Останови меня, или все повторится

Глава 23

– Еще немного, и мы бы их упустили, – тщательно вытерев кровь с ружья, я брезгливо засунул в карман некогда белый платок. – Лиза могла не успеть.

– Успела же. Меня больше волнует, где мы найдем таких же преданных идиотов, как Лори, Блэк и Лиза, – в голосе Джека прозвучала досада, когда он посмотрел на вырванные из петлей покорёженные железные ворота и расплющенное на асфальте женское тело в забрызганном кровью платье.

– Справимся сами, но сначала придется попотеть, пока убираем весь этот бардак, – поморщился я, опуская обрез стволом вниз.

– Сложные задачи – это по моей части. Зато посмотри, как красиво горит, – заворожённо произнес Джек, имея в виду догорающий после мощного взрыва автомобиль.

Несколько минут мы молча взирали, как рыжие языки, изрыгающие черный дым, пожирают то, что осталось от моего Линкольна. Черт возьми, мне нравилась эта тачка. Но Джек… он всегда так легкомысленно относился к дорогим вещам, словно те не имели для него ни малейшей ценности.

Когда Джек предложил спалить свой собственный дом, я сначала решил, что он блефует. И лишь когда мы заблокировали его отца в гараже и обчистили сейф, я понял, что Джек никогда не раскидывается впустую своими идеями. Его не волновало, что он останется без крыши над головой. Ведь у него был я и украденные деньги, которые он спустил на ветер в первые полгода. Лишившись средств на существование, мы долго бродяжничали и промышляли мелкими кражами, обворовывали дома, а потом сжигали.

Пару лет спустя Джек придумал план, как добраться до денег моего папаши. Энциклопедические медицинские знания помогли. Когда у отца «внезапно» случился инсульт, меня, как достигшего совершеннолетия, назначили его опекуном.

Оставив парализованного ублюдка на попечение Лизы, мы с Джеком поступили в университет. Это, кстати, тоже была его идея. Зачем ему это нужно, я, если честно, не понимал. У меня было достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать до глубокой старости.

Но Джек уже тогда грезил писательской карьерой и впитывал новые знания как губка, параллельно строча свои триллеры и любуясь тем, как горят мои белокурые подружки. Правда, на самом деле я никогда с ними не «дружил». Уроды не нравятся красивым девочкам. Это я уяснил еще в детстве. Сначала меня злило брезгливое отвращение на хорошеньких лицах, но со временем я понял, как это можно исправить, заставив их бояться и умолять. А потом мы с Джеком с упоением наблюдали, как пожираемые пламенем красивые тела становились такими же уродливыми, как мое.

Похоронив отца и оформив наследство, я вложил серьезные средства в раскрутку только что появившегося в печати «Инстинкта». Мечта Джека о мировой славе начала потихоньку сбываться, но отдуваться на публике приходилось его литературному агенту, то есть мне.

Где-то через год после успешного получения дипломов, Джек, уже будучи известным на весь мир как Роберт Миллер, внезапно решил жениться и притащил в наш дом Лори. Так нас стало трое.

А спустя еще несколько лет Джек перегорел, приостановил писательскую карьеру и в поисках вдохновения придумал новый сюжет для наших экспериментов. Вот только теперь они разворачивались не на страницах книг, а в реальности.

Кстати, коморка в кабинете раньше была гардеробной моего отца, а сам кабинет – его спальней. Джек никогда там не жил и тем более не писал. Но для нашей легенды это место подходило идеально. Пригодилось и инвалидное кресло, и медицинская кровать, и окно находилось достаточно высоко, чтобы из него можно было выпасть и разбиться, но ремонт, конечно, сделать пришлось, и выбросить на помойку всю религиозную хрень. На кресты и иконы у нас с Джеком выработалась одинаковая реакция – остро негативная. Возможно, отец был прав, и я действительно исчадие ада. Но, как бы там ни было, он тоже приложил руку к тому, что я стал таким.

– Думаешь, приятель нашей Кэти действительно верил, что мы дадим им уйти? – нарушив молчание, внезапно спросил Джек.

– Он верил, что сможет ее спасти. Любовь толкает даже самых здравомыслящих людей на заведомо глупые и абсурдные поступки. – Я пожал плечами, взглянув на лежащую на изумрудно-зеленой траве блондинку с пробитой головой.

