Поют жаворонки

АКТ ПЕРВЫЙ

Картина первая

Хата Авдотьи Вербицкой. Слева входная дверь и русская печь. От печи через всю хату — дощатая перегородка с дверью в другую комнату. На авансцене — стол, покрытый скатертью. На степе — портрет Сталина.

Утро. В окно льются лучи яркого весеннего солнца. Авдотья возится около печи. Настя собирается на работу: надевает ватник, берет топор, пробует его лезвие.

Настя. Мама, где брусок?

Авдотья. Посмотри за печкой.

Настя. Сколько раз просила класть мои инструменты на место. (Находит брусок за печью.)

Авдотья. Тебя в балаторию назначили, а ты опять за топор берешься.

Настя. Лаборатория еще не оборудована. А поле надо расчистить от кустарника. Не сидеть же мне сложа ручки. Все девчата на работу идут, а я гулять буду?

Авдотья. Был бы жив Миша, не позволил бы тебе топором работать… Как он радовался, что растет у него такая сестричка… (Плачет.)

Настя (успокаивая ее). Не надо, мама.

Авдотья. Восемь денечков не дожил наш Мишенька до победы…

Настя. Ты опять разволнуешься… Миша не любил слез.

Авдотья, сдерживаясь, вытирает слезы. Настя начинает точить топор.

Авдотья (после паузы). Съешь еще блиночек.

Настя. Спасибо, мама. Я уже сыта.

Авдотья. Может, возьмешь с собой?

Настя. Нет, приду обедать. Авдотья. Придешь вечером, я тебя знаю.

Настя. Сегодня раньше вернусь.

Авдотья. Может, и необязательно в воскресенье работать? Недаром же советская власть установила выходные.

Настя. Жаль такой день терять, мама… Скоро земля оттает.

Авдотья. Да, скоро. Жаворонки уже начинают петь. Сама слышала сегодня. Несмело так — словно учатся петь.

Настя. Вот и нужно спешить. Низина там. Зальет водой, и не подступишься.

Авдотья. Это я понимаю, доченька. Да тебя жаль. Молодая ты: когда ж погулять и повеселиться, как не теперь?

Настя. Поработаю, а потом и погуляю.

Авдотья. Замуж выйдешь, тогда уж не до гулянок.

Настя. Когда еще там замуж!

Авдотья. И матери не хочешь признаться.

Настя. Не в чем, мама.

Авдотья. А я все знаю.

Настя. Что ты знаешь?

Авдотья. Председатель говорил, что добивается тебя какой-то бригадир из другого района.

Настя. Добивается, да никак не добьется.

Авдотья. Расспрашивал про тебя. Сказал — сватать приедет.

Настя. Приедет — тогда и видно будет.

Авдотья. А ты будто ничего и не знаешь?

Настя. Кое-что знаю Еще зимой у нас с ним разговор был.

Авдотья. Ждешь, значит? Дай бог тебе счастья. Только б человек хороший был.

Входят с топорами Павлина и Лида.

Павлина. День добрый вам.

Авдотья. День добрый.

Павлина. Как раз на блины поспели.

Лида (шутливо). Все мы, девки, влюблены:

Кто в сметану, кто в блины.

Авдотья. А вы таки сядьте да съешьте по блинку.

Лида. Спасибо, тетенька. Я уже позавтракала.

Павлина. Ты, Лида, как хочешь. Тебе, конечно, я не следует много кушать — фигуру испортишь. А я не откажусь!

Авдотья (кладет на тарелку блин и подает Павлине). Подкрепись, милая!

Павлина. Спасибо, Авдотья Захаровна, я своих сегодня не пекла.

Настя (шутливо). На чужие надеялась.

Павлина. Не бойся, не объем вас, бедненьких. Пшенички-то пудов двадцать, кажется, получили?

Авдотья. А, может, все-таки отведаешь, Лида? Если что, за фигуру я уж отвечу.

Лида. Да, право, не хочу, тетенька. Я же не на гулянку иду, заправилась как следует.

Авдотья. Ну, не хочешь, — как хочешь. А может, и не ходить вам сегодня на работу? Я уже Насте говорила — воскресенье!..

