Поздний цветок

5

Сначала поцелуй был легким и нежным. Потом Пол застонал, теснее прижал Эбби к себе, его рот властно захватил ее губы, и она вдруг перестала стыдиться, злиться, бояться…

Его язык ворвался к ней в рот, и она почувствовала дразнящий вкус кофе и чего-то еще неуловимо приятного. Колени у Эбби подкосились. Ее целовали и раньше, и не один мужчина, но ничего похожего с ней еще никогда не было.

Руки Пола гладили ее спину и все крепче прижимали к груди, плоскому животу, мощным бедрам… И весь окружающий мир в один миг превратился для нее в ощущения: жар, стрекот кузнечиков, пряный аромат цветов…

А потом внезапно встрепенулось и ожило новое, неизведанное ранее чувство: как будто она проспала все тридцать лет и вдруг проснулась от удара молнии. Ее пальцы запутались в теплом ворохе его волос, и она с пугающей ясностью осознала: она не просто разрешила Полу делать с ней все, что ему хочется, она сама стала страстным участником происходящего.

Прерывисто дыша, Пол наконец оторвался от ее губ. На лице у него застыло какое-то потерянное выражение. Эбби распахнула глаза и утонула в карей глубине его глаз.

— Пол, я… — Она не знала, что сказать, но интуитивно чувствовала: говорить безопаснее, чем молчать.

— Я тоже. — Он ослабил кольцо рук, отступил назад, резко повернулся и скрылся за кустами.

С минуту Эбби смотрела ему вслед, потом словно лунатик поднялась в дом. Не замечая горы коробок, сваленной на диване перед ланчем, сняла туфли и прошла в спальню. Было душно, но ей и в голову не пришло включить вентилятор. Рассеянно опустилась в бабушкино плетеное кресло-качалку и невидящим взглядом посмотрела в окно. За окном над кустами жасмина гудела пчела.

Пол ее поцеловал. Дважды. И она не только позволила, но и сама целовала его! Неужели она окончательно сошла с ума? Ошеломленная этим открытием, Эбби пыталась направить мысли в менее опасное русло, но они с упрямым постоянством снова и снова возвращались к поцелую.

Почему поцелуи Генри не вызывают в ней ничего подобного? Правда, Генри ни разу не целовал ее так, как Пол.

А почему? Потому что чувствует, что ее к нему не тянет? Или потому что его самого не тянет к ней?

Странно! Ведь она собирается выйти за Генри замуж. Ну конечно же их тянет друг к другу. Просто Генри как мужчина, искушенный в любовных делах, понимает, куда могут завести подобные поцелуи. И не хочет тревожить ее раньше времени.

А Пол? Он ведь тоже достаточно опытен. Тогда почему он ее так целует?

Интересно, как будет целовать ее Генри, когда они поженятся? А вдруг ей не понравится? А если так, как же она будет делить с ним постель?!

Эбби качнулась в кресле, не замечая, как у нее участилось дыхание. Она вспомнила статью о девственницах, вычитанную в женском журнале. Оказывается, они очень чувственные. Наверное, поцелуй Пола пробудил в ней чувственность.

В той же статье цитировался Овидий. Что-то вроде того, что непорочна та, на которую нет спроса. Но на нее-то спрос есть. И всегда был! Она испытала изрядную долю мужских поцелуев — слюнявых наскоков, оставивших после себя лишь отвращение и желание вымыть губы и прополоскать рот.

А после поцелуя Пола она чувствует томление и… голод! Да-да, ей хочется большего!

Глупости! Повышенная кислотность плюс богатое воображение, поставила диагноз Эбби.

Ей пришло в голову, что Пол давно уже обо всем забыл. Ну да! Ведь он повернулся и ушел так, будто ничего не случилось. А ничего и не случилось!

От этой мысли на Эбби напал приступ лихорадочной активности. Она вскочила и с остервенением принялась распаковывать коробки и пакеты со свадебными покупками, распихивать все по шкафам и полкам…

Ближе к вечеру ей почти удалось убедить себя, что ничего не случилось и что она все выдумала. Подумаешь, пару раз ее чмокнули! А она устала, перенервничала, особенно после общения с железобетонной леди Фэрфакс, и… и нуждалась в дружеском участии! Вот и приняла это самое участие за нечто другое.

