Проклятая Мангазея

Глава 10

Прошла неделя. В избу к Тимошке ввалились стрельцы и потребовали его в острог, в съезжую избу. Он удивился, но внутри всё встрепенулось страхом.

А стрельцы вновь обыскали избу, всё пристройки и территорию двора. Она была достаточно обширна, и обыск времени занял много. Лишь после обеда его привели в острог, и тот же дьяк допросил его.

— Что-то ты опять здесь, Тимофей? — строго изрёк усталый человек. — Да как же в прошлый раз ничего не нашли. Перепрятал?

— Что я могу перепрятать, господин? И так задумываюсь над жизнью. Думка есть вернуться к отцу. Жив ли ещё? Может, наследство какое отхватить удастся. Да и о семье уже пора подумать.

— А полюбовница купца Талдыкина? — хитро спросил дьяк.

— Лакомый кусочек, господин, да не про меня. Да и куда мне супротив такого купца. Однако погулять с девкой иногда удаётся.

— Заливай, заливай! — усмехнулся дьяк. — Спишь ведь с ней, а?

Тимка тут же заметил, что дьяк и это знает и решил не скрываться.

— А кто откажется от такого кусочка мягкого тела? Она и не противилась.

— Да уж точно, — согласился дьяк с хитринкой в глазах. — И как она?

— Дюже здорово, господин! Да страшновато случается мне.

— С чего бы так? — поднял дьяк кустистые брови.

— Купец-то всё знает и жду, когда осерчает на меня. Или на Ксюшу. Сколько ещё он намерен терпеть? Жениха уже ей нашёл. Хворает, слыхал. Грабанули бедного.

— Отделали знатно, ничего не скажешь. — И пристально глядел в наивное честное лицо Тимошки. — Что-нибудь знаешь про то?

— Дак… как и все в городе, господин. Побили, ограбили и чуть жив остался.

— Да, да, — протянул Дьяк, глаз от Тимки не отрывал и тот с трудом держал себя в руках. Благодарил Господа за сумрак помещения.

— Ох, Тимофей! Как охота вздёрнуть тебя на дыбе, да ты что-то мне приглянулся. На сына моего чуть схож. Да и то, ничего не удалось на тебя повесить. А веры моей к тебе не имею. Чёрт с тобой, прости Господи! Иди себе восвояси. Больше не попадайся!

— Дак я… чего уж, Господин. Я ничего такого и не мыслю, Господин! Так я иду?

Дьяк махнул рукой, и Тимошка поспешно удалился. Стрельцы провожали его любопытными глазами. Удивлялись, что второй раз отпускает его строгий дьяк.

А Тимошка, уже дрожа от страха, шёл к себе и в голове сумбурно метались разные мысли, толку от которых было мало. Очень хотелось поговорить с Ксюшей, да к ней сейчас трудно было заходить. Осип был зол необыкновенно. Надежда лишь на Тагана. И он побродил вблизи избы купца. Да так и не увидел Тагана. А всё окна замёрзли льдинками узоров.

Лишь на следующий день Таган вышел к нему, и они долго разговаривали.

— Значит, ты думаешь, что Осип подозревает нас?

— Так тоже трудно сказать, но он запретил ей выходить на улицу. Гуляет по двору. Сегодня воскресенье, а завтра можно тебе с ней встретиться. Приходи, я тебе открою. Постарайся незаметно прошмыгнуть. Глаза Осип, наверное, оставил.

— Даже так? — возмутился Тимошка.

На следующий день Тимошка перелез через забор из другого двора и Тагану не пришлось хорониться от соседей.

— Ой, Тимка! Ты испугал меня. А Таган, вредина, не предупредил о твоём приходе. Привет! — и потянулась за поцелуем. — Что нового привес?

— Ничего. Про мой допрос ты должна уже знать. Всё обошлось. А вдруг кто на меня кляузу накатает? Тогда как отвертеться?

— Хорошо, что ты пришёл, Тимка! Я долго думала и решила убежать. Как можно быстрее. Втроём будет легче. Таган знает и согласен.

— А где жить будем? Это дело серьёзное.

— В любом стойбище на Енисее. Там всё друг друга знают в округе двухсот и больше вёрст.

— Для временного житья может подойти, — согласился Тимоха в раздумье. — Хорошо! Надеюсь, ты всё обдумала? Какой путь выбрали с Таганом?

