Помни меня

10

— Где-где, вы сказали? На ферме у Адамса? — переспросила Дороти. — А вы уверены, что Ричардсоны работают именно там?

— Точно вам говорю. — Водитель такси высунулся из окна и сказал: — У меня отличная память что на фамилии, что на лица… Не был бы уверен, не стал бы морочить вам голову.

— Ну и что же вы запомнили? — уточнила Дороти. — Как, к примеру, выглядит тот, что помладше?

Водитель засмеялся.

— Ничего себе выглядит! Этакий красавец, высокий, широкоплечий, голубоглазый, русоволосый… Короче, парень что надо! Ну что, все приметы сходятся?

Дороти кивнула.

— Вроде как сходятся…

— И что же, если не секрет, натворил этот красавчик? — осведомился словоохотливый водитель. — Не зря же вы его ищете…

— Экий вы любопытный! — хмыкнула Дороти. — У меня к нему важное поручение. Так что отвезите меня побыстрей на эту самую ферму.

— Ферма Адамса вон за тем полем, — показал таксист. — Так что придется давать кругаля. — Он помолчал. — Если откровенно, то пешком напрямик вы быстрее дойдете, но сейчас такая жара…

— Так вы повезете меня или как? — нахмурясь, спросила Дороти. — Не сомневайтесь, деньги у меня есть.

— Экая вы сердитая! — усмехнулся таксист. — Садитесь, пожалуйста! — Он наклонился и толкнул дверцу. — С удовольствием доставлю вас куда прикажете.

Дороти уселась и только сейчас почувствовала, до какой степени устала. Господи, неужто она и в самом деле нашла Джона? Она откинулась на спинку и прикрыла глаза. Выходит, не зря она проделала весь этот путь. Только как-то ее встретят у Ричардсонов?

— Нэнси, может, ты все-таки передумаешь? — в который раз спрашивала дочь Аманда. — Прошу тебя, останься!

— Мама, может, хватит? — Нэнси запихнула в сумку туалетные принадлежности и с решительным видом застегнула молнию. — Все! Начинаю новую жизнь.

— Дочка, как ты не боишься связывать жизнь с мужчиной, который так тебя избил? — Аманда подняла голову с подушки и, с болью глядя на дочь, заметила: — Вон еще и синяки не прошли, а ты уже собралась ехать за новыми…

— Мама, смотри накаркаешь! — усмехнулась Нэнси и прислушалась. — А вот и Тимми за мной приехал! — обрадовалась она. Подошла к кровати, наклонилась и, чмокнув мать в щеку, шепнула: — Ну пока! Пожелай мне удачи.

Аманда притянула дочь к себе и всхлипнула.

— Да хранит тебя Господь! Не забывай нас, Нэн, и помни: это твой дом и ты всегда можешь сюда вернуться. Что бы с тобой ни случилось…

— Куда «сюда»? — не удержалась Нэнси. — Да вас и самих того и гляди выпрут на улицу! — Она выпрямилась, схватила сумку и пошла к двери.

— Нэнси! — окликнула ее мать. — Когда мы тебя увидим? Ты что, так и уедешь, не поладив с отцом? Ведь он тебя так любит!

— Мама, да пойми же ты наконец, мне здесь тошно! — выпалила Нэнси и уже у двери обернулась. — Я хочу жить в городе. Там мое место. А сюда, мама, — она выразительно обвела глазами скромное жилище, — я больше не вернусь. Что бы ни случилось. — Она вышла и плотно закрыла за собой дверь.

Увидев на пороге Дороти Смит, Нэнси обомлела от изумления. Сначала она хотела вытолкать ее и послать ко всем чертям, но, вспомнив про свою ложь и про поджог коттеджа, передумала. Нет, она должна и дальше играть свою роль. И играть столь же достоверно, как и прежде.

— Если не ошибаюсь, вы Дороти Смит? — с улыбкой осведомилась она. — Что привело вас в наши края?

Дороти сразу поняла, что здесь она не встретит понимания.

— Она самая и есть! — подтвердила она и деловым тоном сообщила: — Я на одну минутку. Даже такси не отпускаю. Признаться, я и не думала, что вы меня вспомните!

— Так что вам угодно? — осторожно спросила Нэнси. — Вы приехали в такую даль…

— Мне нужно повидать вашего брата.

— К сожалению, Джона нет дома, — с трудом скрывая радость, поведала Нэнси. — Извините, что я вас не приглашаю в дом… Дело в том, что мама приболела и сейчас спит.

— Мне бы хотелось поговорить с Джоном лично. По весьма деликатному делу, — объяснила Дороти. — Где я могу его найти?

Нэнси разобрало любопытство.

— Может, я могу вам чем-то помочь? — любезно предложила она.

— Вряд ли… — Дороти вздохнула. — Речь пойдет о Мэри. Она тяжело больна. Вот нам с мисс Браун и пришло в голову: вдруг Джон поможет ей пойти на поправку? Может, он найдет время и повидается с ней? Ведь раньше они дружили, а потом у них произошла размолвка…

Нэнси запаниковала. Да если Джон узнает, что это она встала между ним и Мэри, он ей этого никогда не простит. Надо срочно наплести что-нибудь!

— Какая жалость, что Мэри заболела! — изобразив печаль, заахала она. — Только боюсь, мисс Смит, вы зря потратили время.

Дороти испугалась.

— Почему это зря?

— Может, все-таки пройдете в дом? — предложила Нэнси.

— Спасибо, но лучше я подожду Джона здесь, раз уж приехала в такую даль.

— Как вам будет угодно, — улыбнулась Нэнси. — Брат с отцом вернутся ближе к вечеру. Только имейте в виду, чувства Джона к Мэри Браун изменились. Да, раньше они дружили, но с тех пор брат повзрослел и, как говорится, нет худа без добра!.. — Она помолчала. — А Мэри он точно не забудет! Ведь ее отец выжил-таки нас из поместья.

— Лорд Браун умер, и вы могли остаться, — попыталась возразить Дотти. — Да разве девочка виновата в том, что все так вышло…

— Никто ни в чем не виноват, — примирительным тоном заметила Нэнси. — Да, мы могли остаться, но мы уехали и, как видите, не пропали. — Она лучезарно улыбнулась. — Все к лучшему! У Джона теперь новая подружка. Она ему ровня. Мы все так за него рады! Скоро они поженятся.

