По сложной прямой

Глава 15 Мартовские кошки

— Изотов, вот в кого ты такая нудная и упрямая сволочь? — задумчиво спросил меня из-за двери девичий голос, — Что за дискриминация по внешнему виду, а, козёл ты мрачноглазый?

— Мне дороги мои убеждения! — почти гордо ответил я, стараясь особо не шевелиться. Тут было тесно и слегка тухло, а еще множество швабр, тряпок, чистящих средств и прочего, что обычно требуется общежитию для поддержания чистоты и порядка.

— Какие убеждения, гад?! — взвизгнула Вероника, пиная ногой разделяющую нас дверь, — Я взрослая!!

— Ладно, не убеждения, — съехал назад я, пытаясь разглядеть вентиляционное отверстие, через которое можно свалить из западни, — Просто зона комфорта. Ты ж психолог, должна понимать, что для растущего человека, для его гармоничного развития, определенный душевный комфорт весьма важен.

— Да откуда ты, шкет кийский…, — выдала Кладышева повышенное знание о моей молодости вместе с очередным пинком по двери, — … вообще такие слова знаешь?!

— Читал много, — не оставлял я попыток найти выход, — И запоминаю хорошо.

— Сволочь ты, — грустно поведали мне из-за двери, — Гад, козёл и придурок. Скользкий ты говнюк, Изотов…

— Не был бы скользким, ты бы меня трахнула, — очень даже резонно ответил я, — Думаю, ты так много кого трахнула.

Выход не находился.

— Мне, вообще-то, 36 лет, дебил!! — дверь снова пнули и на этот раз сильнее, — Я просто так выгляжу!!

— Нет, — призвал на помощь логику и науку я, — Тебе, Вероника, нифига не 36! Тебе всего лет, ну… 14, наверное, может 15. Организм, химия мозга, гормоны. Ты просто справляешь год от года свои пятнадцать лет! Так что не надо мне тут!

Блин. Вот что делать? Баба Цао мне хорошее внушение оформила — мол, если буду в «Жасминной тени» брызгать своими выделениями, то у нас появится на замену Салиновскому новый вечный дежурный. А такого мне не надо!

— Открывай, подлый трус! — после недолго молчания почти жалобно потребовала эта бешеная брюнетка, — С тебя не убудет!

— Фиг там был! Не был педофилом и не буду!

— Нет, ну это *издец какой-то! — пожаловалась высшим силам Кладышева, судя по всему, ушлепывая по своим делам. Я не верил, продолжая оставаться в затхлом и темном царстве гигиены. Меня не проведешь.

Вот чего она ко мне приклеилась? Неизвестно. Ничем особенным я не выделяюсь, но мелкая брюнетка раз за разом упорно пытается устроить нам большой и страстный секс. И ладно бы у нее были те же задачи, что у Янлинь, которая нацелена вот этим вот бесконечным трахом устроить себе психическую защиту от людей, чтобы не привыкать к ним в своей бесконечной жизни. Нееет, господа товарищи слушатели, зрители и нюхатели, отнюдь. Кладышева обожает эпатировать, смущать и вообще эксплуатировать свой образ порнодевочки, но, чтобы прямо зажимать остальных жильцов «Жасминной тени», как зажимает меня? Неа. Ни в одном глазу. Даже сама Янлинь живет плюс-минус спокойно после их «знакомства» …

Это «жжж» неспроста.

Аккуратно выглянув из своего убежища (не в щелку, конечно, я в туман превращался!) и убедившись, что горизонт чист, я, вновь одевшись, аккуратно побежал на выход. На проходной меня дожидалось несколько новых аудиокассет, жесткий диск, новая звуковая карта, а также несколько книг по «G.R.I.nd», наиболее перспективному сейчас языку программирования. Подгон был от Алексея-Колдуна, которому я сосватал такой же плеер, как у меня, ну и напряг заодно закупить разного.

