Падение орла

Хатч попытался урезонить их. Он сказал им, что не было ничего, что оправдывало бы ошиб­ку. И решение армии провести расследование было правильным. Но другие с этим не согла­сились. Некоторые считали, что Хатча сделали козлом отпущения за неправильные решения их лидеров, которые позволили им потерять город из-за талибов.

На авиабазе Баграм офицер собрал собранные военными доказательства деятельности тали­бов на территории больницы и подшил их в архив. Если бы разведданные стали достоянием общественности, это только ухудшило бы положение США, создав впечатление, что больни­ца была разбомблена намеренно.

Хатч позвонил домой.

- Все в порядке? - спросила Тина. - Потому что они называют это военным преступлением.

Часть вторая. Откат

Глава 11. Устранение ущерба в Вашингтоне

Во время авиаудара генерал Кэмпбелл, главнокомандующий силами США и НАТО в Афга­нистане, направлялся в Вашингтон, чтобы присутствовать на заседании Совета националь­ной безопасности с президентом Обамой и дать показания о достигнутом прогрессе. Когда он приземлился на военно-воздушной базе Эндрюс в Мэриленде, ему сказали, что замести­тель начальника штаба по оперативным вопросам ждет на линии из Кабула.

- Сэр, - сказал генерал-майор Джеффри Бьюкенен. - Мы разбомбили госпиталь.

"Врачи без границ" сообщали, что в результате удара погибли по меньшей мере двадцать два человека, в том числе двенадцать сотрудников и десять пациентов, среди которых были дети. Предполагалось, что их число будет расти по мере того, как будет идентифицировано больше останков.

В Афганистане было субботнее утро, и в средствах массовой информации история уже выхо­дила из-под контроля. Представитель вооруженных сил США в Кабуле выступил с заявлени­ем, в котором говорилось, что Соединенные Штаты нанесли авиаудар, который, возможно, привел к сопутствующему ущербу близлежащей больнице. Это заявление пришлось скоррек­тировать, когда появилось больше подробностей о авиаударе, создав впечатление, что воен­ные намеренно пытались скрыть произошедшее.

Вечером пресс-секретарь представил журналистам новую версию истории, но она тоже ока­залась неточной, что усилило подозрения в том, что американские военные намеренно раз­бомбили гуманитарный объект и, возможно, совершили военное преступление.

- Войска США нанесли авиаудар в городе Кундуз в 2:15 ночи (по местному времени) 3 октя­бря против повстанцев, которые непосредственно обстреливали военнослужащих США, консультирующих и помогающих афганским силам безопасности в городе Кундуз, -заявил полковник Брайан Трибус. - Удар был нанесен в непосредственной близости от медицинско­го учреждения ”Врачи без границ"".

Но во время удара на дороге не было ни американских войск, ни каких-либо повстанцев, стрелявших непосредственно по ним. Не было даже никаких свидетельств того, что союз­ники-афганцы находились под угрозой во время нанесения авиаудара.

Афганское правительство, тем временем, заявило, что больница была разбомблена намерен­но, потому что в ней укрывались боевики движения "Талибан", что только ухудшило репута­цию американских военных. Афганская армия давно ненавидела больницу за лечение тали­бов, и некоторые официальные лица открыто защищали удар. Хамдулла Даниши, исполняю­щий обязанности губернатора Кундуза, зашел так далеко, что заявил, что талибы стреляли по правительственным войскам из больницы.

- Больничный кампус на 100 процентов использовался талибами, - заявил он газете "Вашинг­тон пост". - У больницы есть огромный сад, и там были талибы. Некоторое время мы терпели их обстрел.

Другие афганские официальные лица подтвердили версию событий Даниши, утверждая, что талибы использовали больницу в качестве базы, с которой планировали нападения на амери­канские и афганские силы.

- Прошлой ночью в больнице пряталось от десяти до пятнадцати террористов, и они пришли и напали, - заявил журналистам на камеру представитель министерства внутренних дел Се­дик Седикки. - Они убиты, все террористы убиты, но мы также потеряли врачей.

Генерал Кэмпбелл находился под давлением, от него требовали объяснить журналистам в Вашингтоне, что произошло, но американские военные все еще собирали все факты, и было трудно разобраться в ситуации. Выглядевший мрачным, он появился в понедельник утром в зале для брифингов Пентагона, чтобы ответить на вопросы прессы. Это было 5 октября 2015 года, через два дня после авиадура, и все еще поступала информация.

- Теперь мы узнали, что 3 октября афганские силы сообщили, что они подвергаются обстрелу с позиций противника, и запросили поддержку с воздуха у американских войск. Затем был нанесен авиаудар, чтобы устранить угрозу со стороны талибов, и несколько гражданских лиц были случайно поражены, - сказал он в своем вступительном заявлении. - Это отличается от первоначальных сообщений, в которых указывалось, что угрожали американским войскам и что авиаудар был нанесен от их имени.

Он не сказал, был ли госпиталь целью авиаудара, и не объяснил, почему афганские силы смогли вызвать авиаудар, когда американские военные, как предполагалось, прекратили ока­зывать воздушную поддержку местным силам. Согласно новой миссии, Соединенные Штаты должны были выполнять обучающую и консультативную роль, и им разрешалось наносить удары только в целях самообороны или для защиты афганцев в экстремальных ситуациях. Правила запрещали наступательные удары по талибам. Степень, в которой американские во­енные расширили толкование правил нанесения ударов в пользу афганских коммандос, не была обнародована. Журналисты теперь подозревали, и правильно, что военные не раскры­вают весь масштаб своих операций в Афганистане.

- Позволяют ли эти правила ведения боевых действий вызывать американские авиаудары аф­ганцам? И какой меры безопасности или система исключения ошибок существует в этом процессе? - Спросил репортер NBC Джим Миклашевски.

Генерал Кэмпбелл отказался отвечать.

- Я пока не хочу вдаваться в эти важные детали, пока мы не закончим расследование, - сказал он. - И я не хочу сейчас распространяться о правилах ведения боевых действий в этом фор­мате.

Журналисты продолжали спрашивать, как мог быть санкционирован авиаудар, и о деталях, предоставленных организацией "Врачи без границ", включая тот факт, что организация неод­нократно делилась GPS-координатами больницы с американскими военными. На каждый во­прос генерал. Кэмпбелл ответил, что пока слишком рано говорить, и ответы определит рас­следование.

- Я просто хотел внести кристальную ясность. Когда был нанесен этот авиаудар, под огнем на тактическом уровне не было американских ПАН [передовых авианаводчиков]? - спросил другой репортер.

Генерал Кэмпбелл повторил свое вступительное заявление.

- Я сказал, что афганцы запросили поддержку с воздуха у группы спецназа, которая находит­ся у нас на земле и обеспечивает обучение, консультирование и помощь в Кундузе, - сказал он.

Он пояснил, что ранние версии событий, представленные американскими военными в Кабу­ле, были неверными.

- Первоначальное заявление, которое было сделано, состояло в том, что американские войска находились под прямым огневым контактом. Что я делаю, так это исправляю здесь это утверждение, - сказал он.

Брифинг только поднял еще больше вопросов о том, что американские военные делали в Аф­ганистане. Авиаудар показал, что полный масштаб их операций там не был обнародован. На следующий день после встречи с журналистами в Пентагоне генерал Кэмпбелл отправился на Капитолийский холм, чтобы дать показания об операциях США в Афганистане перед Комитетом Сената по вооруженным силам. Тема разговора изменилась. В то время как сред­ства массовой информации интересовались объяснением удара по госпиталю, сенаторы были в основном сосредоточены на предстоящем сокращении численности войск США в Афгани­стане.

Генерал Кэмпбелл недвусмысленно заявил о своем несогласии с сокращением численности войск к 2016 году. По его словам, в этом плане сенаторам не был учтен рост насилия в Афга­нистане, что рисковало поставить там под угрозу успех миссии. Он описал падение Кундуза и другие территориальные потери как неудачу, но отдал должное афганским силам за то, что они сплотились и восстановили контроль над большей частью города.

Он не признал решающую роль, которую сыграли в битве за город ССО, а сенаторы не спра­шивали подробностей об их участии

- Я предложил своему командованию несколько вариантов будущего сокращения в 2016 году и далее, - сказал генерал Кэмпбелл, заявив, что многое изменилось в Афганистане с тех пор, как Соединенные Штаты решили вывести все свои войска в течение двухлетнего срока.

Он отказался подробно обсуждать варианты, но настаивал на том, что афганские силы стоят вложений и что слишком раннее прекращение американской помощи было бы ошибкой. Он добавил, что появление местного отделения ИГИЛ было фактором, заслуживающим рассмотрения, наряду с возрождением движения Талибан и эскалацией нападений. Он был осторожен, чтобы не преувеличивать угрозу ИГИЛ. Информация по-прежнему оставалась неясной, и он был обеспокоен тем, что предупреждение может не понравиться высокопо­ставленным чиновникам Обамы, которые и без того неохотно поддерживали отсрочку запла­нированного вывода войск.

В комитете он нашел сочувствующую аудиторию. Председатель, сенатор-республиканец от Аризоны Джон Маккейн, выразил сожаление в связи с авиаударом по Кундузу, но не стал да­вить на него в связи с обстоятельствами или тем, почему американский спецназ оказался в городе. Он, как и другие члены комитета, был больше обеспокоен планом администрации Обамы по полному выводу войск из Афганистана в следующем году.

- Я просто не понимаю, почему эта администрация не понимает, что если мы сделаем то, что в настоящее время запланировано, то через три месяца мы снова увидим фильм ”Ирак", - ска­зал Маккейн комитету, имея в виду план дальнейшего сокращения сил. - Ни у кого нет ника­ких сомнений на этот счет.

Глава 12. Обама меняет план

На следующий день оперативный центр в Белом доме был переполнен из-за заседания Сове­та национальной безопасности, на котором обсуждалась стратегия дальнейших действий в Афганистане. Все основные правительственные департаменты и агентства должны были проинформировать президента Обаму перед принятием решения о том, сохранять ли числен­ность войск стабильной или продолжать реализацию плана по сокращению. Питер Лавой, руководитель направления СНБ по Южной Азии, отвел генерала Кэмпбелла в сторону перед началом совещания.

Советник по национальной безопасности Сьюзан Райс в конце концов согласилась на межве­домственный обзор вариантов применения военной силы, и у чиновников Пентагона сло­жилось впечатление, что аргумент в пользу расширения присутствия американских войск по­лучил поддержку. Они надеялись, что она поддержит их рекомендацию сохранить функцио­нирующeй авиабазу Кандагар на юге, где Гильменд подвергался риску краха. Но Райс по-прежнему глубоко скептически относилась к любому пути, который не вел к присутствию в Кабуле только посольства к тому времени, когда президент Обама покинет свой пост.

- Они хотят пойти другим путем, - сказал Лавой генералу Кэмпбеллу.

- Что? Я думал, мы договорились об этом, - сказал Кэмпбелл.

Вошел президент Обама, и встреча началась. Райс изложила повестку дня сессии, а затем каждое агентство представило обновленную информацию.

Генерал Кэмпбелл представил обновленную информацию о ситуации в Кундузе и заявил, что это продемонстрировало, что афганские силы смогли сплотиться против талибов, чтобы вер­нуть город. Он поделился последней имеющейся информацией о обстреле больницы и после­довавшем расследовании. ЦРУ и Госдепартамент в целом поддержали доводы военных в пользу пребывания в Афганистане, но предупреждение Лавоя оказалось верным. Райс реко­мендовала приступить к закрытию авиабазы в Кандагаре и плану сокращения численности военнослужащих в этом году до пяти тысяч пятисот человек.

Президент Обама обратился к генералу Джозефу Данфорду, председателю Объединенного комитета начальников штабов и самому высокопоставленному военному офицеру страны.

- Джо, а ты как думаешь? - спросил он.

Седовласый бывший командующий морской пехоты с водянисто-голубыми глазами служил высшим генералом США в Афганистане до 2014 года. Он посмотрел на своего заместителя.

- Сэр, вам нужно поговорить с генералом Кэмпбеллом, - ответил генерал Данфорд.

Президент Обама повернулся к генералу Кэмпбеллу:

- Джей Си, каковы ваши рекомендации?

Генерал Кэмпбелл сказал ему, что Соединенным Штатам необходимо сохранить более мощ­ное присутствие в Афганистане, чем планировалось первоначально. Успехи Талибана, наря­ду с появлением местного отделения ИГИЛ, поставили под угрозу достижения Соединенных Штатов, достигнутые за последние полтора десятилетия, и рисковали допустить возрожде­ние "Аль-Каиды". Более того, распад Афганистана угрожал стабильности во всем регионе. Он рекомендовал сохранить войска в стране после 2016 года.

Президент Обама оказался между двумя непривлекательными вариантами. Он не хотел перманентной войны, но и не хотел оставлять своего преемника без средств снизить угрозу очередного теракта. Он согласился на изменение плана.

- Мне не нравится передавать эту вечную войну в Афганистане моему преемнику, - сказал он. - Я также не считаю, что было бы ответственно передавать моему преемнику растущую или просто постоянную и устойчивую террористическую угрозу, когда мы устраняем луч­шие средства, которые у нас есть, чтобы справиться с этой угрозой.

Два дня спустя президент Обама вызвал журналистов в кабинет Рузвельта в Белом доме. Он поднялся на трибуну и объявил, что Соединенные Штаты сохранят численность вооружен­ных сил на прежнем уровне в этом году и сохранят присутствие по меньшей мере в количестве пяти с половиной тысяч военнослужащих в начале 2017 года. Это была крупная уступка. После того как президент Обама провел предвыборную кампанию с обещанием на­всегда покончить с войнами, конфликты как в Афганистане, так и в Ираке продолжались бы и после его последнего срока пребывания на этом посту.