— Поженятся? — упавшим голосом повторила Дороти.

— Ну да! Ведь Кэти ждет ребенка, — не скрывая удовольствия, сообщила Нэнси. — Уж и день свадьбы назначили… В первую субботу октября. Верно говорят: что ни делается, все к лучшему!

— Да, все к лучшему… — пробормотала Дороти, чуть не плача от обиды. Неужели она и в самом деле проделала весь этот путь понапрасну? Выходит, трещину в отношениях Мэри и Джона уже не склеишь? А такие новости лишь усугубят страдания бедной девочки! У нее сердце сжалось от жалости к Мэри. — В таком разе, извините за беспокойство. Я поеду.

Внутренне злорадствуя, Нэнси с любезной улыбкой предложила:

— А может, все-таки зайдете? Сегодня такая жара!.. Посидите, выпьете чашку чая…

— Спасибо, но я лучше поеду. Вон и такси ждет…

— У вас такой усталый вид, — вошла в образ радушной хозяйки Нэнси. — Может, все-таки передохнете? А такси отпустите. За мной скоро должны заехать, вот вместе и доберемся до Лондона. Хотите, подбросим вас прямо до вокзала?

Дотти покачала головой.

— Спасибо, вы очень добры, мисс Ричардсон, но я лучше вернусь на такси. Мне еще нужно заехать в гостиницу… — Дороти спустилась с крыльца и, обернувшись, добавила: — Знаете что, пожалуй, не стоит говорить Джону, что я к вам приезжала… Если он до сих пор в обиде на Мэри Браун, ему ни к чему знать об этом.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась Нэнси. — Не волнуйтесь, я ничего ему не скажу.

— Надеюсь, он будет счастлив со своей новой подружкой. Прощайте! — И Дороти вернулась в такси.

Водитель слышал весь разговор Дороти с молодой женщиной и на обратной дороге обдумывал каждое слово. Заметив, какой убитый вид у его пассажирки, он после долгого молчания решил-таки поделиться с ней своими соображениями.

— Конечно же это не мое дело, — начал он, — но мне пришла в голову одна мысль. По-моему, во всей этой истории есть одна нестыковочка. Если Джон Ричардсон счастлив и собрался жениться на своей новой подружке, то почему же у него такой невеселый вид?

Дороти слушала его вполуха: она все думала о том, как сказать Элис и Мэри, что она прокатилась зря.

— Простите, что вы сказали?

— Я говорю, если у этого Джона Ричардсона все так шоколадно, как уверяет его сестра, то почему у него такая печаль в глазах? Что ему грустить, раз он собрался жениться по любви, да еще вот-вот станет отцом?

— Сколько я вам должна? — невпопад ответила Дороти. Сейчас разговор о Джоне был выше ее сил. Она хотела одного: поскорее вернуться домой, к тем, кого она любит.

Дороти расплатилась и вошла в гостиницу, переживая, что возвращается домой с плохими новостями.

Выходит, Мэри была права! — думала Дороти, укладывая сумку. Джон ее и в самом деле разлюбил. Вот ведь беда какая!..

— Дотти, а я знала, что ты вернешься ни с чем, — спокойно сказала Мэри, когда Дороти и Элис пришли навести ее в больницу. — Жаль, что ты понапрасну проделала такой путь… Зато теперь все ясно. Раз Джон не приехал, значит, он не хочет иметь со мной никаких дел.

Элис первый раз в жизни решилась обмануть племянницу. Мэри была еще очень слаба. Болезнь вроде бы отступила, но Мэри была болезненно худа и бледна, а в глазах таилась такая мука, что Элис за нее боялась.

— Хорошо, что Дотти снова дома! — улыбнулась она, избегая затрагивать больную тему. — А скоро и ты, детка, будешь дома. И мы все втроем начнем перестраивать жизнь. Вот увидишь, все будет хорошо!

Внешне Мэри казалась спокойной, только сжала пальцами ручки кресла так, что побелели костяшки. Услышав преувеличенно бодрый голос тетки, она поняла все без слов.

— Пожалуйста, скажите мне, что он сказал.

Учитывая состояние племянницы, Элис не решалась сказать ей всю правду. Опустив глаза, она размышляла, как бы смягчить удар, и Мэри, почувствовав ее колебания, убедилась в своей правоте.

— Я знаю, Джон больше не вернется, — тихо повторила она, и голос ее дрогнул. Но она совладала с собой и продолжила уже спокойно, глядя Дороти в лицо: — Когда я узнала, что ты отправилась разыскивать Джона, я рассердилась и очень переживала. Но, я понимаю, ты сделала это из любви ко мне, и я от души благодарна тебе за это.

Дороти уже не раз возвращалась к мысли, что не в добрый час она отправилась на поиски Джона. Сожалела об этом и сейчас.

— Черт меня дернул поехать в этот Корнуолл! — сокрушалась она. — Верно говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад! — Она заглянула Мэри в лицо. — Детка, ей-Богу, ведь я хотела как лучше! Кто же знал, что все так обернется!..

— Я знаю, Дотти, и очень тебя люблю. Вы с тетей всегда думаете обо мне. И, если вы хотите, чтобы я начала все сначала, вы должны сказать мне правду, какой бы горькой она ни была. Как там Джон? Где работает? Что он сказал?

Кто знает, может, если она ожесточится, ей будет легче забыть Джона? — пришло в голову Элис.

— Прошу вас, скажите мне всю правду! — настаивала Мэри. — Уверяю вас, мне так будет лучше.

Элис колебалась. С одной стороны, надо подсластить пилюлю, а с другой… Есть ли у нее право скрывать от Мэри истинное положение вещей?

— Джон собирается жениться, — сказала Элис и тяжко вздохнула, со страхом ожидая, как среагирует Мэри, и приготовилась ее утешать. Сказать, что Джон скоро станет отцом, у нее язык не повернулся.

Услышав такую новость, Мэри сжалась, словно от удара, и вспомнила каждое слово, сказанное им когда-то, каждый жест, каждое его обещание… Джон уверял, что однажды она станет его женой. Это помогало ей жить. А теперь все кончено. Мечты остаются мечтами, а ей надо жить чем-то еще.

