Проклятая Мангазея

Глава 9

Тимошка перебирал в уме происшествие прошлого дня. И странное дело, он постоянно возвращался мыслями к Гапке. Сравнивал их и всегда отдавал предпочтение Айсе. Гапка тускнела перед этой женщиной, хоть была на шесть лет моложе. И уже рисовал себе картины совместной жизни.

С этой целью он достал из тайника три шкурки соболя и определил, что они не такого качества, как раньше. Понял, что летом от них мало что останется. Всё же тщательно забросал снегом место среди низкого кустарника и в раздумье задумался, как сбыть товар. Плохо, коль таможня дознается про такое. Тогда уж точно отведает кнута. А так не хочется!

Две недели искал посредника, боясь, что тот выдаст его. Потом посоветовался с Ксюшей. Та выслушала его внимательно, настороженно. Дело явно опасное.

— Ты погоди малость, Тима. Я попытаю Осипа. Он мужик ушлый и торгует рухлядью. Вполне можно подложить эти три шкурки и можно надеяться, что они пройдут. Лишь бы приказчик не проверил слишком дотошно. А с него станется.

— А этот приказчик не согласится за одну шкурку продать остальное? Как у него с тобой отношения?

— У меня со всеми хорошие отношения, Тима. Можно и так предложить ему. Лучше честно всё делать. Тогда ничего не выйдет наружу. А от ошибок никто не зарекается. Так ему и скажу. Пусть попробует.

— А что он за мужик? Старый или так себе?

— Так себе, — ухмыльнулась Айсе. — Я смогу с ним договориться.

— Меня не упоминай, девка.

— Само собой. Не полная я дура, Тимочка. Я многое повидала в торговле. Знаю.

Уже через три дня она с гордостью заявила Тимке:

— Всё в порядке, Тима. Давай шкурки и через неделю-другую получишь деньги.

— А по чём договорились продать?

— Он будет продавать всё сразу большой партией. Так что дороже четырёх рублей не получится. Зато безопасно и тайно. Он мужик такой, что лишних вопросов не привык задавать. Осип этого терпеть не может.

— Тоже грешен бывает? Или что?

— Купец завсегда грешен в торговле. Тут и спорить нечего. Ну ты согласен?

— Конечно! Даже десяти рублям буду рад. Остальное тебе или ему. Как сама решишь. Или он польстился на что-то иное?

— Вроде того, — загадочно ответила Ксюша. В глазах смешинок не было. Тимошка всё понял. Спорить и протестовать не собирался. То было для дела и ничего общего с чувствами не имело. Неприятно, конечно, но дело есть дело.

Через две недели Тимошка получил от Ксюши десять монет золотом. То были большие деньги и месяц позволяли жить на широкую ногу. И всё же он нанялся на работу. Перевозить нартами мелкие грузы между стойбищами и зимовьями. Дело для него привычное, и давало возможность не тратить отложенные деньги.

— Тимоша, ты слишком часто бываешь в отлучке, — жаловалась Айсе. — Я скучаю…

— Так ведь мне надо деньги зарабатывать. Как без них!?

— Если только в этом дело, то я легко могу это поправить.

— Что ты говоришь? Как поправить?

— Мне ничего не стоит ежедневно брать у Осипа несколько монет. Заметить невозможно. А на пять копеек свободно можно жить в день. Вещей у меня достаточно. Что скажешь, милый мой труженик?

Тимошка скривился от таких предложений. И ретиво возразил:

— Не городи дуростей, девка! Кого ты собираешься из меня делать? И так ленив не в меру. А ты такое говоришь! И не думай. Можешь брать сколько хочешь, однако работу я не брошу. Все смеяться будут надо мной, дураком. И правильно сделают!

— Хорошо, хорошо! Пусть так. Успокойся! Разве нельзя сделать предложение? Не хочешь, так и не надо. А монетки я буду помаленьку брать. Хотя Осип не жадничает и всегда готов дать мне даже рубль серебром. Однажды, ещё в Тобольске года два назад дал мне золотой. Потом мне из уже накопленных сделали манжету. Цепочку Осип отдельно подарил, когда мне исполнилось двадцать один год. Совсем недавно. Я тебе покажу когда-нибудь. Сейчас я её не ношу.

