Падение орла

На самом деле, он считал, что неудача США уходит корнями еще дальше, в администрацию Буша, которая отвлеклась на Ирак и недостаточно инвестировала в войну в Афганистане. От­сутствие вовлеченности США вынудило тогдашнего президента Афганистана Хамида Кар­зая заключить сделки с коррумпированными элитами и бывшими полевыми командирами, разрушив институты, которые имели решающее значение для выживания государства.

Генерала Макмастера часто знавали по его книге "Неисполнение служебных обязанностей", в которой он подверг резкой критике Объединенный комитет начальников штабов во время войны во Вьетнаме за их неспособность противостоять президенту и его администрации. Не­которым показалось ироничным, что он стал главным сторонником продолжения войны в Афганистане, конфликта, который многие сравнивали с Вьетнамом и который затянулся еще дольше. Но, по его мнению, ставки в Афганистане по-прежнему высоки, и присутствие США было единственной защитой от того, чтобы страна вновь не стала убежищем для террористи­ческих группировок.

Он полагал, вероятно, правильно, что афганское правительство быстро рухнет без суще­ственной поддержки США, что приведет к тому же хаосу после вывода советских войск, ко­торый в 90-х годах позволил подняться Талибану. Его главной заботой было присутствие транснациональных террористических группировок. Доказательства этой часто упоминаемой причины пребывания в Афганистане, как всегда, не были обнародованы, но он знал, что вновь проявляются связи между Талибаном и "Аль-Каидой".

В Совете национальной безопасности генералу Макмастеру было поручено разработать план для Афганистана, который включал в себя принятие решения о том, как подступиться к не­предсказуемому президенту Трампу, известному долгой историей скептицизма и укоренив­шейся оппозицией афганской войне. Макмастер признал, что президент хотел покончить с Афганистаном и всеми другими конфликтами эпохи Буша, чтобы сосредоточиться на других приоритетах. Но для него урегулирование ситуации в Афганистане было важно для нацио­нальной безопасности, и он планировал подобно бульдозеру пропихнуть это через администра­цию.

Генерал Макмастер позже определил моральный императив, стоящий за его стратегией: “Я, кстати, думал, что в этом тоже есть этический аспект, потому что солдаты сражались и уми­рали, и на самом деле не было четкой формулировки стратегии, которая позволила бы им по­нять, насколько они рискуют и на какие жертвы идут. все, что от них можно было бы потре­бовать, способствовало достижению результата, достойного этих рисков и жертв".

Генерал Макмастер и президент Трамп согласились в одном: что микроуправление войной было неправильным. Президент Трамп быстро делегировал Пентагону полномочия в отно­шении войск и целей и сократил количество встреч высокого уровня по Афганистану. Он и слышать об этом не хотел, а соответствующие департаменты и агентства, включая Пентагон и Госдепартамент, считали, что держать войну вне поля его зрения было самым благоразум­ным решением. Все боялись, что однажды утром президент может увидеть в "Фокс Ньюс" что-то, что ему не понравится, и отправить “Дамоклов твит”, который положит конец войне одним постом.

Генерал Николсон, поддержанный председателем Объединенного комитета начальников штабов Данфордом и другими высокопоставленными военными чиновниками, остался на по­сту главнокомандующего американскими войсками в Афганистане. Он тоже выступал за расширение миссии, призывая выделить больше ресурсов, чтобы переломить ход войны в пользу Соединенных Штатов. Президенту Трампу не исполнилось и месяца с начала его пре­зидентства, когда генерал призвал новую администрацию устранить пробелы в военно-воз­душных силах и численности войск и предупредил, что Исламское государство остается угрозой, особенно сейчас, когда боевики, находящиеся под давлением в Сирии и Ираке, мо­гут укрыться в Афганистане.

На слушаниях в Сенатском комитете по вооруженным силам он предупредил, что война зашла в “тупик” и что появление Исламского государства создало нового врага. В его показа­ниях подразумевалась критика зацикленности администрации Обамы на цифрах и микро­управлении со стороны начальства. Генерал Николсон утверждал, что миссия в Афганистане в целом была успешной, о чем свидетельствует отсутствие крупных террористических атак на территории США. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, он также утверждал, что под­держиваемая США коалиция в Афганистане помешала Исламскому государству совершить громкую атаку. Он показал, что в результате серии операций под названием "Зеленый меч", которые были начаты против филиала Исламского государства, известного как "провинция Хорасан", было убито около трети боевиков группировки, включая ее лидера.

Заявления о "провинции Хорасан" Исламского государства было трудно проверить. Предста­витель группировки был убит в результате удара американского беспилотника более года на­зад, и преемник не был назначен. Любые сообщения поступали от главного медиа-подразде­ления Исламского государства, и его связи с группировкой в Афганистане были неясны. Ча­сто она брала на себя ответственность за нападения через несколько часов после того, как произошел инцидент, и при этом было мало доказательств того, что она действительно была причастна, что наводило на мысль о том, что она, возможно, берет на себя ответственность за насилие, совершаемое талибами и другими группировками.

Как обычно, слушатели с пониманием отнеслись к просьбам военных о дополнительных вой­сках, власти и ресурсах. Сенатор Джон Маккейн, председатель комитета, дал генералу Ни­колсону платформу для его выступления.

- Численность - это всего лишь один параметр, - сказал Маккейн, отвечая на вопрос о вой­сках. - Но это важный параметр. Сколько еще вам нужно, чтобы выйти из этого тупика?

Генерал Николсон ответил, что контртеррористическая миссия находится в хорошем состоя­нии, но для поддержки афганского правительства требуется больше войск.

- Однако в моей миссии по обучению, консультированию и оказанию помощи нам не хватает нескольких тысяч, - сказал он.

Среди "Зеленых беретов", возвращавшихся в Афганистан при новой администрации Трампа, был Джордан, "Браво", который сражался в Марджа. Он сменил команду, чтобы иметь воз­можность вернуться на поле боя менее чем через год после возвращения домой с телом Ми­ка. Кейси сделал то же самое. Возвращение позволило легко избавиться от чувства вины, ко­торое преследовало их после миссии. Встревоженная жена Джордана наблюдала, как он при­нял решение уехать вместо того, чтобы заново познакомиться со своей семьей и со своим но­ворожденным ребенком.

Джордан и Кейси были распределены в разные команды, обе базировались на авиабазе Дже­лалабад, в провинции Нангархар, где в центре их миссии была борьба с "провинцией Хора­сан" Исламского государства. Сначала все шло медленно. Но весной 2017 года солдатам ска­зали, что министр обороны Джим Мэттис хочет, чтобы Исламское государство было раз­громлено к июлю, и они должны были заняться доведением этого до конца. Давно заплани­рованная крупномасштабная операция против террористической организации, наконец, нача­лась. Первым этапом стратегии была зачистка района Кот, где первые члены Исламского го­сударства присягнули на верность. Это была бедная сельская местность недалеко от горной границы с Пакистаном, состоящая из скалистых холмов и травянистых полей, с группами глинобитных деревень, разбросанных по сельскохозяйственным угодьям.

По ряду причин, включая нехватку афганских коммандос и необходимость при­влечь на свою сторону местных жителей, "Зеленым беретам" было поручено работать с отря­дами из деревень провинции. Эти отряды были объединены в новый проект, известный как Программа народного восстания; это было очень похоже на программу местной полиции Афганистана, которая сворачивалась.

Команда Джордана второй прибыла в округ Кот. В отличие от его предыдущей командиров­ки в Гильменд, его команда имела доступ ко всему, что им было нужно для миссии, и прави­ла были более мягкими. Моральный дух был высоким. Они организовали патрульную базу и начали зачищать местность в направлении гор. Жители деревни знали, как обойти густые за­росли самодельных взрывных устройств. Произошел массовый исход из этого района после того, как боевики Исламского государства начали экспериментировать с жестокими метода­ми принуждения, подобными тем, которые использовались в Ираке и Сирии. Команда Джор­дана каждую ночь спала в своих пикапах, а выезжала утром. На дороге не было никаких признаков правительства, а деревни были в основном заброшены. Дома из глинобитного кирпича и магазины с навесными замками были оставлены на произвол стихии.

Дополнительная группа, отправленная для усиления работы в Кот из другой части округа, была немедленно отозвана, когда их "Фокс" наступил на бомбу и потерял часть ноги. Другие были ранены в результате того же взрыва. Джордан никогда не видел столько самодельных взрывных устройств в одном месте, даже в Гильменде. Но при необходимости оказывалась поддержка с воздуха, и, похоже, у них был доступ к неограниченному количеству боеприпа­сов и других припасов. Они пробыли в Коте двадцать три дня, а затем двинулись дальше в район Ачин. Исламское государство сосредоточилось там, в долине Мохманд, у подножия горного хребта Спин-Гар, который образует естественную границу между Афганистаном и Пакистаном и включает в себя одни из самых высоких вершин в мире.

Когда Соединенные Штаты впервые вторглись в страну, заснеженные горы были убежищем для бегущих боевиков Талибана и "Аль-Каиды", включая бен Ладена, который, как счита­лось, скрывался в пещерном комплексе Тора-Бора, расположенном дальше к западу. Другая команда в округе Ачин понесла первые потери за время развертывания, когда Марк де Ален­кар был ранен в ожесточенном бою у подножия гор, где травянистые плодородные равнины встречались со скалистыми, бесплодными вершинами. Марк, тоже "Браво", всего годом ранее получил квали­фикацию для службы в спецназе. Ему было тридцать семь, и у него оста­лась жена, с которой он прожил пятнадцать лет, и пятеро их детей. Операция почти не осве­щалась в новостях США. Его невестка сказала журналистам, что она думала, что война за­кончилась.

Однако менее чем через неделю следующий шаг в наступлении попал в заголовки мировых газет. Американским и афганским командам было приказано отступить на несколько миль для их безопасности, чтобы обеспечить возможность нанесения авиаудара. В течение некото­рого времени американские военные хотели использовать бомбу, которая никогда не испы­тывалась в боевых условиях - GBU-43/B Massive Ordnance Air Blast (MOAB), прозванную “Матерью всех бомб”. Она была сброшена на комплекс туннелей и пещер в долине Мохманд 13 апреля 2017 года, установив новый рекорд как самая крупная неядерная бомба, когда-либо применявшаяся на поле боя.

Соединенные Штаты не обнародовали оценку потерь, но зрелище возымело мгновенный эф­фект. Американские СМИ восприняли авиаудар как сигнал о том, что при администрации Трампа все будет по-другому. Некоторые СМИ даже предположили, что это было предупре­ждение северокорейскому диктатору Ким Чен Ыну, с которым президент Трамп вступил в словесное противостояние по поводу ядерной и ракетной программ страны.

В Афганистане местные СМИ задались вопросом, не стала ли страна в своем последнем уни­жении полигоном для испытаний американского оружия. Аналогичным образом, даже неко­торые в вооруженных силах США предположили, что удар был мотивирован желанием ис­пользовать гибкость администрации Трампа для испытания нового вооружения. В штаб-квартире вооруженных сил США в Кабуле прошел слух, что бомба была сброшена, чтобы отомстить за гибель "Зеленых беретов" в долине неделей ранее. Также, по-видимому, в стра­не была вторая GBU-43/B, и ходили разговоры о том, что американские военные искали вто­рую цель для сброса бомбы.

Хотя цель удара заключалась в том, чтобы выйти из тупика у подножия гор и предотвратить дальнейшие жертвы, Джордан полагал, что он также был частично мотивирован местью. Но "Мать всех бомб", похоже, не оказала большого воздействия на действия на земле. Когда его команда прибыла на место происшествия, линия фронта существенно не изменилась. Они вернулись на свои прежние позиции, более или менее, и продолжали продвигаться вперед, медленно расчищая территорию, которая была сильно заминирована и защищена пещерны­ми комплексами.

Пройдя несколько километров, они разбили лагерь, который стал известен как боевой аван­пост "Блэкфиш", и продолжили патрулировать вглубь долины, пытаясь расчистить больше территории и ежедневно подвергаясь обстрелу. Ракета попала в пост и чуть не упала на них в один из последних дней их пребывания там. На обратном пути их колонна подорвалась на придорожной бомбе, в результате чего погиб переводчик. В последующие годы боевой аван­пост "Блэкфиш" стал важным постом на линии фронта против Исламского государства.

После завершения операции, генерал Николсон сообщил журналистам, что США уничтожи­ли тысячу шестьсот боевиков Исламского государства, оставив в ноябре 2017 года только тысячу на востоке Афганистана. Но число активных членов Исламского государства с года­ми будет увеличиваться, независимо от того, что предпримут Соединенные Штаты, что гово­рило о том, что военным не хватает четкой картины ситуации или что показатели вербовки Исламского государства опережают его потери. Всего пару месяцев спустя генерал Никол­сон заявил, что американские военные сократили численность группировки вдвое, и в начале 2018 года в ней осталось около полутора тысяч боевиков Исламского государства, гораздо больше, чем сообщалось годом ранее.

Со стороны филиала Исламского государства в Афганистане царила тишина.

Глава 25. Вы не верите в победу? Генерал Макма­стер

Когда президент Трамп вступил в должность в начале 2017 года, ответственность в Госде­партаменте за афганский мирный процесс перешла к Лорел Миллер, которая стала исполняю­щей обязанности специального представителя по Афганистану и Пакистану. Она надеется продолжить стремление к мирным переговорам при новой администрации, по­скольку президент открыто выступал против иностранного вмешательства и, возможно, бу­дет открыт для более смелых шагов по ускорению прогресса.

