Пьесы

Б о р и с Я р ц е в — ответственный сотрудник Комитета молодежных организаций СССР, руководитель делегации.

О л ь г а С т р и ж е в и ч — член советской делегации.

Э л ь з а Х о л ь м а н — представительница ГДР.

Я д в и г а В ж е ш е н ь с к а — представительница Польши.

В а л ь т е р ф о н Ш л и т т е н б е р г — представитель ФРГ.

Ф е д о р М а т в е е в и ч С о с н о в с к и й — журналист-международник.

С т о я н Б о е в — представитель Болгарии.

Е в а М ю л л е р — журналистка-международница.

Д ж о н Г л е н — представитель Америки.

С и л ь в и я К о р т и — представительница Италии.

М и с с у р и К а т о я м а — представитель Японии.

М а д л е н Б а ж о — представительница Франции.

Г о с п о д и н Л и — наблюдатель от лиги «Независимая молодежь Азии».

Т а о — его помощница.

Г е н р и Ш о у — представитель Америки.

Л о п е с Г а р и с — представитель Чили.

Р о б е р т Ф р и ш — представитель Австралии.

Н а б л ю д а т е л и, п р е д с т а в и т е л и п р е с с ы.

Б а р м е н, п о с е т и т е л и б а р а.

Действие происходит в наши дни в одном из городов Западной Германии.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На авансцену выходит С о с н о в с к и й, в руках у него микрофон, перед ним телекамера. Лучи света выхватывают из темноты отдельные детали оформления, репортаж Сосновского может изображаться на экранах телевизоров.

С о с н о в с к и й. Я веду прямой репортаж из Федеративной Республики Германии. В городе, где в недалеком прошлом впервые заявил о себе фашизм, проходит консультативное совещание молодежных организаций многих стран мира. Цель его — выработать программу Всемирного форума молодежи, определить место его проведения. В совещании принимают участие организации самых разных политических и религиозных течений. То обстоятельство, что программа форума должна определить глобальное наступление молодежи мира в борьбе за свое будущее, встревожило идеологов Запада. В ход пущены все средства. Ложь, провокации, левацкая демагогия, оголтелый экстремизм ультраправых. Особенно усердствуют агенты радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа». Кстати, штаб квартиры рупоров НАТО и ЦРУ расположены в этом городе. В здании, где проходит совещание, в гостинице, где проживают его участники, установлены громкоговорители, телевизоры. Дикторы почти круглосуточно на многих языках обсуждают так называемую проблему «Защиты прав человека в социалистических странах». С утра до поздней ночи вокруг здания беснуются полупьяные юнцы из разного рода неофашистских организаций. Несколько раз патлатые молодчики врывались на пленарные заседания и буквально стаскивали прогрессивно настроенных ораторов с трибуны. Все это вынудило оргкомитет образовать шесть групп и перенести обсуждение проекта программы в хорошо охраняемые аудитории. Я хочу сосредоточить ваше внимание на работе одной из таких групп. Сейчас здесь объявлен десятиминутный перерыв. За это время я постараюсь познакомить вас с некоторыми участниками совещания.

На авансцене С т р и ж е в и ч и Т а о. Они о чем-то беседуют.

Эту девушку называют просто Тао. Кажется, она китаянка, но прибыла сюда из Сеула. Ведет себя подчеркнуто скромно. Ко всему приглядывается, прислушивается. Рядом с ней — Ольга Стрижевич, член советской делегации.

Появляются Ш о у и Г а р и с.

Мистер Шоу из Америки, активный борец против скоростной катастрофы. Делегирован на совещание молодыми анархистами. А этот молодчик с усиками, вопреки протестам молодежных организаций, представляет здесь последышей чилийской хунты.

Появляются К а т о я м а и Б а ж о.

Миссури Катояма. Как вы, видимо, догадались, Катояма представляет здесь одну из просамурайских организаций Японии. А Мадлен Бажо отстаивает интересы сексуально озабоченной молодежи Франции. По всей вероятности, сейчас ее интересует, насколько актуальна эта проблема в Азии.

Появляются Я р ц е в, Б о е в, Г л е н.

Руководитель нашей делегации Борис Ярцев. Рядом с ним — представитель Болгарии Стоян Боев и мистер Джон Глен из Соединенных Штатов. Этот парень привлек к себе всеобщее внимание. Вчера, когда представительница Польши Ядвига Вжешеньска, выступая на заседании, стала приводить факты вопиющего бесправия молодежи в капиталистическом мире, ее буквально освистали. Тогда к микрофону подошел Глен. Заложив в рот два пальца, он засвистел с такой силой, что в зале все опешили. «Я прощаю вам, господа, политическое невежество, — сказал он, — но не могу простить невежественного отношения к прекрасному полу».

Появляется В ж е ш е н ь с к а, она подходит к Глену.

А вот, кстати, и сама Ядвига Вжешеньска.

Появляются Э л ь з а Х о л ь м а н, С и л ь в и я К о р т и.

Судя по энергичным жестам, эти девушки продолжают спорить даже во время перерыва. Справа Эльза Хольман, она представляет на совещании Германскую Демократическую Республику. Слева — представительница Италии неофашистка Сильвия Корти.

Появляется Ш л и т т е н б е р г.

А это Вальтер фон Шлиттенберг, один из руководителей студенческой корпорации неофашистского толка.

Появляются Е в а М ю л л е р, г о с п о д и н Л и.

Вряд ли я успею представить всех участников пятой группы, но эти две фигуры заслуживают того, чтобы о них сказать особо. Фрау Мюллер, она же урожденная баронесса фон Шлиттенберг, дочь бывшего генерала вермахта. Официально она представляет здесь интересы своей газеты, но главная ее задача, как мне кажется, поставлять скандальные материалы для радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа». Ее собеседник некто господин Ли. Его антисоветские речи часто можно слышать по «Голосу Америки» и Би-би-си. Здесь он является наблюдателем от так называемой лиги «Независимая молодежь Азии»… Простите, но меня, кажется, заметила фрау Мюллер. О нашем знакомстве с ней я расскажу несколько позже.

Мюллер, раскланявшись с Ли, направляется к Сосновскому.

Затемнение.

Небольшой холл. Справа у самой авансцены бар, несколько столиков. Бармен хлопочет за стойкой. Приглушенно звучит музыка. Слева видна массивная дверь, на которой висит трафарет с надписью: «Зал заседаний 5-й группы». Х о л ь м а н звонит по телефону, нажимает на рычажок, снова звонит. Входит Ш л и т т е н б е р г.

Ш л и т т е н б е р г (порывисто). Эльза, милая! Я заметил, как ты вышла из зала. Мне надо неотложно поговорить с тобой.

Х о л ь м а н (высвобождая руку). Извини, я очень спешу.

Ш л и т т е н б е р г. Эльза!

Из зала выходит ф р а у М ю л л е р, столкнувшись с Хольман, измеряет ее многозначительным взглядом, пропускает в зал.

М ю л л е р (строго). Ты, мой мальчик, увлечен не тем предметом. (Зловеще тихо.) Ярцев загнан в угол, помоги Гарису.

Ш л и т т е н б е р г (покорно). Хорошо, тетя. (Входит в зал.)

Сосновский, взглянув на часы, опускает трубку, направляется в зал. Мюллер преграждает ему дорогу.

М ю л л е р. Разрешите представиться: политический обозреватель по проблемам международного молодежного движения Ева Мюллер.

С о с н о в с к и й (поклонившись). Слушаю вас, фрау.

М ю л л е р. Ваше впечатление от начала работы пятой группы?

С о с н о в с к и й. У нас есть пословица: «Не говори гоп, пока не перескочишь». Планка установлена на значительной отметке. Трудно сказать, с какой попытки ее преодолеют.

М ю л л е р. Боже, как часто вас выручают народные пословицы.

С о с н о в с к и й (взглянув на часы). Извините, но я обязан быть там…

М ю л л е р. Вы, конечно, русский?

С о с н о в с к и й. Меня выдает произношение?

М ю л л е р. Вас выдает коммунистическая демагогия! Я имею в виду ваше интервью левацким газетам. (Взглянув на часы.) Можете не спешить, через несколько минут будет объявлен антракт. К тому же прерывать разговор с дамой, тем более с коллегой…

С о с н о в с к и й. Да, вы правы. Так вот насчет демагогии. Говорят, здоровая демагогия породила одну из древнейших наук — философию.

М ю л л е р. Здоровая — может быть. А ваша породила самую страшную болезнь века.

С о с н о в с к и й. На пути к прозрению человечество переболело многими болезнями.

М ю л л е р (не сразу). Вы не испытываете желания закусить?

С о с н о в с к и й (с улыбкой). У нас обычно такое желание появляется после чего-нибудь горького.

М ю л л е р. Думается, здесь найдется «что-нибудь горькое».

Сосновский и Мюллер отходят к стойке.

Б а р м е н (учтиво). Слушаю вас, сэр.

М ю л л е р. Два виски! (Сосновскому.) Я еще вчера узнала вас! Вы разгромили мою книгу? В еженедельнике «За рубежом» было ваше фото.

С о с н о в с к и й. Вы автор «Третьего поколения»?..

М ю л л е р. Представьте себе. (Позирует перед ним.) Вашей дубиной размахивали во многих странах. Лучшей рекламы не придумаешь. (Поднимает бокал.) За «Третье поколение», коллега!

С о с н о в с к и й. Почему вы решили вести отсчет поколений от второй мировой войны?

М ю л л е р. Война положила отсчет новейшей истории. (После паузы.) Война отняла у меня родителей. Мать — в Варшаве, отец — под Сталинградом.

С о с н о в с к и й. Не слишком ли далеко от Берлина?

М ю л л е р. Солдат, защищая свободу, лишен права выбора.

С о с н о в с к и й. Свободу, которая исключает право даже на выбор места собственной могилы?

М ю л л е р. Таков закон качественного отбора, коллега.

С о с н о в с к и й (вглядываясь в нее). Страшную перспективу вы готовите третьему поколению.

М ю л л е р. Оно учтет опыт дедов. Скоро вы услышите его голос.

С о с н о в с к и й. Неофашизм перейдет в наступление? Или, как говорится в вашей книге: «Коммунистическая Мекка — Москва сложит свои полномочия».

М ю л л е р (глотая виски). У вас отличная память. Третье поколение вряд ли станет прислушиваться к миротворческому голосу Москвы. (С увлечением.) Я подсмотрела у нынешней молодежи обнадеживающую черту — повышенное любопытство к идеалам фашизма. Действует извечная сила запретного плода. Ваши проклятия гитлеризму сделали Гитлера самой популярной фигурой. Для юношества он злой гений. Мифическая личность. Он пророк. Он демон. Он крупнейший игрок века. Сами того не подозревая, вы даровали ему бессмертие.

С о с н о в с к и й. А ваши симпатии непостоянны. В своей книге вы восторгаетесь Штраусом.

М ю л л е р (подобострастно). Штраус — мой кумир! Он — надежда порабощенной Европы. Он — будущее немецкой нации. (После паузы.) Вы не пьете? Боитесь потерять устойчивость?

С о с н о в с к и й. Боюсь не понять истоков вашей самоуверенности.

М ю л л е р. Мои истоки — факты! Плюс политическая проницательность. Недавно я совершила кругосветное путешествие. Вот мой вывод. В Азии есть Китай. За океаном — Соединенные Штаты. В Европе — Россия и Германия. У русских есть пословица: «Двум медведям в одной берлоге не ужиться».

С о с н о в с к и й. А вам не кажется, что подобный вывод оскорбителен для многих народов мира?

М ю л л е р. Я не признаю таких абстрактных понятий, как «народы мира». Наша планета населена конкретными нациями. Между ними на протяжении всей истории идет борьба за пальму первенства. Сейчас на нее претендуют немцы, русские, англосаксы и евреи.

С о с н о в с к и й (после паузы). Скажите, фрау Мюллер, вы серьезно верите в неофашизм?

М ю л л е р. Неофашизму принадлежит будущее. Если хотите, я готова заключить с вами пари.

С о с н о в с к и й. И какова ваша ставка?

М ю л л е р. В случае проигрыша я устрою костер из моих книг и газетных статей перед резиденцией самого Штрауса…

С о с н о в с к и й.. И книгу «С Бетховеном на «ты»!» тоже в костер?

М ю л л е р (удивленно). Вы читали мою последнюю работу?

С о с н о в с к и й. Читал, фрау Мюллер.

М ю л л е р. Бетховен — наш гений! Он, как никто другой, в своих творениях выразил дух моей нации. Но нынешняя молодежь непочтительно обходится с его бессмертными произведениями.