Вечером Генри пошел в клуб, и Эбби свободно вздохнула. Хорошо, что сегодня собрание членов клуба! Генри так поглощен работой, что немного отвлечься ему не помешает. Да и у нее скопилась уйма дел…

Однако, поразмыслив, Эбби принялась за дела, далекие от подготовки к началу занятий в школе и приготовлениям к свадьбе. Собрала вырезки из газет, отложенные для женского приюта, и рассортировала по темам. Выстирала одежду, которую намеревалась отвезти в дом престарелых, отобрала книги для букинистического магазина.

Пересмотрела припасы косметики и парфюмерии — она собирала все это для женского приюта, — записала на листок, что еще купить, и добавила кое-что из собственного арсенала. Потом приняла душ и легла в постель. Было еще довольно рано, но выключать свет Эбби не стала. Вдруг Генри надумает заглянуть к ней после собрания в клубе?

Словно выполняя долг, припомнила все положительные качества Генри, перебрала все доброе, что он ей сделал, и начала засыпать. Дай Бог, чтобы Пол ей не приснился хотя бы сегодня!

Но он конечно же приснился. Потом Пол куда-то исчез, и муть неприятных воспоминаний начала обретать форму. Даже во сне ее сознание пыталось их подавить, но увы! Словно наяву она вновь почувствовала едкий запах горелой травы, услышала смех, музыку и невнятный мужской голос. И вновь ощутила вкрадчивое прикосновение чужой руки к низу живота…

Повернувшись на живот, Эбби, несмотря на июльскую жару, натянула на голову простыню. Нет, ничего этого никогда не было! — убеждала себя она. Все это только плод ее воображения. Просто дурной сон. Привязался к ней и никак не отстанет. Впервые Эбби приснился этот кошмар незадолго до того, как родители отправили ее жить к бабушке.

Сначала Эбби отказывалась жить отдельно от семьи и не хотела признавать строгую старую женщину с ее жесткими правилами поведения. Зато в чопорном доме бабушки ей постепенно перестал сниться этот сон. И хотя жилось ей там по-разному, со временем кошмар совсем забылся.

Каждый вечер перед сном бабушка говорила:

— А теперь поблагодари Господа за все.

И Эбби послушно опускалась на колени рядом с узкой белой кроватью в своей комнатке прямо под крышей и, сознавая свой долг, благодарила Небеса. За жареного цыпленка и кекс с миндалем, за настоящее платье, купленное в универмаге вместе с чулками и туфлями в тон. За то, что библиотека совсем рядом, на соседней улице.

И за то, что она живет в настоящем доме, а не в заброшенном сарае, кое-как приспособленном под жилье. И в отдельной комнате, а не с толпой людей, которые, как казалось ей в детстве, то внезапно появляются в ее жизни, то вдруг так же внезапно уходят из нее. Откровенно говоря, порой она тосковала по прежним, суматошным дням, когда она была общим ребенком и у нее не было никаких обязанностей. Что ни говори, свобода — штука притягательная…

Но с возрастом Эбби поняла: по-настоящему свободных людей нет. И надо уметь довольствоваться тем, что у тебя есть. Значит, надо быть благодарной судьбе за то, что она послала ей порядочного мужчину. И бабушка наверняка бы одобрила ее выбор. Мелани Симонз свято верила, что мир стоит на трех китах: порядок, уважение и ответственность. А вежливость и приличия — клей, который связывает людей воедино. Да, несомненно, Генри и Мелани Симонз во многом очень похожи.

— Бабушка, где ты там? Не волнуйся за меня, — шепнула Эбби в душную тьму ночи. — У меня все хорошо.

И вдруг ни с того ни с сего подумала: а что бы сказала бабушка о Поле Флинте?

На следующее утро, когда Эбби еще была в пижаме и прочитала лишь первую полосу газеты, в дверь постучал Генри.

— Входи, не заперто! — крикнула она.

— Эбби, не надо оставлять дверь открытой.

— Знаю. Просто забыла накинуть крючок, когда ходила за газетой.

Генри поцеловал ее в лоб, выпрямился и поправил календарь на двери.