— Прости, детка, что я так говорю, но раз уж так случилось, что Джон забыл тебя, значит, он тебя недостоин. И выброси его из головы.

Мэри заметила, как Дотти и Элис обменялись взглядами, и, зная обеих, спросила:

— Вы от меня еще что-то скрываете?

— Ты права, есть кое-что еще… — пробормотала Дороти и, собравшись с духом, сказала все как есть: — Джон женится, а еще… а еще скоро он станет отцом. — Она замолчала, опасаясь, как и Элис, что такой удар сломит Мэри.

— Спасибо, Дотти, что сказала мне все как есть. — Мэри откинулась на спинку кресла, снова судорожно схватилась за ручки и прикрыла глаза. Она была потрясена. — Что ж, все идет своим чередом… Джон начал новую жизнь. Он хорош собой, трудолюбив, и у него доброе сердце. Как никто другой, он заслуживает счастья.

Дотти и Элис в недоумении переглянулись, а Мэри продолжила:

— И я его ничуть не осуждаю за то, что он решил начать жизнь сначала. Я желаю ему всего самого хорошего. Я рада, что он снова полюбил. И благодарна ему за это, потому что теперь и мне самой будет легче расстаться с прошлым и смотреть вперед, в новую жизнь.

— Детка, ты никогда не перестанешь удивлять меня! — покачала головой Элис, восхищаясь силой воли своей племянницы. Откуда у нее такая мудрость? И где эта хрупкая девочка черпает силы, чтобы преодолевать несчастья, которые одно за другим сыплются ей на голову?! Элис подошла к ней и крепко обняла ее. — Ты у меня сильная! Теперь я точно знаю, все будет хорошо.

— Как вы думаете, — спросила Дороти, когда они с Элис возвращались из больницы, — с девочкой все в порядке?

— Думаю, теперь все в порядке. Удар был сильным, но она выстояла. А самое главное — теперь Мэри осознала, что Джон для нее потерян навсегда. Она смирилась с этим, только, боюсь, не скоро забудет о его существовании.

После их ухода Мэри еще долго сидела в кресле ссутулясь, словно состарившись на сто лет. Принесли и унесли ужин. Мэри уложили в постель, и она смотрела, как санитарки меняют белье, прибираются в палате и сдают смену.

Вскоре погасили свет, все ушли и наступила тишина. Мэри думала об Элис и Дороти и поклялась больше не делать ничего, что заставит их переживать. Думала она и о Джоне, о его новой любви, и сердце у нее сжималось от боли.

— Прощай, Джон! — шепнула она, уткнувшись в подушку. — И будь счастлив!

Внезапно воспоминания разом нахлынули на нее, и Мэри чуть не захлебнулась от слез. Горе, любовь, разрушенные мечты — все слилось воедино, и этот безудержный поток хлынул, точно прорвало плотину, смывая все, что еще оставалось в ее душе от несбыточных надежд.

Мэри зарылась головой в подушку и дала волю слезам. Рыдания долго сотрясали ее тело, но слезы не принесли ей облегчения.

Под утро, прежде чем Мэри забылась тревожным сном, она решила, что будет сильной. Она не станет огорчать Элис и Дотти, ведь они ее так любят… Хотя без любви Джона ей никогда не быть по-настоящему счастливой.

— Нет, Тим, так дело не пойдет! — покачал головой Рыжий Дик. — Это тебе не мокруха, так что за такие бабки я тебе его не отдам! — Он раскрыл ладонь, и Реддингтон впился глазами в изящную вещицу. — Ну что, нравится? — поддразнил его Дик. — Тогда не скупись, гони бабки! А нет, так я найду покупателя и покруче.

Он хотел засунуть медальон в карман, но Тимоти схватил его за руку.

— Дай-ка я еще разок взгляну.

Открыв крышечку, Дик извлек из медальона миниатюрный портрет двух малюток, показал Тимоти, а потом разорвал на мелкие кусочки и бросил в пепельницу.

— Картинка с младенцами нам ни к чему! — проворчал он. — Последний раз говорю, хочешь заполучить эту побрякушку, давай за нее хорошую цену.

— Дай хоть в руках-то подержать! Ты что, боишься, что я тебя кину? — хохотнул он. — Мы же с тобой как-никак партнеры!

Рыжий Дик протянул ему медальон, и Тимоти Реддингтон долго вертел его в руках, осматривал внутри и снаружи, только что не попробовал на вкус… Он сразу узнал работу: такое же колье показывал ему Шон. Прекрасная вещь, изящная, можно сказать изысканная: сердечко из платины, инкрустированное сапфирами и бриллиантами. Старинная работа: ясное дело, кто-то бережно хранил его. Поди, фамильное наследство аристократа, которое передается из поколения в поколение…

— Дик, ты знаешь, не в моих правилах спрашивать, откуда ты получаешь товар, — заметил Реддингтон, не отрывая глаз от медальона, — но эта вещь особая. Это высший класс. Обычно у тебя такие вещички не водятся… — Инстинктивно Тимоти огляделся и, понизив голос, сказал: — Не хочу из-за этой штучки загреметь за решетку!

— А ты, оказывается, слабак! — Рыжий Дик зашелся от хохота. — Что, перетрухал? Не дрейфь! Говорю тебе, мокрухи тут нет. Эту висюльку взяли месяц назад. Просто я все это время держал ее в тайнике. Так что можешь поверить мне на слово: за решетку ты из-за нее не загремишь!

— Скажи откровенно, это кража со взломом? — упорствовал Тимоти. — Такие вещицы, как этот медальон, обычно имеют кровавую историю.

— Вот ведь привязался! — огрызнулся Дик. — Можно подумать, ты из полиции! Кровавые истории, видите ли… Говорю тебе, нету никаких историй, и все тут!

— Так я тебе и поверил! — усомнился тот. — А ты, однако, ловко устроился! Юнец наныкал побрякушек, а ты тут сидишь и торгуешься…

— А ты, никак, завидуешь? — хохотнул Рыжий Дик. — Не хочешь, не верь! Найду другого перекупщика. — И он протянул руку за медальоном. — Скажи лучше, берешь медальон или нет?