С о с н о в с к и й. Я слышал вариации на тему «А-ля Бетховен».

М ю л л е р (возмущенно). Какой позор! Я пыталась защитить Бетховена от этих вандалов.

С о с н о в с к и й. Вы не очень-то последовательны, фрау Мюллер. В одной книге вы призываете молодежь не церемониться с традициями. Не склонять головы перед авторитетами и гениями прошлого. Вы утверждаете что «слюнявый гуманизм» мешает молодым немцам приобрести былую уверенность. И в качестве образца для подражания вы описываете баварского фюрера Штрауса. А в другой книге вы взываете к эстетическим чувствам «молодых вандалов», умоляете их склонить голову перед одним из величайших гуманистов. Где же вы искренни?

М ю л л е р. Для меня Штраус и Бетховен — это та высшая гармония воли, действия и духа нации, к вершинам которой должен стремиться каждый немец…

Дверь широко распахивается, из зала появляются ликующие Г а р и с и Ш о у. Они направляются к бару.

Ш о у (бармену). Два виски за мой счет!

Г а р и с. Простите, но я уже пил за ваш счет.

Ш о у. Сегодня совершенно исключительный случай. Вы так ловко прищемили хвост этой Хольман из ГДР.

Г а р и с. Зато вы сумели вовремя подставить ножку Ярцеву.

Ш о у. И все же за вас!

Пьют.

Из зала выходят разгоряченная К о р т и и взволнованная Х о л ь м а н, за ними Б о е в, К а т о я м а, В ж е ш е н ь с к а, Б а ж о.

К о р т и (резко). Разве это программа? Это черт знает что! Здесь не учтена ни одна наша поправка. Почему?

Х о л ь м а н. Потому что ваши поправки носят провокационный характер!

Ш о у (включаясь в разговор). Доказательства?!

Х о л ь м а н. Они извращают политическую цель форума.

К а т о я м а. Вы даже во время перерыва настроены воинственно.

Х о л ь м а н (Катояме). От нашего взаимопонимания зависит будущее. Это главное, чем продиктована моя воинственность.

Б о е в. Браво, Эльза! По праву председательствующего записываю один балл в твою пользу.

К о р т и. По какому, собственно, праву жезл председательствующего оказался в ваших руках? И почему так категорично отклоняют наши поправки к программе?

Б о е в (вручив ей бумажный стакан, наполняет его водой, вежливо). Вы опоздали на первое заседание нашей группы. Поэтому я обязан ответить на ваш вопрос. В работе совещания участвуют делегации семидесяти пяти стран. Отдельные страны представлены несколькими организациями. Естественно, что каждая из них стремится предложить свои дополнения к программе. Молодые католики, например, считают, что надо обсудить вопрос о роли пресвятой девы Марии в земных и небесных деяниях Христа.

Смех.

А организация Адама и Евы предлагает заострить внимание на проблемах секса.

Смех.

Общество молодых анархистов призывает нас объединить усилия для уничтожения всех видов транспорта, превышающих скорость тридцать миль в час.

Оживление среди участников заседания, кое-кто откровенно хохочет.

(Продолжает.) Ну, а неофашисты вообще ставят под сомнение идею созыва форума.

К о р т и (нервно). Я протестую! Вы передергиваете факты!

Б о е в. Категорически отклоняю ваш протест! (После паузы.) Председательствовать в группах будут поочередно все страны в алфавитном порядке. Австралия сегодня блистательно отсутствует. Следовательно, я вполне законно держу этот жезл. (Показывает пустую бутылку.)

Все смеются.

Ш о у. Наше предложение вызвало улыбку. Могу только сожалеть. Но предупреждаю: человечество находится на грани скоростной катастрофы!

В ж е ш е н ь с к а. А вы сюда каким видом транспорта добирались?

Ш о у. Самолетом…

В ж е ш е н ь с к а. Спасибо. Хотя на волах было бы безопаснее.

Делегаты смеются. Входят Я р ц е в, Ш л и т т е н б е р г, С т р и ж е в и ч, Г л е н, Л и, Т а о и ж у р н а л и с т ы.

Ш о у. Проект программы носит политический характер. Считаю, что третье поколение еще не созрело для решения таких сложных проблем.

К о р т и. В программе выражены интересы социалистических стран. И особенно их лидера — России!

С т р и ж е в и ч. Разрешите дать справку? (Всем.) Из двадцати трех стран — членов оргкомитета соцстраны представлены всего пятью. Проект программы был принят единогласно. Ваше заявление, синьорита Корти, относительно чьих-то «интересов» выглядит более чем странным.

Раздаются аплодисменты. Хотя участники ведут себя непринужденно, пьют пиво, воду, виски, курят, кое-кто даже пытается танцевать, но политические дебаты не прекращаются.

К о р т и (зло). Скажите, синьорита Стрижевич, почему в программе нет ни одного пункта о положении девушек?

С т р и ж е в и ч. Эта программа была всесторонне обсуждена на Всемирной встрече девушек в Москве.

К о р т и (всем). Все ясно! Москва обсудила. Москва решила, Москва дала указания…

Б о е в. Синьорита Корти! Вы впадаете в политическую демагогию!

Б а ж о (поднимая бокал). Господа! В программе есть деликатный пункт. Он предусматривает встречу с бывшими узниками лагерей смерти. Пардон, но нынешние юноши и девушки Германии не причастны к кошмарному прошлому. Гитлер, фашизм, лагеря смерти — все это далекая история. Зачем же раскапывать могилу? Тревожить давно истлевший труп?

Ш л и т т е н б е р г. По замыслу оргкомитета, на форуме будут представлены внуки тех, кто участвовал во второй мировой войне. В катастрофе века больше всех пострадала сама Германия. Моральный урон моей нации велик. Он будет травмировать души еще многих поколений. От имени моих сверстников я склоняю голову перед высоким этическим тактом мадемуазель Бажо. (Поклонившись, целует руку.)

Б а ж о (кокетливо). О, вы настоящий рыцарь. (Пританцовывая в такт музыки.)

Ш л и т т е н б е р г (Боеву). А чем мы хуже?

Б о е в (весело). Прошу, пани. (Танцует с Вжешеньской.)

Х о л ь м а н (Шлиттенбергу). Я согласна с вами. Но только в той части вашего заявления, где вы говорите о моральных последствиях катастрофы. Однако как вы можете поддерживать предложение Мадлен Бажо? В вашей стране и сегодня существует угроза возрождения фашизма!

Ш л и т т е н б е р г (продолжая танцевать). Для столь смелого заявления нужны факты!

Х о л ь м а н. Я располагаю ими! Вот. (Потрясает газетами и книгой.) Новенький экземпляр гитлеровской «Майн кампф». Здесь не указано издательство. Но продается она в ФРГ.

Ш л и т т е н б е р г (остановившись, вежливо). У нас представлены торговые фирмы многих стран мира.

Х о л ь м а н. Тогда объясните, почему эта зловещая фигурка Гитлера продается в антикварных лавках? (Показывает фигурку.)

Ш л и т т е н б е р г. В антикварных лавках, как всем известно, продаются экзотические штучки.

Х о л ь м а н. А модели оружия гитлеровского вермахта? Вот «автомобиль Гитлера», украшенный штандартом со свастикой. (Показывает игрушку.)

Б а ж о (с иронией). Пардон. Вы пытаетесь детскую шалость возвести в ранг государственной политики.

Х о л ь м а н. Мадемуазель Бажо! Разрешите на примерах западногерманской прессы показать вам, как «детские шалости» перерастают в «шалости» откровенного фашистского толка. Взгляните на этот снимок. (Показывает всем снимок.) Под этим снимком надпись. (Читает.) «Молодые члены гамбургской боевой группы НСДАП приветствуют друг друга перед началом заседания». Молодчики с усиками и прической а-ля Гитлер на фоне знамени со свастикой вскинули руки в фашистском приветствии.

Ш л и т т е н б е р г. При обсуждении столь сложной проблемы нельзя не учитывать острой конкуренции между молодежными группировками. Левые организации часто передергивают факты.

Х о л ь м а н. Вот подпись под фотографией, помещенной в газете вашего союза. (Читает.) «В Пиниенберге (Шлезвиг-Гольштейн) молодые нацисты сорвали диспут евангелической молодежи, разбили фотовитрины, нарисовали свастику на стенах гимназии имени Теодора Хейса, бывшего президента ФРГ». Вот этот снимок. (Показывает снимок.) Как видите, мадемуазель Бажо, могила давно вскрыта. Зловещий труп Гитлера взят на вооружение его духовными последышами. И против этого факта ваши возражения «этического толка» весьма неубедительны!

Б а ж о. Пардон, я не пытаюсь вас переубеждать. Давайте лучше прекратим эти дебаты.

К о р т и. Оргкомитет, видимо, помешался на фашизме. Послушайте, как звучит третий пункт. (Читает.) «Фашизм и неофашизм, нацизм и неонацизм, расизм, реваншизм и великодержавный шовинизм — очаги, грозящие молодежи мира смертью духовной и физической!»

Г а р и с (азартно). В этом же пункте обозначены страны, которые будут выставлены на всемирное судилище. Вот они. (Читает.) «Уругвай, ЮАР, Родезия, Соединенные Штаты, ФРГ, Италия, Чили…»

К о р т и. Ни у одного истинного патриота не поднимется рука за третий пункт.

Ш о у (Боеву). Сразу после перерыва ставьте на голосование!

Б о е в. Давайте сначала уточним, какого цвета патриотизм имеет в виду синьорита Корти: черный или коричневый?

К о р т и. Во всяком случае, не красный!

Б а ж о. Это не пункт, а винегрет какой-то.

Г а р и с. Винегрет, но приправленный уксусом просоветской политики.

Я р ц е в (спокойно). Третий пункт внесен в проект программы по предложению делегаций европейских, африканских и латиноамериканских стран. В их числе была и делегация коммунистической молодежи Чили.

Г а р и с (резко). Я протестую! В моей стране нет другой молодежной организации, кроме той, которую представляю здесь я!

Я р ц е в. В списках ВФДМ официально зарегистрирована организация коммунистической молодежи Чили.

Г а р и с (распаляясь). Люди, позорно бежавшие из страны, не имеют юридического права представлять ее интересы!

Я р ц е в (с вызовом). Истинные патриоты чаще всего руководствуются священным чувством долга! Их можно лишить юридического права. Но даже самый кровавый диктатор не в силах отнять у них моральное право бороться с фашизмом!

Г а р и с. В моей стране образцовый демократический режим!

Я р ц е в. Скажите, господин Гарис, вы ходите в церковь?

Г а р и с. Я отклоняю ваш вопрос!

Я р ц е в. Жаль. Но, насколько мне известно, бог вездесущ.

К о р т и. Итальянская делегация протестует!

Я р ц е в. Против бога?

Аплодисменты.

К о р т и. О вере и боге мы предпочитаем говорить в храмах.

Я р ц е в. Поэтому я и хотел спросить господина Гариса: смог бы он повторить свое заявление насчет «образцового демократического режима» в храме?

Б а ж о. Делегация Франции протестует. Вера и любовь интимны.

Г а р и с (Бажо). Господин Ярцев предпочитает не замечать протесты Франции.

Я р ц е в. Франция представлена здесь пятью делегациями.

К о р т и. Моя страна тоже представлена несколькими организациями. Что вы этим хотите сказать?

Я р ц е в. Многое. Всем известно, что прогрессивные молодежные организации Италии выступают против экстремистской политики неофашистов.

Г а р и с. Прогрессивными вы считаете тех, кто исповедует вашу веру?

Я р ц е в. Всех, кто борется за мир, за социальную и политическую справедливость! Кто выступает против фашистских режимов типа чилийской военной хунты!

Г а р и с (Боеву). Вы создали ненормальную политическую атмосферу. Клевете и оскорблению подвергнуто мое правительство. В знак протеста я не вернусь в зал заседания! (Спешит к выходу.)

Б о е в. Одну минуту!

К о р т и. Я солидарна с представителем Чили!

Ш о у. Западная свобода не терпит узурпаторства!

Явное замешательство среди участников совещания. Оживление среди представителей прессы, щелкают затворы фотоаппаратов. Мюллер торжествует. Сосновский озадачен.

Ш л и т т е н б е р г (ко всем). Господа! Мы ставим под сомнение дальнейшую работу нашей группы. Остановитесь, господа!

Все горячо обсуждают происшедшее, спорят. Постепенно на авансцене образуется н е с к о л ь к о г р у п п, вокруг которых суетятся журналисты. В центре первой группы Б о р и с Я р ц е в. Здесь же Б о е в, В ж е ш е н ь с к а, С т р и ж е в и ч, Х о л ь м а н, Г л е н .

