XXVII глава

Сработал будильник сотового. Начальник караула встал с топчана, бойцы спали кто где. Поежился — под шинелькой комфортно, а в помещении прохладно. Ночи в начале июня холодные, отопление выключено. Самое противное время — менять караул под утро.

Бойцы построились и прапорщик повел их на смену. Сегодня на один пост больше, вчера еще весь день почти загружался Антей. Утром взлет и в Индию, повезет запчасти для наших "Сушек", проданных ранее по контракту. Что грузилось конкретно, прапорщик не знал, не положено, но служил не первый год, насмотрелся. Вчера точно "Сушки" грузили, с таким объемом только корпуса самолетов грузятся. В Индии их соберут наши же специалисты и готово. Прапорщик не понимал — почему основная доля собранных на заводе истребителей продается за рубеж. У самих ни хрена нет, но продаем. И все довольны, даже работяги — зарплату платят. Сейчас поступил госзаказ от оборонки, конечно его выполнят, но рабочие поговаривают — лучше бы снова от Индии. Понятно — деньги на самолеты выделили. Но по пути их, как всегда, частично сопрут, прокрутят и вернут потом или не вернут. Простои будут обязательно, а это по карману работяг бьет. Куда страна катиться, прапорщик не понимал, не понимал элементарного — почему для азиатов и африканцев самолеты делаем, а для себя нет?

Подошли к Антею — что за дела, солдата нет на посту. Прапорщик осмотрелся — автомат на бетонке, караульного нет, люк самолета открыт. Он выругался озлобленно и не стесняясь, приказал солдатам:

— Осмотреть все.

Если "Сушки" сперли — это трибунал. Прапорщик вновь отборно выматерился, рванул в люк самолета. Осветил фонарем, вроде бы все цело, но кто знает — он же не загружал. В углу лежал рядовой, подскочил к нему. Слава богу, дышит, но без сознания.

— Занять посты по периметру, к самолету — никого, — приказал прапорщик, а сам бегом в караулку — вызывать врачей и докладывать по инстанции.

Дежурный прапорщик управления ФСБ дремал, сидя на стуле. Звонок разбудил.

— 42–15, сонно ответил он.

— На авиазаводе ЧП, нападение на караул, попытка нелегального вывоза в Антее отечественных истребителей.

В трубке запикало. Прапорщик и не сообразил сразу ничего сквозь дремоту. Но сообщение заставило проснуться окончательно, такими вещами не шутят. Он доложил ответственному по управлению.

— Повтори, повтори еще раз дословно, — приказал подполковник.

Прапорщик повторил.

— Ты ничего не перепутал, все дословно?

— Так точно, товарищ подполковник, дословно, можно по записи перепроверить.

— Хорошо, спасибо.

Подполковник потянулся к трубке. "Стоп, коллеги с завода не звонят. Если это правда — не знать они не могут. А если не правда? — Задумался подполковник. — То телефон дежурного ФСБ не 02, не каждый знает его номер. Захотели пошутить — не думаю. Это или отвлекающий маневр, отвлечь от чего-то основного, или правда в чистом виде. С завода не звонят… Что там сообщил аноним? Нападение на караул, попытка нелегального вывоза в Антее. Значит, если ЧП было, то было на аэродроме". Подполковник вызвал дежурную машину.

На аэродром добрался быстро. Рассвело, тишина, никаких Антеев на стоянке. "Странно", — подумал офицер и двинулся к караульному помещению.

— Стой, кто идет? — Окрикнул часовой.

— Подполковник Брунов, позови начальника караула.

Часовой достал свисток, засвистел. "Как в кино", — усмехнулся про себя подполковник.

— Прапорщик Иваненко, — представился вышедший из караулки.

— Подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ области. — Он протянул удостоверение.

— Извините, товарищ подполковник, приказано ни с кем не общаться, прибывших задерживать. Прошу сдать оружие.

— Кем приказано, товарищ прапорщик?

— Не положено отвечать, сдайте оружие подполковник.

— Дурдом какой-то… Кем приказано?

— Не положено. Часовой, — крикнул прапорщик.

Солдат передернул затвор автомата, посылая патрон в патронник.

— Подожди, прапорщик, не кипятись, нет у меня оружия. Я ответственный по управлению, а это значит, что приказать мне может только один человек — начальник управления генерал-лейтенант Суманеев. Всем остальным приказываю я. Это понятно, прапорщик?

— Так ваш особист и приказал, полковник Луговой. Вот пусть сам он и разбирается. А пока извините, товарищ подполковник, до выяснения прошу пройти в караулку.

Солдат подтолкнул его стволом автомата, Брунов чертыхнулся, но пошел — не драку же устраивать с караулом, так и застрелить запросто могут.

— Ты вот что, Иваненко, сделай. У тебя ротный прямой начальник, вот ему и доложи немедленно. А Луговому не звони, это приказ. Путаешься в начальниках — у тебя есть один непосредственный — командир роты. По его приказу и будешь действовать в дальнейшем. Это хоть понятно, прапорщик Иваненко?