Лида. Воскресенье — воскресеньем, а зевать нельзя: нас Мартынова бригада обгоняет.

Павлина. Сегодня, девчата, надо поднажать. Чтоб и план выполнить да и погулять хорошенько. Вечером кино. Парни зареченские придут. Держи фасон! Я, вдова, и то, думаю, не подкачаю! (Ставит тарелку на стол.) Спасибо, Авдотья Захаровна! Теперь хоть дубы ворочать.

Лида включает репродуктор. Слышна песня на слова Янки Купалы: «В колхозе вечеринка…» Лида и Павлина вполголоса подпевают.

Настя (встала с топором в руках). Ну, девчата, кончайте песни!

Павлина. И верно, девчата, на это вечер будет. Выключай, Лида!

Лида хочет дослушать песню. Павлина подходит и выключает репродуктор. Посмотрела в окно.

Ой! Что это за важные гости пожаловали к нам?

Лида. Где?

Павлина. Да вон идут по улице с нашим председателем.

Авдотья. Может, кто из района?

Лида (смотрит в окно). В районе таких как будто нет.

Павлина. А парень-то какой интересный. В пальто, в шляпе. Налетай, кому замуж пора, а я подожду.

Лида. Интересный, да в нашу сторону смотреть не хочет.

Настя. Может, корреспондент какой. Из газеты. (Подошла к окну, глянула и смутилась.) Ах, этот…

Все поворачиваются к Насте, подозрительно смотрят на нее.

Павлина. Ты его знаешь?

Настя (неохотно), Немножко знаю. Бригадир из колхоза «Новая нива». А тот, постарше, — их председатель.

Лида. Бригадир? А я думала профессор.

Павлина. Молод еще для профессора… Откуда ж ты его знаешь, Настя?

Настя. Вместе на агротехнических курсах были.

Павлина (подозрительно). Что-то ты, дивчина, покраснела. Знаю, какие вы там курсы проходили.

Настя (шутливо, начальническим тоном). Прекратить разговоры. Слушать мою команду! На пле-чо!.. (Вскидывает топор на плечо.) За мной шагом марш! (Направляется к двери.)

Лида и Павлина военным шагом идут за ней.

Павлина (взглянув в окно). Погоди, погоди! Смотри, во двор завернули.

Авдотья. Ой, как же быть? (Вытирает о фартук руки, поправляет платок.)

Девушки нерешительно останавливаются у двери.

Павлина. Ну, Настя, держи фасон! Смотри, чтоб эти курсы окончила на круглые пятерки.

Лида (сконфуженно смотрит на свою рабочую одежду). Нечего сказать — фасон!

Павлина. А тебя, девушка, тут никто на выставку не выставляет. Пошли в курятник!

Павлина и Лида торопливо уходят за перегородку Настя бросилась было за ними.

Авдотья. Ты уж не прячься, доченька. Может, и в самом деле к тебе какой интерес имеют.

Входят Тумилович. Пытлеваный, Микола. Застают Настю посреди избы, с топором в руках.

Тумилович. Здравствуйте.

Микола. Доброе утро.

Пытлеваный. День добрый.

Авдотья. День добрый.

Все здороваются за руку.

Тумилович (заметив у Насти топор). Вот как у нас! Пусть попробует подступиться какой-нибудь агрессор. (Кивает на Миколу.)

Микола. А мы с мирными намерениями. (Здоровается с Настей, как с хорошей знакомой.) Как живем-можем, Настасья Григорьевна?

Тумилович. А если с мирными, то предлагаю разоружиться (берет у Насти топор)… и сесть за круглый стол.

Авдотья. Стол хоть и не круглый, но хороших людей за ним еще ни разу не обижали.

Тумилович. Позвольте раздеться, Авдотья Захаровна. Наши гости имеют намерение посидеть и потолковать.

Авдотья. Будьте ласковы, раздевайтесь. Мы сами рады потолковать с добрыми людьми. Настя, помоги гостям.

Настя берет пальто Пытлеваного, вешает на вешалку. Тумилович и Микола вешают верхнюю одежду сами. Микола остается в хорошо сшитом штатском костюме, Тумилович — в кителе военного покроя.