Зря я так часто оглядывался в поисках коварной Кладышевой, пробираясь к выходу, потому что, щелкая жвалами назад, я не смотрел клювом вперед. А поднимающаяся по лестнице особа своё жало тоже прямо не держала. В итоге встретились два одиночества в шаткий момент своих жизней…

— Ик! — сказала Сидорова, мертвой хваткой вцепляясь мне за грудки и неудержимо валясь назад. Или сначала валясь, а потом вцепляясь?

— Ёпт! — выдохнул я, соответственно уносимый тезкой Палатенца в свободный, хоть и короткий полёт.

Ну как мог в такой ситуации Витя не сыграть в джентльмена и не развернуться в полёте так, чтобы самому приземлиться спиной на землю, а даму, значит, уберечь на своей мужественной груди? Как говорится, «свежо питание, но серится с трудом» … Ой, не так. «Благими намерениями вымощена дорога в ад» — более точно. Нет, маневр удался, вопросов нет, но госпожа Сидорова от удара об землю со всей дури вмазалась лбом в мой, от чего изволила потерять сознание. Я-то в маске, она ж из титана…

Дзынь! Брык!

Твою ж ма…

Пришлось поднимать дивчину на руки и идти с повинной к бабе Цао, которая, вот удивительно, была совсем не рада такому «подарку». Вяло погавкавшись с диагностирующей беспамятную пирокинетичку китаянкой на тему «под ноги смотреть надо!», я вновь пошёл на выход, уже искренне надеясь, что на сегодня с бешеными девицами окончательно покончено. Ага, щщас.

У крыльца стояла согнувшаяся в две погибели Викусик, тщательно осматривающая то место, куда пять минут назад сверзились мы с Сидоровой. Казалось бы, ну и что? Она у нас девочка хорошая, добрая, а главное — совершенно беспроблемная. Ну и что, что она загораживает проход? Стоит только кашлянуть, как Викусик обязательно подвинется, поздоровается, спросит «как дела» и улыбнется. Отличная она девочка, прямо как Вадим, только Викусик. Однако, хорошие девочки, на мой взгляд, не держат подмышкой пребывающих в полнейшем шоке немецких овчарок…

Интригующе.

— Кхм, Викусик, — спросил с крыльца я, стараясь не смотреть в умоляющие глаза собакена, — Привет. Ты чего это тут?

— Витя? Привет, Витя…, — рассеянно отреагировала девочка, продолжая сверлить взглядом заснеженную землю, — Я мышку ищу…

— Мышку? — с сомнением уточнил я.

— Или кошку, — покладисто уточнил трехметровая девочка, не отрывая взгляда от земли.

— Может, собачку? — участливо спросил я, не выдержав взгляда четырехлапого, который, как меня завидев, так и не отрывал просящего взгляда от моих глаз.

— Нет, собачку я уже нашла…, — пробурчала девочка, делая атмосферу какой-то тревожной. Пес это тоже почувствовал и, кажется, начал прощаться с этой жизнью.

— Викусик…, — тихим, нежным и проникновенным тоном спросил я, — А зачем тебе собачка?

Сосредоточенно ищущая девочка, запинаясь и сбиваясь, поведала мне, что тут произошла трагедия и есть жертвы. А именно: только что выйдя из дому подышать свежим воздухом, Викусик обнаружила, как возле нашего крыльца увлеченно копошит носом снег вот этот собак, который у неё подмышкой. Подойдя поближе, добрая девочка увидела СЛЕДЫ КРОВИ на снегу, которые и заинтересовали пса. Справедливо предположив, что овчарка кого-то укусила, но тому удалось вырваться, Викусик нейтрализовала хищника, а теперь разыскивает его жертву, чтобы оказать той помощь и психологическую поддержку…

— А, — понял я, — Так это Сидорова рожу о мою маску в падении расквасила, нету тут кошечек и мышек.

