Оборотни в погонах

Глава девятая Счастливый конец

Днем Крюков заехал за Эльвиной. Она переночевала у себя дома. Теперь она могла позволить себе такую роскошь. Крюков разделял ее мнение.

— Денег Ложкина не нашли, зато теперь тебе нечего бояться, — сказал он, когда Эльвина уселась к нему в «рябуху». На этом наши дороги, в общем, расходятся. Проживешь без меня?

— Попробую, — ответила она. — Но на всякий случай запиши мои адрес. Есть бумага?

— Поищи в бардачке, — предложил сыщик.

Эльвина открыла крышку и ей на колени выпала фотография.

— Что это?

Это была фотография Волкова и дочери бизнесмена Ложкина. На ней они были молодые, счастливые. И живые.

Крюков нахмурился.

— Это так… Осталось на память от товарища. Он погиб очень давно. В самом начале всей этой истории.

Эльвина перевернула фото и тихонько охнула.

— Ты чего? — вздрогнул Крюков. — Опять, что ли, началось?

— Это… — Эльвина указывала на оборот фотографии, — это реквизиты, коды и номера счетов Ложкина.

Крюков некоторое время смотрел на нее дурак-дураком.

— Получается, они все время валялись у меня в бардачке? И в овраге, и в автосервисе… Забавно…

— Но как они попали к тебе? — Эльвина была ошарашена не меньше сыщика.

Крюков так напряг извилины мозга, что они задымились.

— Вероятно, они хранились у секретарши Ложкина. Мясники Щеглова заставили ее им отдать, но тут появился Волков, убил уродов, а номера счетов записал на обороте своей фотографии. Он подозревал, что может не дойти до дома, меня засвечивать не захотел. А может, просто подстраховался. Короче, он нашел мою машину и бросил фотографию в шелку между стеклом и дверной рамой, которую я всегда оставляю для вентиляции в машине. Нет, подумать только! Мы с тобой искали эти счета, нас из-за них чуть не угрохали, а я, как дурак, возил их все это время с собой в бардачке! Что ж, поздравляю тебя со счастливым концом нашей страшной сказки.

Он запустил двигатель.

— Куда мы теперь? — спросила Эльвина.

— Надо же забрать твои вещи у Альбертыча. А то он завтра выписывается.

Открыв дверь в квартиру Альбертыча, Крюков сразу почувствовал, что в доме кто-то есть. Из кухни пахло вкусным и жареным.

— Хозяин дома? — громко спросил сыщик.

К удивлению его и Эльвины из кухни появился подполковник Тарасов, оборотень в погонах, который в настоящий момент находился в федеральном розыске.

— А ты как сюда попал? — как бы между прочим поинтересовался у него опер.

Тарасов пожал плечами.

— Стреляли. В смысле — стреляли там, где я был. Пришлось перебраться сюда. Надеюсь, братцы, вы меня не заложите? Дело-то житейское. Вчера тебя ловили, сегодня меня. Кто знает, как завтра обернется? Я-то ведь знал, где вы прячетесь, но никому не сказал. Теперь надеюсь на взаимность.

Крюков махнул рукой.

Э, алаверды так алаверды. Живи, что с тобой делать. Как там в песне пели? Я не шкаф и не музей, чтоб вешать собственных друзей! Предоставим это другим. Только имей в виду, что завтра Альбертыча должны выписать из больницы. Он будет приятно удивлен твоим визитом. Так что с ним сам утрясай.

Услышав мнение Крюкова, Тарасов повеселел. Он боялся другого ответа.

— Завтра меня здесь не будет — заверил он. — Мне бы только день простоять, да ночь продержаться.

Эльвина прошла в комнату и пнула объемистую сумку, стоявшую возле дивана.

— А моего мнения никто не хочет спросить? Может, я не хочу покрывать преступника?