— Прости, что я так рано, но мне нужно с тобой поговорить.

Эбби старалась не сравнивать благопристойный чмок жениха с поцелуем Пола. На миг ей захотелось кинуться Генри в объятия и попросить поцеловать ее по-настоящему, но она передумала, а то еще рубашка у него помнется…

— Хочешь кофе? — предложила она. — А я пока оденусь.

Рядом с Генри — в строгом костюме с галстуком и накрахмаленной белоснежной рубашкой — она чувствовала себя помятой и неопрятной. Одним словом, в неподобающем влюбленной невесте виде.

Хотя Генри на влюбленного жениха тоже не слишком похож. Едва Эбби вернулась, наскоро накинув поверх пижамы желто-белый льняной халатик, он завел свое:

— Эбби, мама решила к нам приехать.

При упоминании будущей свекрови желудок Эбби, переполненный хлопьями, щедро сдобренными медом, арахисом и шоколадным молоком, свело судорогой.

— Как мило… — промямлила она, так и не сумев выдавить улыбку.

Генри прошелся по тесной кухне, поправил клапан кармана на пиджаке и снова повернулся к ней.

— Да, я тоже рад. Ее волнение вполне объяснимо. Ведь дом пока еще на ее имя, понимаешь?

— Нет, — честно призналась Эбби.

— Только пойми правильно, — торопливо добавил он. — И не обижайся. Дело не в том, что мама не доверяет твоим хозяйственным способностям. Просто она стареет. И хочет собрать вокруг себя семью. Особенно сейчас, когда Флоренс снова развелась и надумала вернуться в родные края.

Флоренс. Как же она забыла! Сегодня приезжает сестра Генри. Проклятье!

— Насколько я поняла, леди Фэрфакс решила покрасить дом и вообще привести все в порядок. Значит, нужно подготовиться к ремонту, упаковать вещи и все такое… А когда она приедет?

— Эбби… дорогая, боюсь ты меня не поняла. Согласись, дом такой большой, что… Ведь его и строили для большой семьи, но когда отец умер, Флоренс было десять, и… ну, раз жизнь так распорядилась… Мы думали, то есть Кэтлин и я надеялись… — Краска залила его бледное лицо, и он зачем-то подтянул безупречный узел серого в строгую полоску галстука. — Впрочем, подобный разговор в данных обстоятельствах едва ли уместен. Короче, я хочу сказать, что…

В животе у Эбби забурчало. Наверное, все дело в арахисе. Арахис и шоколад — ее слабость. А сегодня она явно злоупотребила ими!

— Эбби, мама будет жить с нами.

На этот раз желудок взбунтовался всерьез.

— Генри, извини! — выпалила она и опрометью кинулась в ванную.

Минут через пять вернулась бледная и ослабевшая. Генри сидел за столом с чашкой кофе и проглядывал биржевую сводку. Увидев Эбби, вскочил, взял под руку и помог сесть, будто у нее перелом ноги, а не спазм желудка.

— Ты ходила к врачу?

— Ходила. На прошлой неделе. Все в порядке. Никакой язвы у меня нет.

Пока нет, добавила про себя Эбби. Ее так и подмывало сказать, что врач первым делом спросил, не беременна ли она. Но тогда Генри будет неловко. Да и ей тоже. Они не то что занимались любовью, но даже разговоров на эту тему избегали.

— Вот и хорошо! — обрадовался Генри. — Извини, что я не сразу сообщил тебе новость. Думаю, вы с мамой сегодня же увидитесь и все обсудите.

— Что «все»? — уточнила Эбби.

— Кто в какой комнате будет жить и все такое… Мама хочет занять комнату с ванной, ту, что выходит на лужайку. Она жила там, пока мы с Кэтлин не поженились. Вполне естественно, что она хочет провести там последние годы.

Естественно? Ни черта подобного! Только через ее труп! Ну почему все, что ни говорит Генри, естественно? Почему никто не принимает в расчет ее чувства? А если и принимает, то считает не более чем детскими причудами? А что, если она не согласна?!

— Поговорим об этом после, — уклончиво ответила Эбби. И, снова почувствовав приступ тошноты, все же заставила себя улыбнуться. — Не волнуйся, все будет хорошо.