Я р ц е в (горячась). Страна опутана колючей проволокой. Люди брошены в тюрьмы. А он права качает.

Б о е в. По существу ты прав. Но ты не прав по форме.

В ж е ш е н ь с к а. Гарису на руку твоя горячая голова.

Я р ц е в (не унимаясь). Он отпетый фашист!

С т р и ж е в и ч. Третий пункт встал поперек горла многим.

Х о л ь м а н. Я, кажется, тоже излишне горячилась.

Сосновский издали наблюдает за Ярцевым, выжидает, когда тот заметит его.

Я р ц е в. Извините. (Подходит к Сосновскому.) Скажите, Федор Матвеевич, я сильно перегнул палку?

С о с н о в с к и й. Хорошо, что ты ее не сломал.

Я р ц е в. Он же сделал провокационный выпад.

С о с н о в с к и й. Для того он сюда и приехал. Сорвать совещание им не удалось. Значит, они сделают все, чтобы выпотрошить программу. Надо отстоять третий пункт во что бы то ни стало.

Я р ц е в. Каждый пункт должен собрать две трети голосов. А нас тут — сами видите…

Свет перемещается на следующую группу. Здесь мы видим Г а р и с а, Л и, К а т о я м у, Т а о.

Г а р и с. Он оскорбил главу моего правительства!

Л и. Ярцев не назвал имени диктатора. Думаю, и вам не следует уточнять, какого именно «диктатора» он имел в виду.

К а т о я м а (улыбаясь). Весьма тонкое замечание.

Г а р и с. Но я обязан постоять за честь своего мундира!

Л и. К сожалению, не для всех ваш мундир является символом чести.

Г а р и с (горячась). Третий пункт сочинен красными эмигрантами! Они хотят устроить судилище моему правительству!

Л и. Третий пункт — политическая основа программы. Его не следует отклонять. Его надо редактировать. Эта «демократическая» процедура может затянуться надолго.

К а т о я м а. О, вы большой дипломат, господин Ли.

Л и (многозначительно). Есть страны, согласие которых на проведение форума автоматически отсекает Советский Союз с его так называемым «соцлагерем». Подумайте над этим.

Г а р и с (стукнув себя по лбу). Какой ход! (Ли.) Разрешите мне выдать эту мысль за собственную версию.

Л и (великодушно). У вас есть сомнение, что она принадлежит кому-нибудь другому?

Т а о (почтительно склонив голову). Я угощу вас восточными лакомствами.

Г а р и с (возбужденно). Я должен немедленно связаться с Сантьяго. (Уходит.)

Свет смещается на В а л ь т е р а и разгневанную ф р а у М ю л л е р.

М ю л л е р. Если после перерыва тебя изберут председателем, сразу навязывай Ярцеву бой! На карту поставлена твоя политическая карьера. Ты представляешь здесь поколение, от которого зависит будущее великой нации. Помни об этом, Вальтер!

Ш л и т т е н б е р г. Проигрыш предшественников отыграть не просто.

М ю л л е р. Не понимаю, Вальтер?

Ш л и т т е н б е р г. Могу только позавидовать тебе, тетя. (Уходит.)

Свет перемещается на группу, где мы видим К о р т и, Б а ж о, Ш л и т т е н б е р г а, Ш о у.

Б а ж о (возмущаясь). Почему мы не говорим о наркомании среди молодежи?

К о р т и (темпераментно). Вы лучше подумайте, почему в программе нет ни одного пункта о мировом коммунизме?

Ш о у. Хорошее дополнение к третьему пункту. Внесите его на голосование.

К о р т и (категорично). Пока Ярцев не извинится перед чилийским представителем, я не займу своего места.

Ш л и т т е н б е р г (вежливо). Простите, синьорита Корти. Но это не метод борьбы.

К о р т и (резко). Между прочим, третий пункт направлен в первую очередь против Западной Германии.

Ш л и т т е н б е р г. Совещание проходит в моей стране. И я в какой-то степени несу моральную ответственность.

К о р т и (перебивая). Мораль, честь, совесть, этика, нравственность! Боже мой, сколько пустых, ничего не значащих звуков. Человек опутан ими, как муха паутиной. Фрейд прав: к черту все условности! Долой цепи морали и нравственности! Человечество поставлено на колени перед ложным идолом, который коммунисты нарекли гуманизмом. Мы все ему поклоняемся, мы его рабы. Муссолини когда-то взывал к духу и крови римлян. Моя организация взывает к духу и крови сильных наций! Давайте уничтожим зловещего идола. Иначе планета задохнется от перенаселения ублюдками, плодящимися быстрее тараканов.

Б а ж о. Моя организация не может полностью разделить вашу позицию. «Ублюдки», как вы выражаетесь, рождаются совсем по другой причине. Наше поколение переживает кризис интимных отношений. И во всем повинна мода. Она обнажила женщину до запретных пределов. Она убила в мужчине инициативу первооткрывателя, покорителя, завоевателя. Она нарушила сексуальное равновесие.

К о р т и. Простите, но ваша сексуальная озабоченность никакого отношения не имеет к политическим проблемам.

Б а ж о. Вы не правы. Мужчина, потерявший интерес к любви, наносит моральный урон нации, он тормозит ее физическое и духовное процветание. Чем больше в стране импотентов, тем ниже ее престиж на международной арене. Поэтому моя организация объявила всемирную кампанию борьбы «Макси против мини»!

Ш о у. Это одна из немногих проблем, которую я могу поставить рядом с проблемой скоростной катастрофы.

К о р т и. После перерыва я внесу предложение избрать нового председателя нашей группы.

Б а ж о. Если вы назовете кандидатуру господина фон Шлиттенберга, то я подниму две руки. Долой алфавитный порядок!

Ш о у. Прекрасная идея!

Ш л и т т е н б е р г (склонив голову). Благодарю за честь, господа.

На авансцене Л и и Т а о.

Т а о (озираясь, тихо). Гарис связался с Сантьяго. У Ярцева совершенно растерянный вид. Корти, следуя нашему совету, сразу после перерыва предложит избрать председателем нашей группы господина фон Шлиттенберга.

Л и. Хорошо. Но надо еще и еще раз столкнуть их лбами. Перессорить, посеять подозрение. Вы владеете несколькими языками. Прислушайтесь, изучайте настроения, выискивайте щели. И в каждую щель щепотку пороха, перца, соли…

Неожиданно появляется Г а р и с. Он возбужден, он ликует, он в ударе. В одной руке у него бутылка, в другой несколько бумажных стаканчиков.

Г а р и с. Вы пророк! Только что я говорил с Сантьяго. Мне дано право действовать. Больше того! Ответственный чиновник МИД отметил мою инициативу. Он так и сказал: «Если вы нокаутируете русских прожектеров — вас ждет повышение».

Л и. Поздравляю вас!

Г а р и с (к Тао, возбужденно). Давайте выпьем за вашего шефа.

Т а о (склонив голову). Я полностью разделяю ваш восторг.

Л и (польщенный). Тогда давайте выпьем за нашу дружбу.

Г а р и с (выпив). Скромность всегда была спутницей великих умов. (Снова о своем.) Вы представляете, что останется от третьего пункта, когда я взорву свою бомбу!

Л и. Не делайте это раньше шести часов вечера.

Г а р и с. Почему?

Л и. Бомбу надо взрывать перед самым голосованием. Чем меньше времени для раздумий, тем лучше.

Г а р и с. Ах да, вы правы. (Пьет.) Сам бог на моей стороне. (Тао.) Пойдемте в бар.

Т а о. Через несколько минут начнутся дебаты.

Г а р и с. О, я вас понимаю. (Выпивает еще одну рюмку.) Пойду малость закушу. (Уходит.)

Л и (глядя ему вслед). Все идет очень хорошо.

На авансцене М ю л л е р и С о с н о в с к и й.

М ю л л е р. Америка потеряла двух Кеннеди. В Европе не стало Франко. Азия лишилась единственного генералиссимуса. Но и вы кое-что потеряли.

С о с н о в с к и й. В политике потери бывают количественные и качественные. В последние годы стараемся уделять больше внимания качеству решения международных проблем.

Раздается звонок, извещающий об окончании перерыва.

М ю л л е р. Кажется, нас зовут на второй раунд?

С о с н о в с к и й. Что ж, пойдемте записывать документальную историю третьего поколения.

М ю л л е р (вынимая из сумочки книгу). Я пишу эту историю уже второе десятилетие. (Протягивает книгу Сосновскому.) Шестое, дополненное издание «Третьего поколения».

С о с н о в с к и й (принимая книгу). Здесь вы, конечно, учли новые веяния?

М ю л л е р. Вы имеете в виду Хельсинки? Европейскую встречу молодежи в Варшаве? Или предстоящее собрание в Белграде?

С о с н о в с к и й. Я имею в виду наше пари.

Раздается третий звонок, Мюллер и Сосновский спешат в зал.

Небольшой зал. Его стены украшены яркими плакатами, лозунгами, посвященными борьбе за мир, демократию, социальный прогресс. На первом плане два самых броских лозунга: «Третьему поколению — свой Хельсинки!» — и рядом: «Молодежь планеты заявляет: многоликому фашизму — решительное нет!» Здесь проходит заседание. За большим полукруглым столом — п р е д с т а в и т е л и д е л е г а ц и й. Против каждого из них — флаг и трафарет, где латинскими буквами напечатано название страны. Рядом с двумя лозунгами Корти вешает наспех нацарапанный третий: «Мировому коммунизму — нет!!!» Председательствует на заседании Ш л и т т е н б е р г. Атмосфера предельно накалена.

Ш л и т т е н б е р г. Господа! Благодарю за оказанную честь. Я постараюсь оправдать ваше высокое доверие.

Аплодисменты.

Ш о у (аплодируя, встает). У меня есть вопрос к мистеру Глену. До перерыва вы очень страстно ратовали за третий пункт. В связи с этим я хочу спросить вас, чем отличается программа международных действий «Союза молодых рабочих за освобождение», который вы представляете, от аналогичной программы Комитета молодежных организаций СССР?

Ш л и т т е н б е р г (стукнув молотком). Ваш вопрос, мистер Шоу, не по существу обсуждаемой проблемы!

Ш о у. Я настаиваю!

Г л е н. В достижении главной цели мы солидарны! Мы тоже хотим, чтобы человечество никогда не испытывало ужасов фашизма!

Ш о у. Все ясно! Ваш союз борется против свободы в пользу мирового коммунизма!

Г л е н. Что вы имеете в виду под словом «свобода»? Идолопоклонство доллару? Свободу торговать честью? Разгул мафий, убийство президентов? Свободу военного вмешательства? Производство крылатых ракет и нейтронных бомб?

Ш о у. Вы позорите флаг Штатов! Я протестую!

Г л е н (поднимая флаг). На нем кровь моего поколения. Под его звездами я воевал во Вьетнаме. Мы пытались задушить свободу целого народа. (После паузы.) Теперь мы хотим смыть черную накипь позора с нашего флага!

Аплодисменты, выкрики «Браво!».

Ш о у. Звездный флаг Штатов не нуждается в вашей защите!

Г л е н. Флаг любой страны — символ ее чести! Символ совести ее народа, каждого отдельного человека. Мой союз объединяет людей, которые прошли через лабиринты лжи, насилия и унижения. Они знают цену истинной свободе. Каждый из них готов отдать жизнь за честь и совесть своего отечества. Но не в грабительских войнах. Не в расистских схватках за господствующее положение одной нации над другой. Мы осуждаем не только белый, но и желтый, и черный расизм!

Ш о у. Сколько вам платят за эти «осуждения»?

Г л е н (вынимая из кармана чековую книжку). Господин Шоу! По этой чековой книжке вы можете убедиться, что я владею капиталом, который ставит меня выше ваших мелких подозрений! (Садится.)

Аплодисменты.

Ш л и т т е н б е р г (не сразу). Благодарю вас… (Заметив поднятую руку Катоямы.) Слово представителю Японии.

К а т о я м а. В своем выступлении мистер Глен затронул проблему милитаризации духа среди японской молодежи. Позволю заметить, что он сильно преувеличил масштабы так называемой опасности. Среди японской молодежи действительно есть хулиганствующие элементы…

В ж е ш е н ь с к а. Мистер Глен говорит о молодежных группах, культивирующих дух самурайства.

К а т о я м а (с вежливой улыбочкой). Извращенному проявлению патриотизма, к сожалению, можно дать любое толкование.