Крюков поморщился. За последние дни он вымотался, как вьючная ацтекская собака. Эту ночь поспать тоже не удалось. Давили оборотней, давили… Он прямо-таки упал в кресло и закрыл глаза.

— Знаете что, ребята? Разберитесь на этот раз без меня. Разбудите, когда договоритесь.

Он вытянул ноги и моментально провалился в сон. Сколько он проспал, неизвестно, но когда открыл глаза, никакой сонливости не испытывал. Проснулся, как по тревоге. Почему? Сработал инстинкт?

С кухни время от времени доносились тихие сдержанные голоса. Значит, Эльвина с Тарасовым пришли к консенсусу? Но что же тогда его насторожило?

Он понял это через секунду, когда Володя Тарасов вполголоса, видимо автоматически, не отдавая себе отчета, пропел: «Ко мне, друзья, чистильщик я!»

Одним прыжком Крюков вылетел из кресла и оказался возле двери. И здесь он услышал кое-что любопытное, от чего кровь застыла у него в жилах, а волосы встали дыбом.

— Его нужно убить, — громким шепотом настаивала Эльвина.

«Вот это хохма. Интересно, кого это нужно убить»? — подумал сыщик, и отказался от мысли немедленно войти на кухню и прямо об этом спросить.

— Тихо! Услышит, — зашипел в ответ Тарасов.

Эльвина ответила чуть громче, в ее голосе слышалось пренебрежение.

— Ни фига он не услышит. Он двое суток не спал, его из пушки теперь не разбудишь. Повторяю, твоего придурка необходимо грохнуть! Сейчас он единственный, кто реально может нам помешать. И тогда год работы пойдет псу под хвост. Тебе хорошо говорить. Не ты же спал с этим козлом Ложкиным. До сих пор как вспомню, так дрожь пробирает!

Но Тарасов стоял на своем.

— Все равно я не согласен. Давай просто его отключим. Он же до сих пор ничего не понял. И дальше не поймет. А временно обезвредить его можно, даже нужно. Клофелина в водку, что ли, подсыпать?

Эльвина вдруг превратилась в настоящую фурию. Крюков никогда бы не подумал, что она может стать такой гадиной. И это после всего хорошего. что он хотел для нее сделать!

— Может быть, у тебя есть клофелин? — прошипела она. — Нет? И у меня нет. Поэтому заткнись. А если тебе сопли не позволяют, это сделаю я. Войду и убью, пока он там храпит. По крайней мере, он умрет счастливым.

Тут Крюков окончательно убедился, что разговор, как ни странно, идет о нем. Сунув руку под куртку, он вспомнил, что пистолет с золотым курком и обрез остались в машине. Не повезло. Только он решил было переместиться к входной двери, как на пороге комнаты появилась Эльвина. В ее руке чернел газовик с переточенным стволом.

— Проснулся? — спросила она недовольно. — Жаль. Говорят, во сне умирать легче. Но так даже лучше. Не придется обыскивать твой хладный труп. Не люблю мертвецов. Давай фотографию.

За ее спиной показался смущенный Тарасов. Крюков оживился.

— Володя, а что это за песню ты пел?

Тарасов смутился еще сильнее.

— Услышал? Это песня такая. Из старого фильма. Про чистильщика.

Крюков покачал головой с укоризной.

— Ай-яй-яй! Володя, как не стыдно? Так это ты? Ты был Чистильщиком? Столько народу завалил.

Тарасов не счел нужным отпираться: какой смысл обманывать без пяти минут покойника?

— Ну, допустим, я! И что это меняет?

Крюков пожал плечами.

— В общем, конечно, ничего не меняет. Все логично и предельно ясно. Ты же служил вместе с Гарамновым, то есть осваивал ту же науку убивать. Значит, ты все это время подставлял его. Ты же его и повесил?

Тарасов усмехнулся.