— По Тазу поднимемся, а затем по притокам на восход. Таган так говорит. Он давно интересуется путями в наши старые края. К тому же у тебя есть олени с нартами. Это сильно поможет нам. Погони никто не соберёт. Кому мы нужны?

— Выходит, что мне следует собрать всё необходимое для такой поездки. По-тихому, незаметно. Думаю, что дня два мне хватит. И денег тоже хватит. А ты тоже готовься с Таганом. Здорово ты придумала, Ксюша! Молодец. А то и мне тут оставаться уже боязно. Вдруг дознаются и схватят?!

Они долго ещё болтали. Наконец Тимошка ушёл, спеша приступить к подготовке побега.

В трёх лавках накупил инструментов и еды. Долго искал пищаль и зелье к ней. Это стоило шкурки соболя. Её он, как и несколько других, выпросил у самоеда Инто.

— Боясь Айсе, мужик. Что она получать потом? Ладно, три шкурки твой, — показал три пальца для верности. Тимошка согласился. Дольше уговаривать было опасно. Вблизи стоял его старший сын с копьём в руке. Вид его говорил о многом.

Ночью, при свете двух лучин, Тимошка подсчитал товар. Показалось мало, но ночью уже не достать ничего. Пришлось отложить до утра. А там договориться с Айсе и Таганом про отъезд. Важнейшее из всего, что задумано.

Домой вернулся лишь вечером. Таган уверял, что хозяин весь вечер будет праздновать день рождения товарища и поздно вернётся домой, й Тимошка поспешил предложить свой план побега с учётом Осипа.

— Раз так, то бежим прямо сегодня ночью. До утра никто нас не хватится, а с Осипом тоже просто будет. Кто ночью станет нас искать и где?

После недолгого обсуждения товарищи согласились.

— Как только Осип уйдёт, мы быстро берём свои вещи — и к тебе на нарты. Ты с оленями нас ждёшь недалеко от дома. — Айсе уверенно говорила и не требовала согласия. — До Туруханского зимовья не больше трёхсот вёрст. Это две недели быстрой езды. Так, Таган? — Тот кивнул, соглашаясь. — Мы взяли еды на две недели.

— Я беру с собой копье и лук со стрелами, — хвастанул Таган. — По пути можно будет пострелять дичи. Вдруг повезёт.

Таган, почти мальчишка, оказался весьма опытным человеком. За время жизни у купца Осипа не растерял природные навыки, как Айсе. Та стала уже настоящей русской, если не считать приверженность к старым богам. Но тут была заслуга Тагана. Он уверял, что хорошо сможет провести всех по дороге к Туруханскому зимовью.

— Больше двух недель не понадобится. Правда, может задержать сильная непогода. Будем молить всех ваших и наших богов помочь нам в дороге. Я два часа кормил нашего божка, уверен, что он услышал меня. И вам стоит сделать так же.

Тимошка и Айсе переглянулись и согласно кивнули.

Тимошка вернулся домой и тщательно уложил в нарты остальное, что надо было довезти. Увязал ремнями и прикинул время. Оно терпело. Оглядел избу. Тут он чувствовал себя вполне сносно. Никого над ним не было, а Айсе частенько позволяла себя уговорить на часок разделить с ним интимное ложе. Этого было достаточно, чтобы не считать свою жизнь неудавшейся. Даже ощутил некую жалость, что покидает насиженное место и меняет в корне свою жизнь.

А в доме купца Талдыкина шла последняя суета. Ксюша старалась захватить в руки как можно больше. Таган ворчал, настаивал оставить часть, но та не сдавалась, заявляя настойчиво и решительно:

— Я уже привыкла к такой жизни, что не смогу жить без некоторых вещей. И не спорь со мной! Так надо.

— Олени не вывезут. А запасных у нас нет! Сами нести будем, что ли?

— Если понадобится, — настояла она на своём и Таган смирился. Взвалив на плечи два мешка, он вопросительно взглянул на союзницу.

Ксюше достался третий мешок и малая сумка с мелочами. Они вышли в темень.

Недавняя метель сильно затрудняла путь и к Тимошке пришли с опозданием.

— Я уже думал, что с вами что-то случилось! — Тихо ворчал он. — Поторопимся. Не слишком ли много у нас получается вещей? — забеспокоился Тимошка. — Олени не смогут быстро бежать. А нам требуется подальше уйти от города.