Миллер подготовила предложение для нового госсекретаря Рекса Тиллерсона, которое он за­читает, как только займет свое место на седьмом этаже. В нем были изложены основные мо­менты, которые появились почти за год секретных переговоров с Талибами, и предложены рамки для продвижения вперед. Она ждала несколько месяцев, но не получила ответа. Ко­манде госсекретаря Тиллерсона не хватало ключевых сотрудников, и она была не готова взяться за дело с ходу. Обеспокоенная тем, что упускает возможность повлиять на политику, Миллер обратилась за помощью к заместителю госсекретаря по политическим вопросам То­му Шеннону, чтобы получить ответ. Занимая третье место в Государственном департаменте, Шеннон курировал реализацию региональной и двусторонней политики.

Вскоре он вернулся с ответом: госсекретарь Тиллерсон подписал это предложение. Вопросов не задавалось. Миллер была ошеломлена. Она подумала, что новость о том, что Соединен­ные Штаты почти год ведут переговоры с талибами, станет неожиданностью, возможно, да­же шоком. В конце концов, Соединенные Штаты сражались с талибами без перерыва более пятнадцати лет. Но, очевидно, госсекретарь считал, что продолжить переговоры не состав­ляет труда. Сообщение, по словам Шеннона, было примерно таким: “Если вы занимаетесь этим в течение некоторого времени и думаете, что это в конечном итоге может к чему-то привести, беритесь за это”. Белый дом подписал распоряжение о поездке.

В первую неделю апреля 2017 года Миллер отправилась на очередной раунд переговоров с талибами в Доху в сопровождении своего коллеги из Пентагона Джедидайя Ройяла, исполняю­щего обязанности заместителя помощника министра обороны по Афганистану, Па­кистану и Центральной Азии. В отличие от госсекретаря Тиллерсона, министр обороны Мэт­тис проявил личный интерес к этим усилиям и дал Ройялу подробные указания и обратную связь перед их отъездом. Как всегда, переговоры проходили в обстановке секретности и ра­нее не освещались в средствах массовой информации.

Американские переговорщики, настойчиво добиваясь прорыва, пытались убедить Талибан, что это может быть последней возможностью доказать жизнеспособность процесса. Новая администрация может закрыть дверь для дальнейших переговоров, предупредили они. Тали­бы не купились на эту схему. Их позиция, как всегда, заключалась в том, что официальные переговоры с Соединенными Штатами должны были начаться до того, как будет привлечено кабульское правительство. У делегации США не было полномочий выводить войска или предлагать какие-либо другие козыри для переговоров. Процесс уперся в стену.

В Совете национальной безопасности генерал Макмастер планировал межведомственную поездку в Афганистан и прилегающий регион, чтобы окончательно согласовать варианты по­литики для президента Трампа. Он хотел привлечь все департаменты и агентства к работе, чтобы обеспечить совместный подход. Слишком часто стратегии терпели неудачу, потому что одно или другое ведомство на самом деле не привлекалось. Но осуществить его план было не так-то просто. Идея межведомственной поездки встретила жесткое сопротивление как со стороны Госдепартамента, так и Министерства обороны.

Генерал Макмастер считал, что их оппозиция проистекает из робости: они неохотно решали сложную проблему с помощью смелых новых идей. Бюрократы предпочитали сохранять ста­тус-кво. Он попросил Фернандо Лухана, который занимал освободившуюся должность исполняющего обязанности старшего директора по Южной Азии после ухода Питера Лавоя, поработать над вариантами новой стратегии в Южной Азии до тех пор, пока не начнется за­мена Лухана.

Сосредоточенность советника по национальной безопасности на Афганистане вызвала ужас в агентствах. Пентагон обеспокоен тем, что предложение о новых и более масштабных уси­лиях в Афганистане вызовет гнев президента Трампа и потенциально приведет к обратным последствиям. Президент Трамп неоднократно выражал свое неодобрение афганской войне и свое намерение прекратить ее, а не наращивать. Если генерал Макмастер будет давить слиш­ком сильно, президент Трамп может вспомнить, что война все еще продолжается, и прекра­тить ее. Госдепартамент, со своей стороны, обеспокоен тем, что генерал Макмастер сорвал бы переговоры, которые уже подверглись критике из-за отсутствия прогресса, достигнутого после года секретных встреч, и отложил бы переговоры на неопределенный срок.

К тому времени, когда генерал Макмастер начал поездку в середине апреля 2017 года, его со­трудники подготовили раннюю версию стратегии для Южной Азии, которая проходила меж­ведомственный процесс. Сначала он планировал остановиться в Афганистане на две ночи, а затем отправиться в Пакистан на полдня и Индию на одну ночь. У него не было своей новой команды, и он чувствовал, что некоторые пережитки прошлого от предыдущей администра­ции плохо подходили для своих ролей. Он особенно скептически относился к Лорел Миллер из Госдепартамента и ее сосредоточенности на примирении. По его мнению, назначенцам Обамы просто не хватило смелости ввязаться в войну и они не смогли понять потенциально катастрофических последствий того, что Афганистан выйдет из-под контроля. Он считал, что существует реальный риск того, что если она рухнет, страна может стать тренировочным полигоном для террористических группировок, таких как "Аль-Каида" и Исламское государ­ство.

Он был рад, что новый директор Совета национальной безопасности по Южной Азии, Лиза Кертис, должна была присоединиться к ним в Пакистане. Лухан был в поездке вместе с Кортни Купер, которая все еще была директором Совета по Афганистану. Лорел Миллер и Джедидайя Ройял присоединились к ним из Госдепартамента и Пентагона, соответственно, недавно вернувшись из поездки на встречу с талибами в Дохе. Генерал Макмастер вызвал их в свой офис во время полета в Афганистан, чтобы проинформировать его о прогрессе, до­стигнутом ими на данный момент в переговорах.

Миллер подготовила презентацию, в которой кратко излагались выводы за прошедший год и какие подходы можно было бы предпринять для продвижения процесса.

- Что ж, я думаю, мы просто теряем время, - сказал генерал Макмастер, как только она закон­чила.

Он продолжил излагать свое видение стратегии США в Афганистане. Оно не предполагало мирных переговоров в ближайшее время. Первым шагом, по словам советника по националь­ной безопасности, было изменение траектории конфликта. Соединенные Штаты должны бы­ли остановить продвижение талибов на поле боя и заставить их согласиться на уступки в этом процессе. Он раскритиковал неудачное наращивание войск администрацией Обамы, ко­торое было сорвано из-за жесткого восемнадцатимесячного срока для начала вывода. Он слу­жил в Афганистане в 2011 году, когда американское присутствие достигло своего пика в сто тысяч военнослужащих, и считал, что преждевременный вывод войск, как раз в тот момент, когда наметились признаки прогресса, свел на нет все шансы на победу.

Он сказал Миллер и другим присутствующим сотрудникам, что переговоры США с Талиба­ми увенчаются успехом только тогда, когда Соединенные Штаты вернут себе позиции силы на поле боя и “одержат победу” над повстанцами. При упоминании о победе директор по Афганистану Купер постаралась не закатить глаза. Она вспомнила всех предыдущих генера­лов, которые приходили и уходили в Афганистан, и каждый из них обещал добиться перело­ма. Она не думала, что Соединенные Штаты могут заставить Талибан пойти на уступ­ки, просто наращивая силы на поле боя. Да и президент Трамп вряд ли одобрил бы такой план.

Генерал Макмастер краем глаза заметил выражение ее лица.

- Что? Вы не верите в победу? - спросил он.

В Афганистане советник по национальной безопасности был рад обнаружить, что все с энту­зиазмом восприняли предложенный им курс действий. Американские военные выступали за предоставление дополнительных полномочий и войск после сокращения. Президент Афгани­стана Гани, наряду с остальной частью правительства, был в восторге. Высокопоставленные афганские чиновники помнили генерала Макмастера по его турне по Афганистану и ожида­ли, что он отменит введенные при Обаме ограничения на операции США, которые позволи­ли Талибану в предыдущие годы добиться успехов.

Вернувшись из поездки, генерал Макмастер почувствовал, что все понимают важность уча­стия в процессе и объединения вокруг новой стратегии. Следующим шагом была подготовка рамочного документа, в котором была бы представлена целостная оценка интересов США в регионе и ситуации в Афганистане, а также общий взгляд на цели США. Он хотел, чтобы в стратегии для Южной Азии было признано, что политика каждой страны региона должна быть взаимосвязана для определения результатов в Афганистане.

К его удивлению, этот процесс оказался достаточно простым. Все были готовы усилить дав­ление на Пакистан за предоставление убежища Талибану, жалоба, о которой генерал Никол­сон неоднократно давал показания в Конгрессе. Проблемы начались, когда пришло время уточнить варианты для президента Трампа и решить, как их представить. Обычно агентства предоставляли президенту варианты на выбор, со сценариями для каждого. Генерал Макма­стер хотел предложить четыре варианта, включая вывод войск, который президент явно одо­брял. Он столкнулся с сопротивлением со стороны остальных, которые возразили, что прези­дент Трамп мог бы просто уйти, если бы у него был выбор.

В знак того, насколько ослабла безопасность в Афганистане, 31 мая 2017 года у ворот по­сольства Германии в центре Кабула в час пик взорвался огромный заминированный грузо­вик. В результате взрыва в земле образовалась почти пятнадцатифутовая воронка, погибло более 150 человек (подавляющее большинство - афганские гражданские лица) и сотни дру­гих получили ранения. Никто не взял на себя ответственность. Талибан редко брал на себя ответственность за взрывы, которые приводили к большим жертвам среди гражданского на­селения, а Исламское государство, которое иногда брало на себя ответственность за теракты через несколько часов после их совершения, также не объявилось.

Взрыв сигнализировал о том, что поддерживаемое Западом правительство не смогло обез­опасить даже наиболее сильно укрепленную часть столицы, и иностранные посольства еще больше сократили или приостановили свою деятельность. Сотрудники посольства США и другие западные дипломаты были строго ограничены в передвижении. Еще до теракта по­сольство США полагалось на подрядчика, который доставлял персонал между посольством и аэропортом Кабула на вертолете, потому что поездка по дороге длиной в милю считалась слишком опасной. Перелеты стоили тысячи долларов в одну сторону. После взрыва ситуация только ухудшилась.

Предполагалось, что стратегия в Южной Азии будет доработана до того, как вопрос об Аф­ганистане поднимется на встрече министров обороны НАТО в конце июня, но разногласия в Совете национальной безопасности задержали этот процесс. К этому моменту вопрос о при­мирении фактически снялся с повестки дня. Срок действия контракта Миллер в Госдепар­таменте истекал, и не было никаких планов продолжать работу офиса специального предста­вителя по Афганистану и Пакистану. В последний день работы Миллер, Элис Уэллс, которая должна была занять должность исполняющего обязанности помощника госсекретаря по Юж­ной Азии, попросили вместо этого взять на себя ее обязанности.

Когда Совет национальной безопасности в июле доработал свое предложение для президента Трампа, он наметил три варианта. Первым было увеличение численности войск до семи ты­сяч и определенные коррективы в руководстве вооруженных сил США; вторым был полный вывод войск, который гарантировал бы хаос и унижение США; третьим была передача вой­ны подрядчикам, которыми будут руководить спецназ США и ЦРУ.

Существуют разные версии того, как проходил этот процесс. Лучшее можно найти в книге Майкла Вольфа "Огонь и ярость", которая в основном основана на версии событий, пред­ставленной Стивом Бэнноном, в то время главным стратегом Белого дома. В нем описывает­ся, как президент Трамп вышел из себя, как только был представлен план, гневно критикуя беспорядок, который он унаследовал в Афганистане, и угрожая уволить почти каждого гене­рала в цепочке командования. Снова и снова президент Трамп возвращался к одной и той же точке зрения: мы застряли, мы проигрываем войну, и ни у кого нет плана, как добиться большего. “Генералы кривили душой и отчаянно пытались сохранить лицо”, - пишет Вольф, - “Несли чистую чушь в ситуационном центре”.

Президент Трамп сравнил межведомственный процесс с эпизодом, произошедшим в клубе "21", одном из его любимых нью-йоркских ресторанов. Он был закрыт на год, в течение он которого нанял дорогостоящую команду консультантов для анализа того, как сделать бизнес более прибыльным. Совет состоял в том, чтобы сделать кухню побольше.

- Именно то, что сказал бы любой официант! - кричал президент Трамп, согласно рассказу Вольфа.

После еще пары попыток генералу Макмастеру, наконец, удалось убедить президента Трам­па, который также находился под давлением законодателей и средств массовой информации, принять решение, подписать план умеренного увеличения численности войск. Стратегия в Южной Азии, в которой Афганистан рассматривается как неотъемлемая часть стабильности в нестабильном стратегическом соседстве, была представлена общественности в августе 2017 года. Она предусматривала усиление давления на Талибан и более жесткий подход к Пакистану. Это сняло ограничения на действия США против движения Талибан и полностью возобновило войну США в Афганистане с потенциально бессрочными обязательствами.