— Конечно. Я же знал, что ты в курсе, что все наши уедут на стрелку. И не упустишь случая заглянуть на базу, чтобы освободить Эльку. Вот и оставил вам подарок. Признаюсь тебе, что и Щеглова я замочил. Он собирался наделать глупостей. Представляешь, дом взорвать хотел…

— Ну, допустим, дом взорвать собирался ты, а не Щеглов, — перебил его Крюков. — Вон, дистанционный пульт для взрывателя на столе лежит. Ты Щеглова замочил и хотел замести следы. Не так?

— А хотя бы и так! Но учти, я был против того, чтобы убивать тебя. Это все Элька…

Крюков потер глаза, вытирая невидимые слезы, и всхлипнул.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

Эльвине надоело слушать их треп. Она направила пистолет Крюкову в голову.

— Хватит болтать, а то меня сейчас стошнит. Оставь фото и можешь катиться ко всем чертям.

Крюков помедлил, как бы раздумывая, потом вынул из кармана фотографию и положил на стол.

— Надеюсь, ты меня не убьешь? — он посмотрел Эльвине в глаза, но увидел в их глубине только безумную жадность.

— Назови хотя бы одну причину, почему я не должна этого делать? — предложила она.

Крюков скорчил обиженную гримасу.

— Как? После того, что было? А наша любовь? А твои бесконечные оргазмы? Вот так: трахаешь человека, стараешься для него. Все силы отдаешь. А он тебя потом убить хочет. Но мы же не скорпионы?!

Эльвина презрительно усмехнулась. Ствол ее пистолета чуть дрогнул. Совсем немного, но Крюкову этого хватило. Он рванулся навстречу выстрелу. Тот прогремел с запозданием, пуля ушла в стену. Крюков попытался выбить оружие из рук Эльвины, но ему помешал Тарасов.

Оттолкнув его, сыщик бросился к двери. Замок был ему знаком, но, как нарочно, его собачку заело. Возня с упрямым механизмом заняла всего пару секунд, но Эльвине хватило их, чтобы высунуться в коридор и сделать последний выстрел.

Крюков уже сделал шаг на лестничную площадку, когда почувствовал мощный удар в спину. Пуля отшвырнула его прямо на дверь соседей. В этот момент они как раз выходили из своей квартиры. Седой мужчина застыл в изумлении на пороге, тогда как его жена испустила поистине ультразвуковой визг.

— Вызывайте милицию, — прохрипел Крюков из последних сил и вырубился.

Краем гаснущего сознания он все же отметил, как хлопнула дверь в квартиру Альбертыча. Пауки закрылись в банке. Отключаясь, он мысленно пожелал им приятного аппетита.

Крюков очнулся от резкого запаха нашатыря. Лицо было мокрым: видимо сердобольные хозяева все это время щедро поливали его холодной водой. По квартире ходили люди в защитном снаряжении милицейского ОМОНа. К Крюкову наклонился один из них, с погонами майора.

— Жив, капитан? — спросил он.

Крюков догадался, что спецназовец уже посмотрел его удостоверение.

— Пока вас не было, чувствовал себя прекрасно.

— У тебя дыра в спине, — просветил его майор.

Крюкова это известие привело в ужас.

— Как? Вторую подряд куртку продырявили, гады! Вторую!

Бойцы, бывшие поблизости и хозяева квартиры расхохотались.

— А сам-то цел? — спросил одни из них.

— Ясный пень, нас же со вчерашнего дня всех в бронежилеты одели. Общегородская операция по отлову оборотней, блин!

Из коридора послышался громкий шум. Его источником оказался следователь Кибальчич.

— Где свидетели?! — орал он.

— Мы здесь, — признались оторопевшие соседи.

— Итак, еще раз. Как было дело? — тут же пристал к ним следователь.

Супруги принялись сбивчиво рассказывать, как им под ноги из соседней квартиры выкатился капитан Крюков, а вслед ему прозвучал выстрел. Потом дверь захлопнулась и выстрелы повторились. Раздались крики, звон стекла и все затихло.