(Обмахивает фартуком стол, подвигает стулья.) Садитесь, будьте ласковы.

Тумилович. Сидели на этой неделе. (Садится.)

Микола подает Насте стул, садится рядом с нею. Они начинают тихо разговаривать между собою.

Пытлеваный (садясь). Авдотья Захаровна, может, не знает, что мы за люди. Так ты, Иван Михайлович, отрекомендуй нас.

Тумилович. О, это такие люди, Авдотья Захаровна, что с ними надо держать ухо востро. Может, слышали, есть такой богатый колхоз «Новая нива».

Авдотья. А как же! О хорошем далеко слышно.

Тумилович. Так вот: это председатель колхоза «Новая нива», Макар Пилиппович Пытлеваный. А это — его лучший бригадир Микола Верас.

Авдотья. Фамилии эти тоже известны.

Тумилович. А знаете, почему их колхоз богатый?

Авдотья. Хорошо работают, вот и богатый.

Тумилович. Свою выгоду хорошо знают. Ездят по другим колхозам, высматривают, где что получше, и себе забирают.

Авдотья. Видно, стоят того, коли им дают. Для добрых людей и самого лучшего не жаль.

Тумилович. Хорошо вам так говорить, пока вас не коснулось. А как мне быть, если они хотят забрать у меня лучшего агротехника — Настасью Григорьевну Вербицкую?

Авдотья (смотрит на дочь). Так этот агротехник и мне чуточку родней доводится.

Тумилович. Выходит, мы с вами союзники. Какой же план совместных действий у нас будет?

Авдотья. Попробуем обороняться.

Микола. Вот нас и отрекомендовали, Макар Пилиппович. Выходит, мы какие-то разбойники. Только тем и живем, что людей грабим. А у нас и свое кое-что есть.

Пытлеваный. А если уж берем у людей, то и их не обижаем. Против чужого добра свое не худшее выставляем. А хорошее к хорошему, так оно и получится самое лучшее.

Тумилович, Кому только достанется это самое лучшее?

Пытлеваный. Все по закону. Как у людей, так и у нас. Обычай ломать не собираемся.

Настя. Смотря какой обычай. Мы многое сломали. И обычай, если он устарел, тоже сломать можно.

Пытлеваный (подмигивая Миколе). Противник оказывает упорное сопротивление.

Авдотья. У нас позиция прочная — на печь опираемся!

Тумилович. И оружия хватает. (Указывает на ухваты.)

Пытлеваный. Шутки шутками, Авдотья Захаровна, а если говорить серьезно, так мы приехали не грабить вас, а просить вашего согласия, чтобы отдали нам свою дочку. Хорошая она у вас, и правду вам председатель сказал: мы на нее глаз имеем.

Авдотья. Хорошую-то и отдавать жаль.

Пытлеваный. Что поделаешь! Такая материнская доля: чем лучше дочь, тем скорее ее забирают. Парень мне житья не дает. «Может, говорю, на май отложим?» Где там! «Нам с ней, говорит, и в марте будет май». А парень, не хвалясь скажу, — настоящий. Лучший бригадир у меня в колхозе. А колхоз наш, сами слышали, — не последний в области. К награде представлен. Парень должен орден получить.

Микола. Ой, дядя Макар! Расхваливаете, как на ярмарке, даже покраснел со стыда.

Пытлеваный. Так, может, тебе и жениться рано, если ты такой стыдливый? Надо же людям знать, с кем они дело имеют. А может, я лодыря какого привез. (Авдотье.) Так что вы нам на это скажете, Авдотья Захаровна?

Авдотья. Что ж я могу сказать?.. Хорошему человеку я рада, а там уж их дело. Отдать насильно не отдам и удерживать не стану. Ее доля, ее и воля.

Пытлеваный. Спасибо и за то, что не препятствуете. А их спросим само собой. (Смотрит на Миколу и Настю.) Покуда мы здесь то да се, они, может, и договорились. Молодой скорей уговорит, чем старый.

Микола. По одному вопросу никак к согласию не придем.