- Талибан не был объявлен противником. Это было безумие! - сказал позже генерал Макма­стер в интервью в своем кабинете в Стэнфордском университете. Он сказал, что план, кото­рый он продвигал, ознаменовал первый случай, когда у Соединенных Штатов с самого нача­ла была “разумная стратегия” в Афганистане. Она была направлена на то, чтобы быть жесткой по отношению к Пакистану, прекратив оказание помощи и рассматривая страну как антагониста за то, что она принимает у себя Талибан и террористические группировки, а не как союзника.

После объявления стратегии в Южной Азии между генералом Макмастером и правитель­ственными учреждениями завязалась вялотекущая бюрократическая битва. В нашем интер­вью он выступил с осуждением нападений талибов на правительственные войска Афганиста­на и США и пожаловался, что было трудно заставить агентства реализовать стратегию. По его словам, Пентагон медленно выполнял директиву об усилении давления на Пакистан и слишком долго отправлял дополнительные войска в Афганистан. В конце концов, ему при­шлось написать докладную записку министру обороны Мэттису, призывая его ускорить вы­полнение приказа об активизации операций.

- Я имею в виду, это было экстраординарно. По этому поводу было много разногласий, - ска­зал генерал Макмастер. - Я написал служебную записку, в которой говорилось: "Эй, прези­дент сказал, что талибы объявлены противником. Чего вы, ребята, в этом не понимаете?

Ему также было трудно контролировать Госдепартамент. Несмотря на то, что им советовали не разговаривать с талибами, чтобы позволить проявиться всей силе возросшего давления на группировку, они, по его словам, “из кожи вон лезли”, чтобы поговорить с талибами. Элис Уэллс отправилась на встречу с официальными лицами движения Талибан в Доху вскоре по­сле того, как унаследовала обязанности канцелярии специального представителя, чтобы продолжить переговоры с того места, где они были прерваны.

Генерал Макмастер считал, что никогда не удастся достичь значимого урегулирования с та­либами без неизменного обязательства остаться, как это было изложено в южноазиатской стратегии.

- Думать, что это приведет нас к чему-либо в переговорах с этими людьми, у которых есть видение Афганистана, которое, я думаю, является современной формой варварства, я имею в виду, что это было безумием. Если бы это зависело от меня, я бы закрыл политический офис Талибана. Я думаю, что это была пустая трата времени, - сказал он.

Президент Трамп поддержал идею назначить нового посланника по вопросам мира в Афга­нистане в преддверии объявления стратегии в Южной Азии, но по разным причинам она не получила поддержки в ходе межведомственного процесса. Оппоненты не хотели, чтобы мир стал отвлекающим фактором, боялись потерять влияние на политику или скептически отно­сились к тому, что переговоры с талибами к чему-либо приведут, ссылаясь на неспособность Госдепартамента добиться прогресса за год встреч.

Тем временем новые полномочия привели к массированному росту операций и авиаударов США. В 2017 году Соединенные Штаты сбросили в Афганистане 4361 бомбу, что более чем втрое превышает общее количество, сброшенное годом ранее. Эскалация помогла удержать талибов подальше от крупных городов, но не смогла остановить ослабление правительствен­ного контроля в сельских районах. В Кабуле западные дипломаты по большей части остава­лись запертыми в сильно укрепленных зданиях.

Для спецназовцев, которые направлялись в Афганистан в 2018 году, перспективы были со­всем иными, чем в предыдущие годы. Меньшее количество ограничений на авиаудары и сов­местные операции дало им гораздо большую свободу действий. Поддержка с воздуха была ограничена наличием средств, а не политикой, и удары могли быть санкционированы на бо­лее низком уровне, чем в прошлом. Все эти изменения повысили гибкость вооруженных сил в плане поддержки войск на местах. Несмотря на это, военные продолжали сталкиваться с кризисами, когда талибы возобновили усилия по захвату столицы провинции, на этот раз со­средоточив свое внимание на западном Фарахе и юго-восточном Газни.

Хотя президент Трамп подписал стратегию в Южной Азии, он недолго продержал рядом ге­нерала Макмастера. Он уволил генерала в 2018 году, отчасти из-за его действий в Афгани­стане. В отличие от других чиновников на уровне кабинета министров, он, по крайней мере, был избавлен от унижения получить эту новость через "Твиттер". Новый советник по нацио­нальной безопасности, Джон Болтон, выступал за сохранение присутствия США в борьбе с терроризмом, но был менее озабочен трясиной в Афганистане и не верил, что войну можно выиграть.

Президент Трамп также начал искать нового командующего для замены генерала Николсона, жалуясь, что он не выигрывает войну даже после получения запрошенных дополнительных полномочий и войск. Высокопоставленные военные чиновники пытались аргументировать, что невозможно переломить ход войны со все еще ограниченными ресурсами за короткий промежуток времени, но публичные комментарии генерала Николсона о том, что победа не за горами, только подлили масла в огонь.

Глава 26. "Зеленых беретов" спустили с привязи. Джош

Подполковник Джош Тиль, командир 3-го батальона 1-й группы сил специального назначе­ния, был назначен руководить миссией вскоре после объявления новой стратегии в Южной Азии. Базируясь на объединенной базе Льюис-Маккорд в штате Вашингтон, у него было де­вять месяцев на подготовку к развертыванию, которое было запланировано на начало марта 2018 года. Джош был спортивного телосложения, с короткими темными волосами и точеной челюстью. В своем кабинете, похожем на бункер, он держал маленький топор, и иногда ис­пользовал его в качестве опоры во время разговора, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Он отслужил две боевые командировки в Ираке и одну в Афганистане. С самого начала у не­го в голове была четкая картина того, чего он хотел достичь во время развертывания, и он энергично занялся планированием миссии. Силы специального назначения США располага­ли тремя расширенными оперативными базами (РОБ), или региональными штабами, состоящи­ми в общей сложности из восемнадцати команд, которые в течение нескольких лет тушили пожары по всей стране вместе с примерно восемнадцатью тысячами афганских коммандос, чтобы предотвратить разрушение крупных городов.

Перед Джошем стояла непростая задача изменить впечатление о том, что страна погружается в хаос, и его первой целью было предотвратить потерю какой-либо столицы провинции. Это происходило в Афганистане каждый год с тех пор, как впервые пал Кундуз в 2015 году, предоставляя талибам постоянный поток возможностей создать впечатление, что правитель­ство не в состоянии контролировать свою территорию. Он планировал использовать подвиж­ные группы, чтобы отвлечь талибов и отвлечь их от крупных городских центров.

Во-вторых, Джош решил ускорить военные операции США против филиала Исламского го­сударства на востоке. Группировка обосновалась в горах, и он планировал попытаться оттес­нить их еще дальше, если не уничтожить их присутствие полностью. В некоторых сообщени­ях говорилось, что "провинция Хорасан" Исламского государства, как военные называют фи­лиал, основала столицу в Дех-Бала, и он планировал захватить ее. Он думал, что сможет ис­пользовать их поражение в качестве пропаганды, чтобы замедлить финансирование и вер­бовку.

Джош откровенно поговорил со своими людьми перед командировкой.

- Я не собираюсь говорить вам, что мы можем выиграть эту войну, но я собираюсь убедить­ся, что мы нанесем врагу больший урон за каждый риск, на который вы пойдете.

Молодые "Зеленые береты" были в восторге от предстоящего развертывания, но это отрезв­ляло солдат постарше, которые теряли друзей в каждой поездке и уже прошли несколько ко­мандировок за почти семнадцатилетнюю войну в Афганистане. В свои почти сорок лет Джош избавился от большей части идеализма, который побудил его присоединиться к "Зеленым бе­ретам" после терактов 11 сентября. Но он верил, что использование своего почти безгранич­ного запаса энергии в командировке отдаст должное людям, чьи жизни были на кону. Как и в случае со многими "Зелеными беретами", за его преданность этому роду войск пришлось заплатить высокую цену: напряженный брак, пропущенные события в жизни его детей и травматический стресс после многочисленных зарубежных командировок.

Энергичность Джоша была естественной. Он вырос в трудолюбивой семье в Индиане. Его мать работала медсестрой интенсивной терапии и училась по ночам, чтобы получить высшее образование, в то время как его отец владел небольшим магазином спортивных товаров и вел постоянную экзистенциальную борьбу с супермаркетами и онлайн-ритейлерами. Его дед был ветераном Второй мировой войны и местной знаменитостью, как самый старослужащий до­бровольный пожарный в стране, прослуживший шестьдесят лет. Он часто появлялся в мест­ных новостях, а его бабушка собирала о нем все вырезки, которые Джош с жадностью просматривал год за годом.

Он с трудом попал в Вест-Пойнт, чтобы сбежать из маленького городка в Индиане, и поме­нялся своим первым назначением в Форт-Льюис на престижные Гавайи с военным, который хотел жить в штате Вашингтон, чтобы быть рядом со своей девушкой.

- Сети влияния важнее звания, - сказал он.

Он планировал уйти из армии через пять лет, но, как и многие другие, передумал после 11 сентября. У него появилась новая цель: стать "Зеленым беретом" и откликнуться на призыв служить, как это сделал его дед шестьюдесятью пятью годами ранее.

Джош прошел квалификационный курс спецназа и окончил его в 2005 году. На войну ушло больше времени. Его первой зарубежной командировокй был не Афганистан или Ирак, а остров Папуа -Новая Гвинея с миссией по обучению местной армии; он прожил там несколь­ко месяцев со своей командой на небольшой бывшей австралийской базе, окруженной гу­стым лесом, вулканами и смертоносными змеями. Прошел еще год, прежде чем он отправил­ся в свою первую командировку в Ирак в 2007 году.

К тому времени, когда Джош возглавил батальон, прошло почти десять лет, и война в Афга­нистане набирала обороты. Он приказал своему разведывательному подразделению озна­комиться с двухсотлетней историей Афганистана и отметить ключевые сражения, узлы и со­бытия, и все это в попытке обнаружить схему нападений, которая позволила бы предсказать поведение талибов тем летом. Джош интересовался военными играми и стратегическим ана­лизом.

Разведывательное подразделение потратило недели на изучение книг, а затем ввело данные о семи сменах власти, произошедших в Афганистане за два столетия, в программное обеспече­ние "Палантир", используемое для анализа данных. Джош ранее использовал программное обеспечение на Филиппинах для идентификации двух лидеров боевиков. Он пришел в вос­торг, когда появились две стратегии по установлению контроля над Афганистаном. Одна на­чиналась на юге и распространялась по сельским провинциям, образуя кольцо вокруг Кабу­ла, пока столица не пала, стратегия Талибана в 90-х годах. Вторым был подход "сначала Ка­бул", популярный у иностранных захватчиков, как это сделали американцы в 2001 году.

Джош соответствующим образом доработал дислокацию войск, распределив команды по районам и наборам навыков. Он разместил несколько ODA в горячих точках, таких как Гиль­менд и Кундуз. Нарушив традицию, он решил, что остальные будут действовать самостоя­тельно. Командам обычно назначался район, и ожидалось, что они овладеют деталями его географии, структур власти и сетей. Превращение их в мобильные ударные силы было нетра­диционным, но поскольку команды все равно постоянно вели перестрелки, он решил, что лучше всего обеспечить максимальную гибкость.

В марте 2018 года батальон прибыл в Афганистан и принял командование войной от 10-й группы. Джош обнаружил, что по-прежнему было слишком мало ODA, чтобы справляться со многими кризисами, и нехватка афганских коммандос, готовых объединяться в пары для вы­полнения миссий. Несмотря на то, что афганская армия выпускала их в массовом порядке, число убыли спецназовцев росло из-за потерь и несанкционированных отлучек, и они по-прежнему использовались в основном для охраны контрольно-пропускных пунктов и важ­ных персон или для того, чтобы оперативно реагировать на тот или иной кризис, не привле­кая особого внимания. При новой президентской администрации практически не было огра­ничений на масштабы их деятельности. Ресурсы, а не власти, ограничивали их миссии.

Джош начал с пяти команд в Гильменде и Урузгане на юге, которые нацелились на тюрьмы талибов и нарколаборатории, чтобы перекрыть источники дохода группировки и оттеснить повстанцев дальше на север.

В Логаре, к югу от Кабула, у него была команда во главе с капитаном Кайлом Харничеком, которая работала с афганским разведывательным управлением, чтобы оттеснить талибов от столицы. Безопасность в провинции, которая долгое время была проблематичной, ухудша­лась. В течение первой недели пребывания команды на месте заместитель губернато­ра Логара и его телохранители были убиты средь бела дня после того, как попали в ловушку и остановились на фальшивом контрольно-пропускном пункте, управляемом талибами. Та­либы распоряжались государственными ресурсами, начиная с предметов, которые препода­вались в школах, и заканчивая теми, кто получал работу в правительстве. Их белые флаги Исламского эмирата были видны с главного шоссе. Первая крупная миссия команды Кайла была направлена на уничтожение “Красного подразделения”, местной команды талибского "спецназа", которая казнила заместителя губернатора, и в течение нескольких дней они вы­следили и убили всех двадцати двух боевиков.

В провинции Нангархар, недалеко от границы с Пакистаном, капитан Дэвид Ким возглавлял команду ODA 1331, ответственную за подготовку основы для крупной операции, запланиро­ванной против Исламского государства. Дэвид родился в семье южнокорейских иммигран­тов в Нью-Джерси и был воспитан в убеждении, что “ты не мужчина, пока не отслужишь”. Это была его третья командировка в Афганистан после двух в регулярной армии.

