Пройти по краю

Глава 38

Утро было замечательным, хоть Сергей и не выспался, но марафон удался, и настроение поднялось на недостижимую до этого планку. Быстро собрав рюкзак, выскочил в коридор, где его уже ждал Остап. Приобняв Сергея за плечо, пошли на выход.

— Пойдем мы вдвоем, — начал рассказывать Остап, едва только оказались на улице, в предрассветной тьме. — Пойдем налегке, по тропе духов за три дня до Ораса добежим. Только тропа пропускает максимум двоих, поэтому Мэй придется остаться. — Сергей согласно кивнул. — Все равно, не понимаю, куда ты так торопишься? Времени много, успеешь еще.

— Не знаю, — честно признался Сергей, — чуйка у меня и сердце не на месте. Не знаю, гонит меня туда что-то, гонит и поторапливает. А я привык доверять своему чутью.

Остап посмотрел на Сергея, кивнул, пошел за своими вещами. Из дома вышла сонная Нора, кутаясь в платок. Подошла к Сергею, хитро прищурилась.

— Ну что, дали тебе выспаться? Вроде тихо было, никто особо не буянил, и криков слышно не было.

— Замечательно дали, спал, как младенец! — Также хитро прищурился в ответ Сергей, с веселой полуулыбкой на губах. — И представляете, тоже ничего не слышал. Гости у вас хорошие, тихие, мирные, дают гостям отоспаться, перед длинной дорогой.

Нора расхохоталась.

— Хитрец, ой хитрец! — Потом нахмурилась. — На конях дойдете до первой тропы, там коней оставите с Вигеном, он там и ждать будет, а Остап тебя поведет, после того, как проводит, вернется обратно, запомни, как идти, может получится обратно через нас пройти, и вернешься скорее. Вот, держи, — протянула Сергею небольшой мешочек, в котором позвякивали монеты, — тут немного, специально не стала золото класть, в Зарии свои законы и порядки, и золотом там лучше не светить, как и большими деньгами в целом. Поэтому, бери, тебе пригодится. Ладно, остальное, если что, Остап сам расскажет. О, вот и юная Цен бежит.

— Сергей, как это я не иду с тобой?! — С порога начала она.

— Во-первых, успокойся. Во-вторых, по тропе духов могут пройти только два человека. В-третьих, я тебе чрезвычайно благодарен, и сейчас, очень внимательно послушай меня. — Положив руки на плечи девушке, посмотрел ей в глаза. — Я не знаю, что именно там происходит, но чувствую, что мне надо туда. И надо идти мне одному. Если пойдешь со мной, просто погибнешь, ни за что, ни про что. А я не смогу и тебя защищать, и разбираться со всем. Поэтому, я тебя очень прошу, как человек, которому ты небезразлична, как хранитель, что заботится о мире, отправляйся домой ко мне, изучайте то, что я вам оставил, практикуйтесь. Но не ходи за мной. Очень тебя прошу. Я точно знаю, если пойдешь, все закончится плохо для нас обоих. И, защити Вику. Она очень для меня важна. — Девушка внимательно всмотрелась в глаза Сергея, медленно кивнула, порывисто обняла, целуя в щеку, резко развернулась и пошла внутрь.

— Это правда, что ты ей сказал? Или хотел просто успокоить девочку? — Тихо спросила Нора.

— Правда. И то, что я чувствую сейчас, лишь заставляет меня ускориться.

Остап видимо чувствовал, что Сергея что-то гонит, поэтому погонял коней. Ехали лесными тропами, которые если не знать где, не найдешь, периодически петляя. Виген, замыкающий колонну, то и дело крутил головой по сторонам. Часа через два такой скачки, остановились на опушке. Быстро перекусили, оставили бойца с лошадьми, а сами закинув рюкзаки, быстрым шагом пошли по едва заметной тропинке. В какой-то момент времени, Сергей понял, что лес уж очень резко изменился, но спрашивать не стал, потому что Остап продолжал идти быстрым шагом. Шли до глубокой ночи, практически не останавливаясь. И только на ночном привале, Сергей спросил.