— Крюков, ты был в этой квартире? — спросил Кибальчич сыщика. — Сколько их там?

— Было двое, — ответил опер.

— Ломайте дверь! — приказал следователь майору.

В коридоре забухали тяжелые ботинки. Дверь у Альбертыча была далеко не бронированная и вылетела с третьего удара.

Крюков, охая и кряхтя, поднялся при помощи соболезнующих супругов и направился в квартиру Альбертыча. Дверь валялась на полу, сорванная с петель. Крюкову стало жалко Альбертыча. Не привез бы он сюда Эльвину, возможно, всего этого и не произошло бы.

Эльвину и Тарасова он нашел в комнате. Рядом с их телами уже суетился Кибальчич. Сыщик приблизился. Тарасов лежал на спине и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Между глаз у него чернела аккуратная дырочка. Эльвина распростерлась под распахнутой дверью на балкон. Ей пуля вошла куда-то в область сердца. Оружия ни в ее руках, ни в руках Тарасова, не было.

В судорожно сжатых пальцах Эльвины была зажата фотография. Крюков с трудом сумел вытащить ее.

— Что это? — Кибальчич оказался тут как тут и моментально сунул нос в находку.

— Фотография, — сыщик протянул ее следователю.

На фото были изображены выходящие из подъезда Володя Тарасов и Толя Гарамнов. Кибальчич повертел фото в руках, потом перевернул и посмотрел на обороте.

— А что за цифры? — спросил он.

Крюков сделал удивленное лицо и пожал плечами.

— Не знаю, какой-то бессмысленный набор. По-моему это выигрышные номера в «Русское лото». Во всяком случае, следует приобщить эту улику к материалам следствия.

— Да-да, конечно, — Кибальчич убрал фотографию в целлофановый пакет.

Крюков решил, что больше ему в этой квартире делать нечего и направился к выходу.

Прошло несколько дней. Журналистка криминальной хроники Лара Чертовская все-таки дожала Крюкова своими настоятельными просьбами дать развернутое интервью.

— Я же не требую у тебя устроить пресс-конференцию, — объясняла она. — Просто у меня эксклюзивное право от правоохранительных органов сделать передачу, разоблачающую банду милицейских оборотней. А твое расследование будет в этой передаче центральным. Уверяю тебя, на встрече будут присутствовать только свои. Самый узкий круг.

В конце концов, он сдался. Управление пока оставалось без руководства. Начальник управления погиб, а временно исполняющий обязанности его заместителя полковник Галкин от служебных бурь укрылся в госпитале на профилактику. Так что наказать сыщика за самоуправство было некому.

«Узкий круг» собрался в уютном старинном особнячке, затерянном среди высотных кирпичных домов арбатских переулков. Подъехав к особнячку, сыщик тут же столкнулся нос к носу с перспективным политиком Мокиным. Тот как раз вылезал из своего новенького «майбаха».

Значит, вот как Лара понимала «узкий круг»! Крюков не преминул высказать ей, что думает по этому поводу. В уютном, обставленном с вопиющей роскошью зале, собралось человек десять-двенадцать. Мокин с секретаршей, какие-то непонятные типы, и пара приглашенных Крюковым зрителей-инвалидов — Женька Шабанов и Альбертыч.

Крюков вошел в комнату с видом приглашенной эстрадной звезды и обратился к присутствующим.

Извините, ребята, но то, что я собираюсь вам сообщить, строго конфиденциально. Поэтому я должен каждого из вас раздеть и проверить, петли скрытых микрофонов. Прошу в ту комнату. Лариса, ты как хозяйка должна подать пример.

С этими словами он затолкал журналистку в соседний кабинетик? Здесь тоже все было по-простому. Письменный стол, книжные шкафы, бронза, камин.

Крюков толкнул Лару на диван. Под его суровым взглядом она начала раздеваться. Он же гневно проговорил.

