Пособие для Наемника (СИ)

Железный вошел и внутренне вздрогнул, услышав, как за спиной закрылась дверь. Не то, чтобы эти львы пытались накануне его сожрать заживо, но, может, все дело только в том, что они сытые. Кто его знает, чего ждать?

Эмрис не знал, как следует поклониться: достаточно простого поклона или нет? Мероприятие вроде как закрытое, но… От греха подальше Железный выполнил замысловатый вензель, с которым его знатно доставал камергер. Аерон жестом пригласил барона сесть. Эмрис оценил обстановку: в первом ряду к императору расположились Теоданис (справа) и какой-то незнакомый Эмрису мужик (слева), за ними друг напротив друга сидели Идель с мужем, а еще за ними двое незнакомцев, лишь один из которых кого-то Эмрису напоминал.

От Железного явно ждали активных действий, всеми взглядами намекая, что он задерживает остальных. Потому барон наскоро устроился на стороне за Ноланом.

— Суть вот в чем, — заговорил император, и Эмрис понял, что перед ним тот же самый монарх, что встретил его в столице по прибытии. Вчерашний балагур, которого Идель отталкивала рукой, как навязчивого ухажера, выветрился, будто перегар при открытых окнах. — Мне нужно, чтобы Редвуд, прежде всего, стал надежным и безопасным торговым постом. За счет того, что сухопутные пути, пересекающие его, ведут сразу в нескольких экономически выгодных направлениях, мы сможем даже установить сниженный налог. Это привлечет купцов и караванщиков выбирать именно наш тракт. Возьмем не величиной пошлины, а кратностью.

— Но путь должен быть абсолютно безопасным. Прежде всего, на ваших землях, барон, — заметил Теоданис, не взглянув на Эмриса, — а в последствии и дальше, хотя б на каком-то протяжении.

Это вот «хотя б на каком-то протяжении» звучало вполне однозначно: Багровый Кулак смотрел на него, Эмриса, свысока и многого явно не ждал. А он, Эмрис, еще надеялся, что они поладят! Тьфу!

— Верно. Одним словом, вы должны помочь нам вернуть привлекательность этому месту. Наладьте жизнь людей. Возьмитесь за вырубку и заготовку леса, — разошелся в рекомендациях Аерон.

— Как вы понимаете, это легко совместить, — шепнула Идель. — С помощью лесопилок, складов и кожевен.

— И после торгового пункта, — спокойно продолжил император, — вам придется превратить Редвуд в по-настоящему большой город. В том числе культурный.

— Из-за его местоположения, — начала Идель почти бесцветно, указав на разложенную на столе карту империи, — караванные маршруты, которые будут проходить сквозь Редвуд, затронут не только ближайших соседей Деорсы, но и несколько более отдаленных государств. Это всегда на руку, потому что чем лучше торговля, тем больше поток людей в город. Чем больше людей, тем больше таверн, гостиных и борделей. Чем больше таверн, гостиных и борделей, тем больше сплетен и возможностей быть осведомленными. Однако, чем больше шпионов, тем больше среди них чужих или неверных, чем больше пришлых, тем больше беспорядков. Поэтому на вашу работу, милорд, Редвуд не оскудеет, — она хитро улыбнулась и добавила, указав на незнакомца по левую руку от императора, — и поэтому вам придется довольно тесно познакомиться с лордом Дайрсгау, главой тайной службы его величества.

Эмрис только сейчас как следует рассмотрел немолодого мужчину по левую руку от императора. Представленный лорд — «Еще один!» — выглядел непонятно сразу по нескольким пунктам. И прежде других — по происхождению.

За годы наемничества Эмрис перевидал выходцев из самых разных мест. Он подбирал в «Железных Братьев» всех подряд, невзирая на подданство, если считал бойца вполне годным к такой жизни и работе. А кроме того, он нанимался в разных местах, воевал в разных местах, и сейчас, глядя на лорда Дайрсгау, Железный не мог сказать, на кого тот однозначно похож. Глубоко посаженные насыщенно-серые, как ртуть, глаза с удлиненным разрезом выдавали в Дайрсгау щепотку какой-то из южных Вольных Республик. Талассия или, может, Нуатала. Лицо с острыми чертами — выступающими скулами, открытым широким лбом, выточенными подбородком, идеально ровной линией челюсти, впалыми щеками, — больше подходило выходцу из Хаделинда — западного соседа Деорсы. Не столько массивность, сколько именно сложение торса и разворот плеч, посадка головы и длина шеи — все это роднило Дайрсгау с народом севера.

И это ставило в тупик опознавательную сноровку Эмриса. Настрой лорда Дайрсгау тоже не облегчал задачи: безмятежно-благосклонное выражение настолько дико и неуместно смотрелось на подобном лице, что казалось Железному нарочно содранным с кого-то другого. Этакая идеальная по размеру и контурам маска, которая, стоит лорду Дайрсгау открыть рот, треснет, как разбитое зеркало.

— Лорд-председатель Тайного совета, — отрекомендовался Дайрсгау. И едва он заговорил, эта неуместная маска неожиданно показалась Эмрису самой естественной личиной из возможных.

Поставив в уме напротив имени «Дайрсгау» пять воображаемых знаков вопроса, Железный окончательно растерял всякую субординацию и выдал:

— Да вы несерьезно!

По переменам в лице Эмриса было ясно: он думает, что его разыгрывают.

— Баро-он! — заметил лорд Дайрсгау совершенно непринужденно. На вчерашнем приеме Эмрис его не видел, но что-то подсказывало наемнику: не потому, что советника там не было.

— Оставь, — попросил император. — А вы, барон, не переживайте раньше времени.

В каком смысле не переживать? Мягко говоря, когда он ввязывался в гонку за баронством, он вообще не предполагал никаких подобных последующих обязательств! То, чего от него требует Аерон, это ни разу не управление баронством. И даже не герцогством: — для решения таких задач надо иметь под задницей, ни много, ни мало, королевское кресло! И еще — опыт заниматься такими вещами сызмала! А он-то что? Он просто наемник! Жизнь провел с оружием, и гордится этим! Собрался на покой, а тут какие-то замыслы, которые явно ему не по руке.

— Ваш’ величество, поймите верно. — Железный постарался звучать доходчиво, и, насколько возможно, тактично. — Я очень признателен за оказанное доверие, но я ни разу не градостроитель. Я даже не торгаш толком. Я могу сторговать цену за свои услуги, но чтобы…

— Вот поэтому перейдем к главному. — Аерон не собирался выслушивать объяснения, почему Эмрис не хотел выполнять его указания. — Вам, как я говорил в нашу первую встречу, не хватает именно подобного опыта. Поэтому завтра вы с леди Идель отправляетесь в Патьедо.

Подобное поручение звучало еще большей шуткой, чем все предыдущее. Патьедо, один из вольных городов-государств, лежал за восточным морем. И это был совсем не близкий путь! Одно дело — съездить куда-то внутри страны, но Патьедо… Его что, пытаются оторвать от собственного баронства? Ему нужно вернуться в Редвуд, вникнуть в дела, разобраться, как все устроено, познакомиться с людьми, наконец! А его словно высылают за море, и…

У Идель, не сводившей с него взгляд, дернулись в усмешки углы губ. Она выглядела, проще, чем вчера: без золотых нитей в волосах и в темно-синем платье, которое, несмотря на необычность ее глаз, все равно шло. Эрцгерцогиня Греймхау, как узнал Эмрис этим утром у служки, сидела, откровенно не отказывая себе в комфорте. Она вальяжно склонилась в одну сторону и выпростала руку вдоль подлокотника высокого кресла. Присмотревшись к ее лицу, Железный понял, что сегодня его не поддержит даже она.

— Но… как же Редвуд… — с угасающей надеждой попытался Железный, хотя уже чуял, что дело проиграно.

— Подготовкой Редвуда к вашему прибытию займется Нолан.

Эмрис едва не вспылил: так значит, его заслуги перепадут какому-то белобрысому щенку?! Так выходит?! Но потом увидел, как дрогнули брови Идель, как исказилось лицо Нолана, и понял, что для них решение императора тоже неожиданно.

— Разумно ли, брат? — спросила леди.

Аерон встретился с Идель взглядом и несколько секунд молчал. Затем кивнул:

— Идель, мы оба знаем, что присутствие барона в Патьедо необходимо по целому ряду причин. — Он говорил и смотрел так, словно кроме них с Идель в комнате вообще никого не было. А вот Нолан, наблюдавший за родичами, плотнее сжимал челюсти — Эмрис видел по желвакам.

— Я не спорю с присутствием барона, но Нолан всегда ездил со м… — она встревоженно поглядела на мужа.

— Если сейчас не взять дела в Редвуде в жесткие руки, то к возвращению Эмриса в его землях заведется еще какой-нибудь Норг, — обстоятельно и с нажимом перебил император. — И, вероятнее всего, не один. Когда в каюте капитана пусто, крысы начинают растаскивать корабль по щепкам.

Значит, он все же в самом деле не глуп.

— Так кому, милая сестрица, я могу доверить настолько серьезную задачу, если не своему зятю?

Своему дядьке, прикинул Эмрис. Но, похоже, Багровый Кулак нужен императору в столице. Зачем-нибудь. Или поедет в собственное герцогство, кто-то же должен им управлять!

Железный дернул головой: он не о том думает! Какая разница, кто управляет Греймхау, если у него Редвуд вот-вот уведут из-под носа! Редвуд, Редвуд — вот все, что должно его волновать!

— Тогда почему бы не доверить это мне? А поездку отложить немного, ваше величество? — Эмрис еще не договорил, когда по лицу Аерона понял, что сказал лишнее.

— Эмрис, не забывайтесь. Вы здесь не для того, чтобы обсуждать мои планы. Вы здесь, чтобы получить распоряжение. Я считаю это разумным и оптимальным сейчас. Как совсем недавно считал наиболее выгодным для Империи устроить состязание за титул барона Редвуда. Против того моего решения, вы, кажется, не имели ничего против. Вы свободны. — Он говорил сухо и смотрел — еще суше. — Лорд Дайрсгау, проводите барона и Нолана, и возвращайтесь.

Эмрис, оглядевшись, увидел, что Нолан тоже встает. Нехотя, недовольно, но подчиняется. Напоследок блондин переглянулся с Идель, которая мягко ему улыбнулась.

Лорд-советник вывел Эмриса и Нолана наружу. Странно, что Аерон не прибавил к «Нолану» никакого титула.

За дверью уже ожидали несколько «важных херов». Часть из них Эмрис помнил по банкету: еще один герцог, один баронет, один граф. Других успел выучить за время пребывания во дворце: лорд-канцлер, лорд-распорядитель и лорд-камергер. Последний вопреки ожиданиям не зашел внутрь кабинета собраний, а сразу нацелился на Эмриса. Напоследок барона настиг голос императора, который велел остальным заходить внутрь, но вскоре дверь закрылась и из кабинета Железный не слышал больше ничего.

Зато слышал шепот лорда Дайрсгау, который начал говорить Нолану что-то о наведении порядка на землях Редвуда. Его землях, между прочим! — зло подумал Железный.

— Барон, вы слушаете меня? — громче обратился лорд-камергер.

— А? Что? Простите, я отвлекся.

По лицу камергера, который повел Эмриса в направлении к распорядительскому крылу, читалось: он и так заметил, не зачем констатировать очевидное.

— Я сказал, по указу императора лорд-казначей выделил вам некоторую сумму денег. Очевидно, что даже если вы прямо сегодня вернетесь в Редвуд, у вас вряд ли есть, на что ремонтировать замок, дороги, закупить снабжение на зиму и на посев, и прочее. Требовать от населения своего обеспечения с самого начала тоже не сыграет вам на руку впоследствии, особенно учитывая настроения в Редвуде после пребывания там Норга. Потому его величество оказал милость.

Сегодня камергер опять был в удлиненном камзоле. Даже не так! Его камзол был непорядочно длинным! И если бы не полы, напоминавшие края плаща, наряд можно было бы счесть за платье. Шелестело, во всяком случае, весьма похоже.

— Разумеется, по факту, этой суммы хватит разве что на внешний ремонт баронского замка и ничего больше. Поэтому, если начнете с реставраций, быстро окажетесь на мели с претензией от императора.

Эмрис, слушая, прочистил горло. Чем дальше, тем больше становилось очевидно: ему не предлагают выбирать. По сути, он все тот же наемник, что был раньше. Просто теперь не вольный, и цепь у него одна-единственная. Довольно короткая. Дернется — и его придушит ошейником.

— И… что вы предла… посоветуете? — Эмрис быстро сориентировался, выбрав нужный тон.

— Правильнее всего пустить их в налаживание связей или последующую прибыль.

Общие фразы не помогали, и Эмрис омрачился. Придется как-то выкручиваться самому. Может, по возвращении Эван что-то подскажет? Должен же он как-то пообвыкнуться в замке!

Камергер завел Эмриса в небольшой кабинет. На столе уже лежали подготовленными две полные, туго набитые поясные сумки и какой-то кожаный тубус с позолоченным тиснением по линии крышки.

— Тысяча золотых деорсийских талиев. — Камергер передал сумки в руки Эмриса по одной. — Распишитесь вот здесь о получении. — Указал он тут же в раскрытую книгу.

Эмрис отставил деньги и взял перо. Нестыковка выглядела очевидной, и он спросил:

— Почему этим занимаетесь вы? Почему не лорд-казначей?

— Потому что он… кгхм… я цитирую императора: «брюзгливый подагрик» и на данный момент в самом деле болен.

Камергер застыл, более ничего не прибавляя и не сводя глаз с Эмриса. Явно ждал, пока тот подпишет. Когда Железный выполнил необходимое и снова взял деньги, камергер потянулся к тубусу:

— Еще кое-что. Ваши бумаги, подтверждающие законное владение баронством. Одна копия у вас, другая остается в канцелярии. — Камергер открыл тубус и выудил пергамент. Развернув, показал Эмрису из своих рук. Но когда тот потянулся, чтобы взять лист, камергер быстрыми движениями скрутил его и сунул обратно в полый раструб.

Эмрис напрягся. Черт знает, что тут за игры! Куда ни плюнь. Он хотел было забрать тубус, но камергер не пустил и теперь. Эмрис едва не вышел из себя: «Или скажи, что хочешь, или я тебе сейчас оторву эту руку!». Но совладал с раздражением.

