Пройти по краю

Глава 36

Мэй долго ехала молча, просто создавая и развеивая печать, Сергей мотылялся в седле, борясь с сонливостью, на очередной развилке, Мэй повернула налево, от чего Сергей встрепенулся, пытаясь понять, куда ведет эта дорога.

— Мэ-эй? Ты уверена, что нам туда? Север немного в другой стороне, не лучше ли было проехать прямо?

Девушка притормозила коня, поравнявшись с Сергеем.

— Дух тебя ждет в Оросе через три недели, так? Мы, если будем ехать с той же скоростью, прибудем на неделю раньше. Поэтому, мы можем сделать небольшой крюк и поздороваться с Залесскими. Ты сам говорил, что надо и их духу выразить почтение, поздороваться. Так что, день передохнем, и поедем дальше. К тому же, это всего лишь два часа пути. А ночевать в лесу, ну, не очень хочется.

Скрипя сердцем, Сергей согласился. Признав, что малая доля разума в ее словах есть, пришпорил коня. Через пол часа, начавший редеть лес закончился, открывая великолепные виды на зеленые луга холмистой местности с редкими рощицами, на которых паслись стада овец, коров.

— Когда-то давно, здесь была страшная война, все резали всех, истребляли под корень. Скловины, асуры, мануры. Когда увидели, что войной выкосило большую часть населения, тогда объединились три семьи, Залесские, Цен и Уру-Матас, пытаясь остановить то, что творилось. Остановили только большой кровью. Залесских тогда почти всех перебили, Уру-Матас потерял всех сыновей, кроме одного бастарда. А в династии Цен, теперь, на 6 рожденных детей только 1 мальчик, большинство из которых не доживает даже до совершеннолетия. Поэтому мы ценим и храним наших детей. Вон тот замок, часть его оставили разрушенной, как напоминание о тех временах, и в назидание будущим поколениям, что война несет только смерть.

— А у меня на родине говорят: хочешь мира, готовься к войне. Или: Добро бывает с кулаками.

Мэй задумалась.

— Твои сородичи умные люди. Очень. Но лучшие воины южного континента, все-таки у Залесских. Приедем, сам увидишь! — И поддав лошади в бока, перешла на рысь. Сергей постарался сделать так же красиво, но лишь представил, как это выглядит со стороны и сам над собой рассмеялся: мешок картошки с ножками подпрыгивает на седле переваливаясь с боку на бок. Поэтому не стал ускоряться, а спокойно поехал дальше, все так же не спеша. В одном Мэй была права: запас времени еще есть.

Когда Сергей подъехал, Мэй, спешившись, уже общалась с кем-то у замковых ворот. Сергей тоже спрыгнул с лошади, поднял голову: сверху, с замковой стены за ними зорко наблюдали. На всякий случай накинув кольчугу, поднял голову, не такие и высокие стены, метров 10 всего лишь. Да и камень подогнан не слишком плотно. При желании, можно по стене без лестницы залезть. Да и замок такой штурмовать не сказать, чтобы было сложно. Ни поля, где можно все утыкать «чесноком» от конницы, ни рва, чтобы осадное не подтащили, ни нависающих над стеной ограждений. Так, денек отсидеться за стенами. Либо на во-он том холме окапываться и прикрывать замок с фланга.

Мэй закончила говорить с невидимым собеседником, и маленькая дверь в массивных воротах закрылась, оставив их стоять под стеной.

— Веселый прием, ничего не скажешь. Может ну его, в лесу спокойно заночуем, да и все?

— Да нет, у них всегда так, если только ты не едешь с кучей слуг, которые заранее все обговорят. Да и потом, по большому счету, мы же едем не то чтобы инкогнито, но и не афишируем, кто мы такие. Поэтому здесь здравая предусмотрительность.