— Деточка, ты развела меня как последнего лоха. Твое журналистское расследование — туфта, пурга для отвода глаз. Если я правильно понял, ты не только и не столько журналист, сколько агент ФСБ.

Поскольку Лариса была уже голой, то покраснела она не только лицом, но и всеми частями тела. Получилось ужасно пикантно.

— И что из этого следует? — спросила она. Крюков театрально развел руками.

— Ничего. Это не первая тайна, которую я унесу в могилу. Я не сторонник служебных разоблачений. Но вот твоим кураторам из ФСБ может не понравиться, что ты еще и подрабатываешь у Мокина.

На этот раз выстрел прошел мимо цели. Лара усмехнулась с пренебрежением.

— Чтобы ты знал на будущее, я и Мокин расписываемся за деньги в одной ведомости.

Это было и в самом деле интересно. Крюков помолчал, переваривая услышанное.

— Ты знала, что твоего друга убила Эльвина? — спросил он. — Она взяла твою куртку, а Борис принял ее за тебя. Бабки Щеглова ты взяла?

Лара дерзко вскинула подбородок.

— Я, но только половину. Другую я отдала жене Бориса. Можешь сам у нее спросить. Там получилось немного, тысяч по сто баксов. Щеглов хранил их на мелкие расходы.

Крюков грустно вздохнул.

— Ну ладно, одевайся.

Лара опешила.

— Как одевайся? А когда же мы…

— Нет настроения. Потом как-нибудь. Бутылку-то хоть со своей добычи выставишь?

Когда они выходили из кабинета, Лариса все еще поправляла одежду. За ее спиной Крюков застегивал брючный ремень. Увидев устремленные на него удивленные взгляды, виновато улыбнулся.

— Пардон. Вот, решил и сам заодно провериться. Сейчас ведь такое время — никому нельзя доверять, даже себе.

В зале воцарилась напряженная тишина. Все ждали, кто же будет следующим. Нарушил гнетущее молчание Мокин. Он вскочил с места и прокричал тенорком.

— Я кандидат в депутаты, практически обладаю неприкосновенностью.

Рядом с ним выросла фигура его шестерки-телохранителя. Мордастый холуй нахально уставился на Крюкова, словно умоляя того хотя бы мизинцем попытаться нарушить неприкосновенность его господина. Но сыщик разочаровал обоих.

— Не беспокойся. Тебя я раздевать не буду, — сказал он.

А сам при этом подумал: «Эх, милый, ведь я мог бы заставить тебя заголиться прямо здесь».

Тут из кресла поднялась довольно объемистая дама. Взглянув на сыщика, она спросила с надеждой в голосе.

— Теперь мне раздеваться?

Крюков думал уже совсем о другом, поэтому посмотрел на нее с недоумением.

— Вам? Зачем? Нет, не нужно. Просто покажите язык. Вот так. Спасибо, достаточно.

Он обвел сосредоточенным взглядом остальных присутствующих. По Шабанову и Альбертычу и прочим особям мужского пола скользнул мимолетно, задержал глаз на секретарше политика Мокина. Потом решительно тряхнул головой.

— Нет! Да, я думаю, можно перейти к делу. — Он прошелся перед гостями и замер в позе оперного певца.

— Полагаю, присутствующих, — он посмотрел на затаившего дыхание Мокина, — интересует, главным образом, не история оборотней, а судьба денег Ложкина.

Не дожидаясь подтверждения, сыщик продолжил.