Никто ему не ответил. Тимошка с Таганом переглянулись, грубовато усадили в нарты Айсе, и Таган погнал оленей по льду Мангазейки. Довольно глубокий снег затруднял бег. Тимошка часто сходил и бежал рядом или сзади. Так оленям было легче бежать. За час такого пути Таган посчитал, что около шести вёрст отмахали. Но олени уставали, и пришлось перевести их на шаг и самим сойти на снег. А впереди ещё только начало пути! Длинного и тяжёлого.

Первого человека встретили поздним утром. То был промышленный с телом товарища, укутанного во всякие шкуры.

— К вечеру до Мангазеи доеду? — спросил измотанный до невероятия путник.

— Вполне, — угрюмо ответил Тимошка. — Что с мужиком?

— Хворый он, — коротко ответил мужик и, не прощаясь, погнал оленей дальше.

— Вылазь! — крикнул Тимошка Ксюше, укрытой попоной, как куль. — Проехали.

— Подозрение вызвали? — спросила Ксюша с тревогой.

— Вряд ли. Промышленный так измотан, что у него одна мысль об отдыхе или еде.

До речки Волчанки добрались без приключений. А сразу за поворотом встретили четыре нарты с десятком промышленных. Было темно, и никто друг друга не разглядывал. Не до того было встречным. Обменялись лишь несколькими фразами, узнали наспех сказанные новости и разъехались.

Потом ежедневно встречали промышленных. Изредка их обгоняли нарты купца или мелкого чиновника, спешащих по неотложным делам в Туруханское зимовье. И всё же эти встречи доставляли много страха и хлопот. Особенно те, что обгоняли. Приходилось постоянно быть начеку. Успеть накрыть распластавшуюся Айсе и делать вид, что спешат по государевым делам в Тобольск.

И всё же за две недели и два дня успели достичь Туруханского зимовья. Значительно раньше, чем можно было ожидать. Это поселение было меньше Мангазеи, зато через него шли караваны судов и нарт во всё стороны Сибири. Здесь даже воевода был, склады, амбары и таможня со стрельцами. Таким образом, перевалочная база оказалась значительной. И народа здесь было уже много. Всякого.

И наши путники, истомлённые и перемёрзшие до костей, мечтали лишь о тепле избы и горячей пище. Смущала Айсе. И Таган предложил ей переодеться приблизительно в мужской наряд. Лицо её, обветренное и обмороженное ветрами, мало походило на женское. Ей пришлось согласиться. Путники ещё боялись погони. А без женщины эта троица уже не вызывала бы подозрений. Во всяком случае, на первое время. А за это время можно как-то обезопасить себя.

— Прикинешься больной, — приказным тоном говорил Тимошка. — Волосы никогда не показывай и вообще поменьше бывай на людях.

Ещё в дороге Айсе начала шить что-то похожее для себя, и в Туруханском зимовье оказалась в страшном виде. Это никого не удивляло. Множество людей бродили по зимовью после промысла и попоек в ещё худшем виде.

Они с трудом нашли помещение в избе. За хорошие деньги хозяин позволил им дней на пять-шесть пожить одним. За это Тимошка отдал соболя, но получил много провианта. Особенно муки ржаной и сала с мясом. Благо морозы ещё стояли. Зато день значительно прибавился. Это радовало и беспокоило одновременно. Больше света и больше возможностей признать беглецов. А они всё ещё не могли себе позволить свободно без опаски шастать по городку.

Близился конец четвёртого дня их здесь пребывания, когда Таган с испуганным лицом вломился в избу к друзьям. С порога чуть не закричал:

— За нами приехали! Казаки с сотником! Человек семь! Точно не знаю.

— Как узнал? — вскрикнула в ужасе Айсе, расширив глаза.

— Зашёл в кабак подкрепиться и выпить для сугрева и услышал их разговор.

— Об нас говорили? — спросил Тимошка.

— Спрашивали целовальника про нас. Я сразу догадался. Что ответил целовальник — не расслышал. Зато потом услышал твоё, Тимошка, имя. Так что сомнений нет!

— Вот настырные волки! Догнали всё же! — Тимошка не знал, что теперь предпринять и вопросительно оглядывал подельников. Те помалкивали, сбитые с толку таким событием. А была надежда, что пронесёт и им удастся скрыться бесследно.

