесла она мягким, опасным голосом, который мне случалось слышать у ее дяди и который, как правило, означал, что пора бежать и прятаться.

— Видимо, так, — сказала я и подала ей обнаруженный у Барбары в столе конверт, печатью Магического Кристалла кверху. — Похоже, у Барбары была вторая работа.

Джен уставилась на него.

— Она работала на Риордан?

— Брала взятки. Сверх этого я ничего не знаю — по крайней мере, пока. Но узнаю. В ее столе было потайное отделение. Там же я нашла ее чековую книжку, и если даты верны, то она получала выплаты от них по меньшей мере весь последний год.

— Барбара была шпионом? — Джен уселась на стол, скрестив ноги, и потянулась за ноутбуком. — Если Эллиот опять обзовет меня параноиком, я его отшлепаю. — Она подняла крышку и принялась печатать.

— Гм… Джен? — Я машинально убрала за ухо прядь волос, удивленная ее действиями. — Что вы делаете?

— Мы в Эй-Эль-Эйч гордимся тем, что уважаем право на неприкосновенность личной жизни наших сотрудников, — весело сказала она и с оттенком цинизма добавила: — Но если появляется причина подозревать, что эти сотрудники шпионят для нашей мерзкой соседки, я могу взломать их компьютеры, как яичную скорлупу, и позабавиться с содержимым.

— Э?

— Это называется хакерством. Точнее, называлось бы, если бы я не была владелицей ее компьютера. А в этом случае именуется обеспечением сетевой безопасности.

Джен продолжала печатать, тыкая по клавишам быстро и зло.

— Компьютер был выключен, — сказала я, надеясь, что по голосу незаметно, насколько я запуталась.

Джен подняла глаза и ухмыльнулась. Ну, хотя бы одной из нас ситуация доставляет удовольствие.

— Это имело бы значение, если бы мы находились в мире смертных. Но в Летних Землях вечные проблемы с электричеством, поэтому и приходится прибегать к клуджам. Генераторы вместо централизованного питания, лампы на таймерах… компьютеры, не понимающие, что, если они отключены от сети, то к ним теоретически не должно быть доступа по сети. — Ноутбук издал резкий писк. — Мы вошли.

— Куда?

— В компьютер Барбары. У меня полный доступ.

Наконец хоть какой-то прогресс.

— А вы можете задать поиск чего-то, что может касаться Магического Кристалла?

Джен весело взглянула на меня.

— Я могу заставить этот компьютер танцевать польку, если захочу. — Она забарабанила по клавишам еще быстрее и остановилась, только когда ноутбук снова пискнул. — И… ого!

— Ого? Что «ого»? — Я вывернула шею, стараясь увидеть экран. — Что вы нашли?

— Практически все. — Джен, сжав губы в тонкую, жесткую линию, наклонила ноутбук так, чтобы мне был виден список названий файлов, такой длинный, что не влез в экран. — Это нашлось поиском файлов, содержащих слова «Магический Кристалл», «отчет» и «конфиденциально». — Джен тронула экран кончиком пальца, и первое название подсветилось, а через мгновение файл развернулся в текстовом редакторе. — Работящая была девочка.

— Да, — сказала я. — Похоже на то.

В открытом файле были финансовые обзоры компании и графства, а также их динамика за последние несколько лет. Их сопровождали комментариии, указывающие, где Барбара вмешивалась в дела графства в пользу Магического Кристалла. Я взглянула на Джен.

— Мы не могли выяснить, куда уходили деньги, — сказала она. — Еще года два, и она бы добилась, чтобы мы закрылись.

— Мог ли кто-то убить ее за это?

— Возможно, — признала Джен. — Я бы ее сама задушила. Но…

— Но не стали бы убивать остальных. Вы не распечатаете мне записи Барбары?

— Конечно, — она качнула головой, сосредоточенно сдвинув брови. — Это все настолько… Бэбс была нам другом…

— Она была кошкой. Кейт ши никогда не следовали правилам. — Я снова отбросила волосы со лба. — Будет ли для Магического Кристалла какая-то польза, если убить вас всех?

— Только земля.

— В этом холме нет ничего особенного?

— Совершенно ничего. Мы выкопали кармашек сами.

— Замечательно. — Значит, снова тупик. — Вы это распечатайте, и мы снова примемся за работу. Только будьте осторожны. Вы никого не вернете тем, что позволите себя убить.

