Орден мраморной Горгоны

– Как знаешь, Баратулорн, – нахмурился Бумкаст. – Ты сам пройдешь в камеру, или тебя под конвоем провести?

– Если они меня понесут, то можно и под конвоем, – сказал первый советник. – А то я хожу медленно… пока дойду до камер, уже рассветет, пройдет полдень, отвечереет и снова наступит ночь. Потом еще ночь, потом снова ночь, потом…

– Ты, что, решил пройти в камеру через столицу соседнего королевства? – не понял управдворцом. – Никаких походов, отправишься самым коротким путем!

– Должен же я сделать прощальный вояж и проститься с коллегами по работе! – возмутился первый советник.

– Не заговаривай мне зубы, Баратулорн! – воскликнул управдворцом. – Сказано: в камеру, значит – в камеру! Письменно простишься, голубиной почтой я тебя обеспечу. Только не серчай, но все письма предварительно буду читать лично.

– Это еще зачем?

– А чтобы ты не передал весточку своему закадычному другу Кащею. Он прилетит сюда, попытается попасть к тебе или королю на прием, тут мы его схватим и превратим в скульптуру. Стукнем хорошенько по нему кувалдой – и всё, злейшего врага Горгон больше не будет! Вот тогда Горгоны развернутся на полную мощь и покажут белому свету, кто на планете хозяин!

– А ты, стало быть, заранее подсуетился, чтобы не пополнить ряды окаменевших.

– Сам понимаешь: лучше быть живым правителем, чем каменным изгоем.

– Да, тут не поспоришь, – согласился первый советник, медленно вставая. – Ох, старость – не радость. Ну, что, ведите меня в новые хоромы. Надеюсь, ты приказал там навести порядок?

– Там всегда порядок, – ответил Бумкаст. – Тебе понравится.

– Знаешь, Баратулорн, – не сдержался первый советник. – Не выйдет у тебя дождаться появления Кащея в кабинете.

– Почему? Разве вы не обсуждаете совместные планы по уничтожению Горгон?

– Видишь ли, я перед твоим появлением передал ему сигнал тревоги. Теперь Кащей знает, что королевство захвачено Горгонами.

Управдворцом посмотрел на довольного собой первого советника с ненавистью.

– Вот, кто тебя просил это делать?

– Ну, так война же у нас! – ответил Баратулорн. – Сам понимаешь, на войне все средства хороши.

Управдворцом сжал кулаки.

– Единственное, почему я не прикажу убить тебя сию же секунду, – сказал он, – это в память о боевом прошлом команды Бадабум. Несмотря на твою подлость, я по-прежнему тебя уважаю. Но ты не радуйся напрасно: мы думали дождаться Кащея, не зная, когда он прилетит, а теперь срок ожидания значительно уменьшится: насколько я знаю, Кащей не бросает своих в беде. Значит, он появится здесь со дня на день, мы будем его ждать, и встреча пройдет по расписанному нами плану. Как ни крути, но мы окажемся победителями. Подумай об этом, когда будешь отдыхать в камере.

Первый советник пожал плечами и направился к выходу из кабинета. Бумкаст широко отворил дверь и заехал кулаком по уху стражнику, решившему поторопить Баратулорна ударом приклада рушки.

– Кто тронет первого советника хоть одним пальцем, сразу же окажется на виселице, – пригрозил Бумкаст. – Он нужен нам живым и здоровым.

– Зачем он теперь нужен, эдакая развалина?

– Спасибо за комплимент, – отреагировал первый советник. – Верну его тебе, когда ты доживешь до моего возраста.

– Я с мумиями разговаривать не собираюсь, – отрезал стражник.

– Я тебе молча напомню! Одним своим видом.

– Сначала отведите его в камеру, затем собачьтесь, сколько пожелаете! – воскликнул управдворцом.

– Там его закроют.

– Я прикажу, чтобы тебя закрыли вместе с ним! – пообещал Бумкаст. – Или ты заткнешься прямо сейчас! Выбирай сам.

Стражник предпочел заткнуться.

Баррагин крепко спал в своей комнате, когда раздался громкий сигнал тревоги. Тревожный сон, не дававший нормально отдохнуть, сменился не менее тревожной реальностью.

– Что случилось? – спросонья спросил он. Широко зевнул и вскочил. Быстро оделся и выбежал в коридор. Кащей заранее предупредил, что местом сбора по тревоге или прочим делам команды является тронный зал, и Баррагин поспешил по знакомому пути. Из соседней комнаты выскочил Фармавир, смотря на мир красными от недосыпа глазами.

– Мне снится, или на самом деле тревога? – спросил он.

Баррагин ущипнул себя за руку.

– Похоже, на самом деле, – сказал он. – Ты чего не спишь?

– Занят очень.

– Чем?

– Не задавай глупых вопросов, – попросил Фармавир. – Колдовские заклинания помимо меня никто не создаст, а я увлекся процессом.

Они вбежали в тронный зал и увидели Кащея, сидящего перед огромным пультом, на котором мигала красная мигалка. Кащей, увидев лаборантов, нажал на кнопку, и в замке наступила тишина.

– Нельзя ли сделать звук потише? – попросил Фармавир. – Я чуть не помер от страха!

– Ты чуть не помер… – ответил Кащей. – Знал бы ты, какой рев поднялся на улице, слова бы не сказал.

– А что на улице? – опешил Фармавир, не ожидая подобного ответа.

– Массовое бегство всех умеющих передвигаться форм жизни, – пояснил Кащей. – А, впрочем, ты прав, надо убавить громкость.

– Из-за чего сыр-бор? – спросил Баррагин.

– Сейчас и узнаем, – Кащей нажал на кнопку, и многочисленные динамики замка выдали короткую речь первого советника. – Вот это номер… Горгоны перешли к активным действиям. Хм…

– Это очень плохо? – спросил Баррагин. – То есть, я понимаю, что в этом нет ничего хорошего, но хотелось бы узнать подробности.

– Горгоны боялись начинать войну, потому что я всегда ставил их на место, – ответил Кащей. – Если они перестали бояться моего ответного удара, то у них появилось неизвестное мне преимущество. Надо разобраться.

– И что мы будем делать?

– Вы отправитесь выручать первого советника и короля, а я отправлюсь на переговоры с Горгонитами.

– А если это ловушка?

– Что значит, если? – спросил Кащей. – Это непременно ловушка. И нам надо аккуратно ее обойти. Готовьте линзы, парни: утром состоится первый боевой вылет команды.

Король Корбул, незадолго до неожиданного пробуждения отправившийся спать, проснулся в окружении подкупленных Бумкастом стражников. Но не это было самым страшным: над стражниками парили Горгоны, и их шевелящиеся змеи-волосы внушали не меньший ужас, чем сами Горгоны. Король вскрикнул от ужаса и запустил в ближайшую подушкой. Не ожидавшая такого Горгона пропустила удар и перекувыркнулась в воздухе. Зарычала и швырнула подушку обратно в короля. Получив удар, Корбул помотал головой и окончательно проснулся.

– В чем дело?! – воскликнул он сердито.

Вперед выступил Бумкаст.

– Ваше Величество, – сказал он, – не пугайтесь. Точнее, пугайтесь, но не паникуйте раньше времени.

– Бумкаст и Альтарес, – медленно проговорил король. – Продались Горгонам, значит? И почем нынче продажи?.. То есть, и это после того, что я для вас сделал?!

– Это перед тем, как вы могли бы нас казнить, – ответил Альтарес.

– Заткнись! – сказал Бумкаст. – У меня не было выхода, Ваше Величество! Горгоны узнали о том, что вы вместе с Кащеем Бессмертным пытались уничтожить их, поэтому решили нанести ответный удар первыми.

– То есть, это ты взорвал лабораторию, – сделал вывод Корбул.

Альтарес пожал плечами.

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – ответил он.

– И Бумкаст настаивал на твоем участии в создании противогоргонского оружия, чтобы постоянно находиться в курсе и передавать Горгонам о наших успехах?

– Нет, Ваше Величество, – ответил Бумкаст. – Я принимаю обоснованные обвинения, но огульно навешивать на себя всех собак не позволю. До недавнего времени мы не знали ни о Горгонах… точнее, знали, но в общих чертах… ни об Ордене мраморной Горгоны. Но лабораторию взорвал Альтарес, тут Вы правы. Он не смог бы создать очки, потому что их создатель – Баррагин. Это значит, что моего сына вместе со мной в скором времени с позором выгнали бы из города. Поэтому мы приняли предложение Ордена и перешли на его сторону. Ничего личного, Ваше Величество, просто инстинкт самосохранения подсказывает, что лучше служить Горгонам, чем стать нищими изгоями.

– Значит, это бунт?

– Нет, Ваше Величество. Это военная операция. Если Вы расскажете, где живет Кащей, то мы оставим Вас в живых. Если же нет, то мы используем Вас, как приманку для Кащея – надо отдать ему должное, он своих в беде не бросает – и уничтожим вас троих. Первого советника тоже прихватим.

– Используете меня, как мертвую приманку? – уточнил король. Он подумал запаниковать, но потом решил, что паникой делу не поможешь.

– Э-э-э, нет. О мертвеца меньше проку.

– Иначе говоря, меня в любом случае оставят в живых на какое-то время?

Бумкаст озадаченно почесал затылок.

– Получается так.

– Тогда катитесь на фиг! – ответил король.

– Последнее желание – закон! – произнесла Горгона приглушенным голосом, и у присутствующих людей по коже пробежали мурашки. Король поежился. – И пока мы занимаемся своими делами, подумайте, какой вид примете, когда придет пора превратиться в скульптуру. Бумкаст, пора объявить народу, что отныне королевство принадлежит нам.

– Сейчас прикажу собрать всех на городской площади, – ответил управдворцом. – Ваше Величество, прошу одеться в костюм для торжественных случаев: вы передадите мне власть над страной.

– Ты ухи обожрался?! – воскликнул король. – Не буду я тебе ничего передавать!

– У меня непреодолимое желание выбросить Вас из окна, – сказала Горгона. – Учтите, Вы можете погибнуть после приземления или остаться в живых, но провести остаток дней инвалидом хуже Альтареса. Оно вам надо?

– А Кащея на кого ловить станете?

– На то, что от Вас останется, и поймаем.

– Кащей привередлив, его не каждая приманка заинтересует, – сказал король.

– Зато первый советник входит в его группу, и он точно никуда не выпрыгнет: здоровье уже не то, чтобы с подоконников сигать в уличную тьму, – сказал Альтарес. – Баратулорна лично я готов не просто выбросить в окно, а швырнуть о скалы, насколько он мне противен.

– Лопнешь от натуги, – сказал король.

– Вас не спрашивают, Ваше Величество! – сказал Альтарес. – И тогда Кащей станет воевать с нами в тоскливом одиночестве. Нам станет проще.

– Наоборот, – ответил король, – когда его ничто не держит, он теряет последние тормоза и становится крайне агрессивен.

– Зато вам с первым советником после смерти придется начинать новую жизнь, и кто знает, станете ли вы в следующий раз настолько высокопоставленными личностями? – намекнул Бумкаст. Принятая королевством религия не отрицала реинкарнацию, и ее служители утверждали, что некоторые люди помнили до пяти прошлых жизней. Не всегда эта память оказывала положительное влияние – ошибки прошлого не позволяли начать новую жизнь с чистого листа, как и исправить дела давно минувших эпох. – Не искушайте судьбу, поживите почетным пленником. И вам хорошо, и мне не начинать правление с убийства двух, в общем-то, неплохих людей.

Король вздохнул.

– Хорошо, я передам тебе корону, – сказал он. – Но хорошего настроения и веселой улыбки от меня не жди.

– Это не обязательно, – согласился Бумкаст. – Более того, я предлагаю Вам позавтракать лимоном, чтобы ваше лицо перекосило от отвращения всерьез и надолго.

– Сам справлюсь, – хмуро ответил Корбул. – В деле ненависти мне допинг не нужен.

К наступлению рассвета стражники согнали горожан на городскую площадь. Те в некотором изумлении смотрели на новоявленного короля. Низвергнутый Корбул с мрачной физиономией передал корону Бумкасту и разве что не плюнул ему вослед, после чего отошел в сторону и стал взирать на нового короля, как на свежую коровью лепешку, неведом каким образом появившуюся на площади.

Присутствие Горгон здорово способствовало общему спокойствию, и особой ругани в связи с изменениями правителя не прозвучало. Отдельные граждане все же выказали негативное отношение, но их слова потонули в общем фоновом шуме тихо гомонящей толпы.

– Как видите, – объявил Бумкаст, надевая корону на голову, – наш глубокоуважаемый король Корбул Третий добровольно передал мне все свое имущество, включая вас. Я отдаю себе отчет в том, что не каждый из вас добровольно примет нового правителя, а самые отчаянные, несмотря на присутствие Горгон, этой же ночью рискнут совершить государственный переворот и вернуть власть королю. Поэтому я даю недовольным неделю, чтобы признать власть Ордена мраморной Горгоны. Если у вас через неделю останутся претензии, приходите на это место. Горгоны с удовольствием превратят вас в каменные статуи и перенесут в музей на Пинайском острове. Если же вы ничего не имеете ни против Горгон, ни против Ордена и меня, то очень скоро станете жить в богатстве и роскоши: каждому из вас независимо от того, примете ли вы власть Ордена Горгоны или предпочтете завершить жизнь в виде статуи, я дарю эти королевские драгоценности!

Бумкаст хлопнул в ладоши, и стражники внесли на балкон ящики с драгоценностями, добытые отрядами короля за несколько лет. Горгоны взмыли с ящиком на сотни метров над толпой, раскрыли их и выбросили драгоценности, словно выплеснули воду из ведра. Затем вернулись за следующим, и повторяли процесс до тех пор, пока принесенные ящики не оказались пустыми. Горожане смотрели на происходящее в полной прострации и не понимали, проснулись они или до сих пор видят странный и реалистичный сон, но звон упавших монет и драгоценных камней убедил их в реальности происходящего. Толпа взревела от радости и бросилась собирать падающие драгоценности. Кто-то придирчиво пробовал металл на зуб, кто-то просто рассматривал неожиданно свалившееся на него богатство, а кто-то уже примеривался, каким образом прикарманит себе драгоценности, ранее собранные другими везунчиками. Горгониты молча ждали результата, и он не замедлил появиться: подобрав все до последнего камешка и ломаного гроша, толпа была готова идти за Орденом и Горгонами хоть на край света, хоть к черту в пекло.

