Первая формула

20 Пожар

Я качнулся на месте, пытаясь сохранить равновесие. Пришлось обуздать желание немедленно прыгнуть вперед и сбить противника с ног.

Витум взмахнул кривым ятаганом с затупленным лезвием, и отразившееся от него солнце бросило мне в глаза яркий блик. Фехтовальщик теснил меня, продвигаясь вперед мелкими шажками:

– Стоим ровно, Ари-ча. Ровно!

Сражались мы на шатком деревянном помосте, опиравшемся на две кирпичные стойки. Наставник полагал, что упражнение позволит мне обрести чувство равновесия. На самом деле ничего, кроме голода и безжалостной жары, я не ощущал.

Со лба стекал пот, и глаза покалывало жгучими иголочками. Впрочем, Витума мои неудобства не волновали. Он оттеснил меня к самому краю помоста – вот-вот грохнусь вниз, если не пойду в контратаку.

Острие ятагана устремилось мне прямо в висок. Поранить не поранит, если не прикладывать силу. Разумеется, Витум осторожен, и все же болезненной шишки избежать не удастся. Я знал, что бывает после таких ударов – меня точно вытошнит остатками вчерашнего ужина.

Если попытаюсь парировать выпад, наверняка сверетенюсь с помоста. Не было у меня ни хорошей опоры, ни умения, ни массы, чтобы противостоять атаке, так что я решил действовать, исходя из своих скромных возможностей. Присел на корточки, и ятаган, зацепив прядь моих волос, в цель не попал. Витум взмахнул руками, чтобы не свалиться вниз, и у меня появился шанс.

Прыгнув вперед, я врезался ему в живот своим невеликим весом. Места было маловато – за счет инерции движения особой силы для удара не наберешь, поэтому при столкновении с Витумом пришлось бросить меч и обхватить торс противника обеими руками. Потом он меня отчитает, зато поединок завершится в мою пользу.

Перед глазами промелькнула размытая полоса; зрение на миг затуманилось, а голову пронзила тупая боль. Я пошатнулся, и Витум выскользнул из моих ослабевших объятий.

Он стоял, помахивая ятаганом, а я морщился от боли. Сморгнув слезы, заметил, что наставник многозначительно постукивает пальцем по рукоятке своего оружия. Ага, ясно. Вот почему трещит голова… Шишки избежать-таки не удастся.

Значит, Витум врезал мне по макушке рукоятью ятагана и получил возможность вырваться из захвата.

– Почему бросил меч, Ари-ча?

Я пробормотал нечто неразборчивое и потер ноющую голову.

– Что?

– Ну, я все равно не мог поразить тебя мечом, а на чертовом помосте долго не продержался бы. – Пытаясь обосновать свое заявление, я топнул по доске. Все сооружение зашаталось, и Витум придержал меня за плечо.

– Тебе нужно отдохнуть, Ари-ча. Сегодня ведь репетиция…

Он осторожно растер мою больную голову, и я вновь скривился.

– Все не так плохо. – Витум щелкнул языком. – Ка. Отдыхай.

Хлопнув меня по спине, он соскочил с помоста.

Удар по макушке был не настолько силен, и на ногах я держался. Запнулся о край доски, но мигом восстановил равновесие – упорные тренировки дали результат. И правда, надо передохнуть.

Спустившись в люк, я поспешил в свою берлогу под сценой.

Толстые каменные стены трюма принесли долгожданную прохладу. Я прислонился к стене у одной из стоек, поддерживающих мою кровать. Расслабившись и придя в себя, направился к бочке с водой. Неплохо бы ополоснуться.

Сверху раздался удар, однако я не обратил на него особого внимания. Должно быть, кто-то отбросил камень или еще какой-то хлам с дороги, на которую выходило окошко трюма. Или назойливая птичка стучит клювом.

Еще удар, уже сильнее.

От раздражения я едва не хлопнул по поверхности воды. Сдержался с трудом.

Удары наверху переросли в нечто вроде барабанной дроби, затем стихли, и я замер на месте, прислушиваясь, не повторится ли непонятный шум.

Снова стук.

