Порог резистентности [СИ]

2

Баллистический экспресс был похож на две составленные вместе глубокие тарелки. Большие тарелки. Метров двести в диаметре.

Силовое поле мягко обняло девушку и вознесло к серебристому ослепительно сияющему днищу. Чпокнула перепонка входа, и Рада оказалась внутри летающей машины. Здесь царили полумрак и прохлада. Ряды кресел, расположенные амфитеатром, были развернуты к стенам. Непроницаемые снаружи, изнутри стены оказались абсолютно прозрачными, создавая ощущение, что кресла висят в воздухе, в десятке метров над бетонным покрытием аэропорта.

Рада взглянула на голограмму билета, коснулась точки активации маршрута. Двинулась за мерцающей зеленой стрелкой, указывающей путь. Добравшись до своего кресла, она с облегчением упала в него и вытянула гудящие ноги.

Мелодичный сигнал возвестил о начале полета. Рада взглянула на тач-монитор, вмонтированный в подголовник впередистоящего кресла, и увидела, как медленно изменяется форма экспресса, превращаясь в пулю, готовую пробить небо. В следующую секунду кресло под ней ожило, приняло горизонтальное положение, а силовые ремни спеленали пассажирку по рукам и ногам. Двигатели взревели так, что завибрировали кости. Никакого движения Рада не ощутила, но серый бетон за стенкой вдруг стремительно провалился вниз. Она ойкнула и хотела вцепиться в подлокотники, но ремни не давали пошевелиться. Перегрузка вдавила Раду в мягкое кресло. Как в детстве, когда она едва не погибла под оползшим от частых дождей берегом. Тогда глина вдруг потекла, словно вода, ушла из-под ног. Рада даже руки вскинуть не успела, как ее засосало. Сдавило грудь, не позволяя вздохнуть, забило рот. Прошла целая вечность, прежде чем Васко, сорвав половину ногтей на руках, выкопал ее.

Рада рассердилась на глупые воспоминания. Почти два года прошло, как она выкинула Васко из головы, так же, как он выкинул ее из их общей квартиры. Впервые прилетев на "Эскудеро", Рада с удивлением поняла, что на станции полно мужчин, воспринимающих ее как объект ухаживания. Крис Коулдер, серьезный ученый, биолог, держал в столе запас органических шоколадок специально для нее. А весельчак доктор Хельмут всегда делал комплименты. Один из буровиков, Митя или Витя – Рада никак не могла запомнить – смешно краснел, когда расспрашивал ее про жизнь "прими". Хорошие парни, надежные товарищи, перспективные во всех смыслах. Впрочем, заводить серьезные отношения она не спешила и ложных надежд не давала. Антарктида ее почти исцелила. Возвращаться на "Эскудеро" после отпуска было приятно. Впереди полтора года интересной работы, а потом – защита в Аризонском университете!

Двигатели вдруг смолкли, невидимые силовые ремни исчезли, и Рада пожалела, что в ожидании полета успела позавтракать. Она прикрыла рот рукой, задышала часто-часто.

– Поднимите кресло, – посоветовал сосед. – Перегрузка в 4g то еще удовольствие, но теперь будет полегче. Впервые летите?

Она кивнула и стыдливо покосилась на него. Симпатичный. Волнистые темные волосы, приветливая улыбка. На загорелом лице ярко выделялись пронзительно-голубые глаза. Декоративные линзы? Имплант радужки? Значит, самовлюбленный пижон. Разве нормальный мужчина согласится на имплантацию ради необычного цвета глаз? Хотя… Какая разница? Выглядит он вполне прилично, не какой-нибудь трансовый джанки.

– Не боитесь? – спросил сосед.

– Нет. Это же технология аутеров. Разве что-нибудь может случиться?

Честно говоря, было страшновато. Конечно, добраться до станции можно и на пространниках. Но сорок четыре пересадки! Рада вспомнила, как в прошлый раз потратила на дорогу почти целый день и едва не заблудилась. Полет на экспрессе занимал сорок минут. Нужно же получать новый опыт! Тем более что работодатель готов оплатить билет.

– А-а-аутеры… – насмешливо протянул попутчик. – Конечно. Вы, как и подавляющее большинство, считаете их благодетелями?

– Ну… – растерялась Рада. Он что, их этих… экстремистов? Как там они себя называют? Сейчас начнет втирать про экспансию снеговиков, про "бесплатный сыр бывает, только сами знаете где", и все такое…

Парень вдруг подмигнул ей и громко расхохотался.