Струйки крови стекали с рассеченного лба, скатывались по щеке и капали на землю. Мелкие осколки битого стекла, вонзившиеся в ее кожу, блестели в золотистых лучах, словно бриллианты. Алмазная крошка, мерцающая в белокурых волосах, переливалась всеми оттенками серебра, как магнитом притягивая взгляд. Она была красивее любой бабочки из нашей с Джеком коллекции. И он предвкушал, как ярко будут гореть ее крылья, но я лишил его этого удовольствия.

Мы успели вытащить Кэти, прежде чем загорелся бензобак. Джек не хотел. Он бы предпочел, чтобы Кэти осталась внутри, наплевав на то, что я с ней еще не закончил.

Странно, что я только недавно это осознал – его никогда по-настоящему не интересовало, чего хочу я.

Все, что мы делали – было для него.

Он чувствовал себя богом, управляя чужими судьбами и не марая при этом рук, но вся слава всегда доставалась ему.

Тому, кто прятался в тени и наблюдал.

Пришло время это исправить.

– Глупая смерть. Парень добился бы большего, если бы попытался сбежать один, – равнодушно заметил Джек, не сводя горящего взгляда с постепенно затухающего пламени.

– Новую книгу ждет ошеломляющий успех, – уверенно произнес я.

– Если я ее все-таки допишу…

– А есть сомнения?

– Нет, – отрицательно качнул головой Джек. – Историю Джека и Жана пора заканчивать. Я придумал идеальный финал, – он задумчиво ухмыльнулся и тоже посмотрел на Кэти. – Ни одна ассистентка до нее не подходила так близко к разгадке.

– Которая была на ладони, – я небрежно хмыкнул. – Но она так и не спросила меня, почему убежище Джека оказалось охотничьим домиком на частной территории, принадлежащей отцу Жана. По логике вещей должно быть наоборот.

– У моих читателей тоже не возникло подобного вопроса. Жан же мог и не знать, что где-то в лесах его отца прячется заброшенная лачуга, – логически рассудил Джек, но у меня на этот счет имелись некоторые сомнения.

Кэти проявляла скрупулёзную внимательность к деталям, но ее не озадачила нестыковка с домиком, даже когда она увидела наше убежище своими глазами. Вряд ли можно было поверить, что Жан не обнаружил его до того, как появился Джек, учитывая, сколько времени тот проводил в лесу. Не насторожил Кэйт и рояль, и мои замашки хозяина поместья.

– Знаешь, а я, пожалуй, дам ей последнее интервью, – с энтузиазмом заявил Джек и добавил с туманной улыбкой: – В качестве исключения.

– Ты никогда не вступал в личный контакт с другими девушками.

– Из всех предыдущих Кэтрин действительно оказалась самой преданной фанаткой Роберта Миллера, – усмехнулся Джек. – Мне кажется, даже я не знаю свои триллеры лучше. Поэтому считаю, что она должна узнать, чем закончится последняя книга. К тому же мне порядком наскучила роль паралитика.

– Дело твое, но давай сначала похороним Лори и остальных. Я имею в виду, похороним по-человечески. – хмуро отозвался я, не оценив по достоинству его идею.

– По-человечески – это как? – Джек сощурил глаза, пристально наблюдая за выражением моего лица.

Разумеется, он сразу почувствовал мои сомнения и несогласие. Джек обладал уникальной способностью проникать в чужие мысли и просматривать их, как свои… и именно это сделало его успешным писателем. Именно это позволило присвоить мою личность, украсть все, что я считал своим.

Джек всерьёз считал, что создал меня так же, как любого из своих книжных героев, и ждал благодарности, новых даров и поклонения. Но он не учел того, что мне тоже однажды надоест моя роль.

– Не как обычно, – выдержав его сканирующий взгляд, ответил я.

Джек рассмеялся и, выбив из пачки сигарету, закурил.

– Удивительно, что после всего, что ты сотворил с Лори, в тебе вдруг проснулась человечность.

– Странно, что она так и не проснулась в тебе. Лори боготворила тебя.

– Брось, Жан. Если бы ты мог трахать баб без удавки на шее, она боготворила бы и тебя. Я и так сделал Лори одолжение, ограждая ее столько лет.

– От меня?

– А от кого еще? – Джек снова раскатисто рассмеялся, выпуская сизую струю дыма мне в лицо. – Надеюсь, долгое ожидание того стоило? – я скривился и сделал шаг назад, расширяя пространство между нами.

Нет, не стоило. Я никогда не хотел Лори. Я терпел и презирал ее. Даже когда она стала одной из нас, даже когда приняла все, что мы делали… Но я не хотел, чтобы она ушла так, как выходили из очередной игры остальные. Это было неправильно. Это заставляло задуматься, что сделает Джек со мной, когда в его изощрённых сюжетах не останется для меня новых ролей.

