Подвиг 1983 № 23

«Мы имя героя поднимем, как знамя!»

(Красный следопыт)

…16 октября 1941 года, в полдень, на одном из участков Северо-Западного фронта яростной контратакой наших бойцов враг был отброшен на западный берег Безымянной речушки.

На полковой медпункт стекались раненые. Медсестра Тамара притащила на плащ-палатке еще одного и устало заправила под шапку-ушанку мокрую прядь волос.

— Сержант Калнин, — услышала она голос полкового врача. — Садитесь в машину — там тяжелораненые — и доставьте их в медсанбат.

Тамара заглянула в кузов санитарной машины, пересчитала бойцов, села в кабину и строго скомандовала:

— Поехали!

У шофера под бурой от табачного дыма кромкой усов дрогнули в улыбке губы. Он выкинул в снег остаток самокрутки, посмотрел на курносую кареглазую медсестру и отчеканил:

— Есть!

Тамара смущенно улыбнулась.

— Да ну вас, Федор Иванович! Ехать же надо…

— Это точно, сержант, ехать надо.

Он поправил на голове шапку и завел мотор.

Машина вышла из перелеска на широкое поле. Шофер высунулся из кабины, посмотрел вверх и прибавил скорость. Вдоль дороги замелькали припорошенные снегом воронки, обгорелые автомашины, покореженные взрывами орудия, танки.

«Тут и нашим досталось!» — подумала Тамара и прислушалась, боясь не заметить из-за шума автомашины гул фашистского самолета.

— Скорее бы в лес, — вздохнула она.

— Да-а, мы здесь как букашка на блюдечке! Ну да ничего, не впервой…

Вскоре показался лес. Ровная издали стенка распалась, по обе стороны дороги побежали ели, сосны, березы, оплетенные у земли черным подлеском.

«Хорошо-то как! Тихо», — подумала Тамара, закрывая глаза.

— Клюешь? — спросил Федор Иванович.

— Вздремну немножко. Ночью дежурила, а утром сами знаете, что началось.

— Вздремни, вздремни. Дорога быстрей пролетит…

Он говорил что-то еще, но она уже не слышала.

Проснулась Тамара от резкого толчка. «Что это он так тормознул?» — Девушка недоуменно глянула на шофера. Широко раскрыв глаза, тот сползал с сиденья. Из-под шапки по виску текла кровь.

Тамара рывком открыла медицинскую сумку, сняла с головы Федора Ивановича ушанку и обмерла: рана была смертельной.

Автомашина, накренившись, стояла в кювете. Мотор не работал. Пламя лизало капот, подбиралось к кузову…

И тут в уши ворвался рев самолетов и стук пулеметных очередей.

«Там же раненые!» — испугалась Тамара, силясь открыть дверцу кабины. Она не поддавалась — ее заклинило. Калнин потянулась к другой дверце, через мертвого водителя, толкнула ее и сквозь пламя вывалилась в канаву.

А огонь уже коснулся брезентового тента…

— Ой, мамочка, люди сгорят!

— Спокойно, сестра, спокойно, — донесся из кузова хриплый командирский голос.

Тамара, взяв себя в руки, откинула задний борт машины и начала принимать раненых. «Один, два, три…»

— Родненькие, скорее! Скорее!

Рев фашистских самолетов нарастал. Пулеметные очереди хлестнули по дороге, по автомашине.

«Двенадцать. Значит, там еще трое…» — Тамара забралась в кузов.

— Сейчас, милые, сейчас, — успокаивала она, подтаскивая их к заднему борту, а потом выгружая на дорогу.

— Сестренка, ложись в снег! У тебя спина горит! — приказал тот же хриплый голос.

Боль жгла спину, нога. Тамара опрокинулась навзничь. Снег под ней зашипел. Тамара увидела серое неприветливое небо и в нем три «мессершмитта». Пикируя из-под облаков, они друг за другом набрасывались на расползающихся в разные стороны раненых. Крылья переднего самолета замерцали бледно-оранжевыми вспышками.

Тамару охватил гнев. Она вскочила, выбежала на дорогу и закричала:

— Изверги! Что вы делаете? Они же раненые!!!

И тут, словно услышав ее, из облаков вынырнул краснозвездный истребитель. Он ловко зашел последнему фашистскому самолету в хвост и поджег его. Два других «мессера» кинулись к «ястребку», но тот мгновенно ушел в облака.

Когда вражеские самолеты скрылись, Тамара бессильно опустилась на обочину. Обожженное тело снова охватила нестерпимая боль. «Что же делать? Что же теперь делать?» — пыталась сообразить девушка.