Он расценил это решение как продолжение поддержки афганского правительства, а не как продолжение войны, которую он обещал прекратить. Он поговорил с лидерами Афганистана, президентом Ашрафом Гани и премьер-министром Абдуллой Абдуллой, обойдя стороной проблему шаткого, разделенного правительства, которое было сформировано по указанию госсекретаря Джона Керри после спорных президентских выборов годом ранее, которые едва не ввергли страну в гражданскую войну.

- Во-первых, я решил сохранить нашу нынешнюю численность в девять тысяч восемьсот во­еннослужащих в Афганистане на протяжении большей части следующего, 2016 года. Их миссия не изменится. Наши войска будут продолжать выполнять те две узкие задачи, кото­рые я обозначил ранее: обучение афганских сил и борьба с ”Аль-Каидой", - сказал он журна­листам. - Сохранение нашей нынешней позиции на протяжении большей части следующего года, а не более быстрое сокращение, позволит нам продолжать наши усилия по обучению афганских сил и оказанию им помощи по мере их усиления.

Президент Обама не признал ни решающую роль, которую сыграли силы специального на­значения США в освобождении города Кундуз, ни то, насколько зависимым афганское пра­вительство, вероятно, останется от военной поддержки США в ближайшие годы.

- Сегодня американские войска больше не патрулируют афганские деревни или долины. На­ши войска не участвуют в крупных наземных боях против талибов. Эти миссии теперь при­надлежат афганцам, которые несут полную ответственность за обеспечение безопасности своей страны, - сказал он.

- Господин Президент, не могли бы вы сказать нам, насколько разочаровывающим является для вас это решение? Это... можете ли вы сказать нам, насколько разочаровывающим являет­ся для вас это решение? - спросил репортер.

- Это решение не вызывает разочарования. Моей постоянной целью было убедиться, что мы предоставляем Афганистану все возможности для достижения успеха, в то же время мы по-прежнему следим за выполнением наших основных задач, - сказал президент Обама.

Вопреки его утверждениям, Соединенным Штатам предстояло сыграть гораздо большую роль в предстоящих боевых действиях. Решение сохранить авиабазу в Кандагаре позволило американским военным применить более агрессивный подход к отражению завоеваний тали­бов на юге.

Первоочередной задачей было вмешательство в Гильменд, где стремительные успехи по­встанцев в течение лета привели к тому, что правительство в столице провинции было прак­тически окружено. Существовали реальные и непосредственные опасения, что провинция может вскоре пасть, нанеся еще одно унизительное поражение афганскому правительству всего через несколько недель после потери Кундуза. Ситуация должна была кардинально из­мениться для "Зеленых беретов", уже дислоцированных в Афганистане, в то время, когда возможности и ресурсы США, от разведывательных средств до наблюдения и материально-технической поддержки, были ограничены и сокращались.

Более того, администрация президента Обамы вскоре подпишет соглашение о передаче пол­номочий новым властям, которое предоставит ССО большую свободу действий в Афганиста­не. Эти правила позволили более гибко использовать авиацию и повысили способность во­оруженных сил отправлять ODA на миссии вместе с афганскими коммандос. По сути, реше­ние отменить вывод войск США продлило роль ССО в афганской войне на неопределенный срок, и их вклад должен был возрасти по мере того, как талибы добивались успехов в борьбе с правительством.

Глава 13. Талибы обязательно стреляют первыми. Гильменд

Силы специального назначения США быстро активизировались в Гильменде после того, как Белый дом согласился продолжить операции на юге. Первоочередной задачей было предот­вратить падение провинции и повторение катастрофы в Кундузе. Талибы захватили пригород на окраине столицы провинции, и ССО было поручено совместно с афганцами отвоевать его обратно.

Капитан Джефф Макдональд до 11 сентября служил в морской пехоте и впервые был направ­лен в Афганистан в составе сил специального назначения в 2003 году. Его команда была вы­брана для миссии по спасению столицы провинции Гильменд, Лашкаргаха. У него было больше опыта, чем у большинства командиров подразделений, поскольку он много лет про­работал сержантом-связистом. Его команда, ODA 9114, всегда была первым выбором роты для выполнения сложной миссии. Бабаджи, как называли этот пригород, был в 2009 году эпицентром операции "Панчай Паланг", или "Когтя пантеры" - крупнейшей воздушной опе­рации британской армии за всю войну.

Теперь, когда Бабаджи снова пал, пилоты вертолетов отказались высаживать команду Джеф­фа ближе, чем в десяти километрах от цели, там было слишком опасно, так что им пришлось двигаться на машинах. Тем не менее, миссия увенчалась огромным успехом. Команда Джеф­фа наткнулась на скопление талибов на окраине города и разворошила то, что командиры на­звали “осиным гнездом”. Согласно американским данным, с помощью самолета огневой под­держки AC-130, прикрывавшего их, они убили около сорока пяти талибов, которые бежали из своего убежища. Несмотря на то, что они не добрались до Бабаджи, весть об их успехе распространилась по командной цепочке, и генералы были впечатлены.

В северном регионе Гильменд, где базировалась команда Калеба, разворачивался кризис на месте незавершенного флагманского проекта USAID по реконструкции, с целью добавления третьей турбины на плотине Каджаки. Талибы достигли последнего контрольно-пропускного пункта перед электростанцией, и захват плотины был бы их большой победой. Предполага­лось, что после завершения проекта реконструкции плотина гидроэлектростанции обеспечит электроэнергией почти два миллиона человек на бедном юге Афганистана, завоевав сердца и умы в бывшем сердце Талибана. Запланированный к завершению в 2005 году, он остался не­завершенным десять лет спустя. Как и в случае со многими проектами, разработанными в Вашингтоне с наилучшими намерениями, коррупция, отсутствие безопасности и другие проблемы привели к резкому росту затрат - с 20 до более чем 300 миллионов долларов.

Команде Калеба, которой было поручено работать с афганскими коммандос, чтобы предот­вратить захват плотины, было приказано как можно скорее переброситься в Каджаки. Но ко­манда воспротивилась приказу, утверждая, что у них нет снаряжения для проведения многод­невной операции в таком отдаленном районе. Майор Гэбриэл, командир роты, был обеспокоен нежеланием команды соглашаться на выполнение задания. Он не очень хорошо их знал, потому что они принадлежали к роте "Браво" из штата Юта, но ожидалось, что ко­манды с готовностью подчинятся теперь, когда ограничения на миссии, похоже, снимаются.

Майор. Габриэль знал Калеба по квалификационным курсам спецназа и обратился к нему за информацией. Либо ODA работали как сплоченное подразделение, либо на местах все закон­чится плохо, и майор Гэбриэл был обеспокоен тем, что эта команда склонялась ко второму варианту. Но Калеб чувствовал себя неуютно, разрываясь между преданностью команде и солдатским долгом, и старался держаться от этого подальше. Правда заключалась в том, что неприязнь между командой и ее руководством, начавшаяся еще до развертывания, переросла в тотальную конфронтацию.

Примерно через месяц после начала миссии Крис Клэри, "Браво", который доставил постра­давших к вертолету после нападения изнутри, зачитал вслух письмо от имени команды; в нем перечислялись все их опасения по поводу того, как капитан и сержант команды управля­ли делами. Бойцы команды хотели, чтобы руководство решило хронические логистические проблемы, такие как нехватка продовольствия, воды и боеприпасов. Их пикапы все еще ну­ждались в серьезном ремонте. Самый большой спор возник из-за процедур в Центре тактиче­ских операций (ТОЦ), которые команда расценила как нарушение оперативной безопасно­сти.

В ТОЦ находились засекреченные компьютеры, общенациональный спутник связи (SATCOM) и засекреченные каналы наблюдения, которые афганцам не разрешалось про­сматривать, и все же казалось, что комната всегда полна солдат 215-го корпуса. Крис взбун­товался и построил новый оперативный центр для афганцев, с очищенными картами и кана­лами связи, что расстроило капитана, но решило проблему.

Отношения команды с афганскими коммандос были на самом дне после атаки изнутри, и их было трудно восстановить из-за нерешенных проблем, переданных по наследству. Команда 7-й группы повредила канализационную систему коммандос, взорвав отстойник лагеря, и он все еще нуждался в ремонте. Команда 7-й группы сделала это, по-видимому, для того, чтобы избавиться от мусора, образовавшегося в результате необъяснимого пожара в ла­гере. Они также свалили мусор в лагере коммандос, потому что у них не было средств изба­виться от него. Это также не улучшило отношений с афганцами.

В конце концов, миссия в Каджаки началась. Калеб составил сводку разведданных и сообщил ребятам хорошие новости: по прогнозу, всю неделю будет ясно и солнечно. Об­лачный покров закрывал обзор самолетам наблюдения, таким как беспилотные летательные аппараты, тем самым ограничивая поддержку с воздуха. Он позвонил домой, чтобы сказать Эшли, что будет на несколько дней вне доступа, но чтобы она не волновалась. Ночью ко­манда погрузила снаряжение на "Чинуки" и под покровом темноты полетела на север.

Плоская, похожая на пустыню местность сменилась горами и серебристой рекой, которая, извиваясь, впадала в озеро. На горизонте показалась плотина Каджаки. Они приземлились на базе подрядчиков до восхода солнца и разместились в полуразрушенном бетонном здании с пустыми рамами вместо окон и зияющими дырами в потолке. Приданное пехотное отделе­ние начало посменно нести караул, в то время как остальные солдаты закончили разгрузку. В дополнение к боеприпасам, минометам, радиоаппаратуре и продовольствию они привезли с собой свою хирургическую бригаду, поскольку не было никакой медицинской помощи на расстоянии, до которого можно было бы добраться в “золотой час” — первый час после травматического повреждения, считающийся наиболее критичным для выживания солдата.

На следующее утро "Зеленые береты" узнали, что между талибами и правительством было негласное соглашение не вступать в бой в течение дня. С десяти утра до четырех часов дня ежедневно объявлялось прекращение огня, чтобы дать фермерам время позаботиться о своем урожае. Никто не спешил начинать войну. Команда США сочла это сюрреалистичным. Руко­водство группы приступило к разработке плана совместно с афганскими коммандос, в то время как Калеб собирал разведданные. Крис и еще несколько человек ушли, чтобы оборудо­вать на горе огневую позицию.

Афганская армия построила небольшую базу с видом на нижний контрольно-пропускной пункт в долине перед въездом на плотину. Они тащили коробки с припасами вверх по крутой и извилистой тропинке, которая, как оказалось, пролегала через минное поле советских вре­мен, отмеченное грудами камней, выкрашенных в белый цвет.

- Просто оставайтесь между камней, - сказал один из афганцев, отмахиваясь от их опасений, когда они тащили минометы вверх по горе.

Крис не спрашивал, что делать в случае засады. Они, вероятно, просто нырнули бы на мин­ное поле и надеялись на лучшее. Батальон выбрал его для поездки из другой команды и счел одним из самых многообещающих сержантов по вооружениям в роте. Он заметил прикреп­ленное к скалам альпинистское снаряжение времен Холодной войны. Американские гумани­тарные работники совместно с USAID построили плотину Каджаки в 1950-х годах в качестве защиты от советского влияния. В 1970-х годах американское агентство добавило электро­станцию и планировало расширить пропускную способность плотины, но проект был забро­шен еще до вторжения советских войск. Шел 2015 год, а третью турбину еще предстояло установить.

База афганской армии на вершине горы была построена из ящиков от минометных мин, на­полненных камнями, и гофрированной жести. Крис и Бен Уайт, другой сержант-оружейник, приступили к работе по установке минометной установки и разбивке лагеря с маскировоч­ной сеткой для тени днем и спальными мешками для ночевок под звездами. Калеб направил­ся в лагерь, чтобы посмотреть, как там дела. Он стал близким другом Криса и Бена. Вид был захватывающий. Бирюзовая река вытекала из водохранилища на юг и обтекала высокие го­ры, которые поднимались и опускались до горизонта.

Крису и Бену было поручено сотрудничать с афганским минометным расчетом во время опе­рации. Расчет из трех афганских коммандос с энтузиазмом училась оттачивать свою технику обращения с минометом. Они провели день, определяя цели для миссии, устанавливая бы­стрые минометные ориентиры по позициям талибов. Укрепленные комплексы из глинобит­ного кирпича были заминированы самодельными бомбами-ловушками или, по-видимому, имели пулеметы, установленные в бойницах стен.

Миссия стартовала той же ночью. Две штурмовые группы спецназа США и афганских ком­мандос спустились в долину, чтобы атаковать укрепленную линию позиций талибов с юга и запада. Они стремились оттеснить талибов и вернуть некоторые из утраченных афганской армией контрольно-пропускных пунктов. Когда штурмовые отряды свернули в долину, аме­риканские и афганские минометные расчеты на вершине горы начали обстреливать цели, ко­торые они наметили в течение дня.

Их прервал вызов по радио. Майор Гэбриэл потребовал объяснить, почему они начали стре­лять. Согласно их правилам ведения боевых действий, талибы должны были открыть огонь первыми. Он приказал им немедленно прекратить огонь или уходить. Крис переглянулся с Беном.

- Они хотят, чтобы мы подождали, пока талибы выстрелят первыми? - спросил он.

Бен уставился на него и пожал плечами. Очевидно, это была наступательная операция, и им не приходило в голову, что в этих обстоятельствах будет применяться ограничение на нане­сение ударов. Крис считал опасным ждать, пока их товарищи по команде не попадут под об­стрел в долине, контролируемой талибами, где у повстанцев были месяцы, чтобы обосно­ваться в сильно укрепленных комплексах, непробиваемыми для огнестрельного оружия. Но они немедленно остановились, подождав, пока члены команды не передадут сообщение “войска на связи” (что означало, что они находятся под обстрелом), прежде чем снова начать стрелять из минометов.