— Беру, — буркнул Тимоти.

— Тогда давай хорошую цену.

— Дик, я и так даю тебе хорошие деньги, — попытался урезонить его Тимоти. — Да тебе больше никто не даст! Ведь медальон-то краденый…

— А я и не говорил, что купил его у «Тиффани», — пробурчал Рыжий Дик. — Только за такие гроши ты его не получишь! — Выхватив медальон у Тимоти из ладони, Дик отправил его в карман.

В этот момент Нэнси вышла из костюмерной.

— Тим, хозяин хочет, чтобы я пела вторым номером! — возмутилась она. — А я ему говорю: нет, так не пойдет! Какого черта?! Ну сделай же что-нибудь!

— Нэн, не кипятись! Пока соглашайся, а после закрытия я поговорю с ним об условиях.

— Нет, а почему я должна петь после этой безголосой куклы?

— Тебе же выгоднее, — примирительным тоном заметил Тимоти. — На ее фоне ты прозвучишь еще лучше!

— Ну ладно, так и быть! — с недовольным видом буркнула Нэнси. — Только ради тебя, Тимми! — И удалилась.

Тимоти смотрел ей в спину, а когда обернулся, перехватил взгляд Рыжего Дика.

— Что, никак, птичка уже качает права? — с издевкой заметил тот. — Видать, зацепила тебя эта певичка, а?

— Вот еще! — хмыкнул тот. — Просто с ней не соскучишься! Только успевай штаны снимать.

— Ну и счастливчик же ты, Тимми! — завистливо вздохнул Рыжий Дик. — Вот бы мне такую телку!..

— Хочешь, уступлю по сходной цене? — усмехнулся Тимоти. — Как говорится, по старой дружбе…

— Шутишь? — Рыжий Дик вытаращил глаза. — Неужто ты и впрямь готов ее уступить?

Тимоти кивнул и с ухмылкой добавил:

— Даю тебе ее как довесок к медальону. Ну что, партнер? По рукам?

— А что, если она не захочет? — спросил Дик, дрожа от вожделения. — Что тогда?

— Не волнуйся, Нэн сделает так, как я скажу, — заверил его Реддингтон. — Эта птичка клюет у меня с руки. Так что, дружище, считай, она уже твоя.

— А когда будут деньги?

— С деньгами подождешь. — Тимоти поднялся и сказал: — Погоди, я скоро вернусь.

— Буду ждать, дружище.

Между тем Нэнси вышла на эстраду и запела, а Рыжий Дик, дрожа от нетерпения, пожирал ее глазами.

До чего же сладко поет! — подумал он. Что ж, сегодня ночью, птичка, я покажу тебе, что такое настоящий мужчина!

Шон нервничал.

— Где вас черти носят? — прошипел он, когда появился Тимоти Реддингтон, и снова нырнул в тень. — Вы же знаете, я не хочу, чтобы мой старик лишний раз пялил на меня глаза.

— Тогда бери бабки и вали отсюда! — присоветовал Тимоти. Его забавляла эта игра в кошки-мышки между Рыжим Диком и Шоном. — И не волнуйся! Твой папаша сидит как пришитый в баре и с нетерпением ждет моего возвращения.

Шон вытащил из-под полы мешочек и извлек оттуда колье.

— Ну что? Нравится? — прошептал он, глядя, как мерцают при свете уличного фонаря сапфиры и бриллианты. — Тогда деньги на бочку, а мне пора делать ноги.

Тимоти принялся не спеша отсчитывать купюры, не подозревая, что в баре тем временем разразился скандал.

— Давайте скорей! — подгонял его Шон. — Мы же не в банке! Мало ли что… Того и глади увидит кто!

Не успел он произнести эти слова, как дверь бара распахнулась и оттуда вылетела разъяренная Нэнси, а следом за ней Рыжий Дик.

— Тимоти, ну ты и подонок! — Она налетела на своего дружка как дикая кошка. — Это правда, что ты ему пообещал? Говори, правда? — В свете уличного фонаря блеснули ручейки слез у нее на щеках. — Ты что, на самом деле сказал ему, что я теперь буду с ним спать? Тимми, как ты мог?! Неужели ты дошел до такой низости? — Она трясла Тимоти за плечо и заглядывала ему в глаза в надежде, что он откажется от своих слов. — Скажи мне! Ты что, подкладываешь меня под эту гориллу?!

Разозлившись, что по милости Нэнси у него сорвалась сделка, тот зверем взглянул на нее.

Подумаешь, делов-то! Ну и переспала бы с ним, глупая корова, не развалилась бы! Мне это нужно для дела, ясно тебе? И я не стану у тебя спрашивать, с кем ты будешь спать, а с кем нет!

Внезапно дело приняло неожиданный оборот. Шон и Рыжий Дик увидели друг друга и не долго думая сцепились в драке. И тут же откуда ни возьмись появились болельщики.

— Ну-ка, Шон, преподай урок Рыжему Дику!

— Спорим, старина Дик надерет этому сопляку задницу!

Вскоре и болельщики ввязались в драку. Хозяин заведения вызвал полицию, и Тимоти, таща за собой Нэнси, спешно скрылся в подворотне.

— Безмозглые кретины! — ругался он, глядя на толпу полицейских, окруживших плотным кольцом толпу. — Теперь плакали мои денежки! А все из-за тебя! — Тимоти занес кулак и врезал Нэнси по лицу. — Если бы не ты, я бы не потерял деньги и получил бы колье! В другой раз изволь слушаться меня беспрекословно. — Нэнси упала, и Тимоти принялся пинать ее ногами. — Поняла, дура?!

— Я волнуюсь за Нэнси, — сказала Аманда сыну. — Ведь она мне дочь, и я не хочу, чтобы она пошла по плохой дорожке.

— Знаю, мама. Я тоже хочу, чтобы Нэн одумалась и поскорее вернулась домой.

— Знаешь, а ведь она сказала, что ни за что больше не вернется!

— Мама, это она сгоряча! — успокаивал ее Джон. — Сама знаешь, какая она у нас заводная… просто ляпнула сдуру… Вот увидишь, все будет хорошо.