И тут рядом послышался стон. Тамара глянула на бледное безусое лицо — под ногой красноармейца кровянился снег. Девушка склонилась к бойцу. «Видно, ранили только что, кость перебили, гады», — чуть не плакала Тамара, накладывая жгут.

— Ничего, сероглазенький, до свадьбы заживет… — утешала она парнишку. — Потерпи немножко, потерпи… Ну что стонешь? Вон комиссару хуже, а молчит!

— Он синий, должно, помер…

— Не помер, еще поживу, — послышался глухой голос. — А ты и вправду не стони, к боли не прислушивайся. Легче станет!

Закончив перевязку, Тамара осмотрела остальных. «Надо перенести их с дороги. А то вдруг фашисты снова налетят? И так уж троих добили…» — думала она, оглядывая лес.

Неподалеку, плотно друг к другу, стояло несколько разлапистых елей, снега под ними не было. «Вот туда и перетащу…»

Девушка попыталась поднять сероглазого красноармейца, но обожженную спину охватила нестерпимая боль. Даже в глазах потемнело!

«Нет, так не смогу», — поняла Тамара и, взяв солдата за воротник шинели, потянула волоком. В глазах замельтешила багровая метель. Девушка сцепила зубы и зажмурилась так, что сквозь сжатые веки просочились слезы.

Перетащив раненых, Тамара опустилась рядом. Распухшие, искусанные губы кровоточили. Оглушающая боль в спине и ногах мутила сознание.

— Устала? — услышала голос комиссара.

Тамара посмотрела на него. На ввалившихся, покрытых рыжей щетиной зеленых щеках и на ровном, будто без переносицы, носу отчетливо проступили веснушки. «Не довезу, — подумала она и горько усмехнулась своей мысли: — Не довезу? На чем?»

— Нельзя тебе уставать, — снова заговорил комиссар. — Замерзнем мы! Беги за помощью… А я тут посмотрю…

Тамара тяжело поднялась. Северный ветер звенел одинокими стылыми листьями, гнал серые облака.

— Постой… Возьми у меня в кармане… Может, пригодится!

Тамара перевела взгляд на забинтованные руки и грудь комиссара, потом достала его наган.

— Теперь иди, — приказал он.

Девушка пошла, а комиссар, увидев ее багряные спину и ноги, зажмурился, с трудом одолевая стиснувший горло спазм.

— Птаха малая, как же ты дойдешь? Нет, надо самому, — прошептал он, поднимаясь. Но закружилась голова, деревья куда-то поплыли, и комиссар медленно осел на землю.

Тамара вышла на дорогу. Ноги не слушались, сердце билось натужно, кровь стучала в виски. «Плохо дело, — со страхом подумала девушка. — Так можно и не дойти… А как же раненые?»

Прошло больше часа. По сторонам дороги, словно в тумане, один лес и лес. Тамара шла неровно: то пробежит несколько шагов, то еле переставляет ноги.

Споткнувшись, она упала и долго лежала неподвижно. Затем все же попыталась подняться, но сил не хватило. Тогда Тамара закрыла глаза и поползла, ощущая дорогу локтями и коленями. «Какие холодные и жесткие кочки!»

Вдруг девушка очнулась. Над ней, закрывая полнеба, возвышался фашистский летчик… Черное дуло пистолета глядело Тамаре прямо в лицо…

Снова донесся гул вражеских самолетов, офицер вскинул голову. Тамара с трудом дернула из кармана наган комиссара. Гулко раскатился выстрел. Фашист упал.

Преодолевая слабость, девушка поднялась и с трудом пошла дальше. Потом снова упала, поползла…

А в это время по другой дороге, пролегавшей поблизости, шла с передовой легковая машина. Генерал задумчиво смотрел на скользящее мимо белое поле и думал: «Рано заснежило!»

Вдруг он подался вперед и указал на что-то шоферу.

— Смотри, кто это там? Ну, видишь? Останови-ка машину!

«Виллис», скрипнув тормозами, застыл. Генерал и водитель подошли к потерявшей сознание девушке, у которой на спине чернело обгорелое белье и багровели пузыри обожженной кожи.

Генерал легко поднял Тамару и понес к машине. Водитель сдернул с себя фуфайку и осторожно прикрыл спину Тамары.

— В санбат гони! — приказал генерал.

Машина понеслась. Генерал смотрел на сединки в обгоревших волосах Тамары и думал: «Без сознания, а ползла… Непостижимо!»

В приемно-сортировочном пункте медсанбата девушка пришла в себя:

— По дороге на Михайловку, у сожженной автомашины, тяжелораненые… Скорее…

И снова впала в забытье.

