По сложной прямой

Глава 16 Теория невероятности

Никогда не любил свидания. Они, на мой взгляд, абсурдны. Что ни говори, но мужчины и женщины из разных ментальных миров, у них обычно общих интересов кот наплакал, поэтому свидания мне всегда виделись эдакой прелюдией, в которой парочка принюхивается друг к другу, меняя первичную симпатию на вторичную и слегка более осознанную. Точнее, меняет женщина. Мужик как хотел трахнуть, так и продолжает. А вот потом, если ему понравилось, а еще пуще если его накормили, он думает: «какая прикольная женщина, надо бы себе оставить». Ну, в смысле взрослый, да? Мало ли что там у молодежи в голове.

Но, как говорится, понимать или не понимать — это чисто твои проблемы, а поступать надо так, как принято. Так что будь любезен, засунь своё непонимание куда поглубже, если не хочешь потерять возможность засунуть нечто другое. Лицемерие правит этим миром, уважаемая публика.

В общем, как бы мне не хотелось помереть на месте или хотя бы упасть спать, я всё-таки выскребся вслед за Палатенцом в парк, где она и решила устроить нам… свидание. Относительно утешало то, что меня стимулировали фразой «нам надо поговорить». Обычно ты её слышишь от женщины, которая себе что-то надумала до такой степени, что приобрела в этом уверенность, но тут-то особый случай. Юлька, как ни крути, пока еще на стороне логики.

Парк, полный подтаявшего снега и, наверняка, какашек некоего Тигра (а может быть уже и его хозяина), приближался, я шёл, дыша свежим воздухом, а рядом летела, слегка светясь, Юлька. На душе у меня почему-то возникло умиротворение. Наверное, потому что в отличие от всех женщин, с которыми меня сегодня свела судьба, от Окалины-младшей пакостей можно было не ожидать.

Странно говорить подобное по отношению к существу, которое совсем недавно гонялось за мной по этому же парку в надежде грохнуть, но судьба штука переменчивая. Сегодня ты, а завтра тебя. Хотя да, сегодня, почему-то, все и меня. Черный день, наверное.

— Так о чем…, — протянул я, пытаясь выпасть из лирики в более конкретный душевный настрой.

— Поздно, — внезапно и резко сказала Юлька, разворачиваясь влево. Проследив за её взглядом, я увидел, как из глубины парка, прямо по лужам и мокрому снегу, к нам спешат люди.

Много, десятка два. Вооруженные. В форме специальных военных сил Союза Советских Социалистических Республик. Почти у всех в руках были автоматы, направленные на меня.

Это что еще?

Впрочем, напрячься из-за подбегающих в вечерней тишине парней не вышло, так как напрягла в первую очередь сама Юлия свет Игоревна, разведя по сторонам руки и пропустив между ними очень солидный разряд. Ну, из тех, которыми можно убить некрупного слона или отпугнуть главного бухгалтера любого предприятия, напившуюся на корпоративе. Я даже не знал, что она так умеет, а, судя по всему, Юлец умела и покруче. Во всяком случае, набегающие товарищи намек от неуязвимого, но смертельно опасного «призрака» поняли влёт — тут же опустили автоматы пониже, а морды сделали попроще. Я, между делом, тихо щелкнул запястным тумблером КАПНИМ-а, отключая ограничитель.

— Всем тихо! — глухо крикнул один запыхавшийся мужчина из пришедших к нам в парковой ночи людей, — Мы из ГСБ КСИ! Подполковник Зелин! Официальная миссия! Юлия Игоревна, погасите способность!

— Не вижу к этому предпосылок, — ровно ответила «призрак», — Я выполняю приказ майора Окалины по защите…

— Изотова мы забираем и переводим! — перебил её этот Зелин, — Майор Окалина временно лишена полномочий и находится под следствием! У меня ордер от комитета!

Я, вообще, парень добрый и послушный. В меру. Не чуждый компромиссов, вдумчивый и согласный сотрудничать. Но в такие волшебные вечера вышедшему из сумрака х*ю мне очень захотелось сказать:

— Кого это ты забрать собрался, говноед?!!