— Как бы мне хотелось, чтобы Нэн характером походила на тебя! — сокрушалась Аманда. — Ты у меня такой хороший сын, а я… — Она осеклась. — А я…

— Что, мама?

Но храбрость покинула Аманду.

— Да так, ничего, поговорим как-нибудь в другой раз… А сейчас отправляйся в Лондон и постарайся разыскать свою неразумную сестру.

— Хорошо, мама, я постараюсь привезти ее домой.

— А ведь я вас знаю! — улыбнулся Джону таксист, когда они выехали из Эксетера. — Вы — Джон Ричардсон, да?

— Да, — удивился Джон. — Откуда вы меня знаете?

— А я на днях подвозил к вам на ферму одну пожилую леди, так она мне все про вас рассказала.

— Боюсь, вы меня с кем-то путаете.

— Ну что вы, все приметы сходятся! — хохотнул таксист. — Высокий широкоплечий красавец с голубыми глазами и русыми волосами…

— Ничего не понимаю… — Джон в недоумении пожал плечами. — Уверяю вас, вы что-то путаете. Ко мне никто не приезжал.

Таксист обиделся.

— Я хоть и не первой молодости, но пока еще не в маразме. Говорю вам, на днях я привозил к вам домой одну милую пожилую леди. Она поговорила с вашей сестрой, очень расстроилась, а потом я отвез ее в гостиницу.

Джон насторожился.

— Вот как? А мне никто не сказал об этом. — Он подозревал, что это проделки Нэнси. — А эта женщина… она случайно не сказала, как ее зовут?

Таксист поймал его взгляд в зеркале заднего вида.

— Нет, она не назвалась, но я ее хорошо запомнил.

— И какая же она из себя?

— На вид около шестидесяти, ну может, чуть побольше. Такая деловая… Среднего роста, сухонькая, седая, а глаза у нее молодые и, как бы получше объяснить… такие острые и насмешливые, что ли… — Таксист замолк, припоминая детали. — А еще она сказала, что у нее к вам важное поручение. И вид у нее был очень озабоченный…

Джон терялся в догадках. Кто бы это мог быть? И что за важное поручение?

— А она не упоминала, что у нее за дело ко мне?

— Экий вы непонятливый, ей-Богу! — хмыкнул таксист. — Говорю вам, она приехала сюда специально, чтобы повидать вас. Она знает вас и всю вашу семью. Неужто вам этого мало?

— Она знает всю мою семью?

— Ну да, именно так она и сказала! Еще когда ехали к вам. А на обратном пути ей было не до разговоров. Всю дорогу плакала.

— Плакала?

— Ну да! Видно, ваша сестра сказала ей что-то неприятное… — Таксист решил умолчать о том, что слышал разговор между Нэнси и пассажиркой. — Уж не знаю, что именно, только у бедняжки был убитый вид.

— Привет, миссис Мэри! — Сколько раз Мэри говорила мальчонке, что она не миссис, а мисс, но тот упорно называл ее по-своему. Протягивая ей тетрадку, он гордо сказал: — Я принес прописи. И написал все буквы, какие вы мне показали в прошлый раз. А еще мама обещала купить мне букварь.

Мэри спустилась с крыльца в сад.

— Привет, Томми! Хорошо, что ты пришел. — Она взяла прописи, открыла и, взглянув на старательно выведенные буквы, воодушевилась. — Молодец, Томми! — Она обняла мальчика за плечи. — Давай сядем на скамейку и почитаем вместе. Помнишь, как произносится это слово?

Малыш открыл рот и произносил по буквам. Это оказалось долгой процедурой.

— Т…О… М…

— А все вместе?

Он округлил глаза, открыл рот, а потом выпалил:

— Том! — И в восторге захлопал в ладоши.

— Молодец, Томми! — Мэри ему тоже поаплодировала, чем привела ученика в еще больший восторг.

Он залился звонким смехом, и, глядя на его довольную мордашку, Мэри тоже рассмеялась.

— Что означает слово, которое ты написал?

— Это мое имя.

— Верно, малыш! А теперь я задам тебе вопрос посложнее. Скажи, где ты живешь?

— Дома.

— Верно, — улыбнулась Мэри. — А где твой дом?

— Там. — И малыш махнул рукой.

— Где там?

Он нахмурился, а потом расплылся в улыбке:

— В городе.

— Верно. А в каком городе?

— Как это — в каком?

— У города тоже есть имя, — подсказала Мэри. — Знаешь какое?

— Знаю! — обрадовался малыш. — Блэкберн.

— Правильно. — Мэри погладила его по голове. — Сейчас мы с тобой научимся писать это слово. Хочешь?

— Хочу.

— Тогда бери карандаш и будем писать.

Удивляясь, почему Мэри так долго не возвращается, Дороти открыла дверь и выглянула в сад. Увидев Мэри и мальчика, склоненных над тетрадкой, она потихоньку закрыла дверь и поспешила рассказать об этом Элис.

— Ну просто душа радуется! Я глянула, а наша Мэри сидит под яблоней и смеется вместе с младшим сынишкой молочника, ну ровно два колокольчика звенят!

— Да, Дотти, теперь можно сказать, что Мэри поправилась! Слава Богу, мы не потеряли нашу девочку! — Элис отложила вышивание и пошла в гостиную взглянуть из окна на ученика и учительницу.

Она любовалась племянницей. Как же она похорошела: волосы снова блестят, глаза искрятся, на щеках играет румянец!.. И все же временами в ее взгляде сквозит грусть.

Бедная девочка! По-прежнему тоскует о Джоне, подумала Элис. Ну ничего! Бог даст, все наладится. Она еще так молода и найдет свое счастье.

Вечером, когда Дороти уже собиралась лечь спать, Мэри приготовила две кружки горячего какао для себя и для Элис.

— Тетя, мне так нравится заниматься с Томми! — сказала она. — Ты не представляешь себе, до чего он способный мальчик! Впитывает все как губка!

И тут Элис неожиданно для самой себя спросила:

— Детка, скажи, а когда ты занимаешься с Томми, ты… ты вспоминаешь Джона?

Мэри ответила не сразу, словно смотрела в себя и искала правильный ответ, хотя, если быть честной с собой, другого ответа у нее нет.