Пытлеваный. Что, отказ получил?

Настя. Нет, я не отказываю. Мы с Миколой Сымоновичем не впервые встречаемся.

Микола. И согласие между нами было.

Настя. Но мы ведь тогда не обо всем договорились.

Микола. Я думаю, Настасья Григорьевна должна в наш колхоз переехать.

Пытлеваный. А как же, обязательно!

Настя. Почему обязательно?

Пытлеваный. А чем вам наш колхоз не нравится?

Настя. Я вашего колхоза еще не видела.

Пытлеваный. Наверно, мамашу жаль покинуть? Так мы и мамашу заберем.

Тумилович. Щедр напрасно на чужие припасы! Мало того, что агротехника забираешь, так хочешь еще и лучшую телятницу забрать.

Авдотья. У дочки хоть согласия спрашивают, а меня и не спрашивая забирают. Может, я еще и не приму такой милости.

Микола. Извините, Авдотья Захаровна. Мы думали, что вам приятно будет жить вместе с Настей.

Авдотья. Тут меня люди уважают за мою работу, а кем я буду у вас, еще не знаю. Может, я у вас на последнем месте буду.

Пытлеваный. Да вам у нас и вовсе работать не придется. Вы уж отдохнуть имеете право. Будете внуков нянчить. А телятниц у нас и своих хватает.

Авдотья. Вот видите! У вас и работы для меня не находится.

Пытлеваный (начинает нервничать). Опять невпопад!

Авдотья. Но мое дело — десятое. Дочку сватаете, не меня. А я уж подумаю, где мне лучше будет.

Настя. От мамы мне, конечно, уходить не хочется. Но дело не в этом. Я спрашиваю: почему это я обязательно должна идти к нему, а не он ко мне?

Пытлеваный (с удивлением). Смешной вопрос задаете — почему?

Настя. А все-таки, почему?

Пытлеваный. Да так оно спокон веку заведено.

Настя. Мало ли что было спокон веку. Спокон веку и социализма не было, а мы вот его построили.

Пытлеваный. Разумница ты моя, да причем же тут социализм?

Настя. Очень причем! Спокон веку женщина в семье рабыней была, а я теперь свободная и равноправная.

Микола. Так вы ж и останетесь свободно!.

Пытлеваный. Мы вас за решетку не посадим и на барщину не погоним.

Настя. А плясать под свою дудку заставите. Этого от вас можно ожидать.

Микола. Почему вам так кажется, Настасья Григорьевна?

Настя. Настроение у вас уж очень такое (подбирает слово)… мужское.

Пытлеваный. Было б у нас женское, мы и свататься не приехали бы.

Настя. И на старые порядки очень напираете. Может, вы вообще отсталых взглядов держитесь?

Пытлеваный. Пусть мы отсталые, лишь бы колхоз наш был передовым, А что касается женских прав, то никто их у вас отнимать не собирается.

Настя. А я все-таки думаю не идти в ваш колхоз.

Пытлеваный вопросительно смотрит на Миколу. Тот пожимает плечами.

Микола. Кому-нибудь все-таки придется идти: или вам ко мне, или мне к вам. А иначе как же мы поженимся?

Настя. Вот вы и переходите к нам.

Тумилович. Правильно, Настя! Пусть лучше в нашем колхозе прибавится.

Пытлеваный (с иронией), А может, так сделаем: отмеряем от каждого колхоза по пятнадцать километров, да и построим посередке для вас дом, чтобы, значит, вашего женского равноправия не нарушать.

Настя. Можете насмехаться сколько угодно, а я вот не пойду к вам. И все!

Пытлеваный. Вы это серьезно?

Настя. Принципиально.

Пытлеваный. Век, можно сказать, прожил, такой упрямой девицы не встречал.

Авдотья. Оно и прежде бывало, что парень переходил к девушке.

Пытлеваный. Если дома земли нехватало, так он тогда шел к тестю. Из бедного хозяйства — в богатое. Это бывало. А из богатого — в бедное, — такого никогда не случалось.

Микола. Что ж, если на то пошло, я готов и к теще.

Пытлеваный. Что? Ты к теще? Тогда ты не уважаешь ни себя, ни свой колхоз!