Подполковник Забихулла Мохманд, седой, крепко сбитый командир 7-го батальона сил спе­циальных операций, который отвечало за Гильменд, остановил коммандос на последней при­крытой позиции. Он хотел, чтобы американцы нанесли авиаудар по оборонительной линии талибов, состоящей из укрепленных позиций в долине; было слишком опасно посылать ком­мандос по открытой местности для атаки укрепленных позиций, а минометы были неэффек­тивны.

Он слышал жужжание AC-130 над головой и пришел в ярость, когда запрос о поддержке с воздуха был отклонен. "Зеленым беретам", которые предположительно были их партнерами в этом деле, было трудно объяснить, что жизнь американца должна была быть в опасности, чтобы оправдать авиаудар. Подполковник Мохманд не мог понять, почему американцы, в конце концов отправив группу спецназа США аж в Каджаки, теперь придерживают критиче­ски важные ресурсы. Он был возмущен просьбой отправить его людей на укреплен­ные позиции талибов, прямо на линию огня из крупнокалиберных пулеметов, расположен­ных внутри. Он сказал капитану, что не пошлет коммандос на линию обороны талибов, если Соединенные Штаты сначала не нанесут авиаудар.

Капитан попытался передать ситуацию по спутниковой рации майору Гэбриэлу, который на­блюдал за операцией по видеосвязи из Кандагара вместе с остальными американскими воен­ными в стране.

- Скажите им, что они должны двигаться вперед, - сказал майор Гэбриэл, понимая, что весь мир наблюдает за ним.

- Мы не можем заставить его зачистить территорию, - ответил капитан.

Хождение взад-вперед продолжалось. В конце концов, подполковник Мохманд, потеряв тер­пение, приказал своим людям отступить, пока не начался рассвет. Им не удалось захватить позиции талибов или оттеснить их обратно в долину, подальше от плотины Каджаки. Крис расценил этот эпизод как еще одно свидетельство того, насколько плохо их руководство по­нимало оперативную обстановку. Коммандос не были пушечным мясом. Нежелание амери­канских военных вступать в бой, несомненно, еще больше подорвало бы их отношения с аф­ганскими солдатами.

Крис вспомнил о двух своих предыдущих командировках и о том, как все было по-другому. В Урузгане парой лет ранее, во время его второй командировки в Афганистан, ему было по­ручено сформировать ополчение из бывших боевиков Талибана. Его команда делила с ними трапезу и жила с ними в одной деревне, что укрепило доверие, необходимое во время пере­стрелки. Когда он наступил на бомбу с нажимной пластиной и едва избежал ее подрыва, он почувствовал, что миссия того стоила, даже после того, как увидел гигантское облако пыли, которое она подняла в воздух, когда солдаты взорвали ее на расстоянии. Теперь он не был уверен, чего они добивались, кроме как убедить коммандос в том, что Америка не считает их жизни настолько важными, чтобы заслуживать авиаудара.

На следующий день талибы устроили засаду на афганском контрольно-пропускном пункте, воспользовавшись плохой погодой. В команде ходила шутка, что Калеб всегда неправильно определял погоду. Крис и другие "Браво" помогли коммандос отразить атаку с горы, исполь­зуя минометы. Они пробыли еще несколько дней, пили чай с афганцами и помогли им уста­новить новый контрольно-пропускной пункт в долине. Когда они вернулись в Кэмп-Анто­ник, линия фронта почти не изменилась.

В столице Гильменда, Лашкаргахе, повторить ранний успех, достигнутый командой Джеф­фа, оказалось непросто. Придорожные бомбы и засады помешали последующим миссиям в пригороде Бабаджи. Несколько афганских солдат были убиты, из-за чего они неохотно под­держивали высокие темпы операций. Через две недели команда Джеффа сменилась, начав ротацию с другой командой из Кандагара. Хотя они не продвинулись намного дальше в оставшейся части тура, Лашкаргах оставался в руках правительства. Фундаментальная дина­мика войны продолжала подрывать миссию: местное правительство было коррумпировано, а его силы безопасности злоупотребляли, эксплуатировались и плохо руководились.

Глава 14. Миссия по спасению Марджаа. Калеб

После того, как команда Калеба вернулась из Каджаки, батальон спецназа США хотел, что­бы они продолжали агрессивно противодействовать завоеваниям талибов в северном Гиль­менде, чтобы предотвратить отпадение под контроль повстанцев ряда районов. Капитан и сержант команды оставались в плохих отношениях с командой и не смогли заставить под­няться их на борт. Члены команды утверждали, что Гильменд был слишком изолирован для рискованной миссии в то время, когда поддержка с воздуха была столь ограниченной.

Майор Гэбриэл, командир роты, в конце концов сказал им, что он будет вынужден заменить их другой командой, если они не начнут действовать в своем районе. Он не хотел расфор­мировывать команду, но в батальоне заметили отсутствие у них агрессивности, и возникло ощущение, что северный Гильменд в районе ОДА 9123 ослабевает. Другая команда, базиро­вавшаяся в Кэмп-Морхеде в Кабуле, готовилась к выполнению миссий и завоевала прочную репутацию в батальоне. Важно отметить, что некоторые из членов этой команды уже были переведены в Гильменд для оказания помощи другим ODA во время крупномасштабных опе­раций и хорошо себя зарекомендовали.

Калеб призвал всех согласовать план и извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации. Он встал перед картой Гильменда и драматично обвел рукой провинцию.

- Выбирайте сами, - сказал он. - Давайте сделаем это по-крупному. Давайте сделаем так, что­бы это того стоило.

Они были в середине планирования наземной операции, когда майор Гэбриэл прервал их приказами генерала Суинделла срочно перебросить войска в Марджа. Город был на грани падения, сказал он им, и приказы поступали с самого верха.

Марджа, скопление глинобитных хижин и ферм, орошаемых рекой Гильменд, на самом де­ле никогда не находился под контролем правительства. Операция “Моштарак”, которая про­водилась там в 2010 году и стала крупнейшей американской операцией в Афганистане за всю войну, была направлена на то, чтобы создать в округе "правительство в коробке" и завоевать сердца и умы. Вместо этого десятки морских пехотинцев США погибли в последовавшем за этим медленно разгорающемся сражении.

Калеб был настроен скептически. В Марджа не было никого, кто мог бы удержать пози­ции, и город наверняка снова попал бы в руки талибов после их ухода. Тем не менее, ко­манда постаралась подготовиться и отправилась в путь ночью. По пути они попали в несколько засад, и из-за этого, наряду с отказом батальона разрешить авиаудары и неисправ­ной системой дистанционного управления оружием в одном из пикапов, поездка казалась бесконечной.

В Марджа на следующее утро они застали отчаянную сцену на территории резиденции гу­бернатора. Группа афганских коммандос застряла там без подкрепления. На стенах были лестницы, по которым повстанцы, по-видимому, взобрались, что позволяло им вести огонь по территории комплекса. В кои-то веки коммандос, казалось, были рады видеть американ­цев. Они сообщили им, что в этом районе находится “Красное” подразделение, одна из групп "спецназа" Талибана размером с роту, вооруженная снайперскими винтовками и приборами ночного видения.

Команда создала командный центр в штаб-квартире, а приданные им пехотинцы установили охрану на стенах по периметру. Они обнаружили, что некоторые из сторожевых вышек пу­сты или что солдаты афганской армии находятся внутри, но курят гашиш или спят. Той но­чью они услышали минометную стрельбу. Афганцы сказали им, что это был ведущийся огонь их артиллерийского подразделения, но утром, когда стрельба продолжилась и мины легли недалеко от комплекса, они поняли, что это все-таки был обстрел. Штурмовая группа ушла зачищать территорию, в то время как Крис и другие "Браво" остались позади, чтобы установить миномет для стрельбы фугасными снарядами в ответ по минометному расчету та­либов и попытаться вывести их из строя. Бен, известный своим мрачным чувством юмора, назвал это “игрой для взрослых”, поскольку ставки были высоки.

Пули из АК время от времени попадали в заглубленный орудийный дворик, где Бен и Крис устанавливали миномет. На какое-то время минометный расчет талибов, казалось, затих.

- Я думал, вы убили тех парней, - сказал сержант команды, когда рядом с резиденцией губер­натора прогремела еще одна минометная мина.

- Мы собираемся попробовать еще раз, - сказал Крис.

Бен топтался в дверном проеме, проверяя наручный компас, используемый для наведения снарядов, что включало в себя хождение кругами вокруг минометного дворика и корректи­ровку показаний компаса через равные промежутки времени. Он возвращался к дворику, когда минометная мина талибов угодил прямо в его середину. Мощный взрыв отбросил его на несколько футов назад. Он находился внутри хрестоматийной зоны поражения, зоны, в которой минометная мина потенциально могла привести к летальному исходу. Крис и один из медиков выбежали на улицу и бросились к Бену. Они ощупали его одежду, чтобы прове­рить, нет ли кровотечения, но осколки не задели его, и на нем не было ни царапины.

Они провели день в перестрелках с талибами, пытаясь очистить территорию вокруг резиден­ции губернатора. Повстанцы выпустили почти два десятка ракет с одного из своих пикапов, но батальон не стал оказывать поддержку с воздуха из-за риска жертв среди гражданского населения. Оружие афганских коммандос продолжало заклинивать на жаре, а мины продол­жали ложиться в непосредственной близости от комплекса. Это было изнурительно, и ко­манда была разочарована тем, что "Апачи", обеспечивавшие прикрытие с воздуха, не могли вести огонь. Все новые очищенные районы передавались афганской полиции, которая долж­на была охранять контрольно-пропускные пункты, чтобы избежать повторной сдачи терри­тории.

Команда была разочарована, узнав, что в стране не осталось парашютных систем с GPS-наведением, которые точно направляли бы грузы на территорию резиденции губернатора, поскольку аме­риканские военные больше не должны были участвовать в боевых действиях. Вместо этого им пришлось обеспечить широкую зону для ночной выброски грузов, которые были сброше­ны C-130 "Геркулесом", основным транспортным самолетом ВВС США. Это был неточный метод пополнения запасов, потому что сброс мог произойти в сотнях ярдов от цели, подвер­гая солдат атаке, пока они пытались его собрать. После того, как команда выехала, нашла припасы и погрузила ящики в машины, на обратном пути один из пикапов съехал с узкой грунтовой дороги в канал.

Это был пикап со сломанной дистанционной системой вооружения, и стрелок, Джош, ехал на открытой башне в очках ночного видения, когда тот съехал с дороги. Он нырнул головой в воду, а двадцатидвухтонный грузовик оказался на нем сверху. Остальные члены команды в ужасе наблюдали за происходящим и бросились вытаскивать экипаж из пикапа, который на­полнялся водой. Многие солдаты утонули в своих автомобилях в Афганистане, потому что огромные бронированные грузовики были плохо приспособлены для передвижения по грун­товым дорогам, предназначенным для ослов и коз. Их товарищи по команде внутри не по­страдали. Джош выжил, но был в шоке. Это было его второе столкновение со смертью, пер­вое произошло, когда Мэтью вызвался вести автобус вместо него, и произошла атака изну­три.

Позже на этой неделе по базе был нанесен еще один минометный удар. На этот раз мина по­пала ночью в группу афганских коммандос. Многие были серьезно ранены. Медики справи­лись с самыми тяжелыми травмами, наложив на спину одного мужчины окклюзивные пла­стыри для грудной клетки в творческой попытке остановить кровопотерю. Вызванные верто­леты медицинской помощи приземлились под огнем, выполнив невероятный маневр внутри комплекса. Это было свидетельством их специальной подготовки и вселило уверенность в солдат, оставшихся на земле, когда вертолеты взлетели.

- Что ж, - сказал Калеб остальным, - по крайней мере, кто-нибудь придет и заберет нас, если дела пойдут плохо.

Команда Джеффа прибыла, чтобы вытащить свой грузовик из канала, и присоединилась к ним в миссии по расчистке маршрута из Марджа и проведению рейда на базар.

Цель состояла в том, чтобы расчистить маршрут, который позволил бы афганской армии от­править подкрепление автомобильным транспортом, но им пришлось отказаться от этой мис­сии, продвинувшись всего на несколько миль в сторону базара. Дорога была сильно замини­рована, и коммандос отказались занимать расчищенную территорию. Коммандос, вероятно, решили, что в конечном итоге застрянут на дороге.

Команда провела совещание, и все они решили покинуть Марджа на следующее утро. На­чальник полиции пришел в ярость после того, как узнал, что уезжают обе группы амери­канского спецназа; он пригрозил отдать их под трибунал. Полиция на недавно установлен­ных контрольно-пропускных пунктах по всему городу стреляла по их пикапам на выезде.

Калеб подсчитал, что на асфальте было зарыто от трех до шести придорожных бомб, и у них не было подходящего оборудования, чтобы обезвредить их. Команда также взяла под стражу двух бойцов афганских команд по разминированию после того, как они, по-видимому, при­грозили убить своего американского руководителя за неуважительное к ним отношение. Проведя день на базе в Лашкаргах, команда вернулась в Кэмп-Антоник.

Майор. Габриэль ждал на базе. Он велел руководителям команд сначала поесть, но они хоте­ли встретиться прямо сейчас, поэтому направились в командную комнату. Он сказал им, что команда расформирована. Команда запросила и получила авиационные средства и припасы для выполнения миссии, но отменила ее, не предупредив заранее батальон. Эти ресурсы можно было бы использовать в другом месте. Теперь другой ODA должен был продолжить миссию с того места, на котором они остановились. Весь батальон был свидетелем неудачи, и команда потеряла свой последний шанс проявить себя.