– Вот и все, Ваше бывшее Величество, – сказал Бумкаст. – Народ целиком и полностью меня поддерживает.

– По-моему, он поддерживает собранные драгоценности, – уточнил король.

– Это мелочи.

– Да нет, это крупные состояния.

– Я о другом.

– Слушай, Бумкаст, – сказал король. – Ты получил то, что хотел. Теперь закругляйся с этим цирком и отведи меня в камеру. Я устал и хочу выспаться.

– Как скажете, – вздохнул Бумкаст. Он и сам вместо ожидаемой радости чувствовал дикую усталость. – Стража, отведите его в дворцовую тюрьму. Приятных Вам снов, Ваше Величество.

– Это ты теперь Величество, – ответил король. – А я – так, червяк на крючке. Только не забудь, Бумкаст: Кащей – это такая рыба, которую не каждая удочка выдержит. Ты меня понимаешь?

– Абсолютно, Ваше Величество, абсолютно.

Уставшего короля отвели в тюрьму для особо важных персон, зачитав стражникам инструкции о том, как вести себя при появлении Кащея, и стали ждать, когда Кащей прилетит выручать боевых товарищей. Ждать пришлось недолго.

Город, традиционно окруженный каменной стеной, был готов встретить во всеоружии любого врага. Сотни стражников при необходимости в любое время дня и ночи выбегали на стены и обстреливали подкрадывающихся, идущих или бегущих с таранами в руках врагов. И ради безопасности трехкилометровую зону вокруг города навечно превратили в поляну, где не росло ни деревца, ни кустарника, а посмевшие вырасти выкорчевывались на корню с регулярной периодичностью.

В обычное время ворота были открыты, мост через ров с химерами, привезенными горгонитами черт знает откуда, опущен, а на городских стенах ходили от силы человек десять. Но как только зазвенели колокола тревоги, ворота закрылись, решетка опустилась, мост поднялся, и на городские стены высыпали сотни стражников в полном боевом обмундировании.

Со стороны могло показаться, что стражники готовятся отразить нападение огромной армии врага, но стоило стороннему наблюдателю присмотреться, как его страх перед атакой многочисленной армии противника сменялся неподдельным изумлением: недалеко от города появился один-единственный человек. Черный плащ незнакомца лениво развевался на слабом ветру, а сам незнакомец скрестил руки на груди и то ли раздумывал, как бы ему половчее приступить к штурму города, то ли просто нервировал стражу в свое удовольствие.

Паники среди стражников не наблюдалось. Скорее, они смотрели на врага с любопытством: с виду – обычный человек, ничем не выделяющийся из толпы. Но именно его портрет со вчерашнего утра висел на каждом углу, и надпись под ним гласила «Особо опасен и непредсказуем!», а его имя знал каждый ребенок: Кашей Бессмертный.

Привлеченные шумом химеры время от времени показывались над поверхностью воды, но человек в отдалении не вызывал у них аппетита. На таком расстоянии аппетит у них не вызывало ровным счетом ничего, а подходить ближе Кащей не торопился. Он словно чего-то ждал.

– Ты – срочно к королю! – приказал стражнику вышедший на стену начальник стражи. – Кто знает, сколько он будет здесь маячить? Пусть ловят!

Начальник стражи сплюнул в ров, оттуда в ответ вылетел фонтан грязной воды: химера ответила соразмерным действием и облила как стражника, так и четырех человек рядом. – Чтоб ты сдохла, тварь зубастая!!!

Новый фонтан оказался в три раза мощнее.

– Да чтоб ты сдохла от зубной боли во время приступа эпилепсии!!! – прокричал намокший начальник стражи, вытирая с лица зеленовато-серого цвета грязь. – И на голодный желудок!!!

Химера издала звук, напоминавший хихикание, и нырнула в глубокие воды рва. Стражник, вовремя прикрывшийся от фонтана щитом, стряхнул с него налипшие водоросли и быстрым шагом направился во дворец.

Двадцатиэтажное здание, с крышей из чистого золота, мраморными стенами, бесчисленными фонтанами и садами вокруг, последние дни пустовало: вельможи разъехались по стране объяснять новую политику государства и искать подходящих горгонам жертв. Большинство Горгон улетело на второй день, опасаясь, что среди обилия людей не выдержат и устроят сеанс массового оскульптуривания. Этого нельзя было допустить, иначе любовь народа быстро сменится на ненависть, и вместо помощи Ордену озлобленные подданные начнут ему всячески пакостить. Две Горгоны остались, и сейчас допрашивали первого советника и короля. Бумкаст знал, как первый советник и король могут нервировать, и надеялся, что Горгоны окажутся крепкими орешками и не превратят заключенных в скульптуры: они знали немало государственных секретов и не должны были превратиться в камень до того, как поделятся ими.

Сейчас свободным оказался только Бумкаст. К нему стражник и направился. Он вбежал без стука в просторный кабинет, обставленный роскошной мебелью и фарфоровыми статуэтками, и вытянулся по струнке.

– Злобный Кащея по вашему ожиданию явился! – доложил он сидевшему за массивным дубовым столом королю.

Бумкаст поперхнулся воздухом и громко закашлялся. Стражник стоял, опасаясь приблизиться и похлопать короля по спине. Бумкаст кое-как прокашлялся и вытер набежавший пот со лба.

– Уже? Вот это скорость! – воскликнул он. – Он явился с белым флагом, я надеюсь?

– Нет, с черным плащом.

– Что ж, тем хуже для него, – воскликнул Бумкаст. – В бараний рог его согну, сотру в порошок и брошу химерам в пасти!

Стражник дипломатично промолчал, не веря в силы нового короля.

– Что он делает? – спросил Бумкаст.

– Ничего особого, – ответил стражник. – Стоит столбом, а мы пытаемся в него попасть.

– Тому, кто попадет, обещаю награду в полцарства! – воскликнул король, привставая с места.

– Но он хитер, и ходит на границе выстрелов, – возразил стражник.

– Значит, награду получит самый сильный и меткий! – сказал Бумкаст. – Пусть стреляют, пока пули не кончатся! Но перед этим отправь кого-нибудь в тюрьму для особо важных персон! Пусть Горгоны летят встречать дорого гостя.

– Слушаюсь! – выпалил стражник и выскочил из кабинета. Дверь тихо закрылась.

– Ну, что, пришло время последней встречи, – сказал Бумкаст. Он надел на голову черную шляпу, лежавшую на крае стола, и вышел из кабинета.

Гляделки стражников и Кащея затянулись на добрый час. Кащей время от времени делал шаг вперед, и со стен в его сторону тут же летел град пуль. Стражники оказались как один сильные и зоркие, да и обещанная награда в полцарства мгновенно повысила общую зоркость, меткость и прочие показатели, необходимые для точного попадания в цель. Но Кащей, словно издеваясь, сразу отступал на десять шагов, и стражники только скрипели зубами от злости, каждый раз стреляя и неизменно не попадая в главного врага горгонитов.

– Я тоже рад вас видеть, – отвечал Кащей, приветливо размахивая руками вышедшему на стену королю Бумкасту. Со стороны стражников полетели «приветственные» пули, одна из которых чудом долетела до Кащея и вонзилась в землю у его ног, едва не пронзив правый сапог. В ответ Кащей выхватил из-за спины лук, достал из колчана стрелу со взрывчаткой вместо наконечника и натянул тетиву. Стрела, способная напугать горожан и поразить немало стражников своими свойствами, нацелилась на нижнюю часть стены, чуть выше рва.

Стражники обстреляли территорию перед Кащеем, зверски расстреливая ни в чем не повинных кузнечиков и прочих букашек-таракашек. Земля быстро нашпиговалась свинцовыми шариками.

– Да где их черти носят? – спрашивал себя Бумкаст. Горгоны, согласно прикинутому им времени, должны были появиться у городских стен еще полчаса назад. Что их могло задержать в камере с заключенными, оставалось только догадываться. То ли первый советник и король на самом деле исхитрились разозлить Горгон настолько, что те превратили заключенных в скульптуры и теперь усиленно думали, как оправдать свои действия перед Эльвирой Горгоной и Бумкастом. То ли допрос успешно шел полным ходом, и заключенные выкладывали такие секреты, ради сокрытия которых раньше приходилось убивать сотни человек. А вместе с Горгонами на допросе должен был присутствовать Правич – как наблюдатель и летописец. Если король и первый советник разговорились, Правич должен находиться на седьмом небе от счастья: сколько секретных сведений перестали быть таковыми! – Он мог хотя бы записку чиркнуть, почему Горгоны задерживаются… Вот ведь подданные попались – никакого ума нет действовать логически.

Кащей разжал пальцы, и тетива звонко звякнула. Наконечник в полете расправил четыре крыла и засветился красными огоньками. Медленно поворачиваясь вокруг своей оси, стрела долетела до стены и взорвалась у самого рва. Ослепительно желтое облако взрыва взвилось к небесам, а шестиметровая часть стены обрушилась мелкими камешками и пылью в ров, открывая проход в город. Стена затряслась, потерявшие опору под ногами стражники свалились кто на каменный пол, кто прямиком в обитель химер. Слетевшие со стены стражники с криками пролетели двадцать метров и ушли в воду с головой, но мгновенно выскочили на берег, настолько сильно боялись химер и их зубастых челюстей.

Сами химеры в этот раз не торопились проглотить свалившуюся им на голову потенциальную еду. Потрясенные взрывной волной до глубины души, они всплыли к поверхности кверху брюхом, но быстро очнулись и, заинтересовавшись проделанным проходом, отправились изучать новую территорию в поисках еды.

Выбежавшие на улицу после взрыва горожане – любопытство пересилило осторожность – при виде химер завизжали и резво разбежались. Им было, отчего запаниковать: химеры ошалели от обилия новых предметов, они пробовали на зубок все, что видели впервые в жизни, и от всего откусывали приличную часть.

Бумкаст выбрался из рва и, мокрый и негодующий, приказал выбравшимся следом за ним стражникам пойти на Кащея.

– Вы не Горгоны, вы черепахи! – сердито бросил Бумкаст отсутствующим Горгонам и первым направился к Кащею. Он понятия не имел, как сумеет задержать последнего, но надеялся, что всей толпой хватит сил справиться даже с Кащеем.

Озлобленные стражники сгрудились в кучу и отправились выполнять приказ. По их лицам Кащея понял: предстоит долгий разговор по душам с применением грубой физической силы. Как обычно. Разве что народу в этот раз не особо много. У Кащея руки чесались повторить любимый номер: танцы с саблями при поддержке и активном участии местного войска, с последующим похищением царевны. Однажды подобное представление обернулось незабываемой и сумасшедшей феерией с нападением вампиров, прилетом инопланетян и скандалами потусторонних сил мироздания, а так же путешествием в параллельные миры, войной с колдунами, киборгами, и встречей с представителями странной формы живых существ – кремнитами[4]. С тех пор Кащею хотелось устроить еще одну заварушку в таком стиле.

«Когда-нибудь», – пообещал он, пока хмурые и злые стражники окружали его, мечтательно рассматривающего осажденный им одним город. Упавший вместе со стражниками начальник выглядел самым хмурым: химера приступила к поеданию его щита, тем самым дав начальнику возможность выбраться на берег. Очень быстро выбраться: хруст съедаемого щита придал ему скорости.

Стражники, уставшие идти к Кащею почти три километра, окружили его плотным кольцом.

– К вам приперся злой Кащей, но подарков не принес, – сказал он в ответ на их злобные взгляды.

– Кащей, ты арестован! – воскликнул выглядывающий из-за спин стражников Бумкаст. Он был готов в любое время дать деру, из-за чего все время нервно дергался.

– Если я арестован, то мне уже поздно сдаваться. А если я еще не сдался, как я могу быть арестованным? И ты кто такой, кстати?

– Я – король! – приосанился Бумкаст.

– Вот как? – сказал Кащей. – Любопытно. Новый король – это хорошо. И как тебя звать, король?

– Бумкаст!

– А я – Кащей.

– Мы в курсе. Сдавайся, пока цел.

– Извини, но я сюда по другому поводу явился.

– По какому?

– Говорят, у вас в тюрьме старый король завалялся. Корбул Третий, – пояснил Кащей. – Вам он все равно не нужен. Отдайте его мне. А то замок есть, территория есть, подданные в размере двух единиц присутствуют, а короля в наличии нет. Непорядок.

– Отдать – не отдадим, а поменять можем.

– Хорошо. На что меняемся?

– На тебя, разумеется. Горгоны с ног сбились, разыскивая тебя по всей планете.

Стражники бесстрастно смотрели на врага. Не особо здоровый, вполне обычный человек, только глаза с хитринкой, и плащ с ухмыляющейся черепушкой время от времени подмигивал красным рубином. Убить такого, по идее, что раз плюнуть. И если бы не рассказы стражника, которого одним ударом припечатало к двери, никто бы не поверил в силу Кащея.

– Не пойдет: я стою дороже бывшего короля!

– Добавлю к нему первого советника, – сказал Бумкаст. – Могу и второго до кучи, только его нет на месте: отправился в путешествие по королевству.

– Надо подумать, – сказал Кащей.

– У меня во дворце есть отличное место для подобных раздумий. Приглашаю! – радужно сказал Бумкаст.

– Камера для особо важных персон? – уточнил Кащей. – Как же, знаю такую. Пять лет наслаждался жизнью в этом уютном помещении.

– Значит, идем? – спросил Бумкаст.

– Нет.

– Почему?

– На свежем воздухе лучше думается. Кстати, говорят, что здесь появились Горгоны. Почему не встречают? Я так надеялся!

– Не ты один, – мрачно ответил Бумкаст. – Самому охота знать, где носит этих подлых тварей. Совсем совесть потеряли. Предлагаю пройти вместе со мной, найти Горгон и устроить им взбучку совместными усилиями.

– Я как-нибудь сам, – отказался Кащей. – Тем более, мне непонятно, с кем ты собираешься объединяться для взбучки – со мной или с Горгонами?

– Я склоняюсь ко второму варианту, – сказал Бумкаст. – Ведь ты не умеешь превращать людей в камень?