— И что теперь нам делать, мужики? — спросила подавленно Айсе. — Думать надо побыстрее. Хорошо бы сегодня ночью исчезнуть из городка. Пока не поздно. Всё у нас готово. И олени отдохнули и подкормились. А у них всё намного хуже.

— Они легко обменяют своих усталых оленей на свежих, — заметил Таган. Но уходить следует немедленно. Пока они не перешерстили весь городок. Им это ничего не стоит. Они — государевы люди и им все карты в руки.

— Так и надо поступить! — распорядился Тимоха. — Таган, иди готовь оленей, я с Айсе собираю вещи и всё остальное. Уже почти темно и никто нас не заподозрит,

Не прошёл и час, как нарты уже двигались по льду Енисея. Олени бодро семенили по накатанной уже дороге. Нарты легко скользили по почти голому льду. Сугробы и намёты попадались нечасто и те уже были укатаны множеством полозьев. И первые десять вёрст ни одна живая душа не попалась им по пути.

А страх продолжал гнать троицу всё дальше вверх по Енисею, пока олени сами не остановились и не легли на снег. Бока их вздымались тяжело, а пар струями вырывался из их ноздрей.

— Всё, милые! — печально изрёк Таган. — Хоть час, да надо дать олешкам отдохнуть. Иначе можно вовсе их потерять. Вы спите, а я посторожу. Тут нечего бояться. Казаки раньше завтрашнего утра в погоню не пустятся. И то в случае везения, отмахали более двадцати вёрст. Чуть олешек не загнали. Им нас не догнать. К тому же их много. Они обязательно разделятся. А это тоже потребует от них время. И вряд ли им удастся ехать быстрее нас.

— Тебя послушать, так нам вовсе ничего и ничто не угрожает? — зло ответила Айсе. Она торопливо укладывалась хоть немного поспать. Тимошка молча помогал ей, сам тоже спешил вздремнуть.

Таган с трудом проборолся час и тихо тронул Тимку.

— Пора, — чуть слышно молвил он и кивнул на оленей. — Отдохнули уже. Поехали. Девку не буди. Пусть спит. Нам она не помощник.

Тимка не стал говорить — боялся помешать Айсе. А Таган поднял оленей и тронулся шагом дальше. До рассвета было ещё далеко. Над ними чернело бездонное непонятное небо. Обиталище богов.

На следующий день беглецы остановились под крутым берегом реки. Левый берег с трудом просматривался в дымке. В воздухе ощущалась влага. Даже Тимка заметил, что с полудня идёт потепление и даже снег.

— Если начнётся снег, ребята, а он обязательно будет, — проговорил Таган, — то нам стоит свернуть в речку, что впадает сюда с восхода. Иначе нас вполне можно выследить и взять тёпленькими. Решайте, а я всё сказал.

— Таган дело говорит, — высказалась Айсе. Нам обязательно надо запутать следы. Без этого мы вряд ли сможем уйти. Там люди тоже опытные мужики.

После некоторого молчания, Тимка ответил, как старший;

— Раз так, то поднимаем оленей. Ещё неизвестно когда мы отыщем ту речку. В темноте трудно что-либо высмотреть, а у берега снег слишком глубок.

Речку отыскали лишь утром, когда стало хорошо виден берег. То была небольшая речка, и беглецы с сомнением некоторое время стояли, раздумывая.

— Не подходит, — заявил Таган решительно. — Узкая и завалена снегом. Наши следы легко заметят. А снег идёт мелкий и редкий. Едем дальше.

Часа через два речку обнаружили. Довольно широкая и почти чистая от снега.

— Проедем часок и станем на отдых, — распорядился Таган. Может и снег усилится. Олени притомились изрядно. Однако, пусть потерпят часок.

Место для отдыха выбрали с учётом оленей. Им позарез нужна еда. И в том месте было чем набить брюхи животным.

До вечера отдыхали, а в темноте опять пустились в путь. Дорога легко просматривалась благодари высоким берегам речки.

Перед рассветом остановились на берегу. Олени искали корм, а путники жаждали еды и сна. Правда Айсе несколько больше спала, однако усталость просто валила её с ног. Изнемогал по молодости и Таган. И он же предложил сделать длительную стоянку.