— Если хотите рекомендаций, которые приведут к успеху, — взгляд камергера впервые перестал быть надменным, а тон — церемониальным, — то не пренебрегайте помощью леди Греймхау. Несмотря на молодой возраст, эрцгерцогиня обращается с деньгами лучше многих. Я полагаю, как наемник, вы не всю жизнь провели в Деорсе, и, наверное, не знаете поговорку о леди Греймхау…

Эмрис сам не понял, как перебил:

— Поговорку, что она падка на простолюдинов? — Откровенно пробурчал барон. Камергер только поджал на миг губы, как брюзгливая старуха, что завидует на императорском банкете молодым. Эмрис, увидев, прикусил язык: сдержалшся бы, может, узнал бы чего полезного.

— Ни для кого не секрет, что в другой ситуации должность леди-казначея давно отошла бы к ней.

Поскольку ответ камергера меньше всего походил на поговорку, Железный убедился, что камергер передумал откровенничать. Кратко в мыслях Железный рыкнул со злости: «Какие все нежные!», и уточнил:

— В другой ситуации — это в смысле, не будь она женщиной?

— Это в смысле, не будь она единственной наследницей герцога Теоданиса. Его величество просто не может потребовать ее присутствия в столице, поскольку сам герцог занимает должность лорда-констебля и вынужден и так все время бывать при дворе. Эрцгерцогиня, похоже, расположена к вам. Воспользуйтесь этим преимуществом, чтобы превратить эту тысячу, — камергер посмотрел на две сумки с золотом, — в уверенное будущее.

«Расположена»? Это как? Что он должен думать под такими формулировками?!

— Вы имеете в виду…

— Если кто спросит, я вам ничего не говорил.

— Да вы ничего и не сказали! — Эмрис все-таки не выдержал. Что за бесконечные загадки?!

Камергер пропустил это мимо ушей: он снова стал отвратительно высокомерным блеющим козлом с недовольной миной и отпустил, наконец, тубус с бумагами.

— Главой делегации назначена эрцгерцогиня, так что за отплытие и прибытие вам не нужно беспокоиться. Думаю, она пошлет за вами утром. Всех благ, барон Редвуд.

Эмриса почти вытолкали за дверь. Он остолбенел на мгновение, разглядывая наполненные содержимым руки. Повертел головой и счел за лучшее отнести их в комнату — подальше от чужих глаз.

До вечера Эмрис занимался тем, что раздавал указания Крейгу и остальным, предупреждал чего опасаться, удостоверялся в полном оснащении оружием и в его состоянии. Только ближе к ночи, когда он вернулся к себе, чутье бывалого наймита подсказало: что-то будет. Он быстро обшарил спальню: не стащил ли кто деньги или бумаги? Вроде запрятал как следует, да и велел слуге никуда не отлучаться, но мало ли?

Все оказалось на месте, однако тревожное чувство не покидало барона.

— Здесь кто-то был? — спросил он у служки. Тот кивнул:

— Принесли письмо для вашей милости. Я положил в стол, господин.

Железный кинулся к столу, выдвинул верхний ящик, внимательно осмотрел содержимое. Взгляд упал на конверт. Незапечатанный.

— Ты смотрел?! — рявкнул он на мальчишку.

— Нет, сэр, нет! Я бы не посмел! Таким принесли!

Парнишка-слуга его справедливо боялся. Кто не слышал в Деорсе о «Железных Братьях»? Когда стало известно, что малой будет в услужении у Эмриса Железного, капитана отряда, он наверняка потерялся где-то между восхищенным любопытством и паническим ужасом.

Не став допытываться, Эмрис развернул лист.

«Жду вас сегодня после заката в Садах. Рейберт — с ним вы уже знакомы — проводит вас. Если сомневаетесь или опасаетесь, возьмите столько охраны, сколько посчитаете нужным».

Эмрис ненадолго насупился. Снова взглянул на слугу. Похоже, парень окончательно решил слиться со стеной.

— Кто это принес?

Слуга дернул плечами:

— Обычный посыльный, милорд. Таких полно во дворце.

Ясно, ничего толкового он не узнает. Железный мотнул головой в сторону двери:

— Сходи-ка в караулку за Крейгом.

Когда парень исчез, Эмрис, не раздеваясь завалился на кровать, закинув руки за голову. Девять из десяти, что записка от герц… эрцгерцогини Греймхау. Других открыто заинтересованных в нем здесь просто нет. Допустить, что послание написал кто-то не открыто враждебный, можно было по предложению взять любое количество охраны. От всех «Братьев» в столице до нуля. Да и упоминание Рейберта добавляло убедительности версии. На памяти Эмриса блондин крутился рядом с Идель почти все время.

Почему письмо не запечатано — вот в чем вопрос? Чтобы, если что, люди Идель знали, где ее искать? Или напротив, его не запечатали, потому что леди надеется вовлечь Эмриса в какую-то непонятную игру с разыгрыванием оскорбленной чести? Тогда бы записка стала заблаговременной подсказкой, где спасателям леди, которым предполагается стать свидетелями его непотребного скотского поведения, собственно, эту леди спасать.

Или возможно, записку прислал тот, кто, заметив дружелюбие к нему Идель, хочет ее каким-то образом подставить? И поскольку письмо в итоге было не от Греймхау, оно не запечатано — ведь у врагов Идель просто нет печати герцогского дома.

А может ли быть так, что леди не запечатала записку именно для того, чтобы не оставлять следов дома Греймхау, на случай, если послание обнаружат? То есть не хотела, чтобы на нее можно было повесить убийство. А что, решила убрать его по-тихому, чтобы ехать в Патьедо, как водится, с обожаемым муженьком! Ну или…

Создатель, о чем он только думает! Что Идель назначила ему свидание? Эрцгерцогиня — барону, который и не барон-то вовсе? Наймиту, что всю жизнь грязь месил? Но ведь что-то значило это камергеровское «эрцгерцогиня к вам расположена»!

Ох! — Эмрис вздохнул. Как тут у них все сложно!

Не пойти он даже не думал. Если его зовут, вероятнее всего, на отказ нет прав. Идти лучше, пока именно «зовут», иначе потом потащат волоком. Друзей у него тут тоже нет, а у отправителя злосчастной записки наверняка найдутся. Интересно, почему она написала, что при желании Эмрис может взять с собой сколько угодно охраны?

Разумеется, если записка все же от эрцгерцогини, идти с охраной не стоит. Еще он не показывал женщине, что боится ее! Но все же коварство не знает пола, и, если вдруг что-то пойдет не так, или автором послания окажется кто-то другой, следует подготовиться. Поэтому задачей Крейга станет отнюдь не спасение Эмриса в случае, если тот угодит в передрягу. Крейгу будет нужно забрать дарованное золото и грамоту, поднять остальных — благо, из-за предстоящей поездки они уже собраны и готовы сорваться с места в любой момент, — и бежать в Редвуд. Там разделить деньги между собой и как-то решить, что делать дальше. После окончательного бегства из Деорсы, конечно. Если его баронство кому-то поперек горла, что ж, он будет разбираться с этим сам. Братья, прошедшие с ним огонь, воду и кровь, не должны попасть в переплет из-за того, что он связался с благородными.

Крейг слушал указания, разинув рот и в явном желании треснуть Эмриса по башке.

— Капитан, скажите честно, этот дрыщеватый евнух-камергер вам вместе с бородой яйца отскоблил?

Эмрис занес кулак до того, как сообразил.

— Ну а с чего вы взяли, что мы вас бросим? — Крейг перехватил руку Железного. — Я сейчас же соберу ребят и…

Эмрис высвободился.

— Ты брось эти игры в господ, Крейг. Это у них там доблесть и прочая хрень, а нам надо думать о том, как бы голова осталась на месте.

Крейг был будто навеселе, хотя и не выглядел выпившим.

— А я и не за голову беспокоюсь, капитан. А за то, что пониже! — Эмрис все-таки замахнулся опять. Попал — то ли Крейг не ожидал повторного удара, то ли просто не захотел уворачиваться. А что, хорошая драка всегда немного освежает мозги!

— Я помешал? — Раздался в дверях голос Рейберта, и, отвлекшись, Эмрис в следующий же миг получил в челюсть. В голове звякнуло торжественной фанфарой. Ну и кулачище у этого Крейга!

— Да, немного. — Железный потер лицо.

— Он с нами? — уточнил Рейберт по делу.

— Да! — Крейг шагнул вперед.

— Нет, — одновременно отрезал Эмрис.

— Капитан…

— Я пойду один. — Железный положил Крегйу руку поверх плеча и обошел его, выходя вперед.

— Но капи…

— Полагаюсь на тебя, Крейг. — Эмрис обернулся, и в его голосе Крейг больше не слышал настойчивой просьбы. Только непреклонную волю.

Исполин кивнул.

Эмрис вышел за Рейбертом, тщательно оглядывая провожатого: как одет, как смотрит, как двигается. Рейберт явился, обвешанный оружием, сосредоточенный, но по физиономии — вполне миролюбивый. В плаще — неужели боится простыть?

«Точно педик» — подумал Эмрис, и его внутренний голос подозрительно напоминал голос Крейга. Вот уж кто мастак вешать ярлыки такого рода.

Как выяснилось на улице, для Эмриса Рейберт тоже заготовил плащ. И не один — очередной слуга протянул целый ворох покрывал. Должно быть, в самом деле в расчете на охрану. Однако лошадей было всего две — охране полагалось идти пешком. И, серьезно? Лошади? Чтобы добраться до сада? Да их седловать было дольше, чем ехать!

— А вы не особо тут утруждаете себя, да? — пробормотал барон. Рейберт только хмыкнул.

— Накиньте капюшон, барон, — попросил он. Что ж, почему нет, это он мог понять. Если записка от леди Греймхау, то, очевидно, она предпочла бы, чтобы никто не знал, с кем она встречается ночами. Учитывая, что, по ее словам, о ней и так частенько сплетничают.

Они выехали, и почти сразу провожатый взял неожиданное направление.

— Куда это ты? — Эмрис натянул поводья, не будучи уверенным, что имеет право обращаться на «ты» к, видимо, приближенному герцогов Греймхау. Впрочем, ситуация до того неоднозначная, что условности — последнее, что его беспокоило.

— Я думал, в записке все указано. — Рейберт обернулся в седле.

— Там указаны сады, и я уже в курсе, что они в другом направлении.

— О! — Рейберт изумился. Потом напрягся, вглядываясь в лицо Эмриса. — Серьезно?

— Серьезно — что? — Происходящее нравилось Железному все меньше.

— Просите, не хотел вас запутать. — Быстро исправился Рейберт. — «Райские Сады» — один из лучших борделей столицы.

У Эмриса открылся рот:

— И что леди Греймхау делает в борделе?!

Рейберт тронул коня пятками, подсказывая, что поговорить можно и в дороге. Эмрис не заставил себя уговаривать. Бордель так бордель. Звучало не очень страшно.

— С чего вы взяли, что записка от нее? — Рейберт открыто посмеялся. Железный подумал, стоит ли объяснять, и все же сухо пересказал основное из своих соображений.

— Вас позвал ее муж, сэр Нолан.

«Сэр». Хм, Аерон, выставляя их из кабинета, назвал даже Эмриса бароном, а Нолана — по имени.

— У него нет титула? — спросил Эмрис вслух.

— Нет. Он посвященный рыцарь и сэр, но не владетельный лорд и даже на правах консорта не получил титула эрцгерцога.

— Как они вообще тогда поженились? — Эмрис заинтересовался.

Рейберт покосился на барона так, словно тот сознался, что увлекается коллекционированием пчел.

— Вы что, не знаете, как это происходит? Два человека, обычно один из них мужчина, а вторая женщина, встречаются в храме напротив какого-то сморщенного, как обмягший редис, священника, который начинает бубнить всякую ерунду про Создателя, которую никто не слуш…

— Рейберт! — Пользуясь баронским титулом, Железный одернул блондина. И самое время! У этого весельчака уже вовсю дрожали плечи от сдерживаемого хохота. — Я имел в виду, герцогский титул уступает в Деорсе только императорскому, а герцоги Греймхау вообще в родстве с государем! Так почему…

— Я понял. — Загорелое квадратное лицо Рейберта, с широким носом, густыми бровями и светлой бородой с бакенбардами, делавшей его похожим, скорее, на своего в доску парня в поселке дровосеков, чем на приближенного герцогу рыцаря, не просто посерьезнело. Обычно приветливое и слегка смешливое, оно омрачилось.

Неужели он, Эмирис, спросил что-то лишнее? Или личное?

Рейберт не торопился с ответом, и Эмрис выбрал предоставить блондину время. К тому же, ему было чем заняться: они миновали дворцовую площадь и выехали на широкую улицу. Эмрис впервые был в этой части столицы — привилегированной половине, так называемом «верхнем городе». Похоже, бордель для знатных господ располагался где-то здесь, среди высоких изысканных, свежеокрашенных или украшенных лепниной зданий. Ох, он мог бы многое рассказать этим «знатным господам», что в вопросе того, что расположено у женщины между ног, есть места ничуть не хуже и за меньшие деньги.

— Их брак встретил серьезное сопротивление в свое время, — сподобился, наконец, Рей. — Особенно от вассалов Греймхау и представителей цеховых организаций.

— Квасцы и сукно, я полагаю? — уточнил Эмрис насчет цехов.

— Железо и медь. На юге герцогства рудники и плавильни. Мы поставляем основной запас материала для оружейных кузнецов, в том числе за пределами Греймхау. И еще добываем серебро.

— Неприлично богатый край, — присвистнул Эмрис.

— Угу, и в том числе поэтому никто не хотел видеть его следующим управителем безродного рыцаря.

— Ты, похоже, этого тоже не одобряешь? — Эмрис заинтересованно всмотрелся в лицо Рейберта.

— Не то чтобы, — неуверенно протянул тот. — Просто… мы с Ноланом были в одном отряде. Дружили с покойным сыном герцога, потом защищали леди Греймхау, муштровали гарнизон, все такое. А потом внезапно Нолан тоже стал господином, понимаете? Да, прошло время, вассальные лорды и цеха согласились принять его в качестве супруга ее светлости, но… — Рейберт отвернул лицо. — Простите, мне не следовало говорить об этом.

— Я, честно сказать, тоже не знаю, как «Железные Братья» станут относиться ко мне теперь, когда я барон, — поделился он с Рейбертом вместо этого.

— Это другое, милорд. Они шли за вами с самого начала, вы были командиром над ними с самого начала. А мы с Ноланом… А, ладно, забудьте. Я перепил.