— Понятно-понятно, — пробурчала девочка, продолжая поиски.

Через секунд десять до неё таки добралась нужная информация. Девочка с собачкой неторопливо выпрямилась, а затем, поправив прижавшую уши овчарку, переспросила. Я охотно ответил, искренне наслаждаясь ситуацией, в которой оказался не при делах. Викусик начала смущаться, но этот процессу помешал растерянный мужской вопль, зовущий некоего «Тигра». В парке стоял парень лет 20 с поводком и намордником в руках.

— Тигр? — с большим сомнением я посмотрел на пса. Тот пустил слезу.

— Ой! — неожиданно включилась Викусик и заспешила по направлению к парню. Я, во избежание, потрусил за девушкой, пытаясь предугадать развитие событий.

Само собой, не вышло.

Ну то, что хорошая девочка Викусик просто-напросто отдаст собаку парню — это было очень предсказуемо, ничего не скажешь. Вынула из подмышки, протянула хозяину, тот взял… Ну а потом овчарка наотрез отказалась покидать шею хозяина, обняв его лапами и положив голову ему на макушку! Еще бы, бедное животное поседело уже и из-за чего? Из-за проявленного любопытства! Конечно, оно вцепилось в шею хозяина как в спасительный круг!

— Так, пойдем отсюда, — потянул я девочку от вертящегося на месте парня и его собаки, — Им надо побыть вдвоем.

Так ему, в общем-то, и надо. Назвать собаку Тигром, надо же.

Уделив немного времени растерянной девочке-подростку, я продолжил свою долгую и трудную дорогу до проходной. Слегка ошеломлял факт, что я ради двухминутной прогулки вышел из дому почти три часа назад… но с этим можно было только смириться.

У проходной, под злые и нерешительные крики пулеметчика на дежурстве, Смолова остервенело *издила букетом Расстогина. Рыжий, наклонив голову как бычок, водил перед собой вслепую руками как Кашпировский, которого, к счастью, в этом мире не было, а Дашка, вся такая растрепанная, красная и злая, мудохала парня остатками букета. Причем не просто так, это даже такой дуб в романтике как я понял бы, а на глазах у небольшой кучки меркантильных злорадствующих гарпий, которые в основное время по какой-то ошибке числились проживающими в нашем общежитии девушками. И у этой кучки зловредных девиц на морде лиц было выражение торжества и злорадства.

Я сразу понял, что происходит. Так мудохают в трех случаях: в случае измены, в случае дико серьезного косяка и, если джентльмен даму опозорил. Учитывая, что еще вчера они курлыкали, возникает вопрос — ну какие серьезные косяки могут быть у студентов? Правильно, никаких. Измена тоже исключается, потому что у рыжих хоть души и нет, но и ресурсы небезграничные, от чего Димон наших энергичных «чистых» давно и прочно ссыт (особенно на фоне Салиновского, не умеющего держать язык за зубами). Теперь мы видим стаю наблюдающих лахудр, видим Расстогина, видим бешеную Смолову.

Вывод прост: парень всего-навсего поджидал свою девушку у проходной с цветами, чем и спалил всю глубину глубин их отношений перед женской фракцией «Жасминной тени». Нет, наша общага та еще деревня, но тут нужно понимать, что между потрахушками и вечерним последним бутербродом, что, в принципе, дело-то житейское, и БУКЕТОМ — дистанция опупеть какая. Как Марианская впадина.

То есть, проще говоря, Дима спалился перед серпентарием, чем поставил под угрозу Дашкино бытиё. За что сейчас отлучался от тела, от души, от любви и от, конечно же, лишних трат на Смолову, чему был рад меркантильный я.

— Где моё? — поинтересовался я у мужика с пулеметом, явно расстроенного происходящим у его места несения службы.

— Слышь, уйми их! — последовала обоснованная, в принципе, просьба.

— Ты бы мне переданное отдал, да я бы пошёл? — последовала реакция не желающего влипать в чужие отношения меня.