— Не беспокойся, я не стану штурмовать Магический Кристалл и сражаться с герцогиней, — невесело улыбнулась Джен. — Но когда это все кончится, я напинаю ей задницу.

— Вполне справедливо. — Я помолчала. — Есть ли вероятность, что Гордан действовала заодно с Барбарой?

— Нет, вряд ли, — сказала Джен. — Гордан устроила, чтобы Барбару взяли на работу, и всегда переживала, когда та делала какую-нибудь глупость. Они вместе работали над проектом и все последние месяцы постоянно ругались.

— Из-за чего?

— Точно не знаю. Они сами между собой разбирались.

— Что ж, хорошо. — Я потянулась за ящиком. — Вернусь к Квентину и начну просматривать вот это все. Поищу, нет ли еще чего полезного для нас.

Джен моргнула.

— Ты оставила его одного? Хотя сказала нам держаться вместе?

— Я оставила его в компании запертой двери, отделяющей его от всего остального холма, — ответила я с неожиданно тяжелым чувством. — Ключи у него есть, а мне было необходимо пойти немного поохотиться.

— Что ж, хотя бы не безрезультатно. — Джен подняла глаза к потолку. — Эйприл, не могла бы ты подойти сюда?

Воздух перед ней замерцал, и Эйприл появилась — выражение восторга делало ее лицо оживленным, реальным. Я смотрела на нее, вспоминая слова Гордан. Эйприл любит свою мать. Невозможно видеть их вместе и сомневаться в этом.

Джен опустила глаза и заулыбалась.

— Привет, милая. Надеюсь, я ни от чего тебя не оторвала?

— Ни от чего существенного, мама. Я могу оказать тебе какую-нибудь помощь?

— Да, будь добра. Помнишь Квентина?

Эйприл немедленно кивнула.

— Да. Он располагается на первом этаже в офисе А-3.

Я смотрела на нее с изумлением. Или она только что его навестила, или знает, где он, даже не задумываясь об этом. Если второе из двух, то убийства никак не могли быть совершены кем-либо извне — она бы засекла чужака прежде, чем он смог бы что-то сделать.

— Ты смотрела на нас, когда мы приехали сюда, верно? Это ведь ты была в лесу, — сказала я прежде, чем успела понять, что делаю.

— Да, — ответила Эйприл. — Я наблюдаю за всеми входами.

Точно. Если только убийца не был каким-то образом невидим для Эйприл, причем это был человек, а не что-то неодушевленное.

— Ты видела кого-нибудь странного, приходившего или уходившего незадолго до или после убийств?

— Только вас.

— Ясно. С тобой можно будет попозже поговорить?

Пока что мне надо было придумать, о чем конкретно ее спрашивать.

Эйприл тревожно покосилась на Джен.

— Мама?

— Делай, как говорит Тоби, милая, все в порядке. — Эйприл состроила несчастное лицо, и Джен улыбнулась. — Я знаю, что ты не хочешь. Вот что, давай я вечером приду к тебе, и мы вместе посмотрим кино у тебя в комнате, в реальном времени. Можно в обнимку.

— А попкорн будет?

— Попкорн и мультики.

— Принято, — сказала Эйприл и исчезла.

Джен устало улыбнулась мне.

— Обычно она смотрит кино непосредственно с файлового сервера, но будет смотреть медленно ради того, чтобы делать это в моей компании. — Она сняла очки и потерла глаза тыльной стороной ладони. — Материнство ужасно утомительно. О чем я только думала, когда заявляла, что могу, правя графством, усыновить ребенка? У меня, наверное, был приступ безумия.

— Джен…

— Все это — само по себе безумие. — Она, вздохнув, надела очки. — Извини за то, что мы так придуривались в день, когда вы приехали. Мы все уже давно на нервах.

— Это вы нас извините, — ответила я, с удивлением осознавая, что говорю искренне. — Мы делаем все, что можем.

— Я знаю. — На ее лице мелькнуло что-то похожее на злость. — Это почти иронично. То, что мы пытаемся здесь сделать… люди не должны умирать. Именно этого не должно быть ни в коем случае.

— А что вы пытаетесь здесь сделать?