— Больше не задыхаешься? — От этого вопроса, недоумение на лице Остапа сменилось пониманием.

— Точно! Даже не заметил, как перестал. Вот же!

Перекусили солониной и копченым мясом, Сергей повесил сигналку и уставшие легли спать. С утра повторили забег, обед, небольшой привал, и до ночи опять бег. В этот раз разношерстный лес сменился березовой рощей, утром, еще затемно вышли, опять одномоментная смена, только березы сменились на ели, сосны и ёлки.

Все чувства Сергея взвыли, крича о том, что уже рядом. К чему? Он и сам не мог понять. Просто спешил и всё. Останавливаться на обед не стали и вскоре лес закончился, открыв картину полей с пшеницей, репой, свеклой.

— Спасибо большое, Остап, я не забуду твою помощь. И да, я знаю куда идти, чувствую. А сейчас, лучше возвращайся.

Остап кивнул, принимая сказанное.

— Если вдруг понадобится помощь, найди Карла кожевенника, скажешь, что я попросил его помочь. Всё, удачи, хранитель. И помни, ты обещал зайти, на обратном пути! — Развернулся и пошёл обратно в лес. Сергей посмотрел на поля, сложив руку над глазами козырьком, побежал, на виднеющийся вдали дым. Пол часа спустя, стали видны дома, а дым теперь валил густым столбом, закрывая с той стороны небо.

Перейдя с легкого бега на быстрый шаг, накинул на себя кольчугу, немного подумав, накинул латы, ускорился. Запах горелого мяса ветер доносил давно, но сейчас он стал невыносим, дома горели. Дальняя часть большого поселения полыхала так, что жар доносился и сюда.

Скинув рюкзак у первого дома в кусты, сформировал печать хлыста, держа ее на готове. Аккуратно пробираясь вдоль заборов, выглядывал вперёд. Первые крики услышал уже за третьим домом. Улочка слегка изгибалась, поэтому далеко разглядеть не мог, но то, что это определённо были крики, при чём некоторые предсмертные, он мог ручаться. Когда дым начал застилать глаза, а дышать стало труднее, Сергей психанул, выходя в полный рост на середину дороги, пошел прямо по ней.

Небольшая Поселковая площадь, к краю которой он вышел, его не просто ужаснула, а привела в замешательство и шок. Сотни людей, всех возрастов стояли на коленях со связанными руками, и смотанными между собой ещё веревками по десять. По центру площади стоял камень, смотрящийся тут чужеродно, а рядом стоял крест, на котором было прибито тело, изуродованное, с частью обнаженных костей и лицом, где от глаз к подбородку была срезана кожа, в виде подтеков крови. И это тело было ещё живым.

Рядом с камнем стоял человек, что с хладнокровием мясника разделывал очередную кричащую, ещё живую жертву, доставая из женской груди бьющееся сердце, а тело скидывая с камня, на залитую кровью землю, где его подхватывали два воина в белых масках и уносили в очередную хату, складывая трупы штабелями и поджигая её.

Тошнота волной накатила изнутри, заставив начать контролировать свое тело. Вместе с контролем тела, вернулся здравый, холодный рассудок, заставляющий оценить ситуацию в целом. Пересчитать бойцов, оценить возможности, варианты, возможные жертвы.

Десятки воздушных серпов сформировались за считанные секунды, рывок к камню со жрецом, занесшим нож над очередной жертвой, мальчишкой, лет шести. Жрец нужен живым, хотя бы частично, поэтому в ноги огненную косу, а серпы в своих жертв. Тело жреца заваливается, лишенное опоры с душераздирающим криком, опять десятки серпов, что находят своих жертв. Вскочив на камень жертвенника, выцепил взглядом бегущих со всех сторон деревни солдат, опять серпы. Плотная группа воинов вышла с одной из улиц, «гори-гори ясно», заставляющее тела осыпаться обугленным прахом. Мальчик под Сергеем на камне тихо скулит, поэтому тесаком рубит веревки и короткий крик «беги», пацан срывается, падая на четвереньки, поскальзываясь в крови, но убегает.