— Да. — Повернувшись, она поставила кружку с какао на каминную полку и села напротив Элис. — Тетя, мне все напоминает о Джоне, не кривя душой, сказала она. — И как я учу Томми читать и писать, и солнечный свет, и ночное небо… Если честно, я все время о нем думаю.

— Детка, прости меня! — Элис испугалась, что у девочки откроются старые раны. — Я не должна была задавать тебе этот вопрос.

— А я рада, что ты спросила. — Каждый день Мэри убеждала себя, что должна забыть Джона и примириться с тем, что им не суждено быть вместе, но у нее ничего не получалось. — Знаешь, тетя, я думала, что больше никогда никого не буду учить.

— Еще как будешь! — заверила ее та. — Детка, я не стану говорить, как раньше: забудь Джона. Теперь я знаю, что у тебя это вряд ли получится. Но, Бог даст, наступит день, когда ты станешь вспоминать о нем без боли. — Она помолчала и спросила: — Ты мне веришь?

— Верю, — не отводя глаз, ответила Мэри и, взяв кружку, отхлебнула какао. Всем своим существом она была обращена в счастливые воспоминания, и на душе от этого у нее становилось теплее. — Я любила Джона… и сейчас люблю, — прошептала она.

На следующее утро Мэри проснулась ни свет ни заря, надела лучшее платье и, тщательно причесав волосы, еще до завтрака отправилась в церковь.

— Иду-иду! — отозвалась Дороти из кухни, когда в дверь постучали. — И кого же это принесло в такую рань? Вишь ты, как расстучался! Уже иду!

Она распахнула дверь и ахнула.

— Вы?! Что вам угодно?

На пороге стоял Джон Ричардсон! Высокий, широкоплечий, еще красивее, чем прежде…

— Кто там, Дотти? — спросила Элис, спускаясь в холл из спальни.

Увидев, кто это, она онемела. И еще больше удивилась, когда Джон сказал:

— Я хочу видеть Мэри. Пожалуйста, скажите ей, что я приехал.

— Они, видите ли, приехали! — набросилась на него Дотти. — И зачем же это вас сюда принесло? Чтобы наша девочка еще больше страдала?! Лучше уезжайте подобру-поздорову! Мэри не желает вас больше видеть! И мы тоже!

Джон обратился к Элис:

— Вы тоже не хотите меня видеть?

— А с какой стати мне хотеть вас видеть? — ледяным тоном осведомилась та. — Насколько мне известно, вы собираетесь жениться. С чем вас и поздравляю! Равно как и с тем, что вы скоро станете отцом. Не так ли?

Джон потряс головой.

— Нет, все это неправда!

— Как это неправда? — дуэтом спросили Элис и Дороти.

— Прошу вас, позовите Мэри, — сказал Джон. — Нэнси все выдумала. Жениться я не собираюсь. И поздравлять меня не с чем. — Он невесело усмехнулся. — Единственная женщина, которую я хочу видеть своей женой, это Мэри. — Он переводил глаза с Элис на Дороти. — Пожалуйста… скажите ей, что я приехал с ней поговорить.

Дороти и Элис переглянулись. Новость, которая свалилась на них, была лучше, чем они могли ожидать.

Дороти смеялась до слез. У нее не было слов, она только вытирала фартуком слезы. Ее всю трясло от волнения.

Элис была взволнована не меньше, но лучше управляла собой. Теперь она обрела уверенность.

— Пожалуйста, проходите! — пригласила она и посторонилась, пропуская Джона в дом. — Дотти, поставь чайник. Угостим гостя чаем с фруктовым кексом.

Дороти молча отправилась на кухню, а Элис провела Джона в гостиную.

— Я хочу видеть Мэри, — твердил он, стараясь скрыть волнение. — Мисс Браун, я не виню вас за ваши подозрения, особенно после того, как Нэнси так ловко ввела Дотти в заблуждение. — Он стоял посреди гостиной, нервно теребя ладонью волосы. — Вы что, мне не верите? Поймите, ведь Нэнси и меня обманула! Она уверяла, что Мэри не хочет меня видеть! Она все время убеждала меня, что Мэри мной пренебрегает. А Мэри постоянно внушала, что та мне безразлична. Сестра хотела разлучить нас, и ей это удалось! — Джон вышел в холл и, подойдя к лестнице, ведущей к спальням, крикнул: — Мэри!

— Не старайтесь понапрасну, Мэри нет.

Глаза Джона сверкнули.

— Как нет? А где же она тогда? Ради Бога, скажите, где она?

Даже если Элис до сих пор сомневалась в любви Джона к Мэри, то сейчас, увидев на его лице боль и отчаяние, она поверила в истинность его чувств.

— Она скоро придет, — ответила Элис. — Сейчас ей уже намного лучше, но она с трудом оправилась после болезни. — Она помолчала и, заглянув Джону в глаза, сказала: — Джон, вы очень ей нужны. Как никто другой… — Кивнув головой на кресло, Элис предложила: — Сядьте. И расскажите мне все по порядку.

Джон сел в кресло, Элис устроилась на диване и не спускала с него глаз.

— Скажите мне, где Мэри, — попросил Джон. Внешне он казался спокойным, но душа его была в смятении. Он знал, как много Элис значит для Мэри, и всегда ею восхищался. — Прошу вас, скажите, где я могу ее увидеть?

— Потерпите, скоро вы ее увидите. Но сначала я должна убедиться в искренности ваших намерений, — тихо, но твердо ответила Элис. — Я не хочу, чтобы Мэри снова страдала.

У Джона не осталось выбора. От волнения он вскочил и принялся расхаживать по комнате, потом снова сел и поднял на Элис полные муки глаза. Собравшись с мыслями, он рассказал Элис, как по счастливой случайности узнал от таксиста о том, что к ним приезжала Дороти, а потом заставил Нэнси признаться ему во всем.

— Сестра связалась с мужчиной, который использовал ее самым бессовестным образом. Да еще и бил. А она все терпела… Этот негодяй хотел принудить ее стать проституткой. — Джон вздохнул. — Я привез Нэнси домой, и она раскаялась в том, что сотворила. Знаете, мисс Браун, а ведь коттедж, где мы раньше жили, подожгла Нэнси.