Тумилович. Неужели это такой позор — перейти к нам в «Светлый путь»?

Микола. Погодите, я не кончил. Я готов к теще, но в лучшее хозяйство, как говорит Макар Пилиппович.

Пытлеваный. Это другое дело. Это принцип правильный. Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше. Если уж вам обязательно нужен принцип, так лучшего не придумаешь. (Насте.) Что вы теперь скажете, принципиальная дивчина?

Настя молчит.

Авдотья. Что ж, доченька, придется согласиться. Как ты думаешь, Ваня?

Тумилович. Не знаю, может, мы тут и прогадаем, но предложение, по-моему, справедливое.

Все смотрят на Насгю, ожидая, что она скажет.

Настя (волнуясь). Я… Я согласна.

Микола (радостно). Так-то оно лучше будет!

Пытлеваный (облегченно вздыхая). Ну, как говорится, сдвинулись с места.

Павлина (высунула голову из спаленки, чтобы сваты не заметили). Эх, ты… не выдержала. Только для фасону важничала.

Пытлеваный. Все-таки суждено вам жить в нашем колхозе.

Настя. Почему это в вашем?

Пытлеваный. Вы же сами дали согласие.

Настя. Не в вашем, а в лучшем.

Пытлеваный. Так это же и есть в нашем.

Настя. А это еще неизвестно.

Пытлеваный (Миколе, с иронической усмешкой). Ты слышал? Они еще сомневаются.

Авдотья. Ну, тут уж спорить нечего…

Пытлеваный (перебивая). Все ясно!

Авдотья. Вы посмотрите наш колхоз, мы — ваш, и все будет ясно.

Пытлеваный. А я считаю, Авдотья Захаровна, что такие смотрины совсем лишние. Мы это дело можем решить здесь же, не сходя с места. Выкладывайте свои козыри на стол, а мы — свои. Чьи побьют, того и верх.

Тумилович. Ладно. Ваш ход.

Пытлеваный (Миколе). Как, Микола, с туза ударим?

Микола. Не прокозыряйтесь, Макар Пилиппович!

Пытлеваный (не допуская такой мысли). Ну! (Стучит ладонью по столу.) Четыре килограмма зерна на трудодень и восемь рублей деньгами! (С видом победителя обводит всех глазами.)

В лагере «противника» некоторое замешательство.

Тумилович (после паузы). У нас поменьше: три килограмма и четыре рубля.

Пытлеваный. То-то же! Ходим дальше! (Стучит по столу.) Двадцать центнеров озимых с гектара на круг!

Тумилович. Малость не дотянули мы: девятнадцать и две десятых.

Пытлеваный. Так, может, больше и ходить не стоит?

Тумилович. Нет, мы еще не сдаемся.

Пытлеваный. Не сдаетесь? Так мы вас сейчас доканаем. (Стучит по столу с особенным азартом.) Герой Социалистического Труда!

Настя. Это кто ж такой?

Пытлеваный. Ваш жених.

Настя пытливо, с интересом смотрит на Миколу.

Микола (укоризненно). Макар Пилиппович!..

Пытлеваный. Ладно! Молчи!

Тумилович. Когда присвоили звание?

Пытлеваный Присвоят! Списки в районе уже утверждены.

Тумилович. Списки — это еще не звание. У нас вот Настя тоже к ордену представлена. Но мы не хвастаем. Возьмите этот ход назад.

Пытлеваный. Это вам, значит, не козырь?.. Тогда ходите вы.

Тумилович. Сто двадцать новых домов на пепелище — это козырь?

Пытлеваный. Кое-какой козырь.

Тумилович. Конюшня, два коровника, свинарник, птичник.

Пытлеваный. У нас скотина тоже не на дворе стоит. Слабенький козырек.

Тумилович. Школа, медпункт, клуб…

Пытлеваный. Клуб — нам без надобности. Город под боком. Захочешь в кино или в театр, сел в машину — и через полчаса там.

Не вытерпев, из другой комнаты выходят с топорами Павлина и Лида. Сваты смутились от неожиданности.