– Нет.

– Это большое упущение с твоей стороны.

– Что поделать? – ответил Кащей. – Никто из нас не идеален. У меня, например, есть идея получше – сейчас я убиваю вас, а затем идут в город биться с Горгонами. Как такой вариант?

– Никак, – отрезал Бумкаст. – Раз Горгоны не летят, мы обойдемся своими силами. Убейте его, парни, и закончим эту многовековую эпопею! А ну все разом!

Стражники одновременно шагнули к Кащею.

– Вас в двадцать раз больше, чем меня, – укоризненно прокомментировал тот приближение врагов. – Никак, сражаться один на один уже не в ваших правилах? Что стало с вашим чувством бесстрашия?

– Оно улетучилось после того, как мы увидели измятую тобой дверь, – сказал начальник стражи.

– Понятно, – ответил Кащей и плотнее закутался в плащ. – Прохладно что-то стало, вы не находите?

– Это тебя не от мороза знобит, а от страха затрясло, – прокомментировал Бумкаст и выхватил из ножен командира меч. – Парни, в атаку! – скомандовал он и нанес удар первым. Стражники тоже сделали шаг вперед, их копья пронзили Кащея со всех сторон. Но вопреки ожидаемому, он не повис на копьях и не изошел кровью на землю. Кащей стоял так, словно стражники поддерживали его копьями и не давали упасть.

Бумкаст нахмурился.

– Почему ты еще жив?! – спросил он визгливо. – Или ты настолько тупой, что еще не понял, что убит? Так я тебе говорю: падай, труп!

– Полагаю, вы промахнулись, – высказал свою версию случившегося Кащей. – Попробуй ради интереса убить меня еще один раз.

– Невозможно промахнуться с расстояния вытянутой руки! – Бумкаст выдернул из Кащея меч. На сверкающем металле не оказалось ни единой капли крови.

– Э-э-э… не понял юмора, – произнес он. – Где твоя кровь?

– Я же говорил, что ты промахнулся, – напомнил Кащей. – А ты не верил.

– Это невозможно!

– Думаешь? Тогда давайте для чистоты эксперимента пронзим меня еще сильнее, чтобы копья и меч вышли с противоположной стороны, – предложил Кащей. – И мы точно будем знать, что вы не мазилы, и все-таки попали в меня с расстояния вытянутой руки.

Два раза уговаривать не пришлось. Изрядно смущенные стражники с удовольствием вонзили копья в плащ Кащея так, что снаружи осталось совсем чуть-чуть. Но с противоположной стороны копья так и не появились.

– Поднажмем! – азартно воскликнул Кащей. – Вбивайте копья полностью, чего уж там. На счет «три» давай! Раз, два, три!

Стражники исполнили приказ, и копья полностью улетели в плащ. Из непроглядной тьмы проделанных в плаще дыр донеслись глухие удары падения копий на твердую поверхность. Порванные куски материи сами собой зашевелились и затянулись, не оставив на плаще ни единого следа.

– Спасибо за копья, пригодятся, – поблагодарил Кащей. На лицах стражников и Бумкаста прочиталось неподдельное изумление: они оказались не готовы столкнуться с плащом, внутри которого находятся карманные пространства, способные уместить немало полезного на многие случаи жизни. Потрясенные стражники молча стояли и смотрели на Кащея во все глаза и не знали, что делать дальше.

– Король, а ты думаешь разоружаться, или как?

– Или как, – ответил король, нанося новый удар. Результат оказался прежним.

– Усложним тебе задачу, – сказал Кащей, выхватывая меч-кладенец.

Стражники увидели лезвие, переливающееся в лучах солнца, словно бриллиант, и мигом сообразили: оружие такое же необычное, как и плащ, а стало быть, жди беды. Но оставлять короля биться один на один не решились: он потом три шкуры сдерет со всех присутствующих, если они оставят его разбираться с Кащеем самостоятельно, и потому выхватили свои мечи. Не играющие на солнце богатством красок, зато остро наточенные и способные перерубить ствол векового дерева с одного удара. Одновременно занесли мечи для удара и застыли в изумлении, когда Кащей крутанулся вокруг себя с поднятым мечом, и тот прошел сквозь их оружие, как нож сквозь масло, превращая его в обрезки.

Ругающийся Бумкаст отбросил бесполезный обрубок.

Начальник стражи не моргая смотрел на оставшуюся в руке рукоять. Никто не говорил, что Кащей обладает оружием, способным разрезать чужие мечи, словно колбасу.

– Подмога думает идти, или нет? – он мельком посмотрел на город, надеясь, что коллеги спешат на помощь, дабы задавить Кащея числом, но горожане в тот момент думали не о поимке какого-то там врага горнонитов, а о том, как бы не попасться химерам сначала на глаза, а затем и на зубок. Хотя паника уже стихала: химеры дорвались до уймы вкуснятины на городском рынке и весело опустошали прилавки. И только торговцы, в панике взобравшись на крыши палаток, недовольно смотрели с безопасной высоты, как быстро исчезают горы еды в бездонных утробах химер.

– У тебя магические плащ и меч? – с недоверием произнес Бумкаст. – Что же ты раньше не сказал, изверг?

– Кто же раскрывает свои секреты добровольно? – ответил Кащей.

– Гад. Какие у тебя еще камни за пазухой спрятаны?

– Весомые, будь уверен. Придет время, и ты узнаешь, какие. А что, Горгоны так и не выйдут?

– Ты отлично знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос!

– Так ты сходи к ним и узнай, почему они задерживаются, – предложил Кащей. – Или давай так. Раз им некогда, я зайду попозже.

– Не вздумай уйти, трус! – потребовал Бумкаст. – А в рукопашную сразиться слабо?

– С королем? Это забавно. Давай!

– Не-не-не, сначала попробуй стражников одолеть, – пошел на попятную Бумкаст. Стражники косо посмотрели на правителя, но высказать свое категоричное «Вот козел!» побоялись. – Или ты боишься и отказываешься?!

– От мордобоя? Ни в жизнь. Главное, морды подставляйте, а их бой я обеспечу, – Кащей вложил меч в ножны и громко объявил: – Нападайте! Все нападайте, я сегодня щедрый на тумаки!

– Вперед, парни! – приказал Бумкаст.

Стражники достали из карманов кастеты и двинулись к Кащею. Но передумали и так же слаженно отступили, когда Кащей в ответ на их действия достал из кармашка плаща черно-белые боксерские перчатки, стилизованные под человеческие черепа. Перчатки сами собой наделись на ладони и с лязгом ощетинились сантиметровыми острыми шипами с капельками яда на концах. Про крайнюю ядовитость капель предупредил сам Кащей.

Стражники с тоской посмотрели на кастеты, переглянулись и единодушно решили: да пошел он куда подальше, этот странный Кащей, со своим мордобоем. И неспешный отход плавно перетек в быстрое бегство, только пыль столбом.

Оставшийся на месте Бумкаст еще не решил, как поступить: то ли тоже дать деру, что несолидно для человека его ранга – даже птицы засмеют, – то ли умереть смертью храбрых, но глупых. Его лихорадочные раздумья прервал странный гул.

Баррагин и Фармавир на втором ковре-самолете влетели в город с южной стороны. На северной Кащей намеревался развлекать стражников, насколько это было возможно, но напарники не рассчитывали на то, что у них будет масса свободного времени. Предстояло выполнить крайне сложную задачу и освободить первого советника и короля. Куда их поместили горгониты, тайной не являлось – только в широко известную тюрьму для особо важных персон. Учитывая, что в тюрьме было всего двадцать камер, большая часть их которых пустовала с самого открытия тюрьмы, долго заниматься поисками не пришлось.

Стена королевской тюрьмы выходила в заброшенную часть парка. Там специально никто не наводил порядок на случай, если произойдет невозможное, и какой-нибудь заключенный сбежит. Камеры располагались в подвальном этаже, а перед окнами из тюрьмы был выкопан десятиметровый ров, время от времени заполняемый дождевой водой. Стены рва укрепили камнями, чтобы не обвалился, но дно никто не чистил, и за многие годы там накопилось немало мусора, упав в который, мог сломать ноги или руки, а то и вовсе убиться даже ловкий заключенный. Но если ему повезет, и он выберется изо рва способным передвигаться самостоятельно, то непролазные дебри колючих кустарников все равно его остановят.

– Держи! – протянул Фармавир шкатулку с линзами. – Пришла пора проверить в деле твой творческий гений. Точнее, созданные им линзы.

– Да уж… – ответил Баррагин. – Никогда бы не подумал, что придется применить линзы прямо здесь, во дворце.

– Тут о многом никто не подумал бы, – согласился Фармавир. – Еще недавно у нас были огромные перспективы роста и получения обширных территорий в пожизненную собственность, а теперь мы работаем в команде со сказочным злодеем из детских кошмаров, и знать не знаем, что нам светит в ближайшем будущем.

– Зато как интересно стало жить, ты не находишь? – спросил Баррагин.

– Нахожу, – сказал Фармавир. – Адреналин так и хлещет.

Он надел линзы и посмотрел на друга. Тот открыл шкатулку, вздохнул, постоял несколько секунд, тоже надел очки и взглянул на Фармавира.

– Ну, ты и монстр! – воскликнул он. Линзы полностью закрывали глазницы, придавая лаборантам незабываемый и пугающий вид.

– От монстра слышу! – ответил Фармавир. – Пошли пугать заключенных.

– Погоди! – Баррагин достал из поясной сумки водяной пистолет из бронированного стекла. Кащей подарил вчера один Баррагину, второй Фармавиру. Где и как Кащею ранее пришлось использовать необычно компактную рушку, Баррагин так и не сумел из него вытянуть. Кащей всего лишь сказал, что ответит на этот вопрос позже, а пока нужно проверить пистолет на устойчивость к растворителю. Пистолет опустили в емкость, подержали и приподняли. После того, как пистолет присыпали кучкой опилок, ликвидируя остатки растворителя на поверхности, Кащей достал его и посмотрел на просвет. Все детали остались в целости и сохранности.

– Подойдет! – сделал вывод Кащей. – Но хранить их советую в подполье.

– Само собой! – согласились лаборанты. После того, как растворитель уничтожил часть дворца, профессор Гризлинс повторил опыты, надеясь таки получить то, что задумывалось изначально, но снова получил растворитель. Баррагин и Фармавир спрятали емкость – вдруг пригодится? – и неожиданно для них это время наступило.

Баррагин заглянул в первое окно и посветил фонариком в полутьму просторной камеры. Оттуда донеслась приглушенная ругань, и в окошко выглянул заспанный заключенный. Баррагин знал о нем только то, что заключенный наворовал богатства в три раза больше короля, за что и был посажен с указанием находиться в камере до тех пор, пока не отдаст две трети наворованного в казну королевства.

– Какой придурок пускает солнечных зай… – заключенный уставился на лаборантов в немом испуге. – Вы кто?

– Мы – твоя совесть, – пошутил Фармавир.

– С зеркалами вместо глаз?

– Ты должен видеть свою хитрую рожу, когда мы начнем тебя невыносимо терзать и мучить, – строго сказал Баррагин и пульнул из водяного пистолета в стену. Небольшой кусочек превратился в красный песок и осыпался в камеру. – Бойся!

Заключенный вытаращил глаза, но повел себя совершенно не так, как рассчитывали друзья. Вместо того чтобы испугаться, упасть без сознания или отскочить к дальней стене камеры и завыть от страха, заключенный мгновенно оценил произведенный растворителем эффект.

– Слышьте, совести: может, договоримся? – спросил он. – Я готов отдать вам миллионы, если вы сделаете дыру в стене побольше!

Друзья переглянулись.

– Неисправимый экземпляр, – сказал Фармавир.

– Но мне нравится ход его мыслей, – сказал Баррагин.

– Согласен, – ответил Фармавир. – Значит, так! Деньги вперед, и, так и быть, дыра в стене немного вырастет!

– Но у меня с собой нет столько наличности! – помрачнел заключенный.

– Совести у тебя нет.

– А вы?

– Так вот к тебе и рвемся. Сейчас как заставим вспомнить обо всех злодеяниях – небо с овчинку покажется!

– Но… Вы не понимаете, я предлагаю вам миллионы! Миллионы! – повторил заключенный. – Тысячи тысяч! Вам на сто жизней хватит, если сохраните память о богатствах после реинкарнации!

Баррагин посмотрел по сторонам, словно ожидая, что сейчас из-за угла выскочит его собственная совесть. Но никто не выскочил.

– Хорошо. Давай расписку! – приказал он.

– Легко! Мне для своей совести ничего не жалко! – заключенный быстро написал гусиным пером на большом листке бумаги расписку и передал ее лаборантам. Баррагин бегло прочитал текст.

– Сойдет, – сказал он и направил пистолет на стену. – Отойди!

Растворитель впитался в стену, меняя ее цвет на красный. Фармавир ударил по ней ногой, и окрашенная в красный цвет часть стены, постояв еще секунду, неохотно рассыпалась песком.

– Похоже, растворитель получился слабее, чем в первый раз, – заметил Фармавир.

– Это не так важно, – ответил Баррагин. – Главное, что дело сделано.

Заключенный выполз из камеры, со слезами счастья на глазах обнял лаборантов и поспешно убежал, едва ковер подлетел к краю рва.

– Но ты уверен, что он нам заплатит? – поинтересовался Фармавир. – Это ж такая хитрая лиса, никаких слов не хватит описать.

– Куда он денется… – ответил Баррагин.

Ковер-самолет перелетел ко второму окну.

– Теперь я загляну, – сказал Фармавир.

Через пять минут еще один заключенный убежал вслед за первым, а количество расписок увеличилось в два раза.

– Однако так нагло совесть еще никто не подкупал, – заметил Баррагин.

– Ну, так, – подметил Фармавир. – Здесь же непростые люди сидят, а лучшие профессионалы своего дела. Едем дальше? Мне понравилось.

– Мне тоже. Но мы с тобой спасаем членов команды или шабашим на левых освобождениях? – напомнил Баррагин. – Кащей не поймет юмора.

– Зато мы за десять минут заработали столько, сколько не получить и за полторы тысячи лет работы лаборантами во дворце, – возразил Фармавир. – А так ты прав, хватит освобождать кого попало, а то растворитель закончится в самый необходимый момент.