Брунов злился, старался не показывать вида, но это не особо у него получалось. Наберут тупоголовых — вот и поработай с ними. А время, время уходит. Выяснить то пару вопросов, а этот, сволочь безграмотная, уперся — не положено.

Злился и Иваненко. Понаедут тут всякие — кто их разберет, кто старше, ответственный подполковник или начальник особого отдела, полковник? В армии проще, тут ему все понятно. "Никому звонить не буду, пока сигарету не выкурю", — твердо решил он всем назло.

— Прапорщик Иваненко, — наконец дозвонился он до ротного. — Я вот че звоню…

— Иваненко, семь утра, ты что до восьми подождать не мог? — Перебил его ротный.

— Так в карауле я, товарищ старший лейтенант.

— В каком карауле, сегодня же Травкин в наряде?

— Так… Луговой поменял, вроде бы чего-то съел Травкин, отравился, в санчасть его увезли.

— Иваненко, у тебя кто командир — я или Луговой, как ты мог без приказа в караул заступить, охренел что ли совсем?

— Так Луговой сказал, что вы приказали.

— Сказал, сказал… У самого-то башка должна быть. Ладно, приду — разберусь.

— Товарищ старший лейтенант, я че звоню-то.

— Ну, что тебе, Иваненко, еще, сказал же — приду, разберусь.

— Так я тут подполковника одного задержал, а он шумит, права качает.

— Кто такой?

— Говорит, что подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ.

— Хорошо, пусть у тебя до моего приезда побудет. Нет документов — нет разговора, правильно, что задержал. Все, Иваненко, не задерживай, не звони больше.

— Товарищ старший лейтенант…

— Ну что, Иваненко, что еще?

— Так у него документы в порядке.

— Почему задержал тогда?

— Так Луговой приказал всех задерживать.

Прапорщик слышал, как матерится в трубку ротный.

— Иваненко, свалился ты на мою голову, ответственный по управлению во время дежурства выше солнца, тем более Лугового. Отпусти немедленно и извинись, моли Бога, чтобы погоны он тебе не оторвал. А лучше бы оторвал, — уже добавил про себя последнее ротный.

Иваненко положил трубку, повернулся к Брунову.

— Извините товарищ подполковник, ошибка вышла.

— Про ошибку потом, докладывай, как ночь прошла?

— Так мы всем нарядом недавно заступили, минут за десять до вашего приезда.

— А старый наряд где?

— Луговой сказал, что съели что-то, отравились, в санчасть их всех увезли.

— Ты сам лично их видел?

— Нет, товарищ подполковник, не видел. Луговой позвонил, я своих бойцов поднял Он попросил не афишировать, всякое бывает, зачем поваров под монастырь подводить, если ничего серьезного нет. Промоют кишки ребятам — часа через два назад вернуться.

— А самолет, большой самолет, Антей, стоял здесь?

— Вчера грузился, завтра, вернее уже сегодня в одиннадцать улететь должен был.

— И где он, до одиннадцати еще четыре часа?

— Нету, улетел, значит, раньше. Я когда заступил в караул, видел, как он взлетал.

— А еще что ты видел, кто, кроме Лугового, в караулке или рядом находился?

— Никого не было, товарищ подполковник, один Луговой был. Правда машина, видел, как отошла.

— Что за машина?

— Не знаю, только уходящие габаритные огни заметил, темно было. Но по звуку вроде бы ГАЗ-66 был. Луговой сказал, что как раз бойцы в санчасть поехали.

— Эх, Иваненко, Иваненко, наворотил ты дров… Соедини меня срочно с ротным.

— Ругаться будет старший лейтенант…

— Ничего, ты соедини, разговаривать я сам буду.

Прапорщик пожал плечами, неохотно подошел к телефону, набрал номер.

— Как ротного зовут?

— Степанов Андрей Васильевич, старший лейтенант.

Голос в трубке ответил.

— Андрей Васильевич? Это подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ. Слушай меня внимательно, Андрей Васильевич, надо немедленно, мгновенно поднять роту, оцепить весь периметр аэродрома, чтобы никто не вошел и не вышел. Все пропуска на вход-выход отменяются независимо от должностей и званий. Особо это касается полковника Лугового. Это приказ, старший лейтенант. Поднимайте роту, тихо поднимайте, никому не докладывая, ставьте бойцам задачу и ко мне сюда, в караулку.

— Но что случилось, товарищ подполковник, вы же сами понимаете, что приказ по телефону неустановленным лицом…

— Понимаю, старлей, понимаю. Нет времени на разговоры и объяснения. У тебя личный состав всего караула пропал с боевого поста, это не шутки. Поднимай роту, ставь задачу и ко мне.

— Извините, товарищ подполковник, караул в санчасти…

— В жопу ты себе эту санчасть засунь, в жопу. — Сорвался на крик Брунов. — Мертвы все. Приказываю поднять роту, оцепить аэродром, самому прибыть ко мне. Понятно?

— Есть товарищ…

Брунов бросил трубку, не дослушав. "Все у нас через жопу — так никто ничего не понимает", — ругался подполковник.