Я р ц е в. Вот свежий номер газеты «Фольксштимме». Здесь помещено сообщение такого содержания. (Читает.) «Промилитаристские круги Японии делают ставку на преступный мир. Сейчас в трех тысячах пятистах бандах, по неполным данным полиции, насчитывается свыше ста сорока девяти тысяч гангстеров. В их распоряжении автоматические винтовки, пистолеты, легкие пулеметы, гранатометы и даже бронемашины. Ежегодно армия уголовников совершает около шестисот тысяч преступлений».

Возгласы удивления, ропот, все смотрят на Катояму.

К а т о я м а (без улыбки). Издержки в воспитании имеют место почти в каждой стране. В том числе и в Советском Союзе. Недаром же вы отменяете такую жестокую меру наказания, как смертная казнь!

Корти, Шоу и Гарис хлопают в ладоши.

(Продолжая.) Теперь несколько слов о шовинистическом угаре, как выразился мистер Глен, среди некоторой части молодежи Азиатского континента. Совсем недавно я побывал во многих странах Азии. Угнетенная страхом перед военной мощью сверхдержав, молодежь, конечно, готовится к обороне. Роет бомбоубежища. Изучает военную технику. Но шовинистического угара я не заметил…

Г л е н (встав, резко). Если вы не заметили шовинистического угара, то, может быть, вы заметили, насколько выросли военные бюджеты в странах Азии, входящих в военные блоки?

Ш л и т т е н б е р г (сухо). Мистер Глен, вы превышаете ваши полномочия.

К а т о я м а. Я согласен с замечанием господина председателя. У нас слишком мало времени для решения вопросов, связанных с программой форума. В частности, непонятно, почему мы должны обсуждать проблему фашизма?

Ш о у (с места). Очень верное замечание!

К а т о я м а. Я призываю участников совещания вычеркнуть из предложенного проекта третий пункт. Это намного сократит путь к намеченной цели. Благодарю за внимание.

Я р ц е в (подняв руку). Разрешите?

Ш л и т т е н б е р г (Корти). Вы, кажется, хотели выступить?

К о р т и (вскакивая). Извините, синьор Ярцев. Я буду кратка. В проекте программы предусмотрен обмен опытом по интернациональному воспитанию. Наверное, нам будет предложен доклад представителя СССР. Могу себе представить содержание этого доклада. Нас, конечно, будут убеждать, что вооруженные до зубов подростки участвуют в военизированных играх, которыми командуют маршалы, исключительно из любви к многоязычному человечеству.

Б о е в. Вы представляете здесь секту ясновидцев?

Ш л и т т е н б е р г (учтиво). Вряд ли уместно ставить под сомнение содержание доклада, которого еще не существует.

К о р т и (резко). Я ставлю под сомнение сам факт выступления представителя атомной державы на эту тему.

Ш л и т т е н б е р г. У вас все?

К о р т и. Нет, господин председатель. (Ко всем.) Разрешите напомнить вам содержание третьего пункта…

Ш л и т т е н б е р г. Извините, синьорита Корти. Нам известно содержание третьего пункта…

К о р т и. Знаю, господин председатель! Но я хочу предложить свой вариант редакции третьего пункта. Прошу официально запротоколировать текст. (Читает.) «Фашизм, нацизм и мировой коммунизм — очаги, грозящие молодежи мира смертью духовной и физической!» Благодарю за внимание.

Гарис, Шоу, Катояма и некоторые представители прессы аплодируют Корти. Слышны возгласы возмущения. Замешательство. Шлиттенберг медлит.

Х о л ь м а н (не выдержав). Это провокация!

В ж е ш е н ь с к а (встав). Господин председатель! Я настаиваю, чтобы синьорита Корти на основе неопровержимых фактов доказала правомерность своей редакции.

К о р т и (с запалом). Мы от вас не требуем доказательств!

Г л е н (резко). Нет, требуете! И мы на протяжении многих часов вынуждены доказывать вам!

Ш л и т т е н б е р г (стукнув молотком). Господа, я вынужден призвать вас к порядку.

Порывисто входит Ф р и ш. Он, как всегда, в темной мантии, предельно возбужден.

Ф р и ш (Шлиттенбергу). Брат председатель! (Ко всем.) Братья и сестры! Сегодня особый день. Сегодня Всемирное общество скорбящих братьев Иисуса Христа празднует свой юбилей!

Хлопки, смех в зале.

Ш л и т т е н б е р г (почтительно). Простите, но вы…

Ф р и ш (порывисто). Нет, это вы простите меня! (Взглянув на часы.) Скоро начинается богослужение. Я заказал тридцать три больших свечи во искупление грехов братьев моих… Я прошу всего одну минуту.

Ш о у. Пусть говорит!

Ш л и т т е н б е р г. В вашем распоряжении три минуты.

Ф р и ш. Благодарю вас, брат мой. (Раскрыв Библию.) Я не слышал выступлений. Молитвы отнимают много времени. Поэтому я не намерен оспаривать чей-либо взгляд на ближайшее будущее земного бытия. Ибо всякая истина, изреченная человеком, есть плод тленный. Я послан сюда братьями моими, чтобы огласить истину вечную. Записана она, как и все истины Вселенной, в Святом писании, в книге Екклезиаст, главе первой, стихах девятом, десятом и одиннадцатом. Слушайте. (Читает.) «Что было, то и будем, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывавших прежде нас. Нет памяти о прежнем: да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». (Закрывает книгу.) Всему, братья, есть свое начало и свой конец. Планете нашей тоже наречена своя судьба. Для того и поселен на ней смертоносный червь по имени человек. (Смотрит на часы.) Я говорю с вами всего одну минуту. Мгновение в семьдесят ударов пульса. Но за это время человекоподобный червь уничтожил триста тысяч тонн картофеля, двести пятьдесят тысяч тонн мяса, сто тысяч тонн сахара, сто тысяч тонн табака. В ненасытных чревах железных чудовищ, изобретенных человеком, за то же мгновение сгорело один миллион двести тысяч тонн угля и один миллион восемьсот тысяч тонн жидкого топлива. Теперь умножьте род человеческий со всеми его изобретениями в два, три раза. Прожорливость одного мгновения возрастет до астрономических цифр. А если минуты умножить на годы, десятилетия, века, то вы воочию убедитесь, как ничтожен разум человека перед его собственной алчностью. (Взглянув на часы.) Благодарю за внимание. Да поможет вам Господь найти кратчайший путь ко спасению. (Поклонившись, быстро направляется к выходу.)

Фотокорреспонденты щелкают затворами аппаратов, ослепительные вспышки озаряют лицо Фриша.

К о р т и (вскакивая). Господин председатель! Я потрясена выступлением скорбящего брата. Предлагаю включить его речь в программу форума.

Б о е в. В программу могут быть включены четко сформулированные пункты, а не цитаты из Библии.

Ш о у. Вы не правы! Болтовня о мире не спасет нашу планету. Я — за Фриша!

Я р ц е в (настойчиво). Разрешите?

Ш л и т т е н б е р г. Слово представителю СССР.

Среди участников совещания наступает заметное оживление. Чаще защелкали вспышки блицев.

Б а ж о (Ярцеву). Вы так настойчиво требуете слова, чтобы подсказать нам кратчайший путь ко спасению?

Смех, аплодисменты.

Я р ц е в. Нет, я требую слова, чтобы напомнить вам, господа, что этот путь был предложен человечеству еще великим Лениным. И вот уже шестьдесят лет мое государство своей внешней политикой пытается убедить народы нашей планеты, что более верного и кратчайшего пути к миру и процветанию нет!

К о р т и. Какой откровенный ультиматум. Значит, или всемирное коммунистическое рабство, или атомная катастрофа?

Я р ц е в. Простите, а вы всегда предпочитаете стоять на голове?

К о р т и. Что-то я не улавливаю здравого смысла в вашем вопросе.

Я р ц е в. В таком случае мы квиты.

Дружный смех, аплодисменты.

Ш л и т т е н б е р г (стукнув молотком). Господа, мы уклоняемся от обсуждаемой проблемы.

Я р ц е в. Согласен с вами, господин председатель. Вот уже второй день сверхактивные участники совещания пытаются навязать нам перебранку по отдельным пунктам программы. Каждый из нас, естественно, имеет право в чем-то сомневаться. Что-то отрицать. О чем-то спорить. Но за всем этим должна чувствоваться четкая позиция. Здоровая логика. Весомость реальных, а не высосанных из пальца аргументов. Мы собрались сюда, чтобы путем открытых дебатов определить круг проблем, в решении которых заинтересованы все молодежные организации мира.

Ш о у (с места). И прежде всего, конечно, ваш комсомол.

Я р ц е в. Мне лестно, что даже вы это понимаете. (После паузы.) Да, мистер Шоу, именно наш комсомол на своем последнем съезде выдвинул актуальнейший лозунг всемирной кампании «Молодежь за антиимпериалистическую солидарность, мир и прогресс».

Б а ж о. А что даст ваша всемирная кампания молодежному движению? Особенно в странах, где роль молодежных организаций сведена к печальной участи вопиющего в пустыне.

Я р ц е в. Прежде всего она призвана вернуть «вопиющего» из пустыни в массы молодежи.

Смех, аплодисменты.

К а т о я м а. Перед тем как собраться в Хельсинки, государственным деятелям Европы пришлось дебатировать не один год.

Я р ц е в. Наша задача в сравнении с миссией государственных деятелей значительно скромнее. Это во-первых. А во-вторых, — и это главное — перед нами ярчайший пример того, как главы государств и правительств, преодолев барьеры разногласий, подписали величайший документ новейшей истории.

К а т о я м а. А вам не кажется, что в большинстве пунктов этого Документа отражены интересы великих держав?

Я р ц е в (решительно). Нет, не кажется! И не только мне, а всему прогрессивному человечеству, господин Катояма! Заключительный акт гарантирует всем государствам суверенное равенство, неприменение силы или угрозы силой, нерушимость границ, территориальную целостность государств, мирное урегулирование споров, невмешательство во внутренние дела! Кстати, в нашей новой Конституции, в статье двадцать девятой, сказано, что отношения СССР с другими государствами строятся на соблюдении вышеперечисленных принципов!

Большинство участников аплодируют Ярцеву.

Ш о у. Ерунда! После Хельсинки прошло два года. А что изменилось?

Я р ц е в. Многое, мистер Шоу! Мое государство за это время дважды сокращало статью бюджета на военные цели. Соединенные Штаты дважды увеличивали эту статью, доведя ее до астрономической цифры: сто восемнадцать миллиардов долларов!

Ш л и т т е н б е р г. Вы выходите за рамки темы разговора.

Я р ц е в. Я веду дискуссию в рамках повестки дня.

К о р т и. Вы пытаетесь навязать молодежному движению идеи Хельсинки. А оно не желает безоговорочно принимать их.

Участники совещания по-разному реагируют на сверхактивность Корти, Шоу и Катоямы. Необычно ведет себя Гарис, он то и дело посматривает на часы, переглядывается с Ли, нетерпеливо ерзает, ждет своего «звездного» часа.

Я р ц е в. Выступая от имени всего молодежного движения, вы превышаете свои полномочия, синьорита Корти!

Ш л и т т е н б е р г. Извините, господин Ярцев. Синьорита Корти, к сожалению, права. Совещание в Хельсинки действительно не означает мировоззренческой революции в среде молодежного движения.

Я р ц е в. Я не согласен с вашим заявлением! Вы, мягко выражаясь, наводите тень на плетень! Всемирная федерация демократической молодежи, Международный союз студентов вместе с европейскими национальными комитетами опубликовали пресс-коммюнике, где дана самая высокая оценка результатам совещания.

Ш л и т т е н б е р г. Вы опираетесь на мнение руководящей элиты, а я — на мнение большинства рядовых членов.

Я р ц е в. Вы рубите сук, на котором сидите.

Ш л и т т е н б е р г. Не понимаю.

Я р ц е в. Вы представляете здесь руководящую элиту. И если серьезно отнестись к вашему заявлению, то оргкомитет вынужден будет взять под сомнение ваши полномочия.

Ш л и т т е н б е р г. Простите, но таким образом можно докатиться до абсурда.

Я р ц е в (с улыбкой). Я очень рад, что вы это поняли.

В зале смех, аплодисменты, заметное оживление среди представителей прессы.

Ш л и т т е н б е р г (едва сдерживаясь). Вы закончили?

Я р ц е в. С вами — да!

Снова смех. Катояма, наполнив стакан минеральной водой, демонстративно подносит его Ярцеву.

К а т о я м а (улыбаясь). Чтобы не пересохло горло.

Б а ж о. Пардон, господа. (Смотрит на часы.) Регламент заседания исчерпан.