Капитан попытался возразить, что коммандос отказались сотрудничать, но было слишком поздно для объяснений. Встреча быстро превратилась в перебранку на повышенных тонах, пока остальная команда слушала снаружи. Им казалось, что майор Гэбриэл обвинял их в тру­сости, и эти слова задели его за живое.

Выйдя на улицу, он сказал им, что это была их последняя миссия в Гильменде. Было немыс­лимо просто сменить их руководство. Оставшуюся часть командировки команда должна бы­ла провести в Кэмп-Морхеде, школе подготовки афганских коммандос в Кабуле. Британцы назвали его Сэндхерст-на-песке в честь британской академии подготовки офицеров. Среди "Зеленых беретов" оно часто рассматривалось как самое скучное задание в Афганистане, по­скольку оно не было связано с боевыми операциями. Новая команда уже направлялась в Гильменд для замены.

Калеб почувствовал себя преданным. Предполагалось, что наступательные операции будут запрещены, а ресурсов для удержания расчищенной территории не было. Никто в цепочке командования не озвучил изменения в правилах или тактическом руководстве, или того, чего они должны были достичь. Их присутствие, казалось, было временным решением, позволяю­щим не допустить появления Гильменда в новостях до выборов в США в 2016 году. Они все могли погибнуть в Марджа. Это стало последней каплей.

- Мы не знаем, каковы наши цели, потому что они постоянно меняются, - взорвался он.

- Вы не знаете, что мы должны делать, и все же продолжаете посылать нас на безумные зада­ния, где мы все можем погибнуть без всякой причины!

- Это отговорка, - сказал майор Габриэль, пытаясь сдержать свой гнев. - Никто из вас не по­нимает оперативной обстановки.

- Хорошо, а чья это ответственность? - выпалил в ответ Калеб.

Майор Гэбриэл наблюдал, как он выбегает из комнаты.

Калебу и паре других товарищей по команде было приказано остаться в Гильменде, чтобы помочь освоиться новой команде. У него были смешанные чувства по этому поводу. Было тяжело смотреть, как все остальные уходят. Какими бы трудными ни были дела в команде, они все равно собирались вернуться в Юту вместе. Но он также считал, что в долгу перед но­вой командой, ODA 9115, помочь им. У них было мало времени, чтобы подготовиться к Гильменду, и он мог помочь им оставаться в безопасности. Родом из Вашингтона, они слыли сильной группой с хорошим руководством. Командир, Эндрю Макнил, был молод, но спосо­бен, а сержант, Дэн Голстон, провел годы в 5-й группе и несколько раз был в Ираке.

Новость об расформировании команды распространилась по батальону вместе со слухами об отказе команды отправляться на задания. Расформирование команды было чрезвычайно ред­ким явлением.

Миссия по замене на месте, в ходе которой прибывающая и выезжающая команды совместно проводят операцию, прошла без сбоев. Группы совершили рейд на базар в Марджа, до ко­торого они не смогли добраться по дороге; разведданные, собранные ранее, указывали на то, что там был спрятан склад оружия. Калеб считал, что доказательства наличия тайника с ору­жием были слабыми, и он был прав. Две команды прилетели на вертолете и прошли пару миль пешком. На базаре они нашли только удобрения и никаких следов оружия. Он рассмат­ривал неспособность найти что-либо еще как подтверждение отсутствия руководства на дан­ном этапе войны. Они могли погибнуть ни за что на дороге, начиненной самодельными бом­бами. "Какой шок, удобрение на базаре", - подумал он.

Но жизнь в лагере быстро преобразилась под руководством новой команды. Они устранили беспорядок, вызванный пожаром, и устранили проблемы с логистикой и снабжением, что означало, что еды и воды было достаточно на всех. Непопулярный армейский полковник, ко­торый был направлен туда для работы с 215-м корпусом и относился к "Зеленым беретам" как к своему личному составу, был выселен из лагеря спецназа. Это по-прежнему было ме­сто, куда высокопоставленные офицеры и другие посетители приходили “посмотреть на вой­ну”, но новая команда установила расписание приема пищи для посетителей, что давало ко­манде возможность поесть первой, пока не закончились горячие блюда. Впервые после атаки изнутри Калеб начал относиться к командировке более позитивно. Все хорошо ладили, что было приятной переменой, и розыгрыши стали формой развлечения.

Главным зачинщиком был Мэтью Макклинток, по прозвищу Чарли, один из сержантов-сапе­ров. Он был новичком в команде, и все называли его Миком. Его основной целью был бое­вой диспетчер Райан Рынковски, или Ски. Мик был квалифицирован как передовой авиана­водчик, что означало, что он тоже мог управлять боевыми самолетами, и он сводил с ума Ски, занимая свой рабочий стол и используя телефон, который соединялся с воздушным дис­петчером под кодовым названием DOOM 01. Диспетчер была женщина, и Ски был в нее влюблен. Мик занимал кресло Ски и заставлял DOOM01 говорить по телефону о проблемах с воздухом как можно дольше после того, как Ски входил, чтобы заставить его ревновать.

В течение некоторого времени Калеб подумывал о переходе на действительную службу, что­бы иметь более стабильный доход и график работы, и Мик посоветовал ему попробовать. Это был сложный процесс, решение о котором принимало командование, но Мик сказал Ка­лебу, что его квалификация делает его хорошим кандидатом. У Мика тоже была молодая се­мья, и он пытался понять, как совмещать свои новые обязанности с армейской жизнью. Он служил в 1-й группе и уволился после потери близкого друга в Афганистане в 2013 году. Он обвинил армию в смерти друга, но ему не хватало духа товарищества, и в том году он про­лоббировал участие в туре с Национальной гвардией.

Жена Мика, Александра, жившая в Сиэтле, только что родила их первенца. У нее были гу­стые, волнистые рыжие волосы и татуировки, и они были женаты уже год. Мику дали отпуск, чтобы он вернулся домой на роды, и по возвращении он с гордостью показывал всем фотографии.У Александры развилась тяжелая послеродовая депрессия, но она настояла на том, чтобы Мик вернулся, чтобы завершить тур. Армия позволила бы ему остаться в Сиэтле, но она не хотела мешать ему делать работу, которую он любил. Он пошел на многое, чтобы попасть в команду и вернуться в Афганистан. Она была предана ему и чувствовала себя до­статочно сильной, чтобы оправиться самостоятельно.

Калеб предсказал, что новая команда столкнется с таким же давлением при проведении опе­раций, и он оказался прав. Их целью на оставшуюся часть развертывания, по-видимому, бы­ло удержать 215-й корпус в Гильменде от развала. Команда проводила примерно одну опера­цию в неделю, и в промежутках между планированием, репетициями, исполнением и переоснащением командировка начала продвигаться в интенсивном темпе. Калеб испытал облегчение от того, что у него был плотный график, но он не был убежден, что у руко­водства армии было какое-либо долгосрочное видение того, чего они хотели достичь в Афга­нистане, кроме как избежать катастрофических потерь перед предстоящими выборами в США.

Глава 15. Внутренне противоречивый, неправдо­подобный. Хатч

Хатч уже несколько недель сидел на авиабазе Баграм, ожидая результатов предварительно­го расследования авиаудара по госпиталю в Кундузе. Это был его первый опыт жизни на од­ной из крупных армейских баз в Афганистане. Авиабаза Баграм, база, сначала использовав­шаяся Советами, а затем разделенная между соперничающими афганскими полевыми ко­мандирами, была центром военных операций США в стране и крупным транзитным узлом для грузов, пассажиров и войск. Даже на этом позднем этапе войны она все еще была разме­ром с небольшой городок. Солдаты и контрактники питались в заведениях быстрого питания и делали покупки в лавках "Военторга" на базе; мало кто на самом деле видел Афганистан за пределами базы.

Казалось, мало кто знал о битвах не на жизнь, а на смерть, которые вели спецназовцы в Кун­дузе или в Гильменде. Хатч старался не падать духом и составил распорядок дня, чтобы за­полнить время. Он ел, занимался в зале, звонил домой и повторял это снова. Он мало что мог рассказать Тине по телефону, но попытался заверить ее, что все будет хорошо, как только расследование пойдет своим чередом. Все в его подчинении заверили его, что расследование установит, что удар был ужасной ошибкой, произошедшей в тумане войны, а не преднаме­ренным решением разбомбить международный госпиталь.

Тина тоже попыталась напустить на себя храбрый вид. Она отправляла Хатчу SMS-сообще­ния с мемами и шутками, чтобы подбодрить его, и старалась поддерживать с ним неприну­жденные отношения. Она знала, что другие могут читать любое общение, которое происхо­дит между ними. Она жаждала увидеть его и поговорить с глазу на глаз. Правда заключалась в том, что она боялась потерять его. В новостях аналитики все еще обсуждали, соответствует ли удар критериям военного преступления и следует ли отправить виновных в тюрьму. Этот инцидент привлек внимание президента Обамы, который публично выразил свои соболезно­вания пострадавшим.

Тина также опасалась мести со стороны родственников жертв. Это было общей проблемой среди операторов спецназа и членов их семей и одной из причин, по которой их полные име­на тщательно скрывались за границей. Она рассудила, что найти их адрес будет нетрудно, и она будет беспомощна, если кто-нибудь появится, пока она разгружает продукты или забира­ет детей из школы. Она была сама по себе, просто мама, которая была больна, беременна и уязвима. Разговаривая с ней, Хатч чувствовал себя бессильным и был благодарен ей за то, что она справляется. Другие партнеры могут справляться с делами не так хорошо, как Тина.

- Я не сяду в тюрьму, - пообещал он ей.

Тина знала, что задавать вопросы бесполезно, но она боялась того, что с ними может слу­читься. Образы из госпиталя запечатлелись в ее сознании. Она не могла не читать ужасные истории о персонале и пациентах, которые выжили, даже если в глубине души знала, что Хатч сделал все, что мог. У каждой истории было две стороны, и она лучше, чем кто-либо другой, знала, что новости редко отражают то, что на самом деле происходило на местах. Тем временем жизнь продолжалась своим чередом. Она планировала встречу выпускников средней школы, Рождество и Новый год, после которых ее муж должен был вернуться до­мой. Тогда он мог бы рассказать ей все.

Хатч поначалу действительно верил, что все будет хорошо. Постоянный поток посетителей, проходивших через аэродром Баграм, оказывал ему моральную поддержку, в том числе двое бывших товарищей по команде из предыдущих туров в Пактике. Казалось, все они сочув­ствовали ему, а некоторые, казалось, были обеспокоены его судьбой. Но он должен был ве­рить, что офицеры, проводящие расследование, поймут, что солдаты сделали все, что могли, и удар был прискорбной ошибкой, допущенной в пылу сражения. Он планировал мужественно принять любое наказание, которое военные сочтут нужным применить, и двигаться дальше. Когда капеллан посетил его из Кабула, он был потрясен, обнаружив Хатча в хорошем распо­ложении духа. Он считал, что тот подвержен риску самоубийства.

- Я в порядке, - сказала ему Хатч, стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично.

Хатч и сам пытался в это поверить, хотя его прежний оптимизм угасал. Им удалось вытес­нить талибов из Кундуза, избавив его жителей от долгой и дорогостоящей битвы, которая разрушила бы город и унесла жизни большего числа людей, чем те, кто погиб в больнице. Авиаудар был ужасной ошибкой, и этого никогда не должно было случиться. Но, рассуждал Хатч, было бы еще хуже не входить в город и не пытаться решительно отбить его обратно.

Он начал слышать, что некоторые в штабе армии считают, что он нарушил правила ведения боевых действий, и хотят, чтобы он предстал перед судом за убийство. Он пытался бороться с депрессией и негативными мыслями, терзавшими его мозг, придерживаясь режима занятий в спортзале и уверяя всех, что с ним все в порядке. Его вызывали на допрос снова и снова. Он чувствовал, что люди поймут, если услышат из первых уст, как произошла ошибка. Неод­нократное изменение версии американскими военными, за которым последовала секрет­ность, окружавшая расследование, усилило худшие подозрения общественности. Хатч по­просил разрешить ему публично объяснить, что произошло. В батальоне ему сказали, что это не очень хорошая идея.

Ближе к концу расследования к Хатчу обратился бригадный генерал Ким. Он не поверил версии событий Хатча.

- Хотели бы вы изменить свои показания? - спросил он.

Хатч был возмущен.

- Нет, я не хочу менять свои показания, сэр, - сказал он.

Хатч не мог поверить, что кто-то может усомниться в его честности. Он стольким пожертво­вал ради армии. Ужасные патрули в Рамади в разгар войны в Ираке. Шедшие один за другим туры в горы в Пактике, проведенные в изоляции в рамках операций по обеспечению стабильности в деревне. Он не мог сосчитать, сколько раз рисковал своей жизнью. До него наконец дошло, насколько плохой может оказаться эта ситуация. Неохотно он прекратил сотрудничать со следствием и попросил дать ему время проконсультироваться со своим защитником, а также заранее подготовить письменные вопросы.

Самым большим вопросом, как оказалось, было сомнение в его утверждении о том, что аф­ганские коммандос, планировавшие рейд на тюрьму УНБ, находились вблизи цели и нахо­дились под обстрелом в момент нанесения удара. На снимке, полученном с беспилотника, было видно, что афганский конвой был припаркован недалеко от авиабазы Кундуз, примерно в девяти километрах от комплекса разведывательного управления, контролируемого талиба­ми. Казалось, это свидетельствовало о том, что Хатч нанес превентивный удар по зданию еще до того, как коммандос отправились в путь, что являлось нарушением правил ведения боевых действий, запрещавших наступательные удары по талибам.