– Вероятность катастрофы на сверхвысотных баллистических ракетопланах, оснащенных двигателями аутеров, равна нулю целых одной десятитысячной процента. А на крайний случай у меня есть парашют.

– Что, правда? А мой где?! А… Зачем парашют из стратосферы?

Парень вздохнул.

– Извини, я неудачно пошутил. Хотел немного подбодрить тебя, но… – он развел руками. – Кажется, еще больше напугал.

Рада надулась. Так глупо она себя давно не чувствовала. Пожалуй, с тех пор, как впервые осталась один на один со снегоуборочным роботом.

– Ну, прости, – повторил попутчик.- Ты такая… классная, что я просто не мог удержаться. А спрашивать который час, согласись, было бы глупо.

Рада невольно бросила взгляд на тач-монитор, показывающий время, скорость и высоту полета, температуру за бортом, и согласилась:

– Да. Глупо.

– Ну вот, – обрадовался парень. – Нужен был нестандартный ход. Кстати, меня зовут Стефан. Можно просто Стеф.

– Рада, – буркнула она.

Парень вздохнул:

– Похоже, трюк мой не удался, и лучше мне вернуться к моим друзьям.

– Каким друзьям? – удивилась Рада. – На время полета Внешку же отключают.

– Нет, – засмеялся парень. – Я не из тех, кто зависает в соцсетях. Мои лучшие друзья – маленькие, невзрачные циферки. Коды, – пояснил он и, поймав недоуменный взгляд Рады, добавил: – Впрочем, неважно.

Он вытащил из кармана брелок с вирт-клавиатурой и через секунду уже бегал пальцами по красным светящимся клеткам на откидном столике, забыв о попутчице.

– Что будете пить? – противным механическим голосом спросил подкативший стюард.

– Мне кофуду, а даме… – Стефан весело посмотрел на нее и уверенно сказал: – Даме – органик-коктейль.

– Ваниль, мята, шоколад? – бесстрастно уточнил робот.

– Спасибо, я не хочу, – поспешно отказалась Рада. Органик-еда не входила в стоимость билета.

– М-м-м… Шоколад. Двойной. Оплатите с моего счета.

Опешившая Рада молча взяла запотевший стакан, машинально отхлебнула. Вкусно.

– Все верно? – с улыбкой поинтересовался Стефан.

– Да. Но…

– Не волнуйся. Я могу позволить себе угостить симпатичную девушку коктейлем.

Она по старой привычке мысленно потянулась, пытаясь нащупать контуры его сознания, но различила лишь громкий белый шум. Нет, он не телепат, обычный человек. У телепатов, таких как ее отец или подруга Ханна, информационный шум тоже присутствовал, но был гораздо утонченнее, и сквозь него иногда удавалось различать их мыслеформы. За все годы жизни во внешнем мире, Рада не встретила ни одного телепата. В отличие от "прими", цивилизованные люди в это не верили и с успехом заменяли экстрасенсорные способности технологиями. Впрочем, сама Рада яркими телепатическими способностями не отличалась и общаться могла разве что с животными, мысли и чувства которых были простыми, понятными и незамутненными информационным мусором.

– Как ты узнал?

– О-о-о… – Стефан придвинулся ближе, насколько позволяло кресло, и понизив голос, сказал: – Я суперсекретный агент. Только тс-с-с! Никому!

Он приложил палец к губам и с комически-тревожной миной оглядел салон. Рада прыснула, забыв убрать стакан ото рта, смущенно принялась вытирать с лица сладкие коричневые брызги. Стефан молча протянул белоснежный платок.

– Просто я заметил тебя еще в порту, – объяснил он. – Видел, как ты заходила в органик-кафе. Натуралка?

Рада осторожно кивнула.

– Нелегко тебе придется в Антарктиде.

– Я уже привыкла, – она пожала плечами. – На самом деле, питаться органическими продуктами не так уж сложно. Даже на станции всегда есть запас. Просто многие выбирают фуду.

Он оказался прекрасным слушателем. Рада и не заметила, как проболталась про родителей, но Стеф лишь понимающе улыбнулся. Как она была благодарна ему за эту улыбку! Слишком часто приходилось краснеть, видя брезгливое недоумение в глазах собеседника после слова "прими".