Павлина (Тумиловичу). Позволь мне, председатель! Не все наши козыри выставляешь. (Пытлеваному.) А это у вас есть? (Включает электрическую лампочку.)

Пытлеваный. Ого! Да здесь, оказывается, целая засада против нас.

Лида. А это есть? (Включает репродуктор. Слышна песня «И кто его знает, чего он моргает».)

Пытлеваный (рассердившись). Брось баловаться! (Вырывает штепсельную вилку.) Дай поговорить с людьми.

Тумилович. И еще у нас один крупный козырь есть, Макар Пилиппович.

Пытлеваный. Какой же? Интересно!

Тумилович. Наш трехлетний план.

Пытлеваный. Ого! Просто не колхоз, а целое государство.

Настя. Государство — не государство, а социалистическое хозяйство. Оно, как вам известно, плановое.

Пытлеваный (иронически). Вот как! Что ж у вас за планы?

Тумилович. Такие планы, что если через три года приедете к нам за другой невестой…

Павлина. За Лидой, конечно.

Лида (застеснявшись). За тобой, наверно. Павлина. Да и я уж подрасту к тому времени.

Тумилович. Приедете и не узнаете наш колхоз.

Пытлеваный. А хлеб-то у вас будет?

Тумилович. И теперь есть немало. А будет еще больше. У нас крепкие союзники. Они помогут нам.

Пытлеваный. Каких же таких союзников вы заимели?

Тумилович. Спросите у Настасьи Григорьевны. Она их хорошо знает.

Настя. Вильямс… Лысенко.

Пытлеваный. Ха! Да эти союзники такие же ваши, как и наши!

Тумилович. Тем лучше. Значит, союз наш мощный.

Лида. Вы про сад забыли, Иван Михайлович.

Тумилович. Верно, Лида, и сад. Двадцать гектаров. Пчелки — само собой.

Пытлеваный. Красивый план. Кто же его выдумал?

Тумилович. У нас план не выдумывают, а составляют. Коллективно, всем правлением. Настасья Григорьевна помогала. А потом на общем собрании обсудили, дополнили.

Пытлеваный. Та-ак. Красивая бумажка, что и говорить.

Тумилович. Бумажка?

Пытлеваный. Конечно, пока что бумажка. Это еще либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет.

Тумилович. Мы уже начали свой план проводить в жизнь.

Пытлеваный. Вы еще только начали, а у нас оно уже есть. Возьмешь в руки четыре килограмма да сверх того восемь рублей, так это ж вес имеет (как будто взвешивает на руках), не то что какая-то там бумажка»

Павлина. Слышали мы уже про эти четыре килограмма. Больше, видно, и похвалиться нечем. А что у вас еще есть хорошего?

Пытлеваный (сердясь, что его припирают к стене). Все у нас есть, молодица, все!

Павлина. Так уж и все? Ну и хвастун же ты, сват!

Пытлеваный. Есть все, что надо. Вот только пугала хорошего нет на огороде поставить.

Всем становится неловко, что разговор начинает переходить в ссору.

Настя. Так вы за этим к нам и приехали?

Микола. Что вы, Настасья Григорьевна! Не примите это на свой счет.

Павлина. Это сват в меня метит, глядя на мое платье. Нет, сваток, нас таким козырем не убьешь, мы посильней, чем ты думаешь.

Микола. Макар Пилиппович погорячился, просим не обижаться.

Пытлеваный (оправдываясь). Да как же! Тут серьезный разговор, а они меня электричеством донимают, игрушками удивить хотят.

Настя. Это не игрушки, а культурная колхозная ЖИЗНЬ.

Пытлеваный. Электричество — это не факт. Трудодень — вот это факт. Если человек получил (показывает на Миколу) сто двадцать пудов зерна, да на книжке у него тысяч десять, тут сразу видно, какой это колхоз и какие колхозники. Так что сомневаться в нашем хозяйстве нечего. Вы, наверно, газет не читаете. (Вынимает из кармана газету.) Вот черным по белому: «Выдающиеся достижения передового колхоза «Новая нива».

Настя. Читали.

Пытлеваный. Так чего ж вам еще?