Он был сбит с толку. Он следил за передвижениями колонны афганских коммандос по GPS-трекеру и вспомнил, что видел синюю пентаграмму, указывающую на дружественные силы вблизи тюрьмы УНБ во время удара. Он впервые начал сомневаться в себе. Возможно, вы­стрелы, которые он слышал, не имели никакого отношения к миссии коммандос.

"О боже мой", - подумал он. "Как я мог все это неправильно понять?"

28 октября 2015 года Хатч отправился на свой последний допрос. Было два офицера Гене­рального штаба, расследовавших авиаудар, и несколько экспертов по конкретным вопросам. Казалось очевидным, что следователи не поверили его ответам. Он неоднократно подвергал­ся одному и тому же допросу. Когда они добрались до авиаудара, ведущий следова­тель, генерал-майор армии США Уильям Хикман, снова спросил, как он определил, что лю­ди на месте были настроены враждебно, поскольку у них не было оружия. Он также, каза­лось, скептически отнесся к решению вызвать воздушную поддержку коммандос в миссии по захвату тюрьмы УНБ, контролируемой талибами.

- Ладно, ты вроде как сказал здесь две разные вещи, - сказал генерал Хикман, пытаясь опре­делить, где, по мнению Хатча, находились коммандос во время удара.

- Они находятся на перекрестке и ведут, как вы полагаете, огонь, и я пытаюсь понять, как вы определили, откуда шел огонь, и решили, куда стрелять AC-130.

- Да, сэр, наиболее логично было предположить, что по ним будут вести огонь с дальних до­рог восток-запад, и поскольку я ожидал, что они направятся именно туда, - разочарованно сказал Хатч, имея в виду их цель, тюрьму УНБ.

Было трудно передать решения о жизни и смерти, которые приходилось принимать в пылу сражения, имея лишь ограниченные средства связи и оборудование.

- Хорошо, но вы разрешили открыть огонь по зданию на объекте УНБ? - спросил он.

- Да, я это сделал, - сказал Хатч.

Воцарилось молчание.

- Ладно, у меня все, - сказал генерал, завершая разговор.

Пройдут месяцы, прежде чем Хатч узнает, что изображение конвоя возле авиабазы Кундуз был неправильно обозначено как 10-й батальон специального назначения. Это была другая группа коммандос, которая была доставлена самолетом из Кабула для ликвидации послед­ствий кризиса и использовала местные машины. Команда национальной системы слежения приложила к фотографии примечание, объясняющее, что система слежения не обновила ко­ды для новых коммандос, но следователи пропустили это мимо ушей. Последующее рассле­дование, проведенное несколько месяцев спустя, в конце концов, обнаружило записку и кон­вой, который отслеживал Хатч, возле комплекса УНБ, где они попали под обстрел.

Команда, которая сражалась с Хатчем в Кундузе, продолжала возмущаться из-за обращения с ним и считала, что из него делают козла отпущения. По их мнению, в первую очередь генералы были от­ветственны за отправку их в Кундуз; существовали известные риски при отправке войск в гу­стонаселенный гражданский район. Они отбили Кундуз, как и просили, и должны быть отме­чены за их храбрость, а не наказаны за нанесение авиаудара.

Капитан команды из Баграма, Пэт Харриган, был в числе многих свидетелей, которых попро­сили дать показания под присягой в рамках расследования. Прежде чем сдать его, он подо­шел к полковнику Джонстону, командиру батальона, чтобы зачитать ему свои ответы, в ко­торых содержалась резкая критика руководства армии США в Афганистане.

- Я хочу убедиться, что вы понимаете, что это не направлено против вас, - сказала Пэт. - Я знаю, что это вызовет ответную реакцию. Я просто хочу, чтобы вы знали, о чем я пишу.

- Я не могу помешать тебе написать все, что нужно, в твоем заявлении под присягой, - сказал полковник Джонстон.

- Но да, тебе это еще припомнят, - добавил он, хотя Пэт и так это знал.

У командира батальона были свои собственные причины для недовольства тем, как велось расследование, но он держал их при себе. Пэт был прав: его показания имели последствия, но он, казалось, был полон решимости поделиться ими. Пэт уже поговаривал об уходе из ар­мии.

Письменный ответ Пэта содержал резкую критику в адрес американских военных руководи­телей, обвиняя их в моральной трусости и глубоком отсутствии стратегии в их решении кри­зиса в Кундузе. “Бездействие или нерешительность, однако, дают удобный политический опыт, когда можно пожинать плоды успеха, не сталкиваясь с ответственностью или послед­ствиями неудачи”, - написал он. “Руководитель может улыбаться в камеру, вручая награду, или обходить судебного пристава стороной, когда молоток падает на судейскую скамью."

"Ни один военный командир никогда не должен позволять своим людям покидать располо­жение без задания, цели и конечного состояния", - написал Пэт, цитируя урок, преподанный в войсках специального назначения. Он описал, как генерал Суинделл из Объединенной опе­ративной группы сил специальных операций и генерал Кэмпбелл из штаба "Решительной поддержки" оставили батальон без руководства.

Он продолжал:

"Не менее трех раз [отредактировано] звонили и спрашивали об уровне вовлеченности со стороны ОГ ССО, которая связывалась с ООГ ССО, которая связывалась с командованием [Решитель­ной поддержки]. К сожалению, единственными звуками, которые были слышны, были стре­кот сверчков на центральной площади у ПУ [полицейского управления], хотя их было труд­но расслышать из-за стрельбы.… Как мы, как род войск, как группа офицеров, стали такими растерянными? Я расскажу вам, как это произошло. Это дряхлое государство, которое вырас­тает из моральной трусости, карьеризма и беспринципного компромисса, променянного на дешевую личную выгоду.… Решительная стратегия обходится дорого, но позволила бы избе­жать повторения событий в Кундузе в будущем. К несчастью для человека на земле и его се­мьи дома, решительная стратегия должна быть спланирована и осуществлена вне цепей мо­ральной трусости.… Если кто-то и должен быть привлечен к ответственности, то пусть это будет не тот человек, которому приказали прыгнуть с неба, не дав ему парашюта".

Как и предсказывал Пэт, Кундуз снова падет, почти ровно через год.

Когда расследование было завершено, генерал Хикман передал Хатчу сильно отредактиро­ванную версию отчета объемом в три тысячи страниц, которая включала допросы по мень­шей мере шестидесяти пяти человек, стенограммы с борта самолета, и свидетельства, полу­ченные с беспилотников и со спутников. В резюме говорилось, что командир наземных сил незаконно отдал приказ о нанесении сокрушительного авиаудара без надлежащего определе­ния целей, что привело к значительным потерям среди гражданского населения.

“Решение КНС обеспечить авиаудар перед атакой и использование самолетом огневых средств преднамеренным, неразборчивым и агрессивным образом без положи­тельной идентификации угрозы привело к значительным жертвам среди гражданского насе­ления, значительному сопутствующему ущербу травматологическому центру ”Врачи без гра­ниц" и провалу операции", - говорилось в резюме..

“[Отредактировано] умышленно нарушил ПОО [правила открытия огня] и тактическое руко­водство, ненадлежащим образом санкционировав наступательные операции".

В отчете рассказ Хатч о событиях описывался как неправдоподобный, частично основанный на ошибочно идентифицированной фотографии с беспилотника, которая, по-видимому, по­казывала, что коммандос, выполнявшие миссию по захвату УНБ, находились в не том месте, недалеко от аэропорта.

“[Отредактированно] версия событий, связанных с его решением санкционировать авиаудар, внутренне противоречива, неправдоподобна и противоречит другим доступным источникам достоверной информации”, - говорится в отчете.

Хатч был потрясен. Он мог смириться с тем, что допустил ошибку и что в результате погиб­ли мирные жители. Он мог согласиться с тем, что это можно было предотвратить, и был го­тов к любому наказанию, которое военные сочли нужным применить. Но быть обвиненным в попытке скрыть это? Это было уже слишком. Этого не могло быть на самом деле. Все в его подчинении говорили ему, чтобы он не волновался. Казалось, что его карьера в армии не только закончилась, ему повезло, что он не предстал перед судом за массовое убийство. Это было похоже на ночной кошмар, от которого он не мог проснуться.

Результаты расследования были переданы высшему командующему войсками США генера­лу Кэмпбеллу для ознакомления. Пару недель спустя Хатча вызвали в кабинет генерала Кэмп­белла в штаб-квартире вооруженных сил США в Кабуле. Он располагался в зоне без­опасности, прозванной "Зеленой зоной" в честь той, что была в Багдаде. Вертолет призем­лился на футбольном поле, которое одновременно служило посадочной площадкой, и Хатч направился к зданию, занимаемому вождями войны.

Генерал Кэмпбелл пригласил Хатча присесть в своем кабинете и спросил, не хочет ли он что-нибудь добавить. В комнате находился еще один офицер, генерал Бьюкенен. Хатч подгото­вил небольшую речь: он сказал, что признает, что совершил ужасную ошибку, но все еще верит, что действовал законно и морально и сделал все возможное в трудной ситуации. Он списывал свои ошибки на усталость и недосыпание и умолял оставить его на службе.

- Я полностью принимаю на себя ответственность за все это, - сказал он генералам. - Я хочу продолжать служить.

Генерал Кэмпбелл выглядел мрачным. Он сказал Хатчу, что ознакомился с отчетом и при­шел к выводу, что Хатч нарушил его тактические указания. Он отстранял Хатча от командо­вания, фактически положив конец карьере Хатча как боевого офицера. Генерал Кэмпбелл вручил ему ручку и лист бумаги для подписи.

Хатч почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, когда он взял ручку. Его рука дрожала так сильно, что он почти не мог написать свое собственное имя. Он поставил свою подпись на пунктирной линии, а затем понял, что поставил подпись на строке с датой. Он зачеркнул свое имя и подписал снова. Он ошеломленно уставился на беспорядок на странице.

Генерал Кэмпбелл наблюдал за происходящим, не высказывая никаких заверений или слов ободрения. Генерал Бьюкенен произнес с Хатчем ободряющую речь и посоветовал ему оста­вить этот опыт позади и перейти к жизни вне армии. Все еще пребывая в полном шоке и чув­ствуя себя неуверенно, Хатч кивнул.

Командир его батальона, полковник Джонстон ждал его снаружи.

- Я отстранен от командования, - сказал ему Хатч.

Полковник Джонстон не мог в это поверить. Все это время он говорил Хатч, чтобы он не волно­вался, что расследование докопается до сути произошедшего. Он считал Хатча одним из са­мых многообещающих офицеров в батальоне. Обстоятельства его увольнения не просто по­ложили конец его карьере в армии. Они могли бы затруднить ему трудоустройство и в гра­жданском мире.

Они отправились в тайский ресторан на базе, чтобы убить время перед вылетом обратно на аэродром Баграм. Хатч принялся за еду, чувствуя, как его охватывает депрессия. Было труд­но смириться с тем, что вся его жизнь привела его сюда. Он отдал все своей карьере в армии, и вот как это должно было закончиться?

Генерал Кэмпбелл появился в штаб-квартире в Кабуле 25 ноября 2015 года, чтобы зачитать заявление для СМИ, в котором кратко излагались результаты расследования обстрела госпи­таля в Кундузе. Он назвал это трагическим несчастным случаем, которого можно было избе­жать, и сказал, что некоторые из причастных не соблюдали правила ведения боевых дей­ствий и были отстранены от службы в ожидании дисциплинарного расследования.

Он сказал, что расследование пришло к выводу, что человеческая ошибка, наряду с техноло­гическими и системными сбоями, привела к тому, что американский самолет обстрелял не то здание. Он отказался отвечать на вопросы. Позже его пресс-секретарь не стал говорить, сколько военнослужащих США было отстранено от службы, и отвечать на вопрос о том, мо­жет ли ответственность лежать дальше по цепочке командования.

"Врачи без границ" были возмущены высказываниями генерала Кэмпбелла и вновь призвали к независимому расследованию.

"Шокирует тот факт, что атака может быть осуществлена, когда войска США не следят за целью и не имеют доступа к списку запрещенных к нанесению ударов, а также имеют неис­правные системы связи", - говорится в заявлении Кристофера Стоукса, генерального дирек­тора организации. “Пугающий перечень ошибок, изложенный сегодня, иллюстрирует гру­бую халатность со стороны вооруженных сил США и нарушения правил ведения войны."

Тем временем в Баграме Хатч упаковал свои вещи и сосредоточился на том, чтобы успеть домой до Рождества. В последнюю минуту ему это удалось, он нашел место в самолете с группой рейнджеров; они приземлились на армейской авиабазе "Хантер" в Саванне, штат Джорджия. Он взял напрокат машину и поехал домой, чтобы дождаться возвращения Тины и детей со встречи выпускников. Было странно находиться в их пустом доме. Она распаковала и расставила всю мебель, пока его не было.

Она позвонила, чтобы сказать ему, что они меньше чем в часе езды отсюда. Он чув­ствовал себя невероятно счастливым, оказавшись дома, и прилег на их кровать, чтобы отдох­нуть несколько минут. Афганистан казался таким далеким, как другая жизнь. Хатч закрыл глаза. Это было так, словно Кундуза никогда не было.

Тина подъехала к дому. Она не сказала девочкам, что их отец дома. Это должно было стать большим сюрпризом. Он был в безопасности. Это было все, что имело значение в данный момент. Дети были бы так рады, если бы он вернулся к Рождеству. Она подошла к входной двери и постучала. Его машина стояла на подъездной дорожке, но никто не подошел к двери.