В конце апреля команда Дэвида въехала в район Дех-Бала, проезжая мили мимо маковых ферм, пока поля не закончились. Талибы выращивали мак и контролировали большую часть района. Когда Исламское государство захватило Анарею, они привезли сюда свои семьи и обычаи и запретили выращивать мак. Было легко определить, где заканчивается территория талибов, потому что маковые поля исчезли. Используя маковые поля в качестве ориентира, команда Дэвида остановила колонну и начала работу по созданию пункта поддержки миссии, под названием Кэмп-Блэкбёрд, и наблюдательного пункта на горном хребте, откуда открыва­лся вид на поселение ИГИЛ. Считалось, что это столица группы, располо­женная в долине Гургорай, которая вела к горам Спин-Гар. Там почти двумя десятилетиями ранее произошла битва при Тора-Бора, и считалось, что Усама бен Ладен бежал в Пакистан через те же вершины в начале войны. Команда питалась военными пайками, известными как готовые к употреблению блюда, или MRE, пока не была оборудована кухня. Они были благодарны, когда афганцы приносили еду, дымящийся рис с изюмом, морковью и жирными кусками мяса на кости, даже если после этого кого-то всегда тошнило.

Команда также обнаружила поселение перемещенных афганских сельских жителей, которые покинули свои дома, спасаясь от жестокости ИГИЛ, и направила группу психологических операций для проведения бесед с местными жителями.

Джош работал над планом с командующим РОБ-Восток, чтобы начать наступление, как только будут готовы команды. Они планировали сосредоточить атаки с наблюдательного пункта, чтобы вынудить Исламское государство наращивать оборону на востоке. Через ме­сяц они высадили группы за поселением Исламского государства и атаковали его с тыла. Их це­лью было завершить операцию до Брюссельской конференции в конце лета, во время кото­рой страны вновь соберутся, чтобы пообещать финансовую помощь Афганистану.

Джош обнаружил, что планирование крупной операции требует определенного лоббирова­ния ресурсов. Он познакомился с командирами, отвечающими за различные воздушные си­лы, и организовывал с ними еженедельные обеды. Он также пытался привлечь к сотрудниче­ству бригадного генерала Джона У. Бреннана-младшего, командующего силами США и НА­ТО в Восточном Афганистане. Генерал Бреннан был заинтересован в этом плане, но скепти­чески отнесся к получению поддержки с воздуха от коалиции в течение недели.

- Что, если мы сделаем это на Ид? - сказал Джош.

Ид аль-Фитр был мусульманским праздником, который отмечал окончание священного ме­сяца Рамадан, что эквивалентно в Афганистане Рождеству.

Американский генерал, отвечающий за воздушные силы, согласился его поддержать. По­следний вопрос заключался в том, как убедить подписать план афганскую армию. Президент Гани и коалиция пообещали не проводить наступательных операций против талибов в праздничный период, что означало, что коммандос будут свободны, а Исламское государ­ство это не Талибан. Джош изложил план генералу Николсону, подчеркнув страда­ния местных жителей под властью Исламского государства и потенциальную возможность преследования иностранных боевиков. Аргумент о том, что группировка состояла из ино­странных захватчиков, победил. План был одобрен. Джош приказал группе психологических операций проинформировать афганских коммандос о беседах с жителями деревни. Каждый был воспламенен.

Глава 27. Спецназ спешит на помощь. Джош

Планы Джоша начать операцию против Исламского государства были прерваны его первым крупным кризисом за время развертывания: нападением талибов на столицу Фараха, отда­ленной и занесенной песком провинции на западной границе с Ираном. Обширная малонасе­ленная сельская местность, с фермерами, выращивающими мак, контрабандистами и банди­тами, была местом, где несколько лет назад появилось одно из первых отделений Исламско­го государства.

В столичном городе Фараха, также называемом Фарах, проживало около пятидесяти тысяч человек. Он неоднократно подвергался нападениям и быстро превратился в хаос в мае 2018 года. Как всегда, перестрелка началась ранним утром. Губернатор бежал, но охрана осталась защищать резиденцию, который к полудню оказался единственным зданием, все еще находящимся под контролем правительства. Начальник полиции был убит во время штурма. Талибы утвержда­ли, что захватили город в течение нескольких часов, и опубликовали фотографии и видеоза­писи, на которых они разъезжают на машинах афганской армии и празднуют на главной пло­щади.

Нападение стало ударом по цели Джоша, пройти тур, не потеряв столицу провинции. Воен­ные лидеры, как и во время кризисов в Кундузе и Гильменде, обратились к "Зеленым бере­там" и афганским коммандос. Во многом так же, как много лет назад полковнику Джонстону было приказано спасти Кундуз, Джош узнал, что ему поручено восстановить контроль над городом.

- Идите сейчас. У вас есть приоритет для всех ресурсов в Афганистане, - сказал генерал Ни­колсон Джошу, когда поступили отчеты во время его визита в штаб-квартиру РОБ-Юг в Кан­дагаре.

Джош попросил командующего РOB-Юг Джона Кинга вылететь в Фарах с двумя командами для работы с коммандос над восстановлением порядка. Джон, старый "афганец", прилетел и организовал центр управления в городе. Расположение Фараха было большим аргументом в их пользу; аэропорт был расположен на окраине города и удобно окружен обширной пу­стынной территорией. Джон прибыл на легком тактическом автомобиле, оснащенном спут­никовой системой, которая могла отправлять и получать информацию, включая данные на­блюдения и снимки, которые американские военные и коммандос могли бы использовать, как только они вытеснят талибов из города, чтобы показать, что ситуация находится под контролем.

Первые две группы высадились в течение десяти часов после нападения, а третья прибыла по дороге на четырех бронированных пикапах из провинции Герат - единственным доступ­ным им машинам. Командный центр действовал из аэропорта, в то время как команды по очереди выезжали на четырех пикапах вместе с коммандос. Джош наблюдал за всем этим из объединенного оперативного центра, где с его места в центре ему открывался вид пример­но на двадцать телевизионных экранов, на которые транслировались данные с беспилотни­ков и других летательных аппаратов. В его штабе были ударная группа операторов беспилот­ников, начальник тактического оперативного центра и разведывательное подразделение, ко­торое рассматривало поступающие отчеты. В течение дня талибы исчезли.

Как обычно, американские военные чиновники, проводившие брифинг для журналистов, не раскрыли ключевую роль, которую "Зеленые береты" при непосредственной поддержке с воздуха сыграли в восстановлении порядка в городе Фарах. Администрация Трампа ослабила правила, но суть была та же: это была миссия по обучению и поддержке, и роль США в вой­не была окончена. Выступавший признал, что американские военные использовали штурмо­вики, летавшие над Фарахом, но приписал отвоевание столицы провинции только афганцам.

- Афганские силы безопасности задействуют все свои возможности, состоящие из армии, по­лиции, коммандос и военно-воздушных сил, чтобы повлиять на ситуацию, - говорилось в заявлении американских военных. - Как мы видели за последние пару дней, талибы не в со­стоянии удерживать территорию во время таких изолированных атак.

Несмотря на относительно быстрое отступление в центральном городе, талибы продолжали многочисленные атаки в других частях провинции Фарах и атаковали полицейские и ар­мейские контрольно-пропускные пункты по ночам, подкрадываясь к изолированным постам и убивая всех, кто находился внутри, прежде чем могло прибыть подкрепление. Талибы из­бежали наблюдения США, решив атаковать, когда небо было облачным. На пятую ночь группировка талибов просчиталась. Пилот "Апача", который вызвался лететь в условиях сильного ветра и песка, застал их врасплох и погнался за повстанцами, убив большинство из них, когда они убегали. После этого на отдаленных правительственных аванпостах в Фарахе больше не было засад.

На востоке команда, ответственная за руководство наступлением против Исламского госу­дарства, развернула Кэмп-Блэкбёрд для проведения операции и была готова начать; они были оснащены хирургической бригадой, пополнили запасы боеприпасов, продовольствия и воды. Дэвид, капитан, с нетерпением ждал возможности вставать каждое утро и любоваться видом гор, вершин и хребтов, простирающихся насколько хватало глаз. Исламское государ­ство построило оборонительные бункеры из бетона, и в течение нескольких недель команда сосредоточилась на том, чтобы избавиться от них, используя минометы.

Операция получила название "Хамза 003", третья в серии кампаний, которые проводились каждый год с целью загнать филиал Исламского государства глубже в горы. Дэвид также пы­тался сотрудничать с провинциальными чиновниками в Дех-Бала, чтобы собрать силы на уровне деревень, которые могли бы удерживать территорию после ее зачистки. В конце мая шесть команд были направлены в округ и окружили долину Гургорай, сделав ее центром американской военной мощи в сельской местности.

В качестве вступительного шага Джош приказал ВВС США сбросить четыре авиабомбы по две тысячи фунтов на горный хребет, чтобы обезвредить придорожные бомбы и создать бое­вую позицию для "Зеленых беретов". F-16 обычно несли пятисотфунтовые бомбы; он специ­ально запросил боеприпасы большего калибра в соответствии с инструкцией, известной как "удары по местности". Это был еще один пример того, как все изменилось при новой адми­нистрации; в предыдущие годы авиаудары разрешались только в качестве последнего сред­ства, в целях самообороны. Теперь никто не ставил под сомнение эту тактику как средство расчистки пути для начала атаки американскими войсками.

Долина имела форму капли. Одна группа стала ответственной за ударные операции на севе­ре, в то время как две другие высадились на западе без спецназовцев, атаковали поселение Исламского государства с тыла и начали операции по зачистке. Хотя они обычно действова­ли совместно с коммандос, в данном случае ввод был сложным, и снабжение крупных сил в этом районе было бы затруднительным.

Внезапное крупномасштабное нападение застало врасплох филиал Исламского государства, который построил оборонительные сооружения, похожие на траншеи, на своем восточном фланге; как и предполагал Джош, группировка оказалась неподготовленной к нападению с запада. На второй или третий день Исламское государство обратилось с призывом ко всем ячейкам прийти и защитить столицу халифата. Это подтвердило командам коалиции на ме­стах истинную ценность захвата долины, в которой, как оказалось, содержались администра­тивные записи и документы иностранных боевиков, которые приехали издалека, из Европы, чтобы присоединиться к группировке.

Деревни, которые они отбили в долине Гургорай, в основном лежали в руинах из-за сочета­ния небрежности и ущерба, причиненного операцией по разминированию, в ходе которой были обнаружены десятки самодельных взрывных устройств, некоторые из которых были начинены семьюдесятью или восьмьюдесятью фунтами взрывчатки. Почти сразу же аф­ганские сельские жители начали возвращаться, чтобы осмотреть то, что еще осталось. Мно­гие отсутствовали почти три года. Джош использовал чрезвычайный фонд,¹⁴ чтобы опла­тить работу местной полиции в этом районе, но в итоге они все равно не справились. Когда американские войска и афганские коммандос в конце операции вышли, они были вынужде­ны оставить часть недавно расчищенной территории без охраны.

Во время операции потерь среди американцев не было, но позже в ходе развертывания ко­манда Дэвида столкнулась с неприятностями. Передовой авианаводчик наступил на придо­рожную бомбу и потерял ногу; другие находившиеся поблизости получили осколочные ране­ния и черепно-мозговую травму. Еще один товарищ по команде был ранен в лицо в ходе отдельного инцидента. К счастью для него, пуля прошла сквозь щеку, не задев кость.

В июне, во время праздника Курбан-Байрам, талибы договорились с правительством о трех­дневном прекращении огня, что дало миру шокирующее представление о том, как могла бы выглядеть жизнь в Афганистане без войны. Афганские солдаты и полицейские обнимали бо­родатых бойцов движения Талибан в традиционных рубахах и камуфляжных жилетах, плака­ли и ели мороженое в центрах городов. Это продолжалось недолго. По истечении трех дней боевые действия возобновились, и неоднократные усилия США и афганского правительства добиться еще одного прекращения огня оказались тщетными.

Джош столкнулся со вторым серьезным кризисом за время развертывания неделями позже. После нескольких месяцев подготовки талибы атаковали восточный город Газни в августе 2018 года. В Газни проживало более четверти миллиона человек, и в 2013 году ООН объяви­ла его азиатской столицей исламской культуры за его богатое наследие и множество истори­ческих мест, которые необходимо сохранить. Он также был стратегически важен из-за своего расположения на главном шоссе, соединяющем Кабул и Кандагар. Повстанцы консолидиро­вались в районах, окружающих столицу провинции, в течение нескольких месяцев, но ODA, дислоцированные в провинции, не могли участвовать в операциях, потому что не могли найти партнерские отряды. Коммандос были рассредоточены по Газни и за его пределами. Команды наблюдали за ухудшением ситуации с безопасностью, не имея возможности отреа­гировать, вплоть до того дня, когда город рухнул.

Почти сразу афганская армия направила два вертолета для усиления местных войск на ме­стах, которые отступили на укрепленные базы на окраинах. Это была плохая идея. Аэропорт Газни находился в центре города, и оба вертолета были сбиты. Афганское правительство продолжало транслировать сообщения, в которых утверждалось, что ситуация находится под контролем, но изображения талибов и других местных ополченцев, прочесывающих город, свидетельствовали об обратном. В очередной раз внимание было приковано к тому, как Опе­ративная группа сил специального назначения под командованием Джоша собиралась восстановить контроль над Газни.