Два дня спустя на берегу увидели стойбище. Единогласно всё согласились пожить в нем и разузнать о положении дел в этом районе.

— Это же мои сородичи! — воскликнула Айсе, услышав разговор людей. По той же причине их приняли весьма радушно. — Таган! Иди сюда быстрее!

В чуме старейшины с ними говорили на их родном языке. Было трудновато, зато беглецы получили мешок гостеприимства, а его так им не хватало для отдыха. И всегда можно рассчитывать на содействие.

— Никак не могла представить, что так трудно вспоминать родные слова! — жаловалась Айсе, и слезы выступили на её глазах.

Больше двух недель они прожили в стойбище. И всё же пришлось срочно уезжать. Два молодых охотника прибежали на лыжах и сообщили страшную весть. Трое казаков с погонщиком самоедом ищут беглецов по всему краю.

Старейшина рода попросил покинуть стойбище немедленно. Его страх был понятен. Да и сами беглецы сильно перепугались и поспешили собраться в путь.

— Отправляемся на полдень, — Тимофей тут взял бразды правления на себя. — Полагаю, что в тех краях меньше опасения, что нас будут искать. Да и вряд ли их надолго хватит. Не такие уж мы и важные людишки. Таган, разузнай о путях и реках, что встретятся на пути. Для нас то очень важно. И что за народы там проживают. Тоже знать стоит.

Несколько часов ушло на обсуждение пути и условий для этого. Старейшина не поскупился с провиантом и выделил им тушу оленя и скошенных трав. Да и у самих ещё оставалась еда на неделю. Особенно мука, её берегли, как зеницу ока.

Таган всё поглядывал на небо. Шушукался с Айсе.

— Что у вас там? — не выдержал Тимошка. — Чего таитесь?

— Никто не таится, — отозвалась Айсе. — Мы советуемся, куда направиться. Таган говорит, что надо успеть до половодья достичь высоких мест. А то застанет, так пропадём ненароком.

— Я и подумал, что стоит держаться полдня. Весна надвигается, а там и трудности с дорогой. Нарты придётся бросить. И как путь будем держать?

— К тому времени у нас груза поубавится, надеюсь, — ответил Тимка.

— Тогда будем помирать, — изрёк Таган. — Добыть еду в тайге не так легко, как может показаться.

Двигались на полдень уже дня четыре. Путь был трудным. Пришлось устроить днёвку. Все уже изрядно устали.

— Выберемся на берег, — предложил Таган. — В ельнике легко скрыться от случайного глаза. Вон и пологий берег завиднелся. Выезжаем туда.

Достигли места уже к полудню. Оно оказалось скрыто и крохотная поляночка с низкорослыми ёлками скроет всё.

— Перекусим и спать. Как бы олени не ушли далеко. Вдруг волки объявятся. — Тимошка оглядывал заросли, засыпанные снегом. — Посторожить бы не мешало по очереди. Кто первый?

Беглецы переглянулись, а Таган сказал:

— Пока светло и тихо, пусть Айсе сторожит и посматривает. Костерок поддерживает. Потом мы по очереди. Уже ночью. Оленей надо беречь.

До утра никто не потревожил путников. А потом Тимошка вдруг сказал резво:

— Мы тут до полудня пробудем. Схожу глянуть. Может что подстрелю. Всё на обед будет свежатина. А вы тут сидите тихо. Поспите по очереди. Вернусь часа через три-четыре. Следы хорошо видны, так что не заблужусь.

Нагрузившись оружием, Тимошка ушёл в лес. Идти было трудно, и за час одолел не больше двух вёрст. Ничего подстрелить не удалось. Дичи было мало. Лишь поближе к полудню попал стрелой в глухаря. Едва добил раненую птицу. Та скакала ещё резво. Пришлось потрудиться. Зато оказалось мясо на обед.

В надежде ещё что-нибудь добыть, Тимошка шёл назад медленно, высматривая по деревьям птиц. Рябчик потребовал стрелы и Тимошка зло выругался, не найдя потом стрелу в снегу. Была жаль её, не больше не стал рисковать и поспешил к своим.

До лагеря добрался уже в сумерках. И ужаснулся. Никого там не оказалось. Исчезли люди с нартами и оленями. Лишь истоптанный снег и несколько капель замёрзшей крови. Значит, казакам удалось выследить или то был тот случай, против которого нет спасения. Ведь всё вроде бы предусмотрели.