Ей показалось, что она провела целую вечность, стуча во все двери и окна, опасаясь худше­го, поскольку девочки протестовали против того, что их не выпустили из машины. Затем она услышала щелчок, и за дверью застенчиво появился заспанный Хатч. Он обнял ее, а девочки выскочили из машины и подбежали, чтобы обнять его. Семья наслаждалась проведенным вместе вечером, пытаясь вернуться к нормальной жизни. Затем девочки отправились спать, и в доме воцарилась тишина.

Тина отвела Хатча в их комнату и усадила его. Она была на пятом месяце беременности и это уже было заметно.

- Расскажи мне все, - настойчиво попросила она. - Что с тобой будет? Что с нами будет?

Он рассказал обо всей серии событий, заканчивая отчетом, который был направлен командо­ванию специальных операций армии США, которое рассмотрит ход расследования и примет решение о соответствующем наказании. Им придется подождать ответов.

Глава 16. Сангинград. Калеб

Калеб был тем, кто помог новой команде обосноваться в Кэмп-Антоник в Гильменде, как это сделал Мэтью Роланд, когда команда Калеба только прибыла сюда. Замена произошла за несколько дней, и у новой команды не было возможности провести разведывательную под­готовку - процесс, который обычно занимает месяцы, предшествующие развертыванию. Ка­леб сразу же стал старшим "Фоксом" в команде, и они полагались на него в планировании кампании на оставшуюся часть тура.

Энди Макнил, капитан новой команды, подумал, что было бы лучше сосредоточиться на определенном районе, а не на перестрелках по всему Гильменду. Казалось, что предыдущая команда преследовала талибов от одного места к другому, всегда на шаг отставая от них. Он представил план кампании, направленный на ослабление давления на Лашкаргах, столицу провинции, путем систематической расчистки маршрута в Марджа.

Калеб поделился теми ограниченными разведданными, которые собрала его команда. Разве­дывательные ресурсы США в Гильменде были серьезно сокращены, и даже компьютеры, на которых хранились разведданные, были отправлены обратно в Соединенные Штаты, поэто­му не было никаких записей истории нападений в провинции, что было бы полезно.

Команда нацелилась на уничтожение советской зенитной установки ЗПУ-4, четырехстволь­ной зенитной установки, которую они заметили на записи с беспилотника. Командир тали­бов любил демонстрировать ее на пикапе, проезжая по деревням, раздавая РПГ митингую­щей толпе. В прежние годы команда получила бы разрешение нанести по нему авиаудар, но это было невозможно из-за ограничений на участие и опасений по поводу жертв среди гра­жданского населения. Команда решила нанести удар лично.

Майор Гэбриэл прервал цикл планирования приказом немедленно отправиться в Сангин. Район Сангин был известен британским войскам как самое смертоносное место в Афганиста­не в течение четырех лет, в течение которых они несли ответственность за Гильменд, прежде чем передать его американцам. Они прозвали его Сангинградом, в честь битвы с немецкими войсками за Сталинград во время Второй мировой войны, где тысячи людей погибли во вре­мя нацистского вторжения в Россию. Команде было приказано подготовиться к совместной многодневной операции с афганскими коммандос, чтобы предотвратить падение округа.

Обычно они действовали ночью и покидали место проведения операции к утру, но генерал Суинделл, главнокомандующий специальными операциями США и НАТО, хотел, чтобы они оставались в течение дня или в течение светлого времени суток. Внезапный энтузиазм по по­воду многодневных операций, по-видимому, был связан с успешной операцией 3-й группы на севере, в ходе которой был обнаружен огромный склад оружия талибов. Энди не понрави­лась идея остаться на весь день. Группа была изолирована, и строгие ограничения на под­держку с воздуха заставляли их опасаться находиться в Сангине в светлое время суток, когда они теряли элемент внезапности и преимущество ночного видения.

С каштановыми волосами и веснушками Энди был одним из самых молодых капитанов в ро­те. Он был новичком в спецназе и полон энтузиазма, но не был безрассудным. Он был быв­шим пехотинцем и ранее служил в Ираке, где подкрепление никогда не находилось на рас­стоянии более десяти-двадцати минут. Он безуспешно пытался убедить свое начальство раз­решить команде покинуть Сангин до восхода солнца.

Команда приземлилась в округе Сангин на "Чинуках" после обычного обсуждения с военно-воздушными силами вопроса о том, как близко они могут подобраться к столице округа, так­же называемой Сангин. Их высадили в "коричневой" зоне, в нескольких милях от города, и остаток пути им пришлось проделать пешком по грязи, неся по девяносто фунтов снаряже­ния на себе. Большое расстояние увеличивало их шансы быть замеченными.

Город представлял собой лабиринт, и трудно было представить себе ежедневное патрулиро­вание там, как это делали до них морские пехотинцы и британские войска. Оказавшись вну­три, афганские коммандос расчистили путь, арестовав местного жителя и заставив его ид­ти перед ними в качестве “местного гида”, предполагая, что он будет знать, где были зарыты бомбы. Энди находил, что с афганскими коммандос трудно работать, и ставил под сомнение некоторые их моральные решения, но, в конце концов, это была их страна, и не стоило те­рять взаимопонимание, споря обо всем подряд.

Чтобы охватить больше территории, команда разделилась на три подразделения: командный отряд, возглавляемый Энди, и два маневренных отряда, один из которых возглавлял Дэн Голстон, сержант команды, а другой уоррент-офицер из старой команды Калеба. Уоррент-офицеры служили заместителями капитанов команд. Они искали места, используемые тали­бами для хранения оружия и взрывчатых веществ, которые было легко обнаружить, потому что они были помечены грудами камней, аэрозольной краской или колючей проволокой в ка­честве предупреждения для других жителей деревни.

Ранее этой ночью команда получила выговор за взрыв здания, в котором находился тайник с оружием. Когда батальон заявил, что им не разрешали сносить строения, основываясь на но­вых правилах, введенных после обстрела больницы в Кундузе, команда обвинила во взрыве афганских коммандос. Афганцам не нужно было следовать американским правилам.

Калебу было поручено работать с его уоррентом. Когда через несколько часов после начала операции они подошли к усадьбе, отмеченной белыми камнями, Дэн отправил подразделе­ние по обезвреживанию бомб, чтобы помочь им его зачистить.

Кевин, взрывотехник, третий день находился в Гильменде. До службы в армии он был заме­стителем шерифа в Алабаме и быстро приспосабливался к реалиям полевых условий. У него не было переводчика, а его партнер-афганец из гражданской группы по обезвреживанию мин не говорил по-английски. Они общались жестами. Они сразу понравились друг другу. Афга­нец обезвредил первую бомбу. Кевин тысячу раз готовился к этому моменту, но все равно нервничал. Он обезвредил свою первую бомбу прямо у входа на территорию комплекса, где две были закопаны в землю. Подразделения по обезвреживанию взрывоопасных предметов имели девиз: “Полный успех или полный провал”.

В первом здании внутри усадьбы хранился запас артиллерийских снарядов и нажимных пла­стин всех размеров, используемых для изготовления бомб, которые были закопаны на доро­гах. Кевин услышал, как Калеб подозвал кинолога.

- Эй, отправь туда собаку, - сказал Калеб, указывая на туннель для бегства, который он об­наружил рядом с одной из больших комнат.

- Я не отправлю собаку без меня, - ответил проводник.

Уоррент передал Калебу свою винтовку, опустился на четвереньки и заполз внутрь. Калеб увидел, как его ноги исчезли в темноте в нескольких ярдах от него. Через несколько мгнове­ний он появился, невредимый, бросив на проводника презрительный взгляд.

- Чисто, - сказал он.

"Этот парень чрезвычайно напорист и отчасти чертовски глуп", - подумал Калеб. Между эти­ми двумя понятиями была тонкая грань. Если бы взорвались боеприпасы, это подвергло бы опасности всех остальных, поскольку им пришлось бы разбираться с ранениями уоррента и с медицинской эвакуацией.

Они все еще не нашли никакой другой взрывчатки, поэтому продолжили обыскивать терри­торию в поисках последних компонентов фабрики по изготовлению бомб. Самодельные взрывные устройства (СВУ) состояли из трех частей: заряда взрывчатого вещества, внешних оболочек, которые содержали взрывчатку и распадались на осколки, и системы инициирова­ния, которую можно было изготовить из целого ряда бытовых устройств, таких как ра­диоприемники, выключатели и таймеры.

Незадолго до восхода солнца они обнаружили тайник со взрывчаткой в маленькой лачуге на окраине комплекса. Калеб отправил проводника с собакой проверить его вместе с афганской командой по обезвреживанию бомб. После того, как территория была зачищена, он вошел внутрь, чтобы осмотреть содержимое. Взрывчатка была самодельной.

"Отлично, мы здесь закончили", - подумал он. Он отступил от дверного проема, поставил ногу у входа и услышал оглушительный взрыв. Мощная сила прокатилась по его телу и подняла его в воздух. Он пролетел несколько футов и тяжело приземлился на землю, потеряв созна­ние. Он очнулся, когда осела пыль, и попытался осознать, что произошло. Он понял, что при­вел в действие взрывное устройство с нажимной пластиной у входа в хижину. Внутри разда­лись крики афганцев, которые были ранены осколками. Он был весь в грязи, а его глаза и горло горели. Он посмотрел вниз, чтобы проверить, нет ли травм.

"О боже мой. Я сейчас умру" подумал он, на мгновение придя в ужас.

От его правой ноги почти ничего не осталось. Левой ступни тоже не было, а остальная часть конечности до колена представляла собой массу белых, измельченных костей, тканей и пы­ли.

"Я сейчас умру", - снова подумал он, рефлекторно хватаясь за турникеты на поясе, чтобы остановить потерю крови.

На начальном этапе после взрыва мышечные спазмы остановили любое кровотечение, но как только кровотечение началось, на счету была каждая секунда. Калебу удалось наложить тур­никеты на остатки ног, но их пришлось туго затянуть, чтобы предотвратить приток крови. Он был в шоке, и его силы были на исходе. Он боролся с чувством ужаса и боязни, пытаясь затянуть турникеты потуже.

Через несколько мгновений двое его товарищей по команде оказались рядом с ним и мрачно затянули оба турникета до упора, стараясь перекрыть кровообращение в его толстых муску­листых бедрах. Калеб взвыл от боли. Они оттащили его на несколько метров от места взры­ва, не проверив, нет ли закопанных вокруг них других бомб,. Появился медик с инъекцией кетамина, и мир стал размытым.

- Это были вы, ребята? - Энди вызвал их по рации. Тишина.

Он попробовал еще раз. Он надеялся, что они взорвали второй тайник и забыли предупре­дить остальных по радио, но в глубине души он знал, что они никогда не допустят такой ошибки.

- Это были вы, ребята? - повторил он с упавшим голосом.

На связь вышел уоррент.

- Это были мы, - ответил он.

Калеб почувствовал, что мир начинает исчезать.

Энди оставил свой отряд позади и побежал на звук взрыва, забыв обо всем остальном. До­бравшись до комплекса, он увидел техника-взрывотехника Кевина, ошеломленного и покры­того пылью. На земле мелом были обозначены безопасные пути, а светящиеся палочки ука­зывали на закопанные бомбы. Он остановился у входа, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь дым и пыль. В воздухе чувствовался металлический запах.

- Кевин! - крикнул он. - Где я могу пройти?

Кевин выглядел потрясенным. В конце концов он указал на дорожку на земле.

Энди последовал его указаниям, завернул за угол и вбежал прямо в сцену хаоса. Это был его худший кошмар. Земля была покрыта людьми, покрытыми пылью и перепачканными кро­вью, они кричали. Один из афганцев был ослеплен. Он нашел Калеба, бледного и неподвиж­ного на земле, и с ужасом увидел его травмы. Сначала он подумал, что Калеб мертв. Над ним работали двое товарищей по команде. Кинолог терял кровь из раны на спине. Взрыв частич­но обнажил огромный 155-миллиметровый артиллерийский снаряд, зарытый снаружи хижи­ны, и стопку 140-миллиметровых реактивных снарядов.

- Срочно нужны несколько парней, - крикнул Энди в рацию.

- Один из наших парней потерял ноги, а другие тяжело ранены.

Он был потрясен. Он готовился к массовым жертвам на минном поле, но никогда не видел ничего подобного. Он опустился на колено и начал перевязывать рану кинолога. Ему пришло в голову, что он должен был руководить шоу, а не прятаться в траве. Он передал травмы про­водника кому-то другому, попросил Ски, передового авианаводчика, вызвать вертолет медэвакуации, а затем отправился искать посадочную площадку. Примерно в двухстах мет­рах от места взрыва он обнаружил открытое поле, достаточно большое, чтобы посадить вер­толет. Там должно было быть очень тесно из-за множества линий электропередач, проходя­щих по бокам, но оно было свежевспаханным, а это означало, что его вряд ли заминировали.

Остальная часть команды обеспечила охрану периметра, разместив снайпера на крыше и без­откатное 84-мм противотанковое орудие "Карл Густав" на одном из углов, тем временем укрываясь от выстрелов, которые разносились по полю. Они попытались застрелить двух боевиков, которые перебегали посадочную зону, но беглецы были слишком быстры. На дру­гом конце комплекса солдаты, занимавшиеся пострадавшими, нашли носилки талибов, по­грузили раненых и бросились через мягкое, грязное поле, обозначенное как посадочная зона.

Откуда ни возьмись, еще один человек, в местной гражданской одежде и с автоматической винтовкой в руках, ворвался на поле и дал очередь в направлении американских солдат, ка­ким-то образом промахнувшись мимо всех, а затем исчез на территории усадьбы. Мик и двое других товарищей по команде вскочили с несколькими коммандос и бросились за ним в в сторону глинобитного поселка. Внутри был внутренний двор и три комнаты, но не было ни­каких признаков стрелка, который, очевидно, сбежал.

