Опыт критики буржуазной морали

Личность и государство.

Мы не ставим здесь заглавия: «обязанности личности по отношению к государству», так как не считаем идею обязательности моральной концепцией.

По, скажут вам, если вы говорите о правах, то не можете не признавать и обязанностей.

Если понимать под словом «право» совокупность чуждых уголовной и принудительной санкции отношений между единицей и коллективом, то только что приведенное замечание можно считать верным.

«Обязанность» и «право» тесно связаны с понятием силы, с идеей принуждения, т.-е. с одной из закоренелых безнравственностей современного общества.

Мы предвидим возможность такого общества, которому будет вполне чужд и враждебен принцип принуждения и наказания.

В настоящее время все взаимоотношения индивидуумов основаны с одной стороны на экономических и индивидуальных интересах, а с другой на обязанности не переходить, — под страхом репрессий, — известных границ этих отношений. В коллективе грядущего, индивидуальный интерес будет определяться исключительно необходимостью интегрального развития личности. Все эгоистические факторы, которые побуждают отнимать у любого индивидуума самое необходимое и вырывать у соседа последний кусок хлеба, не будут иметь места. Право каждой личности на интегральное развитие получить общее признание; осуществление этого права не будет связано с необходимостью преступления. Таким образом преступление станет бесцельным, вследствие бесполезности. Некоторые атавистические привычки сделают еще возможным нарушение индивидуальных интересов, но, при наличности основного на равенстве социального равновесия, все также проявления личности будут редкой случайностью.

Не будет места, конечно, и для глубоко комичной, (если б она не была также трагической) деятельности судьи, так как нужно иметь очень странное и узкое представление о действительности для того, чтобы допустить, чтобы один человек, каков бы он ни был, мог быть, по профессии, судьею всего происходящего среди индивидуумов.

Если характер индивидуума проявится в будущем обществе в виде ряда направленных против кого бы то ни было проступков или даже одним каким-либо актом, дающим основание предполагать возможность повторения, общество не замедлит исключить индивидуума из своей среды, как опасную для социального равновесия личность.

В настоящее время трудно сказать, как именно будет производиться такое исключение. Мы можем только предвидеть, что во всяком случае этот акт не будет иметь ничего общего с наказанием. Все дело сведется к ограничению возможности вредных действий, причем меры, нужные для самоохраны коллектива сведутся к строго необходимому и исключение из коллектива тотчас же окончится, индивидуум тотчас же получит все свои права, как только явится уверенность в его моральном и физическом выздоровлении. В среде, отрицающей самое понятие греха, не могущей рассматривать вредное для ближнего действие иначе, как поступок унижающий человеческие достоинство и потому вредный для совершившего его, самое понятие преступления невозможно. Убеждением с корнем вырываются все дурные ростки, принуждение же только подрезывает их и они снова растут с большей, чем прежде, силой.

Даже в современном, столь несовершенном обществе, иной раз приходится удивляться отсутствием простейшего расчета у преступников, их неспособностью взвесить выгодные и невыгодные стороны своего поступка, так как большинство преступлений приносит преступникам меньше выгод, чем поведение порочно-корректных, живущих в согласии с законом, граждан.

В обществе будущего встретятся, конечно, люди, страдающее тем же отсутствием расчета, что и современные преступники. Но, так как такое отсутствие рассвета будет еще очевиднее, так как соображение о целях анти-социального акта не будут находить видимых оправданий в неотложной необходимости текущего момента, то преступление будут реже, чем в настоящее время. Редкость преступлений обусловит также и тем, что благодаря экономическому прогрессу, идея солидарности и необходимого сотрудничества все более и более, будет проникать в сознание людей, разовьется практика солидарности (трудовое начало).

Все нужды будут оцениваться с точки зрения равенства, а наряду с этим коллектив, организовав производство и распределение вещей и поставив удовлетворение потребностей в связь с интегральным развитием личности, найдет социальное равновесие, почти не требующее усилий для своей поддержки.

Этот момент равновесия в общественном развитии будет конечным моментом социалистической эволюции и начальным моментом возрождения индивидуума; человек выступит со всей мощью личности, уступая обществу только то, что необходимо для развития его ближнего и получая от общества все, чего он сам не может получить для своего интегрального развития единичными усилиями.

В грядущие века с трудом поверят, что мог существовать жалкий, современный нам раб «гражданин», с трудом поймут, что человек мог переносить произвольную регламентацию своих поступков абсолютной монархией и религией и законную регламентацию этих поступков конституционной монархией или буржуазией или даже иной республикой. С изумлением увидят, что государство существовало для того, чтобы издавать приказы и декреты; что так долго существовал и социалистический строй, хотя давно уже лучшим законом для людей могло быть простое сознание. В безвластии, регламентированном любовью к ближнему, личным сознанием солидарности интересов, человек найдет вновь собственное достоинство, и счастье не быть одиноким.