Хирург, хлопотавший около нее, распорядился:

— Посмотрите ее документы.

Старшая медсестра достала из кармана гимнастерки тоненькую книжечку.

— Комсомольский билет. Боже мой! Да она еще совсем девочка! Семнадцать лет…

Полтора месяца врачи боролись за жизнь Тамары Калнин, но спасти ее не удалось. Она скончалась 2 ноября 1942 года в госпитале города Кирова и там похоронена.

За выдающийся подвиг во время эвакуации раненых Калнин награждена орденом Ленина.

Приказом Министерства просвещения РСФСР восьмилетней школе № 1 города Опочка, в которой училась героиня, присвоено ее имя.

Пионеры свято чтят память бывшей ученицы своей школы. Каждое утро 2 ноября в школе № 1 имени Тамары Калнин начинается торжественной линейкой.

«Мы имя героя поднимаем, как знамя!» — рапортует пионерская дружина, также названная в честь отважной комсомолки.

И их клятва не расходится с делом.

Публикация Веры Дугиной

В московской средней школе № 58, что по улице Гарибальди, состоялся очередной сбор ветеранов альпинизма. Одна из главных особенностей этого вида спорта состоит в том, что он имеет большое прикладное значение для боевых действий. Так называемая горная война велась не только во времена Суворова, а и гораздо раньше. И побеждал в ней всегда тот полководец, который уделял должное внимание альпинистским навыкам своих подчиненных. Истина эта оказалась злободневной и в тяжелую пору сражений с фашистами.

Гитлеровское командование придавало альпинистской и горнолыжной выучке специальных формирований несколько даже преувеличенное значение. С ними, егерями частей «Эдельвейс», и скрестили, как говорится, шпаги некоторые участники сбора, о котором я пишу.

Уже само восхождение на покрытые льдом с отвесными скалами вершины невозможно, если альпинист не настраивает себя на подвиг во имя товарища по связке, попавшего в беду. А действия восходителя в горах в военную пору — подвиг вдвойне.

Вот старший лейтенант запаса Александр Игнатьевич Сидоренко, заслуженный мастер спорта, участник легендарных восхождений. Он сбрасывал фашистский стяг с Эльбруса-Западного, служил старшим инструктором альпинизма в 900-м горнострелковом полку. Награжден боевыми орденами и медалями. Беседует с ним старший лейтенант запаса Андрей Александрович Малеинов, заслуженный тренер СССР, мастер спорта. В прошлом инструктор горной подготовки 18-й армии. На этом сборе Андрей Александрович развернул выставку своих живописных работ о высокогорье, о дальних краях нашей Родины.

Здесь же Артем Сергеевич Поясов, зачинатель альпинизма в СССР; Август Андреевич Летавет, действительный член Академии медицинских наук СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий, орденоносец, заслуженный мастер спорта СССР, руководитель ряда научно-спортивных экспедиций в Центральный Тянь-Шань и Памир. Марго Георгиевна Ткавадзе — участница первого восхождения на Казбек при Советской власти; Виталий Михайлович Абалаков; Михаил Иванович Ануфриков; Павел Филиппович Захаров — словом, те люди, чья слава вызывает у молодого поколения желание во всем походить на них, строить с них жизнь. Перечень славных имен можно было бы и продолжить.

Тем не менее история отечественного альпинизма имеет немало «белых пятен». Для сбора материалов, проливающих свет на мирные и боевые восхождения, в той же школе учрежден Музей славы альпинизма. Пользуюсь случаем и обращаюсь с просьбой к читателям «Подвига» — присылайте нам любые материалы по альпинизму. Называю адрес: 119871, Москва, ГСП, Г-270, Лужнецкая набережная, 8. Комитет ФиС. Отдел альпинизма.

Борис Романов, заслуженный мастер спорта СССР, председатель Федерации альпинизма СССР, кандидат медицинских наук, участник Гималайской экспедиции

Петр КУРОЧКИН

В 1941 году Петр Миронович Курочкин окончил Тамбовскую авиашколу Гражданского воздушного флота. В годы Великой Отечественной войны был летчиком и командиром ночного авиационного подразделения, воевал на шести фронтах, принимал участие в Курской битве. Из 2636 боевых вылетов 192 совершил в глубокий тыл противника, в районы действия партизанских отрядов.

После войны окончил педагогический институт, высшую партийную школу при ЦК КПСС. Ныне трудится в ЦК профсоюзов работников культуры. Первые рассказы об авиации и однополчанах опубликованы, в газетах и журналах.