Похвала

ПРАВИЛО № 21: УСТРАНЯЙТЕ ИСКУШЕНИЯ, КОГДА ЭТО ВОЗМОЖНО

Эмерсон

Я никогда в жизни не надевал рубашку так быстро.

Господи, да что, черт возьми, со мной не так? Внутренние рассуждения о том, почему я никогда не должен прикасаться к Шарлотте таким образом, со временем постепенно ослабевали. И как раз в тот момент, когда я собиралась сдаться и сделать то, что хотел сделать последние два месяца, Бо буквально стучится в дверь.

Шарлотта идет за мной, когда мы достигаем нижнего этажа. Она поправляет юбку и направляется к своему столу, стараясь вести себя естественно, когда я открываю дверь.

И вот он здесь. Я не видел своего сына полгода, и, возможно, мне что-то мерещится, но он выглядит по-другому, старше. У него такие же зеленые глаза и загорелая кожа, но это почти все, что он унаследовал от меня. В остальном он копия матери.

Песочно-каштановые кудри. Высокие скулы и широкая улыбка, хотя на самом деле я давно такого не видел.

— Привет, — бормочу я как идиот, открывая дверь шире, чтобы пригласить его войти.

Сначала он не двигается.

— Я здесь только для того, чтобы получить этот чек, — отвечает он.

Он смотрит куда угодно, только не на мое лицо. Он слегка переступает с ноги на ногу и нервозно засовывает руки в карманы.

— Конечно. Заходи, — говорю я, отходя в сторону.

Он делает всего один шаг в фойе, когда замечает Шарлотту в кабинете через стеклянную дверь. Он колеблется, на мгновение замирая и пристально глядя на нее. Меня одолевают острые приступы ревности. Потому что, конечно, он не может отвести взгляд. Шарлотта — воплощение красоты, и хотя я бы не сказал этого, когда она начинала работать у меня, сейчас она воплощение утонченности. На самом деле, она лучшая из обоих миров. Как-то одинаково царственная и веселая. Скромная и нелепая, в лучшем смысле.

Он делает шаг к ней.

— Шарлотта — исключительная секретарша. Умная и организованная. Я надеюсь, что мне никогда не придется заменять ее.

Гордость переполняет меня, когда я хвастаюсь ею перед ним, и я вижу, как щелкает его челюсть. Ему не нравится, что я говорю о его девушке так, как будто знаю ее лучше, и я не могу сказать, что виню его. Но эта ревность, потому что я тоже это чувствую.

— Зайди и поздоровайся, — говорю я, прижимая руку к его спине.

Когда мы добираемся до моего кабинета, Шарлотта встает и приветствует Бо объятиями.

— Рада тебя видеть! — Говорит она.

— Я тоже рад тебя видеть. Ты выглядишь…

Она неловко ждет, пока он закончит предложение, и я жалею, что не могу закончить его за него.

Великолепной.

Удивительной.

Захватывающей.

Подойдет любой из них, но в итоге он использует:

— Другой.

На ее лице застывает напряженная улыбка.

— Надеюсь, все по-другому.

— Да, хорошо по-другому.

— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Кофе, содовую, воду?

— Да, кока-колу, пожалуйста, — отвечает он, не сводя с нее глаз.

И я тоже не могу перестать наблюдать за ней, ожидая реакции на его присутствие. Что она на самом деле чувствует к нему? Рада видеть его? Стремится угодить? Но нет… Вместо этого на ее лице натянутая улыбка, и она выглядит совершенно неестественно в его компании.

— Я принесу, — нетерпеливо отвечает Шарлотта, направляясь на кухню.

Она пытается оставить меня и моего сына наедине, но он следует за ней вместо того, чтобы остаться со мной.

— Вы двое, наверстайте упущенное, — говорю я.

— Я только что закончил свою тренировку, и мне нужно пойти переодеться в другую одежду и привести себя в порядок. Сынок, я выпишу тебе этот чек, когда вернусь.

— Конечно, — говорит он мне, и я хотел бы сказать, что между нами как будто нет неловкости, но она есть.

У моего сына, похоже, в голове засела идея, что, владея секс-клубом, я становлюсь каким-то монстром. Одновременно извращенец и преступник. Я ничего не могу сделать, чтобы переубедить его или заставить взглянуть на вещи по-другому, и на это ушло полгода наших отношений, но я отказываюсь верить, что это непоправимо.

Когда я спускаюсь минут через десять, я слышу, как они разговаривают в передней комнате. Остановившись на кухне, я прислушиваюсь.

— Я чувствую себя таким придурком, — бормочет он.

— Ты не придурок, — отвечает она.

— Ты переживаешь трудные времена. Тебе придется какое-то время пожить со своей мамой, ну и что. Это не навсегда. Ты встанешь на ноги, и все будет хорошо.

Успокаивающий звук ее голоса заставляет меня улыбнуться.

— Я потерял свою работу, свое жилье, тебя… — Его голос затихает, и я чувствую, как волосы на моей шее встают дыбом.

