Оп Олооп

5.10

Решительность Пита не позволила развиться дурным предчувствиям.

Он посмотрел на наручные часы — 5:10!

— Садитесь. Поедем в участок. Мы договорились с инспектором, что он запросит помощи всех полицейских столицы. Как только появится что-то новое об Oпe Олоопе, мы сразу же это узнаем. Едем. Этот служака очень заинтересовался делом. Он расследовал аварию на Авенида-Кальяо и удар тростью в доме консула.

— Этот консул тоже та еще скотина…

— Не напоминайте мне об этом! Вы думаете, что он как-то отреагировал на мои слова? Ноль внимания. Робин, что за ерунда?! Все мои соотечественники разом показали свое истинное лицо. Один — трус, другие — предатели. Что ж, такова жизнь! Вы не устали?

— Не дождетесь! Ночная жизнь — отличная подготовка для студентов-медиков вроде меня. Только представьте себе: вызывают меня к пациенту на рассвете, а я свеж и бодр…

— Сдается мне, что подготовка ваша подзатянулась…

— Как посмотреть. Я должен был выпуститься четыре года назад. Но я никуда не спешу. Благодаря постоянным тренировкам я всегда буду в форме… В остальном же все мои занятия всегда приходились на ночное время: стажер службы социальной помощи, санитар противосифилитического диспансера.

— Я тоже по личным, «весьма понятным» причинам предпочитаю ночной образ жизни. И мне приятно, когда другие мужчины придерживаются такого же подхода… И чем их больше, тем лучше… Солнце вызывает во мне чувство протеста. Я уже давно не видел солнца. В начале моей карьеры эта привычка причинила мне немало проблем и неудобств. Поскольку в то время у меня еще не было фирмы, зарегистрированной в банке, я умудрился просрочить несколько чеков…

— О чем вы только думали!

— Знаете, Робин, я эпикуреец. Дневная сутолока и суета выбивают меня из колеи. Обилие машин, амбиций, нищеты. Ночь всегда проливается бальзамом на мое сердце, лечит своим блеском. Город втягивается в себя, замыкается, отдыхает. И наслаждается. Я предпочитаю удовольствию в действии удовольствие в покое. Stasis, а не kinesis. Как сказал учитель: лучше протянуть ноги в тени оливы, чем стирать их на стадионе.

Машина затормозила напротив комиссариата.

— Пит, идите один. Мы останемся здесь.

— Боитесь?

— Робин, вы меня обижаете! Тактика, не более того. Единственное, чего я боюсь, когда речь идет о полиции, так это их аппетитов… Комиссар мне неприятен. У нас с ним нерешенные вопросы по мздоимству.

Ван Саал вернулся немного времени спустя:

— Никаких новостей. Уж и не знаю, что делать! Меня мучает неопределенность. Как горько рваться душой на помощь и видеть, как случайности встают у тебя на пути, отнимая шансы. Опу Олоопу нужна помощь. Я знаю это. Я это вижу. У меня дурные предчувствия. И я не могу ничего сделать!

— Успокойтесь, Пит, ваше беспокойство — это и наше беспокойство в определенной степени. Но к чему отчаиваться. Возвращайтесь. Требуйте, чтобы они связались с другими комиссариатами. Мы с Робином подождем.