— Приходите позже, сейчас несущий вахту военнослужащий Советского Союза слегка занят творящимися беспорядками, — уклончиво и слегка грубо поведал мне боевой вахтёр.

Занят он особо не был, зато был на нервах, чему было простое объяснение: это с моей точки зрения одна некрасивая дура хлестала уже почти кончившимся веником другого дурака, а вот с точки зрения адекватного человека — тут буйствовали неосапианты. И пулемет, бронежилет, а, может быть, даже броневик, всё это могло оказаться категорически недостаточным! Поэтому слышь ты, умник… помоги!

Следующим предложением я целиком и полностью удовлетворил служивого, и тот, нырнув в каморку, появился оттуда с моим пакетом, который я и взял в левую руку. А в правую я взял Дмитрия Расстогина, тут же принявшись с ним отступать в сторону общежития, где в наличии была Цао Сюин, за которой вполне можно было спрятаться. В целом, на этот моменте история могла бы кончиться, но, как я неоднократно упоминал, Смолова Дарья была удивительно некрасивой для неосапиантки. И поэтому упускать исконно женского права «я не договорила!!» она не стала, погнавшись за мной с тем же ободранным веником!

Смех трёх гиен, раздававшийся нам вслед, ситуацию не украсил, но прозвучал удивительно органично для всей этой трагикомедии.

Дашка, и так будучи запыхавшейся, быстро поняла, что догнать меня не сможет, от чего и начала орать вслед нашей уходящей под крыло хмурой бабы Цао двойке разные обидные вещи. В основном Расстогину. И наорала, в целом, кроме обычных «придурков», «тормозов» и «идиотов» такую страшную вещь как «мы расстаемся!». Чем и перевела мою нетяжелую ношу в разряд брошенных мужиков.

И теперь секите фишку — а кто это у нас тут есть? А кто это не может бросить брошенного товарища на произвол судьбы? А кому теперь придётся выслушивать сопли и слезы рыжего балбеса?

Правильно. Вите.

Нет, для меня, конечно, вся эта ситуация смех и грех, да и вообще на половом органе вращал все эти мелочи, но вокруг-то молодые люди! Они в отношениях-то раза четыре от силы бывали! Для них это все трагедия!

Да и мужская солидарность — одна из немногих вещей, которые с возрастом не отмирают.

В общем, пришлось побыть жилеткой, а когда Димон усосал извлеченную из заначки бутылку водки — то даже проникнуться искренним сочувствием к рыжему. Для меня это при известных фактах было бы практически невозможно, но горюющий Ромео не держал долго камень запазухой, а вывалил основную причину своей скорби — у Дашки нашей, как оказалось, есть большой и красивый талант. При всех своих неказистых внешних данных и тяжелом характере, Смолова, как оказалось, была чрезвычайно легка… на оргазм. Буквально потыкай пальцем и всё, ей уже конь чаю несет.

Кто скажет, что это ерунда — кидайте в него камни. Брешет, сволочь.

В общем, кроме этого, ничего интересного не было, просто мне пришлось два часа сидеть и блеять о том, какие у рыжего годы, что он себе еще найдет, что в море полно рыбы, что привет Паша, нет, я не пил твою водку, только он её пил, всё, давайте, я пошёл.

Два часа в минус.

Технически, мне оставалось пройти один коридор, вызвать лифт, спуститься на два этажа ниже, зайти к себе домой и выдохнуть. Практически? У лифта меня поджидала Цао Янлинь, которая без лишних слов полезла целоваться и лапать меня за разные места, попутно заталкивая в лифт.

Здесь стоит отметить, что я к ней до этого момента не лез и ничем ни на что не намекал, даже учитывая, что уже «последних раз» у нас было аж два. Так сказать, уважал решение девушки изо всех сил, несмотря на воздержание и личные соблазны. Однако, если тебе, особенно после такого дня, всё само идёт в руки, то надо быть последним дебилом, чтобы сопротивляться. Так что я поддался! Еще как поддался!