— Один из главных преступников, полковник Тарасов, работал в паре с сообщницей по имени Эльвина. Он подвел Эльвину под Ложкина. В прямом и переносном смысле этого слова. Через нее Тарасов собирался выгни на деньги банкира. Но Ложкин заподозрил Эльвину или просто не доверял ей с самого начала. Во всяком случае, о деньгах он ей ничего не сообщил. Когда же на Ложкина стали наезжать вымогатели, он сделал неожиданный для них ход. Продал всю свою недвижимость и собрался по-тихому слинять из страны. Но он ошибся в одном: обратился за помощью к своему главному врагу. Щеглов и Тарасов нашли его и послали к нему своих мясников. Те выпотрошили банкира вместе с его родными и близкими, но денег не нашли. Тогда убийц послали к секретарше Ложкина. Перед тем, как ее убили, она выдала номера счетов. Но тут объявился другой оборотень — опер Волков. Он любил дочь Ложкина и не мог простить убийцам ее смерти. Он убил мясников и забрал реквизиты вкладов Ложкина. Но и его самого убил Чистильщик.

Аудитория слушала капитана, затаив дыхание. Крюков покашлял, чтобы прочистить горло и продолжал.

— Как выяснилось, Волков перед смертью успел подбросить бумажку с номерами мне в машину. Я узнал об этом только недавно. За это время Эльвину и меня вместе с ней не один раз могли убить. Я не сразу догадался, что Щеглов был не в курсе дел своего помощника Тарасова и про Эльвину ничего не знал. В свою очередь Щеглов так же дурил голову вышестоящим оборотням. Он собирался захапать все наследство Ложкина. В итоге наследником оказался я. Правда, ненадолго. На полчаса. После этого я получил пулю в спину, а Эльвина и Тарасов завладели счетами Ложкина. Что случилось дальше — не знаю. Возможно, в квартире прятался их сообщник, который и убил их, завладел номерами счетов и ушел через балкон. А возможно, что Эльвина и Тарасов просто перестреляли друг друга. Тарасов умер сразу, пуля попала ему в лоб, а Эльвина оказалась смертельно раненой. Тогда она уничтожила бумагу с цифрами и открыла балконную дверь, через которую выбросила оружие.

— Зачем? — не удержалась толстая дама.

— Да так, из вредности. Чтобы мы тут сидели и ломали голову, — пояснил Крюков. — Так или иначе, в настоящий момент след ложкинских денег потерян.

Тут слово взял политик Мокин.

— Скажите, а вы не думаете, что эта Эльвина могла и бумажку с банковскими реквизитами выбросить через балконную дверь? Из вредности пустить, так сказать, по ветру.

— В принципе, я такой возможности не исключаю, — согласился Крюков.

Из разных концов зала послышались тяжелые вздохи.

— Да, деньги немалые!

— А тут на партийную газету не знаешь, где найти. И это перед выборами!

— Можно было бы рабочим целый год зарплату платить.

— Реформы на месте стоят, потому что денег не хватает.

— А сколько кораблей можно было бы построить! Или лодку подводную. Самую современную в мире!

— Или небоскреб в Москве. Самый высокий!

Крюкову надоело выслушивать бред сумасшедших, и он кивнул Шабанову и Альбертычу.

— Пошли отсюда, ну их на хрен, мечтателей!

Но при выходе из зала дорогу ему заступил хамоватый телохранитель политика Мокина.

— Не спеши, с тобой еще не закончили говорить.

Сам Мокин уже был рядом. Он тут же насел на опера.

— Понимаете, молодой человек, перед нами стоят великие задачи. Родина нуждается в средствах. Вы должны найти эти деньги! Мы, подлинные патриоты…

Крюков отвернулся от него.

— Вам надо, вы и ищите. А мне работать пора.

С политика Мокина мигом слетел весь лоск.

— Ах ты, сучок легавый! Да как ты разговариваешь? Да ты… — Мокин вцепился в рукав его куртки. — Ну нет, ты так просто не уйдешь! Сережа, ну-ка, научи его уважать избирательную власть!

Хамоватый качок ударил резко и без замаха. Если кто-то думает, что у качков плохая реакция, забитые мышцы и все такое, может подойти к первому попавшемуся атлету и плюнуть ему в лицо. А потом поделиться впечатлениями от результатов эксперимента.

Но Крюков ждал удара, поэтому успел отклониться назад. При этом он опасно приблизился к почти неприкосновенной персоне Мокина, который все еще тянул его за рукав куртки.