Я р ц е в (приняв стакан, делает глоток). Вы, господин Катояма, очень кстати напомнили о себе.

Многие участники совещания откровенно хохочут, аплодируют.

К а т о я м а. Вы набираете очки даже на откровенном юморе.

Я р ц е в. Вы явно льстите. Если ваше заявление насчет «патологического страха» молодежи Азиатского континента рассматривать как некую претензию на юмор, то, боюсь, как бы такой «юмор» не привел нас к атомной катастрофе.

К а т о я м а (резко). У Японии нет оснований ждать атомного нападения со стороны стран Азиатского континента!

Я р ц е в. Поэтому вы, закрыв глаза, предлагаете нам проделать то же самое? Пусть испытывается новейшее оружие! Пусть растут и без того достигшие астрономической цифры армии! Пусть роются бомбоубежища. Строятся подземные заводы по производству стратегического оружия. Какая, мол, нам разница. Все это происходит под гипнозом страха. Только у этого «страха», господин Катояма, есть четко выраженная милитаристская цель!

К о р т и (истерично). Вы ведете нечестную игру!

Я р ц е в (резко). Здесь, уважаемая синьорита, не игорный дом!

Аплодисменты.

(Продолжая, к Корти.) Хотя ваша провокационная редакция третьего пункта программы действительно похожа на нечестную игру.

С т р и ж е в и ч (с места). Ярчайшим доказательством преданности наших подростков духу интернационализма явились международные детские фестивали «Салют, Победа!» и «Пусть всегда будет солнце».

Б а ж о. Вы не отказываете себе в удовольствии омрачить душу ребенка ужасами тридцатилетней давности.

Я р ц е в. Почему же тридцатилетней? В фестивалях приняли участие юные палестинцы, лишенные родины. Подростки Чили, познавшие кровавые ужасы фашизма наших дней!

Аплодисменты. Шлиттенберг нетерпеливо поглядывает на часы. Вскакивает Гарис.

Г а р и с. Господин председатель! Советский представитель сделал заявление, что в Чили царят «кровавые ужасы фашизма наших дней»!

Я р ц е в. Я лишь процитировал заявление Международной комиссии по расследованию преступлений военной хунты в Чили.

Г а р и с (с надрывом). Красная клевета! Ваши доказательства строятся на цитатах болтливой прессы. Так вот, для моего правительства не страшны никакие пункты вашей программы. Я готов голосовать за любой из них! Больше того, чтобы раз и навсегда покончить с черной клеветой Москвы, я вношу предложение провести форум молодежи в Сантьяго!

Какое-то мгновение оглушительная тишина. Заявление Гариса настолько неожиданно, что даже его сторонники недоуменно поглядывают друг на друга. Взгляды многих участников заседания сосредоточены на Ярцеве.

Ш о у (Шлиттенбергу). Пора считать до десяти.

К о р т и (язвительно). Срочно нужен секундант из Москвы.

Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вы хотите взять тайм-аут?

Б о е в. Не спеши, Борис.

Я р ц е в (Гарису). Вы готовы голосовать за проект программы, предложенной оргкомитетом?

Г а р и с (азартно). Если вы безоговорочно поддерживаете мое предложение!

Ярцев думает. Тем временем Ли делает какие-то знаки Гарису, но тот так увлечен игрой, что не замечает недовольной гримасы своего консультанта. Мюллер откровенно торжествует. Сосновский даже привстал от напряжения.

Б о е в. Не спеши, Борис.

Г а р и с (с издевкой, Ярцеву). Может, пока вы будете совещаться, мы пойдем в бар?

Смех, аплодисменты, многие представители прессы явно симпатизируют Гарису, Ярцев думает.

Б а ж о (нетерпеливо). Я настаиваю прекратить дебаты.

Г л е н (взглянув на часы). Господин председатель! Регламент заседания, к сожалению, исчерпан. Не сочтете ли вы возможным удовлетворить просьбу Мадлен Бажо.

Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вы тоже настаиваете, чтобы прервать дебаты?

Я р ц е в. На этом настаивает мадемуазель Бажо.

Г а р и с (демонстрируя свое превосходство). Я понимаю господина Ярцева. В его инструкциях не был предусмотрен такой поворот событий. (Шлиттенбергу.) Господин председатель! Я не возражаю предоставить время для консультаций советскому представителю. Но, учитывая, что завтра начинается пленарное заседание, прошу ограничить его выступление десятью минутами.

Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вы не возражаете?

Я р ц е в. При условии, что меня не будут прерывать.

Ш л и т т е н б е р г (поощряемый жестами Мюллер, торопится). Ставлю на голосование предложение господина Гариса, поддержанное господином Ярцевым.

Шлиттенберг первым поднимает руку, за ним, почти разом голосуют Гарис, Корти, Шоу, Катояма, Бажо. Колеблются Глен, Вжешеньска, Боев. Ярцев поднимает руку последним.

(Стукнув молотком.) Господа, мы проголосовали за прекращение дебатов. Объявляется перерыв до восьми часов утра!

Свет гаснет.

Номер Ли. Он сидит возле приемника. Входит Т а о. Одета она в тот же темно-синий брючный костюм.

Т а о (склонив голову). Слушаю вас, господин Ли.

Л и (не оборачиваясь). Как ваша фотоохота, красавица?

Т а о. Я стараюсь, господин Ли. (Смотрит на часы.) Через полчаса в номере Эльзы Хольман соберутся представители соцлагеря.

Л и. С какой целью?

Т а о. Официальная версия — день рождения Хольман.

Л и (вскочив). Я так и знал! Они пригласят на эту пирушку всех, кого можно обработать.

Т а о. Господин Шлиттенберг уже купил подарок.

Л и. Подарок? А может быть, это бомба замедленного действия?

Т а о. Не знаю…

Л и (резко). Надо знать и предвидеть все! Вы думаете, политические сражения выигрываются на трибунах? Нет, главные события всегда разворачиваются за кулисами. Мы должны сделать все, чтобы победил Гарис. Его победа — наша победа. Сантьяго вызовет политический скандал, расколет молодежное движение.

Т а о. А мы в каждую щель немножко пороха, немножко перца…

Л и. В таком случае день рождения Хольман — одна из таких щелей, и вы обязаны торчать там неотлучно.

Т а о. Но ведь меня не пригласили…

Л и. На дни рождения приходят без приглашений. (Встав, резко.) Где фотографии? Через несколько минут ко мне придет Ева Мюллер.

Т а о. У нее красивый племянник.

Л и (подозрительно). Красивый? (Рассматривая фотографии.) Что это? Вальтер и Эльза. Эльза и Вальтер.

Т а о. Они, кажется, влюблены…

Л и. Вы выполняете работу не для семейного альбома. (Всматривается.) Не годится. Плохо работаете. Смелее втирайтесь в доверие. Идите на любую связь. В случае неудачной фотоохоты нам придется использовать запасной вариант: «Маленькое бесчестие во имя великой цели».

Т а о (испуганно). Господин Ли… Я, конечно, выполню ваш приказ… Но…

Л и. Никаких «но»! От вашего мастерства зависит успех нашей миссии. (Возвращая фотографии.) Действуйте!

Т а о (покорно). Слушаюсь. (Спрятав фотографии, уходит.)

Л и (подходит к приемнику, включает). Как хорошо здесь слышен «Голос Америки».

Г о л о с д и к т о р а (мужской). Рядовые американцы связывают большие надежды с разрядкой напряженности. Молодой каменщик Роберт Стоун заявил: «Наше сотрудничество с русскими достигло космической высоты. Я воевал во Вьетнаме. Знаю, что такое война. Скорей бы покончить с этим на всей земле. Давайте подумаем о будущем. Мне чертовски хочется вместе с советскими париями построить космодром на Луне…»

Входит ф р а у М ю л л е р.

М ю л л е р. Вас настолько увлек «Голос Америки», что представительнице Запада пришлось взламывать дверь.

Л и (выключив приемник, заискивающе). О, фрау Мюллер! Для меня ваш визит такая честь.

М ю л л е р. Все, что делает мужчине честь, для женщины чревато бесчестием.

Л и. Мы с вами находимся в демократической стране.

М ю л л е р (закуривая). Демократия — дама не первой свежести. Так что вы не очень-то на нее полагайтесь.

Л и. В ваших ответах чувствуется тонкая восточная мудрость.

М ю л л е р (садясь). Зачем же вы обижаете Запад?

Л и. Простите, я плохо знаю западных мудрецов. Этот печальный факт извиняет меня перед истинной представительницей западной цивилизации.

М ю л л е р (поднимая руки). Сдаюсь! Западной цивилизации соперничать с изысканной восточной лестью бесполезно.

Л и (поднимая рюмку). Древневосточный напиток из риса, настоянный на редких травах. (Склонив голову.) За вас, фрау Мюллер!

М ю л л е р (выпив). Хороша! Не зря ваши императоры отгораживались от внешнего мира стеной.

Л и (наполняя рюмки). В парадоксах Востока есть свой исторический смысл.

М ю л л е р (поднимая рюмку). Что ж, давайте выпьем и за парадоксы Запада. (Пьет.) В моей стране безусые политиканы обсуждают будущее планеты. Смешно.

Л и (осторожно). Это смех сквозь слезы, фрау Мюллер. Ваше правительство поставило подпись в Хельсинки…

М ю л л е р. Мое правительство еще не пришло к власти! А когда придет, оно не станет церемониться с подписями… (Оглядываясь на дверь, заговорщически.) Вы видели на его лице шрам? Вальтер — член студенческой корпорации. Там, по рыцарской традиции, члены корпорации дерутся на дуэлях, украшают себя шрамами. На его лице высший знак мужества.

Л и. И много у вас таких меченых парней?

М ю л л е р (грозя пальцем). Вы хотите выудить у меня секрет? Не выйдет, хитрый лис.

Л и. Фрау Мюллер, мы знаем друг друга давно. Будем предельно откровенны. Я представляю здесь глаза, уши и руки весьма влиятельных организаций. И если я вынужден изучать умонастроение желторотых юнцов, значит, те, кто послал меня сюда, придают этому огромное значение.

М ю л л е р. Понимаю. А как многочисленны ряды вашей лиги?

Л и. Лига «Независимая молодежь» одна из самых молодых. На ее знамени девиз: «Азия — только для азиатов». Главный наш идеологический враг — коммунизм. Мы будем проникать во все так называемые «демократические» организации и взрывать их.

М ю л л е р. Вам не кажется, что наши взрывы малоэффективны? Мы все время обороняемся, а надо переходить в глобальное контрнаступление.

Л и. Политика, как правило, меняется с каждой сменой поколений. Послевоенную молодежь Москва отравила форумами и фестивалями. Сейчас в политическую деятельность включается новое поколение. В большинстве своем это пока сытое, самодовольное стадо. Вот почему мы должны брать на учет каждого, кто помечен высшим знаком мужества. И чтобы выиграть битву за умонастроения третьего поколения, надо оберегать меченых рыцарей от дурного влияния.

М ю л л е р. На что вы намекаете?

Л и. Вальтер волочится за Эльзой, а у нее есть наставник.

М ю л л е р. Вы полагаете, Ярцев профессиональный разведчик?

Л и. Русские говорят, что они живут в век смежных профессий. Ярцев с отличием закончил Московский университет. Был секретарем одного из московских райкомов. Недавно приглашен на ответственную должность в Комитет молодежных организаций СССР.

М ю л л е р. Вы имеете досье на всех участников этого сборища?

Л и. Только на тех, кем интересуются наши друзья.

М ю л л е р. Вы обещали материал для моей газеты. Я уговорила шефа оставить место в утреннем номере.

Л и. Что вас больше устраивает, ночные оргии в номере фройляйн Эльзы? Или «товарищ» Ярцев в объятиях обнаженной женщины?

М ю л л е р. Фотомонтаж?

Л и. Документальное фотообвинение.

М ю л л е р. Все это пахнет нафталином. Старо и пошло, но…

Л и. Но действует безотказно. (Смотрит на часы.) Через несколько минут в номере Хольман будет отмечаться так называемый «день рождения».

М ю л л е р (настороженно). Чей?

Л и. По условиям их игры — Эльзы Хольман.

М ю л л е р (вскочив). Так вот по какому случаю прифрантился мой племянничек. Они решили заманить его в ловушку. Нет, я сорву их замысел. Извините… (Быстро уходит.)

Л и (не сразу). Ловушка? Хорошая мысль. (Снимает трубку.) Алло! Прошу накрыть стол в моем номере. Что? На сколько персон? Можно на десять, еще лучше на пятнадцать. (Положив трубку, многозначительно.) Что ж, посмотрим, в чью ловушку попадется зверь покрупнее.