Дело едва не дошло до греха в самой кабинке лифта, но мы как-то умудрились удержаться, поднявшись на первый этаж, где до квартиры Янлинь оставалось сделать лишь полтора десятка шагов. Стоит ли говорить, что я уже был не в том состоянии, чтобы считать шаги? Наверное, стоит, потому что дальше случилось нечто неожиданное — поддавшись на нетерпеливые, страстные и такие знакомые пихания китайскими руками, я оказался в комнате, куда, по всем канонам, должна была запрыгнуть сама юная китаянка, причем, не побоюсь этой инсинуации — прямо на меня. А потом, ну… да. Интим. Много и разного.

Однако, на этот раз, запихав меня в комнату, тяжело дышащая Цао-младшая, сверкая безумными глазами… взяла и захлопнула дверь, закрывая ее перед моим носом!!

Я часто что-то в этой жизни (да и в прошлой) не понимал, но так не понимать, как следующие пять секунд после этого жеста — я никогда не понимал!

— Виииииитенькаааа… , — ласково пропели тогда у меня за спиной, от чего я, находясь в состоянии повышенного нервного и полового возбуждения, аж развернулся на месте в прыжке.

Картина, представшая моим глазам, была тревожной. Ничего такого в самой этой квартире не было, просто она оказалась принадлежащей не Янлинь, а, скорее всего, откровенно пустующей. Слишком все было шаблонно и стандартно, от простыней, до покрывал, разве что какие-то пухлые белые мешки, стоящие вдоль одной из стен, выбивались из картины. Зато здесь присутствовала Вероника Кладышева во всей своей похабной красоте!

Черные чулки, юбочка-пояс, топорщащаяся в разные стороны, едва не демонстрирующая трусы (с высоты моего роста!), топик «одно название». Причем, от чего меня и до этого жутко таращило, шмотки-то эти все далеко не советского производства. И не китайского! До такой стадии изврата сейчас дошла только одна страна, прародительница как раз всего этого непотребства, а значит, чтобы доставать все эти наряды, Веронике требовалось нехило тратиться и напрягаться!

— Таааак…, — промычал я, озираясь в поисках выхода. Особо-то не обеспокоился, конечно, ну я же, блин, могу в туман превратиться. Или слизью её обляпать так, что по полу ползать будет на одном месте часа два. Конечно, обидно немного за такую засаду, а это именно засада, но, с другой стороны, мог бы давно уже догадаться — Янлинь над собой работает, чтобы перестать привязываться к смертным! А призраки и «чистые» — они бессмертны!

Меркантильная китаянка! … или самоотверженная, ей же пришлось себя ломать ради этой заманухи, сама же на пределе была, зараза!

— Вить… а, Вить? — вкрадчиво улыбалась медленно подступающая Вероника, скинув одну бретельку топика с плеча, — А давай по-хорошему?

— Нет! — опасливо хрюкнул я, — Не подходи!

Возбуждение, как назло, вовсе не собиралось проходить. Март на дворе, а у меня последний раз на Новый Год было! Ну, если не считать рукопашного боя, но оно и не считается!

— Не подходи, говорю! — предупредил я порнодевочку, показывая ей заблестевшие от очень скользкой слизи ладони, — Два часа по полу ползать будешь!

— Витя…, — томно прошептала карманная мерзавка, делая еще шажок вперед, — Не надо. Видишь мешочки? В них адсорбент. Видишь его слой на полу? Он не вредный, но если начнешь жижей капать… ой как мы с тобой измаааажемся… Не надо, милый…

Адсорбент! Это как же она подготовилась-то!? Зачем?!!

— Яаааа… в туман превращусь!