— Нэнси? — поразилась Элис. — Зачем?

— Вот и я ее тоже спросил зачем… — Джон снова вздохнул. — Мисс Браун, у нас с отцом есть кое-какие сбережения, и мы возместим вам ущерб.

— Дело не в деньгах!.. — Элис покачала головой. — Если бы вы знали, как тяжело Мэри болела!

— И нуждалась во мне… А я… Я же ничего не знал! — Слезы выступили у него на глазах, и он замолчал, чтобы успокоиться. — Мисс Браун, я должен увидеть Мэри, — сказал он погодя. — Хочу поскорее обнять ее и сказать, как сильно я ее люблю и как она мне нужна.

— Я верю вам, — сказала Элис.

Джон прикрыл глаза и, откинув голову на спинку кресла, глухо повторил:

— Я должен увидеть Мэри.

Чувствуя серьезность его намерений, Элис поднялась и сказала:

— Пойдемте, я отведу вас к ней.

Она быстро оделась и вместе с Джоном вышла из дома.

— Он приехал к тебе, детка. Теперь все будет хорошо, — сказала она, ни к кому не обращаясь.

Отец Гладстоун смотрел на Мэри с сочувствием.

— Судя по тому, что вы мне рассказали, дочь моя, жизнь вас не слишком баловала. Ваши родители оказались не способны любить вас, как это положено родителям… Потом вы их потеряли. Господь послал вам тяжкие испытания. Разлучил вас с молодым человеком, которого вы полюбили. А потом вы подверглись насилию безнравственного и жестокого существа…

Участливый взгляд и мягкий голос отца Гладстоуна проникали прямо в душу Мэри, внося в нее покой. Она вздохнула.

— Я знаю, как вам было тяжело, но вы должны найти в себе силы простить. Если вы всех их не простите, то лишь умножите смятение в своей душе. — Он смотрел на Мэри, на ее красивое лицо, на искренний, по-детски беззащитный взгляд и видел, что она пала духом. — Только когда мы прощаем, мы обретаем силу жить дальше.

— Я понимаю, святой отец. — Мэри была рада, что у нее хватило духу прийти на исповедь. — И я стараюсь оставить все в прошлом. Хочу забыть все неприятное, что было у меня в жизни. — Она помолчала и честно призналась: — Но я не могу забыть Джона. Я понимаю, что должна, особенно теперь, когда у него все так удачно сложилось, но… — Голос ее дрогнул. — Но у меня такое ощущение, что я связана с ним навеки, и я не могу его забыть.

— Дитя мое, если вы его так любите, кто знает, может, вы никогда не сумеете его забыть, — сказал отец Гладстоун. — Но вы еще так молоды. И наверняка полюбите. Поверьте, у вас все впереди. Любовь должна быть взаимной.

Мэри грустно улыбнулась.

— Нет, святой отец, я никогда не полюблю никого другого.

Элис с Джоном подошли к церкви.

— Я подожду вас здесь, — предложила Элис, а вы идите к ней.

Элис не могла отказать себе в удовольствии увидеть, как они встретятся. Башенные часы пробили половину десятого, и Мэри должна вот-вот появиться.

— Ну идите же, Джон, смелее!

Но тут Мэри открыла дверь и вышла из храма. На миг она зажмурила глаза от яркого солнца и, подставив ему лицо, вдруг почувствовала, что на нее смотрят. Сердце забилось в радостном предчувствии, и Мэри осторожно повернула голову. И увидела, что навстречу ей идет молодой мужчина — высокий, широкоплечий, русоволосый… Его походка показалась ей до странности знакомой. Вдруг он побежал. Мэри встретилась с ним глазами, и у нее перехватило дыхание.

— Джон! — выдохнула она чуть слышно и потрясла головой, словно хотела стряхнуть наваждение. Видение не исчезло. А когда она услышала голос Джона, слезы потекли по щекам.

— Мэри! Моя Мэри!

Не успела она опомниться, как оказалась в его объятиях. Они плакали и смеялись, не обращая внимания на прохожих, сейчас они были одни на всем белом свете.

Мимо проходила пожилая пара, и дама, улыбнувшись своему спутнику, сказала:

— Взгляни, какие трогательные влюбленные! И такие юные… Как мы с тобой когда-то…

Элис на расстоянии наблюдала за их встречей. Она всплакнула, а потом заторопилась домой — порадовать Дороти.

Все воскресенье у Мэри голова шла кругом. Долго они еще бродили по парку, держась за руки, словно боялись, что снова потеряют друг друга.

— Не могу простить Нэнси то, что она натворила, — сказал Джон, стоя на мостике над прудом и глядя в воду. — Ведь если бы не таксист, я так бы и не узнал, что Дотти приезжала поговорить со мной… — Он покачал головой. — Страшно подумать, что бы со мной было, если бы я сел в другое такси…

— Мне больно думать о Нэнси, — согласилась Мэри, — но отец Гладстоун сказал, что надо учиться прощать… Только так мы обретаем силы жить дальше. Поэтому я прощаю Нэнси.

Джон бросил на Мэри пристальный взгляд, словно не мог поверить, что снова обрел ее, а потом тихо сказал:

— Я люблю тебя.

— А я тебя, — шепнула Мэри, глядя ему в глаза.

Вскоре Мэри и Джон поженились. Обвенчал их отец Гладстоун. Элис стояла в церкви, держа в руках маленький букетик цветов, и сияла от радости. Она словно помолодела на десять лет. Том и Аманда, нарядные и счастливые, с трудом сдерживали слезы. Их радость омрачало лишь то, что Нэнси, хоть и обещала, так и не приехала на свадьбу к брату. А Дороти на радостях и вовсе прослезилась и все время хлюпала носом и терла его платком, пока он не стал красным как помидор.

— Миссис Ричардсон, какая же ты у меня красавица! — шепнул Джон на ухо Мэри, когда они шли между скамеек по проходу церкви.

Джон — нарядный и торжественный, в темном костюме — и Мэри — сияющая, в белом шелковом воздушном платье, которое Элис сшила собственными руками, вызывали всеобщее восхищение. Все сошлись во мнении, что в здешней церкви такой красивой пары еще никогда не венчали.