Сыщик справедливо рассудил, что такой удобный случай в будущем может и не подвернуться. Поэтому он сделал резкое движение головой, протаранив лбом переносицу политика. Тот отлетел от опера, как резиновый мячик, и упад…

Телохранитель рванулся было к сыщику, но был смущен видом распростертого на полу подопечного, которого обязан был защищать до последнего вздоха. А тут вдруг такая неприятность. Он сам на ногах и дышит, а подзащитное тело летит в угол, вяло дрыгая ногами в полете.

Секунда заминки — верный проигрыш, если имеешь дело с опытным противником, а не кабацким поединщиком. Крюков нанес встречный удар, от которого свиноподобная морда шлепнула щеками и клацнула зубами. Не давая здоровяку опомниться, сыщик провел свою коронную боксерскую серию — левой в печень, правой в ухо, левой снизу в челюсть. И завершающий, — в открывшуюся голову, правой, с оттяжкой, чтобы удар болезненно отдался в плечо. Бабах!

Тяжелое тело упало с неимоверным грохотом. Но затем в зале наступила мертвая тишина. Только Мокин, лежа на полу, обиженно прогундосил:

— Надеешься сам все найти и прикарманить? Предлагаю откат. Получишь одну десятую, но легально. Это же колоссальная сумма. А так ты же ничего с ними не сможешь делать. Подавишься!

Крюков галантно поклонился ему и стряхнул с рукава невидимую соринку.

— Благодарю. Предложи кому-нибудь другому. Или сам поищи. — И добавил печально. — Какие же вы все козлы!

Неожиданно по лестнице застучали кожаные подошвы дорогих ботинок. Крюков не мог их спутать с тяжелой поступью бойцов, но на всякий случай приготовился отразить новую атаку.

В зал вбежали трое сравнительно молодых людей в длинных плащах. Проигнорировав присутствие Крюкова, они бросились в угол, где хныкал Мокин, и подхватили его под руки. При этом сделали они это довольно грубо. Столь же неуважительно они поволокли политика к выходу. На поверженного телохранителя пришедшие вообще не обратили никакого внимания.

— Ку-куда вы меня? — проблеял Мокин. — Что это за произвол?

На что один из черных плащей соизволил ответить.

— Это все, Мокин. Вот билеты на поезд до приграничной станции Сухэ-Батор. Тебя там уже ждут в консульском отделе с большим нетерпением.

И они потащили несостоявшегося политика вниз по лестнице.

Крюков свернул с трассы и запылил по направлению к детскому приюту Влада. Хакера он нашел среди руин котельной. Тот громко ругался с двумя сильно пьяными работягами. Увидев подъехавшего сыщика, он махнул ему рукой, отвесил пендаля одному из гегемонов и направился к «рябухе».

— Вот, начали котельную начали восстанавливать, но деньги кончились. Нормальные рабочие ушли, осталась вот эта пьянь. Да и с материалами напряженка.

Они прошли в кабинет Влада. Кроме компьютера на столе и двух стульев другой мебели здесь не было.

— Извини, угощать нечем, — смутился Влад. — Как там Эльвина? Я думал, вы вместе приедете.

— Она не приедет. Убили ее, — признался Крюков.

Рассказывать подробности он не стал. Зачем еще расстраивать и без того расстроенного человека?

— Как твои дела? — спросил сыщик.

Влад оживился.

— Хочу прокрутить одно дельце. Уведу приличные бабки, есть откуда.

— А если выпасут?

— Сяду. Подумаешь! Один хрен, бабки надо где-то доставать. Зато приют какое-то время обеспечу. Много ведь не дадут, как думаешь?

Крюков посмотрел на компьютер. По виду машина мощная.

— У тебя выход в Интернет есть?

— Обижаешь, — усмехнулся Влад. — Что бы я без него делал?