И в этот момент до меня доходит — Шарлотта что-то значит для Бо. Расстались они или нет, она что-то значит для него. И вполне возможно, он что-то значит для нее. Как я мог оказаться в центре всего этого? Как я вообще мог делать то, что уже делал?

— Ты не потерял меня, — мягко отвечает она.

— Мы все еще друзья, Бо. — Ее голос такой низкий, что они звучат близко друг к другу.

Наступает тишина, слышен шорох одежды, движение на диване, и я жалею, что не могу перестать слушать сейчас.

— Дай мне еще один шанс, — бормочет он, и я не могу остановиться.

Громко ступая, я выхожу из кухни и направляюсь прямо к своему столу. Я не совсем уверен, что я делаю. Я хотел вернуть Шарлотту к Бо. Это единственная причина, по которой я нанял ее. Это то, что должно было сделать все между мной и Бо лучше, так почему я пытаюсь это остановить?

Они отодвигаются друг от друга на диване, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть ее лицо. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами с выражением страха, как будто ее поймали. И она пытается оценить мою реакцию.

— Извините, что прерываю. Позволь мне выписать тебе этот чек.

Сажусь за свой стол, лезу в верхний ящик и достаю чековую книжку. Пока я заполняю его, Бо встает и подходит ко мне.

Он стоит примерно в футе от меня. Когда я поднимаю на него взгляд, то замечаю, что его глаза устремлены не на меня и не на чек, а на мой стол. Я прослеживаю за его взглядом, и меня внезапно охватывает ужас. Заполненная Шарлоттой анкета лежит лицевой стороной вверх на столе, открытая для всех этих грязных вопросов о согласии. Я быстро хватаю его и переворачиваю, но замечаю, как он напрягается, его глаза осуждающе сужаются.

Мой сын испытывает ко мне отвращение. И в данный момент я не могу сказать, что виню его.

К счастью, у него нет возможности узнать, что эту анкету заполнила Шарлотта.

— Сколько тебе нужно? — Спрашиваю я.

— Моя половина составляла тысячу.

Мои плечи опускаются.

— Сколько тебе нужно, чтобы прожить следующие пару месяцев, сынок?

— Мне не нужны твои деньги, — огрызается он.

— Я даю это тебе не потому, что ты в этом нуждаешься. Я даю это тебе, потому что сам этого хочу.

— Ну, я этого не хочу.

— Бо… — Раздается тихий голос Шарлотты, когда она подходит и встает рядом с ним.

— Он просто пытается помочь.

Я вздрагиваю. Последнее, чего я хочу, это чтобы она приняла мою сторону, как бы хорошо это ни было. Это только еще больше отдалит его от меня.

— Он думает, что может заплатить за все и что это просто решит все наши проблемы, — говорит он, холодно глядя мне в лицо.

— Нет, я этого не делаю.

Шарлотта снова вмешивается, на этот раз положив руку ему на плечо.

— По крайней мере, он пытается. Мой отец даже не разговаривал со мной несколько месяцев, не говоря уже о том, чтобы пытаться помочь мне или моей семье финансово.

Бо смотрит на нее, и выражение его лица смягчается.

Давай, сынок. Сделай это для нее.

— Прекрасно, — говорит он.

Я выписываю чек на десять тысяч и говорю ему, чтобы он вернулся за добавкой, когда она ему понадобится. Это похоже на приманку, но мне все равно. Все, что вернет его в мою жизнь. Даже если он злится на меня из-за этого.

Шарлотта на мгновение выглядит довольной, когда я вручаю ему чек, поэтому я не знаю, почему говорю то, что слетает с моих губ дальше. Наверное, из чувства самосохранения.

— Почему бы тебе не пригласить Шарлотту куда-нибудь поужинать? — говорю я, и она поворачивает голову в мою сторону.

— Если она, конечно, хочет.

Роясь в кармане, я нахожу свой бумажник и вытаскиваю стодолларовую купюру. Бо смотрит на Шарлотту с надеждой в глазах, но она все еще наблюдает за мной.

Мне нужно, чтобы Шарлотта больше не была моим вариантом. Если она действительно с Бо, тогда мне больше не нужно сопротивляться желанию заполучить ее для себя, потому что тогда у меня не будет выбора.

Я ненавижу то, как она смотрит на меня прямо сейчас, разочарование, гнев и чувство вины в одном лице.

— Что скажешь, детка? Хочешь поужинать со мной? — Он обнимает ее за талию, и мне приходится отвести взгляд.

— Конечно, — тихо отвечает она, и это убивает меня.

После того, как она собирает свои вещи, она слегка машет мне на прощание, что больше, чем может сделать мой собственный сын. Я кивком головы машу ей в ответ.

Смотреть, как она уходит с ним, — настоящая пытка. Но я делаю это с собой по уважительной причине.

Шарлотта не моя, независимо от того, насколько сильно мне кажется, что она моя.