— Ничего особенного. Разработать более мощные компьютеры. Провести в Летних Землях нормальную телефонную сеть. Спасти мир фейри. — Она неопределенно махнула рукой, словно отгоняя муху. — Обычная чепуха. Что планируешь на ближайшее время?

— Вернусь к Квентину и доделаю бумажную работу. — Я подняла ящик и сунула его под мышку. — Будьте осторожнее. Это ко всем относится. Гордан в зале рабочих ячеек, одна. Эллиот — Оберон знает где, один. Прекратите это.

— Я поговорю с ними, — ответила Джен.

— Мы изучили информацию, которую вы нам дали, и обыскали те офисы, какие смогли найти. У Юи был офис?

— Да, просто она хорошо его прятала, — Джен недовольно надула губы. — Когда Эллиот вернется, я спрошу, сможет ли он вас туда отвести. Обычно ему удается найти это место.

— Эллиот? Ладно. Мы не можем найти между жертвами ничего общего, за исключением работы здесь. Посмотрю еще раз на места, где были обнаружены тела, но вряд ли еще что-нибудь найду.

— Их нанимали в самых разных местах, по самым разным причинам, — сказала Джен чуть ли не извиняющимся тоном. — Колин… ну, нам для комплексного тестирования нужен был селки. Сложно объяснить, но раса действительно имеет значение. Питер был учителем истории со специализацией на фольклоре — и не только человеческом.

— Историк мира фейри?

— Генеалог.

— Зачем вам понадобился генеалог?

— Для изучения рынка, — пожала плечами Джен. — Нельзя использовать одну и ту же рекламную кампанию для донья ши и для кентавров. Она не будет действенной. Юи у нас в команде была алхимиком. Если дать ей время, то она могла сделать что угодно совместимым с чем угодно.

— А Барбара?

— Подруга Гордан, взята на работу на временной основе. Она была из Сан-Хосе. Возможно, это объясняет, почему… — Джен осеклась.

— Почему она вас предала? Да, возможно, объясняет.

— А тела мертвых рассказали вам что-нибудь?

— Ничего. Они умерли от какой-то внутренней травмы, и я представления не имею, что это было, но от внешних ран они погибнуть не могли. Возможно, я могла бы выяснить, если бы больше разбиралась в судмедэкспертизе, но увы.

У фейри никогда не было нужды в обученных судмедэкспертах — для этого существуют донья ши. К сожалению, это означает, что, когда кровь нас подводит, мы мало что можем.

— Может быть, ты слишком слаба, чтобы заставить их кровь заговорить, — медленно произнесла Джен. — Подменыши значительно слабее, не так ли?

— Квентин тоже пытался. Все равно ничего.

— Мы не сумеем достать для вас судмедэксперта, поскольку не можем привлекать полицию.

— Я знаю, — сказала я. — К несчастью, мертвые на этот раз не говорят.

— Но почему? — спросила она. — И почему не пришли ночные призраки?

— Не имею представления. — Я провела руками по волосам, чтобы скрыть раздражение. — Это нужно спрашивать у ночных призраков.

— А ты можешь это сделать?

Я запнулась.

— Могу ли я…

Могу ли я спросить у ночных призраков? Возможно ли это даже просто теоретически? Ни я и никто из моих знакомых никогда их не видели: они приходили в темноте, забирали тела наших усопших и исчезали. Их никто не видел… но можно ли вообще их увидеть? Существует ли способ призвать их — и, что важнее, смогут ли они рассказать мне то, что мне нужно знать? Донья ши знакомы со смертью, но ночные призраки суть сама смерть. У них могут оказаться нужные ответы. Ради Джен я обязана попытаться.

Под ее взглядом я кивнула и сказала:

— Я не знаю, возможно ли это. Может быть, их можно призвать не только к мертвому телу. — Я замолчала. Если и есть тот, кто может знать, как позвать ночных призраков… — Я попозже подойду к вам насчет этого.

— Да, пожалуйста.

— Я планирую вернуться в офис, просмотреть эти папки и попробовать выяснить, возможно ли это. И еще выпить кофе. Мне очень нужен кофе. Вы сумеете дождаться возвращения Эллиота?

— Со мной все будет в порядке, — Джен поправила очки. — Я закрою дверь и буду отмечаться перед Эйприл каждые несколько минут.

— Окей.

Я движением головы обозначила поклон, перехватила ящик поудобнее и вышла в коридор. Мне предстояло о многом подумать.