Хохот Джека резко стих, взгляд светлых глаз затянуло черной мглой.

– Тебе не понравился мой подарок, Жан? – спросил он и, сломав недокуренную сигарету, выбросил ее в траву.

– Прощальный? – мрачно спросил я и, отодвинувшись еще на шаг, поднял обрез, направив ствол на Джека.

Он не изменился в лице, в глазах не мелькнуло ни капли страха или удивления. Просчитывая все мои действия наперед, он наверняка предвидел подобный поворот.

– С чего ты взял, Жан? – ровным голосом поинтересовался Джек.

– Ты сам сказал, что Кэти стоит узнать, чем закончится последняя книга, – напомнил я.

– Ложь, – уверенно возразил Джек. – Не забывай, что ты никогда и ничего не сможешь от меня скрыть. Этот бунт назревал давно. Что тебя не устраивает, Жан?

– Лиза, Лори, Блэк, – перечислил я имена последних вышедших из игры. – Они прошли с нами долгий путь, кто-то осознанно, кто-то нет…

– Блэк, наверняка, так ничего и не понял. Его не трудно будет заменить, – невозмутимо подхватил Джек.

На его лице появилось уже знакомое мне одухотворённое сосредоточенное выражение. Сейчас Джек был далеко, за пределами этой вселенной, его подпитанный последними событиями мозг генерировал новые закрученные сюжеты. Он словно забыл, что я все еще держу его на прицеле.

– Однажды ты точно так же поступишь со мной, – произнес я, наблюдая, как Джек нехотя возвращается в реальность.

– Тебя невозможно заменить, Жан, – он улыбнулся мне тепло и искренне, как брату или лучшему другу. И я долгое время верил, что так оно и есть. Я связал нас кровными узами, но он всегда был сам по себе. – И мне нравится твой дом, – со смешком добавил Джек, красноречиво оглянувшись на поместье.

Я не поверил. Ему удобен мой дом. Так же, как и я. Литературный агент, спонсор его роскошной жизни, ручной пес, убийца – он всего лишь позволял мне играть все эти роли, самоутверждаясь и упиваясь своей властью над неуловимым кровожадным чудовищем. Именно таким Роберт Миллер представлял Жана на страницах своих книг. Но пока он держал в своих руках строгий поводок, я не терял времени даром и многому учился у своего хозяина.

– Тебе еще презентовать мой новый триллер, Жан. Как, кстати, мы его назовем? – сунув руки в карманы брюк, Джек вопросительно взглянул на меня. – Как насчет той фразы из тестового задания?

– Раньше ты никогда не советовался со мной по поводу названий для своих книг. Что изменилось? – склонив голову к плечу, негромко спросил я.

– Ты держишь меня на прицеле, – он ухмыльнулся и достал сигарету. – Значит, тебя явно что-то не устраивает. Давай вместе найдем решение, устраивающее обоих.

– Такого решения нет, – наблюдая за тем, как Джек лениво затягивается сигаретой, я опустил указательный палец на спусковой крючок. Он не вздрогнул и не отвел взгляд. – Каким ты видишь финал, Джек?

– Лучше расскажи, каким его видишь ты, – на его спокойном лице не отразилось ни намека на страх. Он железобетонно уверен, что я не осмелюсь, отступлю в последний момент, как это случалось в наших предыдущих конфликтах. Даже глядя в дуло заряженного ружья, Джек самонадеянно считал, что этот показательный протест я устроил исключительно для привлечения его внимания. С целью напомнить, что я тоже что-то решаю. За секунду до смерти он все еще верил, что сможет меня остановить, но впервые ошибся.

– Таким, – ответил я и нажал на курок.

Кэтрин пришла в сознание практически сразу после того, как ее опустили на траву. Она слышала голоса, чувствовала прикосновения. Кто-то проверял ее пульс, осматривал рану на голове. Потом раздался взрыв, и ее оставили в покое.

Кэти боялась пошевелиться и выдать себя. Боялась до дрожи, до парализующего ужаса… хотя, казалось, должно быть уже все равно. Пути спасения перекрыты, бежать некуда, Сэм погиб, бороться за жизнь бессмысленно.

Она в ловушке. Впереди только смерть. Мучительная, жестокая, чудовищная смерть. И как только Кэтрин это осознала, стало, в общем-то, неважно, кто из них ее убьет. Жан, Джек или оба сразу. Кэти даже хотела, чтобы все поскорее закончилось.