Говорил я это мужику уже нос к носу, исполнив нехитрый трюк в виде двух быстрых переходов. Превратиться в туман, тут же начав движение, а затем сконденсироваться точно перед человеком таким образом, чтобы его туловище перекрыло возможные траектории пуль от сопровождения. Для большего эпатажа я еще за горло его аккуратно взял, чтобы человека не шатало под ветром жизненных невзгод. А то видно же, устал он по парковским говнам ко мне сюда бежать, вон дыхание неровное, жилка бьется…

— Мне повторить вопрос?! — встряхнул я онемевшего типа.

— Ты меня не расслышал, лейте-нант? — мужик оказался не робкого десятка настолько, что даже не потянулся к кобуре, вместо этого предпочтя злобно выкатить на меня шары и зашипеть, — Под расстрельную статью захотел?!

— Товарищ Окалина! — грубым голосом в то же время окликнул Юльку другой, — Как это понимать?!

— Виктор, отпусти подполковника Зелина. И отойди ко мне, — попросила за моей спиной Палатенцо, — Я хочу убедиться, что у них есть полномочия. Если найду их недостаточно убедительными, то уничтожу всех здесь присутствующих. Кроме тебя, конечно.

— У вас нет таких прав! — каркнул, бешено вытаращив глаза, отпущенный мной Зелин, даже не заметивший моего жеста доброй воли, — Юлия Игоревна!

— У меня есть возможности. И опустите оружие, — равнодушно бросила призрак, заставляя людей себя чувствовать максимально неуютным образом, — Виктор?

Я неторопливо зашагал задом к Юльке, а она также неторопливо двинулась вперед. Одно из преимуществ русского человека, а в моем случае аж дважды русского — мы спокойно себя чувствуем в ситуации гарантированного ядерного поражения в случае эскалации конфликта. Ну и, в принципе, для меня ничего в ситуации не поменялось. Если Окалина-старшая действительно арестована, то сдаваться неведомым «ксюхам» я не буду. Перевод со мной не оговорен, а значит, все катятся нахер!

Протягивая призраку какие-то сложенные вчетверо бумаги, подполковник едва не лопался от злости. Я же тем временем, почти не ощущая бодрящий мартовский ветерок голыми причиндалами, внимательно рассматривал эту группу захвата, а заодно и напряженно думал. Первое — они все схватились за оружие, значит… люди? Это странно. Второе — меня так-то должны защищать восемь призраков, включая и Юльку, но здесь она одна, хотя до общаги рукой подать. А их нет. Никого нет.

— Ордер в наличии, — оповестила Юлия свет Игоревна близлежащее пространство, — Бумаги не поддельные.

— Поможете отконвоировать Изотова до общежития, я вам звонок, Юлия Игоревна, хоть с самой Батраченко организую! И благодарность! — облегчение подполковника можно было черпать половником и обмазывать им больших африканских бегемотов.

Палатенцо задумалась, а у меня кишки скрутило предчувствием чего-то нехорошего. Не то чтобы ей нужна благодарность, у неё их самосвалами, да и…

— Витя, — спустя пару секунд родила Юлька, — Ржа-три!

— Эй! — что-то почуяв, орёт солдат, обращавшийся ранее к ней.

Ну наконец-то!

Вновь взорвавшись облаком тумана, я тут же налетел на Юльку, накрывая глухо взвизгнувшего подполковника и еще нескольких бойцов, а затем полетел дальше, попутно скручиваясь в относительно тугую туманную спираль, в которой сейчас, как кошка в стиральной машине, болталась потерявшая форму призрак. Позади слышались вопли, матюги, даже выстрелы непонятно куда, но мне на это было пофиг.

Изотов Виктор Анатольевич, пребывая в форме Великого Белого Глиста, впервые вырвался на волю, устремляясь в паническое, но продуманное бегство.

Ладно, вру, не паническое. Но мне хотелось, чтобы именно паническое, потому как полёт на низкой высоте крайне напоминал изредка снящиеся яркие сны, в которых ты убегаешь, убегаешь и убегаешь, то внезапно умея прыгать с крыши на крышу, то стелясь по поверхности так, как будто бы у тебя нет ни ног, ни костей… в общем, романтика. Эйфория, свобода! Прости, братан с пулеметом, я тебя напугал!

Когда я последний раз наведывался в Институт утилизации крупного рогатого скота, то это было отнюдь не за тем, чтобы полюбоваться на прибуханную спящую Нину Валерьевну. Скорее, наоборот, она тут была ни при чем. Мой душевный разговор с Окалиной-старшей тогда быстро перерос в разбор полётов, где мне популярно объяснили, что может настать жопа. И настать она может как раз из-за тех людей, которые сумели организовать массовый засыл иностранных наемников-неосапиантов прямиком на территорию Стакомска.