Он заглянул в следующее окошко и увидел, что недалеко от окна стояла Горгона. Еще одна стояла чуть поодаль и что-то говорила сидящим на стульях пленникам. Едва Баррагин закрыл собой часть окна, как в камере немного потемнело, и Горгоны разом обернулись, чтобы посмотреть, из-за чего набежала тень. Баррагин моментально отпрянул и мысленно порадовался своей реакции: в камере не поднялась тревога, значит, его не успели заметить.

– Здесь! – шепнул он, указывая Фармавиру на окно. – Прижмись к стене, срочно!

Ближайшая к окну Горгона подошла к окну вплотную и посмотрела на небо. Солнце закрылось облаком, и Горгона успокоилась. Услышавший сквозь тонкие стекла шипение змей Баррагин вспотел от страха и едва сдержался, чтобы не выстрелить в Горгону растворителем. Горгоны отвернулись, допрос пленников продолжился.

Баррагин медленно поднес к окну небольшое зеркало и с его помощью заглянул в камеру.

– В камере первый советник, король и две Горгоны. Значит, так просто через окно мы не войдем, – сказал он, прикидывая шансы на скорую победу. – Пока будет забираться, окаменеем в два счета, даже слова сказать не успеем.

– Что будем делать? – спросил Фармавир. – Импровизировать?

– Как обычно, – пожал плечами Баррагин.

Первый советник видел немало допросов, но впервые участвовал в них как ответчик. Молодые Горгоны старались быть пугающими и строгими, но Баратулорн знал, на что способны настоящие палачи с многолетним стажем, и Горгоны с их отсутствием опыта в деле допросов при всем желании не выглядели угрожающе. Хотя надо отдать им должное, весьма старались произвести на пленников должное впечатление.

Об этом мало кто знал, но больше всего Баратулорна пугали не сами Горгоны – подумаешь, превратят в камень, зато организм перестанет беспрестанно болеть, ведь болячек за долгую жизнь поднакопилось изрядно. Куда больше его пугали шевелящиеся волосы-змеи на головах Горгон. У каждой Горгоны в силу неизвестных первому советнику причин был свой вид змей. Поначалу он не понимал, в честь чего такое разнообразие, но после долгого раздумья понял: чем моложе Горгоны, тем безопаснее змеи. Время от времени змеи, словно старые волосы, выпадали и уползали прочь, и на освободившемся месте постепенно вырастала новая. Чем старше становилась Горгона, тем ядовитее оказывались змеи, и соответственно, изменялась их окраска – с каждым разом все пестрее и ярче. Поэтому молодежь выглядела на настолько эффектно, нежели старшие поколения. На какое-то время змеи на голове Горгон становились одного вида, но проходило какое-то время – год или десять лет, а может, целый век, и начиналась замена одного вида на другой.

«Заняться изучением ваших волос серьезно, и я по одному их состоянию и расцветке смогу сказать точное количество лет, прожитых Горгонами, – думал первый советник, – независимо оттого, что будут говорить сами Горгоны о своем возрасте».

Первый советник глубоко вдохнул и выдохнул. Горгоны допрашивали его с королем третий час, но до сих пор не унимались, явно намереваясь выведать все секреты мироздания. Робкие, а затем и явные попытки объяснить, что первые лица королевства не несут ответственности за большую часть происходящего на планете, Горгоны стойко игнорировали.

В основном вопросы касались Кащея и его способности жить долгие годы. Первый советник с удивлением узнал, что Кащей Бессмертный на самом деле является таковым, а не носит приставку к имени ради красного словца и бахвальства постоянной неуязвимостью. И, наконец, понял, в чем причина стойкой ненависти Горгон к этому человеку.

– Я понятия не имею, где он живет, – говорил король. – Самый точный адрес из известных мне – Кащей говорил, что он из Заполярья, где живут много-много диких песцов. Рассказывают, что когда ему некогда, он обращается за помощью к этим ужасным зверям.

– Что в них ужасного? – не поняли Горгоны.

– О! – воскликнул король. – Когда к врагам Кащея приходит настоящий песец – это реально страшное зрелище, поверье мне. А более точные данные о месте, где живет Кащей, мне неизвестны.

– Не заговаривай мне змей! – потребовала Горгона. – Я точно знаю, что вы общаетесь с ним при помощи магических тарелок. Там что, по заднему фону не видно, где он обитает?

– Угу, а при помощи магических кружек мы слышим друг друга, – съязвил король. – Для передачи сигнала используем магические ложки, отстукивая ими секретный код, но притворяясь, что ложки – обычный музыкальный инструмент. А пересылаем друг другу посылки, используя магические кастрюли. И по количеству комаров, которые попадают в эти кастрюльки или по их писку, раздающемуся в кружке, я с точностью до миллиметра могу сказать необходимые вам координаты.

– Не язви, – приказала Горгона. – Вы нахватались у Кащея вредных словечек, а про его иммунитет к большинству казней забыли! Что ему сойдет с рук в силу возможностей организма, для вас обернется катастрофой и гибелью, не забывайте об этом и ведите себя повежливее!

Горгона сверкнула глазами, и король почувствовал, как его левая рука слегка онемела и покрылась тонким слоем белой пыли.

– Видишь, – сказала Горгона, – мне под силу превращать тебя в камень медленно-медленно. Не испытывайте наше терпение, и тогда помрете быстро и безболезненно. Когда вы планировали отправиться на остров, чтобы уничтожить нас?

– Как только, так сразу.

– А точнее?

– Так сразу, как только.

– Издеваешься? – Горгона снова сверкнула глазами, и тонким слоем белой пыли покрылась уже правая рука короля.

– Я не знаю точной даты, – ответил Корбул, тихонько шевеля пальцами и с облегчением понимая, что в камень превратился очень тонкий слой кожи. Горгона пока еще желала припугнуть короля, а не сделать из него инвалида.

«Скорее всего, вам запрещено нас убивать до того, как вы поймаете Кащея, – подумал он. – И на том спасибо!»

– Скажи приблизительную, – приказала Горгона.

– Все зависело от того, когда Фармавир и Баррагин создадут противогоргонские очки, – пояснил король. – Но внезапно в дело вступил завистливый Альтарес, и наши планы пошли коту под хвост.

Горгона вызвала стражников, позвонив в колокольчик. Как только дверь отворилась, она приказала:

– Немедленно отыщите королевского кота и выньте планы из-под хвоста обратно! Мы должны с ними ознакомиться!

– Я выразился фигу… – начал было король, но первый советник отрицательно кивнул головой, и король замолк. Остолбеневшие от приказал Горгоны стражники попытались объяснить истинный смысл фразы, но Горгоны не стали слушать возражений и потребовали выполнить приказ под страхом превращения в скульптуры. Озадаченные стражники торопливо отправились восвояси.

– По дворцу сорок восемь котов бегает! – проворчали они напоследок.

– Количество роли не играет, – ответили Горгоны.

Первый советник прикинул, как поступят стражники: разумеется, никто из них и не подумает бегать и ловить дворцовых котов. Вместо этого они обратятся к самому умному из своей братии, и стражник накатает какой-нибудь текст о планах короля захватить остров. Поскольку большой тайны по поводу присоединения острова к королевству король никогда не делал, стражникам будет, что написать.

Вместо ушедших стражников в камеру вошел тюремный повар, толкая перед собой тележку на деревянных колесах. На тележке лежали два овальных серебряных подноса, накрытых крышками.

– Обед прибыл! – сказал повар, поставил тарелки на стол и укатил. Дверь за ним закрылась.

– Мы можем пообедать? – спросил король. – Допросы допросами, а обед – это святое.

– Вот наглец! – отозвались Горгоны хором. – Не заслужили вы обед. Вот выложите нам начистоту все, что мы хотели бы узнать, и ешьте в свое удовольствие.

– Пропадет ведь.

– У нас не пропадет, – сказала Горгона. – Сами съедим и расскажем, вкусный обед или так себе. Садись, подруга, да чавкай посильнее, чтобы у них слюнки потекли от голода.

– Между прочим, – заметил первый советник. – Я на голодный желудок крайне молчалив.

– Все равно ничего не получишь, – отозвались Горгоны. – Надумаешь поесть – разговоришься.

– Я первым заберусь, – сказал Баррагин. Он провел по красным стенкам небольшого отверстия свернутыми в толстый комок тряпками.

– Ты что делаешь? – полюбопытствовал Фармавир.

– Удостоверяюсь в безопасности. Вдруг там еще растворитель остался?

– Тебе мало того, что через дыру пробрался заключенный? – удивился Фармавир. Баррагин застыл с тряпкой.

– Страшно мне, понимаешь? – сказал он. – После разрушения в лаборатории мне кошмары снились месяца полтора, не меньше. Лучше перестраховаться, чем рассыпаться песком.

– Вспомни, что заключенный не жаловался.

– Он и не станет жаловаться, – ответил Баррагин. – Тут нежданно-негаданно свобода засветила, на всякие мелочи вроде онемения или жжения на теле никто обращать не станет. Лучше пробыть инвалидом на свободе, чем здоровым в этой каменной клетке, пусть и повышенного комфорта. И вообще, ему уже по возрасту полагается постепенно осыпаться песком.

– Тоже верно.

– Будем надеяться, что беглецы не рассыплются им по дороге отсюда, – сказал Баррагин, сдул остатки красного песка, чтобы не пачкать более-менее чистый костюм, и забрался в камеру. – А здесь прохладно. Не то, что на улице – жарища, аж голову печет.

В дверь вставили замочный ключ. Присевший в кресло Баррагин вскочил, словно ошпаренный. Засунувший голову в дыру Фармавир дернулся обратно и приказал ковру подняться до уровня земли.

Баррагин накинул на частично растворившийся подоконник покрывало, а сам спрятался за спинкой кресла.

Дверь отворилась, в камеру вошел повар с тележкой.

– Обед готов! – возвестил он в пустоту камеры.

– Давно пора! – глухим голосом отозвался Баррагин. – Поставь на стол, я тут карандаш уронил под кресло, достать пытаюсь.

– Хорошо, – ответил повар, положил поднос на стол и вышел. Дверь захлопнулась, Баррагин облегчено выдохнул и прислонился к спинке кресла. То под его весом отодвинулось, проскрипев по полу.

– Ух, пронесло! – сказал он. Кресло отодвинулось еще дальше, и Баррагин стукнулся головой о пол. – Блин.

– Где блины? – спросил Фармавир.

– Я в переносном смысле.

– Ага, съел уже, значит… Мог бы и оставить один, – ответил Фармавир.

– Прислонись к креслу – получишь, – предложил Баррагин.

– Поздно. Кстати, Баррагин, в соседней камере тоже никого нет.

Баррагин вскочил.

– Срочно беги туда, пока тревогу не подняли!

– Уже! – Фармавир подхватил одеяло с подоконника и перелетел к следующей камере. Торопливо протиснулся через дыру, закрыл ее подхваченным одеялом, а сам спешно прыгнул на кушетку и с головой укрылся еще одним одеялом за секунду до того, как отворилась дверь.

– Обед! – привычно объявил повар.

– Хр-р-р-р-р!!! – выразительно прохрапел Фармавир в ответ. – Хр-р-р-р-р!!!

Повар молча переставил поднос на стол и ушел.

Фармавир поднялся, постоял перед подносом, от которого пахло невероятной вкуснятиной, затем махнул рукой и решительно открыл крышку. Обед оказался съеденным в считанные минуты. Так быстро Фармавир не ел даже в голодные студенческие времена.

– Какой роскошный обед! – сказал он и достал из сумки стеклянный пистолет. – А теперь пора и за дело!

Он проделал дыру в стене и увидел, как Баррагин доедает остатки обеда.

– Тоже проголодался? – спросил он.

– Угу…

– Тогда доедай, а я пока начерчу нам аккуратный вход.

– Погоди, – остановил его Баррагин. – Расширь пока дыру на улицу, она нам пригодится.

Внимание первого советника привлекло странное красное пятнышко у самого пола. Словно клякса, расползалось оно по белой стене. Затем появилась красная полоса. Она прошла от пола к потолку, дошла до двух метров в высоту, свернула и, нарисовав не особо ровный полукруг, направилась обратно к полу.

Король тоже обратил внимание на происходящее, и теперь с нетерпением ждал, во что это выльется. Как только появился контур, красное пятно стало расползаться по очерченной поверхности, а стена начала с тихим шелестом рассыпаться красным песком. Первый советник мгновенно вспомнил о случае в лаборатории пятилетней давности и непроизвольно похолодел, представив, что сейчас покраснеет не только стена, но и камера целиком.

Красный песок под ударом с той стороны вылетел из стены и рассыпался кучей по полу. Неспешно обедавшие Горгоны обернулись, от удивления раскрыв рты. Змеи отвратительно зашипели, вызывая у короля и первого советника мелкую дрожь. Горгоны забыли про еду, встали и стремительно направились к только появившемуся выходу.

Пустая камера предстала перед их глазами. Никто не стоял с той стороны, не горевал об утраченной свободе и не ругался по поводу того, что тщательно проделанный выход вывел не на свободу, а в соседнюю камеру.

Зато вместо окна камеры зияла красными краями еще одна дыра. Горгоны выглянули на улицу.

– Здрасьте! – услышали они голоса лаборантов и резко обернулись. Фармавир и Баррагин стояли позади них, направив на Горгон стеклянное оружие. У их ног догорали полоски черной ткани. Горгоны сверкнули глазами, желая превратить лаборантов в скульптуры, но вместо этого почувствовали, что сами теряют чувствительность и подвижность.

Баррагин сделал шаг вперед и посмотрел Горгоне глаза в глаза.

– Сверкни своим ясным взором еще разок! – приказал он. – И я, так и быть, замру на месте памятником самому себе.

– Почему ты не каменеешь?! – воскликнула Горгона, посылая на врага всю мощь убийственного взгляда. – Что у тебя с глазами?!

– Потому что каменеешь ты! – ответил Баррагин. Его сердце готово было вырваться из груди от запредельного количества адреналина, но он был безумно счастлив, потому что его изобретение подействовало именно так, как он и рассчитывал. – До свидания, песочек!

Он поднял пистолет и нажал на спусковой крючок. Мощная струйка растворителя вонзилась в окаменевшую Горгону, и та из мраморной превратилась в песочную.