— Вот и прекрасно! — Генри испустил вздох облегчения и, клюнув ее в щеку, ушел.

— Проклятье! Пропади все пропадом! — бормотала Эбби, закрывая за ним на крючок раму с москитной сеткой.

Потом демонстративно откинула крючок. Какого черта! Она не станет жить, руководствуясь чужим умом. Он что, держит ее за слабоумную?!

В полном отчаянии Эбби плюхнулась в кухонное кресло и тупо уставилась на свои босые ноги. Через двадцать минут именно в такой позе ее и застал Пол. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, он вошел и направился на кухню. После того что между ними случилось, Эбби должна была почувствовать неловкость, но ей было так тошно, что переживать еще и по этому поводу у нее просто не было сил.

— Насколько я понимаю, Генри успел вас обрадовать? — Пол потянул носом и, взяв чашку, налил себе кофе. — А вам налить?

— Я не пью кофе, — мрачно поведала она.

— Что так? Не хотите изменять семейным традициям?

— Нет. Боюсь нажить язву.

Какое-то время Пол молча изучал заваленный книгами подоконник. Еще на прошлой неделе Эбби отложила некоторые устаревшие справочники и так и не решила, куда их деть.

— А с чего вы взяли, что у вас язва?

— Определила по медицинскому справочнику.

— И давно?

— Второй месяц.

Так вот что означает записка о визите к врачу. Только при чем тут гинеколог? Почему не терапевт?

— Ну и как вы лечитесь? Диетой или лекарствами?

— Таблетки я не признаю. А от диеты, если верить последним исследованиям специалистов, вообще никакого толку.

— Напрасно вы так слепо доверяете мнению специалистов, — заметил Пол. — Слишком часто они его меняют. Причем каждый раз подкрепляют результатами очередных исследований.

Эбби мрачно покосилась на него, и Пол примирительно поднял руки кверху.

— Ладно! Уговорили. Ни таблеток, ни пресной пищи. А как же вы лечитесь, чтобы… чтобы нормально жить?

— А я и живу нормально! — вздернув подбородок, заявила Эбби. — Спасибо за заботу. Если не секрет, зачем вы пришли? — не слишком любезно осведомилась она.

К своему удивлению, Пол ничуть не обиделся: больше всего на свете ему хотелось стереть горестные морщинки в уголках ее рта и заставить хотя бы улыбнуться. И тогда он со спокойной душой уйдет.

— Хотел уточнить, какая у нас на сегодня повестка дня. Пакуем книги? — Он кивнул на подоконник. — Выбираем музыку? Рассылаем приглашения? Или на прощание морим инсектицидом старожилов?

Эбби чуть заметно улыбнулась, и Пол почувствовал облегчение.

— Вот и хорошо. Тогда предлагаю вам одеться, а я тут пока немного приберусь. — Он заглянул в кастрюльку и, узрев там остатки разбухших хлопьев и дробленого арахиса в бурой жидкости, спросил: — Что это? Фирменное снадобье Морганов против язвы?

— Не ваше дело! — огрызнулась Эбби. — Пол, извините, но мне сегодня не до вас! Так что поиграйте в шафера где-нибудь еще. А что до моих планов, то леди Фэрфакс не составит труда железной рукой спланировать всю мою жизнь до гробовой доски.

— По-моему, все уже и так спланировано, — спокойно возразил Пол. — Вы в бежевом шелковом костюме. На заднем плане — леди Фэрфакс с табличкой «По газону не ходить», у органа — Марджи. А впереди долгая счастливая жизнь втроем до гробовой доски.

— Отлично! Тогда пошлите меня печь свадебный торт! Или играть в классики! Только не травите душу! Больше всего на свете хочу одного: пойти с Генри к нотариусу — но только с ним вдвоем и чтобы никаких гостей! — и на этом поставить точку.

Опершись спиной о холодильник, Пол изучал босоногую женщину в мятой розовой пижаме и желтом полосатом халатике, с веснушками на грустном лице и растрепанными светлыми волосами так, словно впервые видел ее.