Он посидел с четверть часа. Вдруг встрепенулся и оглядел серый лес. Быстро нацепил на себя пищаль и лук, он пустился по следу. Виден он был отлично. Скоро вышел на лёд речки. След вёл вниз по реке и даже в сумерках хорошо выделялся на снегу. То был их собственный след, но и чужой тоже выделялся.

Тимошка осторожно вглядывался вдаль, ожидая встретить врага. Лук держал наготове. В голове вертелась назойливая мысль, что без припасов он просто через неделю помрёт от усталости и голода. Стрелы скоро окончатся, как и порох для пищали. И эта мысль продолжала гнать его дальше.

Темнота опустилась на реку, и приходилось всматриваться в след. Полагал, что покинуть реку никто не стал бы. Тащиться по тайге, когда снег уплотняется и с лёгкостью может провалиться и порвать обувь — это равносильно смерти.

Показалось, что прошло больше часа, как он пустился в погоню. Ждал света костра, но его пока что не заметно. А усталость брала своё. И всё же Тимошка не хотел сдаться, не испробовав попытки догнать похитителей и врагов.

Речка сделала изгиб, и он чётко увидал огонь костра. До него было не дальше версты, и его грудь наполнилась надеждой, страхом и всем, что могла выдержать. Он даже остановился, словно оттуда, от огонька, его могли заметить. А собак с казаками не было. Следов их Тимошка не нашёл.

Он даже сел на сугроб и поразмыслил. Что он мог предпринять? Сколько казаков может быть там? Трое или четверо? Тот охотник говорил о четверых. Много, да самоеда можно не считать. Тот не станет защищать русских. Значит, трое. Тоже не так мало для одного Тимошки.

Он даже успел вздремнуть и вздрогнул, как от выстрела. Но всё тонуло в тишине. И кругом стояла мрачная темнота. Ни одной звёздочки не мигнуло на небе. И на душе стало муторно и тоскливо. Нахлынула апатия при мысли, что ему не справиться с казаками, и он почти смирился с этой мыслью.

«Дьявол! — мысленно выругался Тимошка. — Всё одно подыхать! Так хоть сделаю попытку чего-то добиться. Вдруг Господь на моей стороне? Да казаки тоже устали таскаться за ними по снегам. Оно им надо? Пойду дёрну судьбу за хвостик. Поглядим, как отзовётся».

Голода он не ощущал, хотя с утра больше ничего не ел. Птицу он бросил на дерево уходя, и теперь жалел об этом. Встал, отряхнулся от снега, чувствуя холод во всем теле. И торопливо направился на огонёк костра.

Он подошёл довольно близко, шагов на пятьдесят. Пришлось перебраться на берег. Оттуда хорошо виден лагерь казаков. Все сидели вокруг костра посередине реки. Видно было, что опасались Тимошки. А по голому пространству подкрасться незаметно невозможно даже ночью. Но Тимка думал иначе. Знал, что от света костра очень плохо видно, что делается в темноте. А он наблюдал.

У костра сидели трое казаков и Айсе с Таганом. Тот, судя по всему, был связан. А Айсе вроде бы нет. Да и куда она денется одна? А трое казаков заканчивали ужин, и тут Тимошка ощутил спазм голода в животе. Поморщился и затих за зарослями кустарника у самого льда реки. До левого берега речки от костра было не дальше пятидесяти шагов. Поскольку оленей здесь не видно и не слышно, Тимка понял, что их отправили на другой берег.

Прикинув расстояние, Тимка посчитал, что до костра от его укрытия всего шагов не более тридцати. И это расстояние следовало проползти незаметно, таща с собой оружие. Правда, сугробы виднелись и вблизи костра, и повсюду тянулись полосы невысоких наносов. За ними хоть как-то можно скрыться. И вдруг подумал с возрастающей надеждой: «Разденусь до исподнего. Там всё белое хоть и давно не стирано. Зато меня трудно будет заметить. Ничего, сдюжу. Дело надо быстро закончить. Да и мороз совсем слабенький!»

Он так подбадривал себя, продолжая наблюдать. Пленникам еды не дали, это разозлило его. Но тут заметил, как казак встал и связал руки Айсе ремешком поверх рукавичек. Проверил Тагана и поправил кожух на уже лежащем казаке. Третий ушёл проверить оленей. Обернулся и крикнул негромко:

— Пошёл бы дровишек принёс! Запас надо сделать на ночь!

