Переплет 13

Глава 24.Я забираю тебя домой

Шэннон

Я всегда понимаю, когда дома начинает назревать буря.

Я всегда это чувствую.

Это было похоже на какое-то шестое чувство, предупреждающее меня и мое тело об опасности и боли.

Весь день в школе в пятницу у меня было самое мучительное чувство страха, поселившееся в глубине моего живота. Это чувство преследовало меня весь день, и никакое количество глубоких вдохов или успокаивающих упражнений не помогло изгнать его из моего сердца.

Это так серьезно, мощно и ясно, что я на самом деле боюсь идти домой.

Выходки в среду вечером усугубили ситуацию. Это была ночь, когда мои родители кричали друг на друга так громко, что к двери подошла полиция, получив анонимный звонок о нарушении общественного порядка.

Ради своего спокойствия.

Потому что я позвонила им.

Потому что я боялась, что он причинит ей боль.

Злюсь я на маму или нет, я все равно не могу вынести мысль о том, что он избивает ее внизу, пока я прячусь в своей спальне, как последний трус. Джоуи снова остался у Ифы. А я недостаточно взрослая и храбрая, чтобы спасти ее самой.

К счастью, мой отец и пальцем не тронул маму, и как только он убедил полицию, что у его жены истерика, связанная с беременностью, он ушел на ночь из дома. Конечно, папа вернулся вчера утром с букетом цветов и обещанием никогда больше не делать того, что, черт возьми, он сделал в ту ночь.

Это снова сработало. Она обняла его и поцеловала, и я была совершенно уверена, что если бы она уже не носила ребенка в животе, то стала бы беременной после того, как провела утро, заперевшись с ним в спальне.

Я ненавидела ее.

Иногда больше, чем отца.

И вчера был именно такой день.

Когда я сегодня пришла в школу, у меня болела шея и отсутствовала надежда. О да, потому что, хоть папа и мама снова помирились, я все еще оставалась его любимой мишенью.

Видимо, он все еще не оправился от той фотографии, на которой я с Джонни.

Кое-что, о чем мне напомнили прошлой ночью, когда я по глупости побежала на кухню за едой и нарушила его распитие виски. Он добавил новые синяки к старым, и я провела большую часть ночи, обдумывая худшие из возможных мыслей.

К концу последнего урока дня мое тело было так напряжено, что я едва могла заставить свои ноги пройти по прямой от научного корпуса до главного здания, куда мне необходимо попасть.

Я знала, что должна вернуться домой, и эта мысль калечила меня.

Я не хотела, чтобы наступали выходные, а теперь они дышали мне в спину.

Это ужасающая перспектива.

У меня весь день была ужасная, мучительная боль в животе, которая граничила с невыносимой.

Мой разум был так перегружен, прокручивая список за списком потенциальных проблем, с которыми я могу столкнуться, когда войду в парадную дверь, что я не обращала внимания на дождь, льющийся на меня, или на студентов, проносящихся мимо.

Я ни на что не обращал внимания.

Потому что я знала.

Я просто знала глубоко в своем сердце и душе, что приближается опасность.

Я не знала, где, или когда, или как это может развернуться.

Но я знала, что это произойдет.

Однако опасность, которую я предсказывала, возникла преждевременно, когда я завернула за угол главного здания и столкнулся с массивной мужской грудью.

Я была настолько не готова к контакту, настолько глубоко погружена в свои мысли, что у меня не хватило времени устоять и предотвратить падение.

Я сложилась, как колода карт, около человека, в которого врезалась, и рухнула задницей на холодную, мокрую землю.

— О, черт, мне так жаль, — произнес глубокий, знакомый голос надо мной.

Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, с кем я столкнулась. Я бы узнала его голос, где угодно.

— Шэннон, ты в порядке? — Спросил Джонни, бросив свою школьную сумку на землю и наклонившись, чтобы помочь мне подняться.

— Я в порядке, — пробормотала я, отбрасывая его руку.

Мне не нужно, чтобы он прикасался ко мне. Он и так слишком сильно на меня влияет.

Не сводя глаз с бетона, я встала на четвереньки и поднялась.

— Мне так жаль, — продолжал он говорить.

— Все в порядке, — прошептала я, одергивая юбку. — Я в порядке.

— Точно?

Я кивнула, но опустила взгляд.

Я не могла смотреть на него.

Я не хотела, чтобы он меня видел такой.

— Шэннон?

— Мне нужно идти, — прохрипела я, а затем обошла его, направляясь к главному зданию.

Опустив голову, я поспешила прямиком к раздевалке третьекурсников.

Дыши.

Перестань паниковать.

Просто дыши.

Когда я добралась до раздевалки для третьекурсников, которая, к счастью, была пуста, я позволила своей школьной сумке упасть с плеч и прижалась лбом к прохладному твердому металлу, делая резкие, слышимые вдохи.

Дрожа, я прислонилась предплечьями к шкафчику и просто держалась за голову, отчаянно пытаясь справиться с этим нелепым ужасом, угрожающим овладеть мной и остановить мое тело от перехода в режим рвоты.

Мои ноги так сильно дрожали, что я знала, что не доберусь до ванной вовремя, поэтому моей единственной надеждой было успокоиться, пока меня не вырвало.

“Слишком поздно”,— подумала я про себя, когда мои ноги подкосились.

Я упала на пол на четвереньки, когда мой желудок опорожнился прямо посреди школы.

В нем было не так много еды, как обычно, но вода и половина плитки шоколада, которую я съела за обедом, вернулись в него с новой силой.

Звук шагов, стучащих по коридору, заполнил мои уши, и я застонала про себя, осознавая, что никогда и за миллион лет не переживу этого.