У Джоша не было команд в городе, и не было никаких шансов доставить их в аэропорт по воздуху, не будучи сбитыми. Единственным решением было отправить их по дороге. Он от­правил на задание три команды из близлежащих провинций вместе с командиром роты из РОБ. Они планировали закрепиться внутри города и восстановить контроль над главными правительственными зданиями, продвигаясь наружу.

Это был проверенный временем план действий, но процесс утверждения КОНОП был медленным. К тому времени, когда группе в Кабуле, ODA 1334, было разрешено покинуть страну, силы их афганских партнеров ушли, и они были вынуждены двигаться в одиночку. Джош попытался использовать поддержку с воздуха, чтобы рассеять засаду, целью которой была афганская колонна впереди них, но они столкнулись с неприятностями на другом участке дороги, в двадцати милях к северу от Газни. Маршрут был заминирован придорож­ными минами, а повстанцы в ожидании затаились с РПГ. Команды подверглись нападению, и Джошу пришлось немедленно эвакуировать двух членов команды; третий остался на месте с осколочными ранениями руки.

В качестве дополнительного разочарования Джошу пришлось ждать сорок восемь часов, что­бы получить разрешение на авиаудары в Газни. До тех пор, пока ему не были делегированы полномочия, каждый удар, который не был нанесен в целях самообороны, должен был быть одобрен командирами высокого уровня в штаб-квартире "Решительной поддержки", и к тому времени, когда поступало одобрение возможности для удара исчезали.

У второй группы, ODA 1333, дела в городе Газни обстояли еще хуже. Они попали в засаду и были прижаты, когда ехали между правительственными зданиями, чтобы откликнуться на призыв афганцев о поддержке. Команда была обстреляна РПГ, и все четыре машины в ко­лонне оказались выведены из строя. Джош сказал им убраться в безопасное место и затаить­ся. Они прицепили поврежденные пикапы к другим, которые все еще работали, и доковыля­ли до ближайшей базы.

К тому времени казалось, что каждая группа мятежников или преступная группировка ухва­тилась за возможность внести свой вклад в хаос в городе. Магазины были разграблены, а над зданиями поднимался черный дым. Беспорядки в Газни попали в заголовки газет по всему миру. Талибы отключили вышки сотовой связи, что лишило американские команды возмож­ности отправлять изображения в противовес тем, на которых был изображен город в хаосе. Передавать изображения было слишком рискованно, поэтому они были ограничены, пока ко­манда связистов не построила альтернативную систему, которая была подключена. Подраз­делениям Джоша потребовалось десять дней, чтобы полностью восстановить контроль над городом. По оценкам Соединенных Штатов, только в результате авиаударов было уничтоже­но 226 вражеских боевиков, в то время как всего 10 американских солдат были ранены и ни один не погиб.

После командировки Джоша попросили подготовить отчет, в котором его спросили, что бы он сделал для контроля над Афганистаном, если бы сегодня он был у руля. Он предложил противоречивое решение. Вместо того, чтобы покупать бомбы для авиаударов, он бы тратил деньги на оплату местных лидеров и влиятельных лиц в обмен на мир. У каждого была своя цена, и Соединенные Штаты могли позволить себе откупиться от Афганистана. Часто было трудно понять, когда Джош шутил, а когда говорил серьезно. Но это то, что он сказал в офи­циальном отчете.

- Самый надежный способ привлечь лидеров Талибана на нашу сторону, это подкупить их, - написал он. - Многие из них просто местные вожди, которые не привязаны к определенной идеологии, но встанут на сторону того, кто позволит им наилучшим образом руководить своим племенем /деревней. Если мы сможем стать такой организацией, то заручимся их под­держкой.

Часть четвертая. Концы

Глава 28. Снова вернуться на войну. Хатч

Администрация Трампа выбрала для руководства войной в Афганистане генерала армии Остина “Скотта” Миллера. Генерал Миллер провел свою жизнь в силах специальных опера­ций и отвечал за секретные миссии в Объединенном командовании специальных операций, включая отряд "Дельта" и Шестой отряд SEAL. Он был невысокого роста, но обладал силь­ным, атлетическим телосложением и выглядел более подтянутым, чем многие молодые сол­даты. У него была копна седых волос, и он все делал целеустремленно. Генерал Миллер сде­лал легендарную карьеру, служа капитаном отряда "Дельта" в Сомали во время битвы за Мо­гадишо, история которой была рассказана в книге и фильме "Черный ястреб повержен". Он также был известен тем, что агрессивно активизировал операции отряда "Дельта", когда воз­главлял подразделение в Ираке. Ожидалось, что его прибытие ознаменует аналогичную эска­лацию операций США в Афганистане. Он приступил к работе в сентябре 2018 года.

Генерал Миллер вдохновлял свою команду на культовую преданность делу. Его уважали на всех должностях и считали редким генералом, который заботится о своих людях. Он провел достаточно времени в Афганистане, чтобы лично знать многих афганских командиров сред­него звена, в том числе некоторых, которые к тому времени достигли высших должностей в правительстве. После снятия ограничений на операции США ходили истории об афганских командирах, которые лично звонили Миллеру с мест, чтобы попросить поддержки.

Он ввел жесткий режим в "Решительной поддержке", штаб-квартире США и НАТО в Кабу­ле. Тридцать девять стран по-прежнему вносили свой вклад в миссию. Тесные помещения, большое количество людей и общий алкоголь, контрабандно ввозимый в штаб, при­вели к расцвету внеслужебных отношений и драм. Генерал Миллер настаивал на строгом соблюдении пра­вил и покончил с развлекательными мероприятиями, такими как вечерние занятия танцами сальса и распитие контрабандной выпивки которые, по его мнению, не соответствовали се­рьезности войны.

Он также проводил интенсивные занятия по физической подготовке по утрам в воскресенье, направленные на формирование командного духа среди представителей многих родов войск и национальностей, входящих в состав миссии НАТО. Он пригласил меня присоединиться, когда я посетила Афганистан в середине 2019 года для изучения материалов для этой книги. Наблюдение за генералом Миллером, ведущим занятия, немного напомнило мне фильм "Во­енная машина". Он был в лучшей форме, чем кто-либо в его возрасте, что резко контрастиро­вало с седеющими генералами НАТО, которые интриговали в пыльном, наполненном смогом воздухе, висевшем летом над Кабулом. Самые молодые и подтянутые солдаты воспользова­лись этим как возможностью покрасоваться, соревнуясь в поднятии самых тяжелых тяжестей или выполнении акробатических упражнений.

Хатч тоже был там. Генерал Миллер лично попросил его о назначении на неопределенный срок, и он был направлен в Кабул в конце 2018 года. Даже за вычетом развлечений, обшир­ная штаб-квартира "Решительной поддержки" была неплохим местом для жизни. Там все еще были рестораны, салон красоты и итальянский супермаркет, в котором продавались про­шутто и сыр. Базар на базе ежедневно открывался для покупок. Хатч не ожидал, что снова окажется в Афганистане после авиаудара по госпиталю. Но институциональная память в Аф­ганистане коротка, а текучесть кадров велика. Нескольким другим "Зеленым беретам", впав­шим в немилость по той или иной причине, также был дан еще один шанс при генерале Мил­лере.

Генерал Миллер выбрал Хатча за его опыт по созданию ополчений на уровне деревень во время операции по обеспечению стабильности в деревнях. Новая миссия Хатча заключалась в оказании помощи в создании аналогичных общенациональных сил из местных подразделе­ний, известных как территориальные силы Национальной армии Афганистана (АНА-ТС). Теория имела смысл: сообщества были более заинтересованы в собственной безопасности и с большей вероятностью будут бороться за нее. Практическое применение было более слож­ным. Некоторым показалось, что это была переформатированная попытка продать деревен­ских ополченцев, известных как афганская местная полиция (АМП), под новым названием, но с меньшим надзором и меньшими ресурсами, чем раньше. Стратегия вызвала тревогу сре­ди правозащитных групп. Хатчу часто было трудно продавать новую концепцию.

- Я трачу большую часть своего времени на объяснение того, что это не АМП, - сказал он.

Предполагалось, что АНА-ТС, иногда называемые территориальной армией, должны были устранить ошибки, допущенные во время операции по обеспечению стабильности в де­ревнях. АНА-ТС должен был порвать с прошлым, сначала путем включения в состав мини­стерства обороны, а не министерства внутренних дел. В обзоре программы, проведенном "Сетью аналитиков Афганистана", местной некоммерческой организацией, которая провела одни из лучших исследований по стране, отмечалось, что изменения во многом устранили предыдущие недочеты.

Во-первых, она должна была быть укомплектована солдатами, нанятыми из местного населе­ния, но, что особенно важно, они должны были пройти тот же базовый курс подготовки, что и регулярная армия. Каждое местное подразделение было передано под командование офи­церов, набранных из резерва в разных провинциях, чтобы снизить риск захвата местными группировками. В качестве дополнительной гарантии каждая рота будет отвечать за целый район, а не за деревню и ее окрестности. Солдатам, которые ранее служили в местной поли­ции или других ополченческих формированиях, не разрешалось вступать в них. Зарплата бы­ла на 25 процентов ниже, чем в регулярной армии, что отражало преимущества службы ря­дом с домом, но солдатам все равно приходилось жить на базе.

Первоначальный план состоял в том, чтобы запустить пилотную программу в десяти местах для оценки прогресса, а затем скорректировать программу по мере необходимости. АНА-ТС приняли своих первых новобранцев в апреле 2018 года. Обзор "Сети аналитиков Афганиста­на" показал, что к лету генерал Николсон ускорил расширение и открыл еще пятьдесят два объекта, начав первую фазу до завершения пилотной программы. Его действия подтвердили опасения, что американские военные снова возьмутся за проект только для того, чтобы бро­сить его на полпути. В данном случае расширение программы без надлежащих проверок могло бы создать еще больше ополченцев, которых было бы трудно контролировать, а это последнее, в чем нуждался Афганистан. Это, в свою очередь, еще больше оттолкнуло бы на­селение и добавило бы пищи для мятежа.

Когда генерал Миллер вступил в командование в сентябре 2018 года, он приостановил расширение и назначил Хатча руководить программой. Хатча запомнили за то, что он помог резко снизить уровень насилия в Пактике, создав отряды в местных деревнях, которые усми­рили и обезопасили оплот талибов. Он хорошо знал афганскую культуру, поскольку неодно­кратно участвовал в боевых действиях, живя в деревнях без электричества и водопровода; в этом смысле он был идеальным кандидатом.

Среди многих проблем, возникших в территориальной армии, была нехватка офицеров запа­са для командования различными подразделениями. "Сеть аналитиков Афганистана" цитиро­вала чиновника министерства обороны, который сообщил, что только тысяча восемьсот из восемнадцати тысяч офицеров запаса, числящихся в штате, явились на службу. Остальные были мертвы, покинули страну или пропали без вести каким-либо иным образом.

В Афганистане Хатч завербовал небольшую группу, в которую входил один из его бывших членов команды со времен "Викингов" в Пактике. Мало кто за пределами кругов специаль­ных операций знал о причастности Хатча к злополучной кампании в Кундузе. Он был свиде­тельством короткой памяти, вызванной текучкой кадров в штаб-квартире, которую кто-то однажды описал как “ежегодную лоботомию”. Но больше, чем кто-либо другой, Хатч пред­ставляла поколение солдат спецназа США, которые отдали свою взрослую жизнь войне и по целому ряду причин не смогли с ней расстаться. Афганистан сделал его карьеру, разрушил ее, а теперь предоставил ему второй шанс.

Хатч в своей новой роли был в своей стихии. "Зеленые береты" были обучены работе с сила­ми из местного населения, и в его обязанности входило наблюдение за местными подразделения­ми по всей стране. Ему было удобно ориентироваться по всем каналам, будь то обсуждение политики племен Пактики с рядовыми афганскими солдатами, беседы с гене­ралами о политике или объяснение анализа скептически настроенным ученым. Он был од­ним из немногих счастливчиков. "Зеленые береты" в Афганистане по-прежнему часто сето­вали на то, что их используют как пожарную команду вместо налаживания связей с ино­странными армиями. Их языковую и культурную подготовку хотели растратить впустую. Не было времени наладить контакт с афганскими коммандос, которые либо застряли на контрольно-пропускных пунктах, либо жили на отдельных базах из-за риска атак изнутри.

В конце июня 2019 года меня пригласили провести день с Хатчем в северной провинции Ба­глан, бедном, в основном сельскохозяйственном районе, который долгое время считался оплотом повстанцев. Баглан находится между Кабулом и северной провинцией Кундуз, и его главным стратегическим значением является шоссе, соединяющее столицу с севером, дорога, которая часто перекрывалась из-за боевых действий или контрольно-пропускных пунктов та­либов.

Хатч организовал этот визит, чтобы дать министерству обороны Афганистана возможность взять на себя ответственность за разработку АНА-ТС. Поездка началась в зоне ожидания для очень важных персон в штаб-квартире "Решительной поддержки", где кожаные диваны были расставлены вокруг стеклянных журнальных столиков, а прохладительные напитки в виде чая, кофе и соков были расставлены в американском стиле рядом с печеньем и батончиками с хлопьями.