Фармавир отступал под взглядом второй Горгоны. Та пристально смотрела на Фармавира и шагала к нему, на ходу покрываясь блестящей белизной. Не понимая, что происходит, она усиливала мощь взгляда, пока не почувствовала, что больше не может шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Что это такое?! – недоумевающее успела спросить она, прежде чем обратилась в мраморную скульптуру.

– Автоскульптура, ясное дело! – ответил Фармавир, стреляя в Горгону струей растворителя. Скульптура превратилась в песочную, и Фармавир опустил пистолет. – Прощайте, безымянные Горгоны.

Друзья подождали немного, но песочные скульптуры стояли до тех пор, пока Баррагин не толкнул их. Только тогда скульптуры неспешно рассыпались по полу бесформенными кучками.

– Новичкам везет, – прокомментировал Фармавир и без сил плюхнулся в кресло: ноги не держали. – У тебя получилось! Линзы работают!

– Придется добавить к ним в комплект сильнодействующее успокоительное, – решил Баррагин. – Иначе далеко не каждый доживет до прямого столкновения с Горгонами глаза в глаза. Я сам чуть не умер.

– Ерунда, – отмахнулся Фармавир. – Только создатели волнуются по поводу своих изобретений. Нормальные люди в эти изобретения верят с самого начала, потому что не знают о подводных камнях. Им все кажется идеальным, так что никакого успокоительного не понадобится. Скорее, увеселительное, чтобы принять после боя.

В камеру заглянул привлеченный знакомыми голосами первый советник. Увидев лаборантов, он заулыбался.

– Парни, вы откуда?

– Прибыли по заданию Кащея забрать вас отсюда.

– А где Горгоны?

– Вон они, – указал Баррагин. – Рассыпались по полу.

– Но как?

– Наследие древних катастроф…

– Отлично! Рад вас видеть! – радостно сказал король Корбул.

– Добрый день, Ваше Величество! – поприветствовали его лаборанты. – Вы уходите с нами, или бегство из заключения для королей унизительно?

– Это даже не обсуждается! – категорично заявил король. – На чем и когда?

– Пешком, разумеется, – ответил Фармавир, – и прямо сейчас.

Он достал из кармана полоску и открыл ее.

Первый советник и король со страхом посмотрели в открывшееся им неведомое пространство.

– Что это? – спросил король.

– Это подполье.

– А где оно находится?

– Там же. Прошу, Ваше Величество, забирайтесь туда, и скоро мы окажется вне пределов досягаемости.

Король еще раз посмотрел на подпространство и отрицательно закивал головой.

– Я туда не полезу.

– Но почему? – удивился Фармавир. – Это не опасно! Я могу первым туда забраться, если что.

– Нет, – заупрямился король. – У меня боязнь подпольных пространств, от этой фразы за горизонт несет заговорщиками и переворотами.

Баррагин понял, что король уперся. Слишком необычным и непонятным оказался предложенный способ побега. Требовалось максимально вежливо его переубедить, но Баррагин боялся, что на это нет времени.

– Хорошо, – сказал он. – Мы можем улететь на ковре-самолете. Против такого транспорта возражений нет?

– Против такого нет, – ответил король.

– Как знаете, – сказал Фармавир, закрывая полоску. – Мы оказались бы на месте спустя пять минут, а так будем добираться до замка Кащея несколько часов.

– Я потерплю! – сказал кроль.

– А вы? – обратился Баррагин к первому советнику.

– Давайте уж по старинке, – попросил первый советник. – Если вы не против.

– Мы – против, – сказал Фармавир, – но не имеем права насильно засунуть вас в подполье. Ковер-самолет парит за окном.

– Так летим! – приказал король. – Поскорее уберемся из этого гостеприимного места.

– Есть, Ваше Величество! – воскликнул Баррагин. – Для вас расширить дыру на улицу, или так протиснетесь?

– Чтобы выбраться на свободу, я готово протиснуться хоть через замочную скважину!

– А в подполье? – сделал последнюю попытку уговорить правителя Фармавир.

– Кроме подполья, – ответил король, первым протиснулся через дыру и спрыгнул на ковер-самолет. Следом за ним протиснулся первый советник, вполголоса кляня ревматизм и прочие болячки. Последним из камеры выбрался Фармавир, и ковер-самолет молниеносно вознесся к облакам. У пассажиров заложило уши и закружилась голова от перегрузок. Первый советник подумал, что не зря он отказался от еды утром, сейчас бы она вылетела без пользы для организма на чью-нибудь голову.

– Готово! – возвестил Баррагин, когда ковер завис над облаком, закрывшим беглецам вид на город, а каким-нибудь жителям города – вид на беглецов. Фармавир достал из кармана плоский передатчик, и тот направил сигнал в точно такой же прибор, находившийся в кармане Кащея. – Сейчас передам привет, сами знаете, кому, и летим домой.

– Обратно во дворец? – на всякий случай переспросил король.

– Нет, в замок Кащея, – уточнил Фармавир. – Но это не значит, что мы никогда не вернемся сюда. Главное, победить Горгон, и тогда все проблемы окажутся позади…

– Не все, прошу прощения, – из облака медленно выплыли восемь ковров-самолетов со стражниками. Командир отряда стоял на ближайшем ковре, скрестив руки на груди. – Здрасьте, господа хорошие! Вы куда это полетели, не попрощавшись? Нехорошо. Ой, нехорошо. И еще так быстро, что мы с трудом вас догнали.

– Вас никто не просил нас догонять.

– Профессионалы не ждут, когда их попросят выполнить их служебные обязанности, – ответил командир. – Только дилетанты не выполняют свою работу без дополнительного пинка под зад. Советую вам вернуться обратно и обещаю: если вы разойдетесь по камерам, то никаких репрессивных мер не приму, и вы проживете немало часов в тишине и спокойствии.

Земля задрожала, вода во рву пошла волнами, а со стен крепости сорвалась и затуманила воздух пыль. Паника в городе усилилась: еще минуту назад горожане прятались от разгуливающих по улицам химер в зданиях, а теперь им нужно было спасаться от землетрясения на улице. Решая, какая смерть окажется лучшей: быть погребенными под руинами или оказаться проглоченными химерами, горожане столпились у выходов из домов и осторожно выглядывали через приоткрытые двери на улицу, надеясь, что химер поблизости нет.

Кащей снял перчатки.

– Минуту! – сказал он, достал из кармана плоский передатчик и откинул прозрачную крышку. Гул и землетрясение значительно усилились, как и визг горожан, треск ломаемых досок и грохот трескающихся стен. Кащей нажал на кнопку, и словно по мановению волшебной палочки, стало тихо-тихо, как в склепе. И только сорвавшаяся со стены и с грохотом рухнувшая в ров сторожевая башенка показала: люди не оглохли, как им показалось в первый миг. – Отлично!

– Что это было? – воскликнул струхнувший Бумкаст.

– Это я поставил передатчик в режим вибрации окрестностей, – объяснил Кащей. – Чтобы важный сигнал не пропустить.

– Чего куда поставил?! – ужаснулся Бумкаст. – Хватит тут колдовать!

Кащей хитро сощурился.

– Я думал, ты знаешь, кто перед тобой стоит, и чем это чревато, – сказал он.

– Я знаю.

– И до сих пор не умираешь от страха? Храбрец! – похвалил Кащей. – Не обижайся, приятель, но мне пора. Продолжим мордобой в другой раз.

– Не к спеху, потерплю, – ответил Бумкаст, перед глазами которого еще стояли боксерские перчатки с шипами. Против таких спасения точно нет. Пусть Горгоны сами его ловят. – Я, может и маньяк, но не на всю голову.

– Вот и договорились, – ответил Кащей и свистнул. Ковер-самолет, паривший в полусотне метров отсюда, подлетел и опустился на землю. Кащей взошел на него и сказал на прощание: – Если повезет, увидимся! Горгонам привет передавай!

– Непременно увидимся, – сквозь зубы процедил Бумкаст. – И уж поверь: в другой раз ты так легко не отделаешься.

Ковер-самолет взмыл высоко вверх, прочертил небо и исчез в облаках.

– Чтоб ты о небосвод головой треснулся! – пожелал Бумкаст и поспешил в город искать обленившихся Горгон.

Навстречу ему выбежал стражник.

– Они сбежали!!! – прокричал он.

– Кто, они?! – не понял Бумкаст.

– Корбул и Баратулорн!

– Как, сбежали? – ахнул Бумкас. – Это невозможно! Из дворцовой тюрьмы невозможно сбежать!

– Кто-то уничтожил часть стены, через проход они и вышли, – пояснил стражник.

– Так, поймайте их! Обыщите город! И где Горгоны, почему они позволили пленникам уйти?!

– Пленники улетели на ковре-самолете, мы отправили за ними погоню. А Горгоны… они того… – стражник запнулся и посмотрел на Бумкаста со страхом.

– Хватит трястись, говори быстрее!

– Они рассыпались красным песком… Так сказал уборщик, который хотел забрать пустые обеденные тарелки. Обычно он перед тем, как зайти, смотрит в камеру через замочную скважину… но в этот раз он увидел, не как обедали заключенные, а как они схлестнулись с двумя Горгонами. Те превратились в мраморные скульптуры, а потом заключенные полили их водой, и Горгоны рассыпались красным песком.

– Что?! – разъярился Бумкаст. – Да я вас сейчас по кочкам разметаю! Вы где были в это время?!

– Мы были на городской стене и стреляли по Кащею, Ваше Величество!

– Вы у меня сейчас друг по другу стрелять начнете, идиоты! – воскликнул Бумкаст. – Ступай прочь, пока не придушил!

Стражник поспешно рванул в обратном направлении.

– Так, вот зачем ты прилетал… – пробормотал Бумкаст и, посмотрев на небо, изо всех сил прокричал. – Скотина!!!

Убегавший стражник принял крик на свой счет и побежал еще быстрее.

– Парни, возвращайтесь обратно, – сказал Баррагин. – Мы ничего плохого вам не сделали.

– Вы украли первого советника и короля.

– Не украли, а забрали старых, – возразил Баррагин. – У вас теперь новые, для чего вам всякое старье?

– Ну, спасибо на добром слове, – поперхнулся король.

Фармавир внимательно следил за каждым из стражников. Воины по всем параметрам превосходили как его, так и Баррагина, и в честном бою против них тягаться было бессмысленно. Но и сдаваться за просто так лаборанты не намеревались. Основную опасность представляли рушки в руках стражников, нацеленные на беглецов. Избавление от огнестрельного оружия гарантировало, что беглецы протянут еще какое-то время, но исход поединка был ясен изначально: превосходящие силы хорошо обученных стражников задавят количеством и качеством. Нужно было действовать нестандартно. Иначе говоря, положиться на авось.

– Медленно опускайтесь на землю, – приказал командир отряда. – И не делайте резких движений.

– Мы не можем туда вернуться, – ответил Баррагин, – это – верная смерть.

– Последствия приземления нас не касаются. Приземляйтесь!

– Послушайте, молодые люди, – заговорил первый советник. – Вам хорошо известно, кто я такой, и сколько лет я потратил на обустройство королевства и поддержание в нем порядка. Неужели мои старания не заслужили спокойной старости в уединенном месте подальше от столицы?

– Может быть, и заслуживают. Это не нам решать, – ответил командир отряда. – Король Бумкаст вынесет приговор, и мы поступим так, как нам велит король и присяга.

– Вы присягали на верность мне! – воскликнул король Корбул. – Не забыли?

– Это было до появления Горгон, – ответил стражник. – Времена изменились, король тоже. Спускайтесь!

– Ну, как скажете… – проговорил Баррагин. Ковер-самолет начал медленно идти на снижение.

Командир группы посмотрел на Фармавира и неуверенно произнес:

– Ты – Фармавир, я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – ответил Фармавир. – Во время нашей предыдущей встречи вы блеснули огоньком, и я до сих пор не верю, что сумел выбраться из той передряги живым и здоровым.

– Да, – согласился командир. – Мне тоже интересно, что с тобой стало, и как ты выжил?

– Я напишу об этом в своих мемуарах, – ответил Фармавир.

– В таком случае, поторопись, – посоветовал командир отряда. – У тебя осталось не так много времени. Считай, что старость уже наступила и стремительно приближается встреча с проводником в тот мир. Могу предложить тебе отличную комнату с личной охраной – будешь строчить воспоминания с утра до вечера, и никто слова поперек не скажет.

Фармавир презрительно хмыкнул: ясное дело, кроме камеры в королевской тюрьме стражник ничего другого предложить не сумеет. И то хорошо, если в королевской, а не в обычной для неудачников.

– Вот чисто из вредности, – сказал он, – напишу мемуары о своих многочисленных приключениях после того, как пройду по тоннелю на тот свет. Чтобы книга воспоминаний оказалась наиболее полной, и я после финальной строчки мог смело написать «конец».

– Ты обиделся за то, что мы сожгли твою сумку? – укоризненно спросил командир отряда. – Зря! Ведь мы действовали строго по уставу, не нарушив ни единого пункта. И, между прочим, особо не афишировали тот факт, что ты носил с собой пушку… Где ты ее хранил, кстати?

– В мемуарах прочитаешь, – ответил Фармавир.

– Вредина ты.

Рук Баррагина уже никто не видел в тумане, и он спокойно прикрутил к пистолету распылитель, радуясь, что ветер дует в спину. Облако скрыло их почти с головой, и он позволил себе улыбнуться – широко и злорадно. Командир группы нахмурился. Ковры-самолеты стражников неизменно находились на одной линии с ковром-самолетом беглецов. Баррагин напрягся и покрепче сжал рукоять стеклянного пистолета. Он заранее определил цель – ближайший ковер противника – и ждал, пока облако укроет беглецов полностью.

Фармавир медленно достал из кармана сантиметровой толщины пластину из нержавеющей стали и бросил ее на ковер-самолет. Хитрое приспособление из арсенала Кащея создавало вокруг себя мощное гравитационное поле четырех метров в диаметре, работающее по хитрому принципу: чем быстрее двигался объект в непосредственной близости от гравинита, тем сильнее он притягивался. Пули, летящие с огромной скоростью, притягивались пластиной моментально, а то, что передвигалось относительно гравинита медленно или вовсе находилось в состоянии покоя, прибор не замечал вовсе или самую малость искажал траекторию полета.