Поняв, в чем дело, я удивленно распахнул глаза и вскарабкался на свою платформу. Опираясь на выемки в стене, добрался до окошка.

С той стороны на меня смотрела Ниша. Махнула рукой – открывай!

Я откинул защелку и сделал приглашающий жест. Девочка залезла внутрь, и мы вместе добрались до кровати. Не успел я присесть, как она бросилась на меня с объятиями:

– Скучала по тебе!

– А я – по тебе, – с чувством ответил я, обхватив ее за плечи. – Все гадал, когда зайдешь. Мне удалось разузнать кучу интересного. Считай, что теперь перед тобой настоящий сказитель! Кстати, Халим сегодня вызвал меня на репетицию!

Разумеется, я слегка приврал. Занятия с Маграбом и Витумом отнимали почти все мое время, и перечитывать старые легенды было некогда. Не говоря уж о том, чтобы разыгрывать их в лицах.

Ниша отстранилась, и я разглядел засохшие на ее лице грязные потеки.

– Я приходила несколько раз, Ари, – устало улыбнулась она, – стучалась, стучалась, но никто так и не открыл.

Ах ты…

На душе у меня вдруг стало тяжело, однако в тот момент я не придал этому особого значения.

– Прости, Ниша. Не знал. Я был…

Что «я был»? Был настолько занят, что не нашел времени встретиться с единственным другом, оказавшимся во власти жестокого головореза? Был занят изучением магии и тренировками, рассчитывая выйти на сцену? А Ниша тем временем воровала, просила милостыню, получала нагоняи от Коли… Возможно, тот ее даже бил.

М-да.

Что тут скажешь, кроме горькой правды. Просто я с головой погрузился в фантазии и плюнул на Нишу, вот и все. Мне стало жутко стыдно.

– Извини, – повторил я.

Порой нет ничего лучше самых простых ответов. Прощения мне не было.

– Все нормально, сегодня-то я тебя застала!

Ниша искренне заулыбалась, и на душе стало еще тяжелее. Стоило ей меня увидеть, и мои грехи были немедленно прощены.

Способность прощать – редкое качество, вдвойне необычное для подростка.

Ниша не желала слушать мои оправдания и ни на секунду не усомнилась в том, что дружба с ней для меня важнее всего. Мы сейчас вместе – а больше ей ничего и не требовалось.

– Спасибо, Ниша…

Не переставая улыбаться, она запустила руку в карман шортов и вытащила оттуда четвертинку манго. Огорченно опустив уголки губ, сунула фрукт мне в руку.

– Извини, он у меня в кармане с самого полудня, даже подкладка промокла. Надеюсь, еще не пропал. Знаю, как ты любишь манго!

Манго! Зажав фрукт в руке, я поймал взгляд Ниши, предвкушающей, как я запущу зубы в сочную мякоть. Меня остановило знакомое выражение в ее глазах. Она голодна…

Если спрошу, когда Ниша последний раз ела, разговор наверняка повернет на тему, о которой подружка говорить не любила. Она просто замкнется.

Тогда я решил подкрепить свои извинения добрым поступком.

– Знаешь, меня сегодня так хорошо покормили… – Я притворно поморщился, но, заметив ее огорченный взгляд, решил разломить манго на две части. – Давай пополам?

Она протянула руку и, коснувшись кожуры фрукта, покачала головой. Ее пальцы едва заметно задрожали. Не хочет принимать обратно свой подарок.

Я ласково втиснул манго ей в ладошку.

– Если переем такой вкуснятины, мне станет плохо. Все утро занимался с Витумом, так что меня просто выворачивает от усталости.

Осторожно стукнув своим куском сочного фрукта о ее половинку, я откусил кусочек.

Во рту разлилась невыразимая сладость, и я не торопясь принялся есть. Смаковал каждый кусочек, жадно высасывая сок.

– Спасибо тебе огромное! Фруктов не ел… уже не помню сколько!

Я отбросил кожуру и помог Нише избавиться от мусора.

– Знаю. Тебе вообще не слишком много здесь достается, Ари. Как и мне. Когда последний раз выбирался наружу? – махнула она рукой в сторону окна.