Было трудно понять, как вертолет мог приземлиться под обстрелом на узком поле, не врезав­шись в стену и не запутавшись в линиях электропередач. Солнце уже взошло, и голубое небо было затянуто облаками. "Блэкхоки" невероятно быстро и низко пролетели над окружающи­ми сельскохозяйственными угодьями. Энди был впечатлен тем, как умело пилоты посадили самолет на землю, подняв при этом облако пыли. Через несколько минут они погрузили по­страдавших, и вертолеты улетели.

Команда уселась у стен комплекса, воспользовавшись моментом, чтобы отдохнуть и перева­рить то, что только что произошло. Энди задавался вопросом, увидят ли они Калеба живым снова.

Полковник Джонстон сказал им позвонить ему через "Иридиум", частную спутниковую сеть, чтобы обсудить миссию, а не по "СатКом". Он спросил, что они хо­тят делать. Энди проконсультировался с сержантом команды. Пара парней убедили их остаться и найти того, кто это сделал. Они согласились продолжить миссию, как и планиро­валось, и эвакуироваться с вражеской территории ночью. "Было бы плохо для морального духа, если бы я сейчас сорвался с места и сбежал", - подумал Энди, и в любом случае без­опаснее было бы уйти в темноте.

Следующим заданием было очистить территорию, где был ранен Калеб. Любые бинты, кровь или оборудование, оставленные там, могли быть использованы повстанцами в качестве про­паганды. Они нашли все его снаряжение, за исключением очков ночного видения, которые, как они подозревали, могли быть внутри хижины вместе со взрывчаткой. Они перезвонили полковнику Джонстону, чтобы попросить его запросить авиаудар. Генерал Суинделл дал до­бро на уничтожение тайника при условии, что они расчистят территорию в сто метров во­круг объекта.

Это было невозможно; каждый раз, когда местность зачищалась и команда отступала, жите­ли деревни выходили посмотреть, что произошло. Самолет отвечал по радио, сообщая, что местность все еще не очищена. Кевин выступил с альтернативным планом. Он носил с собой взрывчатку и мог взорвать ее на месте. Энди не хотел.

- Риск слишком высок, и я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал в этой усадьбе, - сказал он Кевину.

Кевин настоял на своем и сделал свою работу. Взрыв сравнял лачугу с землей. Офицер из ба­тальона передал по радио жалобу от генерала Суинделла, который все еще наблюдал за мис­сией из оперативного центра.

- Генерал хочет знать, почему вы взорвали здание, - сказал офицер.

- Что? Вы только что сказали мне, что я могу врезать по нему ракетой, и мы решили, что мо­жем позаботиться об этом сами, с меньшим риском для гражданских лиц, - сказал Энди.

- Ну, вам не разрешается взрывать здания, - сказал офицер. - Нам придется поговорить об этом позже.

Энди разозлился, но ничего не сказал. Это была лачуга, в которой только что пострадала группа парней, и она все равно была наполовину разрушена. "Чертова политическая чушь". Команда объединилась с афганцами и продолжила операцию по расчистке до следующей но­чи.

В Кэмп-Антоник хирурги боролись за спасение Калеба. В дополнение к потере крови и бак­териальным инфекциям, вызванным почвой, взрыв вызвал отек мозга, который мог быть смертельным. Хирурги также пытались сохранить то, что осталось от его левой ноги, чтобы избежать повторной ампутации.

Как только остальная часть команды вернулась в лагерь Антоник и все успокоилось, Энди поговорил с сержантом команды Дэном о том, как прошла миссия. Он все еще переваривал все, что произошло, и был рад компании. События прокручивались в его голове, как сцена из фильма. Это была чистая удача, что остальная взрывчатка не сдетонировала, когда они пыта­лись эвакуировать пострадавших.

- Будь осторожен с радио, - сказал ему Дэн, когда они сидели снаружи под звездами.

Дэн объяснил, что подробное описание травм Калеба по радио могло расстроить команду.

- В будущем тебе нужно демонстрировать спокойствие, - сказал он Энди. - Не только для остальной части ODA, но и для всех прикрепленных специалистов и личного состава пехоты.

- Ты капитан, Энди, - сказал он. - Когда дело доходит до драки, команда смотрит на тебя. Они обратят внимание даже на малейшую интонацию в твоем голосе. Убедись, что ты всегда излучаешь спокойствие.

Энди никогда не забудет этот урок.

Мик позвонил Александре, чтобы сообщить ей, что он в безопасности. Она начинала оправ­ляться от послеродовой депрессии. Ей нравился ее терапевт, и она рассчитывала завершить курс лечения к тому времени, когда он вернется домой. Она надеялась, что к возвращению Мика поправится настолько, что сможет отвезти малыша Деклана в Нью-Мексико, чтобы по­знакомиться с семьей Мика и провести с ними несколько недель. Она была потрясена, услы­шав о Калебе, но была полна решимости не беспокоиться о своем муже. Она знала, что он хорошо справляется со своей работой и скоро вернется домой. Она сосредоточилась на том, чтобы поправиться к его возвращению.

В Аризоне была почти полночь, когда поступил первый звонок. Измученная Эшли лежала в постели и засыпала, когда зазвонил ее телефон. Это был номер из Юты. Она приоткрыла гла­за. Вероятно, это был Калеб. Она двинулась, чтобы ответить, но почувствовала, как на нее наваливается страшная усталость. Калеб простит ее. Через несколько часов ей нужно вста­вать, чтобы подготовить детей к школе и дневному уходу, а затем идти на работу. Ей дей­ствительно нужно было поспать. Снова зазвонил тот же номер. На этот раз она ответила.

- Это майор Сэм Кэмпбелл из 19-й группы сил специального назначения, - сказал офицер на линии. - Могу я поговорить с Эшли Брюэр?

- Слушаю, - сказала она, страшась того, что последует дальше.

- Произошел несчастный случай, - сказал он. - Я позвонил, чтобы сказать Вам что сердце Ка­леба бьется, и он дышит.

Она сделала паузу. Миллион различных возможных исходов пронеслись в ее голове. Она знала, что Калеб будет другим, когда вернется, потому что это было трудное задание. Но она не была готова к возможности того, что он может не вернуться.

- Что случилось? - слабым голосом спросила она.

Офицер сказал ей, что Калеб наступил на самодельное взрывное устройство во время опера­ции. На данном этапе он потерял правую ногу. Было неясно, была ли она выше или ниже ко­лена. Команда хирургов работала над спасением левой. Он пообещал перезвонить ей с ново­стями, как только узнает больше.

Эшли в шоке повесила трубку. Она позвонила своей маме, которая немедленно приехала. Она ждала повторного звонка офицера, засыпая на диване с телефоном в руке.

Хирурги ампутировали левую ногу Калеба примерно после шестидесяти переливаний крови. Это число было намного больше рекомендованного, но они жили с ним на базе и не хотели его подводить. Транспортный самолет доставил его в Национальный военно-медицинский центр имени Уолтера Рида в Бетесде, штат Мэриленд. У медицинской бригады на борту был план действий, чтобы сохранить ему жизнь во время долгого путешествия. Самолет должен был остановиться в Германии для дозаправки.

Телефон Эшли зазвонил на следующее утро. Это была ее свекровь, которая была вне себя. Она была в панике после того, как пропустила ночной звонок. Когда она проверила номер в Google, то обнаружила линию по предотвращению самоубийств Национальной гвардии шта­та Юта для ветеранов. Она была в недоумении. Калеб не стал бы совершать самоубийство. Она позвонила, и оказалось, что это многоканальный номер. В конце концов кто-то сказал ей, что Калебу, возможно, сделали двойную ампутацию в Афганистане и он находится на пу­ти в Германию.

Эшли не слышала, что Калеб потерял вторую ногу. Она помогла успокоить его мать, которая и так пережила большую трагедию, потеряв одного из трех своих сыновей из-за опиоидной эпидемии. Мать Калеба согласилась позвонить, пока Эшли собирала вещи для госпиталя имени Уолтера Рида. Эшли встала с дивана и вела себя так, как будто это был обычный день. Она отвела свою дочь Эвелин в детский сад, где спросила воспитательницу, как объяснить случившееся. Она понятия не имела, как сообщить подобную новость пятилетнему ребенку.

Воспитательница посоветовала дать Эвелин два фрагмента информации и дать ей возмож­ность их усвоить.

- Отвечайте на вопросы, если она спросит, но не давайте ей больше этого, - объяснила она. - Пусть ее пятилетний мозг обработает информацию.

Эшли позвонила своему начальнику, который пообещал помочь любым способом, в котором она нуждалась. Последним шагом было выяснить, куда обратиться: армия предоставила про­тиворечивые сообщения о том, направляется ли Калеб в госпиталь имени Уолтера Рида в Мэриленде или в армейский медицинский центр Брук в Техасе.

Забрав Эвелин из детского сада, Эшли рассказала ей, что произошло.

- Произошел несчастный случай. Твой отец получил травму.

Эвелин выглядела расстроенной.

- С ним все будет в порядке?

- Да.

- Как произошел несчастный случай?

- Ну, он наступил на нажимную пластину, и это вызвало взрыв.

- Кто-то подложил туда взрывчатку?

- Да.

После этого у Эвелин больше не было вопросов.

По дороге в Соединенные Штаты у Калеба отказали почки, и он не мог дышать самостоя­тельно, потому что в его легких образовались тромбы. Медицинская бригада поддерживала его жизнь с помощью аппарата искусственного дыхания и диализа. Они заподозрили у него множественную легочную эмболию в легких. Оказалось, что их было пять, вероятно, в ре­зультате большого количества переливаний крови. У него были моменты бодрствования, когда он осознавал, что врачи двигают его и подталкивают. Размытые фигуры казались ча­стью сна или очень далекими. Калеб был раздражен. Он просто хотел спать.

Врачи отказались от плана везти его до самого Техаса и решили оставить его в больнице Уолтера Рида, пока его состояние не будет под контролем. Инфекция, вызванная бактериями в грязи, быстро становилась самой большой угрозой для его жизни после потери ног. Один из товарищей Калеба по команде ждал Эшли в международном аэропорту Даллеса. До гос­питаля имени Уолтера Рида был час езды, и он попытался подготовить ее к тому, что она увидит, когда они доберутся туда.

- Он сильно распух, - сказал он ей, - и подключен к множеству разных трубок. Он под дей­ствием сильных успокоительных.

Эшли кивнула.

- У него обе ноги в бинтах, - сказал он. - Одна из его рук также забинтована из-за осколочно­го ранения кисти.

Он сделал паузу, ожидая, пока она переварит информацию.

- Но, - сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал бодрее, - он поймет, что это ты.

Они приехали почти в два часа ночи. Он отвел ее в комнату Калеба и оставил их одних. Эшли стояла там в шоке, впитывая вид своего мужа и то, что с ним случилось. Она не знала, что сказать. Она прикоснулась к его волосам, которые были все такими же, и взяла его руку без повязки в свои. Он не пошевелился. В конце концов вошла медсестра и разрешила ей остаться на ночь. Медсестра вернулась с теплым одеялом. Эшли завернулась в одеяло и ус­нула рядом со своим мужем.

Глава 17. Падение орла. Энди

Дэн Голстон соответствовал стереотипу седовласого сержанта команды. Он был светловоло­сым, с рыжей бородой и иногда мрачным чувством юмора. Он придерживался строгих по­рядков, но считал, что независимо от звания, уважение нужно заслужить. Он провел почти пятнадцать лет в армии, трижды побывал в Ираке, и перешел в Национальную гвардию из

5-й группы. Правда заключалась в том, что вид Калеба, лежащего в грязи в Сангине, потряс его.

Он был женат, у него было двое маленьких детей, и это был его первый бой с тех пор, как они родились. Его сыну была неделя, когда он ушел. Дэн увидел себя умирающим в забытой богом деревне в Гильменде и представил, как его маленькие дети растут без отца и, возмож­но, без воспоминаний о нем, и это напугало его. Как бы он ни старался выбросить этот образ из головы, он не давал ему покоя, всегда оставаясь на периферии.

Ему нравилось работать с Энди. Энди был молод, но прагматичен и умел решать проблемы. Он прислушивался к своим людям, и они работали вместе, чтобы отразить требования объединенной оперативной группы ССО, которые, казалось, намеревались использовать их для ведения боевых действий по всему северному Гильменду. Командующий, генерал Суин­делл, продолжал настаивать на том, чтобы силы специального назначения воспользовались возросшей гибкостью правил и проводили многодневные операции. Команда сопротивля­лась, ссылаясь на риски, связанные с работой в течение длительного периода в удаленном месте с ограниченной поддержкой. Борьба за поддержку с воздуха в Сангине сделала их не­доверчивыми и осведомленными о проводимой политике, которая могла подвергнуть их рис­ку.

Достаточно скоро по цепочке пошли приказы о проведении еще одной многодневной миссии в Сангине. Толчком послужил драматический пост заместителя губернатора округа в "Фейс­буке", который утверждал, что районный центр окружен повстанцами и без немедленной поддержки все погибнут. Команда направила свой беспилотник "Скэнигл" над районным центром, чтобы посмотреть, что происходит. На записи с беспилотника, размещенной над офисом губернатора, видно, как скучающий солдат афганской армии бросает камни в свой шлем, чтобы скоротать время. Не было никаких признаков осады районного центра или даже вражеского нападения. В конце концов, команда выследила повстанцев, перевозивших ору­жие на конспиративную квартиру, и спланировала операцию по рейду на нее вместе с ком­мандос. На месте целью оказалась медицинская клиника. Один из задержанных в ходе рейда мужчин свободно говорил по-английски и сказал, что работал в итальянской группе меди­цинской помощи. Это было возможно. Итальянская неправительственная организация "Emergency" управляла травматологической больницей в Лашкаргахе и поддерживала сеть клиник и служб скорой помощи в Гильменде. Таковы были размытые границы в Афганиста­не.