И, дабы наверняка пресечь возможный диалог, Рейберт ударил скакуна в бока. Эмрису пришлось ускориться.

Глава 7

Бордель был практически классическим: легкий полумрак, густой пряно-сладковатый аромат, разновесные покровы из цветастых летящих тканей приторно-томные разговоры, регулярно пробиваемые насквозь вскриками и звуками стоящей порки. Завидев Рейберта, к нему выплыла хозяйка местных утех — худощавая, ярко накрашенная дама, затянутая в платье так, что ее грудь едва-едва не вываливалась из корсажа.

— Сэр Ре-е-ейберт! — Пропела она. — Я, признаться, думала, вас будет больше. Мы с девочками уже настроились. — Она призывно улыбнулась, сделав жест рукой себе за спину, где сгрудились несколько незанятных красоток.

Рейберт не растерялся и блеснул глазами, резко превращаясь в прекрасного золотоволосого рыцаря из любовных баллад.

— О-о, не недооценивайте меня, мадам Лусинда! — Он подхватил ее руку и припал к ней губами, вызвав у женщины заливистый смех. — Чуть позже непременно воспользуюсь вашей благорасположенностью! А пока не подскажите ли…

— Второй этаж, третья дверь справа.

— Спасибо, мадам.

Когда Рейберт обернулся к Эмрису, тот прирос к месту с настолько неоднозначным выражением на лице, что блондин рассмеялся.

— Идемте, барон.

Нолан встретил их в просторной комнате («Явно для особо важных гостей!»), сидя на мягком диване с бокалом вина в руке. Выглядел он, однако, скорее бодрым, чем разнеженным. Эмрис вдруг увидел его с другой стороны: конечно, Рейберт жаловался, что их отношения друзей изменились, но хоть кто-то подумал, каково было самому Нолану? Какой мужчина захочет быть при женщине консортом? Оплодоворителем без права решать вопросы и иметь голос в делах? Что двигало этим парнем? И парень ли он? Сколько Нолану лет? На мальчишку-то непохож. У него, Эмриса, в «Железных Братьях» довольно много ребят плюс-минус того же возраста.

«Да, только ни один из них — не зять герцога Греймхау».

Почему он это сделал? Из-за титула наверняка. А она? Почему леди Идель согласилась? Была очарована первой любовью? А что, друг старшего брата — какую девочку миновала такая влюбленность, а?

Не то, чтобы он, конечно, знаток, женских молодых сердечек, но все же до того, как покинуть замок дяди, он успел кое-что увидеть. И попробовать, хмыкнул по себя Эмрис.

— Барон Редвуд! — Нолан отставил посеребренный бокал на стол рядом с софой и взглянул на Рейберта.

— Спасибо. Не оставишь нас? Кажется, у мадам Лусинды были на тебя большие планы.

— Люблю большие, — растекся в улыбке Рейберт, поиграв бровями и пожамкав руками на уровне воображаемой женской груди.

Оставшись с бароном наедине, Нолан поднялся и приветственно пожал Эмрису руку — тот не препятствовал. Затем пригласил свободно располагаться, налил еще вина и протянул оба бокала: выбирай любой. Эмрис выбрал стоя — все еще не сел, стукнулся до звона своим кубком о кубок Нолана и только потом развалился на одном из мягких кресел.

— Ну, за знакомство, барон.

Эмрис пригубил еще раз, чуть повел головой:

— Чем обязан такой встрече… эм… — как к нему обращаться-то? — сэр?

Нолан сощурился:

— Вижу, Рейберт разболтал слегонца лишнего. Ну да ладно, я б все равно сам рассказал, раз уж мы с вами, в некотором смысле сдаем друг другу на хранение ценности. Да. — Нолан уселся, где был прежде, и раскинул руки. — Я просто сэр. Но, поверьте, у меня есть отличный отряд верных ребят, и я надеюсь, вы напишите мне в помощь какую-то бумагу, чтобы у меня не было конфликтов с вашими людьми. Мы ведь оба понимаем, что с радостью бы поменялись местами, да только Аерон все равно узнает и устроит из этого скандал. Ну или придумает, как еще обратить это себе в пользу.

Судя по всему, Нолан был отнюдь не лучшего мнения об императоре.

— Недолюбливаете его?

— Поверьте, мне есть за что. И Аерон об этом в курсе. — Нолан выпил большим глотком, прижал к разгоряченному рту тыльную сторону ладони. — Он не скажет вам, да и Идель, я уверен, не обмолвится за путешествие, но я скажу. Когда Аерон воевал с матерью за трон, Теоданис потерял сына. В его, Аерона, битвах. Поэтому всякий раз, когда Идель выезжает по его делам, Теоданис подводит армию к столице. Сейчас ситуация как будто меняется. Один отряд, чуть больший чем обычно, поедет с Идель, чтобы в случае чего защищать ее от вас. Еще одна часть поедет со мной, чтобы как минимум отловить оставшихся прихвостней Норга. Не говоря о том, что его действия привели к появлению разных партизанских отрядов, и их тоже придется искать.

— Партизанских отрядов? — «Как же все они любят быстро и много говорить о делах!», с грустью подумал Эмрис и тоже выпил.

— Люди боялись Норга. Им надо было что-то есть, кое-кто уходил в разбой, еще кто-то в леса, в надежде, что лес их прокормит. Правда, ребята Норга тоже не то, чтобы катались в сырах и масле, так что и они оседали в чащобах, где была дичь. На ваших землях, барон, сущий разбой и хаос. И я обещаю вам, — серьезно заговорил Норг, — зачищать их настолько ответственно к парням Норга и настолько милосердно к жителям Редвуда, насколько бы я делал это для своей собственной семьи. В обмен я прошу у вас одного…

— Безопасности эрцгерцогини?

— Да. Повторюсь, Аерон рассылает нас недаром. Чем меньше людей Теоданиса под столицей, тем больше шансов у Аерона отбиться, если что-то пойдет не так.

— Я думал, они в родстве и доверяют друг другу.

— Они в родстве. И даже, наверное, доверяют. Но для Теоданиса жизнь Идель стоит дороже любого доверия. И для меня, — Нолан облизнулся, — тоже. Особенно сейчас.

Он помрачнел, налил себе еще и опять пригубил. Спросил взглядом, не надо ли подлить Эмрису. Железный кивнул.

— Я не должен не то, что об этом говорить — я даже не должен об этом знать, — пробормотал Нолан, вернувшись на диван и вдруг почему-то нелепо хохотнул. — Знаете, женщины часто нерешительны или хотят сделать сюрприз или еще что…

— Зачем вы говорите мне это? — Эмрис перебил. Его сюда что, позвали слушать душевные излияния какого-то мальчишки, который плюется ядом в императора?

— Идель беременна. — Признание пробило сознание Железного, как арбалетный болт, пущенный в голову. — Она пока не говорила мне. Возможно, скажет сегодня, но я не уверен. Наверняка, Теоданис тоже не знает.

— А вы тогда как узнали? — Живота у нее точно не было, даже небольшого. Красивый осанистый стан леди Греймхау Эмрис запомнил очень хорошо.

— Создатель, Эмрис! — Нолан, кажется, настолько опешил, что даже перестал соблюдать условности. — Я же не кретин! Я умею считать до тридцати. — Он замолчал и снова потемнел, стискивая бокал так, что кованный металл грозил промяться. — Давайте начистоту, мы с вами в похожей ситуации: оба по сути незнатны, хотя чисто технически не происходим из крестьян. Меня, как и вас сегодня, выставили вон с совета, потому что мы недостойны их. Мы оба в жизни промышляли тем, что умели отлично пользоваться мечом. Вы этим самым мечом выбили себе баронство, земли и титул, о которых прежде не могли мечтать. Я точно так же до крови бился за свою мечту, ломал пальцы, срывал ногти, но полз за ней. Я люблю Идель, — сказал он честно и шумно выдохнул. Перевел дух и, расставив пошире ноги, наклонился вперед, чтобы опереться локтями в колени.

— Я выступил ради нее против ее отца, против ее вассалов, я принял, поверьте, весьма унизительные условия. Потому что люблю ее. И вы ее увозите, Эмрис. Завтра утром. Ее и нашего ребенка. Я прошу вас, прошу, — голос Нолана зазвучал надрывно, и Железный прервал его: он не был готов слушать, как в такой искренней и сердечной просьбе перед ним унижается человек, который в самом деле так на него похож.

— Я понял вас, Нолан. Понял. Я не стану клясться баронством, которое мне дорого, или еще чем, но даю вам слово капитана «Железных Братьев»: я сделаю все от себя зависящее, чтобы с вашей супругой, — он намеренно не стал звать Идель по титулу, — все было хорошо. Скажете, чего мне опасаться в Патьедо? Я так понял, вы бывали там прежде.

По лицу Нолана мелькнула тень облегчения.

— Банкиров. Наемников. Шлюх.

Внятно, оценил Эмрис. Нолан выглянул наружу и попросил одну из служанок принести письменные принадлежности. В скором времени Эмрис написал полное личной и настойчивой просьбы послание Эвану оказывать Нолану содействие, но следить за ситуацией. Быть готовым ко всему, но если «сэр Нолан не станет хватать ничего лишнего, то не вставлять ему палки в колеса».

— Отдадите парню по имени Эван. — Вручил Эмрис бумагу. — Он немного склочный, но, думаю, притрется.

Нолан остался удовлетворен:

— Спасибо. Мне, знаете, чужого не нужно. — Он посмотрел на Эмриса до того пронзительным и испытующим взглядом, что Железный, хоть и не славился талантом понимать намеки, тут же сообразил, чего от него ждут:

— Мне тоже.

— Рад это слышать. — Нолан улыбнулся. — В таком случае, оставляю вас, барон, насладиться сполна этим вечером.

— В одиночестве? Я думал, вы составите мне компанию. Было бы неплохо узнать побольше о предстоящей поездке.

— Вы пойдете в Патьедо морем — а как еще? — Нолан с усмешкой спрятал выклянченный у местных тубус с посланием для Эвана. — За это время Идель сообщит все, что нужно. Потому, — он чуть развел руки в сторону и наклонил голову, — прошу простить, милорд. Меня ждет жена.

Железный тоже встал. Приподнял плечи, поводил ими, размял. Понаклонял голову туда-сюда — как же все затекло от усталости последних дней. Да, потрахаться сейчас было бы прекрасно, но выспаться перед дорогой — еще прекраснее.

— В таком случае, я тоже поеду, — сказал он и шагнул к выходу. Нолан, к его вящему удивлению, загородил собой дверь.

— Ах да, — обронил блондин будто про между прочим, но Эмрис тут же уловил подвох. Вот ради этого-то «Ах да» зять Теоданиса все и затеял. — Забыл сказать, барон: сегодня вы ночуете здесь.

— С какой стати?

Железный напрягся и подобрался молниеносно. Проклятье, только он немного расслабился…

Вместо прямого ответа Нолан отстегнул от пояса сумку с монетами, чуть наклонился и бросил подальше, на диван за спиной Эмриса. Выпрямился и, чуть сторонясь, широко отворил дверь. Что он затеял?! Эмрис быстро огляделся, прикидыая, во что впутался.

В комнату впорхнули полдюжины полуобнаженных красоток.

— Что за… — Если это и убийцы, то хотя бы симпатичные.

— Баро-он, — протянул Нолан с необъяснимой, но невраждебной интонацией. — Я прекрасно осознаю, как выглядит моя жена — женщина, с которой завтра вы уедете примерно на полтора месяца, и в том числе проведете вместе не один день на борту корабля. Не думали же вы, что я совсем не позабочусь об этом? — Он широко и открыто усмехнулся, и шлепнул ближайшую к нему девушку — тонкую и рыжую, по ягодице. — Ну-ка, давайте, девочки! Выжмите его яйца досуха, — обратился он к работницам борделя, поймал полный недоумения взгляд, а затем и улыбку Эмриса, и был таков.

Дверь отворилась с тихим звуком. Внутри царил мягкий полумрак и непривычная для обычных женских спален пустота и свежесть.

— Вернулся, наконец. — Идель сидела у зеркала, расчесывая волосы. — Я заждалась.

Нолан прошел внутрь и первым делом снял плащ, скинул пояс и сапоги. Нашел таз с водой и начал наскоро обмывать руки и лицо.

— Как все прошло? — спросила женщина.

Нолан на мгновение замер посреди движения, потом рассмеялся и продолжил неистово ополаскиваться.

— Ну в конце у него было такое лицо, будто он за жизнь столько женщин не видел, сколько я ему за один вечер подвалил в честь знакомства. — Он краем глаза поглядел, не улыбнется ли жена. Губы Идель в самом деле мягко изгибались, отражая приподнятое настроение.

— Думаю, он удивился.

— Судя по словам Рейберта, больше тому, что его ждал я. Кажется, он думал, что это ты захочешь с ним поговорить.

— А есть, о чем?

Нолан пожал плечами. Скинул рубаху и начал обмывать и тело тоже.

— Как ты и говорила, барон выглядит неплохим человеком. Наемникам часто присуща некоторая порядочность. Но, конечно, далеко не всем и не во всем. Так что я надеюсь, девки Лусинды укатают его сегодня так, что он даже подрочить не захочет еще пару недель.

Идель звонко рассмеялась.

— Ну что ты смеешься? — Не уступая жене в смехе, осведомился Нолан.

— Просто представила, что сказал бы тебе на это брат Фардоза. — Она поднялась из-за столика. Отведенный им покой был обширным, но обставленным не столько богато, сколько продумано.

— Я тебя уверяю, брат Фардоза рукоблудничает за месяц столько раз, сколько даже я не рукоблудил за целый год, пока не выиграл турнир за твою руку.

— О-о! — Игриво потянула женщина и поднесла мужу полотенце. — Я настолько тебе нравилась?

— Спасибо, — принял Нолан сухую ткань. — И сейчас нравишься. — Он быстро обтер лицо и уставился на супругу горящими глазами. Идель была одета в легкую ночную сорочку с излюбленным продолговатым вырезом, который вроде как подчеркивал ключицу, но на деле просто позволял облачению сползать с одного плеча.

Нолан сглотнул.

— Уже столько лет…

Она улыбнулась:

— Ну, не так уж мно…

— Его я тоже люблю. — Нолан не дал ей перебить. Он медленно прошелся взглядом по густым каштановым волосам, мерцающим в свечных огнях добротным золотом. — Того, о ком ты молчишь. — Мужчина посмотрел жене на живот.

