Последняя надежда

36. Распоясавшийся мятежник

Все без исключения существа вздрогнули и возмущенно уставились на мерзкого Гнусеня, яростно вопившего посреди огорода.

— И давно это с ним? — поинтересовался слегка обеспокоенный Леомидо.

— Несколько недель, — ответила Драгомира. — Точнее, с тех самых пор, как мы перебрались в Англию. И никакое лечение на него не действует.

— Даже Психофор?

— Даже Психофор. Я уже и не знаю, что делать! Он нападает на других, меня кусает и царапает, бушует до такой степени, что приходится применять либо Гранок обездвиживания, либо Нок-Бам, чтобы иметь возможность им заняться.

Леомидо озабоченно поглядел на Драгомиру, потом на рычащего сквозь острые зубы Гнусеня, готового вцепиться в любого, кто к нему приблизится.

— А почему он упомянул Осия, ба? — поинтересовалась Окса.

— Гнусени для Твердоруков — то же самое, что Фолдинготы для семьи Лучезарной, — ответила Драгомира, озабоченно прикусив губу. — И Осий действительно был хозяином этого Гнусеня. Буквально перед тем, как нас выкинуло из Эдефии, за нами погнался сын этого Изменника и почти догнал. Гнусень вцепился в мое платье буквально за несколько секунд до того, как мы влетели в Портал. Я тогда в неразберихе не обратила на него внимания. А как только оказались Во-Вне, мы его подобрали и заботились о нем, как о любом другом существе, хотя он нам все время портил нервы. Он никогда не хотел меня принять, и признает лишь главенство своего хозяина, даже спустя столько лет. Несокрушимая верность, да? Довольно долго он был смирным, в частности, благодаря Психофору. Это такое лечение, которое придумал Абакум, чтобы смягчить… как бы это выразиться… его злые наклонности. Но с некоторых пор он стал неуправляемым, и, вынуждена признаться, я в некоторой растерянности.

— Мой хозяин придет за тобой, старуха! — рявкнул Гнусень, приближаясь к ней с выставленными вперед когтями. — И перед тем, как воссоединиться с ним, я выцарапаю тебе глаза и вышибу твои прогнившие мозги!

— Так, ты уже начинаешь меня утомлять своими угрозами! — возмутилась Драгомира.

Она выставила ладонь в направлении мерзкого Гнусеня, и тот отлетел назад на добрых десять метров. Его тощее тело с глухим стуком шмякнулось об окружавший кладбище маленький каменный забор.

Окса испустила крик и с гордостью шепнула Гюсу:

— В точности то, что я сделала с этим придурком Варваром!

Леомидо взял на руки оглушенного Гнусеня и унес его в дом. Через несколько мгновений Леомидо вернулся, но уже один.

— Я его изолировал, — хмуро сообщил он. — В глухой комнате, откуда он не сможет сбежать. Он и впрямь как с цепи сорвался, и это странно. Но продолжим знакомство, если не возражаете, — продолжил брат Драгомиры уже более веселым тоном. — На чем мы остановились?

— А у тебя много таких существ? — поинтересовалась Окса, слегка потрясенная сценой, устроенной отвратительным созданием.

— Как Гнусень? Нет, он, к счастью, один такой! Но что касается остальных, то их с десяток разновидностей, что в целом дает двадцать существ… Как видишь, Гюс, я совсем не одинок! — подмигнул мальчику Леомидо.

— Да уж, это точно! Вам тут не скучно! А растения? Они из той же серии? — спросил Гюс, увидев, как Драгомира извлекает из Минимерки крошечные растения.

Как только растения приобрели обычный размер, Бабуля Поллок расставила их рядом с им подобными, и началось оживленное общение методом соприкосновения шелестящей листвой, сопровождаемым радостными вздохами.