— А он знает про нас? — сменив Тимка тему.

— Не говорил. Думаю, что если и не знает, то догадывается.

— И что? Тебе разве ничего не грозит? Побьёт ещё. Тогда я могу и вступиться!

— И не думай! Это ничего не даст. Он же обещал выдать меня замуж. А чем ты плох? Богатства нет, так то дело наживное. И не обязательно жить в богатстве. Можно и малым довольствоваться. Я никогда о роскоши не мечтала. А теперь и подавно. С тобой мне ничего больше не надо. Любить и быть любимой так приятно. Думаю, что это и есть счастье. Раньше я о таком и не помышляла. А вот встретила тебя и сразу поняла, что ты мой суженный.

— Что, так просто и поняла? — удивился Тимошка. — Мне ты тоже сразу запала в душу. Или в сердце, — заулыбался Тимошка глупой улыбкой баловня судьбы. — Ты говорила, что твою мать снасильничал атаман Ермака. Как имя его, знаешь?

— Когда мать была ещё жива, я ни слова не понимала по-русски. Для меня ваши имена казались трудными. Я и не пыталась их запомнить. Мама мне говорила…

— Жаль. Можно было бы попробовать отыскать твою родню. Вот было бы чудо!

— Перестань! Мне такого не требуется. Родня! К черту ту родню! Хватит уж!

Тимофей впервые видел Ксюшу такой свирепой. С удивлением попробовал успокоить, спросив участливо:

— С чего ты так? Тебя так сильно обидели русские?

— С них все мои беды и начались. Маму выгнали в такую глушь, что и представить трудно. Потом её смерть, и продажа меня Осипу. Тут мои мытарства закончились вполне благополучно. К этому мужику никаких вопросов. У него я жила просто припеваючи. Почему-то он ко мне благоволил. Даже сейчас он ни разу не спросил о тебе. Словно тебя и нет вовсе. Или что задумал?

— А надавить на него можно? Пусть скажет, что у него на уме о тебе. Если на то пошло, к чему ты ему? У него семья, дом, а ты ничего ему дать не сможешь. Он тебя часто имеет, требует?

— Вовсе нет, Тима. Не чаще одного раза в месяц. И я не испытываю к нему неприязни. Наоборот, я ему благодарна. Он многому меня научил. Мне хорошо живётся в его доме. Но с тобой готова жить где угодно. Я тебя люблю и это так приятно

Тимошке показалось, что Ксюша такая наивная и беззащитная, хотя уже убедился в совершенно обратном. И умом её Господь не обидел. Зато частенько замечал за нею странности. Она вроде бы молится старым туземным божкам, вспоминает Аллаха. А при чем тут Аллах, он так и не узнал. А спросить постеснялся. Сам был, как его называли ещё в монастыре, безбожником. То были враки и в Бога он верил.

Воспоминания об Агафье всё реже посещали его голову. Знал, что в доме был страшенный скандал и ругань. Бедную Гапку избил батюшка и тут же намылился покинуть Златокипящую Мангазею. Ходили слухи, что отца Якова понизили в звании.

И всё это уже не доставляло того удовольствия Тимошке, на которое он рассчитывал. Месть показалась ему чем-то ничтожным по сравнению с тем, что он получил взамен — Айсе. Она перекрывала всё для него.

В конце января Тимошка договорился с Айсе поговорить с купцом Осипом об их свадьбе. Девушка назначила день, и к этому дню Тимошка отдал ей четыре шкурки соболя на продажу. Приказчик с неохотой взял, обещая отдать деньги через три недели. Ксюша пояснила Тимошке так:

— У него ещё не набралось для полной партии рухляди. Скоро это случится и тогда он всё продаст. Но по три рубля с половиной. Допёр, что шкурки в тот раз были не лучшего качества.

— И так сойдёт, — утешал он Айсе. Та сильно переживала за результат. — Больше десяти рублей хватит на год с лишним. А там видно будет. Сама лишь бы не проболталась про шкурки.

— Ты меня обижаешь, Тима, — Неужто я себе буду стремиться всё испортить? И не надо больше так со мной.

Как только Тимофей получил свои двенадцать рублей, Ксюша обещала всё поведать Осипу и вместе посетить того в воскресенье с просьбой руки и сердца.