Лицо Идель дрогнуло в сомнении, а потом разгладилось.

— Как ты узнал?

Нолан рассмеялся: они как сговорились сегодня! Ничего, у него есть готовый ответ.

— Ну, милая, — он положил полотенце рядом с тазом и облизнулся, шагая на супругу, — я же не тупой. Считать до тридцати совсем не сложно.

Идель широко разулыбалась, ощущая, как Нолан трется о ее нос своим.

— Я говорила, что ты удивительный?

Нолан обнял лицо супруги одной ладонью, а другой медленно провел по ее плечу, груди и достиг живота. Огладил.

— Ай! — пискнула женщина, когда муж внезапно подхватил на руки и понес к постели.

Он мягко усадил Идель и стянул с нее через голову сорочку. Жест, быть может, уже не страстный, но все еще обнажающий его желание.

Нолан уложил Идель поудобнее. Навис на руках и поцеловал в губы. Неторопливо, словно стараясь запомнить перед расставанием и привкус, и запах, по которому — так было уже многократно, — он точно успеет соскучиться. Отстранился и неспешно втянул аромат волос. Покатал в мозолистой ладони грудь, слегка отяжелевшую от положения Идель. Чуть-чуть прикусил клычком кожу пупка, чувствуя, как жена дрогнула в пояснице — она боялась щекотки в этом месте.

Спустился еще ниже. Его ладонь легла Идель на живот — темная против ее фарфоровой кожи.

— Четыре года, Идель. — Пробормотал он, потерся носом о лобок и недолго поцеловал прямо под ним. Отстранился, приподнявшись. Облизнулся, рассматривая прекрасную, еще стройную и невероятно красивую женщину, а потом…

Идель уже знала эту коварную моментальную ухмылку, но все равно не успела вывернуться из-под Нолана прежде, чем тот защекотал ей ступню.

— Ай, Нолан! Чтоб тебя! Аха-ха-ха-ха! — Вторая рука мужа скользнула под колено другой ноги. — Прекрати! Ай! — просила она, выкручиваясь. — Да хватит! Это щекотно! Перестань!

Не находя выхода, Идель сгруппировалась, приподнялась немного вперед и больно ущипнула мужа за бок.

— А-ау! — выраженно вознегодовал он и, снова рассмеявшись, упал на женщину сверху.

— Что «ау»?! Вечно вот так: хочешь что-то получить, приходится все брать в свои ру…

Договорить Идель Нолан не дал.

Глава 8

— Звали, государь? — Эйвар Дайрсгау вышел на лоджию, с которой открывался отличный вид на дворцовые ворота.

Стояло раннее, слепяще солнечное утро. Аерон выглядел невыспавшимся. Он обернулся через плечо и сначала кивком велел советнику подойти ближе, а затем взглядом приказал страже ждать с другой стороны двери.

Когда Эйвар поравнялся с монархом, а гвардейцы скрылись из виду, Аерон расслабился и оперся предплечьями о парапет, свесив при этом голову.

— Скверно себя чувствуете?

Аерон задрал плечи, но из-за текущей позы разницы почти не было видно.

— Пытался сбежать от ворчливой жены и вляпался в компанию Кулака.

Дайрсгау фыркнул на улыбке, издав насмешливый шипящий звук.

— Каждый раз, когда леди Греймхау уезжает, Тео надирается в стельку.

— Что поделать. — В голосе императора не было и тени сожалений. Что ж, глупо ждать иного, подумал Эйвар. Аерон определенно бы не допустил, чтобы человек, командующий наиболее верной частью армии, и человек, обеспечивающий короне половину поступлений в казну, находились не только в родстве, но и в хороших отношениях.

— Ну, вы можете не напиваться с ним за компанию, — предложил Эйвар разумное решение.

— Если я не буду помогать ему поскорее напиться, он доведет меня до приступа ворчанием про захват еще каких-нибудь земель.

Дайрсгау улыбнулся едва заметно.

— Лорд-констебль уже не молод.

— То есть он из-за возраста рвется порубить кого-нибудь на куски? — усомнился император. — Так сказать, напоследок? Ищет смерти в бою?

Эйвар чуть приподнял брови.

— Ему кажется, он просиживает штаны в столице, никому ненужный и ни на что негодный. К тому же, думаю, не надо напоминать, что его сын погиб во время войн с императрицей Фридесвайд, думаю, воинское бездействие заставляет Теоданиса считать, что его сын погиб зря.

— А я думаю, что с тех пор он попросту меня ненавидит, и каждый раз, когда я отсылаю куда-то Идель, он напивается до бессилия просто для того, чтобы не придушить меня голыми руками. Может… может, он думает, мне следовало вовлечь в дело с Патьедо его, а не Идель.

— Уверен, Теоданис понимает, что слава Багрового Кулака не дала бы ему занять место дочери в торговых делах. Не всякую репутацию можно перечеркнуть за день, знаете ли.

Аерон обратил лицо к Эйвару, и из текущей позы императора взгляд получился еще насмешившее, чем он планировал.

— Эйвар, мы здесь одни. Не нужно пытаться объяснить мне, почему я поступил так, как поступил.

Эйвар усмехнулся и встал к ограждению вплотную. Положил руки на парапет — гладкий и облицованный до блеска.

— И в мыслях не было. Это что-то сродни привычке поддерживать членов вашей семьи в те моменты, когда Теоданис из Греймхау вас расстраивает.

Намек на Идель был очевиден, и Аерон посмеялся.

— Хотя, справедливости ради, — вступился Дайрсгау за герцога, — Тео отличный мужик…

— Я знаю, Эйвар, — с некоторым раздражением отозвался император. — И он ни разу не напомнил мне, что без него меня бы тут не было. Но всякий раз, когда приходит время отправлять Идель с торговыми поручениями, он становится сам не свой!

Император откровенно жаловался. Надо же. Должно быть, и впрямь утомился сдерживать раз за разом буйный натиск Багрового Кулака.

— Ну бросьте, ваше величество, вы сами сказали, что мы здесь одни. — Дайрсгау откровенно ощерился. — Давайте не лукавить: вы отправили леди Идель отнюдь не с торговыми поручениями, и Теоданис об этом знает. Больше того, вы отправили ее не с Ноланом, который, как бы ни был плох в глазах тестя, хотя бы является для Теоданиса надежным защитником его дочери, а с невесть откуда взявшимся наемником, в устах молвы — головорезом и убийцей.

Аерон вновь посмотрел перед собой. Одной рукой дернул в сторону, в жесте: «Ну, что уж, как есть!», потом подпер ею щеку и заявил:

— А какой был выбор? Не могу же я в самом деле отправить самого Теоданиса. Его появление в любом месте может быть расценено как акт агрессии и может испортить любые планы.

Эйвар хмыкнул:

— Ну с такой точки зрения, определенно, вы правы: от молодой женщины никто не ждет государственного переворота.

Аерон развернулся к Эйвару, полностью перенеся вес тела на правую руку. Обличительный сарказм равно слышался в интонациях Эйвара и читался в огоньках безжалостно серых глаз.

— Между прочим, — намеренно оживился Аерон, — это была ваша с Идель идея — вовлечь и ее саму, и Эмриса или кого-то вроде него. Изначально я выдавал задачу с Редвудом тебе. Так что не бубни мне тут, что я каким-то боком обидел Багрового Кулака.

Император, наконец, распрямился и прогнулся в спине до хруста в пояснице.

— И потом, Теоданис и впрямь не молодеет. Рано или поздно ему понадобится преемник, и совершенно очевидно, что им не может стать Нолан.

Тут Дайрсгау мог только кивнуть: Нолан не обладал достаточной харизмой, чтобы сплотить вокруг себя воинство; он был незнатен, и в свое время Идель стоило определенных усилий примирить вассалов с новым молодым лордом. К тому же, при всех достоинствах, Нолан был больше воином, чем полководцем. Словом, в преемники на должность лорда-констебля он не годился. Эйвар, как советник, мог бы напомнить, что стоит поискать подходящего кандидата не только в числе приближенных к Теоданису, но, кажется, Аерон уже не нуждался в советах подобного толка. Хорошо. Было время, когда он вообще никому, кроме Тео не верил.

— Вы же не полагаете, государь, что Эмрис Железный подойдет на эту роль? — поспешил Дайрсгау исключить наиболее абсурдный вариант.

— Эйвар, — Аерон взглянул на советника утомленно: тебе что, надо все разжевывать? — Я знаю про Эмриса Железного еще меньше, чем ты. Выбрать мы его выбрали, теперь надо понять, на что он способен. Только потом можно будет что-то решать и планировать.

Император направился к выходу и вскоре толкнул двойную дверь лоджии. Эйвар следовал за монархом молча, минуя недлинную анфиладу помещений, лестница за которой вела к личным покоям императора. Добравшись, Аерон шагнул в услужливо открытую стражей дверь и жестом пригласил Эйвара разделить завтрак.

В просторной и щедро обставленной комнате висел насыщенный теплый запах — свежей выпечки и копченостей.

Эйвар, следуя приглашению, устроился за длинным дубовым столом и с наслаждением откинулся на спинку стула. Прикрыл глаза. Еще в самом деле было довольно рано.

Конечно, он мог бы спросить, какого черта Аерон перевернул все с ног на голову. Разве не проще было отослать Железного заниматься вверенным баронством, а Нолана, как обычно, отправить с Идель? Все были бы на местах, все шло бы гладко. Но, кажется, император считает, что Эмрис в Редвуде забьется в угол и будет сидеть на отшибе сычом, делая все, чтоб его не беспокоили, играясь в барона, как дети в песочнице, когда строят замки. А ищи Аерон подобного лорда для Редвуда, он бы попросту назначил какого-нибудь лояльного недалекого доходягу, которым можно было бы вертеть, как Создатель положит на душу и все прочие места.

И все-таки, другим о замене Эмриса и Нолана знать не стоило. Вот почему отъезд обоих отрядов — в Патьедо и в Редвуд — Аерон устроил ни свет, ни заря, и так, чтобы все отъезжающие выехали из городских ворот общей процессией. Пусть разделяться уже дальше по тракту.

— Что именно вы хотите от барона? — осведомился Дайрсгау, когда Аерон первым отломил кусок свежего хлеба и отправил в рот.

— В первую очередь? Чтобы он научился быстро и без лишних вопросов выполнять все, что говорит Идель. И уж тем более все, что говорю я.

— А еще? — Эйвар щедро отломил и хлеба, и сыра, и прежде, чем приступить к ничем не омраченному поглощению пищи, уточнил: — Вы же понимаете, что просто так Эмрис Железный ничего выполнять не будет. По крайней мере, вначале.

Говорить дальше было выше сил Эйвара. Он весь, соблазненный ароматами, отдался еде. Аерон, наблюдая, хмыкнул. Сам император поддерживал с едой более холодные отношения. С ответом он не торопился и несколько долгих секунд смотрел на Дайрсгау.

— Ну вот и увидим, как много Идель придется рассказать Эмрису, прежде, чем он согласится участвовать в перевороте, — оповестил монарх наконец.

Эйвар поперхнулся наспех откушенной печеночной колбасой. Закашлялся, но благо приступ прошел довольно быстро. Щедро выпил воды.

— Простите, конечно, но мы оба знаем, что из себя представляет леди Греймхау. Вы уверены, что она вообще будет ему хоть что-то объяснять и рассказывать?

Аерон самодовольно оскалился: разумеется, нет.

— И не боитесь, что она пострадает?

Император продолжал скалиться, и Эйвар насмешливо дернул бровью: ну, конечно, не боится. Если с Идель по вине Эмриса что-то случится, или он откажется помогать, Нолан с отрядом воинов Греймхау камня на камне в Редвуде не оставят. И если уж это не сообразит сам Железный, то леди Греймхау ему непременно напомнит, как на самом деле выглядят ставки.

Прочитав по лицу Эйвара, что он сам ответил на собственный вопрос, Аерон отхлебнул воды и, не обращаясь конкретно к собеседнику, пробормотал:

— Какая разница, насколько Эмрис умелый наемник, боец или командир, если он не выполняет указания и им нельзя пользоваться?

— Оно, конечно, так, государь, и я в этом согласен с вами на все сто…

— Еще б, ты ж меня этому и научил, — вставил монарх и взглядом указал советнику на еду: хватит трепаться об Эмрисе, давай есть!

— … однако Эмрис Железный не знает статус леди Греймхау и не знает, что ее приказы — это…

— Ну вот и узнает.

Эйвар тонко оскалился:

— Признаться, мне было бы любопытно посмотреть за его реакцией, когда это случится.

— Фто именно? — Не понял император. Разговор об Эмрисе Железном явно не стоил для Аерона того, чтобы перестать жевать.

— Когда он поймет, что вы отправили его, чтобы он помог леди Греймхау выкрасть в Патьедо долговые векселя знати из других Вольных Республик.

— Я?! — Картинно изумился Аерон. Настолько, что развел руками с зажатой в них едой. — Я бы в жизни не стал так рисковать драгоценной сестрицей! — С чувством оскорбленного достоинства возмутился император. — Ты сам знаешь, я отправил ее как можно выгоднее сторговать установленную нашим с Патьедо соглашением партию сукна!

Губы Дайрсгау тронула улыбка, в которой едва ли проглядывалось веселье. Поглядев на лицо советника, Аерон прекратил кривляться.

— Другой разговор, что из-за проклятых векселей, которые Патьедо стряс со всех прочих Республик, те находятся в положении бордельной искусницы, угодившей в казармы. И пока Патьедо давит им на горло наемниками и займами, торговать на наших условиях просто не выходит. Вот если бы Патьедо перестал скупать наше сукно за морем за бесценок просто потому, что никто другой не берет, если бы другие Республики могли составить ему конкуренцию, не опасаясь всяких расправ, если бы в Патьедо сменилась власть или он просто бы уступил свое место кому-то еще… — Аерон мечтательно закатил глаза, а потом и вовсе закрыл, будто ребенок, учуявший в доме запах свежих булок с сахаром.

Одернулся. Открыто посмотрел на советника. От прямого взгляда разномастных императорских глаз непривычных к этому людей продирал мороз. Но Эйвар смотрел в них уже не первый десяток лет.

— Как жаль, что людей, на которых вы можете полагаться, по сей день настолько немного.

Аерон глубоко вздохнул:

— И как жаль, что моя сестра достаточно умна, чтобы входить в их число.

«Действительно».

Эйвар сглотнул — чтобы не сказать это вслух. Потому что есть разговоры, которые лучше не начинать.