Настя. Хотим сами убедиться.

Пытлеваный. Ну что ж, убеждайтесь, ваше дело. (Встает гордый и обиженный.)

Тумилович. И я приеду, если позволишь, Макар Пилиппович. Хочу поучиться у передового колхоза.

Пытлеваный (приосаниваясь). И невредно будет. (Не то серьезно, не то шутя.) А то не умеют себе хлеба заработать и еще задаются… Поехали, Микола!

Павлина. И я приеду. Погляжу хоть на тот огород, где мне стоять придется. Есть ли там что сторожить.

Пытлеваный. Бывайте здоровы! Извините, если что не так. (Уходит.)

За ним с усмешкой идет Тумилович.

Микола (оправдываясь). Горячий он у нас — беда! Особенно, если про колхоз кто не так скажет.

Павлина. Вздорный старик.

Авдотья. С гонором!

Микола. Прошу не обижаться. Старику можно простить. (Подходит к Насте.) Так когда же вас ждать, Настасья Григорьевна?

Настя. Ждать не надо. Мы уж как-нибудь неожиданно.

Микола. Можно и так, только бы поскорее. До сева и свадьбу сыграли бы. (Отходит с Настей на авансцену.) Что случилось, Настя? Какая тебя муха укусила?

Настя. Та, что вы с собой привезли.

Микола. Я думал, ты меня ласковей встретишь.

Настя. Думал, сразу на шею брошусь? Как же — герой приехал!

Микола. Ну, а если и герой, что тут для тебя обидного?

Настя. Слишком уж вы уверены в своей победе. А у меня тоже немного гордости есть. Ты не подумал, что мне обидно. И за свой колхоз и за себя.

Микола. Не хотел я обижать тебя, Настя… Что ты выдумала, не понимаю.

Настя. Если хочешь знать, так мне сейчас обидно и этот костюм на тебе видеть. И тут будто твой верх!

Микола. Я ж не виноват, что застал тебя в рабочей одежде. Не в старом же пиджаке на сватовство ехать? Да пустяки все это! Ты просто придираешься, ищешь повода для отказа. Может, уже раскаиваешься что слово дала?

Настя. Слово свое я назад не беру, но хочу еще присмотреться к тебе. И в колхозе у вас хочу побывать, посмотреть на ваши порядки.

Микола. Приезжай, посмотри. Только зря ты, Настя, лишние препятствия придумываешь. Если я нечаянно чем-нибудь тебя обидел, извини. (Подходит к Авдотье.) Извините, Авдотья Захаровна. Может, мы тут что линь нее наговорили.

Авдотья. Кажется, ничего лишнего не было.

Микола. Может, и вы приедете к нам?

Авдотья. Нет, пусть уж она сама смотрит. Я только могу дело испортить. Мне ведь кажется, что такой красоты, как у нас, нигде нет. Речка… лес…

Микола. У нас тоже красиво, Авдотья Захаровна… Ну, извините еще раз. Будьте здоровы. (Прощается с ней.) До свиданья, девчата. (Прощается.)

Настя провожает его. В дверях он тихонько говорит ей что-то приятное. Она с теплой усмешкой кивает ему головой. Микола уходит.

Павлина. Ну, Настя, вот что я тебе скажу. Муштровать ты его муштруй, а все ж не упускай. Парень хороший!

Авдотья. Мне он тоже понравился.

Настя. Вот новость сказали! Я давно знаю, что он хороший. Но и себя нужно уважать. Пусть сразу почувствует, что я под его дудку плясать не собираюсь. (Задумалась. С легкой грустью.) И колхоз мне не хочется покидать. Только размахнулись как следует… И планы наши… Сколько я об этом мечтала… И вдруг все бросить… просто досада!

Павлина. Дивчине досада, что замуж идти надо.

Авдотья. Смотри, доченька, чтоб после не каялась. Я неволить тебя не хочу. Как сердце и ум тебе подскажут, так и поступай.

Настя (встрепенулась). Ну, ладно! Еще посмотрим да подумаем. Пошли, девчата. Замуж собирайся, а рожь сей! (Берет топор.)

Павлина и девушки уходят.

Занавес