— Что-то мне сдаётся, Ксюша, что у нас ничего не выйдет. Твой Осип заартачится. Душа подсказывает. — И Тимошка сокрушённо вздохнул.

— Если откровенно, то я тоже беспокоюсь. Ещё он с некоторых пор подозрительно поглядывает на меня. А Таган тоже предупредил меня, что Осип может подложить нам свинью. А, главное, я не вижу причины для такого его решения. Сам же сколько раз обещал брак и только жениха никак не подберёт подходящего. А ты как раз самый подходящий.

— А Тагану ты полностью доверяешь? — вдруг спросил Тимошка.

— Как себе! Ты тоже можешь на него положиться. Правда, ты ему немного не нравишься. Ревнует, наверное. Но то его дело. Нам это не должно помешать или беспокоить. Главное, убедить, уговорить Осипа. А он мужик упёртый.

— А можно предложить ему оставшихся соболей? Всё ж деньги приличные даже для него. Тыщи не валяются по переулкам.

— Посмотрим, как он воспримет нашу просьбу, — несколько сурово ответила Айсе.

— Да. Подождём. Что сейчас гадать. Скоро всё узнаем.

А Таган постоянно был мрачен и Тимошка выразил сомнение в его верности.

— Ты уверена, что твой Таган не предаст тебя'/

— Совершенно! Уже говорила это тебе. Чего болтать лишнее? Жди и надейся!

— А ты продолжаешь молиться своим божкам? Я тут вообще тебя не понимаю.

— Что тут понимать, мой Тимочка? Все боги и духи могут помочь. Разве что досадить им глупости хватит. А помешать молиться никто не может. Мы же тихо молимся. Одни боги слышат. А ты знаешь, как меня сделали мусульманкой? То было перед смертью матушки. Проезжавший по стойбищам проповедник-мулла заявил, что приняв ислам, моя мама перестанет хворать. Она меня и попросила так сделать. А когда мама всё же умерла и никакие шаманы ей не помогли, я не вспомнила про муллу. Лишь позже поняла, что и он не помог. Тогда мне показалось, что все веры мало что могут сделать. Но испугалась осудить хоть какого бога. Теперь надо в Христа верить. Больше делаю вид. А страх так и засел во мне. Никого не ругаю! Хотя в стойбищах ругать наших богов можно и даже палить их деревянные изваяния! Их же легко восстановить, не так ли?

— Ну и каша у тебя в голове! — изумился Тимошка. — Ты так легко относишься к религиям! Не боишься?

— Так я всех их благоволю, подарки приношу и молюсь им. Чего ещё надо?

— Ты хоть понимаешь, что показывать это нашим людям нельзя?

— А как же! Меня и Осип предупредил. Он всё знает. Тоже стращает, поругивает.

— Ну и странная ты, Айсе' Но я всё равно без ума от тебя. Как такое случаете? Непонятно. А ты знаешь?

— Ничего я не знаю. Отстань. У нас есть куда более важные дела для разговора, — и игриво улыбалась. Тимошка с радостью всё понял, и они заспешили в избу.

И уж совсем неожиданно к Тимошке ввалились пять стрельцов и без особых разговоров стали обыскивать дом и рыскать в огороженном обширном дворе. Один даже поддал Тимошке по затылку за разговоры и возмущение.

— Пошли, ребята. Видать парень правду говорит. Ничего у него нет. — То говорил десятник, и стрельцы, подозрительно поглядывая на парня, ушли. — Даже вина нет!

— Как он тут живёт? — поддакнул ещё один, — жратвы и той почти нет. — И вопросительно глянул на Тимошку, стоящего в одном исподнем на ветру и морозе. — Крепкий ты, парень. Ну, бывай. Жди ещё…

Последняя фраза обеспокоила Тимошку. Подумал, что стоит ждать второго вторжения, и страх зашевелил волосы у него на голове. Благо этого нельзя заметить.

Айсе выслушала его повесть с неудовольствием.

— Они ещё вернутся. Ничего не говорили, что побудило их прийти?

— Будут они мне что-то говорить. И так по кумполу получил. Слегка, да всё ж обидно. Ладно, посмотрим, как дела пойдут дальше.