Рой стрел бессильно бьёт в латы, значит россыпь серпов. Сергей крутится на жертвенном камне, как уж на сковородке, постоянно оценивая ситуацию и уничтожая тех, кто пытается нападать. Во внезапно наступившей тишине, кажется слышно, как бьётся его сердце. Но никто не нападает больше, только чадят подожженные дома. Люди попадали наземь, прикрывая головы. Тишина. Тело на кресте, очевидно раньше было женским, утыканное стрелами, больше не дергается. Вонь от крови и горелого мяса щекочет нос, вызывая приступ чихнуть.

Безногий жрец, рядом с камнем едва шевелится. Подобрав выпавший из его руки тупой, чуть изогнутый нож, подошел к ближайшему мужику, вложив ему в руку кинжал, бросает «освободи всех, сбежишь, прибью», возвращается к жрецу, и теперь на камне, где еще пол часа назад лилась кровь невинных, лежит сам палач. Наклонив голову к самому лицу жреца, спросил.

— Кто? — жрец засмеялся, что вывело Сергея из себя, схватив руку жреца, незатейливо сломав ее о край камня. — Кто? — повторил вопрос.

— Гурнат… — прошипел жрец. И в этот момент, Сергей начал приходить в себя, осознавая произошедшее.

Люди стояли и хмуро смотрели на Сергея и камень, что стоял посреди небольшой площади. Сзади все ещё продолжали распутывать пленников.

— Я хранитель этого мира, и если такое происходит по велению богов, то этому богу нет места в этом мире. — негромко произнес Сергей, оглядывая толпу. — Идите, и передайте мои слова всем, кого встретите: вы выбираете богов, а не боги выбирают вас. Идите, и живите достойно, а это, — схватив за шкирку жреца, Сергей с силой катнул его по скользкому от крови камню на землю, — мой вам подарок.

Первые, робкие ряды сделали шаг вперед, один из мужиков подскочил к лежащему жрецу, ударил босой ногой, с криком «это была моя жена!», следом подтянулись и остальные. Сергей отвернулся, чтобы не видеть это зрелище к камню, залитому кровью.

Толчок эфира заставил уйти перекатом в бок, и на место, где он только что стоял опустилась огромная дубина. Ледяная плеть срывается с руки, превращая дубину в лед, отчего при следующем ударе, разлетается крошевом.

Сергей посмотрел в шакалью морду, раскручивая плеть, готовый прибить тварь, сорвавшуюся с поводка. Толчок эфира, и что-то снесло хранителя в ближайший дом, пробивая им стену, и сбивая латы, оставляя только кольчугу. Сверху что-то упало, и в это что-то Сергей залепил колобком, от чего стены осыпались ещё больше. Попытавшись подняться, чудом, на инстинктах отклонил голову, и сталь, пронесшаяся сверху, лишь краем зацепила ухо, срезая кончик. Не глядя запустил ловчую сеть, потом гори-гори ясно, ледяной покров и ледяную пустыню.

Откинув с себя куски глины, поднялся и прокашлялся, осмотрелся. Две огромных ледяных статуи застыли на руинах дома, что погребли под собой Сергея. Подойдя к восьмирукому чудовищу, сформировал ледяной меч, и со все силы ударил по руке, сжимающей кривой меч, та со звоном осыпалась, а меч покатился по обледеневшим руинам дома. Подобрав трофей, пару раз крутанул рукой, оценивая баланс.