Перехватив его взгляд, Эбби истолковала его на свой лад. Мужчины вроде Пола Флинта, решила она, имеют обыкновение общаться с женщинами в шелках и кружевах, с тщательно причесанными волосами и ухоженными ногтями на руках и ногах — словом, потратившими не один час на то, чтобы выглядеть совершенством! Мужчины вроде Пола Флинта…

— Извините, — со вздохом сказала она. — Вы не виноваты в том, что я… что я…

— Что вы не выспались и что желудок объявил вам войну. А еще, Эбби, вы раздражены и смущены из-за того, что мы поцеловались и нам обоим это понравилось. — Он помолчал. — К вашему сведению, я тоже не выспался. — И без перехода спросил: — Значит, Генри сообщил вам, что вы будете жить вместе со свекровью. Сдается мне, это не совсем то, о чем вы мечтали.

Эбби понуро кивнула, а потом ее словно прорвало:

— Не понимаю, зачем ей это нужно? Думаю, леди Фэрфакс лет шестьдесят, не больше, и здоровьем она не обделена. Неужели ей нечем заняться? Ведь она светская дама, у нее полным-полно друзей… И есть дочь! Господи, мы-то зачем ей понадобились? — Эбби беспомощно всплеснула руками. — Пол, я этого не вынесу. Но как сказать об этом Генри, чтобы он не обиделся?

Губы Пола скривились в ухмылке, и сердце у Эбби тревожно затрепыхалось.

— Солнышко, в ближайшие полчаса или даже час эту проблему не решить. Так что рекомендую пойти в душ и переодеться, а я пока займусь посудой. А потом возьмемся за дела, которые нужно сделать прямо сегодня.

— Пол, вам незачем мыть мою посуду. И вообще, не надо ничего делать. — Разве что увезти отсюда подальше одну светскую даму с сиреневыми волосами, подумала она.

— Солнышко, позвольте с вами не согласиться. — Взяв Эбби за плечи, Пол вывел ее в коридор и подтолкнул к ванной. — Если я ничем не займу руки, боюсь, у нас с вами будет масса неприятностей.

— Ну раз у вас так чешутся руки, — подыграла ему Эбби, — то почему бы вам не предложить услуги леди Фэрфакс?

— И какого же рода услуги? Эбби, если это то, о чем я подумал в силу своей испорченности, то увы! При всем моем почтении к леди Фэрфакс, я скорее буду есть червяков.

Эбби покосилась на него и прыснула.

Минут через двадцать они снова встретились в преображенной стараниями Пола кухне. Справочники ровными стопками лежали на подоконнике, разложенные по годам выхода в свет.

— Позволю дать вам совет. Купите вместо разных справочников один хороший энциклопедический словарь. Уверяю вас, он, хоть и толстенный, освободит вам много места. — Про запасы продуктов в холодильнике и буфете Пол говорить не стал. Это подождет. Но черт возьми! Неудивительно, что у нее неприятности с желудком!

— Я так и сделаю. Только знаете что? Старые справочники тоже оставлю. — После столь неожиданного для Пола вывода Эбби с восхищением оглядела кухню. — Вот это да! Давненько у меня здесь не было такого порядка!

— Школа ВВС. Правило номер раз: всему свое место и все на своем месте. Насчет ваших растений…

После душа с еще влажными зачесанными наверх волосами, в ярко-голубом безрукавном платье из пике Эбби чувствовала себя другим человеком.

— Вообще-то, они не мои. Их посадили весной мои ученики. Не могла же я позволить им зачахнуть.

Разумеется. Только на процветающих эти несчастные тоже не похожи. Хилые, тощие, с бледной зеленью… Что она с ними сотворила? Нет, эта женщина безнадежна. Тогда какого черта он ее окучивает? Зачем собрался к ней в постель? Ответов на эти вопросы у Пола не было.

— Пол…

— Солнышко, какого черта вы собрались замуж за Генри? — неожиданно для себя самого спросил Пол. — Ну что вы в нем нашли?!

От изумления Эбби приоткрыла рот.

— Неожиданный вопрос! Особенно от лучшего друга.

— А Генри случайно не говорил, что Кэтлин, когда он с ней познакомился, была моей подружкой? И что мы с ним не виделись пятнадцать лет? С того самого дня, как я был шафером у них на свадьбе?

— Нет… да, но…

— Вот именно! Давайте отбросим весь этот вздор о дружбе!