— А дальше тебе нужно перепрятать свой мешок, и я тебе скажу где. У вас работает баба из самоедов. У неё чум стоит в версте вниз по Мангазейке до самого Таза. Вот там и можно спрятать. Она не выдаст. Мне многим обязана. Дело такое было с нею. Так что подготовься. И поспеши. Могут нагрянуть в любой день.

Вечером Тимошка с Айсе вывели нарты за город и по целине сотни две шагов гнали оленей к Мангазейке. Местами лёд был завален снегом и добирались до жилища самоеда Инто за полчаса.

— О! — вскочил со стопки шкур хозяин с радостной улыбкой. — Какой хорошо гость! Айсе дорогой! С тобой люча! Быть гость. Мать, ставить мясо.

— Инто, мы по делу, — строго заметила Айсе. — Выйдем, там скажу. Нам срочно надо надо вернуться. Поспеши одеться.

Они не стали слушать просьб старухи и вышли, не дожидаясь хозяина.

— Что так спешить? Не люди так, Айсе!

— Инто, не верещи. Мы привезли мешок. Ты должен его спрятать понадёжней, и никому кроме нас с этим человеком не показывать. Постарайся сохранить. Этого человека зовут Тимофей. Запомнишь?

— Помнить, помнить, Айсе! Сделать. Давай мешок.

— И пусть из твоих поменьше кто будет знать о мешке.

— Я знать. Сын знать. Больше нет, Айсе! — кланялся старый охотник.

— Тогда мы поехали. Спешим, — торопливо прощалась Айсе и кивнула Тимошке. Тот любезно пожал руку охотнику и погнал оленей к городу.

— Ну и морда у него хитрая! — чуть не ругался Тимошка.

— Иначе в ихней жизни почти невозможно выжить. Исхитряться слишком часто приходится, милый Тимофей. Зато теперь мы будем спокойны. К тому же пурга надвигается. И сильная. Всё следы заметёт.

— Как определила? — удивился Тимошка, погоняя олешек.

— Сердце щемит. К пурге.

— Может, от волнения? Ведь опасное дело делаем.

— Не так щемило бы тогда. То к пурге. Ближе к утру начнётся.

— Поглядим, — с расстановкой молвил Тимошка и сошёл с нарт, помочь животным. Было ещё часов пять или меньше вечера, когда молодые люди вернулись. Тимошка бросил оленям немного сена. Ведь весь корм за оградой они уже съели. Поглядел в тёмное безбрежное небо без звёзд и сияния. Оно затянулось тучами и ему тоже показалось, что пурга обязательно будет.

«Хорошо, что проехали дальше шагов двести, — подумал Тимошка. — Так легче запутать любопытных. А то на самом деле, как говорит Айсе, можно и не успеть».

Тимошка хотел отпраздновать успех в деле, но Айсе была чем-то расстроена.

— Что загрустила? — чуть с усмешкой спросил Тимошка. — Пока всё прошло вполне хорошо. Нечего хмуриться. Скоро к твоему Осипу отправимся по нашему делу.

— Вот и я об том. Утром мне Таган доложил, что Осип уже нашёл мне жениха. И Таган его видел. И это меня сильно беспокоит.

— Неужели тебе не уговорить Осипа? А кто такой?

— Я его ещё не знаю, и не видела. А Таган заявил, что лет пятьдесят и уж дюже неприятный мужик. Купец, как и Осип. Санным путём приехал из Тобольска. Силантием кличут. Вот и суди сам, как уговорить Осипа. Может, он нарочно так торопился, зная и не одобряя мой выбор. Кто его знает!

— Значит, новая задачка мне поставлена, Айсе. А вот как её решить… пока не могу ничего сказать. Надо думать и побыстрее.

— Что ты надумал? — насторожилась девушка.

— Что я могу надумать? Разве за минуту такое надумаешь? Может, завтра получится, а пока ты тоже напряги свои мозги. Они у тебя вполне здравые.

— Завтра встреть меня вблизи дома. Вполне может быть, что мне или Тагану посчастливится что-то вызнать. Так ты приходи. А сейчас лучше проводи меня домой. И так запозднилась. Не стоит злить Осина понапрасну. А план надо придумать.