Это была акция, объясняла мне Окалина, очень серьезная акция. Грубая и простая внешне, безусловно, но для того, чтобы отбить меня у похитителей, местным пришлось продемонстрировать систему защиты (или зачистки) станций метро. Вытащить из рукава козырь. Тем не менее, засыл груды пусть элитного, но всё-таки непрофессионального «мяса» для отвлечения внимания от группы профессионалов-загонщиков — это было чрезвычайно мощно. Шансов, что после этого наши не выйдут на след тех, кто это всё заварил — не было. Следовательно, тот кто устроил настолько грубую акцию, обладал ресурсами, но при этом был в отчаянии.

И он обязательно должен был попытаться снова. Майор предполагала два варианта развития событий. В первом случае мой недоброжелатель предполагался резидентом другой страны, а значит, должен был нанять профессионалов-неосапиантов экстра-класса, которых в свободном доступе по миру единицы. Шансы на подобное, учитывая, что улей с шершнями уже пнут и они не успокоятся, пока не натянут глаз на жопу хулигану, были откровенно мизерные. Во втором же случае, организатор должен был быть кем-то из наших. Тогда, потерпев неудачу на прямом захвате и чувствуя раскаленный чугунный хер в мозолистых руках вынюхивающих его спецслужб, этот злогей должен попробовать либо удрать, либо попытаться взять меня в обход Окалины, удалив её под каким-либо предлогом от власти. Хотя бы на сутки.

А затем организовать мой «перевод».

Только я вывернул на пустую четырехполоску, как увидел спешащих навстречу «когтей». Мужики ехали на одном из своих облегченных бронетранспортёров, но явно слегка опаздывали к движу. Поэтому нам предстояло встретиться лоб в лоб. Относительно, конечно, так как водила, видимо от счастья лицезрения здорового белого червяка, пытающегося выглядеть как бешеное сверло, тут же дал по тормозам, пуская здоровенную машину юзом.

Мне ничего не оставалось, как изображать из себя припадочную истерящую кобру, которая хочет в небеса, но прилипла жопой к асфальту, пока воющий как ушибленный по яйцам сатана бронетранспортёр пёр на меня боком наподобие игривого котёнка. И только когда он полностью остановился, я напал, накрывая машину сплошным облаком себя на пару-тройку десятков метров. Потом, конечно, вновь свинтился в ВБГ, да и двинул дальше по свободной улице на максимальной скорости. Юлька бултыхалась где-то внутри и не жужжала.

Броневик остался грустно стоять позади, из верхнего люка у него по пояс высовывался человек и грустно орал нехорошие слова, потрясая своими нерабочими конечностями. Саму машину я качественно покрыл вязким толстым слоем слизи, а асфальт вокруг неё тонким, но чрезвычайно скользким. Вылезти из броневика, не измазавшись в моих подарках… было невозможно. А измазавшись — черта с два удержаться на любой поверхности!

Гравитация, гады! Вот и сидите теперь там, в тепле, безопасности и, конечно, беспомощности. Уделал вас Витя Изотов в чистом поле… по предварительному сговору.

Особо светиться мне было не с руки, поэтому, убравшись с глаз бойцов «Когтя», я налетел на канализационный люк, и, с большим напряжением сил его сковырнув, углубился в говны родного города. То есть, в канализацию. Играть в салочки посередине города, в котором каждый третий неосап обладает энергетической поражающей способностью? Нет, спасибо.

Драпалось мне хорошо и с опытом. Знай себе чеши вперед, да заворачивай по коллекторам в сторону метро. Не нужно лихорадочно смотреть по сторонам, опасаясь какой-нибудь каверзы, так как сторон, в общем-то, и нет.

— Налево, — скомандовала высунувшая из меня голову Юлька, на что я с охотой послушался.

— Направо, прямо пятьдесят метров, теперь сжимайся максимально, нам нужно в эту трубу. Теперь прямо. Через шлюз. Остановись.

Вишу на месте. Призрак коротким злым разрядом разносит массивную распределительную коробку, утопленную в стену. Её почти невозможно было заметить в этой темноте.