Свет гаснет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вечер того же дня. Номер в гостинице. Э л ь з а Х о л ь м а н говорит по телефону.

Х о л ь м а н (в трубку, радостно). Спасибо, друзья! Что? Атмосфера страшно сложная. Каждый пункт приходится отстаивать с боем… (Стучит по трубке.) Алло! Алло! Берлин! Еще раз спасибо за поздравления. До встречи! (Некоторое время держит трубку в руках.)

Входит В а л ь т е р ф о н Ш л и т т е н б е р г, он в новом костюме, с букетом цветов и большой голубой коробкой. Сейчас особенно заметен шрам на правой щеке.

Ш л и т т е н б е р г. Прости, Эльза… Я без предупреждения. Как ты могла утаить от меня такой день?

Х о л ь м а н. Как видишь, у меня ничего не вышло.

Ш л и т т е н б е р г. Спасибо маленькой Тао. Она, кстати, тоже собирается навестить тебя. (Дарит цветы, коробку.) Поздравляю! Ты сейчас просто божественна.

Х о л ь м а н (принимая цветы). Уже успел выпить?

Ш л и т т е н б е р г. Я пьянею от твоей красоты.

Х о л ь м а н. Не надо, Вальтер.

Ш л и т т е н б е р г. Что между нами происходит, Эльза? Ты все время избегаешь меня. Ты прервала нашу переписку. Я шлю тебе письма, телеграммы, звоню по телефону, а ты… (Подходит к ней.) Тебе запрещают со мной переписываться?

Х о л ь м а н. Я живу в стране, где личная переписка никем не регламентируется.

Ш л и т т е н б е р г (с недоумением). Почему ты так подчеркнуто официальна со мной? Я твой гость, я пришел, чтобы… Вспомни Варшаву, наши встречи, наши споры. Разве все это не дает мне права…

Х о л ь м а н. После встречи в Варшаве прошло много времени, Вальтер. Там ты был рядовым членом студенческой делегации, а здесь ты уже глава. Там ты высказывал личные симпатии и сомнения, а здесь ты выступаешь от имени одной из неофашистских организаций. Сомнения развеялись, а симпатии переросли в убеждения. Ты сильно изменился, Вальтер. Я тоже за это время много поняла…

Ш л и т т е н б е р г (перебивая). Нет, Эльза, не продолжай! Я все тот же мечтатель. Я и сейчас могу до утра слушать Баха, Моцарта, Бетховена. Здесь, в коробке, мой портативный магнитофон, где записана самая последняя аранжировка нескольких произведений Бетховена. Хочешь послушать? (Развязывает ленту, открывает коробку.) Смотри, Эльза, она спит.

Х о л ь м а н (вынимает из коробки куклу, целует ее). О, какая прелесть! Ты угадал мою мечту. (Подходя к нему, не сразу.) Спасибо, Вальтер.

Ш л и т т е н б е р г. Эльза! Если бы ты только знала… Когда ты рядом…

Х о л ь м а н (отстраняясь от него). А когда меня нет?

Ш л и т т е н б е р г. Тогда есть вот это! (Вынул из кармана фотографию.)

Х о л ь м а н (удивленно). Моя фотография?

Ш л и т т е н б е р г. Там в Варшаве, на европейской встрече… После этой встречи я схожу с ума…

Х о л ь м а н. По твоему выступлению я как-то не заметила.

Ш л и т т е н б е р г. На трибуне мы политики. Там мы с тобой… (Обрывает фразу, пытается поцеловать ей руку.)

Х о л ь м а н (вырвав руку, резко). Идеологические враги?! Там мы скрещиваем шпаги! А здесь мы влюбленные голубки. Так? Где же мы настоящие?

Ш л и т т е н б е р г. И там и здесь — мы немцы!

Х о л ь м а н. Разных государств. И разных мировоззрений.

Ш л и т т е н б е р г. Это не наша вина.

Х о л ь м а н. Зачем ты все упрощаешь?

Ш л и т т е н б е р г. Не знаю, Эльза. Тетя говорит, что ты околдовала меня. Я потерял голову. Сегодня, споря с тобой, я не смотрел на тебя… (Умоляюще.) Эльза, милая, давай оставим политику. Из этих дебрей нам не выбраться…

Входит Т а о.

Х о л ь м а н. Из дебрей мы, кажется, попадаем в джунгли.

Т а о (поклонившись). Мне можно войти, фройляйн Эльза?

Х о л ь м а н. Да, конечно…

Т а о (Шлиттенбергу). Я вам не помешала?

Ш л и т т е н б е р г. Для фройляйн Эльзы вы как настоящий сюрприз. (Извлекает из коробки, в которой была кукла, бутылку вина.)

Т а о (вынимая из сумочки веер). Разрешите преподнести вам скромный сувенир.

Х о л ь м а н (раскрыв веер). При столь жарких дебатах это самый практичный подарок. Спасибо, Тао. Вы так щедры…

Входит О л ь г а С т р и ж е в и ч. Вслед за ней Б о р и с Я р ц е в и С т о я н Б о е в. Присутствие в номере Вальтера и Тао на какое-то мгновение обескураживает их.

Я р ц е в (улыбаясь). Нас все время упрекают в злоупотреблении инициативой. (Ставит на стол бутылку шампанского.) В данном случае мы лишь активные соучастники.

Х о л ь м а н (хлопая в ладоши). Браво, Борис!

С т р и ж е в и ч (вручая имениннице перевязанный голубой лентой сверток). Дорогая Эльза, у нас в Белоруссии говорят: нежнее льняного полотна могут быть лишь губы влюбленных. Этот сарафан выткан лучшими рукодельницами моего льняного края.

Х о л ь м а н. Спасибо, друзья! Я так тронута…

Б о е в. А у нас в Болгарии говорят: хочешь покорить сердце — вышей самый красивый узор. (Накидывает на плечи Эльзы платок.)

Х о л ь м а н (радостно). Дай я тебя поцелую, Стоян.

Ш л и т т е н б е р г. Учитывая заявление представителя великой державы, позволю себе первым поднять бокал за прекрасную фройляйн Эльзу! (Поднимая бокал.) Пусть ей всегда сопутствуют счастье и удача!

Все поднимают бокалы, чокаются с Эльзой. Одна Тао держится особняком.

Я р ц е в (к Тао). А вы и в подобных ситуациях предпочитаете роль помощницы наблюдателя?

Т а о (растерянно). Мне нельзя… Я не пью…

Влетает Я д в и г а В ж е ш е н ь с к а. У нее в руках гитара и букет цветов.

В ж е ш е н ь с к а (весело). Пока я разыскивала гитару, вы, конечно, всё выпили. (Вручает Эльзе цветы, целует ее.)

Я р ц е в (поднимая бокал, Эльзе). Лучшего тоста, чем тот, который ты произнесла сегодня на первом заседании нашей группы, и не придумаешь. (После паузы.) От себя я хочу добавить: за твое обаяние, Эльза! За твою красоту! И за твое великое мужество борца! (Целует Эльзу в щеку.)

Х о л ь м а н (признательно). Спасибо, Борис.

В ж е ш е н ь с к а (выпив шампанское, берет гитару, подбирает мелодию, тихо напевает).

Песню подхватывают все, кроме Тао и Вальтера. Он, наполнив бокал, пьет вино, ревниво наблюдает за Эльзой и Ярцевым.

С т р и ж е в и ч. Протестую! Почему мы поем о парнях?

Х о л ь м а н. Верно, Оля! Без нас им землю от пожара не уберечь.

В ж е ш е н ь с к а. Сожгут, черти волосатые. Давайте танцевать, петь, веселиться. (Эльзе.) Тут тебе разные подарки преподносят. Так вот я тоже хочу преподнести тебе свой сольный концерт. (Весело, ко всем.) Итак, выступает Ядвига Вжешеньска. Польша! (Встает перед Эльзой на одно колено, напевает веселую песню, затем вскакивает и под собственный аккомпанемент отплясывает задорный танец.)

Аплодисменты, смех.

Т а о (подойдя к Эльзе, тихо). Как я завидую вам. Цветы, подарки и этот концерт… Мне еще никто не говорил таких слов. Мы боимся открыто выражать свои чувства.

С т р и ж е в и ч (Тао). Вы все время какая-то напряженная.

Ш л и т т е н б е р г (аплодируя Вжешеньской, достает из коробки магнитофон). Разрешите тоже внести маленькую музыкальную лепту. Но вначале выдам один секрет: наша именинница поклоняется Бетховену. Мой сюрприз называется «С Бетховеном на «ты»!». (Включает магнитофон.)

Звучат мощные аккорды, затем врывается зов трубы, ритм резко меняется, ритмичное джазовое исполнение явно искажает музыку Бетховена. Подойдя к магнитофону, Эльза смотрит на приплясывающего Вальтера, на недоуменно пожимающих плечами товарищей и решительно нажимает на кнопку.

Х о л ь м а н. Извини, Вальтер, но я предпочитаю обращаться к гениям на «вы».

Ш л и т т е н б е р г. Сейчас такая мода…

Неловкую паузу нарушает Вжешеньска.

В ж е ш е н ь с к а (ударяя по струнам). Старомодный вальс в честь именинницы.. Танцуют все, кто желает ей счастья и удачи.

Ш л и т т е н б е р г (торопливо). Разрешите, фройляйн Эльза.

Вальтер и Эльза медленно кружатся в танце.

Б о е в (Тао). Вы танцуете?

Т а о (растерянно). У нас европейские танцы не любят…

В ж е ш е н ь с к а (передавая гитару Ярцеву). Продолжай. (Боеву.) Я в вашем распоряжении, маэстро Боев.

Боев и Вжешеньска танцуют.

Я р ц е в (продолжая тот же вальс). Оля, прошу.

Танцуют все, кроме Тао.

Ш л и т т е н б е р г (выводя Эльзу на авансцену). Теперь я понимаю, почему ты пыталась скрыть от меня день рождения. (Ревниво.) Ты ждала Ярцева?

Х о л ь м а н. Я ждала друзей, Вальтер.

Ш л и т т е н б е р г. Его напоминание о твоей речи прозвучало откровенным вызовом. (С угрозой.) Но я в долгу не останусь!

Х о л ь м а н. Ты заметно пьянеешь, Вальтер.

Танцуя, все пары поочередно появляются на авансцене. Если Боев и Вжешеньска, Ярцев и Стрижевич откровенно веселятся, поют, танцуют, то между Эльзой и Вальтером даже во время танца продолжается напряженный разговор. Тао пристально, с оттенком ревности наблюдает за ними.

В ж е ш е н ь с к а (весело). У меня есть заветный тост! (Поднимает бокал.) Давайте выпьем за наших родителей!

Б о е в. Прекрасный тост. За тех, кто дал нам жизнь!

В ж е ш е н ь с к а (декламируя).

С т р и ж е в и ч (к Тао). За родителей грех не поднять…

Т а о (в смятении). Нет, нет! Я не могу!! У меня нет родителей. Извините… (Уходит.)

С т р и ж е в и ч (Ядвиге). Твой тост словно обжег ее.

Х о л ь м а н. Может быть, она потеряла родителей…

Я р ц е в. И все же за тех, кто выстоял в «холодную» войну!

Все, кроме Вальтера, пьют.

Б о е в (Вальтеру). Вы не согласны с тостом Ядвиги?

Ш л и т т е н б е р г. Тао оскорбил тост господина Ярцева!

Я р ц е в. Не понимаю?

Ш л и т т е н б е р г. Не прикидывайтесь наивным!

Х о л ь м а н. Здесь не место для рыцарских поединков!

Я р ц е в. Прости, Эльза, но недосказанная фраза…

Ш л и т т е н б е р г (входя в раж). Я готов досказать ее! Вы одержимы политикоманией! Вы присвоили себе право судить! Вешать оскорбительные ярлыки!

Я р ц е в. Эмоции никогда не считались аргументом в споре.

Ш л и т т е н б е р г. Вам нужны факты?

Х о л ь м а н. Факты не в твою пользу, Вальтер. Идеология неофашизма обречена.

Ш л и т т е н б е р г. Яд коммунизма породил сильное противоядие — неофашизм.

В ж е ш е н ь с к а. В свое время фашизм тоже выставляли как противоядие коммунизму.

Ш л и т т е н б е р г. Вам доставляет удовольствие напоминать мне о трагедии немецкой нации?

Х о л ь м а н. Вальтер! Ты становишься взрывоопасным.

Ш л и т т е н б е р г. Вы беспокоитесь, фройляйн Эльза, что в Германии одним патриотом станет меньше?

Х о л ь м а н (строго). Официальный тон обязывает человека быть предельно точным.

Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вот последствия вашей политики. Я не имею права произнести древнее имя моей родины.

Я р ц е в (теряя самообладание). Вы путаете божий дар с яичницей! Во-первых, ваш упрек не по адресу. А во-вторых, вы опоздали с ним почти на сорок лет.

Б о е в (пытаясь примирить их). Послушайте, коллеги. Я вынужден напомнить вам, что мы находимся в гостях…

Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вы предлагаете мне смириться с мыслью, что у немцев никогда не будет единой родины?

Х о л ь м а н (с тревогой). Вальтер! Мне стыдно!..

Ш л и т т е н б е р г (резко). Мне тоже стыдно, фройляйн Эльза! Стыдно за себя! Стыдно за вас! Стыдно за всю немецкую нацию! Через ее сердце проходит граница двух миров. Она проходит и через мое сердце. И через ваше. Она — шрам бесчестия на лице моего поколения. Мне больно, Эльза… (Ярцеву.) Вам никогда не понять этой боли. Вы родились наследником победы. Я — наследником поражения. Порабощенный дух рождает ненависть! (Хольман.) Продолжайте веселиться, фройляйн Эльза. (Быстро уходит.)

Я р ц е в (стараясь удержать его). Господин Шлиттенберг! Черт знает что! (Хольман.) Извини, Эльза. (Спешит за Вальтером.) Господин Шлиттенберг!

Б о е в. Как бы эти горячие парни не сошлись врукопашную. Простите, девушки. (Уходит.)

В ж е ш е н ь с к а (как бы сама с собой). Сколько еще надо приложить сил, чтобы сбылось пророчество поэта. (Цитирует.) «Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся».

Входит Т а о, глаза ее заплаканы, она молча стоит у порога, ищет кого-то взглядом. Вжешеньска играет на гитаре.

С т р и ж е в и ч. Тао, мне надо с вами поговорить.

Т а о (с недоумением). О чем?

С т р и ж е в и ч. Пойдемте ко мне в номер.

Т а о. У меня нет на это… (Вдруг.) Хорошо, пойдемте, но только лучше в мой номер.

Тао и Стрижевич уходят. Появляются С о с н о в с к и й и Г л е н, оба с цветами.

Г л е н (щелкнув каблуками, дарит цветы). Я совершенно случайно узнал о вашем дне рождения. (Целует руку.)

С о с н о в с к и й (поднося цветы). Поздравляю вас, Эльза.

Г л е н. А куда так резво побежали господа кавалеры?

В ж е ш е н ь с к а (ударяя по струнам). На дуэль!

Г л е н (весело). Прекрасно! Пока они будут сражаться, мы постараемся завоевать ваши сердца. Сыграйте что-нибудь мексиканское. (Становится в позу.)

В ж е ш е н ь с к а (подобрав мелодию мексиканского танца). И — начали!

Глен красиво, темпераментно танцует мексиканский танец. Тем временем Эльза что-то взволнованно рассказывает Сосновскому.

Г л е н (танцуя перед Эльзой). Синьорите не нравится мой танец? (Вдруг останавливается.) О, ваши глаза полны слез.

С о с н о в с к и й. Пока мы с вами разыскивали цветы, здесь действительно произошло политическое столкновение.

Г л е н. Давайте повесим плакат: «Политические разговоры запрещаются до восьми часов утра».

Х о л ь м а н. К сожалению, Вальтер, кажется, выпил лишнее.

Г л е н. Вальтер отличный парень. Мы вчера с ним осушили бутылку виски. И знаете, он был почти трезв.

Х о л ь м а н. Спасибо вам. Но господин Шлиттенберг вернул нас к реальной действительности.

Г л е н. Жаль. Так хотелось отдохнуть.

В ж е ш е н ь с к а (перебирая струны). Я вот тоже играю на гитаре, пою, танцую, а в голове один и тот же вопрос: как ответить на провокационное предложение Гариса?

Возвращается Я р ц е в и Б о е в.

Я р ц е в (с досадой). Ни черта он не понял. Уперся как бык: «У нас нет фашизма. А неофашизм — одна из форм возрождения нации». Тут шею можно свернуть. Попробуй разберись, где кончается духовное возрождение нации и где начинается возрождение нацизма.

Х о л ь м а н. Надо завтра отвести предложение Гариса!

Б о е в. Поздно!

В ж е ш е н ь с к а. Это надо было сделать сразу!

Я р ц е в. И провалить третий пункт?

Б о е в. Политический компромисс с пиночетовцем — удар по международному антифашистскому движению.

Г л е н. Любая политическая кампания внутри страны могла бы всколыхнуть народные массы.

Б о е в (резко). Вы предлагаете проводить форум в стране, где растоптаны права человека?

Г л е н. Ваш Димитров начал борьбу с фашизмом в его логове.

В ж е ш е н ь с к а. Успокойтесь, коллеги. Кроме нашей группы есть еще пять. Там тоже идут острые дебаты. Кандидатами для проведения форума уже названы города многих стран мира.

Б о е в. Нет, Ядвига! Волей жребия пятая группа оказалась эпицентром совещания. Им важно, чтобы политический компромисс совершил не кто-нибудь, а именно глава советской делегации.

Х о л ь м а н. Представляете, что будет на пленарном заседании?

С о с н о в с к и й. Желтая пресса ждет этого компромисса. Хунта изо всех сил старается разорвать политическую блокаду. Пиночету сейчас важен не столько сам форум, сколько согласие молодежи мира собраться в Сантьяго. Потом можно будет под каким-нибудь предлогом и сорвать встречу. Или попытаться провести ее без представителей социалистического лагеря. Вариантов много. Предложение Гариса коварно, но категорически отклонить его — значит проиграть. (Взглянув на часы.) К сожалению, я должен идти. Думайте, братцы. (Эльзе.) Еще раз с днем рождения! Простите. (Уходит.)

Я р ц е в. Какие можно еще придумать аргументы в защиту третьего пункта?

Б о е в. Лучшие аргументы — факты.

Я р ц е в. Факты? А ты видел, как их тут выворачивают? Акт мира, подписанный в Хельсинки, — факт? Европейская встреча молодежи в Варшаве — тоже факт! Но самые благородные намерения ставятся под сомнение. Какую чушь несла сегодня Корти! «Коммунисты Европы собирались в Берлине, чтобы подписать тайный договор против свободного мира».

Телефонный звонок.

Б о е в (сняв трубку). Да! Кого? Одну минуточку. (Передает трубку Хольман.) Тебя. Сам фон Шлиттенберг.

Х о л ь м а н. Слушаю. Я занята. Что? Тетя? Ну, если тетя, то я постараюсь. (Резко опускает трубку.)

Я р ц е в (устало). Давайте-ка устроим небольшой перекур. Подумает еще каждый в одиночку. Если кого осенит — я на телефоне.

Г л е н. Мистер Ярцев прав. Нам надо немного освежить мозги. (Эльзе.) Я не прощаюсь. Подарок за мной. (Уходит.)

Х о л ь м а н. Может, вы все же перекусите?

Я р ц е в. Спасибо, что-то не хочется. Поздравляю тебя, Эльза. Извини нас, ради бога.

Все, кроме Вжешеньской и Хольман, уходят.

Поздний вечер того же дня. Перед нами снова номер Ли. Здесь в непринужденной беседе идет целенаправленная обработка некоторых участников пятой группы. Среди них мы видим С и л ь в и ю К о р т и, Г е н р и Ш о у, М и с с у р и К а т о я м у, М а д л е н Б а ж о, Т а о. В глубине номера накрыт стол, бутылки с разными напитками, фрукты, бутерброды. У стола дежурит Тао, она старается всем угодить: наполняет рюмки, предлагает закуску, мило улыбается. Она очень устала, но внимательно следит за всем происходящим. У самой авансцены, по-хозяйски развалясь за журнальным столиком, сидит Л и, он беседует с Р о б е р т о м Ф р и ш е м, облаченным в темную мантию. Приглушенно звучит музыка. Корти и Шоу танцуют, Катояма занят разговором с Тао. Бажо наблюдает за схваткой Ли с Фришем.

Л и. Абстрактную веру вы хотите противопоставить глобальным идеологиям? Нелепо! И несовременно!

Ф р и ш (горячась). Общество скорбящих братьев Иисуса Христа призвано открыть людям изначальную истину бытия! Мы не собираемся спорить с марксизмом! Вечность потеряла бы магическую силу, если бы хоть однажды усомнились в своем величии перед мгновением!

Б а ж о (восторженно). Какое неопровержимое сравнение!

Л и. Почти все религии с их вечными истинами загнаны в тесный угол истории.

Б а ж о. Зато коммунизм стал одной из активнейших религий мира.

Ф р и ш. Коммунизм антибожествен по своей сущности! Ибо главная его цель — пресыщение рода человеческого. А всякое пресыщение есть разврат, ведущий к гибели.

Л и. Все это книжно, господин Фриш. Коммунизм гибче многих религиозных догм.

Шоу, поблагодарив Корти за танец, берет у Тао две рюмки, вручает одну Корти, чокается с ней, пьет, подходит к Ли.

Ш о у (развязно). Продолжаете сушить мозги? Коммунизм или фашизм? (Смеется.) Знаете, что напоминает мне наша планета? Крохотный корабль в безбрежном океане. Мы — пассажиры. Мы спорим, скандалим. Не знаем, кому отдать предпочтение: абстрактному коммунизму или фашизму. Мы готовы схватить друг друга за глотку. А между тем корабль обречен. Он развил огромную скорость. Потерял управление. Еще мгновение, и он вдребезги!

К о р т и (темпераментно). Прекрасно! Скорость — физическое упоение! Динамика мысли! Ритм века! Победит тот, чьи идеи впишутся в бешеный ритм века.

Б а ж о. Я против победы идей! Я выступаю за победу чувства. Человек рожден, чтобы любить, наслаждаться жизнью. Только всемирная проповедь свободной любви способна уберечь человечество от гибели. Борьбу идей навязали нам религия и коммунизм. Они отвлекают человека от главного его предназначения…

Появляется Е в а М ю л л е р.

М ю л л е р (удивленно). О! Здесь уже полно гостей. (Фришу.) Вы имеете честь представлять в пятой группе Австралию?

Ф р и ш (с достоинством). Я имею честь представлять Общество скорбящих братьев Иисуса Христа!

М ю л л е р. Боже мой! Какая экзотика. (К Ли.) Операция «День рождения» сорвана. Мистер Глен сейчас будет здесь.

Л и. Поздравляю вас, фрау Мюллер.

Входят захмелевший Ш л и т т е н б е р г и Д ж о н Г л е н.

Ш л и т т е н б е р г (всем). Добрый вечер! (К Мюллер.) Ты просила меня зайти?

М ю л л е р (Глену). Я хотела поближе познакомить мистера Глена с моим другом господином Ли.

Г л е н (с достоинством). Благодарю вас, фрау Мюллер. (Щелкнув каблуками, к Ли.) Джон Глен.

Л и (улыбаясь). У вас манеры военного.

М ю л л е р. Мистер Глен имеет осколочные ранения.

Л и. Вы были ранены осколками советских снарядов?

Г л е н. Моя машина подорвалась на игрушках отечественного образца.

Неловкая пауза. Тут же появляется Т а о с маленьким подносиком.

Т а о (Глену и Шлиттенбергу). Угощайтесь.

Ш л и т т е н б е р г (взяв рюмку). Благодарю вас, Тао.

К о р т и (включив магнитофон, пританцовывает). Господа! Кто желает размяться, прошу сюда. (Шлиттенбергу.) Давайте танцевать. (Вовлекает его в танец.)

Б а ж о (Глену). Танцуйте. Здесь нет мин.

Ритмичный современный танец. Танцуют Корти, Шлиттенберг, Бажо, Глен, вскоре к ним присоединяются Тао и Катояма. Ритм постепенно нарастает.

Ш о у. Вот они, первые признаки скоростной катастрофы.

Ф р и ш. Конвульсии грешников перед страшным судом.

М ю л л е р. Эпидемия пессимизма. Что это, болезнь века?

Ф р и ш. Результат самоотлучения человека от бога.

Ш о у. Мы переживаем состояние идейной невесомости.

Л и. Ерунда! Молодежи нужен вождь! Личность, которой бы она поклонялась. Могущественный идол.

Шлиттенберг и Корти подходят к Мюллер.

М ю л л е р (к Ли). Извините. Но вы, кажется, забыли, что на роль такого идола сейчас претендует Москва.

Л и. Политика Москвы держится на трех постулатах. На ложном миролюбии. Лицемерном интернационализме. И на активном оболванивании молодежи мира в просоветском духе.