— И сколько ты в нем пробудешь, лапонька? — ласково улыбнулась безумная психиатрица, — Помещение небольшое, а я такая хрупкая… Неужели ты меня в свой туман затянешь?

Твою же налево. Нет, не затяну. Одно дело принципы, другое — уголовка на ровном месте. Не мне свистеть о домогательствах такого уровня после того, как комсорга облапал. Да что такое творится, товарищи! Что за засада?!!

— Да что ты ко мне привязалась-то! — взвыл я почти в непритворном отчаянии, оглядываясь затравленно по сторонам.

Конечно, существуй какие-нибудь отдельные слушатели внутри моего выдающегося ума, из тех, конечно, к которым я постоянно обращаюсь, они б уже давно стояли с ладонью у лица и с охрипшими глотками, уставшими орать «да выдери ты ее, дебил! Это сорокалетняя баба!! Хватит тут дурью маяться!». Будут они при этой ой как не правы.

Принципы — это такая штука, которая под градусом может пропасть совсем и полностью, а вот установки — дело совершенно иного порядка! Мои установки, выведенные еще в прошлой жизни, были категоричны, просты и чрезвычайно полезны, не дав мне по молодости и пьяни встрять во множество крайне невкусных историй! Поэтому: до 18 лет — нельзя. После — можно, нужно, полезно. С кем угодно, как угодно, куда угодно, пока это по доброй воле и в этом участвуют мальчики и девочки без гендерно-ориентированных нарушений. И что вот этой вот девочке сорокет — меня, уважаемая, но несуществующая публика, совершенно не колышет!

— А может я и привязалась потому, что ты так сопротивляешься, Витенька…, — подкрабывалась ко мне наглая малявка, спуская уже вторую бретельку со своего намека на насисьник, — Может, меня это цепляет, а? Возбуждает… Заводит…

Черт. Что делать? Я же сейчас, после Янлинь, могу своим хером «Подмосковные вечера» по батарее настучать! Конечно, я не причиню вреда этой… мелюзге, но я не хочу сдаваться! А если она до меня дотронется, ну… как бы всё, приехали. Не железный я ни разу!

— Тебе как нравится? — Вероника, закончив с топиком на очень рискованной ноте, начала теребить свою пародию на юбку, подойдя уже почти вплотную, — Как хочется? … ну, скажи? Лежа? Стоя? Хочешь, я тебе на коленки сяду? А может, по-собачьи?

А?! Что?! По-собачьи?!

Вот я дурак! Овчарка!

Когда я рванул к Кладышевой, у нее на короткий миг в глазах вспыхнул триумф… моментально сменившийся ну очень разочарованным воплем, потому как ей, подхваченной мной рукой под пузо, внезапно увиделась закрытая дверь и, как бы, всё. Поплотнее упихав всё это добро под левую подмышку, я… выдохнул, стирая со лба крупные капли пота. А ведь у неё всё могло получиться. На волоске прошел.

— Вить, ты чего?! — возилась теплым голым пузом у меня в руке совершенно, полностью, категорически безобидная психиатричка, — Вить?!! Поставь меня!! Отпусти! Ты чего?!

— Щас по жопе дам, — дрожащим голосом пообещал я, выдыхая как целое стадо бобров, — Всё, приехали. Кина не будет. Сейчас ключик будем искать. Ты же по любому тут себе один припрятала…

— Витяяяяяя!!!

Тогда я был бы очень рад с триумфом уйти, оставляя за собой в коридоре беспомощно возящуюся в слизи нимфоманку, но за весь этот день выгорел так, что просто тупо волокся в направлении к лифту, бормоча как зомби о том, что сегодня передерну так, как не передергивал никогда. Нет, ну вымотался морально вообще в ноль. А сейчас, когда гормоны пошли на спад, уже просто хочется упасть на стул, курить и пить чай. Устааааал.

— Виктор, — сказала мне висящая у только что открытой мной двери Палатенцо, — Мы идём на свидание. Прямо сейчас.