— Теперь вниз, вдоль кабелей.

Вот это было долго. Я полностью избавился от слизи, попутно с помощью неё закупорив грязью воздушное пространство за собой, но всё равно, перегон всего моего объёма по длиннющему узкому туннелю с кабелями занял почти два часа. Это было даже забавно — чувствовать себя растянутым на полторы сотни метров и медленно собирающимся в другом месте. Правда, когда моя туманная псевдоплоть целиком оказалась в запыленном зале, полном приземистых дизельных генераторов, я уже чувствовал себя так, как будто разгрузил состав в одно жало.

— Ну хоть свет у нас есть, — устало пробурчал я, косясь на в меру сияющую Юльку, давно и терпеливо ожидающую моей «сборки», — Что дальше?

— Нам нужно глубже, — ответила та, — Гораздо глубже. Идем.

И мы пошли. Под Стакомском расположена огромная сеть бункеров, настоящий подземный город, обладающий площадями, на которым можно расположить несколько десятков тысяч людей и неосапиантов. Жилые и рабочие места, рекреация, фермы… в общем, самый настоящий замкнутый мир. В перспективе. В очень далекой перспективе, что становится всё дальше с каждым днём. Единственное, что есть в наличие — титанически огромный и на 99 процентов пустой бункер-лабиринт, укрепленный способностью какого-то «копухи» так, что сейчас является монолитным и незыблемым сооружением.

— Нам сюда, — поманила меня рукой Юлька после почти часа поспешной ходьбы по ступенькам вниз и по пыли каменных казематов. Под её ЦУ и освещением, я раскопал кучу строительного мусора, под которой оказался плотно набитый рюкзак и теплый камуфляжный костюм. Очень вовремя, так как уже несколько раз подмерзал до такого состояния, что был вынужден переходить в другую форму.

— Мама заначку оставила? — поинтересовался я, отпивая холодный чай с кислинкой из обнаруженного в рюкзаке термоса. Там же обнаружились кроссовки с носками, несколько пищевых рационов и еще два термоса. На пару-тройку дней.

— Да, — кивнула Юлька, — Теперь мне надо сосредоточиться.

Выбравшись в предыдущее помещение, Палатенцо зависла на одном месте, а потом стала между своих ладоней, вытянутых вперед, гонять мощные разряды электричества, настоящие небольшие молнии. Делала она это не просто так, а в определенном ритме. Я наблюдал, молча грызя бисквитик из распотрошенного рациона. Правда, этот же бисквитик пришлось чуть ли не выплюнуть от удивления, когда напротив Юльки начал формироваться полупрозрачный человеческий силуэт.

— Не шевелись, — тут же среагировала на мои звуки Окалина-младшая, — Он очень неустойчивый. Молчи, потревожишь заряженные частицы. Я всё потом расскажу.

Возле неё стоял полупрозрачный, слегка голубоватый, сильно искаженный и определенно себя плохо чувствующий, но старший лейтенант Анатолий Викторович Темеев, правая рука Окалины-старшей. Точнее, его образ, который качало и вело как человека, пребывающего в сильной стадии опьянения или под слоновьей дозой транквилизаторов. Удивительно, но со вторым я угадал, как выяснилось через минуту безмолвного разговора призрака с неосапом.

— У тебя хватит сил нести рюкзак и одежду в форме тумана? — поинтересовалась моя соседка, когда образ Темеева развеялся.

— Напряжно будет, — подумав и взвесив все добро, ответил я, — А что?

— Тогда идём так, по пути поговорим. Бежать предстоит далеко. И да, прежде чем ты спросишь — Анатолий Викторович электроперцептор на примитивном уровне, но с очень большой зоной чувствительности.

Указывая путь, Юля начала рассказывать, что происходит.

Итак, майора и её помощника взяли прямо на рабочем месте. Однако, задержание проводилось с грубейшими нарушениями, тревожную кнопку валькирия прожала сразу, так что у наших противником было всего около десяти минут наедине с ними. Слишком мало времени, чтобы расколоть богатыршу, но вот накачать слабенького неосапа-Темеева — у вредителей вышло. Но без толку. Тем более, что это было ну очень запасной план.