Утром, встретившись у Успенской церкви, заговорщики вопросительно глядели друг на друга, молча задавая вопзосы. Первой спросила Ксюша:

— Что надумал, Тимоша? Я почти ничего. К тому же в воскресенье Осип приглашает моего жениха на смотрины. А сейчас уже среда. Поспешить бы…

— Всё идёт слишком быстро, Айсе, — с некоторым беспокойством ответил Тишка.

— Потому стоит и нам поспешить. Я даже подумала, что лучше сбежать, чем отказаться от своей жизни с тобой. Прикипела я к тебе, Тимка!

— А куда можно сбежать? Зима ещё не окончилась…

— Думать надо и поскорее. Или нам с тобой пойти раньше и всё ему сказать?

— Было б не так плохо, — согласился Тимка. — Хоть будет повод всё разузнать и попробовать убедить. Давай завтра и пойдём.

— Боязно как-то, — вздохнула Айсе. — Я стольким обязана Осипу, а тут с таким придём. На душе смутно, нехорошо.

— А как ты думала? Однако надо на что-то решаться.

— Тогда нечего откладывать! — решительно заявила Айсе. — Прямо сегодня и приступим к Осипу. Пусть что будет. А там посмотрим.

Вечером влюблённые, сдерживая рвущееся наружу смятение, вошли в избу Осипа.

Таган вопросительно смотрел на них.

— Никаких новостей? — тихо спросила Айсе.

Скопец отрицательно качнул головой.

— Хозяин скоро появится? — спросил Тимка.

— Скоро. Можно подождать. Айсе, у меня мелькнула одна мыслишка.

— Ну-ка выкладывай! — встрепенулась девушка. — Послушаем.

— Надо напасть на жениха и ранить его немного. Или просто избить. Он будет хворать, а сговор не получится. Мы с Тимкой вполне справимся.

Заговорщики переглянулись. Долго молча обдумывали предложение.

— А что? — нарушил молчание Тимка. — Мне подходит. Отдубасим хорошенько, и пусть отлёживается недели две. Мы к тому времени сможем что-нибудь стоящее придумать. Молодец, Таганка! — кивнул на невысокого скопца. Знал, что ловкостью тот не обделён и с ним можно пойти на такое дело.

— Тогда нет смысла говорить с Осипом, а? — молвила Айсе. — Ещё под подозрение можете попасть. А так всё шито-крыто получится.

— Тогда завтра и устроим ему ловушку, — с уверенностью заявил Таган. — Лучше не оттягивать дольше. Целей будем.

Все согласно кивали, и Тимошка поспешил уйти. Ему не терпелось побыстрее и основательно подготовиться к нападению на жениха. Кажется, Силантием кличут.

Утром вся троица встретилась в Успенской церкви. Прослушали проповедь и пошли к Спасской башне. За нею ветра почти не чувствовалось.

— Значит так, — начал Тимка авторитетно, — Таган, ты узнал когда Силантий будет вертаться домой?

— Тут и узнавать нечего. После пяти часов. В темноте, — добавил он. — Чем мы бить его будем? Он тепло одевается и просто так его не одолеть.

— Верно, — согласился Тимошка. — Пока время есть, приготовим увесистые дубины. Несколько раз по голове — и дело сделано. Ножи на всяк случай тож возьмём. Этого будет достаточно. Уходить будем разными путями. И одеться в старье, если можно.

Обсуждали остальное недолго. Условились о точном месте встречи с купцом.

Тимошка чувствовал волнение в теле. Айсе тоже подрагивала от напряжённого ожидания страшного действа. Потому молча переживала, никому не мешая словами.

— Ксюша, — обратился Тимка к девушке, — смотри не выдай себя дома. Веди себя, как обычно. И не переусердствуй. За Тагана я спокойнее как-то. А мне вообще беспокоиться нечего. Я тут же загляну в кабак и посижу там с часок. Этого хватит. Если договорились и вопросов больше нет, то нечего нам тут светиться.

В назначенный срок Тимка с Таганом встретились и без слов кивнули друг другу в знак готовности. Дубинки держали под полой кожухов, весьма драных, как и шапки. Погода шла к оттепели. В воздухе уже носилась влага, и ожидался снег.