Энди и Дэн отбились еще от нескольких многодневных миссий, убедив батальон, что ночные миссии будут столь же эффективны, а оставаться на день не стоит риска. Затем они получили приказ возвращаться в Марджа. Поступили разведданные о том, что в этом районе может находиться важная цель. Энди и Дэн сочли эту информацию чушью, но их командиры были непреклонны. Они оба верили, что лучшая надежда команды - временно помешать операци­ям талибов в этом районе и, возможно, найти тайник с оборудованием для изготовления бомб, чтобы порадовать генералов.

Дэн позвонил своей жене Брианне, которая гостила у своих родителей в Западной Вирджи­нии, чтобы сообщить ей, что они некоторое время будут вне доступа. Другие солдаты сдела­ли то же самое. Мик позвонил Александре. Деклану было десять недель, и настроение Алек­сандры было приподнятое. В знак прогресса, достигнутого ею в преодолении депрессии, Александра перестирала всю одежду за один день, что она редко делала и в лучшие времена. Она отправила Мику фотографии аккуратно сложенной одежды, когда ее убирали, и сказала ему, что они с Декланом готовы к его возвращению домой.

Энди попытался задействовать все доступные воздушные силы для миссии, а также группу быстрого реагирования (ГБР), чтобы дать им наилучшую надежду на получение подкрепле­ния, если что-то пойдет не так. Несколько парней были отправлены из других команд для оказания помощи. Подождав несколько дней, пока погода прояснится, они взлетели. Пилоты по пути туда издевались над командой. Один пошутил через внутреннее бортовое радио, что у миссии, похоже, не было четкой цели или вероятных шансов на успех.

- Это бред, - сказал другой.

- Э-э-э, командир наземных сил подключен к нашей сети, - сказал один из членов экипажа, имея в виду слушавшего их Энди, и они замолчали.

Они приземлились к западу от Марджа и направились на восток через запутанную сеть кана­лов, оросительных канав и сельскохозяйственных угодий, что чрезвычайно затрудняло пере­движение. К тому времени, когда они достигли полосы, где предположительно располага­лась ячейка талибов, они были по колено в грязи. Каждый дом в этом районе был укреплен высокими стенами из глинобитного кирпича, согласно афганской традиции, и обозначен на карте. Как обычно, чтобы охватить больше территории, они разделились на три отряда, два маневровых отряда и один командный отряд, в каждом примерно по двадцать пять аф­ганских коммандос. Дэн взял инициативу в свои руки и зачистил первую усадьбу.

Через пару часов серебристый лунный свет исчез, и над ними сгустились тяжелые, низко на­висшие облака. Облака закрыли самолеты наблюдения, а цвет аварийно-спасательных средств сменился с красного на черный, что означало, что лететь слишком опасно и под­держки с воздуха не будет. Энди приостановил миссию и велел всем собраться в назначен­ном командном пункте, который был обозначен на карте как Альфа-64. Это был обычный афганский дом с парой комнат, прилегающим двором и высокими стенами из глинобитного кирпича. Команда выбрала его в качестве своего командного пункта, потому что жители ве­ли нормальный образ жизни, и он был достаточно большим, чтобы вместить весь отряд. Пу­стые здания могли быть заминированы. Команда должна была ждать там, пока погода не улучшится и маневровые отряды не смогут выдвинуться и продолжить поиск цели высокого уровня.

Солдаты окружили живущую там перепуганную афганскую семью, отделили мужчин от женщин и приказали им сидеть в боковой комнате. Это был сильно критикуемый аспект за­тянувшейся войны: использование местных домов в качестве укрытия или целей во время налета. Обе стороны продолжали это делать, что является неизбежным следствием борьбы с повстанцами. Основное жилое помещение, представляющее собой немногим больше глино­битных стен с палками, уложенными поперек крыши, было пустым, за исключением плиты с чайником для кипячения чая. Снаружи двор был вспахан аккуратными рядами, и из земли начали пробиваться крошечные зеленые ростки.

На рассвете они увидели, как женщины и дети покидают деревню. Это был плохой знак. Один из парней из новой команды попросил вывесить американский флаг над поселком, и Дэн разрешил это. Кто-то сфотографировал, как он взбирается на стену с флагом, похожий на астронавта в военной форме на Луне грязного цвета.

Джордан Эйвери, один из "Браво", начал проделывать в стенах амбарзуры, через которые они могли бы вести огонь, в то время как другие набивали мешки с песком и оборудовали у входа оборонительные позиции. Они также установили 60-мм миномет. Каждый член ко­манды по пути сюда захватил с собой одну или две мины. Как только туман начал рассеи­ваться и вернулась поддержка с воздуха, команда разделилась, и два маневровых отряда воз­обновили операцию по зачистке деревни.

Джордан вернулся на территорию усадьбы и стоял на страже, когда началась стрельба. Было трудно разглядеть, откуда доносились выстрелы, но он стрелял в направлении дульных вспышек и трассирующих пуль. Ближайшее здание находилось через открытое поле. Кейси Герсли, "Эхо", был рядом с ним и заметил трех человек в том, что, по-видимому, было тран­шеей, примерно в трехстах метрах от него. Он выстрелил в них. Позади него кто-то закричал. Он обернулся и увидел Ски, передового авианаводчика, лежащего на земле, держась за бед­ро, из которого хлестала кровь.

На территории усадьбы раздались еще выстрелы. Джордан и Кейси бросились к Ски и помо­гли как можно быстрее наложить на его ногу турникет. Ски повезло: кровотечение останови­лось. Осколки от пули могли попасть в пах и пробить бедренную артерию, которая питалась через подвздошные артерии, отходящие прямо от аорты, что делало турникет бесполезным.

- Это намного больнее, чем я думал, - простонал Ски.

Джордан и Кейси помогли одному из сержантов-медиков затащить его внутрь, и они быстро срезали с него одежду, чтобы проверить, нет ли других травм. "Дельта" ввел Ски дозу кета­мина, чтобы облегчить боль. К тому времени, когда Энди, который возглавлял два отряда и двигался на юг, примчался обратно, Ски бессвязно стонал, когда подействовал кетамин. Жгут остановил кровотечение, но медик был обеспокоен количеством крови, которое поте­рял Ски, и рекомендовал как можно скорее эвакуировать его, чтобы спасти ногу. Мик, кото­рый был рядом с Ски, пытаясь успокоить его, предложил выйти наружу, чтобы вызвать вер­толет для медицинской эвакуации.

Крис Фланнери, летчик армейского резерва из Кентукки, руководил круглосуточной опера­цией по медицинской эвакуации на юге. Он находился в стране в течение трех месяцев, под­держивая "Зеленых беретов", которые действовали в Гильменде и Кандагаре. Он эвакуиро­вал Калеба из Сангина в декабре. Его летный экипаж был обучен подниматься в воздух в течение шести-восьми минут после получения вызова, иногда даже меньше.

Фланнери был расквартирован в Кэмп-Дуайер для миссии в Марджа и случайно оказался на дежурстве в то утро, когда поступили сообщения о том, что американские войска попали под обстрел и кто-то был ранен. Его команда была готова к работе через несколько минут. Сквозь низко нависшие облака было трудно разглядеть местность, но в конце концов он за­метил комплекс, который был занят американскими и афганскими солдатами.

На всех стенах были солдаты, и американцы вели огонь из пулемета М240 по позиции тали­бов за пределами усадьбы. Вертолеты медицинской эвакуации всегда летали парами, и Флан­нери, который вел через перестрелку ведущего "Блэкхока", приближался к полю низко и бы­стро, периодически делая виражи, чтобы избежать обстрела. Солдаты, ожидавшие с носилка­ми Ски, прижались к зданию, чувствуя, как интенсивность огня по комплексу утроилась, когда вертолет опустился примерно на пятьдесят футов от земли.

Мик, пытавшийся вести самолет с помощью дымовых шашек, был разочарован, узнав, что экипаж не набрал свою радиочастоту, поэтому они не могли связаться напрямую. Фланнери обошел здание и совершил заход на посадку. Он мог видеть стрельбу и то, что внутренний двор был маленьким, но это был сценарий, который он подготовил для информационного тренинга. И ему удалось сделать это в Сангине. Его бортмеханик увидел огонь слева, поэто­му Фланнери попытался посадить самолет прямо там, где он заметил дым, поднимающийся от грязной земли.

Мик заметил, что вертолет приземлялся не в том направлении, но он надеялся на лучшее. Солдаты, ожидавшие Ски, повернулись спиной к вертолету, чтобы избежать клубов пыли. Фланнери посадил самолет внутри комплекса, а затем почувствовал, как он глубоко погру­зился в грязь и зловеще затрясся. На мгновение он задумался, не попали ли в них. Один из солдат жестом приказал ему нажать на газ, но он понял, что уже слишком поздно, и выпол­нил аварийное отключение. Вертолет мог лететь с поврежденным несущим винтом, но в та­ком состоянии он никак не смог бы выбраться из перестрелки.

Джордан почувствовал, как гигантские комья грязи попали ему в затылок. Он обернулся, и его сердце упало. Вертолет погрузился примерно на фут в землю, из-за чего несущий винт наклонился вправо и врезался в толстую глинобитную стену, окружающую комплекс. Верто­лет был их единственным способом вытащить Ски, и эта штука больше не собиралась летать. Он мрачно осознал, что их положение вот-вот станет намного хуже. Им придется остаться присматривать за вертолетом, пока не прибудет спасательная команда, а поврежденный "Блэкхок" вызовет атаки со всего округа.

Второй санитарный вертолет совершил заход на посадку и попытался приземлиться на со­седнем поле к северу, в то время как Мик снова попытался обозначить позицию дымовой гранатой. Ему приходилось подставлять себя под усиливающийся огонь каждый раз, когда он обозначал зону приземления. Это было бесполезно: поврежденный "Блэкхок", казалось, привлек внимание всего города, собравшись вокруг комплекса. Второй вертолет, после неод­нократных попаданий, снова отвернул и поднялся в воздух. Команды наблюдали, как он ис­чез за горизонтом. Оказалось, что пилот была ранена в ногу, а ее вертолет был подбит двена­дцать или тринадцать раз.

Усадьба подвергалась минометному обстрелу, и трассирующие пули попадали под ноги сол­датам, когда стрельба вокруг них усилилась. Медик и экипаж на борту самолета зашли внутрь, чтобы заняться Ски, освободив команду для защиты усадьбы. Фланнери чувствовал себя раздавленным и ответственным за ситуацию. Он извинился перед летным экипажем и спросил команду спецназа, чем они могут быть полезны. Кейси и его товарищи по команде разобрали дополнительные боеприпасы, которые принес экипаж вертолета. Афганским спец­назовцам были отведены позиции вдоль стен.

Энди взял с собой нескольких парней, включая Джордана и небольшую группу афганских коммандос, на север, чтобы осмотреть здание, из которого по ним стреляли, и направить прибывшие "Апачи" для оказания поддержки с воздуха. После нескольких заходов они были прижаты огнем. Они присели в укрытии за земляным валом высотой в пару футов, стараясь быть как можно меньше. Раскаленные трассирующие пули, которые использовались стрелка­ми для наведения прицела, сгорели в грязи перед ними. Энди пытался заставить "Апачи" открыть огонь по двум зданиям дальше к северу, но пилоты отказались.

- Послушайте, я КНС, - сказал Энди экипажам "Апачей". - Я говорю вам, мы подвергаемся обстрелу, и нам нужно, чтобы вы открыли огонь по этим зданиям, немедленно.

Как КНС, он мог приказать "Апачам" оказать непосредственную поддержку с воздуха, чтобы помочь американским войскам под огнем. Но после удара по госпиталю в Кундузе опасения по поводу жертв среди гражданского населения были особенно высоки. Экипаж ответил, что им не разрешалось стрелять по зданиям, если они не могли видеть вражескую цель. "Апачи" кружили, не в состоянии определить, в кого стрелять, и вместо этого стреляли в пустые поля. Энди продолжал спорить с пилотами, но они отказались стрелять.

Когда стало ясно, что пилоты стрелять не будут, Джордан попытался пометить здание сиг­нальной ракетой, в то время как "Фокс" из команды, который был минометчиком в пехоте, попытался поразить цель из 60-мм миномета, но это не сработало, и в конце концов Энди ре­шил повернуть назад.

Команде сказали, что эвакуации не будет, пока они не смогут обезопасить зону приземления. Оказалось, что третий вертолет был вынужден вернуться после того, как снаряд попал в ам­бразуру бортстрелка и осколки попали ему в лицо. Это были ошеломляющие новости. Одна из минометных мин уже легла внутри комплекса и поразила поврежденный "Блэкхок". Если повстанцам удастся попасть в главное здание или пробить одну из его стен, они смогут его захватить.

Дэн вывел команду с несколькими спецназовцами, чтобы попытаться зачистить соседний комплекс, из которого по ним стреляли. Они направились на юг через пустой канал. Дэн слышал, как пули свистели у них над головами. После нескольких перебежек их снова при­жали. Джордан открыл ответный огонь по вспышкам выстрелов, вырывавшимся из узких ам­бразур, вырезанных в стенах здания примерно в ста метрах от него, чтобы прикрыть Энди, который разговаривал по рации с офицером, наблюдавшим за боем из центра тактических операций на аэродроме Баграм. Он все еще пытался заставить два "Апача", находившихся на позиции, оказать поддержку с воздуха.