— Пока хватит! — лениво ответил казак и никуда не пошёл. А Тимошка подумал, что дров действительно мало видно у костра и кто-то должен за ними идти в лес.

Он задышал сильнее, представив, как хорошо было бы подловить того дровосека в лесу и с охапкой хвороста вернуться к костру.

Он даже вспотел от волнения и надежды. И стал ждать. Но подзамёрз, и тихо и стараясь не шуметь, отошёл подальше размяться. Время тянулось удивительно медленно и жутко охота есть. А от костра ветерок иногда тянул запах жареного мяса

Наконец все заснули. Один сторож остался караулить. Поминутно оглядывался. Видать, чувствовал себя неловко в ночи и опасался нападения. Но усталость и его клонила ко сну. А дрова быстро таяли в прожорливом костре. Казак встал, оглядел реку, лес, и осторожно двинулся к противоположному берегу за дровами. Костер догорал. К тому же там были олени, и их тоже стоило проверить.

Тимошка дождался, когда казак подошёл к берегу и стал на него подниматься, и быстро выскочил на лёд и, крадучись, сгибаясь почти до льда, быстро пошёл к костру. Он светился угольями и был отлично виден.

Оглядев спящих казаков, Тимошка секунду колебался и всё же склонился к Тагану. Мгновение — и ремешок разрезан. Таган тотчас всё осознал и не шевельнулся. Лишь затёкшие и замёрзшие руки слегка разминал. Действовали они плохо.

У костра лежал топорик, и Тимошка схватил его. Нож сунул Тагану. Проснулась Айсе и с трудом сдержала крик, прикрыв рот обеими руками. Протянула их Тимошке. Тот быстро их освободил. Все трое в напряжённом молчании чего-то выжидали. Видимо каждый решал про себя, что должен делать. Наконец Тимошка указал на казака Айсе и Тагану и дал мальчишке топорик. Сам изготовил нож. Все подползли к спящим и оглянулись друг на друга. Тимоха взмахнул ножом, Таган топориком, и разом ударили по телу каждого казака. Тимошкин вскрикнул, откатился, и юноше пришлось броситься на него. Нож воткнулся в тело, а Айсе навалилась на пытавшегося вскочить казака. Тот барахтался и мычал довольно громко.

— Эгей! — донеслось с другого берега. То кричал третий казак. — Что вы там?..

— Да ничего! — задыхаясь ответил Тимошка. — Обжёгся!

Наконец казак затих. Умер он или нет — никто не знал. Зато Таган с одного удара прикончил своего. Кровь продолжала струиться, окрашивая снег в черноту.

— Ребята, приготовьтесь встретить третьего. Упустить его никак нельзя. Ложитесь, а я налажу лук. В этой свалке я его потерял. Вот, валяется.

Третий казак неторопливо возвращался, неся большую охапку хвороста и валежину. За этой кучей его головы видно не было.

— Таган, чуть сдвинься к казаку. Пусть он будет впереди тебя. На всяк случай.

Казак подошёл, бросил хворост и увидел Тимошку, вставшего с луком наготове.

— Оружие брось! — приказал он. казаку. — Учти, я не промахнусь. Таган, сторожи его. Чуть что, бей по голове! Ну что скажешь, служивый?

Тот лишь открывал бородатый рот и ничего не смог сказать в ответ.

— Ложись на снег, приятель, и руки за спину. Твои казачки уже тебе не помогут. — Тимошка проворно связал руки. Таган стоял над ним с топором в руке. — Айсе, побыстрее сготовь хоть что-то пожрать! С утра ведь ничего в рот не сумел положить. Думаю, что и вас не кормили.

— Так и есть! — зло буркнул Таган. — Давай вместе, Айсе. — Тимошка, как это тебе удалось так незаметно подобраться к нам? Ну молодчина! Айсе, теперь Тимошка будет нашим богом хоть на некоторое время. Давай ищи жратву!

По последнему льду Енисея в конце апреля беглецы переправились через Подкаменную Тунгуску и устремились на полдень. Впереди уже маячили невысокие горы и там все договорились остановиться и пожить. Провиант уже закончился, и его с большим трудом удавалось добывать. Голод постоянно терзал их животы. Все осунулись, похудели, и едва разговаривали по вечерам, когда пытались хоть чем-то порадовать желудок, требующий пищи.