– Не шевелись! – приказал стражник. Он не видел движения Фармавира, но туман вокруг беглеца пошевелился сильнее обычного.

– Это у меня нервное, – извинился Фармавир.

– Не нервничай, проживешь дольше, – сказал стражник.

– Неужели? – возразил Фармавир. – Вы еще скажите, что пули из рушек увеличивают время жизни.

Туман окутывал их, неспешно и лениво, и на виду остались только головы.

– Не вздумайте сбежать под прикрытием облака! – приказал командир отряда. – Обстреляем небо, но живыми вы от нас не уйдете.

– Патронов не хватит небо расстрелять!

– Это не ваши проблемы.

– Само собой, – ответил Баррагин, нервно сжимая в руке рукоять пистолета. И как только облако закрыло его полностью, поднял пистолет и нажал на курок. Крошечное облачко растворителя вылетело и понеслось к преследователям, по пути разбавляясь в тумане и ослабевая, но расширяя зону поражения. Оставшегося растворителя хватило на то, чтобы несколько ковров и костюмов покрылись крошечными дырочками.

– Огонь! – приказал командир, и стражники открыли стрельбу. Металлическая пластина зазвенела от столкновения с притянутыми пулями.

Первый советник и король на всякий случай рухнули на ковер-самолет, считая, что так по ним труднее попасть, а Баррагин и Фармавир выпустили в преследователей последние капли растворителя.

– Вот незадача, – сказал Баррагин. – У меня растворитель закончился.

– У меня тоже. В следующий раз попрошу Кащея сделать сменные емкости, – решил Фармавир.

В ответ снова прозвучали выстрелы и зазвенела пластина: стражники неплохо стреляли на голос.

– Хорошая штука, – заметил Баррагин, – только звенит ни к селу, ни к городу. Надо Кащею сказать, что недоработал прибор.

Он хотел еще что-то сказать, но то ли облако внезапно закончилось, или его всего лишь унесло ветром в сторону, однако Фармавир внезапно ощутил, что находится в чистом небе.

Неподалеку от них из облака вылетели ковры-самолеты стражников. Командир группы на частично истлевшем ковре подлетел к беглецам.

– Так и знал, что растворителя не хватит, – сквозь зубы процедил Баррагин.

– Ваша игра проиграна, – сказал командир. – Сдавайтесь мирно или умрите в полете.

Первый советник и король шепотом обратились к Фармавиру:

– Мы согласны на твое подполье.

– Вам не кажется, что это несколько несвоевременно? – спросил тот.

– Согласен: идиот! – самокритично сказал король. – Приношу свои извинения.

Баррагин посмотрел на гравинит – к нему прилипло немало пуль, но теперь на его защиту не стоило надеяться: стражники с рушками окружили ковер-самолет, и некоторые пули притянутся гравинитом уже после того, как пролетят сквозь расстреливаемых беглецов.

– Как вам наше предложение? – не устоял перед вопросом командир стражи.

– На высшем уровне, – похвалил король. – Категорично и четко. Не то, что некоторые: полчаса рассусоливают, что же им нужно, и в итоге ничего путного не скажут.

– Значит, – сделал вывод командир. – Вы сейчас сделаете доброе дело: вернетесь туда, откуда улетели, и мы в качестве жеста доброй воли замнем этот инцидент.

– Что будем делать? – спросил Фармавир у Баррагина. – Твои предложения?

– У меня только одно слово, – ответил Баррагин.

– «Сдаемся»? – предположил командир группы.

– Это слово – вверх!!! – крикнул Баррагин, и ковер-самолет с такой силой устремился в небо, что беглецов придавило к его поверхности невыносимым давлением. Стражники стреляли им вслед, но теперь Баррагин был спокоен: единственной преградой между гравинитом и пулями стал ковер-самолет, по людям стражники не попадут.

– Нет, ну что за люди пошли упрямые? – вздохнул командир группы. – Отлично же знают, что мы будем их преследовать до победного конца.

Ковры-самолеты стражников полетели следом, набирая скорость и сокращая расстояние до беглецов.

Первый советник заглянул за ковер. Восемь ковров-самолетов преследователей оказались далеко внизу, однако разноцветные прямоугольники медленно, но верно приближались. Гравинит беспрерывно звенел, показывая, что стражники открыли огонь на поражение и пока не истратят боезапас, стрелять не перестанут.

– Они специально стреляют вот в эту пластинку? – спросил недоумевающий король. – Зачем?

Фармавир хихикнул и достал из кармана свернутые в рулон полоски и разложил их на полу.

– Прошу в подполье, заговорщики! – радушно предложил он. – Не забудьте взять с собой ножи – ячейки узкие, только развернуться на месте. План действий таков: попадаете в ячейку, разрезаете ткань, выбираетесь наружу и ждете моих дальнейших указаний.

– Так точно! – воскликнул король и шустро для своих лет сиганул в подполье.

Первый советник посмотрел в ячейку и с сомнением произнес:

– Если я туда спрыгну, то непременно сломаю себе ногу или шею сверну. У вас лестницы не найдется?

Фармавир отрицательно кивнул головой.

– Есть другой вариант, – сообразил Баррагин, раскрыл полоску и надел ее на первого советника. Полоска упала на ковер, советник исчез.

– Вот и все дела! – Баррагин носком ноги поддел горящую полоску и сбросил ее с ковра.

– А ты уверен, – с еще большим сомнением спросил Фармавир, – что советник не оказался в ячейке вниз головой?

– Оп… – Баррагин уставился на друга виноватым взглядом. – Об этом я как-то не подумал…

– Ладно, сейчас проверим, – Фармавир протянул Баррагину полоску, после чего запрыгнул в свою. Баррагин посмотрел на ковры стражников – те оказались в опасной близости, максимум метров двадцать – и на прощание помахал им рукой. Забрался в ячейку по пояс, напоследок прихватил с собой гравинит и нырнул в подполье с головой. К гравиниту притянулось еще три пули, пластинка дернулась, и Баррагин от неожиданности выронил ее на пол. Прозвучала новая серия выстрелов, и Баррагин ощутил резкую боль от плеча до ноги. Одна за другой пули притягивались гравинитом и пролетали сквозь Баррагина через открытое отверстие полоски. Полоска вспыхнула ярким пламенем, потолок затянулся.

Баррагин последним осмысленным движением распорол ткань ячейки и вывалился в подполье, истекая кровью.

Прибитая к стене тарелка с золотой каемочкой трезвонькнула, золотой шарик покатился по ободку, настраиваясь на максимально качественный прием сигнала, и когда он остановился, на тарелке появилось идеально четкое изображение звонившего – короля Бумкаста. Его физиономия буквально «кричала» о несовершенстве мироздания и о вселенской несправедливости.

– Ты по ошибке вместо лекарства выпил яд? – полюбопытствовал Килфар, руководитель Ордена и одновременно его старший колдун. Звание казалось внушительным, но на самом деле ни один колдун Ордена не обладал сколько-нибудь приличными способностями. Мелкие фокусы, на которые не были способны обычные люди, вывели колдунов на одну ступеньку вверх, но до настоящей магии им было так же далеко, как пловцу до дна Марианской впадины.

– Хренов Рыныч…

– Ты узнал фамилию Кащея? – удивился Килфар.

– Нет! – сердито сказал Бумкаст. – Это не фамилия, а мое о нем мнение.

– Угу, – Килфар положил на стол перо и закрыл дневник. Бумкаст прорычал в тарелку нечто неразборчивое, но агрессивное.

– Извини еще раз, но я ничего не понял.

Бумкаст глубоко вдохнул, подержал воздух и шумно выдохнул. Не отрывая взгляд от Килфара, отчетливо проговорил каждое слово:

– Только что злобный Кащерыныч дал смачного пинка всему Ордену, и тебе в том числе!

– Вот как… – Килфар прислушался к внутренним ощущениям. Боли от описанного удара не чувствовалось. – Что-то он мной не ощущается.

– Тебе хорошо известно, что физически дать нам пинка не осмелится ни один из живущих на планете людей.

– Кроме Кащея.

Бумкаст запнулся.

– Да, ты прав… – согласился он спустя некоторое время. – Этот любитель экстрима способен и не на такое, гад!

– Тогда поведай, что же совершил нелюбезный нашему брату Кащей на этот раз? Разогнал вас и запустил свиней в зал заседаний?

– Хватит ерничать! – рассердился Бумкаст. – Он освободил Баратулорна и Корбула!

Килфар сжал кулаки.

– Тварь! Почему вы его упустили?!

– Я был с ним все время, пока он не улетел!

– Так что, ты ему помогал?! – Килфар вытаращил глаза. – И у тебя хватает наглости об этом говорить?!

– Конечно, нет, недоумок!

– Не забывайся! Я – глава Ордена!

– Одно другому не…

– Бумкаст, еще слово, и ты вскорости ощутишь себя скульптурой! – сердито сказал Килфар. – Как он сумел освободить пленников, если ты был рядом?

– Ему помог Баррагин, я узнаю его почерк!

– Он оставил послание?

– Нет, он превратил стену в красный песок.

– А какая связь между Баррагином и песком?

– Пять лет назад жидкость, превращающую все в песок, создали в нашей лаборатории. Я думал, жидкость уничтожилась во время инцидента, разрушившего часть дворца, но получается, что профессор Гризлинс сделал еще партию растворителя меньшей мощности, а теперь Баррагин воспользовался им для освобождения короля и первого советника.

– Извини, а в чем хранится такая жидкость? Чисто для справки.

– Стекло ей не по зубам.

– Понятно… – Килфар помолчал, раздумывая.

– Мои стражники бросились в погоню, но подлые беглецы ускользнули непостижимым для нас способом.

– То есть?

– Когда стражники догнали обстрелянный ковер-самолет с беглецами, выяснилось, что он пуст.

– Ты хочешь сказать, что беглецы спрыгнули, предпочтя смерть от падения с высоты второму пленению?

– В том-то и дело, что нет, – ответил Бумкаст. – Ни один стражник не видел падавших пленников. Зато, – он недоуменно поджал губы, – они утверждают, что на ковре присутствовал Фармавир, живой и здоровый, как никогда.

– Вот как?! – изумился Килфар. – С этого и надо было начинать, Бумкаст! Значит, Фармавир не погиб, и противогоргоновские очки целы! Команда Кащея в сборе, и теперь ничто не мешает им устроить нападение на остров!

– Значит, так, – поддакнул Бумкаст. Он не ожидал настолько бурной реакции от Килфара, ошибочно предположив, что тот не поверит словам стражников. Но оказалось, что руководитель Ордена принимает на веру самые невероятные новости и сразу же объявляет тревогу.

Килфар вскочил.

– Я немедленно отправляюсь к Эльвире Горгоне с докладом! Нельзя терять ни минуты!

– А мне что делать?

– Нервничать. Все, после договорим!

Килфар протянул руку, чтобы остановить яблоко и отключить изображение.

– Еще вопросы есть?

– Нет.

– Отлично. Жди дальнейших указаний.

Бумкаст сжал губы, отключил подаренную горгонитами тарелку и в гневе швырнул стоявшую на столе шкатулку о стену.

– «Жди указаний»… Я король, а не какая-то там пешка! – крикнул он.

Тишина была ему ответом.

Килфар торопливо зашагал в кабинет Эльвиры Горгоны. Теперь, когда Кащей освободил бывшего первого министра и короля Корбула, необходимость возвращаться в столицу королевства отпала сама собой. Теоретически, сейчас Кащей должен снова затаиться на время, заставляя Горгон изрядно понервничать, но с другой стороны, противогоргонские очки теперь у него, их испытания прошли успешно, и никто не мешает ему совершить набег на Пинайский остров, чтобы сразиться с Горгонами.

– Ничего не понимаю, – бормотал Килфар, в который раз рассуждая о планах Горгон и пытаясь отыскать в них зерно логики.

«Понятное дело, – думал он, – что серия ударов Кащея в свое время здорово выбила Горгон и Орден из колеи, но настолько опасаться его коварства, что при новости о его исчезновении запаниковать еще больше – это перебор. Надо было брать быка за рога и наверстывать упущенное, пока у Кащея не было противогоргонских очков. А теперь что? У команды Кащея появилось очередное преимущество! Нет, определенно, Горгоны потеряли связь с реальностью. С этим надо что-то делать».

Полный решимости доказать Эльвире, что перевес на стороне Кащея только усиливается, задумавшийся над подбором убедительных фраз Килфар столкнулся в коридоре с двумя молодыми Горгонами и случайно задел одну из них плечом.

– Куда прешь, недоумок?! – разъярились Горгоны. Килфар почувствовал, как немеет кожа на правой руке.

– Я к Эльвире на срочный доклад! Кащей вышел на тропу войны! – раздосадовано воскликнул он, пытаясь воздействовать на Горгон самым доступным средством: упоминанием их злейшего врага. Однако Горгоны унять злость не пожелали.

– Да и тьфу на него! – воскликнули они. – Кто давал тебе право нас толкать, старый ты хрыч?

– В отличие от вас, я занят серьезным делом! – рассердился Килфар. – И хватит на меня пялиться и заставлять каменеть! И так кожа не успевает восстановиться, из-за вас по всему телу болячки.

Горгоны приблизились к нему вплотную.

– Учти, Килфар – ты всего лишь бросовый материал! Надо будет, найдем нового человека на твое место! Так что не хами, иначе окажешься среди скульптур. А то и туда не попадешь, разобьем и в море сбросим!

– Я пожалуюсь на вас Эльвире, – ответил Килфар, стараясь не использовать вертящиеся на языке отборные ругательства. – И мы еще посмотрим, кто из нас бросовый материал! Пошли прочь, мелочь пузатая!

Горгоны сверкнули глазами, но в этот раз безопасно для Килфара. Свирепо посмотрев на него на прощание, Горгоны ушли дальше по коридору, вполголоса обсуждая поведение зарвавшегося нахала и способы поставить его на место.

– Сами вы зарвавшиеся… – пробормотал Килфар, внезапно чувствуя нарастающую дикую усталость. Сорок лет он отдал работе в Ордене, и взамен за тяжелый ежедневный труд постоянно получает от молодежи на орехи. – Чтобы вы вообще без меня делали?!