Невольно вслушиваясь в диалог парочки психопатов, она жалела только об одном – что не сгорела в машине вместе с Сэмом. Почему они ей этого не позволили? Сколько еще им нужно смертей, чтобы утолить свое зверское нутро? Неужели никто не сможет их остановить? Хотя по большому счету это тоже уже неважно. Если у нее и был шанс спастись, то в самом начале, когда Дэбра подсунула ей проклятый контракт, но не факт, что эти двое не придумали бы другой способ заманить ее в свою преисподнюю.

Отрешенное оцепенение и безразличие накатывали на нее волнами. Кэти совершенно не потрясло, что Клэйтон Тернер оказался вовсе не Джеком, и все ее теории в очередной раз рассыпались в прах. Кэйт скорее недоумевала, как могла не замечать очевидных вещей.

Но зачем ей теперь эта бесполезная правда? Если она все равно умрет. Не все ли равно от чьей руки?

Когда прогремел выстрел, и тело Роберта Миллера со сквозной дырой во лбу рухнуло рядом с ней в траву, Кэтрин так и осталась неподвижно лежать. Лишь распахнула глаза, уставившись на залитое кровью лицо, которое уже привыкла считать полуживым.

Тернер бесшумно приблизился. Сначала она увидела носы черных мужских туфель, а потом его самого, опустившегося рядом с ней на корточки. Какое-то время он внимательно изучал ее лицо, в основном глаза, парализуя Кэти своим вакуумным взглядом, вытягивая последние силы, как энергетический вампир.

Кэтрин смотрела в бездну и не видела там ничего живого. Пепелище, ад, черная пустыня, смерть, очень много смертей. Она не отвернулась, не смогла. Внешне он выглядел обычно: строгий костюм, графитовый воротник рубашки, нечитаемое выражение лица, плотно сжатые губы. Клэйтон не был ни напряженным, ни взвинченным. Словно это не он стрелял в человека каких-то пару минут назад. В человека, сыгравшего в его жизни не последнюю роль.

Тернер опустил ружье на землю так, чтобы она до него не дотянулась, затем протянул руку и поддел ее подбородок. Его пальцы пахли порохом и кровью. Кэйт заметила несколько алых брызг на его пиджаке и шее. Горло сжало рвотным спазмом, перед глазами поплыли круги. Она снова отключалась.

– Давно ты пришла в себя? – мужской голос звучал ровно и расслаблено.

– Не помню…, – проскрипела Кэйт, удивившись, что может говорить, и прикрыла отяжелевшие веки.

Если она потеряет сознание, он оставит ее в покое?

– У тебя шок, – констатировал Тернер. – И, вероятно, сотрясение. Рану придется зашить, – слова Клэя доносились до нее словно сквозь толщу воды. Вода… шум прибоя, океан. Кэти казалось, что она медленно уплывает, лениво покачиваясь на волнах. Выходит, это его мать утонула на пляже? Или это тоже было частью сюжета? Удивительно, но она так ничего и не узнала о таинственном авторе реалити-триллеров и его мотивах.

«– Он чувствует людей, видит их насквозь. Роб обладает способностью проникать в чужие мысли и просматривать их, как свои. Иногда это жутко, потому что от него ничего нельзя утаить. Роб мог бы стать первоклассным профайлером, но выбрал писательство. И я этому безумно рада.

– Почему? Что плохого в работе профайлера?

– Ничего, но психов и маньяков ему хватало в его книгах. Там они хотя бы вымышленные.»

Вспомнив разговор с Долорес, Кэти слабо улыбнулась. Врушка Лори, они не были вымышленными, и она отлично об этом знала, но осознанно шла на риск. В итоге Лори получила именно то, что заслужила. Теперь настал черед Кэтрин пожинать плоды своих ошибок.

– Все будет хорошо, Кэти, – банальное утешение из уст серийного убийцы звучало смешно и нелепо.

Она хотела ему сказать, что давно выросла из сказок и ничего хорошего от него не ждет, но в этот момент Клэйтон подхватил Кэтрин на руки и понес, но не в лес, как она предполагала, а в сторону дома.

«Нет, остановись», – мысленно кричала она. – «Убей меня здесь, сейчас», – но вслух не сказала ни слова… Потому что отчетливо понимала – не остановится. Никогда.

– Что ты собираешься со мной делать? – дар речи вернулся к Кэтрин, когда он уже входил в парадные двери. Они до сих пор были распахнуты настежь… Грудную клетку пронзила боль, перекрыв ту, что взрывалась в голове.

– Ты предлагала свою жизнь в обмен на автограф Миллера. Я дам тебе больше – позволю стать им.