Однако, как Дайрсгау давно смотрел в лицо императора, так и Аерон вглядывался в Эйвара не первый год. Он давно научился подмечать изменения в нем, и сейчас прочел в обычно бесстрастно-ледяных глазах сожаление.

— Думаешь, насколько все было бы проще, будь Идель как все? Менее талантливой и менее умной?

Губы советника изогнулись в насмешке:

— Конечно, иногда мне хочется фантазировать, что в таком случае все было бы проще. Но я слишком немолод и опытен, чтобы быть мечтателем, государь. — Эйвар чуть развернул плечи, повинуясь желанию потянуться. — Будь леди Греймхау менее умной и изворотливой, мы по сей день тонули бы в гражданской войне.

— Ну, не нагнетай, Эйвар. Думаю, даже при таком раскладе, война бы уже закончилась. Идель была бы императрицей…

— При мужлане, который использовал бы ее принадлежность к правящему роду, чтобы взобраться на трон, и запер бы в загородной резиденции, чтобы она рожала ему по ребенку в год без права лезть в дела империи.

Аерон недвижно рассмотрел выражение в серых глазах собеседника. В самом деле, как ртуть: когда Эйвара распаляет негодование или волнение, они поблескивают, словно в них что-то перетекает и движется.

Император немного опустил голову, мотнул. Ладно, хватит неудобных разговоров с самого утра.

— Я же просил не нагнетать. Можно я побуду в хорошем настроении хотя бы до совета? Там и без тебя управятся с тем, чтобы изгадить мне день.

Эйвар хмыкнул:

— Так вы ухитряетесь быть в хорошем расположении духа даже с похмелья? Примите мою зависть, государь. Лет десять назад, в вашем возрасте, я тоже так мог.

Аерон повел головой, нарочито громко вздыхая:

— Создатель, сначала ты про Идель, теперь про возраст… Ты можешь выбрать какую-то тему, от которой мне не грозит несварение?

Дайрсгау на мгновение задумался. А потом взглянул на Аерона с новым огоньком в глазах:

— Слышал, лорд-канцлер собирается сегодня представить вам проект постройки нового храма, а лорд-распорядитель намерился обсудить цветовую гамму занавесок и гобеленов в тронном зале. На его вкус текущее решение не в полной мере отражает смысл династического девиза или что-то в этом роде. Кажется, он собирается настоять, чтобы фиолетовый преобладал над серебром, потому что это символизирует…

Аерон закатил глаза. Громко вздохнул и демонстративно завалился щекой на стол. Право, зная о своей малочисленности и незаменимости, люди его ближайшего окружения только и делают, что нагло подтрунивают, издеваются или говорят о делах даже тогда, когда он больше всего мечтал бы послать все в пекло.

— Вы из ума выжили?! — Эмрис подскочил вне себя от бешенства. Стул из-под него отъехал на два шага. И все это одновременно с тем, как, наскочив на гребень волны, качнулось судно.

По лицу Идель мелькнула ироничная улыбка: забавно получилось. Однако Эмриса эта физиономия только пуще разозлила.

— Ну, знаете! — Он метнулся к выходу из каюты, но путь к отступлению перекрыл волосатый телохранитель эрцгерцогини. Ульдред, как сообщила Идель Эмрису, когда он только вошел сюда, ибо «леди желала поговорить».

Немолодой, косматый как медведь, Ульдред сложил руки на груди. В его обветренном лице Эмрис читал безмятежную готовность стоять тут, как скала, пока «леди не закончит». Железный рывком обернулся через плечо. Рейберт, Ульдред, Дарет — все три бойца, присутствующие здесь — ее. Ему, барону, не позволили взять на эту встречу даже Крейга, и уже на этом этапе Эмрис ощутил, как желание поговорить с эрцгерцогиней сменилось желанием вытрясти из нее душу. Что она о себе мнит?

А уж когда она заговорила о цели их визита в Патьедо…

— Барон, — благосклонно позвала Идель, словно никак не задетая его вспышкой, — искры из ваших глаз настолько яркие, что в каюте стало светлее. Еще немного, и она схватится пламенем вашего праведного гнева.

«Насмешка», — потемнев, распознал Эмрис. За маской благосклонности так и сочилась ядовитая насмешка, которую не приметил бы только глупец.

— А от ваших действий корабль уже ходуном ходит, — подначил Дарет — невысокий, сбитый, как колода для рубки дров, и при этом с физиономией, по которой облились слезами точно не меньше сотни девиц. — Того гляди, учините бурю на море!

Рейберт, хоть и хохотнул, ткнул товарища локтем в бок: помолчи уж.

— Я вам что ли тут шут ободранный? — Эмрис натурально почернел.

Увидев, как по-бычьи дернулись ноздри Железного, Идель испытала лишь большее желание улыбнуться. Потому сдержать ухмылку, раздражающую Эмриса, стоило леди усилий. Она мягким жестом указала на опустевшее место за небольшим грубо сколоченным столом, призывая мужчину вернуться к разговору.

— Ни в коем случае, — ответила Идель примирительно. — Просто вы немного драматизируете.

Черты Эмриса снова дернулись.

— Драматизирую? Неужели? Леди, я рискнул головой — своей и чужими, — чтобы получить Редвуд. Я потратил все деньги, какие имел. И ради чего? Чтобы в мое баронство отправили вашего мужа, а меня отправили черт знает куда под лживыми предлогами?

— Не такие уж они и лжи…

— Император не говорил мне, что я должен устроить переворот! В городе, до которого мне нет дела! Он говорил только о сопровождении вас для торгов!

— Барон. — Интонации ее голоса сделались настойчивее. Как и взгляд. — Хватит. Сядьте и говорите внятно.

Внятно?

— ВНЯТНО?! Я скажу внятно! Вы требуете верить вам на слово и провернуть для вас грязное дельце в Патьедо, пока ваш муж прибирает к рукам мое баронство! Вам что, собственного герцогства не хватило? — Он взглянул на Идель брезгливо. — Или вас задевает, что ваш муж — без роду и племени, и вы решили дать ему хоть какой-то собственный титул таким образом?

Идель, выгнув, задрала брови:

— Вы сами себя слышите, барон?

— Гораздо лучше, чем меня слышите вы! — рявкнул Эмрис, и Идель чуть отвела глаза в сторону, потеребив при это мочку уха:

— Это вряд ли, — шепнула она под нос. Железный расслышал и только пуще разошелся.

— Когда будут искать виноватых в перевороте, вы сдадите меня, не моргнув! Ну уж нет, Идель, я не дам сделать из меня козла отпущения!

Прежде, чем Железный договорил, он увидел, как Идель сделала останавливающий жест. Кровь ударила по глазам: да что эта сучка себе позволяет?! Он едва не сделал шаг в ее сторону, когда ледяной голос, обращенный не к нему, немного остудил Эмриса:

— Не надо, Рейберт.

Рейберт? Причем тут Рейберт? Эмрис огляделся. Ого! Рейберт и Дарет обступили его с двух сторон, и Рей уже занес кулак для удара.

— Миледи! — Рыкнул блондин.

— Он научится, — непререкаемо изрекла Идель. — Сядьте, барон. Я не люблю смотреть на людей снизу-вверх, у меня, знаете ли, быстро затекает шея.

Эмрис стоял твердо, как вбитый гвоздь, и думал лишь о том, что если шею свернуть, то затекать она перестанет.

Идель пришлось повести бровью. Рей и подоспевший Ульдред (он был массивнее Дарета) натурально придавили Железного к стулу.

— Давайте не усложнять разговор, пожалуйста, — обратилась леди. — Мы вполне можем договориться. Прежде всего, напомните, лично я хоть раз сказала вам, что мы едем просто торговать сукном?

Эмрис сидел, как на вулкане. Хоть Ульдерд и Рейберт сразу же, усадив, убрали от барона руки, их присутствие недвусмысленно намекало, что уйти ему не дадут, пока эта… эта девка не скажет все, что надумала.

Говорила ли она про сделку с сукном? Нет, но он же явственно слышал, как она обсуждала вопрос торговли Патьедо с мужем и…

Проклятье. Сознаваться в том, что подслушивал, Железный не собирался.

— Конкретно вы — нет. — Он был вынужден признать правоту эрцгерцогини, но это ровным счетом ничего не меняло! — Но это дета…

Идель снова воздела руку, прерывая:

— Вот и будете обсуждать эти детали в любой удобной вам манере с тем, кто обещал вам торги. Я пригласила вас сюда обсудить детали поездки, чтобы мы могли достичь желаемого и остаться в плюсе.

— Мы? — Сардонически усмехнулся Железный. — Это вы достигнете желаемого! Ограбите Патьедо, а на меня, как придет время, свесите все грехи!

Ульдред — Эмрис заметил, дернув головой в сторону — терял терпение. В отличие от своей хозяйки, которая выглядела одновременно насмешливой и непрошибаемо спокойной. И только это роднило Идель, какой она выглядела сейчас — в штанах, тунике и кожаной безрукавке, перетянутой портупеей, — с той роскошной женщиной, какой Эмрис запомнил ее на банкете.

— Насколько я знаю, Тадао… лорд-камергер, — уточнила Идель, увидев замешательство барона, — передал вам из казны тысячу талиев. Это весьма скромная сумма, и, если не знать, что с ней делать, она быстро закончится. Именно поэтому вы здесь — чтобы с моей помощью приумножить ее.

Леди говорила так, словно вспышки Эмриса просто не произошло. Ее ничто не колебало, она сидела ровно так же, как совсем недавно на совете императора — расслабленно и чуть заваливаясь на одну сторону. Даже здесь ей откуда-то добыли кресло, удобное для того, чтобы уверенно опираться на подлокотник.

— Так что воспринимайте поездку, как личное вложение в собственное будущее.

— Если я дам вам меня использовать, то будущего у меня нет! — Несмотря на то, что Эмрис кое-как обуздал ярость, его негодование ничуть не уменьшилось. В конце концов, если она сохраняет лицо, то почему он ведет себя, как недоумок-подросток?

«Ну, возможно, дело в том, что это она рассказывает тебе, как твоя голова, отделенная от туловища, сыграет ей на руку, а не наоборот» — закономерно обосновал внутренний голос. Эмрис заткнул его и потверже расправил плечи.

— Если бы мы хотели просто использовать вас в качестве козла отпущения, какой был смысл возводить вас в рыцарское звание? Мы могли бы просто нанять вас, не раздумывая о вашей судьбе, когда переворот завершится.

«Да ты и сейчас не раздумываешь!»

— Так вы и наняли меня! — Эмрис назвал вещи своими именами. — Просто заплатили не деньгами, а баронством, от которого увозите меня черт-те куда и которое планируете оттяпать за моей спиной!

— Барон, подумайте уже головой, — вздохнула Идель. — Не слишком ли много волокиты с наемником, для того, чтобы потом отдать его на растерзание патрициям Вольных Республик? Вы хотя бы элементарно представляете, в какие деньги императорскому двору обошелся банкет в вашу честь?

Железный припомнил ее слова на празднике.

— Учитывая годовой оборот Деорсы от продажи сукном, не думаю, что слишком много!

Идель сузила глаза. И в этот момент Эмрис понял, что вот сейчас она отбросила мысль достучаться до него по-хорошему. Когда женщина заговорила, Железный понял, что не ошибся:

— Будь нам нужен ваш труп в нужном месте и в нужное время, ни я, ни Аерон не стали бы утруждать себя тем, чтобы собрать в столице знать и демонстративно показать им, что вам протежирует императорская фамилия. Вас бы бросили в омут редвудского разбоя с требованием выплачивать уйму налогов каждые полгода. Поскольку вы бы очевидно с этим не справились, потому что едва ли имеете опыт в налаживании производства и торговли в разоренной местности, вас обвинили бы в неподчинении короне. Причем Аерон сделал бы это как-то патетично и на всю империю. Мол, гляньте, я такой чудесный император, дал дорогу в рыцарство наемнику, оценил его по заслугам, а не по родословной — поверьте, в подобном обращении Аерон бы не вспомнил правду о вашем происхождении. А сей новоявленный барон, то есть вы, — Идель указала на Железного раскрытой ладонью, — оказался несносным хамом и скотиной, которая к тому же не платит налоги.

Идель ненадолго прогнулась в спине, поводила шеей и вернулась в прежнюю позу.

— После этого вас бы казнили. На площади, как и полагается государственному преступнику. Редвуд перешел бы к какому-нибудь недоумку, которому предназначался бы изначально и которым было бы легко управлять из-за спины. И вот в этом случае, барон, — Идель встряхнула перед лицом мужчины воздетым указательным пальчиком, — вы бы могли утверждать, что мы вас использовали и по итогу вышвырнули в утиль, как лопуховый лист в кустах.

Брови барона взметнулись вверх, но Эмрис все же постарался не выдать изумление еще сильнее: она же герцогская дочка! Откуда ей-то знать про кусты да лопух!

— Я же, — продолжала леди как ни в чем не бывало, — всего лишь предлагаю вам с моего одобрения украсть с наших кораблей партию нового отменного оружия, изобразить предательство, немого пошпионить и, когда придет время, направить страх патрициев Патьедо в нужное русло. Остальное либо уже сделано, либо я сделаю сама.

«Много ли ты знаешь о страхе, герцогская дочка?» Вот он, Эмрис, волей жребия, довольно преуспел в запугивании балованных господ, и знал, что:

— Прежде всего, страх надо нагнать. Иначе направлять будет нечего. — Железный сложил на груди руки и уверенно откинулся на спинку: плавал, знает!

Однако Идель не заелозила, не закашлялась, и вообще никак не подала виду, что Эмрис подловил ее на неопытности. Как оказалось, не без причин.

— О, не беспокойтесь. Как я и сказала, с этим управились до вас. Барон, — Идель облизнулась, — бочки с порохом уже расставлены, фитиль скручен и проложен нужным маршрутом до надежного укрытия…

— Давайте без книжных метафор, миледи, что мне осталось лишь поджечь!

— Вам не надо ничего жечь, барон. — Идель лукаво улыбнулась и немного подалась вперед, по-прежнему при этом чуть заваливаясь вправо. — Вам надо сделать так, чтобы этот фитиль от страха подожгли сами патриции Патьедо. А я найду тех, кто принесет к нашему костру и дров, и масла.

Зеленый серп в женском зрачке показался Эмрису лезвием ножа: столь же хитрым и столь же внезапным. Вопрос подвернулся на язык сам собой, и Эмрис еще не допроизнес его, когда осознал, что ответа не получит:

— И как я, по-вашему, должен это сде…

Лицо Идель приобрело скучающее выражение. Леди отвела глаза:

— Это все.