— Так вы ему не друг? Тогда почему вы…

— Почему я здесь? Почему снова согласился стоять рядом с этим болваном Генри?

— Никакой он не болван. Генри очень… приятный человек.

— Согласен. И я не говорил, что я ему не друг. Но я и ваш друг тоже. По крайней мере, хотел бы им стать.

Пол прекрасно понимал, что кривит душой. Черт возьми, он хочет от Эбби большего. Проклятье, он опоздал! Да, он никогда не был ангелочком, и можно по пальцам пересчитать правила, которые он не нарушал. Но увести невесту прямо из-под носа у старины Генри — даже у болвана Генри — это уже слишком. Даже если Генри именно так обошелся с ним, когда они были сопляками!

Хотя, с другой стороны, это единственный способ спасти двух человек от чудовищной ошибки! А раз так, то он просто должен это сделать. Нет, это какое-то безумие! Тоже мне спаситель нашелся! Какого черта пороть горячку?

— Послушайте, раз уж я на вашей стороне, то почему бы нам не сесть за стол и не расписать по пунктам эту вашу дурацкую свадьбу? А потом представить план леди Фэрфакс и… убраться отсюда к чертовой матери, пока она не взорвалась от праведного гнева! Эбби, если вы не хотите делить с ней Генри до конца дней, начинайте борьбу прямо сейчас! А то она станет вытирать об вас ноги.

Эбби поправила пучок на макушке и упавшим голосом спросила:

— А вы думаете, у меня получится?

— Ну, вы хотя бы попробуйте! Нельзя же так, черт возьми! Вы что, жертвенная овца?

Боже праведный! Она уже реагирует даже на его голос. На улице пекло, а у нее по всему телу мурашки бегают!

— Эбби, не будем отвлекаться. Где там ваши хваленые списки? Начнем с самого легкого, чтобы сразу был виден результат.

— Это ваш метод?

— Да, это мой способ снятия стресса.

Эбби смотрела в его теплые карие глаза и не могла понять, почему у нее так тревожно на душе. Почему с той минуты, как Пол Флинт проник в лаз живой изгороди и она уперлась в него голой пяткой, у нее перевернулась вся жизнь?

К четверти двенадцатого они решили вопрос с музыкой: остановились на традиционном свадебном марше Мендельсона. А во время приема как фон будут крутить старые записи «Битлз».

Потом встал вопрос о свидетелях. Эбби хотела пригласить на эту роль кого-нибудь из сестер, только вдруг они так и не соберутся приехать на свадьбу?

— Если моих не будет, попрошу Флоренс. Кстати, а какая она? — Эбби сбросила босоножки и рассеянно грызла кончик ручки, а Пол полез в холодильник за очередным «райским» напитком Морганов.

— Флоренс? — Он на миг задумался. — Резкая. Амбициозная. Привлекательная.

По непонятной причине Эбби захлестнула волна ревности.

— А вы ее хорошо знали?

— Куда мне! — усмехнулся Пол. — Не удивлюсь, если она меня вообще не вспомнит.

— У меня есть подруга, но она сейчас преподает в Варшаве. Ну ладно, решено! Если мои не приедут, попрошу Флоренс. А вдруг она в последнюю минуту передумает?

— Не волнуйтесь. Флоренс вас не подведет. Хотя бы из любви к брату.

— Отлично! Итак, еще одно дело долой. — Эбби потерла ладони. — Еще несколько минут — и все будет кончено.

Пол поставил перед ней стакан с напитком и, загадочно улыбнувшись, возразил:

— Не совсем.

Эбби вскинула брови.

— Вы имеете в виду банкет? Но ведь это недолго. Выпьем шампанского, скажем несколько слов, и точка!

— Эбби… — Пол пододвинул стул вплотную к столу, сел и приблизил к ней лицо. — Несколько слов, несколько тостов — это только начало. Начало вашей совместной жизни с Генри.

— Знаю. — Она опустила глаза и затеребила бахрому скатерти.

— Знаете? Что-то не похоже… Солнышко, если у вас есть хоть малейшие сомнения, еще не поздно сыграть прощальный марш.