Прошли мастерскую медников и чуть разошлись шагов на пятьдесят. Сразу же после нападения Тимошки, к нему должен подбежать Таган. И в секунды всё закончить, оставив купца лежать и дожидаться помощи. В конце Тимка заметил жёстко:

— Стоит ограбить купца. Так на нас никто не подумает. Ты этим займёшься.

Таган кивнул и отделился подальше. Людей уже не видно вокруг. Изредка можно ожидать прохожего.

Купец появился вовремя. Таган пропустил его мимо себя, укрывшись за углом избы. Впереди темнела фигура Тимки. Тот шёл покачиваясь навстречу и поравнялся с купцом против глухого тёмного переулка между избами. Те в беспорядке толпились повсюду. Были и недостроенные.

Купец с Тимошкой едва разошлись на узкой тропе в снегу. Уже за спиной купца Тимошка вытащил дубину и с силой опустил её на голову Силантия. Тот охнул, медленно поворачивал голову, и Тимка второй раз ударил. На этот раз удар был не таким сильным, однако купец с утробным стоном тут же повалился в снег.

Подбежал Таган и торопливо обшарил одежду. А Тимошка уже спешил к кабаку. Дубину предусмотрительно забросил подальше назад за забор из брёвен.

Он не оглядывался. Раздумывал, куда деть драный кожух и шапку. Пришлось свернуть в сторону и между избами пройти вбок. Там снял кожух и бросил в сугроб. Притоптал основательно, торопливо. Уже налегке почти побежал к кабаку. Лёгкая куртка на меху уже не мешала Тимошке.

У кабака постоял немного, успокаивая дыхание и раздумывая, как Таган справился со своим заданием. И вошёл в чадное душное помещение кабака.

Народу было немного. Промышленные лишь начали возвращаться с промыслов. Тимоха с весёлым видом потребовал кружку питья и кусок рыбы на закуску. Неторопливо пил и вяло закусывал. Голова пульсировала, мысли тревожно бродили в голове.

Полчаса спустя он вышел и направился домой. Любопытство толкало его на место преступления и пришлось заставлять себя отказаться от глупой затеи.

Ночь спал плохо и с нетерпением дожидался утра. После посещения церкви они с Ксюшей договорились встретиться и обменяться сведениями.

В Троицкую церковь острога Тимка пришёл с опозданием. С трудом нашёл фигуру Ксюши. Узнал по платку. Ростом она высокой не была.

Пока раздумывал и протискивался, служба заканчивалась, и люди помаленьку стали покидать божий дом. Тимка поджидал Ксюшу уже на паперти.

— О, Тимка! — излишне громко и весело воскликнула Ксюша. — Неужто меня ждёшь?

— Может быть, красавица! Проводить?

— Если не лень, — улыбалась девушка. Знала, что на них смотрят и немного стеснялась, хотя была уверена, что об их знакомстве и более того, многие знали. Часто осуждали за глаза, а парни с завистью поглядывали на неё, зная под чьим она покровительством.

— С тобой не до лени, Ксюша! — криво усмехнулся Тимка. — Так пошли?

Отойдя подальше, переждав проходящий люд, девушка осторожно спросила:

— Как твои дела? Таган что-то мало говорит.

— А что тут говорить? Дело выеденного яйца не стоило. Даже не пикнул. Что слышно об этом?

— Плох Силантий-купец, — как-то излишне весело ответила она. — Выживет ли…

— Ещё помрёт, — с неудовольствием протянул Тимка. — Неужто и Таган добавил?

— Не спрашивала. То мне не интересно. Осип как-то странно на меня смотрел. Это когда узнал о Силантии. Неужто подозревает? Он был дома в то время, когда вы были должны дубасить купца. А Таган вернулся очень скоро с покупками из лавки.

— Лишь бы в остроге никто не догадался. Ограбление подозревают?

— Больше нечего подозревать, — с уверенностью сказала Айсе. — Осип расстроен.

— А как ты думала? Его планы нарушились. Что ему ещё остаётся…

— Ладно, нечего нам травить души. Поглядим, как дальше пойдёт. Однако мне со вчерашнего вечера что-то неймется. Тоскливо на душе. Может что-то плохое произойти. Сердце подсказывает.

— А ты не задумывайся. Чего сердце надрывать думками разными? Пройдёт!