— Но…

Идель возвела глаза на Рейберта, демонстративно обходя Железного, кивнула помощнику. Тот кивнул в ответ и, подойдя к двери, открыл в однозначном жесте.

Значит, это только его проблемы — придумать, как обратить страх патрициев Патьедо против них самих? Более размытой задачи ему еще не перепадало: он ведь не знал, ни чем этот страх обусловлен, не преувеличен ли он, не является ли и вовсе вымыслом!

Яйца Творца! Похоже, его бросили в шторм на пробитой посудине, без команды и даже без парусины! О нет, помрачнел Железный, его не используют — его проверяют.

Глава 9

Эмрис, глубоко вдохнув, направился к двери, у которой ждал Рейберт. Невозможно выполнить задачу, условия которой неясны до конца. И если сейчас он, Эмрис, выйдет в эту дверь, то все дальнейшие неудачи будут только его виной. Она… эта… леди, может в самом деле пострадать, тогда от гнева императора его спасет только побег. А его ребят в Редвуде не спасет вообще ничего.

Его ребят в Редвуде.

Мысль зазвенела в мужской голове, как стрекочущая тетива, с которой только что спустили стрелу. С глубоким осознанием Эмрис закрыл глаза: до чего же хитер этот Аерон Проклятый!

Весь смысл, почему он тут, а Нолан — там, в Редвуде, стал, наконец, прозрачен.

Приказы, которые должны быть исполнены, чтобы император был уверен, что он, Эмрис, действительно пригоден для работы. Ведь будь Аерону нужен тупой податливый лорд-белоручка, он бы точно не искал среди вообще всех людей, готовых взяться за освобождение Редвуда. Он бы просто назначил подходящего человека, и манипулировал им!

Но Аерон Проклятый все учел. Даже то, что Эмрис, скорее всего, не захочет помогать ему по доброй воле. Именно поэтому он сказал Эмрису взять самых крепких бойцов. И Железный послушал его, больше, чем вполовину ослабив замок Редвуда! Сам он оказался заперт на корабле с кузиной императора, и, если что-то пойдет не так, если он откажется участвовать, или с эрцгерцогиней что-то случится, даже не по его вине, Нолан и, скорее вепго, папаша этой заносчивой дур, размажет его «Железных Братьев» и сравняет Редвуд с землей.

Мастерское удержание в заложниках тех, кого он, Эмрис, привык не подводить. Что ж, если такова обстановка, на которую он уже не в силах повлиять, то судьба «Железных Братьев», его судьба и судьба владений, который он получил честно и сам, зависят теперь только от его действий.

Железный достиг Рейберта у выхода, встретился с ним взглядом, а затем схватил блондина за плечо, развернул и нагло вытолкал за дверь.

— Барон! — Гаркнул ему в спину Ульдред явно недружелюбным тоном. Эмрис оглянулся, насупился и, недолго думая, потянулся за ним тоже. И за Даретом.

Ульдред вперился в эрцгерцогиню:

— Миледи?

Та не проявляла ни малейшего участия к происходящему. Она немного придвинулась к столу, на котором брошенными стояли кувшин с пресной водой и несколько стаканов. Налила и приложилась, оставляя мужчинам самим выяснить, что они там выясняют.

Рейберт, вытолканный первым, обернулся. Переглянулся с Эмрисом и, глубоко вздохнув, пробормотал так, чтобы услышал только барон:

— Если она хотя бы пикнет из-за этой двери, тебя уже к утру сожрут рыбы. — И куда громче крикнул: — Дарет, идем!

«А Ульдреду приказывать не стал», подметил Железный, сразу расставив в голове охрану женщины по иерархии.

Когда в каюте остались они вдвоем, Эмрис замешкался. Идель поглядывала на него молча, с необъяснимым выражением на лице. Ее тонкая, почти неприметная улыбка, тронувшая губы и глаза, могла быть воспринята десятью разными смыслами, и Железный занервничал. Правильно ли он поступил?

Правильно или нет, отступать некуда. К тому же, Идель не торопилась приглашать его за стол. Потому Эмрис, чтобы держаться хоть какой-то выбранной линии и не сойти за идиота, широким шагом приблизился к столу и в пару твердых движений оказался с леди лицом к лицу.

— Никак надумали поговорить, а не скандалить? — осведомилась леди.

— М-м, — стараясь лишний раз не смотреть ей в глаза, кивнул мужчина.

Идель вздохнула, и по этому вздоху мужчина понял, что его решения остаться ей вполне достаточно для начала осмысленного диалога.

Раз уж Эмрис вышел на контакт, рассудила Идель, грех вести дела за пустым столом. Она сделала движение головой, указывая на дверь, и попросила Эмриса послать ее людей за едой. Тот проглотил парочку изысканных по меркам лучших кабаков ругательств и сделал, что велено. Вскоре принесли немного свежей пищи, и Идель, откусив и прожевав кусок хрустящего редиса, наконец, спросила:

— Что вы знаете о Патьедо, барон?

Эмрис последовал примеру и потянулся к еде.

— То же, что и все. Лично мне не доводилось иметь с ними дел, так что… Богатый город-порт, который обеспечивает товарами, произведенными на деорсийской стороне Восточного моря, другую сторону.

— Верно. — Она отложила недоеденный редис и съела кусочек рыбы, прежде чем продолжить. — И при этом Патьедо обладает наибольшим могуществом среди портовых городов-государств благодаря тому, что совет патрициев, который управляет городом, невероятно богат. Основа экономики Патьедо зиждется на трех столпах. Первый из них — ростовщичество.

Эмрис нахмурился. Значит, Нолан не зря говорил ему опасаться банкиров.

— Второй, — Идель показала пальцами, — перепродажи. Как вы и сказали, Патьедо обеспечивает нашими товарами ряд стран по ту сторону Восточного моря, получая их, в свою очередь, напрямую от нас. И третий столп в том, что, поскольку мы не единственные, кто ввозит туда товар, мы не единственные, кто привозит туда и новости. Патьедо обильно торгует информацией. Все бордели этого города принадлежат его управленцам. Если вы или ваши люди захотят воспользоваться услугами местных женщин или мужчин, пожалуйста, будьте крайне осторожны.

Эмрис сощурился.

— Ваш муж говорил мне опасаться банкиров, наемников и шлюх. Со шлюхами и банкирами — я понял. Что насчет наемников?

Идель откинулась на спинку стула. Ее тонкие руки, лежавшие на столе, при этом распрямились в локтях.

— Вы мне скажите, — улыбнулась женщина. — Я думала, это тема ближе вам, а не мне.

Эмрис погасил острый зуд в кулаках: эта маленькая сучка выпендривается из-за жалкого наперстка императорской крови и смотрит на него… совсем не так, как на банкете! Была бы сестрой человека попроще, пела бы соловьем! Тц!

Эмрис воззрился в лицо женщины и осознал, что его внутренняя борьба очевидна для нее. Больше того, она ее забавляет! Железный скрипнул зубами, более не пытаясь скрыть рассерженность.

— Если основа экономики, как вы говорите, торговля и ростовщичество, значит, в Патьедо совсем не развито цеховое производство. И, значит, разница в положении патрициата и горожан слишком велика. Я прав? — спросил он с вызовом.

— Вне всяких сомнений.

Создатель, дай ему терпения! Голос благосклонного родителя, который умиляется успехам своего чада — явно не тот, каким стоит говорить с ним! Ладно, может, ее обращение «барон» было не искренним, но не может же эта женщина в самом деле не понимать, что он — капитан «Железных Братьев»! Капитан. Железных. Братьев!

— Продолжайте, пожалуйста, — напомнила о себе Идель без тени колебаний и страха, сколь бы пугающих рож ни строил собеседник.

— Короче, — подытожил Эмрис, растеряв всякую терпимость к высокомерию эрцгерцогини, — патриции трясутся, если грохнет народное ополчение. И прибегают к услугам наемников, чтобы защититься от народа.

Он выколотил это дробью пляшущих горошин и уставился на женщину. Давай, отвечай что-нибудь, ну!

Идель ответила — она улыбнулась.

Не насмехаясь, не снисходя, не даже с видом удовлетворения, с каким смотрят, как купленная площадная собака делает трюки, оправдывая вложенные деньги.

Она просто улыбнулась, и как бы Эмрис не пытался, он не мог разглядеть в этой улыбке и каплю подвоха.

«Уже одно это должно послужить знаком, что подвох тут кроется еще тот!» — участливо побеспокоился о капитане внутренний голос.

— Почему они не нанимают армию из собственных горожан? — Спросила она.

Что значит, почему? Как можно быть такой дурой и не видеть очевидного!

— Потому что у горожан есть семьи! Если встанет необходимость выбора, то ясно, что верность патрициям не выберет никто, ну! В такой ситуации любой солдат может оказаться предателем, который за время службы у патрициев получил доступ к оружию, узнал план города и…

Эмрис осекся посреди слова. Его не используют. Его проверяют. Все еще. И быть не может, чтобы женщина, которая, судя по всему, отлично представляет, что собирается учинить в Патьедо государственный переворот, не понимала, почему патрициат не нанимает армию из горожан.

Он здесь не для того, чтобы развлекать зажравшуюся бабу, как шут!

Распознав настрой мужчины — грудь Эмриса раздувалась, как кузнечный мех, — Идель перенесла вес тела, оперевшись теперь на левую руку, и заметила вполне безмятежно:

— Как мы с вами уже говорили, лорд-камергер Тадао выделил вам весьма небольшую сумму для начала. И если я правильно поняла, вы знаете, что среди всех денег в мире есть такие, за которыми не стоит гнаться. Именно это отличает вас от патрициата Патьедо. Они все еще не понимают, что если что-то оборвет их жизнь, то деньги им не пригодятся.

— Вот оно что. — Реакция Эмриса не заставила ждать. Наконец она заговорила прямо и открыто, какую грязную работенку приберегла для него. — Значит, я здесь, чтобы помочь вам убить патрициев.

— Вы здесь, чтобы предать меня, я уже говорила. Мне вообще кажется, вы немного не вслушиваетесь в то, что я говорю, милорд. — Она ненадолго приобрела вид уязвленного достоинства, но Эмрис мог бы дать на отсечение голову, что видит спектакль сродни тому, что лицезрел на банкете. — Итак, наш план выглядит следующим образом, — обстоятельно начала ее светлость. — По прибытии мы встретимся с патрициями. Между Патьедо и Деорсой уже несколько лет существует соглашение о поставках сукна. Поэтому раз в год я приезжаю, чтобы подтвердить договоренность и условиться о сбыте вплоть до следующего года. Условия, которые при этом выдвигает патрициат, все более и более невыгодные. Однако Патьедо все еще доминирует в товарообороте среди прочих городов-государств в этой стороне, из-за чего довольно сложно вести торговлю с их должниками. Но именно из-за должников Патьедо все настойчивее требует, чтобы мы продавали им еще и оружие. Иначе они даже сукно не будут брать. Понимаете?

— Пока не совсем. Из-за этого требования у нас один из кораблей доверху трюма забит железом?

Прежде он не упоминал, что его ребята быстро разнюхали объемы и содержимое багажа, но теперь ставки взлетали — выше некуда. Поздно размениваться на реверансы.

— Верно. — Идель, кажется, больше порадовалась, чем удивилась, тому, что он — не слепой.

— То есть мы все же идем на поводу патрициата и продадим им оружие для наемников?

— Мы продадим им наемника. — Идель указала ладонью на мужчину. — А уже он предоставит оружие. Смотрите, барон, — тон леди изменился, чтобы предупредить все возможные расспросы и протесты, — у патрициев везде есть глаза и уши, так что они всяко узнают, что мы с вами прибыли вместе. И они в любом случае пронюхают про привезенное оружие. Поверьте, я не идеализирую команду нашего флагмана и сопровождающих судов, за звонкую монету нас выдаст каждый первый.

— Уже рад слышать, — буркнул Эмрис, просто, чтобы что-то сказать. Он все еще не решил, как ему следует относиться к ее планам. К тому же и смысла последних пока не улавливал.

— Когда мы встретимся с патрициатом, они, узнав об оружии, потребуют включить его в обновленное торговое соглашение за какие-нибудь унизительно жалкие деньги. Я, разумеется, оскорбленно откажусь. И когда это будет происходить, вы должны несколько раз поддержать патрициат. Поспорить со мной в их присутствии. Мол, что это я, женщина, смыслю в стоимости мечей да копий.

— И что нам это даст?

— Вечером того же дня вы инкогнито явитесь к патрициям и скажете, что мои корабли отходят вечером, чтобы продать это оружие в Талассий. Во-первых, они предлагали цену получше, а во-вторых, жена дожа Талассия — тетка Аерона, так что он вполне мог сговориться с ней с каким-нибудь умыслом. Только вот это последнее, — Идель помахала рукой перед собой, — не вздумайте сказать вслух. Я говорю это, чтобы вы знали, как увидит ситуацию патрициат.

— Угу. — Эмрис понял, что чем дальше, тем сложнее выглядит происходящее.

Идель, между тем, отвлеклась на еду. Пара минут прошли в тишине.

— Наконец, кхгм-кхгм, — прокашлялась эрцгерцогиня, — вы предложите патрициям выкрасть это оружие. Можете добавить, что если им очень хочется, то вы готовы и корабли сжечь. Они, конечно, не сразу поверят в ваши намерения, но у вас на лице сейчас такая острая ненависть ко мне, что, я думаю, вы найдете, чем их убедить.

Эмрис сощурился, раздумывая, что она имеет в виду.

— Я скажу, — предположил он, прощупывая, верно ли поймал мысль, — что когда ввязывался в захват Редвуда, то намеревался стать бароном, а не шавкой при… кхгм, при заносчивой юбке. — Оттаскивать Идель на ругательствах вслух оказалось не так просто, как про себя.

Эмрис поднял на нее взгляд, и увидел, как женщина с грустью улыбнулась.

— Можете даже выбрать слова пожестче, чтобы звучало презрительно и правдоподобно. — Она сделала длинный слышный выдох и продолжила. — Вам, конечно, не поверят, но именно поэтому вы в самом деле украдете оружие с нашего корабля. Жечь его или нет — дело ваше, но я бы не советовала. Так вы сможете разыграть высшую степень издевательства. Мол, посмотрим, как теперь эта выскочка, — Идель ткнула себя в грудь, уточняя, о ком речь, — сторгуется с Талассием о продаже оружия, которого нет.