— Ну да, более-менее, — ответил Леомидо. — У каждого растения свои свойства, но это не новость. Тут что Во-Вне, что Внутри, все одно и то же. Единственная разница, что у растений из Эдефии есть ярко выраженная личность, а также язык и средства общения, адаптированные для человеческого понимания. И наоборот. О, Драгомира! Тебе удалось привезти Горанову? Браво! Снимаю шляпу! А мне вот мою иногда с трудом удается вынести даже на огород, настолько она нервничает…

— Я привезла тебе мазь на основе гребешка Простофили, она должна помочь. Будешь втирать ей в листья, а потом расскажешь мне, каков был результат… — сообщила Драгомира и специально для юных гостей добавила: — Горанова — это растение Фей-Без-Возраста. Ее сок напоминает ртуть. И если смешать его с ДНК какого-нибудь человека, то это позволяет создавать уникальные субстанции, с помощью которых мы делали Гранокодуй. Операция очень точная и сложная, и в Эдефии только Абакуму было дозволено ее проводить. Твой Гранокодуй, Окса, содержит капельки этого сока, которые Абакум смешал с твоими волосами, снятыми мной с твоей расчески. Так вот, у Горановы есть два слабых места: она чрезвычайно пуглива и очень чувствительна к стрессам.

Друзья подошли к растениям, просочившись между толпящимися существами, которые откровенно радовались встрече с себе подобными.

Обе Горановы были уже вовсю увлечены беседой:

— Какое жуткое путешествие! Я чуть не умерла… Ты только, представь, на самолете! САМОЛЕТЕ! Ничто бы меня не спасло…

— Как я тебя понимаю! Мне однажды довелось на нем лететь, и у меня возникла хлорофильная гипервентиляция. Я думала, мои жилки лопнут! Как вспомню…

Растеньице так отчаянно затрясло листочками, будто поднялся сильный ветер, а потом вдруг неожиданно поникло.

Окса, вскрикнув, прижала ладонь к губам. Ей уже доводилось присутствовать при подобной сцене, но от этого она не перестала быть менее впечатляющей.

— Караул! — закричала вторая Горанова. — На помощь! — и все ее листочки в свой черед поникли вдоль стебля.

Окса и Гюс пришли в изумление.

— Осень пришла! — тут же завопили Вещуньи: из-под пиджака Леомидо торчали только их головки. — Внимание! Листья опадают, это осень! Все в укрытие!

— А что такое осень? — хором поинтересовались Простофили. — Каждый день что-то новенькое, ну разве тут за всем уследишь?

Окса так заразительно расхохоталась, что Гюс, Драгомира и Леомидо невольно к ней присоединились.

— Они неотразимы! Я их обожаю, ба! О-БО-ЖА-Ю!

— Офигеть… Просто офигеть… — вторил ей Гюс, не сводя глаз с пребывающих в глубоком обмороке Горанов.

— Кхе-кхе…

— По-моему, Фолдинготы пытаются нам что-то сказать, — указал Леомидо на упитанных созданий.

— Еда завершила последнюю стадию готовности! Приглашение проследовать к столу дано должно быть срочно, — сообщили Фолдинготы и тут же добавили, обращаясь к Леомидо, — если будет на то ваша воля.

— Их способ изъясняться ничуть не уступает талантам ваших Фолдинготов, Драгомира! — отметил Гюс.

— Неужели? — улыбнулась Драгомира. — Давайте-ка заведем всех этих малышей внутрь и пойдем есть!

— Самый потрясающий день в моей жизни, — зевая, сообщила Окса.

Растянувшись на диване лицом к огромному камину, в котором потрескивал огонь, вместе с Гюсом, зевающим так же отчаянно, она подводила итог дня.

Ужин был превосходным — если не считать традиционного валлийского блюда с луком-пореем, который Окса терпеть не могла. Атмосфера была чудесной. Глядя на танцующие языки пламени, друзья с трудом боролись со сном, постепенно проигрывая битву.

— И все же… — сонным голосом пробормотал Гюс, — мазь на основе гребешка Простофили… бу-э-э-э…

— Это не самое странное, что мы сегодня видели, признайся, — заметила Окса не менее сонно.

— Гребешок Простофили…

Продолжением и концом фазы Гюса послужило его тихое посапывание, к которому почти тут же присоединилось посапывание Оксы.

В крошечной комнатке, в самой глубине жилища Леомидо, всякие необычные существа тоже спали в своих обитых мягкой тканью ящиках после бурных обсуждений дневных событий. Какой захватывающий был день!