Он понимал, что блефует и нет уверенности в смерти солдат, одни предположения. Но в данной ситуации лучше перебдеть.

— Иваненко, — окликнул он прапорщика.

— Слушаю, товарищ подполковник.

— Сколько времени до санчасти добираться?

— На машине минут пятнадцать, товарищ подполковник, пешком часа три, чуть меньше.

— Слушай боевой приказ, прапорщик, берешь мою машину и дуй в санчасть. Разузнай там о ребятах, перед местными особистами не светись, не показывайся. Мне нужно знать одно — живы они или нет. Сразу же мне на сотовый позвонишь, вот номер. — Брунов записал на листочке и протянул его прапорщику. — Хоть умри, но узнай и отзвонись. Понятно?

— Так точно, понятно товарищ подполковник.

— Выполняй.

— Есть выполнять.

Иваненко выскочил из караулки.

Очень важен был доклад прапорщика о солдатах, очень важен. Брунов пока еще о случившемся никому не докладывал, ждал результата. Пятнадцать минут он подождать мог, прикидывал пока план действий. Время не тянулось, оно элементарно стояло. Если солдаты мертвы — надо возвращать самолет назад, на это полномочий у него не было.

Истекли, наконец-то, пятнадцать минут, звонка не было. Прошло еще десять минут. Брунов волновался, ходил туда-сюда по караулке.

— Товарищ подполковник, — обратился к нему один из солдат. — Вы позвоните прапорщику, я его номер знаю.

— Говори. — Брунов набрал номер. — Иваненко?

— Че надо кому?

— Это Брунов, что с солдатами?

— А, товарищ подполковник, все отравились, мертвые все.

— Сколько?

— Все, товарищ подполковник, одиннадцать солдат и прапорщик Травкин. Доктор сказал, что сильное пищевое отравление, съели чего-то, выяснять будут. Сейчас их в машину грузят, на вскрытие повезут.

— Почему сразу не доложили?

— Так подумал, что погрузят, отъедут и я отзвонюсь.

"Идиот", — проскрежетал зубами Брунов, спросил в трубку:

— Луговой там?

— Здесь, товарищ подполковник, но меня он не видел.

— Это хорошо, Иваненко. Слушай меня внимательно. Солдаты не отравились, их убили. Твоя задача — незаметно проколоть автомобилю все шины и исчезнуть. Их не на вскрытие повезут, а закапают где-нибудь, чтобы не нашли. Проколоть все шины и исчезнуть. На машину и сюда, приказ ясен?

— Ясно, товарищ подполковник, сделаем. Колоть не строить.

Брунов не мог дальше говорить — внутри у него все кипело. Как этот замороженный дебил в армии служит?

Скрип тормозов — подъехала машина.

— Командир роты старший лейтенант Степанов, — представился вышедший офицер.

— Подполковник Брунов. Оцепление выставил?

— Так точно, выставил. Поясните подробнее — что случилось?

— Все твои одиннадцать солдат, Степанов, и прапорщик Травкин убиты. Весь караул до единого. Луговой их увез отсюда в санчасть, пытается выдать убийство за пищевое отравление, вывезти и уничтожить трупы. Я отправил туда прапорщика Иваненко, он подтвердил по телефону факт смерти и что Луговой пытается увезти мертвых. Приказал ему проколоть все шины на труповозке и вернуться сюда. Твоя задача, Степанов — не дать никому зайти-выйти с аэродрома, блокировать трупы в санчасти и задержать Лугового. Справишься или помощь потребуется?

— Справлюсь, товарищ подполковник, Лугового лично на портянки порву.

— Нет, старлей, его надо тихонько, без шума задержать и ко мне сюда привезти. Бери солдат и дуй, караул у мертвых поставишь, потом наши их заберут, выяснят, что за яд применили. А я с начальством свяжусь, много народа понаедет скоро. И еще, Лугового аккуратно бери, яд у него, живых солдат не потрави. Яд может быть контактного действия — пожал руку и все. Лучше его вырубить неожиданно, обязательно наручники одеть сзади, на воротник внимание обрати, туда часто яд вшивают. Сам его не обыскивай, здесь особый спец нужен. Давай, старлей, удачи тебе.

Брунов остался с одним солдатом в караулке, присел на табурет, закурил. Пора наступила и начальству доложить. Он достал сотовый. Внезапно вернулся Степанов.

— Товарищ подполковник, сколько солдат вы сказали в санчасти?

— Одиннадцать и прапорщик Травкин.

— В карауле двенадцать было, значит одного солдата нет.

— Да-а, дела. — Брунов задумался. — Здесь солдата с того караула тоже нет, Луговой с ним на контакт не пойдет, не тот уровень. И автоматы все, — рассуждал подполковник. — Полагаю здесь возможны два варианта — Иваненко обсчитался в санчасти или он в улетевшем Антее.

— Почему в Антее?

— Не знаю. Что гадать — отзвонишься из санчасти. Езжай уже — время идет.

Брунов вздохнул и набрал номер своего начальника.

Загрузка...