— Что потом? — Эмрис качнул головой.

— Потом патриции организуют форсированный шпионаж в Талассий, и тут вам придется немного подождать. Неделю или две. Поверьте, они поторопятся. — Идель рассмеялась. — Когда сидишь верхом на сундуке с монетами, даже мышь в углу кажется вором. И когда сведения о нападении Талассия поступят, вы должны будете проявить всю свою боевую прыть и рассказать патрициям о всевозможных способах взятия города.

— Вы ждете, что я смогу убедить патрициев укрепить оборону города с какой-то одной стороны, верно? — Железный, наконец, уловил маневр.

— С моря, — уточнила Идель место наиболее вероятного столкновения военных сил Талассия и Патьедо.

— В то время как на самом деле удар придется… — Он закончил вопросительной интонацией и увидел, как Идель засомневалась. Эмрис не торопил ее, но напряженно наблюдал за тем, какое решение примет эрцгерцогиня.

— Я не должна говорить, — вздохнула она. — Потому что, если что-то пойдет не так, под пытками вы все выболтаете.

Отлично, она хотя бы осознает, в какую задницу тянет их обоих. И целую прорву людей, которым не посчастливилось иметь с ними дело.

Эмрис ненадолго замолчал, осмысливая замысел. Как раз выдалось несколько минут, чтобы поковыряться в рыбине, обсасывая тонкие кости.

— Допустим, мы сделаем, как вы хотите — что это даст? Вам, империи, мне? Вы сказали, что это прибавит мне денег, но я пока не вижу, каким образом!

— Когда город атакуют, вы, уже имея не меньше половины стоимости ваших наемничьих услуг в кармане, во-первых, не станете их отрабатывать. Во-вторых, у нас на борту полно разного сукна. До того, как сойти на берег, мы организуем вам и вашим бойцам своеобразные повязки из ткани, какую выберете. Носите их всегда, якобы атрибут братства. В ночь атаки на город, вам нужно будет прокрасться к одному из выходов из города, и по повязкам вас пропустят. Я пришлю позже Рейберта, Ульдреда или Дарета, с четким указанием пункта побега. И так, прежде всего, вы получите часть денег за работу, которую не станете делать.

— Да, но имя «Железных Братьев» будет раз и навсегда подмочено!

— Создатель, барон, вы что, считаете, дерьмо, сквозь которое вы продирались в замок Норга — самая большая грязь, с которой можно столкнуться? — протянула эрцгерцогиня с некоторой изумленной усталостью. — Если вас это утешит, о вашем поступке вряд ли кто-то вспомнит. А если и вспомнят, то всегда все можно подать так, что на деле вы работали совсем на другой город, например, Талассий, а Патьедо просто утратил бдительность в своей заносчивой ленности. И тогда не вы будете подлецом, а патрициат — доверчивыми глупцами, которые просмотрели врага под самым носом.

Эмрис испытал настойчивое желание выпить. Как же сложно! Хотя, похоже, для Идель все это — не сложнее, чем написать свое имя. По крайней мере, говорила она совершенно непринужденно.

— Итак, если вернуться к вашим задачам, то все просто: публично и остро поспорить со мной, — она обвела каюту взглядом и кивнула, — да, примерно, как сегодня. Можно даже погромче.

Эмрис испытал на этих словах неловкость. Не то, чтобы он чувствовал себя виноватым, но он словно сообразил: когда он перестал орать и швыряться стульями и изъявил готовность говорить, леди Греймхау тоже стала не приказывать, а говорить.

— Затем, — продолжала Идель, — вам необходимо предать меня, украсть оружие и броню, поступить на службу к патрициату Патьедо. В следующие несколько дней нагнать немного паники и по возможности осмотреть город на предмет оборонительных укреплений и наличествующих войск. И наконец, подать сигнал, что надо обороняться у берега. После того, как в городе начнется хаос из-за действительной атаки совсем с другой стороны, вы небольшими группами проберетесь к выходу, о котором я сообщу заранее. Если справитесь, то сумму, которую я выручу в Патьедо в первые дни с продажи сукна, я полностью отдам вам.

Вот-те на!

— А что вы скажете на это императору?

Леди улыбнулась:

— Это не должно вас беспокоить.

— А откуда все-таки будет настоящий удар? — Эмрис попытался еще раз. Если она хочет, чтобы он на веру взялся выполнять ее указания, пусть ответит! — И кто его нанесет?

Идель коротко улыбнулась, потянулась к кружке с водой. Неспешно пригубила, чуть опустив глаза, — чтобы Эмрис не заметил, как ее забавляет то, что ее медлительность выводит его из себя.

— А есть разница? — Отозвалась она, наконец.

Ясно. Никаких гарантий давать Идель не собиралась. И альтернатив у него-то, как глянь, только — загубить все на корню в надежде на побег, обрекая при этом своих ребят в Редвуде.

— О чем вы думаете? — поинтересовалась женщина.

— О том, что вы бессовестно дурите меня и считаете, что я ничего не замечу. Я не люблю, когда меня считают дураком.

Идель нисколько не смутилась такого обвинения. Напротив, она расправила плечики и насмешливо заявила:

— А я не веду дел с дураками, барон. Так что постарайтесь не сочинять.

Эмрис все-таки не выдержал и громогласно выругался: вот же нахальная баба! Потом вздохнул — а что еще делать, раз ее и это не проняло! — и уточнил самый прозрачный и скользкий момент, который бросался в ее плане в глаза:

— Я никак не пойму, зачем в этой схеме вы, миледи.

Идель и это «белое пятно» не доставило никаких неудобств:

— Ну, во-первых, мое присутствие здесь само собой разумеется, я каждый год приезжаю с деловыми вопросами и не только в Патьедо. Ко мне привыкли, меня ждут, и это мне открывают здесь двери. Во-вторых, я сестра императора, и ваша ненависть к нему за то, что вместо баронства, он отрядил вас охранником какой-то дамочке, вполне может обрушиться на меня. А, в-третьих, вам же надо у кого-то красть это чертово оружие.

Эмрис наклонился вперед. Он сел, подперев кулаком щеку и старательно всмотрелся в лицо эрцгерцогини.

— Знаете, допустим, я все понял, и сделаю, что вы предлагаете, поверив, что вы не пытаетесь меня подставить или обмануть. Но я все еще не понимаю, чем в то время, пока я буду из кожи вон лезть, рискуя быть пойманным на вранье и потерять голову, будете заниматься вы?

Идель не удержалась:

— Не знаю. Может, посплю.

Железный мог бы вспылить, но в неоднородно карих глазах приметил искорки смеха. Не издевки, а шутки. Спорное сейчас занятие.

— Я серьезно, миледи.

Идель взяла себя в руки.

— Вы сами верно сказали, мне нужно будет что-то предоставить Аерону взамен денег, которые получите вы. Так что я займусь решением этого вопроса. И ряда других.

Мужчина потер щетинистый подбородок.

— Нолан тоже вечно обрастает, пока не пожалуюсь, — посмеялась женщина.

Эмрис опустил уголки губ: неожиданное замечание. Он едва не поддался и не спросил у женщины что-нибудь нейтральное, что сгладило бы взаимную неудовлетворенность текущим разговором. Вроде: давно ли она замужем или сколько у нее детей. А потом подумал, что такие расспросы бессмысленны и ответы на них ему, в общем-то, по боку.

Идель предалась поглощению обеда, ничего более не выговаривая. Железный не без удивления подметил, что леди так и не потребовала от него клятв или обещаний. Потому, что была уверена, что он не откажет? Потому, что оставляла выбор за ним?

— Откуда вы узнали? — Спросил он, не будучи уверенным, что стоит это делать, и одновременно позволяя зацепившемуся в глубине сознания вопросу выплыть наружу.

— О чем?

— О том, как именно я взял замок Норга? Что мне пришлось пробираться через сток.

Идель слегка сощурилась, закусила губу — несильно, с краю. Потом облизнулась и поведала то, что, по ее мнению, служило хорошим ответом:

— В Деорсе очень мало вещей остается вне поля зрения лорда Дайрсгау. Это очень, очень умный человек, барон. Постарайтесь иметь с ним хорошие отношения. — В ее интонациях не было ни угрозы, ни опасений, только рекомендация. Очередная.

Все-то советуют ему со всеми находиться в хороших отношениях. Еще бы кто-то, кроме него, был в них заинтересован! И пока Железный раздумывал, что еще сказать, Идель провела рукой над столом, раскрытой ладонью вверх, подводя итог разговору.

— Полагаю, мы все обсудили, барон. Если вдруг вам нужно узнать еще какие-то детали, поговорите с Рейбертом или Ульдредом. Они наверняка ждут снаружи. Того из них, который будет вам не нужен для разговора, пришлите ко мне. И если вы не наелись в моей компании, дайте знать коку, он позаботится.

Ну, теперь и не надо ничего говорить, осознал Эмрис. Ему сказали, что хотели, оставалось выставить прочь. Альтернативы задержаться с докучливыми вопросами леди тоже не предоставила: иначе он не отсылала бы Железного за деталями к помощникам. Что ж… вот ее истинное мнение о нем и его месте. Ясно. Ладно, он сделает, что они хотят, но потом… Даже сам Создатель не удержит его от того, чтобы вернуться в Редвуд, окопаться там и послать к черту всех, кто будет говорить ему, что делать!

Когда Эмрис вышел, Ульдред и Рейберт стояли у двери каюты снаружи и занимались тем, что выясняли, кто из них выкинет больше решек за десять подбрасываний монетки. Пока лидировал космач. Выбор в качестве осведомителя пал на Рейберта — его Эмрис хотя бы знал со времен банкета, и даже раньше.

Он сообщил блондину распоряжение ее светлости. Но когда Рейберт повел Железного в каюту, где они могли бы поговорить, последний запоздало набычился. Как ни посмотри, леди стала говорить с ним другими интонациями, более мягкими. Она воспользовалась другими словами — несколько раз говорила о себе довольно уничижительно, будто вытаскивая негодование Эмриса наружу и, тем самым, отнимая у него возможность бросить оскорбления ей в лицо. Она даже стала смотреть на Железного немного иначе. Но по факту Идель все так же попросту отдала распоряжения: перечислила, что он должен сделать в Патьедо и в каком порядке, и не ответила ни на один прямой вопрос. Даже наоборот! Она сделала так, что в голове Эмриса возник десяток новых! И первый из них был прост: «Отлично, лорд Дайрсгау выведал, что я полз через стоки, чтобы взять редвудский замок, разведчик что надо. Но, яйца Создателя, откуда про стоки узнала именно ты?! Ты, леди Греймхау?»

Глава 10

Лестер, сын графа Ворнли, по призыву слуги выскочил во внутренний двор, бодро сбежав по разбитым ступеням донжона. Осмотрел прибывшего гонца: одежда, подходящая, скорее, наемнику; никаких знаков отличия владетельных домов Деорсы. Хм, от кого бы это?

Посланец рвано поклонился, протянул в руках тубус с письмом. Едва Ворнли взял, гонец, не скрываясь, повертел головой. Пошарил взглядом по стенам замка, оглядел пространство двора. Прислуга, недовольная поведением пришлого, явно кривила рожи: тоже им, выискался тут! Молодой лорд выглядел скорее озадаченно, чем как-то еще. Он окинул взглядом парня и спросил: чей?

— В письме все указано, милорд. Мне не велено говорить. — Голос у гонца был до того скрипучий, что Лестер засомневался: им вообще прежде пользовались?

Ворнли открутил крышку тубуса, выудил сверток. Пробежал глазами.

Тряхнул головой и начал читать еще раз. Медленнее, вдумчивее. И по мере того, как он продвигался к концу, глаза у Лестера становились все круглее.

Закончив, сглотнул. Оглянулся вправо: капитан замковой мстражи стоял на подхвате и держал ладонь поверх рукояти меча.

— Где граф? — спросил Лестер осиплым голосом. Капитан пожал плечами: за перемещениями Ворнли-старшего он не следил.

— Его милость был на заднем дворе. Кажется, шел в кузницу, — подсобил слуга.

Лестер кивнул.

— Накормите и дайте постой. — Он подбородком указал на гонца и помчался в подсказанном направлении. Капитан стражи пошел следом. Да уж, за отцом этот вояка не следил, зато от него, Лестера, не отлипал! Отец хоть когда-нибудь сможет перестать контролировать каждый его шаг?

Лестер немного ускорился, и вскоре голоса графа и старшего кузнеца донеслись до него со всей отчетливостью. Мастер пытался убедить графа, что из таких паршивых слитков, которыми графство располагает, хорошего клинка не скуешь. Граф Ворнли — невысокий брюнет с большими серыми глазами и щеками, как бока у груши — убеждал мастера, что он — дурак, потому что, как известно, настоящие умельцы могут смастерить пристойное оружие едва ли не из глины. Кузнец прикладывал все силы, чтобы не нагрубить графу, который «явно не понимал простых вещей» и пытался на пальцах объяснить необходимость качественного сырья. В целом, ремесленник имел вид человека, готового к побегу при любых условиях, и Лестер, хмыкнув, решил, что его новости прямо сейчас не только озадачат отца, но и спасут бедолагу-мастера.

— Отец, срочные вести! — Перебивая всякие разговоры, Лестер возвестил о своем присутствии.

Граф Ворнли повел головой: чего еще?

— Лучше наедине. Это важно. — Лестер, молодая копия отца, старался смотреть так, чтобы граф наверняка проникся, насколько именно «это важно». Ворнли-старший метнул взгляд на руки сына, приметил письмо. Обернулся, махнул кузнецу — в жесте сквозило раздражение — и поманил Лестера за собой. Капитан стражи неотступной тенью пошел за ними. Можно было ожидать, что граф отошлет солдата, но тот дошел с Ворнли до самой столовой, пока, вспылив, Лестер не выдал:

— Ну в самом деле, отец! Мы должны поговорить наедине, я же сказал!

Граф остановился в дверях трапезной и обернулся, поджав губы. Ох уж этот мальчишка! Прицокнул и качнул головой стражнику:

— Ладно уж, ступай.

Лестер, услышав, возвел глаза к потолку: да неужели! И едва они остались одни, молодой лорд сунул отцу в руки письмо.

— Это…? — Протянул граф, дочитав, и неверящим взглядом уставился на оттиск в конце письма. Лестер кивнул:

— Да, это королевский дом Хаделинда. Письмо точно прислал король Матиас или кто-то из его подручных, — Лестер взглядом указал на письмо у отца в руках. Тот тяжело вздохнул.