— Ха, я бы эту здравую предусмотрительность разнес по камню за пол часа. Ну час, максимум. И ничего бы не помогло. Ты только посмотри на отсутствие рва! А на стены посмотри? Ни одного противоосадного орудия и сооружения. Где баллисты, требушеты, катапульты? Где? А нету. Посмотри на этот холм и вон на тот: если сделать линию Маннергейма, посадить две сотни лучников с обеих сторон, так, чтобы нападающие могли втягиваться между ними ручьем, тут тысячи можно было бы останавливать, как царь Леонид в Фермопилах, со своими трёмястами спартанцами. А если дальнобойное подключить, да к примеру, те же требушеты заряжать горшками с горящим маслом, так и нормальную такую армию проредить можно.

— Ты так уверен в своих силах, путник? — Неожиданно раздался сверху басовитый голос, и над стеной появилась лысая голова. Сергей задрал голову, пытаясь повнимательнее рассмотреть говорящего. Густые кустистые брови, длинные усы, свисающие ниже подбородка, квадратная челюсть, мясистый нос и глубоко посаженные глаза добряка.

— Ага, а если через ворота, так вообще, минуты три, может четыре.

— Ха, весельчак ты, однако, путник. Так ведь и лучники сверху стрелять могут!

— Да пусть стреляют, я им не мешаю.

— Хо-хо-хо! Давай так: девчонку мы запустим внутрь, а ты, если вскроешь ворота, да еще и от тренировочных стрел не покалечишься, то тоже сможешь войти, а нет, ночуй в холмах. Идет?

— Идет, — пожал плечами Сергей, подталкивая Мэй к открывшейся калитке. — На всякий случай, отойди подальше от ворот, как войдешь, и попроси, чтобы за ними никто не стоял, мало ли, покалечу ненароком. — Подняв голову, проорал мужику. — Если вам ворота не жалко, то я отойду, не хочу грохот слушать! — Мэй завела лошадей и сразу пошла в куда-то сторону.

— Готов, путник? — На что Сергей хмыкнул, и пожал плечами, а мужик повернулся назад, начал командовать. — Стройсь! Готовсь! Цельсь! Пли!

Зрелище красивое и незабываемое, когда в тебя летят десятки, если не сотни стрел. Вспомнилась очередная фраза царя Леонида, о том, что они будут сражаться в тени стрел. Широко улыбнулся, расставляя руки. Стрелы застучали по кольчуге. Когда к ногам упала последняя, Сергей улыбнулся.

— Моя очередь! — Формируя одновременно десятки печатей, зависших перед ним, стал рассматривать падающую челюсть командира. Поэтому подумал, махнул рукой, отправляя в полет большую огненную стрелу, что с треском вынесла калитку, отправляя ту в полет по внутреннему двору. Не убирая печати, как можно любезнее улыбнулся мужику. — Остальное использовать, или хватит?

Мужик переводил взгляд с Сергея, на ворота, обратно, периодически порываясь что-то сказать, потом скрылся со стены и показался в воротах, где остановился и принялся рассматривать разрушения. Немного поколебавшись, Сергей убрал печати, оставив на себе только кольчугу, здраво опасаясь за свою жизнь. Подойдя ближе, к мужику, что так и бегал вокруг вырванной двери, прислушался к его бормотанию.

— … а ведь и правда, одним залпом… так это сколько силы надо? А сколько заменить сможет? Да такого одного на охрану и все, никто не сунется… ого, как обуглилось, и железо поплавилось…

— Извините что прерываю, я, наверное, все же в лесу заночую. А то у вас дома дверь не закрывается. — Попытался пошутить хранитель.

— А? да? Иди конечно… — пробормотал мужик. На что Сергей удивленно приподнял бровь, подхватил рюкзак, развернулся и пошел в сторону далекого леса. Отошел довольно далеко, думая про себя, что так даже лучше, пусть Мэй передохнет, лошадям даст отдых, а он прогуляется. Впереди маячил лес, слева довольно высокий холм, справа более пологий, немного поколебавшись, поднялся на более высокий и на макушке, разложив одеяло, начал любоваться видом заходящего солнца. Вид был шикарный, поэтому достав из рюкзака кусок копченого окорока, разложил на тряпице, отрезал несколько кусков, принялся любоваться видом.

— Не обижайся на Остапа, он не хотел тебя обидеть.