— Не фальката, но если переточить, то очень даже… — начал рубить руки, потом ноги восьмирукой твари. Закончив, подошёл ко второму ледяному изваянию бога, медленно отсек руки, подрубил ноги, прошел к восимирукому, собрал все оружие, что у него нашел, сел на кусок стены, осматривая побоище.

— Выходи уже, Цен-Мак, я тебя чувствую. Ты ведь этого хотел. Давай, делай, о чём мечтал.

Золотая тень мелькнула между домами и от застывших ледяных статуй послышался скрежет зубов о лед, глухие удары, рычание. Рядом появился Рикар. Сергей посмотрел на волка, подтолкнул к нему сверток с оружием.

— Сможешь это передать Остапу? Скажи, мой подарок, только из этого, если есть хороший кузнец, пусть сделает копию моего тренировочного.

Волк осклабился, глядя, как Цен-Мак крошит обледенелых богов в крошку.

— Знаешь, я очень надеюсь, что Если я попрошу тебя о чем то таком, ты тоже мне поможешь.

Сергей хмыкнул, глядя, как ледяное крошево разлетается, сверкая в закатном солнце.

— Помогу, конечно, на то я и хранитель.

Люди, освобожденные от пут, наблюдали за забвением и расщеплением божественных сущностей с благоговейностью в глазах. Когда Сергей закончил, устало опустившись на кусок стены, сквозь толпу протолкался мальчишка, которого он снял с жертвенника, волоча по земле его рюкзак.

— Дядь, это кажись твое, — пролепетал пацан. — а можно я с тобой, бить плохих?

Сергей потрепал пацана по голове, по спутанным от крови волосам.

— Боюсь, что пока ты мне не помощник, а вот вырастешь, станешь большим и сильным, тогда я тебя возьму с собой, спину мне прикрывать.

— А ты где живёшь? — все с той же детской непосредственностью спросил пацан. Сергей на секунду задумался, вроде слова правильные, да от ребенка, столько пережившего, не вяжется.

Положив руку пацаненку на плечо, тихо, но твёрдо Сергей произнес.

— Покажись.

Гримаса страха пробежала по детскому лицу, черты стали меняться, рост увеличиваться. Во второй руке, сама собой начала формироваться плеть, а перед хранителем застыл невысокий мужичок, с короткой бородой, мясистый нос и маленькие, добродушные глаза.

— Не изгоняй, хранитель! — мужичок упал на колени. — умоляю! Знаю, что виноват и не смог защитить! Знаю! Но я сколько мог и дома тушил, и баб с детьми выводил, но меня не все слышат! Силы мало! Не изгоняй! Там правнуки мои!

— Стой! Не тарахти! Ты дух деревни, что ли?

— Ну, так-то, да. — развел руки мужичок. — Гапон я. Вон в том доме жил, сам его строил! — С гордостью произнес он, но взглянув на обгоревший остров, погрустнел. — а потом… потом, когда увидел, кто души забирает, решил, что надо за детьми присмотреть. Не изгоняй, меня, пожалуйста! — жалобно протянул он.

Сергей кивнул, хлопнул мужика по плечу и молча пошёл к камню, что так и стоял в центре. Положив руку на запекшуюся кровь, прислушался. Сила бурлила внутри, желая найти выход.

— Так вот ты какое, место силы. Да еще и хитро придумал, переносное сделал. Тут народ покрошил, собрал силу, перевез, там нашинковал. Ах Гурнат, ах хитрец. Ну ничего, сейчас всё исправим.

Сергей обернулся, народ уже разошёлся кто куда, и хранитель надеялся, что подальше от этой кровавой бани. Поэтому, накинув на себя поверх кольчуги еще и латы, принялся медленно выпускать это море накопленной силы в мир.