Одним из первых, кто прибыл, был член новой команды Хатча по имени Грег, высокий, очень светловолосый мужчина лет тридцати, в котором сразу можно было узнать одного из бывших "Викингов" Хатча. “

- Ты ведь знаешь историю Хатча, верно? - спросил он меня.

Он достал свой телефон и показал фотографии своей старой команды, спросив, могу ли я их опознать. Грега с его светлыми волосами и бородой было легче всего заметить. Несколько мгновений спустя я узнала Хатча, замаскированного среди других густой бородой. Я только однажды видела его чисто выбритым. Затем Грег прокрутил до изображения лагеря в огне, языки пламени поднимаются к небу, колонна солдат неторопливо выдвигалась на помощь. Никто не выглядел особенно обеспокоенным.

- Ракета, - объяснил Грег.

Воспоминания о старых добрых временах завершились прибытием военных бюрократов и соблюдением протокола. Три пузатых афганских генерала и их штаб расселись в креслах, за ними последовали различные британские и итальянские военные офицеры, назначение кото­рых было неясно, за исключением того факта, что они были советниками НАТО. Трудно бы­ло представить, какой вклад кто-либо из них мог бы внести на данном этапе. Окружение должно было расшириться еще больше, поскольку немецкая армия также направляла совет­ников в Баглан, поскольку провинция подпадала под управление командования "Север", регионального штаба, технически возглавляемого Германией.

Прибыло еще больше людей, в том числе два молодых американских военных из отдела по связям с общественностью, которые снимали видео для внутреннего пользования и имели расплывчатые инструкции следить за тем, чтобы я не заблудилась в Баглане. Последней по­явилась женщина, заместитель министра, которая, по словам Хатч, вызвала скандал в мест­ных СМИ во время предыдущей поездки, надев обувь с открытым носком.

Нас разделили на группы и отправили в Баглан на "Чинуках" с открытой рампой. Одинокий бортстрелок сидел на краю трапа нашего вертолета, привязанный ремнем, его ноги свисали в пропасть. Мы пролетели над огромным поселением домов, составляющим Кабул, поднялись к краям гор Гиндукуш и пролетели среди его высоких вершин к ущелью, которое образует перевал Саланг. Вершины все еще были покрыты снегом в разгар лета. Прохладный, бодря­щий воздух наполнил салон "Чинуков". Наш вертолет выпустил вспышки над одной из до­лин, которые взорвались со свистом и треском и оставили за собой шлейф дыма. Предполо­жительно, это было сделано для того, чтобы отпугнуть любого, кто попытается нас сбить, хо­тя горы показались мне пустыми.

Мы приземлились на афганской военной базе в Баглане, где стояла невыносимая жара и все было цвета пыли. Афганские солдаты подготовили почетную встречу для генералов, и не­мецкие военные тоже ждали. Грег и Хатч не смогли поместиться в комнате для совещаний с высшим начальством; вместо этого они отправились на экскурсию по базе, чтобы найти тер­риториальную армию и посмотреть, “что происходит на самом деле”. Хатч отправил обратно горстку солдат пехоты, которые повсюду следовали за ним и Грегом.

- Кто-то должен остаться и присмотреть за нашим снаряжением, - сказал он им.

Первой проблемой было найти кого-нибудь, кто мог бы поработать переводчиком, поскольку единственный, кто был назначен для посещения, был занят на встрече. В конце концов, на­шим гидом стал афганский компьютерный техник с ломаным английским, и Хатч с Грегом попросили показать казармы. В казармах для коммандос из темноты появилась горстка молодых, измученных на вид солдат и погнала меня обратно ко входу. Женщинам вход вос­прещен. Зловоние нечистот было сильным даже из дверного проема, а выложенный плиткой пол был грязным и темным.

- Урду-и Мантекави, - объяснила Хатч, попросив показать казармы новой территориальной армии, а не коммандос. Хатч немного говорил на пушту или дари, что, казалось, забавляло всех солдат, особенно после того, как он упомянул грозного командира Азиза из Пактики, своего бывшего напарника по ОСД, который был убит во время пикника годом ранее. В кон­це концов появились офицеры, командующие территориальной армией, мужчины, которые, вероятно, выглядели лет на десять старше своего возраста.

Заместитель командира, Исламуддин, был бандитского вида парнем с густыми, черными как смоль волосами. На его лице постоянно было веселое выражение, как будто прибытие всех этих иностранцев было частным развлечением. Исламуддин сказал нам, что он прибыл из Фарьяба, другого района, который постоянно находился на грани краха, чтобы принять ко­мандование подразделением, насчитывавшим 79 человек, из 120 мест, которые требовалось заполнить. Для Афганистана это было неплохое соотношение. Офицеры объяснили, что но­вые территориальные войска использовались для охраны двух контрольно-пропускных пунк­тов вблизи базы и не могли выполнять миссии в этом районе, поскольку им по-прежнему не хватало критически важного снаряжения.

Нас провели в их оружейную, где все было снабжено серийными номерами и бирками. Мрачного вида каптерщик показал нам оружие, закрепленное за каждым солдатом: пулемет ДШК или ПК, а также некоторое количество РПГ и боеприпасов. Главная проблема, объяс­нил солдат, заключалась в том, что рации не работали, что, как позже отметил Грег, можно было легко исправить, купив им антенны и батарейки.

Грег и Хатч задавали все возможные вопросы, на которые можно было ответить с помощью нашего ограниченного перевода; даже меня наняли помогать с дари. Есть ли у вас вода? Электричество? Как насчет униформы? Сколько людей на контрольно-пропускных пунктах? Как они снабжаются? Что местные жители думают о территориальной армии? (Мы застряли на слове “поддержка”, которое, по мнению афганцев, означало спорт или физическую подго­товку: “О да, каждое утро”.) Вы можете бывать дома? (Для них было слишком опасно делать это в форме, поэтому солдаты ездили в гражданской одежде и на гражданских машинах.)

Остальное время они провели, сидя в тени деревьев с рядовыми афганскими солдатами, ожи­дая, когда генералы вернутся со своих дневных совещаний. Солдаты описали обычные проблемы: обслуживание "хамви" и получение зарплаты. За предыдущий месяц никому не заплатили. Хатч объяснил, что с новой системой начисления заработной платы возникла тех­ническая проблема по всей стране. Грег пообещал прислать команду, которая поможет им разобраться с любыми другими проблемами. Афганцы скурили все сигареты Грега, спросили о Пактике и сфотографировались. Затем мы поднялись на борт "Чинука" и отбыли.

Вернувшись в Кабул, мы узнали, что в тот день в провинции Урузган были убиты еще двое американских солдат: солдат 10-й группы, находившийся в своей шестой командировке, и эксперт по взрывчатым веществам, жена которого ждала их первенца. Несколько дней спу­стя второй солдат 10-й группы погиб в результате небоевого инцидента в провинции Гиль­менд. Их гибель довела общее число до десяти американских солдат, убитых за первые шесть месяцев 2019 года.¹⁵

Я ужинала с Хатчем перед отъездом из Кабула в том же тайском ресторане на базе, где он в последний раз ужинал с полковником Джонстоном после отстранения от командования в 2015 году. Даже меню не изменилось. Хатч признал, что ему нужно гораздо больше сотруд­ников для управления консультативной миссией. Он сказал:

- Мне нужно пятьдесят человек, вместо пяти, которые могут свободно ездить во все тридцать четыре провинции. Но это может означать, скажем, потерю двух человек. Армия не желает подвергать себя такому риску. Таким образом, им [армии США] приходится мириться с ограничениями и, вероятно, ограниченным результатом.

Он рассказал о двух американских солдатах, убитых в Урузгане, и задумался, было бы хуже умереть в конце развертывания, как это было у них, или ближе к началу. Он сказал:

- Я всегда начинаю командировку, думая, что не вернусь. Ближе к концу вы составляете все эти конкретные планы со своей семьей. Я думаю, что это было бы хуже.”

- Я не уверена, что Тина посмотрела бы на это таким образом, - сказала я.

Он смущенно улыбнулся. Когда что-то поглощает тебя настолько сильно, трудно представить, что это не поглотит те­бя полностью, объяснил он.

- Я не осознавал, насколько я был растерян, когда у меня все это забрали, - сказал он. - Пока они не вернули это обратно.

Глава 29. Восстановление. Калеб

После возвращения из Афганистана в июле 2019 года я поехала в Аризону, чтобы провести выходные с семьей Калеба в Тусоне. Мы болтали за кухонным столом, Калеб откинулся на спинку своего инвалидного кресла, обхватив руками левую культю, на которой виднелась часть татуировки. Он проводил большую часть своего времени в кресле, потому что его про­тезы причиняли ему боль после того, как он перенапрягся на прошлой неделе. Независимо от того, сколько времени вы проводите с Калебом, всегда становится неожиданностью думать о нем в инвалидном кресле или как об инвалиде с ограниченными возможностями. Это его дух.

- Мы пока не нашли ничего такого, чего бы я не мог сделать, - не раз говорил он.

Отчасти это правда. Я наблюдал, как его бывший товарищ по команде Крис поднял четырех­летнюю дочь Калеба Эмили и подбросил ее в воздух, заставив “летать” по комнате. Я задава­лась вопросом, каково это, должно быть, Калебу, у которого болят ноги из-за костей, расту­щих на концах культи, из-за чего ему больно носить протезы. Когда мы отправились любо­ваться закатом над близлежащей долиной, Крис был тем, кто отнес Эмили на вершину смот­ровой площадки, в то время как Калеб остался внизу с Эшли и девятилетней Эвелин, которая боялась высоты.

Эмили была столь же бесстрашна, сколь Эвелин осторожна. Я размышляла о том, насколько сильный контраст был вызван количеством перемен, которые старшая дочь пережила за свою короткую жизнь. Она видела жизнь своего отца и своей семьи до и после. Младшая де­вочка не знала ничего другого. Калеб пробежал десятимильную дистанцию менее чем через год после того, как потерял ноги, а затем год спустя пробежал марафон на полную длину. Он никогда не жалел себя, по крайней мере, на публике. Он все делал уверенно и отказывался проявлять признаки разочарования или беспомощности.

Когда он с трудом добрался до машины после захода солнца, он обвинил в этом пиво, а не отсутствие ног, и тот факт, что было темно, и, следовательно, было труднее ориентироваться на каменистой тропе. Он пустился в подробное объяснение проблемного механизма в коле­не, из-за которого оно свободно раскачивалось и фиксировалось, затрудняя ходьбу.

- За последние три года было много времени, когда осознание того, что у тебя нет ног, насти­гало меня. Ты легко можешь пожалеть себя. Я думаю, что если бы мне пришлось оценивать это по соотношению хороших и плохих дней, то хорошие дни намного перевешивали плохие из-за моей семьи, моих друзей, хорошей сети поддержки. Это не все радуги и единороги, и иногда это просто отстой. Я хочу пойти, не планируя ничего заранее, просто побегать куда-нибудь. Ты понимаешь, что я имею в виду? - сказал он. - Я могу пойти побегать, но нужно много размышлять, собирать вещи воедино, менять детали, убеждаться, что мне не больно. Бывают дни, когда это определенно отстой, и иногда я злюсь. И теперь я понял, что успоко­иться легче, и наполнение моей жизни хорошими вещами помогло перевесить плохое.

Калеб обрел новый смысл после того, как в середине 2017 года получил сертификаты трене­ра по кроссфиту в некоммерческих организациях, поддерживающих адаптивный спорт. Он начал тренировать раненых ветеранов и других людей с ограниченными возможностями, что стало поворотным моментом. Необходимость сосредотачиваться на других заставила исчез­нуть весь гнев, эгоизм и жалость к себе.

- Это просто полностью меняет ситуацию, - сказал он. - Я нашел свое призвание: моя страсть - помогать людям в тренажерном зале. Я видел прямые результаты того, что может произой­ти с людьми с ограниченными возможностями или без них, с кем угодно, с их психическими, физическими, эмоциональными, и это изменило меня. Я чувствую себя хорошо, у меня по­явилось чувство целеустремленности, мне было приятно помогать людям.

Одним из клиентов был шестидесятипятилетний человек с ампутированной ногой, потеряв­ший ногу из-за диабета. Он начал тренироваться с Калебом в октябре 2018 года, а следую­щей весной пошел к своему врачу и узнал, что у него больше нет диабета. Учить его и других пожилых людей подниматься с земли без посторонней помощи и видеть, как они пла­чут и обнимают его, было удивительным чувством для Калеба.

- На самом деле могло быть хуже. Я общаюсь с другими людьми, у которых нет таких же се­тей поддержки, как у меня, через ОДВ [Отдел по делам ветеранов]. Видя, как они изо всех сил пытаются найти подходящее протез, подходящую чашку, страховка ни за что не запла­тит.… Я могу дать им советы, как все настроить, на что обратить внимание и прочее. Это по­могает мне осознать, что мне действительно повезло в этом аспекте, - сказал он. - Я пока не нашел ничего, чего бы я не мог сделать.

Следующим планом Калеба было поступить в школу физиотерапии в Техасе.