Когда они наконец остались одни, Мэри собралась с духом и, подняв глаза на Джона, сказала:

— Я должна сказать тебе одну вещь…

Джон подошел к ней, схватил на руки и, поднеся к кровати, ответил:

— А я, миссис Ричардсон, предпочел бы отложить разговоры на потом.

Он опустил ее на постель и, не отрывая глаз, проговорил:

— Мэри, я так долго ждал этого дня! А когда думал, что потерял тебя навсегда, я… — Он замолчал, не в силах подобрать нужные слова. — Нет, в глубине души я всегда знал, что мы с тобой будем вместе. А ты?

Мэри не ответила.

— Что же ты молчишь?

— Ты же сам сказал, что предпочел бы оставить разговоры на потом, — улыбнулась она и, приподнявшись, принялась вынимать из волос цветы.

Джон улыбнулся в ответ и, сев у нее за спиной, начал не спеша расстегивать пуговички на лифе платья, покрывая поцелуями ее нежную кожу.

Мэри почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло, и полностью отдалась своим ощущениям.

Между тем Джон спустил платье с плеч и, развернув Мэри лицом к себе, заглянул в глаза и шепнул:

— Я так тебя хочу, Мэри!.. Но я не стану спешить. — Он провел кончиком пальца по кружевному вырезу лифчика, и Мэри затрепетала. — А ты хочешь меня?

— Хочу, — выдохнула она и встала. Шелковое платье соскользнуло с нее и облаком легло у ног. Мэри перешагнула через него, сбросила туфельки и встала перед мужем в одном белье. — Очень хочу.

Не отрывая от нее восхищенных глаз, Джон развязал галстук, сбросил костюм, рубашку и потянул жену на кровать.

— Ты такая красивая… — шептал он, распуская ей волосы. — И я так давно об этом мечтал…

— Я тоже, Джонни, — шепнула Мэри, прильнув к нему и подрагивая от возбуждения. — Возьми меня!

— Мэри, сладкая моя… — Джон расстегнул ей лифчик и стал нежно целовать грудь. — Когда ты так говоришь, я за себя не ручаюсь… Я так долго тебя ждал… Мэри…

— Так люби меня! — шепнула она и припала к его губам.

Джон уложил ее на спину и, оторвавшись от ее губ, стянул трусики и поцеловал в живот. Мэри замерла и, почувствовав прилив желания, прижалась к нему. А когда ощутила прикосновение его горячей возбужденной плоти, раздвинула ноги и, обвив его за шею, подалась вперед.

Она слышала, как бьется его сердце, смотрела в его затуманенные страстью глаза и хотела одного: слиться с ним воедино. Запустив пальцы в его густые русые волосы, она прижала его голову к груди и стала шептать на ухо такие слова, какие прежде никогда не говорила.

Постанывая от наслаждения, Мэри двигалась, повинуясь инстинкту и упиваясь новыми ощущениями.

— Мэри… — шептал Джон, обжигая ее шею горячим дыханием. — Мэри, любимая моя… — Обхватив ее за ягодицы, он входил в нее снова и снова, пока их страсть не достигла накала и он не наполнил ее животворным семенем…

Потом они отдыхали, умиротворенные и переполненные нежностью друг к другу.

— Миссис Ричардсон, я тебя обожаю, — шептал Джон, прижимая к себе жену.

Мэри прильнула к нему всем телом и думала о том, что все плохое у нее в жизни позади.

— Мэри, а у меня есть для тебя сюрприз, — шепнул Джон, чуть отодвигаясь и заглядывая ей в лицо. — Вернее, свадебный подарок.

— А я не додумалась приготовить тебе подарок! — расстроилась Мэри. — Ну вот, так нечестно…

— Ты сама — лучший в мире подарок! — тихо сказал Джон, глядя в ее сияющие счастьем глаза. — Знаешь, что я купил?

— Что? — Мэри приподнялась на локте и кончиком пальца обвела его губы. — И что же мне купил мой муж?

— Я выкупил ту часть поместья, что продал твой отец, — с ликующим видом сообщил Джон. — Теперь у меня есть все, о чем только можно мечтать.

— И что же у тебя теперь есть?

— У меня есть ты, любовь моя. И у меня наконец-то есть своя земля. Понимаешь? Что еще нужно мужчине?

— Ребенок, — ответила Мэри. — Я рожу тебе сына, — сказала она, глядя ему в глаза и чувствуя, что ее снова охватывает желание.

— А я не откажусь и от дочки, — шепнул Джон, лаская жену. — И пусть она будет такой же красивой, как ты. Это будет мне лучшим в мире подарком. Только не будем с этим затягивать, согласна?

— Согласна, — улыбнулась Мэри и, поцеловав мужа, притянула его к себе. — Ну что, ты готов?

Нэнси рассталась с Тимоти Реддингтоном, но так и не вернулась к родителям. Она осталась в Лондоне и по-прежнему работает певицей в ресторане.

Шон и Рыжий Дик угодили за решетку за убийство Энн Стоун и за кражу драгоценностей из поместья Браунов. Рыжий Дик по старой дружбе заложил своего «партнера» Тимоти Реддингтона, и того обвинили в скупке краденого.

По окончании следствия полиция вернула владельцам большую часть ценностей, украденных из дома Браунов. Элис так и не узнала правды об Энн Стоун. Пожалуй, это и к лучшему…

Через девять месяцев после свадьбы у Мэри и Джона родился сын. Мэри трепетала от счастья и гордости.

— Похоже, он будет такой же русоволосый, как ты, — говорила она, рассматривая ребенка, и ей казалось, что малыш похож на отца.

А еще через год у них родилась дочка, рыжеволосая и зеленоглазая, вылитая мама, как и хотел Джон. Прижимая к себе хрупкое тельце, Мэри шептала:

— Мы с папой всегда будем любить тебя. Тебя и твоего братика… — И она заплакала от счастья.

А Джон, держа на руках первенца, с улыбкой возразил:

— А может, не стоит останавливаться на достигнутом? Вот подрастут эти двое, и мы продолжим. Конечно же, если ты, радость моя, не против.

— Я не против, — не покривив душой, сказала Мэри.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.