Он вошел в кабинет Эльвиры, даже не постучав, и сразу же почувствовал, что в кабинете значительно холоднее обычного, словно в кабинете Горгоны наступила поздняя осень, или кто-то из Горгон по специальному заказу приволок из дальних земель огромный кусок льда.

– У меня срочное дело, – сказал Килфар, не обращая внимания на то, что Эльвира беседовала с незнакомой ему дамой. От холодной красоты незнакомки у Килфара на миг перехватило дыхание – элегантное платье на стройной фигуре, непривычно белоснежное, сережки в виде забавных шипастых шестилучий, и соломенного цвета идеально уложенные волосы кого угодно заставили бы оторваться от собственных мыслей и непроизвольно залюбоваться – но он справился с эмоциями и обратился к Эльвире. – Кащей похитил пленников, но не это самое важное: как оказалось, Фармавир жив – он принимал участие в похищении короля и советника, – а стало быть, противогоргонские очки находятся у Кащея. Если мы не предпримем экстренные меры, то у команды нашего злейшего врага появится дополнительное преимущество. Точнее, оно уже появилось, а вы даже не чешетесь.

– Килфар, – сказала Эльвира ледяным голосом. – Ты в своем уме? Зачем нам чесаться при появлении преимущества у врага? Это же не блохи, какая от этого польза?

– Не знаю, все так говорят.

– В следующий раз говори фразами, смысл которых тебе понятен, – приказала Эльвира. – Учти, если бы не переговоры с уважаемой Снежаной, я превратила бы тебя в скульптуру, не раздумывая!

– Между прочим, ваша молодежь делает это со мной еженедельно и безо всякого повода! – воскликнул Килфар и вытянул руки в сторону Горгоны. – Любуйтесь, что они творят! Превращают меня в камень самый минимум, но я не успеваю вылечиться, у меня кожа из-за них постоянно в болячках! Раньше такого издевательства не было!

– Мы никогда и ничего не желаем без повода! – отрезала Эльвира Горгона. – Если превращают, значит, на то есть причина. Веди себя скромнее, и никаких проблем не будет. Или ты этого так и не понял за сорок лет службы?

– Я здесь не в детские игры играю, – отрезал Килфар. – А ваша молодежь стала распущенной и дегенеративной.

– Какой-какой? – переспросила удивленная Горгона.

– Вырождаются Горгоны! – свирепо рявкнул Килфар. – Где ваше достоинство и самоуважение? Бегают распущенные девчонки, и ни о чем, кроме своих развлечений и чужих унижений, не думают! Где гордость и желание открыть новые горизонты?

Горгоны кашлянула.

– Ты пришел читать мне мораль? – неожиданно ласково переспросила она. Килфар запнулся, понимая, что сейчас грянет буря. Но отступать было поздно. Килфар решил идти до конца и приготовился к любому исходу. Даже превращение в камень не казалось ему большим наказанием. Ведь боль от вечно восстанавливающейся кожи пройдет раз и навсегда, зато Горгоны останутся без помощи человека, обладающего немалым багажом знаний и умений. И еще неизвестно, кто потеряет больше. Несомненно, Горгоны когда-нибудь найдут такого же профессионала, но пока он наберется опыта, пройдет немало лет. А сейчас ситуация стоит таким образом, что неизвестно, будут ли эти годы у них в запасе.

– Я пришел просить защиты от обнаглевших представителей молодежи.

– Не тебе указывать, кто тут обнаглел! – строго сказал Эльвира. – Помни свое место, и не пытайся перепрыгнуть через голову.

– Иначе говоря, Эльвира, вы ничего не сделаете, чтобы облегчить мои страдания?

– Как руководитель Ордена, ты обязан находить общий язык с молодежью, – отрезала Горгона. – Если у тебя не получается, значит, ты теряешь хватку. А когда руководитель Ордена теряет хватку, ему остается жить самую малость. Ты меня понял?

– Понял, Эльвира, – вздохнул Килфар. – Чего тут непонятного?

– А теперь садись и слушай! – приказала Горгона. – Для начала познакомьтесь: этот человек – руководитель Ордена погибшей сестры Медузы, в простонародье – Ордена мраморной Горгоны. А эта прекрасная дама – Снежная Королева собственной персоной!

Снежная королева молча кивнула.

– Очень рад, – уважительно сказал Килфар и сел в кресло. Ему казалось, что Снежная Королева является одной из статуй Горгон, настолько она была белой. И только яркие глаза и губы говорили о том, что перед ним не каменное изваяние, а живой человек… или разумное существо, весьма похожее на человека. Как и Горгона, которая тоже являлась человекоподобным существом, но не имела с человечеством никаких общих корней.

– Килфар, слушай внимательно и запоминай, – сказала Горгона. – У нас неожиданно появился могучий союзник, который тоже точит зуб на Кащея. И сейчас мы совместными усилиями готовим план по захвату его замка.

– Зачем нам его замок? – не сообразил Килфар.

– А затем, что бегать за хитрой лисой ты можешь годами, но она все равно тебя обхитрит, – сказала Эльвира. – Зато у каждой лисы есть место, куда она постоянно возвращается. Последние века мы не ловили Кащея потому, что убедились в бесполезности этого занятия. Много лет мы втайне от людей пытались отыскать родной дом Кащея…

– Даже от орденцев утаили, – не сдержался Килфар. – Не доверяете, значит. И никогда не доверяли.

– Люди импульсивны и способны разрушить любое начинание своими капризами.

– А Горгоны – нет? – снова не сдержался Килфар. Накопленная за годы работы злость начинала выплескиваться наружу. Не вовремя, но Остапа, что называется, понесло.

– Горгоны не сходят с ума при виде золота, – ледяным голосом ответила Горгона.

– А люди не сходят с ума при виде других людей! – отпарировал Килфар.

– Килфар, уймись! – Горгона нервно сжала кулаки. – Ты чего меня позоришь перед гостьей?

– Вы первые начали.

– Так… – Горгона сделала глубокий вдох. – Твои проблемы в общении с молодежью мы обсудим позже. Сейчас мы решаем главную задачу – уничтожение Кащея.

– Хорошо, Эльвира, – сказал Килфар. – Так что там с его домом?

– Мы узнали точные координаты после знакомства со Снежной Королевой. Теперь наша задача заключается в следующем: мы заставляем Кащея надолго покинуть родные места, сами занимаем его замок, а когда Кащей туда вернется, уставший после битвы с живыми мертвецами, мы его поймаем и уничтожим.

– Но… – растерялся Килфар, – нам нужны молодильные яблоки, чтобы Кащею было, с кем сражаться!

Он поежился – холод, поначалу освежавший после пребывания в жарком климате, теперь начинал морозить и вызывать далеко не самые приятные ощущения.

– Сегодня утром прошли последние испытания, – торжественно сказала Горгона. – Теперь у нас есть собственное биологическое оружие, чтобы приманить Кащея и занять его на некоторое время.

Горгона встала и подошла к огромной карте континента. Старинная, сделанная из дубовых дощечек, настолько идеально отшлифованных и подогнанных друг к другу, что карта казалась сделанной из одного куска дерева.

– Килфар, – сказала она, – твоя задача: нанять и отправить торговца яблоками вот в этот небольшой городок, находящийся в пятистах километрах от замка Кащея. Торговцу предстоит продавать яблоки дешево, но по разумной цене. Самому ему ни в коем случае яблоки не есть ни под каким видом.

– Чтобы торговец продуктами и не попробовал свой товар? – удивился Килфар. – Это нереально. Покупатели поставят его в тупик первым же вопросом о вкусовых качествах продаваемых фруктов. Невнятный ответ заставит их передумать покупать яблоки.

– Пусть набрешет с три короба… – Эльвира замолчала, обдумывая сказанное. – Хороший торговец способен расхвалить любую гадость, главное – суметь сбежать, пока обманутые покупатели не намяли ему бока.

– Да, но как ему сбежать, когда появятся первые живые мертвецы? – спросил Килфар.

– Никак, – ответила Горгона. – Его жизнь не представляет для нас ценности, пусть гибнет. Главное для торговца – сделать свое дело и присоединиться к общему веселью. А мы тем временем проникнем в замок Кащея. Ведь так, Снежана?

Снежная Королева согласно кивнула.

– Именно так! – сказала она. – Единственная сложность заключается в том, что ключи от ворот замка находятся у Кащея. Поэтому я предлагаю вместе с торговцем яблоками отправить в город человека, который примет участие в борьбе с живыми мертвецами, окажется поблизости от Кащея и сумеет снять ключ с его пояса, а затем передаст его нам.

– Не проще ли взломать замок? – спросил Килфар.

– Не проще, – ответила Снежная Королева. – Мы сами умные, пытались проделать этот фокус.

– Мы?

– Мне помогали снеговики, – сказала Снежная Королева. – Они обладают страшной силой, но даже им ворота оказались не по зубам.

– А вы уверены, что наемник выберется из города живым и здоровым, и примчится к замку раньше самого Кащея? – Килфар прикинул, через какие дебри придется пробираться наемнику, и по его подсчетам, шансы на то, что наемник доберется до замка, а не заблудиться и не сгинет в болотах, равны одному из тысячи. – Слабое место вашего плана, дамы.

– Не слабое, – ответила Снежная Королева. – Я умею летать, и буду ждать наемника в условленном месте. Он передаст мне ключи, я отдам ему премиальные деньги и улечу в замок.

Килфар хмыкнул. В плане все равно существовала огромная недоработка.

– Каким образом наемник и торговец яблоками доберутся до города?

– Это твои проблемы, Килфар, – ответила Горгона. – Мне важно, чтобы они оказались там максимум послезавтра, а как – меня совершенно не волнует. Тут у тебя полная свобода действий.

Килфар вздохнул: как обычно, Горгоны требовали выполнения невозможного в сжатые сроки. Для них считалось совершенно в порядке вещей выполнение любых бредовых фантазий членами Ордена.

«И ведь имеют на то право, – подумал он. – Это я их разбаловал, применяя ловкость рук и немного фантазии при каждом капризе… м-да, увлекся на свою голову… сейчас метод не сработает… Но ничего – я их разбаловал, я их и отучу от подобного настроя».

– Им важно знать друг друга, или они должны действовать отдельно друг от друга?

– Ни в коем случае не вместе! – воскликнула Горгона. – Кащей не должен видеть их вместе, иначе он догадается, что наемник работает с продавцом яблок в одной упряжке! Тебе все понятно?

– Абсолютно, – ответил Килфар.

– Тогда приступай к выполнению задания.

Килфар вышел из кабинета и с удовольствием ощутил теплоту коридоров.

– Однако как мало нужно для счастья временами… – сказал он. Теперь предстояло отыскать во дворце Альтареса, отправившегося на остров в качестве новичка-горгонита. Килфар обещал обучить его немалому количеству трюков, рассказать и показать, что к чему среди Горгон, но быстро выяснил, что Альтарес точно такой же, как и молодые Горгоны. Разве что теперь слегка взялся за ум, потому что на карьере светского льва пришлось поставить огромный крест, а флиртовать с Горгонами без опаски за свою жизнь не удавалось еще ни одному человеку. У Альтареса не осталось ничего другого, как приступить к изучению наук, чтобы совсем не пасть духом и не сдохнуть от безделья во время поправки здоровья. – Похоже, регрессируют не только Горгоны, но и люди, – мрачно сказал он. – Как бы не выяснилось, что это зараза пошла от еще какого-нибудь фрукта-овоща… Они доиграются со своими вирусами, что вовсе уничтожат разум на планете, помяните мое слово!

Килфар призадумался: Горгоны могли устроить людям подобную подлость, но тупеет и их молодежь. Значит, есть и третья сторона, которая играет в свою игру. Или…

– Или я сам стал слишком привередлив и медленно схожу с ума от беспочвенных умозаключений? – признался он сам себе. – Ну да, грубоваты временами, и ерундой маются постоянно, вечно себе на уме, старших не слушают почти никогда – хм-хм… вылитый я в молодости. Ладно, может, и нет никакого вируса и уничтожения человечества, а есть один уставший человек, десятилетиями не знавший отдыха и малость озверевший… Горгоны, чтоб вас! Наобещали с три короба, и ничего не выполнили!

По коридору шагал уставший после бессонной трудовой ночи горгонит.

– Альтарес не пролетал? – спросил его Килфар. Горгонит приоткрыл правый глаз, попутно проверяя, правильно ли он идет, отрицательно кивнул головой, закрыл глаз и пошел в свою комнату, полагаясь исключительно на память.

– Ладно, сам найду, – сказал Килфар, полагая, что Альтарес находится у себя. Он ради интереса подождал, пока горгонит дойдет до поворота – вдруг со всего маху впечатается в стену и либо окончательно заснет, либо все-таки проснется? Горгонит доплелся до поворота, и Килфар приготовился увидеть его столкновение со стеной, но горгонит резко остановился, сделал поворот на девяносто градусов, словно заправский стражник, и все так же с закрытыми глазами зашагал дальше. – Как он это делает?

Альтарес на самом деле оказался в своих апартаментах: когда Килфар вошел без стука – так полагалось, поскольку Горгоны постоянно опасались, что люди тайком могут заниматься диверсионной деятельностью, и в любой момент врывались к горгонитам с проверкой – Альтарес сидел за широким столом и аккуратно разрезал ковер-самолет на небольшие части портняжными ножницами. От некогда большого ковра два на три метра осталась от силы треть.

– Чем занимаешься? – спросил Килфар. Альтарес вздрогнул и оторвался от занятия.

– Готовлю себе новые коврики, – сказал он. – Старые быстро выходят из строя, а я так и не научился создавать новые. Мне нужны знания и опыт Фармавира, пока ковер не закончился, и я не пересел на коляску для инвалидов! Иначе я изрежу все ковры королевства раньше, чем их сожрет моль!

– Почему бы тебе не летать на целом ковре? – спросил Килфар. – Целиком он работает гораздо стабильнее и дольше.

– Скажи это Горгонам, – буркнул Альтарес. – Эти змееноски игнорируют меня, словно я кучка мусора у дороги! Но приходят в бешенство, когда я пытаюсь пролететь на ковре по коридорам, и никак их не угомонить.

– Сверни ковер в рулон.

– Уже сворачивал.

– И что?