— Какие могут быть сомнения? Генри редкий человек. Да, он именно такой мужчина, за которого мечтает выйти замуж любая женщина! Он такой… такой спокойный, надежный, зрелый и при этом такой… нетребовательный и…

— Нетребовательный? Очень интересное определение для жениха! — ухмыльнулся Пол. — Если не секрет, что вы имеете в виду? Что он не требует, чтобы вы бросили работу? Или не требует, чтобы вы два раза в день бросали все дела, залезали к нему в постель и удовлетворяли взаимную страсть?

Эбби почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

— Да как… как вы… смеете? — запинаясь, шепнула она.

— Как я смею? — с трудом сдерживая улыбку, переспросил Пол. — Эбби, думаю, последние полвека этой формулировкой уже не пользуются. В наши дни мужчины смеют много, а женщины и того больше! Не замечали? Полная свобода. И никаких запретов. Леди, вы давным-давно раскрепощены.

— Извините! — еле слышно выдохнула она и, чуть не свалив стул, вскочила и босиком выбежала из кухни.

Пол удивленно смотрел ей вслед. Когда за ней захлопнулась дверь ванной, он поднялся, раздираемый противоречием: то ли идти за ней, то ли убираться отсюда к чертовой матери.

Он прислушался и, поняв, что Эбби рвет, решил, что ему делать. Подошел к двери, негромко постучал и сказал:

— Эбби, солнышко… Так нельзя. Надо что-то делать с вашим норовистым животом. — Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Бледная до синевы, Эбби сидела на коленях и дрожала. Бусинки пота выступили у нее на лбу, и у Пола сердце сжалось от нежности. Он наклонился и поднял ее на руки. Она не сопротивлялась: сил у нее не хватило бы и на то, чтобы прихлопнуть комара.

— Все в порядке, солнышко, позвольте я отнесу вас в кровать. Вам нужно немного поспать.

— Какой стыд! — закрыв глаза, еле слышно выдохнула она. — Мне так стыдно, что вы видите меня в таком виде! И так противно, что у меня больной желудок. Мне все противно: и июль с этой сумасшедшей жарой, и… и особенно свадьба.

— Успокойтесь, все будет хорошо! — утешал ее Пол. — Вот увидите, вы со всем справитесь. В такой момент женщина как никогда нуждается в матери, но раз уж ее здесь нет, считайте, я за нее.

Пол уложил ее на постель, снял часы, вынул из волос шпильки и расстегнул пуговицы на стойке платья. Ловко стянул его через голову и повесил на спинку старомодного кресла-качалки.

Эбби осталась в одних белых хлопковых трусиках. Пол и не предполагал, что в наши дни выпускают нечто подобное. Эбби все дрожала. Единственное, что он мог сделать, — забраться в постель и согреть ее самым быстрым и эффективным из известных ему способов. Но в данном случае, как говорят медики, этот способ противопоказан.

— Давайте, я сниму покрывало и укрою вас как следует, — предложил он.

— Оставьте меня одну. — Зрачки у нее тревожно расширились и глаза стали темными. — Вы не смеете…

— Тихо-тихо! Я же только предложил. — Пол поднял обе руки и отступил от кровати.

— Извините. Мне так плохо!

Заметно! Выглядит она ужасно. Такая красивая, беспомощная и такая несчастная… Внезапно Пол понял, что напрочь потерял голову.

— Может, вызвать врача?

— Врач мне не нужен. Лучше просто отлежусь.

Лучше бы он остался с той рыжей штучкой, а не напивался до одури и не названивал старым друзьям! Черт его дернул! Влез в историю и вряд ли теперь вылезет. Но что еще хуже, даже не хочет вылезать!

Пол пошел в ванную, намочил полотенце и, вернувшись в спальню, осторожно протер Эбби лицо, шею и руки. Убрал с лица волосы и поразился мягкой шелковистости ее кожи. Глаза у нее были закрыты, но он точно знал: она не спит.

Эбби, Эбби Солнечный Луч, что же ты со мной сделала? — думал Пол. Какое-то время он стоял и молча смотрел на нее.

Постепенно ее дыхание становилось все ровнее, потом ресницы дрогнули, глаза на миг распахнулись, и Полу показалось, что в них мелькнул страх, но нет: она улыбнулась, повернулась на бок и очень скоро уснула.