Крюков протянул хакеру фотографию Волкова и Маши Ножкиной.

— Разберешься?

Влад углубился в цифры на обороте фотографии.

— Похоже на реквизиты банка и номера счетов. Чье это?

— Мое. Дарю. Откажешься — дураком будешь. Если разберешься, скачивай бабки хоть до последней копенки. Хозяина уже нет в живых.

Влад пощелкал мышкой, покликал клавиатурой. Он долго сидел, напряженно вглядываясь в экран монитора. Крюков не мешал. Наконец хакер оторвался от экрана: глаза у него были, что называется, «по полтиннику».

— Слушай, это не деньги, — еле выговорил он. — Таких денег не может быть. Это второй государственный бюджет. Куда мне столько?

Крюков вяло махнул рукой.

— Брось, денег, как и водки, много не бывает. Построишь нормальный приют. С котельной, бассейном. Если останутся, значит, построишь второй приют. Третий, десятый. Сирот и инвалидов у нас все равно больше. Организуешь фонд какой-нибудь, социальной зашиты, например. Короче, разберешься. Тебя учить не надо.

Он поднялся.

— Поеду я, а то устал что-то.

Влад проводил его до машины.

— Спасибо не говорю, — сказал он на прощанье. — Но имей в виду, ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Здесь тебя всегда встретят, как дома. И здесь всегда будет твой дом.

Крюков вошел в управление, поднялся на второй этаж и вздрогнул. Из распахнутой двери кабинета начальника управления на него строго смотрел непотопляемый генерал Альпенгольд. Он жестом пригласил Крюкова войти и взялся за прежнее:

— Что это вы, капитан, уставились на меня, как козел на новые ворота, словно не узнаете? Думали, я помер или на повышение пошел? Не дождетесь! И прекратите жевать вашу жвачку! Как баран, ей-богу…

— Как верблюд, — поправил сыщик.

— Вам, Крюков, лишь бы пререкаться с вышестоящими по уму руководителями. Кстати, угостите-ка меня вашей жвачкой, а то вчера назначение отмечали, и все такое…

Крюков протянул начальнику яркую пластинку жвачки. Тот прочитал ее название и наморщил лоб в очередной попытке постичь сущность вещей.

— Жвачка с курицей и мясом? Вот дожили! Это как бульонные кубики, что ли? — удивленно воскликнул он.

— Там написано с корицей и мятой, — поправил Крюков.

На этот раз генерал не стал уличать сыщика в пререканиях, а вдруг пожаловался.

— Шабанова вашего не просто восстановили, он теперь наш главк возглавил. Но вы, Крюков, не обольщайтесь! Не рассчитывайте, что я голый и босый буду отдавать вам честь. Зарубите себе это на голове.

Когда Крюков выходил из кабинета генерала, сзади донесся звук зуммера «вертушки». Генерал помчался к телефону.

В это время мимо капитана, прижавшись спиной к стене коридора, в направлении кабинета начальника проскользнул Тэтэ. Его недавно выпустили под подписку о невыезде. Крюкова он теперь боялся, как прокаженного.

Не успел Тэтэ войти в кабинет, как оттуда донесся рев генерала.

— Какого черта вы лезете?! У вас что, языка нет в дверь постучать?! Не видите, с кем я разговариваю? — И обратился к секретарше. — Лена, я же просил, пока я не кончу, никого в кабинет не впускать!

«Все возвращается на круги своя, — думал Крюков, идя по коридору, — а добро и зло — это сообщающиеся сосуды, вроде унитаза и бачка. Время от времени кто-то должен приходить и спускать воду, если дерьма накопилось слишком много».

Настроение у капитана было премерзкое. Очередная кампания по отлову оборотней закончилась, и до начала следующей они могут спокойно плодиться и размножаться. Печально все это. Хотелось дать кому-нибудь в морду. Хотя бы один раз, но из всех сил. Крюков вспомнил про бизнесмена Смоторчука.