– Заехал какой-то Горгоне по мордахе, так он сознание потеряла. Слава всем богам, я успел улететь до того, как она очнулась…

– Так вот, чего она рычала перед моим кабинетом целых два часа… – дошло до Килфара. – А я-то думаю, с какой стати она обвиняет меня в появлении синяков на лице… Твоя работа, значит.

– Моя, – не стал отпираться Альтарес. – А что делать, если меня совершенно не уважают и не делают скидки на мою инвалидность.

– А чего ты хотел? – удивился Килфар. – Я добиваюсь уважения Горгон сорок лет, но мои лучшие годы, похоже, безвозвратно прошли. А тебя как новичка они вообще за разумное существо не держат.

– И зачем ты у них работаешь при таком отношении?

– Какая-никакая, но власть, – признался Килфар. – Время от времени участвуешь в событиях, изменяющих планету, и понимаешь, что глобальные изменения происходят по твоей милости. Все лучше, чем сидеть на берегу моря и пялиться на закат, рискуя потерять остатки зрения. К тому же, мне удавалось и до сих пор иногда удается манипулировать Горгонами, а это многого стоит. Могу и тебя научить.

– Нет, спасибо! – отказался Альтарес. – Когда запас ковриков иссякнет, а я поправлюсь настолько, насколько это возможно, то на последнем коврике улечу отсюда домой. Энергии коврика хватит впритык, но мне больше и не надо. Лучше быть принцем в собственном королевстве, чем простым инвалидом во дворце Горгон. Правич, гад такой, обещал мне золотые горы. И где сокровища? И, главное, где сам Правич? Я ему устроил бы час ответов на неприятные вопросы!

– Правич вернулся в столицу. А сокровища в замке Кащея, – неожиданно для самого себя сказал Килфар. Альтарес поднял на него заинтересованный взгляд. – Но скоро они станут нашими.

– Откуда такие новости?

– От Горгон, – ответил Килфар. – Они собираются штурмовать замок Кащея и ждать в нем возвращения его Бессмертия из дальнего похода с распростертыми объятиями.

– Они заделались друганами? – изумился Альтарес. – Что творится в этом сумасшедшем мире?!

– Объятия могут быть не только дружескими, но и смертельными, не забывай.

– Мне нужно его золото.

– Оно нужно всем.

– Нужды остальных мне по барабану. Со своими бы разобраться.

– Думаю, это можно устроить, – сказал Килфар, разглядывая стопки подшитых Альтаресом ковриков. – Отдай мне три штуки из запасов, и я готов похлопотать за тебя перед Горгонами.

– Вам-то они зачем? – не понял Альтарес. – Ходить надоело?

– В охоте на Кащея твои коврики помогут основным участникам вовремя оказаться на месте событий. И тогда Горгоны точно обратят на тебя внимание и даже озолотят кащеевскими богатствами.

– Это меняет дело! – воскликнул Альтарес и с сомнением посмотрел на коврики.

– До этого места далеко? – спросил он.

Килфар подошел к настенной карте мира. В отличие от огромной карты в кабинете Эльвиры Горгоны эта карта была небольшой, всего метр на полтора.

– Здесь! – Килфар ткнул пальцем.

Альтарес мысленно провел черту от острова до городка.

– Сколько человек туда полетит?

– Трое. По числу ковриков.

– Тогда нужно шесть штук – расстояние огромное, три коврика – это билеты в одну сторону.

– Хорошо, давай шесть! – Килфар взял переданные Альтаресом коврики. – Сколько золота из запасов Кащея тебе нужно?

– Чтобы на всю жизнь хватило, конечно!

– Тогда уточни, – в Килфаре проснулось легкое ехидство. – Ты собираешься долго жить или мелко тратить?

– Я собираюсь жить и потратить столько, сколько другим и не снилось.

– Королевские планы, – согласился Килфар. – Ну что же, жди! Золото тебе доставят.

С довольным видом он вышел из комнаты и отправился в свой кабинет. Там положил коврики на стол, закрыл дверь на замок и достал из шкафа тарелку с катящимся яблочком. Тарелки, когда широко распространенные, однажды перестали делать по приказу излишне мнительного короля, подозревающего всех жителей королевства в тайном «тарелочном» заговоре против него, и с тех пор тарелки подпольно разобрали богатые люди. Орден Горгонитов тоже скупил оптом партию тарелок и по тройной цене перепродал их своим коллегам из разных королевств для быстрой связи и передачи небольших предметов – тарелки позволяли просовывать их во включенный экран.

Килфар поставил тарелку вертикально на подставку и легонько толкнул яблочко.

– «Гепард», дежурного.

Экран засветился, появилось изображение молодой девушки.

– Килфар! – улыбнулась она. – Решили сделать заказ?

– Был бы я моложе лет на сорок, – сказал Килфар, – я позвонил бы и просто так, поболтать. Но светлые времена прошли, теперь я годен только на заказы наемников для секретных операций.

– Слушаю! – дежурная приготовилась записать заказ.

– Значит, так, – сказал Килфар. – Мне нужен человек, который перевезет на небольшом ковре-самолете двадцать килограммов яблок для продажи в городке Мангазея. Он сам и должен будет их продать. Деньги может оставить себе в качестве премии. Товаром и ковриком я обеспечу минут через десять, передам их через грузовую тарелку. Это первый заказ.

– Будет еще?

– Непременно. Второй заказ: отдельно от продавца должен прилететь наемник, который должен дистанционно охранять торговца от возможных неприятностей и защищать его жизнь – это для перестраховки, потому что тамошние торговцы могут отнестись к приезжему негативно. Проще говоря, чтобы торговец сумел продать яблоки и улететь обратно.

– Что за яблоки? – заинтересовалась дежурная. – Вкусные?

– Не то слово! – ответил Килфар. – Если конкуренты попробуют их первыми, то сразу же убьют торговца. Наши яблоки оставят их у разбитого корыта.

– Еще заказ?

– Пока хватит.

– Хорошо, ждем товар и коврики, – сказала дежурная и отключилась.

Килфар откинулся на спинку кресла. Подумал две минуты и снова включил тарелку.

– «Пантера», дежурную.

Экран засветился.

– Мне нужно сделать заказ, – сказал Килфар. – Один наемник должен отправиться в небольшой городок Мангазею и убить приезжего торговца яблоками до того, как тот начнет торговлю. Ковриком-самолетом для быстрого перелета в город я обеспечу. Портрет торговца и время его появления в городке передам чуть позже.

– Заказ принят! – сказала дежурная.

Килфар отключил тарелку, взял перышко из чернильницы и провел по нему указательным пальцем.

– Не знаю, как оно получится, но даю тебе шанс, Кащей, – вполголоса сказал он. – А то Горгоны меня окончательно довели своим чванством…

Баррагин лежал на полу. Фармавир срезал ткань с большой ячейки, сложил ее в несколько раз и подложил ее под голову другу.

– Ты с какого перепугу схватил гравинит во время стрельбы, гений?! – спросил он, не зная, как помочь умирающему другу. Заклинание остановки кровотечения сработало на совесть, но поврежденные внутренние органы оно не могло вылечить. – Вот, мозги-то у тебя есть! Зачем же ты решил их выключить в такой ответственный момент?!

– Дорогая штука, наверное… – прошептал Баррагин. – Надо вернуть…

– Дороже жизни, что ли? – рассердился Фармавир. – Ты бы тогда еще и ковер-самолет в ячейку затащил, если на то пошло!

– Не успел бы… А гравинит маленький…

– Да у него Кащея их сотни по углам рассованы! – воскликнул Фармавир. На самом деле он понятия не имел о том, сколько гравинитов осталось у Кащея, но сейчас это волновало его меньше всего.

– Как… советник…?

– Как, как… – буркнул Фармавир. – По потолку вниз головой ходит и ругается. Надо будет подправить заклинание, чтобы всегда оказываться на полу подполья.

Баррагин закашлялся, не в силах засмеяться.

– Передай ему… что я… не хотел…

– Хитрый какой. Сам передашь!

– Я не… не успею… – Баррагин кашлянул, шумно выдохнул и замер.

Фармавир с минуту посидел перед ним, затем медленно закрыл Баррагину глаза ладонью, встал и зашагал к ячейкам Кащея. Король Корбул хотел выразить ему свое сожаление, но услышал, как изо рта Фармавира вырывается негромкое горловое рычание, и предпочел промолчать.

– Куда это он? – тихо спросил первый советник.

– Ну, как тебе сказать? – ответил король. – Если бы я умер о пули врага на твоих глазах после стольких лет дружбы и совместных дел, что бы ты стал делать?

– Присягнул бы следующему королю. Не в первый раз все-таки. А что?

Король поперхнулся.

– Ничего, – сказал он. – Слезай с потолка, бэтмен несчастный!

– Не-а. Мне тут понравилось, – отказался первый советник. – И поясница перестала болеть.

Похороны Баррагина оказались короткими. Некому было рыдать над убитым: толпа родственников и друзей знать не знала о его гибели, а если бы и знала, то не сумела бы попасть к замку Кащея.

Король, первый советник, Кащей и Баратулорн стояли над открытым гробом. Баррагин лежал спокойным, как будто сделал полагающиеся ему дела и чистым сердцем ушел на покой.

– При жизни ты стремился к высотам знаний, – сказал Кащей. – Искал ответы, отвечал на чужие вопросы. Пусть и не сразу, но добивался результатов, а самое главное, постоянно создавал что-то нужное. И пусть твоя душа окажется среди звезд и увидит красоту вселенной!

– Я тоже мечтал в детстве отправиться к звездам, – тихо сказал первый советник. – Но не судьба.

– Прощай, Баррагин! – сказал Фармавир. – Эти линзы по праву принадлежат тебе, так пусть они у тебя и останутся!

Он положил лежащую в шкатулке пару зеркальных линз рядом Баррагином и отошел.

Кащей закрыл крышку гроба и прикрепил к нему антиграв. Гроб по его команде поднялся в воздух и полетел ввысь, к облакам и выше, прямиком к Солнцу. Команда дождалась, пока он перестанет различаться на фоне неба, и отправилась в замок.

После обеда Кащей собрал команду в тронном зале.

– Значит, так, – сказал он. Команда выстроилась перед ним в ряд и внимала каждому его слову. – Для начала я расскажу о замке, в котором вам предстоит жить какое-то время, пока вы не надумаете покинуть команду и зажить нормальной жизнью. Желание вполне понятное, и я не стану вас задерживать и уговаривать остаться. Итак, замок представляет собой древнее сооружение, в основном являющееся хранилищем знаний почившей в бозе Колдовской Империи.

– Это еще что за империя такая? – удивился первый советник. – Никогда о ней не слышал.

– О ней никто не слышал, кроме меня.

– Твоя личная империя? – сделал вывод король.

– В какой-то мере, – ответил Кащей. – Короче говоря – дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. С той поры прошло столько времени, что я не смогу назвать точное количество лет. Но в моем, а теперь и в вашем распоряжении есть отличная лаборатория, оснащенная техникой на уровне сказки. Постепенно я расскажу вам о многом, а пока что пошли обедать. Королевской еды не обещаю, но будет вкусно.

Фармавир с огромным интересом рассматривал оборудование в лаборатории Кащея, а первый советник и король больше внимания уделяли гаджетам. Баратулорн рассматривал приборы с отстраненным любопытством, понимая, что не уже сумеет запомнить, как их использовать. Зато король, забыв обо всем, восторженно разглядывал каждую безделушку и порывался немедленно испробовать ее в деле. Поэтому предусмотрительный Кащей первоначально показал комнату с безопасными приборами, которые ничего не разрушали и не взрывали. После этого он провел команду в хранилище, содержимое которого свело бы с ума от жадности подавляющее большинство живущих на плане людей.

– А вот здесь находится моя сокровищница, – торжественно сказал он, подходя к маленькой неприметной двери. – Слабонервных прошу не входить, остальные – добро пожаловать.

– Что мы, золота не видели? – за себя и первого советника сказал король. – Молодежь еще можно удивить, а нас вряд ли.

– Надеюсь, – хихикнул Кащей, открыл дверь и включил свет.

Слабонервными оказались все. Особенно король.

Шагая по монетам разных стран, рассыпанных по полу ровным слоем, король с трудом сдерживался, чтобы не умереть от зависти: он считал себя одним из богатейших людей планеты, а оказалось, что его деньги по сравнению с богатствами Кащея – мелочь детям на карманные расходы.

– Где ты столько собрал? – ахнул он.

– Собственно говоря, везде, – ответил Кащей. – У тебя так не получится.

– Я догадываюсь, – сказал король. – Не поделишься.

– Да забирай.

– А сколько?

– Пока не лопнешь от жадности, – разрешил Кащей.

Обрадовавшийся король сгреб пригоршню монет и задергался, не зная, куда их положить. Карманы в его костюме явно не позволяли набить их до указанного Кащеем состояния, а куда еще можно их сложить, король не знал. С долгую минуту решая непосильную задачу по быстрому обогащению, король с глубоким вздохом разъединил сложенные ковшиком ладони и высыпал монеты обратно на пол.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался развеселившийся Кащей. – Или ты постиг Дао, и деньги тебе отныне не нужны ни под каким видом?

– Издеваешься, Кащей? – буркнул король. – Мне же не в чем и некуда их отвезти!

– Парни, – сказал Кащей. – Пока вы живы, моя сокровищница – ваша сокровищница. Пользуйтесь в любое время, я разрешаю.

– И тебе нисколечко не жалко их отдавать?! – воскликнул пораженный Фармавир.

– К вашему сведению, – заметил Кащей, – дно хранилища находится под нами на глубине трехсот метров. Теперь еще раз спроси, жалко ли мне отдать те крохи, которые вы сумеете унести даже при помощи силы всех стражников королевства?

– Вопрос снимается, – сказал Фармавир, кладя в карман десять золотых монет. – Мне хватит на первое время. Король подумал, посмотрел, еще раз подумал и тоже взял немного денег. Первый советник посмотрел в свой кошелек и сказал, что у него еще свои есть.

– Прощу прощения! – раздался приятный женский голос. Все обернулись к выходу. Там стояла неписанной красоты девушка лет двадцати. – Змейго, можно тебя на несколько минут?

Кащей извинился и вышел.

Король глубоко вдохнул.

– Вот оно, настоящее сокровище, – выдохнул он. – И таким Кащей делиться не станет, ставлю что угодно.