– Ты так интересно рассказываешь, – сказал Стефан. – И что же такая умная и красивая девушка забыла на Южном Полюсе?

– Я гляциолог. У меня трехлетний рабочий контракт, правда, половину срока уже отработала, – гордо ответила она. – А ты?

– Что я? – поднял брови Стефан.

– Ну… – растерялась Рада. Его нежелание говорить о себе было слишком явным, чтобы настаивать, но… интересно же! – Тоже работать?

– Работать? – Стефан от души рассмеялся, будто она удачно пошутила. – В наше время работают только идейные. А я – обычный человек.

Рада поджала губы и нахмурилась. "Только идейные"… Надо же! Действительно, большая часть бывших однокурсников работой себя не утруждала. Получив образование, они жили на пособие, желая лишь одного – самовыражения. И только годам к сорока, перебесившись, начинали искать работу. Так что молодых специалистов, "идейных", было не так уж много.

Но родители считали, что чувствовать себя настоящим человеком можно только принося пользу обществу, в котором живешь, а не торча на его теле бесполезным наростом-паразитом. Рада вызывающе вздернула подбородок. Ну и пусть! Она не будет стыдиться своего выбора. Отец говорит, что всегда нужно быть уверенным в своей правоте. Если ты, конечно, не делаешь ничего плохого, обычно добавляет он. Но в том, что Рада хочет работать, уж точно ничего плохого нет.

– Ну во-о-от, – протянул Стефан насмешливо. – Растопырила иголки?

– Ч-что? – растерянность мигом вытеснила настороженность.

– Я говорю, ты как ежик – чуть что, сразу колючки во все стороны: не подходи!

– Какие… колючки?

– Я снова пошутил, а ты купилась!

– Правда? – она испытующе вгляделась в его лицо. Издевается?

– Ну конечно! У меня там кое-какие дела. Скажем… я специалист в области информационных технологий и коммуникаций. Только вот с тобой что-то не слишком получается коммуницировать, – усмехнулся Стеф. – Ты такая серьезная, просто жуть берет. Ну уж теперь-то я от тебя точно не отстану! – решительно заявил он. И тут же смутился. – Ну, то есть… если ты не против, конечно. И я… в общем, я не имел в виду… ничего такого. Теперь ты подумаешь, что я маньяк-нытик! – с досадой воскликнул он. – Сначала кричу, что от меня не отвяжешься, потом начинаю мямлить…

Вид у него был настолько несчастный, что Рада не выдержала и засмеялась.

– Не буду, – сквозь смех выдавила она.

– Что не будешь?

– Думать что ты маньяк.

– Только нытик? – в притворном возмущении всплеснул он руками.

– Ага, – она хитро прищурилась, в ответ на его отчаянное гримасничанье. – Но…

– Что? Что?! – заволновался Стефан. – У меня есть шанс? Хотя бы малюсенький?!

– Ну-у-у…

Он закатил глаза и в короткой, но бурной пантомиме изобразил мучительную смерть от разбитого сердца. Рада округлила глаза и помотала головой – не верю!

– Ладно, – внезапно прекращая кривляться, сказал Стефан. – В качестве искупления вины я хочу пригласить тебя на ужин. Идет?

Он высунулся в проход и обратился к сидящему впереди пожилому китайцу:

– Не подскажете, какой самый лучший органик-ресторан в той дыр… то есть, я хотел сказать, в том прекрасном краю, куда мы летим?

Внимательно выслушав длинную тираду, Стефан невозмутимо поблагодарил мужчину и вновь повернулся к Раде:

– Ну, вот все и решилось, – гордо заявил он.

– Ты его понял? – вытаращилась Рада.

Стефан был веселый и легкий как парашютики одуванчика, а еще – очень красивый. Абсолютно в ее вкусе.

– Конечно! – оскорбленно заявил он. – Ну… Не то чтобы все… Но после всех моих мучений ты просто не можешь отказаться со мной поужинать!

– Хорошо, – нетерпеливо кивнула Рада. – А что он сказал?

– Э-э-э… Ну, что-то вроде "эта гостеприимная земля рада приветствовать вас и поделиться самыми изысканными блюдами, приготовленными в лучших традициях народов Крайнего Юга".

– Честно? – спросила она, давясь от смеха. Она-то на китайском говорила свободно.

– Естественно, нет, – признался Стефан. – Я лингвик перед стартом отключил, так что ни слова не понял. Но это неважно, ведь ты уже согласилась! Так ведь?