- Прямо сейчас мне не нужно работать. Я мог бы буквально сидеть в этом кресле, пить пиво весь день напролет, заходить в "Фейсбук", жаловаться на ОДВ, на то, какая у меня отстойная жизнь, [как это было] во время войны. Все эти снежинки в наши дни, - сказал он. - Когда я говорю ”снежинки", я имею в виду, типа, всех хипстеров в обтягивающих джинсах, людей из Сиэтла.

- Я никогда не слышала этого термина, - сказала Эшли.

- Вы, ребята, никогда не слышали этот термин? Когда всем говорят, что ты индивидуален, особенный, - сказал Калеб.

- Я запустила Urban Dictionary, - сказала Эшли, читая со своего телефона. - Те кто думает, что он уникальный и особенный, но на самом деле это не так. Приобрел популярность благо­даря "Бойцовскому клубу". Забавно.

Калеб только что вернулся из поездки с аквалангом на Сайпан, в ходе которой он помогал искать останки пропавших без вести военнослужащих США времен Второй мировой войны. Группа, с которой он работал, из фонда "Оперативная группа Кинжал", занималась подвод­ной археологией на самолетах, которые разбились в гавани и не были найдены. На занятиях перед погружением Калеб услышал, что на дне гавани все еще могут находиться неразорвав­шиеся бомбы. Он начал паниковать. Тревога переросла в потливость. Его сердце бешено ко­лотилось, разум отключился. Он больше не мог слушать лекцию; он думал о бомбе в Санги­не, снова и снова возвращаясь к взрыву.

- Я мог бы копаться в песке, эта бомба могла бы пролежать здесь семьдесят пять лет, я мог бы просто взорваться! И она взорвалась бы. Итак, эти вещи проносятся у меня в голове, - сказал он. - У меня был этот страх, который был сумасшедшим, но в то же время часть моего сознания говорила: "Ты же знаешь, что этого не произойдет, все взрывчатые вещества разла­гаются, этого не произойдет”.

У Калеба также были видения о сбитом американском пилоте времен Второй мировой вой­ны, падающем в море. Это было бы похоже на то, как если бы он наступил на бомбу в Санги­не. Он чувствовал странную связь с человеком, чье тело они потенциально собирались восстановить. Он сходил с ума. В групповой обстановке он прекращал говорить и просто проигрывал сцену в уме.

- Он в воздухе, на высоте пары тысяч футов, его сбивают, самолет горит. Просто несется к воде со скоростью сотни миль в час, чувство безнадежности. Страх. Я собираюсь умереть, и я ничего не могу с этим поделать, - сказал он, представляя себе этот эпизод.

- Это многие из чувств, которые я испытал после взрыва, типа: "О боже, что же произойдет?" Я почувствовал эту странную связь с этим парнем. К обстоятельствам. Это было просто странно. Просто прокручиваю это в голове… думаю о том, почему мы здесь, возможно, для того, чтобы кого-то спасти.

Калеб обнаружил, что сосредоточение на задаче позволяет ему контролировать свой соб­ственный страх и справляться с тяжелыми эмоциями, которые он все еще испытывал после того, как наступил на бомбу в Сангине.

- Это помогло мне развиться, преодолеть эти чувства до такой степени, что я смог копаться в песке, зная, что там могут быть бомбы. Это был самый странный процесс саморазвития, ко­торый у меня был за долгое время, - сказал он. - Мой разум подключен. Вы можете идеально спланировать все, что угодно, [но] плохие вещи все равно могут случиться. Как бы логично и нелогично это ни звучало одновременно.

Он продолжил:

- Кто-то сказал нам, что в канистрах был напалм. Потом мы узнали, что это были ускорители для гидросамолетов. Ускоритель помогает самолету подняться, а потом ничего, они инертны. Я пережил столько эмоциональных потрясений из-за всего этого, и оказалось, что это ерун­да.

Эмили вошла в столовую.

- Привет, - сказал ей Калеб с нежной улыбкой.

Глава 30. Финал (и Трамп заключает сделку)

Когда полковник Джош Тиль покидал Афганистан, президент Трамп назначил преемника на пост главного представителя США на переговорах по Афганистану, который был вакантным более года. Залмай Халилзад приступил к работе с новым названием в сентябре 2018 года, но, по сути, на той же должности, которую освободила Лорел Миллер. Ему было приказано заключить сделку с талибами в течение года и договориться о полном выводе войск, чего президент хотел в первую очередь.

Халилзад был дипломатом афганского происхождения, который с самого начала участвовал в афганской войне. Он служил специальным посланником президента Буша в Афганистане в 2001 году, а затем был назначен там послом США в 2003 году. Он принимал непосредствен­ное участие в разработке новой конституции страны. Он был противоречивой фигурой, но, возможно, никто в правительстве США не знал Афганистан лучше, чем он.

Вскоре после этого Пакистан освободил муллу Абдула Гани Барадара, который был близким доверенным лицом муллы Омара. Его часто называли одним из основателей движения Тали­бан и рассматривали как авторитетную фигуру, которая могла бы представлять группировку. В январе 2019 года мулла Барадар был назначен главой политического офиса Талибана, и ему было поручено вести переговоры с Халилзадом. После более чем годичных обсуждений Соединенные Штаты и движение Талибан подписали соглашение о выводе всех амери­канских войск и наметили путь к примирению.

Согласно условиям, Соединенные Штаты согласились вывести все войска в течение четыр­надцати месяцев в обмен на обещание талибов гарантировать, что Афганистан никогда больше не будет использоваться террористами в качестве безопасного убежища для планиро­вания нападений. Пункты также предусматривали сокращение насилия и обещание начать переговоры между афганцами. Критики сделки поспешили указать на то, что условия были расплывчатыми. Насколько должно было снизиться насилие? А что, если дискуссии среди афганцев начнутся, но не приведут к завершению? В качестве дополнительного препятствия афганское правительство, которое не подписало соглашение, должно было освободить до пя­ти тысяч заключенных талибов для начала переговоров.

Неудивительно, что афганское правительство отклонило это требование, и предварительные переговоры с талибами по поводу освобождения заключенных были прерваны в течение нескольких недель. Не помогло и то, что лидеры Афганистана враждовали из-за результатов президентских выборов, омраченных фальсификациями, и были больше сосредоточены на том, чтобы заявить о победе, чем на согласовании команды для переговоров с Талибаном, ко­торая, как предполагалось, представляла целый ряд афганских влиятельных лиц и групп ин­тересов. Вскоре после подписания соглашения США с Талибаном президент Гани и его со­перник Абдулла Абдулла провели конкурирующие президентские инаугурации. Соединен­ные Штаты ответили сокращением помощи на 1 миллиард долларов, чтобы оказать давление на афганское правительство, с тем чтобы оно прекратило соперничество. Гани и Абдулла до­говорились разделить власть и завершили освобождение заключенных в сентябре.

На момент написания этой статьи в Дохе только что начались переговоры между Талибаном, правительством и другими сторонами. Президент Трамп завершит свой срок с примерно четырьмя с половиной тысяч военнослужащих, все еще находящихся в Афганистане - на несколько тысяч меньше, чем он унаследовал от Обамы. Насилие снова растет, в результате чего перед американскими и афганскими силами специальных операций стоит важнейшая за­дача сдерживания талибов на время переговоров, которые продлятся, вероятно, несколько лет.

Штаб-сержант армии США Мэтью “Мик” Макклинток был посмертно награжден Серебря­ной звездой за свои действия в Марджа. Александра не позволила похоронить его, пока не были оформлены все документы. Она не доверяла армии.

Она потратила бы годы, оглядываясь назад, изучая все моменты, когда можно было напра­вить историю по другому пути. Первым было не позволить Мэтью вернуться в Афганистан после рождения Деклана. Но были и другие. Например, их первая встреча в дайв-баре в Сиэ­тле.

- Миленькая футболка, - сказала она, узнав логотип военной благотворительной организа­ции. Он ответил взглядом, который она истолковала как оскорбление.

- Ладно, думаю, тогда я просто пойду отсюда и трахну себя! - добавила она.

- Что ж, это будет интересное зрелище! - пропищал один из его друзей, двигаясь туда-сюда.

Мэтью пришел за ней в конце вечера.

- Я постараюсь как-нибудь увидеться с тобой на благотворительном вечере, - сказала она.

- Делай или не делай. Пытаться бесполезно, - сказал он.

- Ты только что процитировал Йоду на концерте металл-рока? - спросила она.

- Ты только что узнала Йоду? - ответил он.

Что, если бы она вообще ничего не сказала? Долгое время она чувствовала, что было бы луч­ше, если бы они никогда не встретились и она была бы избавлена от невыразимой боли от его потери. Когда Соединенные Штаты объявили, что собираются вести переговоры о выво­де войск из Афганистана, Александра забралась обратно в постель и осталась там.

- Если мы собираемся уйти, то мой муж умер буквально ни за что, - сказала она, думая обо всех других вдовах в ее общине. - Я не знаю. Хотела бы я знать ответы на эти вопросы. Я знаю, что не могу позволить Мэтту, Джеймсу, Майку и всем этим людям, с которыми я по­знакомилась через их семьи, я не могу смириться с тем, что они умирают ни за что. И я по­знакомилась с замечательными афганцами, и я надеюсь, что мы найдем реальное решение.

Сейчас она учится на степень по психологии со специализацией в области политики в Ва­шингтонском университете и подает документы на получение докторской степени. Она пода­ла запрос в соответствии с Законом о свободе информации о расследовании смерти ее мужа. Она живет с Декланом в прекрасном доме в отличном школьном округе, рядом с парками. Она участвует в сборе средств для сообщества спецназовцев и поддерживает связь с бывши­ми товарищами Мэтью по команде. У Деклана был диагностирован аутизм, и она узнала об этом заболевании. У него плотный график терапии, и он чувствует себя очень хорошо. В вы­ходные, посвященные Дню памяти, они проводят день на могиле Мэтью в Арлингтоне с па­латкой, холодильниками, друзьями и семьей. Недавно она снова попробовала ходить на сви­дания.

- Я пыталась, я старалась изо всех сил. Я ходила на свидания. Но как ты справляешься с этим? - она сказала. - Я не одинока. Я все еще люблю своего мужа, сегодня так же сильно, как и вчера. Я надеюсь, что буду любить его так же сильно или даже больше каждый день до конца своей жизни. Когда я выходила за него замуж, я обещала, что буду его женой до самой смерти. Он расторг эту сделку немного раньше. Я намерена сдержать данное ему обещание и намерена умереть как его жена.

Она продолжила:

- Да, может быть, у меня получится вторая глава. А может, и нет. И в любом случае я в по­рядке. У меня потрясающий ребенок, который занимает все мое время и всю мою жизнь. Если появится кто-то еще, ему придется быть действительно крутым. Я не буду ни с кем встречаться, если не буду думать, что Мэтт не полюбил бы его.

Энди долго мучился над своими решениями после злополучной миссии в Марджа, которая привела к поврежденному вертолету и гибели Мика при попытке обеспечить новую зону по­садки. Возможно, им следовало затаиться в лагере. Возможно, травмы Ски могли подождать до наступления темноты. Возможно, они могли попытаться ворваться в здание с другого направления. Он знал наверняка одно: он гордился командой за то, что она нашла способ справиться с ужасной ситуацией, и он верил, что в тот день могло погибнуть гораздо больше людей, если бы не их храбрость. Он разочаровался в военной службе и чувствовал себя поли­тической пешкой, от которой в конечном счете отказались. Как капитан, он чувствовал ответственность за то, что поставил так много людей в безвыходное положение. Ему нужно было начать все сначала. Он поступил в бизнес-школу и получил хорошо оплачиваемую ра­боту в сфере технологий. Он купил небольшой домик в горах на озере Тахо.

Дэн также боролся со своими решениями в Марджа. Как и Энди, он невероятно гордился тем, как команда действовала во время командировки, и особенно под огнем во время этой миссии. Он не вернулся к своей гражданской работе и вместо этого проводил время дома со своей семьей. Летом 2016 года он начал проходить курсы уоррент-офицеров спецназа. Когда его взяли в поездку по Вашингтону, чтобы посетить ФБР, ЦРУ и Пентагон, он встретился с главным специалистом по планированию сил специального назначения и спросил его, какова стратегия для Афганистана. Офицер непонимающе уставился на него и сказал: “Никакого плана нет. Мы продолжаем идти туда, потому что ни один командир не хочет быть первым, у кого не будет боевой ротации”. После окончания курса Дэн начал новую карьеру в Государ­ственном департаменте, одновременно возглавляя команду спецназа в Национальной гвар­дии. Он полагал, что, возможно, помощь в продвижении дипломатии предотвратит войны. Он планирует переехать со своей семьей на работу в посольство за рубежом и перешел в ар­мейский резерв.

Джордан гордился тем, что был частью команды, которая проявила мужество и компетент­ность перед лицом хаоса, опасности, неуверенности, отчаяния, а иногда и того, что казалось неминуемой смертью. Каждый человек испытывал страх в тот день, но никто этого не пока­зывал, сказал он. Он нашел успокоение после командировки и боев с Исламским государ­ством в Нангархаре, уволился из армии и живет спокойной жизнью в Монтане со своей се­мьей, где преподает ловлю рыбы нахлыстом. Он сказал, что ничто не может сравниться с тем, чтобы быть "Браво" в военной команде, но он хотел посвятить себя своей семье и избе­жать шрамов, оставляемых повторными командировками, которые он видел у пожилых сол­дат.