Мгновение спустя я почувствовала руку на своей спине, когда кто-то опустился на колени рядом со мной и убрал волосы с моего лица.

— Все в порядке, — голос Джонни заполнил мои уши, когда он успокаивающе водил кругами по моему позвоночнику своей большой рукой. — Шшш, ты в порядке.

О боже, нет.

Почему он это сделал?

Почему он последовал за мной?

Он не должен был со мной разговаривать.

Таков план.

Меня рвало еще целых две минуты, прежде чем мой желудок, наконец, успокоился. И все это время он стоял на коленях рядом со мной, убирая мои волосы от рвоты и растирая мне спину.

— Ты в порядке? — Спросил Джонни, когда я снова задышала и перестала таращиться.

Я слабо кивнула, а затем почувствовала, что его рука все еще на моей спине.

Я инстинктивно сжалась.

— Что это? — Я услышала, как он спросил за мгновение до того, как его пальцы коснулись моей шеи, прямо над воротником школьной рубашки. — У тебя синяк на шее.

Паника охватила мое сердце, когда я почувствовала, как он убрал еще больше моих волос и снова коснулся моей шеи.

— Шэннон? — Джонни повторил. — Откуда у тебя это?

— Это старое, — прохрипела я, все еще хватая ртом воздух.

— Не выглядит старым, — ответил он, касаясь моей шеи.

— Ну, это так, — выдавила я, стряхивая его прикосновение.

К счастью, он подчинился и отодвинулся от меня.

Слабая и униженная, я осталась там, где была, на четвереньках, просто уставившись в пол, когда волна полного унижения захлестнула меня.

— Шэннон? — сказал он мягким тоном, снова положив руку мне на спину. — Ты в порядке?

Слабо кивнув, я приподнялась на коленях, положив руки на них. Взгляд опущен вниз.

— Подожди здесь, хорошо? — Приказал Джонни, поднимаясь в положение стоя. — Я схожу за смотрителем.

— Нет, нет, — выдавила я, подавленная. — Я уберу это.

— Нет, ты этого не сделаешь, — возразил он. — Все в порядке. Просто подожди меня здесь, и я скоро вернусь.

В тот момент, когда я услышала его удаляющиеся шаги, вскочила на ноги, схватила свою школьную сумку и бросилась в ближайший туалет в этом крыле школы.

Зайдя внутрь, я направилась прямо к раковине, расстегнула молнию на переднем кармане школьной сумки и достала дорожную зубную щетку и пасту, которые всегда носила с собой.

Я — тревожный человек, и от беспокойства меня тошнит.

Это происходит в самых неподходящих и неудобных местах, обычно в школе, как сегодня, поэтому я всегда должна быть готова.

Дрожа с головы до ног, со слезами, обжигающими глаза, я быстро почистила зубы, давясь, когда щетка уткнулась в заднюю часть моего горла.

Закончив чистить рот, я сполоснула зубную щетку и засунула ее вместе с пастой обратно в маленький пакет на молнии, прежде чем положить в школьную сумку.

— Ты в порядке, — мысленно проговаривала я, когда мыла руки и ополаскивала лицо, — все будет хорошо.

Но я знала, что это не так.

Как бы я ни пыталась лгать самой себе, в моей жизни все было не в порядке.

Шмыгая носом, я схватила школьную сумку, толкнула одну из дверей туалетной кабинки и забрала бутылку с дезинфицирующим средством, спрятанную за бачком.

Вернувшись к раковине, я вытащила пару дюжин бумажных полотенец из дозатора и направилась обратно на место преступления.

Но все было чисто.

Смотрителем шел обратно по коридору со шваброй и ведром, волочащимся за ним.

— Я же сказал тебе подождать меня, — раздался рядом знакомый голос.

Развернувшись, я обнаружила Джонни, прислонившегося к шкафчикам.

— Мне нужно было почистить зубы, — выпалила я, шмыгая носом.

Он выгнул бровь.

— В школе?

— Это часто случается, — выдавила я.

Он нахмурился, наблюдая за мной своими насыщенными голубыми глазами.

— Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Я кивнула, подавленная.

— Я в порядке.

— Хорошо. — Оттолкнувшись от шкафчиков, Джонни подошел к тому месту, где я стояла, и взял дезинфицирующее средство и бумажные полотенца у меня из рук.

Пошатываясь, я смотрела, как он открыл дверь туалета для девочек и бросил дезинфицирующее средство и бумажные полотенца обратно внутрь.

— Сейчас я отвезу тебя домой, — сказал он, снимая с моих плеч школьную сумку и перекидывая ее через свое левое плечо.

Мои глаза расширились.

— Нет, нет, не надо…

— Я забираю тебя домой. — повторил он, голубые глаза встретились с моими. — Поехали.

— Почему? — Я прохрипела.

Джонни нахмурился.

— Почему “что”?

— Почему ты мне помогаешь?

Он долго смотрел на меня, прежде чем тяжело вздохнуть.

— Потому что я так хочу.

— Ты хочешь?

Он кивнул.

— У тебя есть пальто?

— Пальто? — Я прохрипела, чувствуя себя беспомощной, глядя на этого красивого парня.

— Да, снаружи льет дождь.

— Я, э — э… — Я прижала руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. — Оно в раздевалке, — наконец удалось мне сказать. — В научном корпусе.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала, как Джонни расстегнул молнию на черном пальто, которое было на нем, и накинул его мне на плечи.

— Пойдем, — сказал он умоляющим тоном, обнял меня за плечи, прижал к себе и вывел из школы. — Я позабочусь о тебе.