— А я и не обижаюсь, вижу, что нормальный мужик, правильный, прямолинейный как лом. Просто за последние дни я ни минуты не был предоставлен сам себе, вот как сейчас. Угощайся, кстати. — Сергей взял отрезанный кусок окорока и не глядя протянул справа от себя. Огромный золотистый волк присел рядом, аккуратно взяв зубами угощение.

— Красиво.

— Красиво… — Взял еще кусочек, принялся напитывать силой, до того состояния, когда мясо начало светиться, протянул волку. Сбоку послышался довольный рык. — Звать тебя как?

— Рикар. — Помолчали, наблюдая как диск скрывается за лесным горизонтом. — Тебя уже ищут, кстати.

— Ага, пусть ищут, а мне здесь хорошо и не хочу я в замок, если честно. Красота то какая. А там что? Опять пьянка-гулянка и четыре каменных стены? Вот веришь-нет, вот до чертиков надоело, что каждый. Каждый! Правитель пытается под меня подложить, дочку-племянницу-сестру-внучку и остальных. Будто это как-то привяжет меня к ним. И ругаться не хочется, и отказываться некрасиво и неправильно, по отношению к девушкам. И вообще…

— У вас у людей все сложно. Сами себе все усложняете.

— Эх… Это да. Как думаешь, до утра найдут, или раньше?

— Раньше, это любимое место Остапа было, когда он маленький был. Поэтому сюда сначала сунется.

— Жаль. Ну ладно. Давай с тобой позже еще встретимся, по пути, поговорим? И по поводу Цен-Мака, в том числе.

— Хорошо. — Немного помолчал. — Уже поднимаются. Удачи хранитель. Еще увидимся.

— Удачи, Рикар.

Отрезал еще несколько ломтиков окорока, запихивая один из них в рот. Краешек солнца едва выступал над горизонтом, когда тяжелое дыхание и топот ног послышался сзади. Не обращая внимания, Сергей так и сидел, жуя мясо.

— Прости, хранитель, глупого старика! Сам не понял, что сморозил! — издали начал Остап.

— Дык, я и не обижаюсь. Я бы тоже не очень обрадовался бы, если бы мне дверь в дом выломал какой-то хрен с горы! Поэтому, не напрягайся, все нормально.

А мужик, тем временем пытался отдышаться.

— Я как понял, что сказал, да потом, как девчонка сказала, что хранитель ты. А потом как понял, что обидел понапрасну, так мы коней и тебя искать… Фух! Стар я стал, для таких забегов.

— Да не стар ты, легкие больные, да сердце шалит. Наверное, с детства задыхаться начинаешь, когда волнуешься.

— Эээ… точно… а мне лекари, старость, старость!

— Вот, — Сергей сформировал большую печать исцеления, отправляя в Остапа, — сегодня покушай хорошенько, и на ночь тазик поставь рядом, плеваться будешь, а завтра будешь, как огурчик. А заночую я здесь. Не очень рвусь, если честно, в каменный мешок.

Остап начал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Как же? Как же я вернусь без тебя? Меня же мои не поймут? Я же сказал, чтобы стол накрывали, поросенка жарили! Да и неправильно это, как-то!

— Остап, вот, ну скажи всем, что я не обижаюсь, что просто хочу спать под звездами, вот и все. Всё, что нужно у меня есть: мяса кусок есть, вода есть, хлеба краюха, тоже есть. А большее, это уже роскошь, а мне она ни к чему. Да и место, уж больно красивое.

Мужик замялся, решая говорить или нет.

— Извини, что спрашиваю, а ты любую болезнь вылечить можешь?

Сергей удивленно посмотрел на Остапа.

— Не любую, но большинство. Говори прямо, что, кому, и как давно?

— Сын мой младший. Десятый год ему. Два года назад на спину упал, с тех пор ходить перестал. Несколько раз порывался вены вскрыть.

Сергей нахмурился, молча собрал окорок обратно в тряпицу и пряча в рюкзак, смотал одеяло, поднялся.

— Пошли.