Ответ Ниша знала наверняка. Зачем спрашивать?

Однако я чувствовал, что ответить обязан, – ведь ей пришлось ждать встречи со мной почти месяц.

– С тех пор как Халим меня подобрал, из театра я ни ногой.

– Почему? – спросила Ниша, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

Простой вопрос. А вот как объяснить? Убедительного ответа не было.

Она придвинулась ближе и легонько толкнула меня плечом:

– И все-таки почему, Ари? Ты столько лет провел в трюме и ни разу не попытался уйти…

Я растерянно обвел рукой свои владения:

– Халиму нужно, чтобы я управлял механизмами. Знаешь, звон, дым и так далее… У меня есть обязанности… – Я слышал себя словно издалека. – Бывает, по вечерам смотрю спектакли с самой верхотуры. Учусь – Халим разрешает брать книжки из его кабинета и…

Ниша, приложив палец к моим губам, заставила меня прерваться:

– Ты ведь всегда можешь отлучиться в свободное время – и все же никогда этого не делаешь. Ты боишься!

Она была права. Прочитав множество приключенческих историй, пообщавшись с Витумом и Маграбом, я понял – истина всегда лежит на поверхности. Театр столь долго был моим домом, что больше для меня ничего не существовало. Так продолжалось, пока не появился Маграб, открывший мне новые горизонты знаний. Однако я по-прежнему холодел при мысли о том, что можно выйти на улицу.

Я был Оскверненным, так что от меня в городе шарахались бы: по сравнению с нами люди самого низкого положения из других каст – просто короли. Годы добровольного заточения несли еще одну опасность: улицу я не знал совершенно. И чем больше сидел в трюме, тем больше отдалялся от внешнего мира; во мне развился непреодолимый страх. А потом – что я буду делать за стенами театра? Куда пойду? Зачем мне вообще выходить?

Театр Халима располагался не в самом благополучном районе. Здесь процветала торговля шелками, кофе, сахаром и хлопком, и место для детей было небезопасным, что доказывала жизнь Ниши. К тому же как разобраться в переплетении улиц и переулков?

Я рассказал Нише о своих опасениях, рассчитывая, что она поймет. Может, и поняла, только по ней не скажешь.

– У тебя есть я, Ари. – Девочка взяла меня за руку, крепко ее пожала и сплела свои пальцы с моими. – Я о тебе позабочусь. Мне известны самые укромные уголки квартала. Знаю места, откуда можно наблюдать за облаками, людьми и даже за звездами – если задержаться там до темноты.

Мне страшно хотелось отказаться, солгать, что никак не смогу, – ведь сегодня тот самый день, когда я сделаю первый шаг навстречу мечте. Впрочем, следовало признать, что я себе бессовестно врал.

С тех пор как в моей жизни появился Маграб, у меня стали возникать совсем другие фантазии: я видел далекие горы и долины, думал о магии и чудесах, встречавшихся вдоль Золотого Пути, о новых странах. Я мечтал об утерянных формулах плетения, о позабытых преданиях. Как здорово было бы найти такое, а потом рассказывать в тавернах по всему миру! Я вполне мог бы выступать в одиночку, без всякой труппы. Но как подготовиться к подобной жизни, если никогда не покидаешь убежища?

Сердце бешено застучало, и я, вздохнув, согласился:

– Заманчиво… – Благодарно сжав ее руку, продолжил: – Только вернуться я должен до кундхула, до того, как догорит седьмая свеча. Ясно? Я свободен почти весь день, но с вечера до полуночи будет репетиция. И мне нужно предупредить Халима.

– Предупредить? О чем, интересно? – Внезапно возникший в трюме Халим постучал по шаткой стойке моей платформы. – О том, что ты собираешься улизнуть на большую часть дня и поиграть в беспризорника? О том, что ты хочешь пренебречь своими обязанностями? А может, о том, что ты намерен…

– Он имеет право! – Отпустив мою руку, Ниша вскочила с кровати и, задрожав от гнева, сжала кулаки. – Ты прекрасно знаешь – Ари вкалывает здесь побольше некоторых! Мало того, что он управляет этими машинами, так еще и учиться успевает!