Партия свободных ребят

НЕОБЫКНОВЕННОЕ СОБРАНИЕ

Так впервые среди конопляников было произнесено название новой партии двумя босоногими мальчишками в одно июньское утро тысяча девятьсот двадцать второго года.

И название это не исчезло, не забылось в вихре мальчишеских дел и забав, не таков был парень Степан, чтобы бросать слова на ветер. Он не говорлив, но уж если скажет, как свяжет. Крепко его слово, потому что вдумчиво.

В полдни, когда взрослые мужики спали, забравшись от жары под телеги, когда бабы ушли доить коров на стойла, Степан собрал первое собрание новой партии.

В пустой омшаник на краю пчельника, где в зиму хранились ульи, а теперь валялось лишь несколько старых пустых колод, затащил Сережка-урван всех, на кого указал Степа. Был здесь и Антошка-лутошка, и Иван-бесштан, и Тараска-голяк. А Даша Мама-каши сама, незваной пришла.

— А ты куда? Ты ж знаешь, что у нас будет партия ребят, а не девчат, накинулся на нее Сережка.

Но Степан остановил его:

— Не трожь. Раз в ихней семье нет парней, пусть она и в партии будет за мальчишку.

— А что я, хуже вас, что ль, на коне езжу? Иль дерусь слабей? Кабы косы не помешали, я бы…

— А ты остриги их!

— Мамка не велит, больно хорошие, — не согласилась Даша. — Она мои косы гладит и говорит: «Ах ты, моя золотая…» И мне любо.

Ребята не стали спорить. Затворили дверь омшаника, зажгли свечку в фонаре. Уселись все на старых пчелиных колодах, и Степан постучал по стеклу фонаря карандашом. Так постукивал по графину с водой председатель сельсовета Тимофей, когда проводил собрания и говорил длинные речи.

Речь Степана была коротка:

— Товарищи, собрание партии свободных ребят открыто. Добавлений никаких?

Добавлений не было, все собравшиеся от словоохотливого Сережки давно уже знали, что это за партия и для чего она организуется.

Стоило Степану сказать первые слова, как все заговорили, не слушая друг друга. И все утверждали, что без партии ребятам хорошей жизни не видать. Что партия — первейшее дело. Каждому сознательному обязательно в партию записаться надо!

Хотели завести протокол, но Степан сказал, что можно записывать в уме, у него на канцелярию денег нету.

Согласились и так. Но все потребовали, чтобы каждый, кто вступает в партию, давал клятву на верность ей. Перебрали все известные клятвы: «Пусть мне отца, мать не видать, если я задумаю партию предать», «Пусть обращусь в лягушку, в ящерку, в поганую змею, если я партии изменю», «Ослепи меня молния, расщепи меня гром, напади все напасти, язва, чума, холера, семь сестер лихорадок, трясучка, гнетучка, огнянка…»

И другие самые страшные.

Степан сказал, что ничего этого не надо, тут надо бить на сознательность. Но ребята не согласились. И пошел такой спор и галдеж, что на шум явился хозяин пчельника дед Антип.

Раскрыл вдруг дверь да как крикнет:

— Это что за представление?!

Ребята кто куда. Хорошо, что в омшанике соломенная крыша прогнила. Так все сквозь нее и повыскакивали.

И бросились наутек, стряхивая с волос соломенную труху.

Но такое неожиданное окончание первого собрания дела не меняло, партия была создана, и скоро это почувствовало все население села Метелкина.