Попытка родословной

Махновцы (1919)

В дверь постучали. Громко и настойчиво. Братья переглянулись: придётся ответить. Исаак подошёл к двери:

— Вер из дорт?[1]

— Видчыняй! Негайно![2]

— Кто вы?

— Повторюю останний раз: видчыняй! Бо зломаемо двэри![3]

Пришлось снять задвижку. Вошли двое: высокий и низенький. За спинами у них были винтовки. Говорил высокий: он был старше.

— Батькы дома? Хтось дорослый?[4]

— Нихт. Нет.

— Тобто нэмае. Як тэбэ зовуть?

— Ицхок-Лейбуш.

— Якый з тэбэ Ицхок-Лейбуш? Скилькы тоби рокив?

— Одиннадцать.

— Ты Ицка. Зрозумив? Колы батькы повэрнуться?

— Не знаю.

— Ясненько. Дывы, Мыколо, що можна взяты: одяг чы щось инше.[5]

— Бачу, Петре. Ничого цикавого. Злыдни, хоч и жыды.[6]

Низенький Мыкола зашёл в другую комнату и вскоре вернулся.

— Ось, добрячий кожух. Як раз на мэнэ.[7]

Исаак неожиданно для самого себя произнёс:

— Дядьку, виддай кожух. Гиб мир уп. Тате титун, ас из калт. Битэ! Будь ласка![8]

— Що? Ах ты, жыденя! Ты мэни будэш вказуваты? — Мыкола схватил Исаака за загривок и потряс.

— Будь ласка — чуть слышным голосом повторил мальчик.

— Я тоби дам «ласку» — Мыкола влепил Исааку чувствительную затрещину. — Ще хочешь? Чы досыть?

— Стий, Мыкола. У батька тилькы ций кожух? — вмешался Пётр.

— Тилькы ций. Бэнэ мунэс.[9]

— А ты смилывый хлопчик, Ицка. Залыш кожух, Мыкола. Пишлы.[10]

Коротыш швырнул кожух на пол и пошёл к выходу. Уже в дверях он погрозил «хлопчику» кулаком. Задвижка была водворена на место. Братья смотрели на Исаака с обожанием. Давидка, самый маленький, тихо сказал: «Дайн нумен из нит Ицка. Дайн нумен из Ицхок-Лейбуш».[11] И засмеялся.