Несколько часов, нескончаемым потоком сила выходила из камня, Сергей держался, исключительно на морально волевых усилиях. А сила всё не кончалась. Остановившись передохнуть, достал флягу и сделал несколько глубоких глотков прохладной воды. Силы медленно возвращались, а сила в жертвеннике не заканчивалась. Немного посидев, хлопнул себя по коленям, подвесил большой светляк над камнем, встал, положив руку, когда ощутил легкий толчок эфира, а пропитанная кровью земля возле алтаря, начала подниматься, образуя высокую, худую фигуру кровавого бога.

— Так вот ты какой, Иван Сусанин… — пробормотал под нос Сергей, начав хлестать ледяной плетью беломордого. Гурнат уклонялся раз за разом, длинное тело, постоянно уходило с линии удара плети.

Сергей зарычал, отправляя в сторону бога ледяную долину и засыпая того роем воздушных серпов. На мгновение, бог покрылся льдом, рассыпался градом кровавых осколков. Почувствовав сзади движение, дернулся в сторону, но длинные когти, сбивая латы и кольчугу, пропахали по спине.

Зарычав, Сергей не глядя ударил плетью, попал. Длинная рука, занесенная для удара, осыпалась, а фигура бога, большой кляксой упала в кровавую землю. Раны на спине саднили, обновив кольчугу и латы, Сергей заозирался по сторонам.

— Думай, башка, думай! — начал бормотать себе под нос, — кровь, земля, камень… кровь, земля, камень…

Зарождающееся движение сбоку и чуть сзади, ухватил краем глаза, и плеть, описав широкую дугу, превращает начавшее формироваться тело в осколки. И опять смотреть по сторонам. Раз за разом, не давая полностью выползти твари.

Руки дрожали, и плеть то и дело срывалась, приходилось по новой ее формировать. Сколько это длилось, он не мог сказать, может минуты, может часы.

— Кровь, земля, камень… — как завороженный повторял хранитель. — Ах ты су-ка! — выросшая из-под земли рука полоснула бедро, распарывая ногу до кости, и теперь, заливая землю ещё и кровью хранителя. Из глубины земли пришел смех, мерзкий, утробный. Боль пронзила стопу, заставляя Сергея прыгать на одной ноге. Внезапная догадка, заставила Сергея залезть на камень жертвенника. — Не можешь замёрзнуть, так я тебя выжгу. — тихо прошептал он, прикладывая руку к холодной поверхности камня и бросая вокруг гори-гори ясно, вкладывая в печать выкачиваемую из камня силу.

Огонь загудел, поднимаясь на много метров вверх, а Сергей все вливал и вливал силу из камня в печать. Пламя всё яростнее терзало землю вокруг. Жар был нестерпим, камень мгновенно нагрелся, обжигая ноги и руки. Печати ледяного щита закружились вокруг, хоть как-то сдерживая жар. Откуда-то донесся визг, переросший в рычание и сквозь бушующее пламя к камню высунулась голова бога, что постоянно обгорая, пыталась вернуть форму, а когтистая лапа, потянулась к хранителю. Любимый тесак в левую руку, правой ухватил лапу, потянул на себя, обжигаемое стихией тело бога завалилось вперёд, на камень, Сергей ударил по тонкой шее раз, второй, третий, после четвертого, голова, что казалось еле держится, отделилась, а тело упало к основанию камня, пожираемое огнем. Широкий зубастый рот продолжал открываться и закрываться, кровавые слёзы прекратили течь.

— Я, Сергей Нарышкин, хранитель, приговариваю тебя, Гурнат, к развоплощению и забвению. Пусть будут прокляты дела твои, а место силы, разрушено и предано забвению. И это мое Слово.

Гром прокатился по миру, огонь вокруг камня опал, затухая совсем, голова бога, потрескалась, отсыпаюсь песком. Камень под Сергеем начал трескаться. Почуяв неладное, накинул из последних сил на себя латы, но слезть уже не смог. Исполосованные ноги не слушались. Взрыв места силы отбросил израненное тело хранителя изломанной куклой на много десятков метров, выбивая остатки сознания.