Скоро пришлось узкими речками, где лёд ещё держался, двигаться на оленях. Но снег быстро сходил, и нарты хотели бросить. Однако ещё несколько дней бедные олешки тащили почти пустые нарты. Но их всё же пришлось бросить. Двух оленей уже съели, остальные под вьюками ещё шли непролазными чащами, делая не больше десяти вёрст в день. И это тоже редкость.

— Тимошка, когда закончатся наши мытарства? — горестно просила Айсе. — Уже мочи нет тащиться по проклятой тайге! Не пора ли остановиться?

— Я и сам уже думаю про это, — соглашался Тимошка. — Пока хорошего места не вижу. Тоже всё осточертело и охота наконец прийти на место.

Но прошло ещё три дня и Таган, вернувшись с речки, заявил:

— На том берегу увидел местного тунгуса. Говорит, что чуть дальше есть отменная долина. Я так его понял. Дня три пути. Может, пойдём туда?

— А чем она хороша? — спросила Айсе.

— Говорит, что там всегда чуть теплее. Особенно зимой. Много источников, и туда часто приходят олени и всякие другие животные полизать соль на камнях. И вода там очень хорошая. Посмотрим?

— Чего ж сами там не живут?

— Какой-то запрет имеется у них. Лишь раз в год могут посетить ту долину. Где-то там у них спрятано божество. Ему поклоняются раз в году. Вроде бы на равноденствие летнее.

Беглецы переглядывались, раздумывали. Тимошка наконец сказал своё слово:

— Раз так, то можно поискать ту долину. Ты узнал путь туда?

— А как же! Слева будет скала из двух цветов. Внизу синяя, а дальше красная. Затем сопка очень круто поднимающаяся. Ну а потом и сама долина. Кругом горы. Держаться постоянно на полдень. Говорит, что найти легко. Так я его повял.

— Тогда нечего ждать, — встрепенулась Айсе. Ей не терпелось побыстрее закончить это мучительное путешествие и наконец начать новую жизнь. — Травы начались, Теперь с голоду не помрём.

— Одну траву есть будем? — удивился Тимошка. — Тоже еда! Так ещё быстрее помрём, Айсе. Я только и думаю, что про оленя. Забить бы и отъесться.

— Оленей надо оставить, Тимка, — жёстко запротестовал Таган. — Баз олешка совсем пропадём. Как обоснуемся, так начнём охоту. У нас силки, пасти и сетка есть. Лишь бы река рядом текла.

Трёх дней беглецам не хватило дойти до долины. Лишь после полудня, ближе к вечеру удалось наконец выйти к ней. Долина на самом деле оказалась очень красивой. По дну текла небольшая рачка. Дальше озеро, длинное и узкое. Версты три тянулось. Местами чуть перегораживалось каменными завалами с порогами. А дальше возвышались скалы с редкими чахлыми елями по склонам.

— Да, — заметила Айсе устало. — Вид очень красивый. И озеро большое. Наверное, рыба имеется. Мне нравится. Таган, спускаемся к озеру. Успеть бы место выбрать до темноты.

Час спустя путники уже сидели вокруг костра и ждали когда закипит вода для похлёбки. Горка разных трав уже ждала своей очереди попасть в котёл.

Уже на следующий день наша троица бросилась в тайгу искать пропитание. И к обеду на месте стоянки имелись припасы на целый день. То были старые белкины орешки, одна ворона и две рыбки, пойманные Таганом. Айсе принесла охапку трав.

— Пока ничего не нашли, — грустно молвил Тимка. — И всё ж пообедаем хоть этим.

— Ты не очень-то переживай. Сейчас самая еда в травке. Без неё обязательно заболеем. А так здоровей будем.

Ворону ощипали и бросили в котёл. Айсе отобрала немного травки и корешков, порезала всё, и тоже кинула в котёл. Соль ещё оставалась в малом количестве. А орешки уже грызли. Молчание продолжалось. Все ждали похлёбки и крошечного кусочка мяса.

— Завтра расставим пасти, обмёты и рыбку наловим, — подбадривал Тимка. — Проживём. Вот чуть оклемаемся и избу срубим. Лес кругом отменный. Ничего, Ксюша!

Они обменялись красноречивыми взглядами.