- Живя такой жизнью, чем дольше ты это делаешь, тем труднее приспособиться, - сказал он. Он хотел найти что-то умиротворяющее и исцеляющее.

- Мне суждено было дожить до старости, - сказал он.

Все бойцы команды были представлены к наградам за миссию в Марджа, но многим были награды были понижены или им было отказано. Некоторые солдаты думали, что это потому, что армия не хотела привлекать внимание к боевым операциям, которые происходили в то время, когда война, как предполагалось, была окончена. Дэн и Джордан были награждены Бронзовой звездой за отвагу за то, что несколько раз подставляли себя под огонь противника, чтобы помочь раненому товарищу по команде. Шесть других бойцов роты "Альфа" были на­граждены армейскими медалями "За заслуги" с литерой "V", но другим было отказано в на­градах, которые признавали бы их храбрость в течение почти суток под огнем.

Все члены экипажа, которые летели на транспортном самолете C-130 над полем боя, чтобы осуществить выброску припасов с парашютом, были награждены Крестом ВВС "За выдаю­щиеся заслуги".

Фланнери, пилот вертолета, разбившегося в Марджа, закончил службу, но после возвраще­ния в Соединенные Штаты он решил никогда больше не летать, хотя стать пилотом было его детской мечтой. После катастрофы полеты уже никогда не были прежними.

- Это трудно объяснить, - сказал он. - Это то, что я когда-то любил, но теперь это меня не волнует.

Вместо этого он купил лодку и часто катается на ней по озеру. Недавно он развелся со своей женой, с которой у него двое детей, и живет недалеко от них в Кентукки, где служит офице­ром полиции. Он планирует после выхода на пенсию через пару лет путешествовать по миру.

Крис уволился из армии. Он оставался близок с Калебом, навещая его и Бена, старшего "Бра­во" в их команде, при каждой возможности, чтобы поохотиться или провести время с их се­мьями. Гражданская жизнь была скучной после того, как он испытал необузданные эмо­ции, которые приходят с перестрелкой или патрулированием, восторг от выживания и тьму, которая приходит с потерей. Когда Криса попросили рассказать о своем опыте ветерана, ему было трудно упаковать грязные эмоции, сопровождавшие войну, в блестящую презентацию в конференц-зале. Дома мало у кого был какой-либо военный опыт, и казалось, что многие американцы давно забыли об Афганистане.

Покинув Афганистан, доктор Куа работала в Иордании, Сирии, Центральноафри­канской Республике, Южном Судане и Камеруне. Ей нравится путешествовать по миру и иметь возможность помогать нуждающимся, и она называет себя счастливой. Она все еще думает о Кундузе, но в эти дни с меньшей горечью.

В начале 2020 года доктор Куа вернулась на Филиппины в длительный отпуск и для работы неполный рабочий день в государственной больнице. Ожидается, что вскоре она отправится в Ходейду, Йемен, а затем в Бентиу, Южный Судан. Она вызвалась вернуться в Кундуз, если "Врачам без границ" удастся вновь открыть травматологический центр.

Доктору Назиму потребовался год, чтобы оправиться от травмы и начать испытывать какие-либо эмоции. Он поговорил с психологом, начал принимать лекарства и начал заниматься спортом. Он до сих пор занимается спортом, чтобы справиться с депрессией. Годы спустя он по-прежнему пессимистично относился к будущему своей страны и планировал перевезти свою семью за границу, чтобы предоставить своим детям лучшие возможности.

Когда его спросили о его надеждах на Афганистан, доктор Назим сказал, что война безвоз­вратно повредила структуру общества, и на восстановление уйдут сотни лет. Правительство страны, постоянно враждующее внутри страны за власть и имеющее репутацию одного из самых коррумпированных в мире, не предложило никакого выхода. Когда он огляделся во­круг, все, что он увидел, были дикие люди, борющиеся за собственное выживание, без ува­жения к другим, закону или чему-либо еще.

- Афганистан хуже джунглей, - сказал он. - В любых джунглях есть закон. Здесь закона нет.

Жильем Молини, директор организации "Врачи без границ" в Афганистане, сказал, что авиау­дар по госпиталю изменил его представление о том, как должна работать организация. Тот факт, что американские военные были способны бомбить густонаселенный район, практиче­ски не имея информации о цели, означал, что гуманитарные работники подвергались гораздо большему риску, чем он предполагал. Он раскритиковал американских военных за то, что они сильно отредактировали версию доклада, опубликованную для всеобщего сведения, и оставили ключевые вопросы без ответов. Он поднял первый вопрос из списка организации: почему команда спецназа США дала летному составу физическое описание Т-образного гос­питаля вместо шестиугольной тюрьмы УНБ?

- Я думаю, что, на мой взгляд, я пришел к завершению, когда на данный момент перестал пытаться узнать больше. Я жду рассекречивания документов. Надеюсь, я все еще буду жив или, может быть, мои дети будут живы, - сказал он со своего нового поста директора органи­зации "Врачи без границ" в Южной Африке.

- Я остановился, когда понял и сказал себе: на самом деле, то, что они нам говорят, почти так же плохо, как [если бы мы были] объектом целенаправленного удара. Это говорит нам о том, что они на самом деле не ведают что творят. Что госпиталь, который находится там уже пятьдесят лет, все еще может быть неизвестным местом, даже если он есть на всех афганских картах и указан как госпиталь. Когда я понял, что, как они сказали, это была ошибка, это так же плохо, как если бы это был преднамеренный удар. Честно. Это означает, что они ведут войну в городе, полном гражданских лиц [и] НКО, не зная, что они делают.

Благодарности

Эта книга была бы невозможна без времени и вклада огромного количества людей, которые поверили в проект, пошли на риск, чтобы поддержать его, и вложили время и энергию в его создание. Я надеюсь, что в их рассказах была доля справедливости и передано ощущение огромной храбрости и жертв, которые составляют невидимую цену войны в Афганистане.

Как для человека, не имеющего непосредственного опыта военной службы, терпение солдат и их семей имело решающее значение для понимания деталей и нюансов их рассказов. Мно­гие согласились пережить болезненный и травмирующий опыт повторно и в деталях. И на каждый эпизод, рассказанный в этой книге, приходилось еще много-много такого, что не по­пало на эти страницы.

В частности, я благодарна Майку (Хатчу) и Тине Хатчинсон, Калебу и Эшли Брюэр, Алек­сандре Макклинток, Розмари Чепмен, Энди Макнейлу, Дэну и Брианне Голстон, Джордану Эйвери, Кейси Герсли, Джошу Тилю и многим другим, пожелавшим остаться неизвестными. Крис Клэри был одним из первых сторонников этой книги, знакомил с ней читателей и вы­ступал в качестве советника на протяжении всего процесса.

Элиас Альтман, мой агент, вселил в меня уверенность, заставив поверить в проект с самого начала, и был моим гидом на протяжении всего издательского процесса, от написания предложения до окончательного варианта книги. Коллин Лори, мой редактор в отделе по связям с общественностью, взялась за эту книгу в то время, когда война в Афганистане давно исчезла из общественного сознания. Советы, наблюдения и правки Коллин всегда были точ­ными. Мне посчастливилось воспользоваться превосходной редакторской работой Келли Блустер, острым вниманием к деталям Мелиссы Веронези и поддержкой остальной команды "Хатчетт бук групп".

The "Уолл-стрит Джорнэл" предоставила мне необходимый отпуск для изучения книги и ис­пользования бюро в Кабуле, когда я ездила в Афганистан в середине 2019 года. За более чем пять лет работы в газете я тесно сотрудничала со многими вдохновляющими редакторами и репортерами, которые сделали меня лучшим журналистом. В частности, с Бобом Оурлианом, неутомимым редактором журнала по национальной безопасности, и Полом Беккетом, руко­водителем бюро в Вашингтоне, округ Колумбия. А также моему редактору в Афганистане Питеру Уонакотту, руководителю бюро Ближнего Востока и Северной Африки.

Опыт и щедрость многих коллег по журналу также помогли сделать эту книгу лучше. Майкл Филлипс, штатный репортер с многолетним опытом ведения репортажей из Афганистана и других мест, провел детальную правку рукописи и выявил небольшие ошибки, которые в противном случае могли бы остаться незамеченными. Он также познакомил меня с подпол­ковником Джошем Тилем, история которого составляет заключительные главы книги. Яро­слав Трофимов, главный международный корреспондент, был бесценным источником на протяжении всего написания книги, а также предоставил отзывы о раннем наброске.

В "Нью-Йорк Таймс" мне посчастливилось рассчитывать на честный совет и моральную под­держку Т.М. Гиббонс-Неффа в любое время, когда я в этом нуждалась. Он был одним из пер­вых читателей книги и предоставил важные отзывы. И когда я впервые переехала в округ Ко­лумбия после более чем шести лет репортажей о войнах в Афганистане и Ливии, Си Джей Чиверс дал мне совет о том, как восстановиться.

Управление начальника по связям с общественностью Министерства обороны одобрило мой запрос о доступе к личному составу, объектам, записям и фотографиям. Возглавляемая США миссия "Решительная поддержка" в Афганистане в конце 2015 года предоставила места дис­локации войск и многочисленные выезды в зону боевых действий на базы спецназа по всей стране. Генерал Остин “Скотт” Миллер нашел время, чтобы ознакомиться с содержанием книги, и поддержал мою поездку в Баглан с Хатчем (и, конечно же, руководил воскресными тренировками) в 2019 году.

Многие бывшие военные США и чиновники Госдепартамента также согласились на повтор­ные интервью и помогли с проверкой фактов, что дало критическое представление о полити­ческой обстановке в Вашингтоне, округ Колумбия, и штаб-квартире "Решительной поддерж­ки" в Кабуле в первые годы, описанные в этой книге. Позже нынешние и бывшие официаль­ные лица предоставили важные детали и понимание во время переговоров США с движени­ем Талибан в Дохе, Катар, вплоть до подписания соглашения в феврале 2020 года.

Министерство обороны Афганистана предоставило мне доступ к личному составу, объектам и документам во время моей работы в "Рейтерс" и "Уолл-стрит Джорнэл", а также когда я позже вернулась в Афганистан для изучения этой книги в 2019 году. Министерство внутрен­них дел и Управление национальной безопасности также предоставили доступ к личному составу, объектам и документам, которые проливают свет на ситуацию в области безопасности и уси­лия по борьбе с повстанцами.

В Дохе политический офис движения Талибан предоставил мне интервью с их членами и до­ступ к месту проведения переговоров во время переговоров о сделке с Соединенными Шта­тами. Дома мой муж Хуан Гамбоа поддерживал меня на протяжении всего написания этой книги, которое заняло несколько лет поздних ночей и рабочих выходных. Он помогал мне пережить множество взлетов и падений, моменты величия и больших сомнений и никогда не терял энтузиазма к правкам, комментариям и обсуждениям.

От автора

Все главные герои сотрудничали при написании этой книги, предоставив повторные интер­вью, фотографии и другие материалы. Они также познакомили меня с членами своей семьи, коллегами и друзьями, которые поделились бесценной информацией и контекстом. Большинство второстепенных персонажей также сотрудничали, присутствуя на одном или нескольких интервью, проверяя разделы на точность и предоставляя дополнительный контекст или людей, с которыми можно поговорить, чтобы я могла продолжить свое иссле­дование. Некоторые пожелали остаться анонимными, и по этой причине библиография не со­держит подробных заметок об интервью для каждой главы.

Многие боевые эпизоды были реконструированы на основе воспоминаний участвовавших в них солдат и не предназначены для окончательного описания. Военные отказались предо­ставлять стенограммы радиопередач, отчеты о результатах боевых действий или другую до­ступную документацию. Единственное исключение касалось операции по повторному захва­ту Кундуза. Сильно отредактированная версия расследования авиаудара по госпиталю "Вра­чей без границ" была обнародована в 2016 году.

Большая часть репортажей для этой книги была подготовлена в течение четырех лет, в тече­ние которых я жила в Афганистане, сначала в качестве корреспондента "Рейтерс", а затем в качестве руководителя бюро "Уолл-стрит Джорнэл" в Кабуле. За это время я много путеше­ствовала, чтобы из первых рук сообщать о том, как изменения в политике влияли на войну. В большинстве поездок мы останавливались в местных отелях или сотрудничали с афганскими силами, от деревенских ополченцев до групп коммандос афганской армии.

Я совершила две такие поездки в Кундуз, до того, как он пал в 2015 году, и после того, как он снова пал в 2016 году. Я также провела некоторое время в Гильменде в конце 2015 года, чтобы реконструировать секретную миссию спецназа США по вытеснению талибов из Баба­джи и спасению столицы провинции. Я сопровождала американских военных чиновников во время поездок на места, когда это было возможно. В 2015 году армия США в Афганистане предоставила мне редкую возможность сопровождать сержант-майора Джеймса Наполе, ру­ководителя программы Объединенной оперативной группы сил специальных операций в Аф­ганистане, в серии полевых поездок в подразделения ODA, дислоцированные по всей стране. Именно во время одной из таких поездок я познакомилась с Крисом Клэри, Калебом Брюэром и другими бойцами ODA 9123 в Кэмп-Антоник в Гильменде, через несколько дней после атаки изнутри.