— Редвуд в обмен на предательство, — отчетливо прошептал граф, не отводя взор от строчек.

— Какое-такое предательство? — Лестер мгновенно озлобился. — Редвуд — наша земля, наше владение. Редвудский барон — наш подданный! Мы два года просили Аерона и Багрового Кулака силой взять замок и казнить Норга, и что?! — Мужчина всплеснул руками. — Что, отец?! У них что, не нашлось под задницей армии, которую можно было послать, чтобы вытряхнуть этого бандита из замка? Я же не просил всю, хватило бы и пары серьезных отрядов! Или его дочь настолько обнищала, что не смогла бы поставить оружие и провиант тысяче мечей на месяц?

Лестер отвернулся и принялся мерить столовую шагами.

— Сначала сука Фридесвайд отдала Хаделинду Форстер, и мы потеряли часть земель на границе. Потом Багровый Кулак, размахивая флагами, явился освободителем, и его спасительная армия опустошила графство так, что пришли три голодных года. Торговцы уже тогда перестали использовать маршрут через Редвуд как раньше, но и этого было мало! Аерон оставил там управителем никчемного бесполезного дохляка, которого поставила еще его мать, не спросив нас! И едва мы хоть как-то восстановили рынок в Редвуде, там откуда-то взялся Норг! А теперь на наших землях и вовсе разбойничает бандит? Грязь из-под ногтей! Лучше б он в той сточной канаве и сдох! Но нет, мало того, что выжил, так еще и стал «бароном в личном подчинении!» — кривляясь, сымитировал мужчина приказ, зачитанный лордом-канцлером перед банкетом.

— Лестер, давай поспокойнее, — попросил граф. Яростные метания сына и очередное напоминание, что именно при нем из всех графов Ворнли, надел пришел в упадок, совсем не способствовали душевному равновесию лорда. Он огляделся и присел на ближайший стул, положив письма из Хаделинда на стол.

— Я не могу, спокойнее, отец! Этот… этот, с позволения сказать, барон, — Лестер произнес титул Эмриса таким тоном, что никаких прочих оскорблений не требовалось, — будет теперь распоряжаться в Редвуде. В нашем Редвуде, отец! Вместо того, чтобы помочь нам его отбить, они отдали его какому-то ублюдку!

— Они? — Граф, отсутствовавший на банкете, похоже, что-то упустил.

— Император и шлюха из Греймхау! Аерон еще не успел объявить его бароном, а она уже всей Деорсе дала понять, что имеет притязания на Редвуд и чтоб никто ей под руку не совался!

Граф Ворнли тяжел вздохнул:

— У этой суки вечно голодная пасть. Сколько ни корми.

— Она еще влезла! — Пожаловался Лестер. — Влезла! Когда я ставил Железного на место! Влезла, отец! Вслух, при всех взялась обвинять меня в государственной измене! Да я клал на такое государство!

Граф почесал висок. Негодование сына было ему бесконечно понятно, но ничего вразумительного из наблюдаемой вспышки он пока не уяснил.

— Короче, ты хочешь заключить сделку с Матиасом?

— А чем плохо? — Лестер раскинул руки. — Деорсе мы явно не нужны, они обходятся с нами как с чернью! А чернь, — он встряхнул вздернутым указательным пальцем, — возвышают за просто так! Предложение короля Матиаса хотя бы прозрачно: мы сдаем им Редвуд, а они возвращают его нам. Просто теперь уже как часть Хаделинда. Почему бы и нет, отец?

— Ну хотя бы потому, что сейчас Редвуд не наш, — резонно заметил граф.

— Редвуд сейчас ничей, — припечатал Лестер. Граф сощурился, вперив взгляд в сына.

— Формально барон назначен. — В его голосе звучала настороженность.

Лестер кивнул:

— И формально новоявленному барону велено не сидеть в замке, сложа руки, а отловить бандитов, засевших в редвудских чащобах. Так что свой мрачный хорошо укрепленный замок этот барон покинет. Или ты не прочитал этого в письме, отец? — Лестер снова взглянул на послание от соседа-короля.

— Я прочитал, — размеренно произнес граф. — Но я хотел бы знать, откуда король Хаделинда узнал, что Эмрис Железный покинет замок.

— Право, отец! Очевидно же, что раз король Матиас имеет на Редвуд давние виды, у него в любом случае есть там шпионы.

— Вроде Норга? — Предположил граф Ворнли. Лестер дернул головой: эта мысль не приходила ему в голову. И, судя по выражению отцовского лица, тот тоже подумал об этом впервые.

— С чего ты взял? — Молодой Лестер немного насторожился.

— Ни с чего. Я просто думаю, что не стоит сломя голову верить соседскому королю, сынок. Короли — они все одинаковы, и, если у Матиаса уже есть какой-то план на Редвуд, стоит убедиться, что мы будем частью этого плана и после того, как Матиас получит свое. Не хотелось бы, знаешь, стать удобрением для редвудских лесов.

— Я понимаю твои сомнения, отец, но посмотри правде в лицо: мы ничего не теряем, сменив сторону.

— Уверен?

Лестер вскипел:

— Конечно, уверен! Хватит осторожничать! Кому вообще сдался этот Эмрис Железный?! О нем никто горевать не будет!

— Если ты говоришь, Греймхау всем дала понять, что имеет на барона виды…

— Греймхау имеет виды на Редвуд, а не на барона! Ей было нужно, чтоб из Редвуда убрался Норг, и это не встало ей ни в копейку! Плевать она хотела на все, кроме своих денег, так что Эмрис, не Эмрис, главное, чтоб можно было запустить в Редвуд загребущие руки!

— Ладно. Но ты погоди, — граф поднялся. — Когда нужно ответить гонцу?

Лестер поджал губы, дернув плечом: кто б его знал.

— Я пока не спрашивал.

— Ну, значит, давай подождем немного.

— Чего? Пока Железный вернется в замок и окопается там, что потом не вытащишь? Нет уж! — Лестер дернулся в сторону двери, но граф, выказав неожиданную прыть, поймал сына за плечо. Лестер обернулся, в его свежем молодом лице сквозило нетерпение.

— Подождем пару дней, — мягко настоял отец. — Обдумаем как следует еще разок, завтра. И если завтра и послезавтра идея будет казаться такой же привлекательной, как сейчас, начнем действовать.

Лестер сжал челюсти — граф услышал скрип сыновьих зубов.

— Лесте-ер. — Ворнли-старший потеребил руку сына, мол, давай, отвечай. — Дай слово, что не наделаешь глупостей за это время.

Лестер отвел глаза. Ярость, усиленная приоткрывшейся дверью возможности вернуть свое и отомстить равнодушным к его бедам, подстегивала молодого лорда.

— Сын! — Голос графа стал жестче и он сжал руку Лестера сильней. — Моя злость на Аерона и Теоданиса не меньше твоей. Но если мы ошибемся, если что-то пойдет не так…

— Все уже идет не так!

— Я не хочу видеть, как тебя казнят! — Он встал с Лестером лицом к лицу. — Да, графство Ворнли знавало лучшие времена и заслуживает оно большего. Но, Лестер, — лорд положил руку сыну поверх плеча. — Никакое графство не стоит жизни моего сына. Не делай ничего опрометчивого, я тебя прошу. Нужно как следует все обдумать. Дай мне немного времени и сам, тем временем, как следует последи за этим посланцем.

Выносить взгляд отца было сложно, и Лестер отвел глаза. Может, оно и к лучшему: врать, когда смотришь прямо, куда сложнее.

— Хорошо, пап.

Звезды в небе сияли неприлично ярко, словно высыпанные из бочки рыбины со сверкающими под солнцем боками. Мужчина в плаще с капюшоном, надвинутом на глаза, стоял наверху сторожевой башни, вздернув голову, и разглядывал их с большим интересом.

— Понимаешь в этом что-то? — Из-за спины, оттуда, где проход уводил на винтовую лестницу, составлявшую хребет сооружения, вышел молодой человек в таком же темном плаще, но со сброшенным капюшоном. Впрочем, было достаточно темно, чтобы очертания его лица почти не угадывались.

Первый из двух, который даже по голосу был старше, скосил на прибывшего глаза и едва слышно хмыкнул:

— Да, понимаю. Погляди сам. — Мужчина пододвинулся, запуская собеседника поближе (на обзорной точке сыскалось не особенно много места), протянул руку в небо. — Видишь, это к переменам, — изрек он веско.

Прибывший отстранился на полшага и смерил звездочета скептическим взглядом:

— Дядь, ты это по звездам прочел?

— По тому, что ты здесь, Арен! — Всякий интерес мужчины к небу иссяк. — Ну? — неопределенно спросил он.

— Наш человек сообщил, что трое гонцов пересекли границу между Хаделиндом и Деорсой. Бездорожьем, и все в сторону графства Ворнли через Редвуд.

Мужчина в капюшоне прицокнул и посмотрел перед собой.

— Стало быть, мы толкнули колесо мельницы, Арен. Остается смотреть, сколько людей попадет в жернов. — Он глубоко вздохнул, но не торопился двигаться. — Хорошая ночь, — резюмировал мужчина, наконец, и прикрыл глаза.

Арен явно не разделял спокойствия дяди. Он слегка поерзал и спросил:

— Ты не боишься, что кто-нибудь из них выдаст твое участие?

— Мое участие? — Хоть в темноте и под капюшоном не было видно, Арен мог поклясться: у собеседника поползли вверх брови. — Упаси Создатель, о каком участии ты говоришь?

— Брось, дядя! — Все эти игры… Сейчас не до них. Они впутывались во что-то очень опасное, и было совершенно ни к месту заноситься! — Ты написал советнику Хаделинда…

— Я, — мужчина в капюшоне в предостерегающем жесте вздернул руку с выпрямленным вверх указательным пальцем, — написал своему старому другу, что, к сожалению, вынужден видеть закат Деорсы на своем веку. И хотя император Аерон всячески старается что-то делать, его решение вопроса с Редвудом крайне, крайне удручительно! Мало того, что он затянул с устранением одного бандита, так еще по итогу доверил баронство другому. Высшее доказательство того, что Аерон, взошедший на трон мальчишкой, мальчишкой и остался, и сегодня не способен управлять страной с должным усердием. Какая разница, кем родился Эмрис Железный, окреп он как наемник, и наемником будет до конца, этого нельзя не понимать. Вон, только послушай! Сразу, как вернулся, Железный принялся ездить по собственным землям да ловить партизан вместо того, чтобы укрепить замок, принять вассальную присягу рыцарей и назначить их на зачистку баронства. Наладить оборот денег, в конце концов! Шут, а не барон! Совсем ничего не знает о том, как быть лордом! Вот если бы граф Ворнли вернул себе права на эту область! Он ведь неоднократно поднимал вопрос с императором. Да что толку, если тот все время отмахивается, не выделяя графу ни солдата? Ворнли, должно быть, невероятно зол…

Мужчина обернулся к Арену и усмехнулся, блеснув оскалом в лунном луче.

— Так что по сути, милый племянник, — спокойно и нараспев проговорил мужчина, — я просто поныл старому другу, как грустно мне наблюдать весь этот бардак. Кому именно он расскажет о моих жалобах, королю Матиасу или кому там еще, я не знаю. Как не могу знать и того, как именно король Матиас этим воспользуется. Но это меня уже и не касается, верно? Пусть Эмрис Железный разбирается с последствиями того, что истинных владельцев Редвуда теперь поддерживает Хаделинд.

Арен, хмурясь, глядел перед собой, но не прямо, подобно дяде, а вниз, куда-то за ограждение.

— Угу, — пробормотал он бездумно. Его взор неряшливо блуждал по прилегающему окресту форпоста, хотя Арен едва ли мог сказать, что именно высматривает. — Погоди-ка! — Вдруг оживился парень. — Эмрис Железный будет разбираться с последствиями? Но ты же сам мне сказал, что император на совете поменял решение о назначениях и отправил Эмриса с леди Греймхау в Патьедо, а сэра Нола…

Лорд в капюшоне обернулся к племяннику целиком. Его губы вызмеились насмешкой.

— … сэра Нолана… — запнулся Арен, пытаясь осознать происходящее, — отправил в Ред… — сглотнул и уставился дяде в глаза. — В Редвуд.

Мужчина слышно хмыкнул, невидимо взыграл бровями:

— Правда? Я такое говорил? Не припомню.

— Ты не мог забыть, прекрати! Ты сам сказал мне, когда… Эмриса Железного нет в Редвуде! Нет и не будет в ближайшее вре…

Громкий вздох облегчения и последовавший тихий смех лорда прервал парня. Старший из мужчин вскинул голову к небу, капюшон сполз на плечи. Звездные отблески игристо сверкнули на выбритой залысине с левой части мужской головы, перечерченной, будто стилосом, продольным шрамом.

— Я же говорю, Арен. Видишь, какие яркие сегодня звезды? Грядут перемены.

Арен не смотрел на звезды. Только на дядю. Одно дело знать, что Легрейф из Морканта готовит серьезные планы на какое-то там не сильно отдаленное будущее, а другое — осознать, что будущее уже началось.

— У… угу, — промямлил Арен, подумав, что совсем еще недолго небо над Деорсой будет чистым.

ЧАСТЬ II. Пыль и шепот. Глава 11

Патьедо горел.

Провонял запахом горящих масел на торговых складах, жженных специй, обугленной плоти.

Пока патриции защищали свое добро, прятали семей, и кричали наемникам, чтобы те делали свою работу, обороняя доки и порт, корабли Идель — перекрашенные и с обновленными парусами — создавали эффект вторжения. Завидев всего четыре корабля, патриции и командиры их наемничьих отрядов — один во главе с Эмрисом — разбахвалились, что такая атака даже на пчелиный укус не тянет. Так, тощий комар с обломанным носом, раздавить которого ничего не стоит. Однако, пока наймиты подначивали патрициев, что все в порядке, изнутри города взвилось пламя.

И патрициев охватило безумие.

Они кинулись внутрь города, прячась, требуя от горожан защищать склады, хранилища, беречь «городское достояние». Горожане знали: жизнь дороже, и бросали патрициев на откуп собственной судьбе. Те грозили, взобравшись на площадные трибуны, что наемники, защищающие город, получают плату именно от патрициата, и если горожане не одумаются и не поднимут ополчение против вторженцев, то наемникам прикажут охранять только и только дома патрициев.