К вопросу, почему по мою душу выслали простых служак, Юля объяснила, что непростые стакомовские «ксюхи» и «госбезы» куда упрямее и въедливее, когда речь идёт о ком-то из своих. Тем более, что речь идёт о подопечном самой Окалины. Противник надеялся на нахрап и скорость, но именно на этом майор его и сделала. Тем не менее…

— …нас еще могут перехватить, — летящая впереди Юлька была серьезна и вдумчива, — Могут задействовать телепортаторов из КПХ для переброса подкреплений по маяку. Чтобы этого не случилось, нам нужно попасть под юрисдикцию Китая, это даст достаточно времени на локализацию предателей.

— Гм, ладно, этот момент я понял, — кивал я, делающий вид, что понял, — А что насчет тебя? Ты же по нашим раскладам, неуязвима? Разве «призрака» можно нейтрализовать?

— Да, конечно, — спокойно отвечала девушка, сворачивающая в новый коридор из тех, что кажутся бесконечными, — «Призраки» же не энергетические, а псевдоматериальные проекции, такие же, как и твоя форма тумана. Просто наша частота, если так можно выразиться, более устойчива к помехам и менее податлива для внешних воздействий. Однако, если бы нас по-настоящему было бы трудно уничтожить — то давно бы уничтожили. Именно поэтому нас и не используют в силовых акциях.

— Эээ…, — завис я, продолжая перебирать ногами.

— Мог бы и догадаться, — почему-то в голосе девушки мне почудилась улыбка, — Я же далеко не всегда была согласна на перенос в тумане, однако, ты легко срываешь меня с места. Правда, навредить мне не можешь, неподходящий тип воздействия. Однако, я сама, перенасытив свою проекцию электричеством, способна легко уничтожить любого «призрака», вступив с ним в плотный контакт.

— Прямо сразу?

— Нет, тут принцип такой же, как и у твоей формы, Витя. Нина Валерьевна предполагает, что нужно уничтожить или исказить больше 80 процентов моей или твоей проекции, чтобы рухнула вся структура сознания. Она предполагает, что у «призраков», тебя и других неосапиантов, способных менять форму на псевдоматериальный аналог, существует определенный пространственный «карман», в котором содержится их разум. Остаточная форма служит лишь якорем. Если же якорь уничтожить, то сознание капсулируется, либо «карман» уничтожается.

…весело!

Коридоры сменялись коридорами и залами, мрачно блестели спрессованные до невероятной твердости стены, пол и потолки. Когда-то, в чьем-то воспаленном мозгу, это должно было стать великолепным городом или бомбоубежищем, но сейчас, без электричества, с какими-то дикими вентиляционными потоками воздуха, то и дело чуть не сдувавшими меня назад, это всё казалось подземельем, полным злых тварей. Мы спускались, спускались и еще раз спускались, Юлька не упускала ни одного момента запутать следы, так что каждый раз, когда появлялась возможность спуститься нечеловеческим, а псевдоматериальным образом, мы тут же её использовали.

Это было необходимо. По словам девушки, погоня не может быть особо масштабной, но то, что она уже есть — сто процентов. По прогнозам майора Окалины, за нами должны двигаться минимум два отряда: конвойный, в составе которой будут виновные в происходящем лица и ударный, в виде оперативной группы «когтей». Причем, двигаться они будут недалеко друг от друга.

— У «когтей» приказ нейтрализовать тебя, — огорошила меня Палатенцо, нарезая круги вокруг, пока я жадно приканчивал початый термос чая, — «Нейтрализовать» — в смысле атаковать на удержание, Витя, не надо кашлять и плеваться. Мама не хочет, чтобы у конвойного отряда был легитимный повод атаковать её людей. Она с ними всю жизнь.

— Могла бы чуть иначе сказать…, — прохрипел я, на что девушка лишь слегка улыбнулась. Фыркнув, я засунул пустой термос в рюкзак, осведомившись, — Что-то еще я знать должен?

— Да, — кивнула девушка, — Нам лучше не привлекать внимания военных Китайской Народной Республики, поэтому мы стараемся уйти как можно глубже. Их реакцию невозможно будет предугадать. Я сменю свой внешний вид на образ Янлинь, а ты… просто старайся не превращаться в туман, если мы наткнемся на кого-нибудь на их территории.

— Понял. Только вот… Юль. А общий план у нас какой?

— Тянем время, ждём, пока освободится мама. Потом она всех убьет, а мы вернемся жить в «Жасминную тень».

— Отличный план, товарищ мама…