Пока Рада получала багаж и проходила контроль, Стефан куда-то потерялся. Глупо было на что-то надеяться. Вот же дурацкая привычка – нафантазировать тыщу зетабайт после одной-единственной, ни к чему не обязывающей беседы… Такой не станет тратить время на обычную девушку, да еще и бывшую "прими". Ну и пусть! Зато Крис, Хельмут и Митя – или Витя? – у меня практически в кармане. В двадцать два рановато ставить на себе крест.

У выхода из порта она столкнулась с начальником станции.

– Рада! С возвращением, мы вас заждались!

– Здравствуйте, господин Штерн.

– Алекс, просто Алекс, – широко улыбнулся начальник станции. – Могу я рядом с такой очаровательной девушкой почувствовать себя "просто Алексом"?

Рада смутилась. Очаровывать своего научного руководителя она вовсе не планировала.

– Честно говоря, не ожидала вас здесь увидеть. Думаю, вы не ради встречи со мной приехали?

– Хотелось бы сказать да, но, увы… Я тут со вчерашнего дня болтаюсь, груз получаю. Питание, горючее. Впереди зимовка. А сегодня друг прилетает. Думал, успею все сделать и его встретить. А груз до сих пор не выпустили, какие-то бюрократические проволочки. Вы не могли бы взять нашего гостя под опеку, пока я не освобожусь?

– Конечно, сэр… Алекс. Что нужно делать?

– Покажете станцию, ответите на вопросы. В общем, окажете полное содействие, продемонстрируете полярное гостеприимство…

– И все?

– Все. Да вот и он!

В движениях начальника станции вдруг появилась странная суетливость. Рада обернулась и увидела… Стефа.

– Разрешите представить, – сказал Штерн. – господин Клевери! А это госпожа Алинтас, наш лучший гляциолог.

– А мы уже знакомы, – сказала Рада, расплываясь в глупой улыбке.

Стеф пожал ее руку – ладонь была теплой, сухой и сильной.

– Предлагаю продолжить общение в менее формальной обстановке, – негромко сказал Стефан и заговорщицки подмигнул. – К тому же, за мной должок, верно?

Вездеход на автопилоте медленно полз по заснеженной равнине. Целомудренный полярный ветер щедро забрасывал окна ледяной крупой, чтобы никто не увидел тропического урагана, разразившегося в салоне.

Следующий год превратился в сверкающую огнями сумасшедшую карусель. Рада находилась в непрерывном состоянии бесстыдного счастья. Она впервые ощутила себя настоящей женщиной: желанной, любимой, единственной. Это было настолько оглушительно, что она просто светилась от счастья. Просыпалась ночью и улыбалась в темноту, слушая, как Стеф дышит. Страшно было подумать, что они могли бы просто не встретиться.

Работа стала лишь способом приблизить день, когда Стеф приедет на очередную вахту. Рада брала пробы, изучала образцы, делала анализы, работала по двенадцать часов в сутки. А когда появлялся Стеф, Штерн без лишних вопросов разрешал взять денек-другой отгулов. Любимый проводил на станции дня три-четыре, иногда надолго запираясь в кабинете начальника станции, иногда уезжая с ним куда-то. Рада не вдавалась в детали. Он рядом, остальное неважно. Она мечтала о дне, когда закончится рабочий контракт, и Стеф заберет ее с собой в цивилизованный мир. С ним это было совсем не страшно. Впервые за много лет к ней вернулось ощущение покоя и безопасности.

До конца ее контракта оставалось пару месяцев, когда на станцию приехал назойливый журналист. Совал везде свой нос, разыгрывал рубаху парня. И у Рады взял интервью, но ей отчего-то казалось, что его интерес к исследованиям был насквозь фальшивым. Стефан тоже обратил внимание, что журналист больше разглядывает ее ноги, чем слушает.

– Мерзкий тип, – сказал Стеф. – Надеюсь, он не начнет к тебе подкатывать, когда я уеду?

– Вот еще! – фыркнула Рада. Ее еще никто не ревновал. Это оказалось приятно.

– Пожалуй, стоит позаботиться, чтобы он тебя не беспокоил.

Стефан скользнул руками под майку, коснулся шеи сухими теплыми губами. Рада закрыла глаза и судорожно втянула воздух носом, отзываясь на ласку. Вдоль позвоночника побежала щекотная волна… и противный журналист растворился в сладкой реке наслаждения.