Ш л и т т е н б е р г. Что касается оболванивания, то здесь вы явно перебрали.

Подходят Глен и Бажо, они стоят, прислушиваются к разговору. Тао и Катояма продолжают танцевать, но их танец похож на маленькое представление мимики и жеста.

Ш о у (Шлиттенбергу). Вы повнимательней вчитайтесь в программу предстоящего форума.

Г л е н. Что, собственно, вас в ней смущает?

Ш о у. Перечень стран. Среди них, кстати, и наша Америка.

Г л е н. Вполне заслуженно.

Ш о у. Вы космополит?

Г л е н (вспыхнув). Я не хочу, чтобы на кострах ку-клукс-клана сгорела национальная честь моей родины!

Л и. Вы предпочли костру всемирное поругание?

Г л е н. Вы ставите проблему с ног на голову!

Тао и Катояма, выключив магнитофон, подходят к Ли.

Л и. А вы повнимательней вдумайтесь в политическую направленность программы. Почти каждый пункт призывает бороться за мир, за социальную справедливость, за политическое равноправие. Красивые слова. А что за ними скрывается? Ложь и лицемерие. Натравливать беззубого щенка на могучего тигра может только тот, кому безразлична участь жертвы.

М ю л л е р. Или тот, кому надо отвлечь тигра, чтобы всадить нож в спину.

Л и. Зачем нож? Можно связать его так называемым «мирным договором».

К о р т и. Не выйдет!

Ш о у. Москве придется иметь дело с Америкой.

К а т о я м а. Господин Ли прав. Громче других кричит о мире тот, кто готовится к войне. Завтра мы дружно проголосуем против третьего пункта.

Л и. Вы уповаете на голосование? Вынужден огорчить вас. Два из трех участников этого совещания прибыли сюда по рекомендации Комитета молодежных организаций СССР.

Ш л и т т е н б е р г (резко). Простите! Но подобное заявление ставит в неловкое положение даже ваших гостей.

Г л е н. Чтобы не нарушать закон гостеприимства, разрешите откланяться. (К Ли.) По по закону благородства обязан предупредить вас. Завтра я внесу предложение включить Южную Корею в список стран, обозначенных в третьем пункте. Честь имею. (Гордо удаляется.)

Ш л и т т е н б е р г. Тетя, мистера Глена я пригласил по вашему совету.

М ю л л е р. Я не думала, что война так сильно расшатала его нервы.

Ш л и т т е н б е р г. Я обязан извиниться перед мистером Гленом.

М ю л л е р. За что?

Ш л и т т е н б е р г. За господина Ли! (Уходит.)

Л и (с улыбочкой). Горячая молодежь. (К Мюллер.) За вашего племянничка я спокоен. (Всем.) А вот за мистера Глена поручиться не могу. Этот солдафон способен на все.

М ю л л е р. Пока мы прохлаждаемся, Ярцев и его компания агитируют за третий пункт.

К о р т и. Вы правы. Нам нельзя расслабляться.

Ф р и ш (торопливо). Я, кажется, опоздал на вечернюю молитву. (Направляется к двери.) До завтра.

Б а ж о (Фришу). Вы обещали показать мне ночной ритуал молитвы скорбящих братьев. (Спешит за Фришем.)

Ш о у (допив вино). Пойду-ка я поставлю традиционную поминальную свечку за души тех, кто погиб сегодня в авиа- и автокатастрофах. (Уходит.)

К о р т и (направляясь к двери). Спасибо за гостеприимство.

К а т о я м а. Я провожу вас. (К Ли, подобострастно.) Благодарю за угощение. (Кланяясь, уходит.)

М ю л л е р (взглянув на часы). Мне, к сожалению, тоже пора. Через несколько минут Вальтер должен встретиться с Эльзой. Я должна помочь им объясниться раз и навсегда. До скорой встречи. (Уходит.)

Л и (расстегивая китель, Тао). Давай выпьем за успех нашей миссии.

Т а о (покорно). Вы мой руководитель…

Л и. Я твой друг, Тао. Я взял тебя в ответственную поездку. (Приближается к ней.)

Т а о (отступая). Я вам очень обязана… Я стараюсь…

Л и. Ты стараешься держаться от меня на расстоянии.

Т а о. Хочу до конца понять вашу цель, господин Ли.

Л и (опрокинув рюмку, резко). Моя цель — покороче обрубить щупальца советскому спруту. Не пустить его в Азию! Пусть душат друг друга в миролюбивых объятиях здесь, в старой, тесной Европе. Нам надо выиграть время. (После паузы.) Скоро могучий азиатский Восток заговорит с Западом голосом силы. И тогда наша лига окажется в эпицентре самых крупных исторических событий.

Т а о (взяв рюмку). Теперь я понимаю… Во имя такой перспективы я готова сделать все…

Л и. Пей, девочка. О твоих заслугах я доложу куда следует… (Подходит к ней.)

Т а о (испуганно). Умоляю вас!

Л и (с угрозой). Значит, ты не желаешь помочь своим родителям?

Т а о (сквозь слезы). Простите… Я сейчас выпью… (Плачет.) Я очень хочу опьянеть… (Пьет.)

Звонит телефон.

Л и (сняв трубку, застегивает пуговицы). Слушаю. Все еще совещаются? И Глен там? Благодарю вас, фрау. (Положив трубку, Тао, решительно.) Вот что, детка! Не нравится мне возня русских. От Ярцева можно ждать любой выходки.

Т а о. Но ведь он поставлен в такие условия…

Л и (резко). Я лучше тебя знаю русских! Они способные выскользнуть даже из объятий удава. Надо действовать.

Т а о. Под каким предлогом я проникну к Ярцеву?

Л и. Тебя обучали этому в школе. Как только останешься с Ярцевым вдвоем, набери мой номер. Пароль: «Извините, я ошиблась». Все.

Т а о (не сразу). Задание трудное… (После паузы.) Дайте мне клятвенное обещание, что мои родители…

Л и (приложив руку к сердцу). Клянусь!

Телефонный звонок.

(Снимает трубку.) Да, слушаю. Что?! Благодарю вас, фрау. (К Тао.) Стрижевич вернулась в свой номер, Ярцев один.

Т а о. Ясно, господин Ли. (Быстро уходит.)

Свет гаснет.

Такой же номер, как и в предыдущей картине. На тахте сидит Е в а М ю л л е р. Перед ней — журнальный столик, на нем бутылка. По комнате нервно расхаживает Ш л и т т е н б е р г. Он курит, волосы взъерошены, галстук сбился набок.

М ю л л е р (выпив). Нет, мой мальчик! Вашему поколению в тиши не отсидеться. Все эти форумы, совещания, акты мира — детская забава. Снотворное для слабонервных. Как только азиатские племена объединятся — жди первой канонады.

Ш л и т т е н б е р г (зло). Ты ждешь войны, как азартный игрок кровавой корриды.

М ю л л е р. Ты прав, мой мальчик. Лично я буду болеть за желтого удава, чтобы он побыстрее проглотил красного быка. Только атомная война Китая с Россией, их взаимоуничтожение спасет Европу от духовного и физического порабощения. Другого выхода нет, Вальтер…

Ш л и т т е н б е р г. Я говорю тебе о чувстве. О самом высоком человеческом чувстве! А ты мне про войну! Про быков и удавов…

М ю л л е р. Ты наследник миллионного состояния. Марта — дочь банкира.

Ш л и т т е н б е р г. Тетя, скоро сюда придет Эльза.

М ю л л е р (настойчиво). Тем более ты должен выслушать меня. (Нервно щелкает зажигалкой, пытается прикурить.) Отец Марты влиятельный человек. Если ты завтра проиграешь…

Стук в дверь. Шлиттенберг испуганно оглядывается. Входит Э л ь з а Х о л ь м а н.

Х о л ь м а н (стоя у двери). Ну, вот я и пришла!

Ш л и т т е н б е р г (растерянно). Извини, Эльза. У нас тут…

М ю л л е р (грубо). Семейный разговор.

Ш л и т т е н б е р г. Тетя! Я просил бы вас…

М ю л л е р (вставая). Не утруждай себя. (Эльзе.) Мне выпала честь опекать его с детства. Поэтому я на правах духовной матери хочу спросить вас. Готовы вы поменять вашу марксистскую веру на честь стать женой одного из богатейших…

Ш л и т т е н б е р г. Простите, фройляйн Эльза! Тетя выпила…

М ю л л е р (иронизирует). Он боится, что вы откажетесь…

Х о л ь м а н (оценив ситуацию). Он, как всегда, недооценивает вашу предприимчивость. Сказываются издержки подзатянувшегося духовного опекунства.

М ю л л е р. О, у вас, оказывается, острые зубки.

Ш л и т т е н б е р г (тронув ее за плечо). Тетя!

Х о л ь м а н (Вальтеру). Вы пригласили меня на аукцион? Простите, но торги не состоятся. (Приоткрывает дверь, чтобы уйти.)

Ш л и т т е н б е р г (удерживая ее). Эльза, я умоляю вас!

М ю л л е р. Ты больше ей не нужен. Она выполнила задание Москвы. Она сделала все, чтобы ты проиграл Ярцеву.

Ш л и т т е н б е р г. Тетя! Я вынужден буду…

Х о л ь м а н (решительно). Проиграл не он! Проиграли те идеи, которые он пытался защищать. Проиграла националистическая программа, которую вы навязываете молодежному движению.

М ю л л е р. Вальтер! Ты слышишь, что она говорит?! Она издевается над высшими идеалами твоего союза!

Х о л ь м а н. Идеалы голубой крови? «Мы — лучше всех!» «Мы — избранная нация!» «Наша высшая миссия — править миром!» Простите, но это болезнь фанатиков.

М ю л л е р. Вы и меня считаете фанатичкой?

Х о л ь м а н. Как это ни прискорбно, фрау Мюллер. Вы вдумайтесь в смысл своей жизни. Вы носитесь по миру, принюхиваетесь к трупному запаху, занимаетесь мрачным пророчеством. И все это во имя того, чтобы зажечь факел новой войны.

М ю л л е р. Лучше уничтожить зараженную коммунизмом планету, чем оставлять ее в наследство слюнтяям. (Вальтеру.) Почему ты молчишь? (С презрением.) Теперь я понимаю, почему ты так часто ездил в ГДР.

Ш л и т т е н б е р г. Тетя! Ты посягаешь на мою честь!

М ю л л е р (с издевкой). Честь?! О какой чести может идти речь? У тебя нет элементарной гордости. Тебе наставили рога!

Ш л и т т е н б е р г (выходя из себя, резко). Хватит! Вы должны немедленно извиниться перед фройляйн Эльзой! (Наступая на нее.) Слышите! Немедленно!

М ю л л е р (пятясь к двери). Я?! Достаточно, что ты ползаешь перед ней на коленях! (С ненавистью.) Будьте вы прокляты! (Хлопнув дверью, уходит.)

Значительная пауза.

Х о л ь м а н. Прости, Вальтер. После такой экзекуции мне надо побыть с друзьями… Извини. (Быстро уходит.)

Ш л и т т е н б е р г (рванувшись за ней). Эльза! (Упирается головой в дверь.) Ушла! Ушла к друзьям. (Поворачивается, его глаза полны слез.) К друзьям?! (Медленно, словно слепой, приближается к авансцене.) Она ушла к этому русскому. Значит, тетя права? (Гневно, сквозь рыдания.) Нет, я еще не проиграл! Вальтер фон Шлиттенберг еще покажет себя!

Звонит телефон.

(Снимает трубку.) Слушаю. Что? Вы где? В баре? Я спускаюсь. (Быстро уходит.)

Номер Ярцева, он сидит за столом, что-то пишет. Раздается стук в дверь.

Я р ц е в. Да, войдите.

Порывисто входит С т р и ж е в и ч.

С т р и ж е в и ч. Борис, там Гарис насилует девушку!

Я р ц е в (рванувшись, в дверь). Подожди меня здесь! (Убегает.)

Звонит телефон.

С т р и ж е в и ч (подняв трубку). Федор Матвеевич? Борис выскочил в коридор, там пьяный Гарис… Что? Федор Матвеевич, алло, алло! (Опускает трубку.) Он тоже, наверно, побежал усмирять Гариса. (Заметив рядом с телефоном фотографию, внимательно рассматривает ее.) Так вот ты какая, девушка-мечта…

Дверь с шумом раскрывается, С о с н о в с к и й вталкивает Я р ц е в а, поворачивает ключ.

С о с н о в с к и й (резко). Мальчишка! Кто тебе дал право ввязываться в драку?

Я р ц е в (потирая лоб). Он насильно пытался затащить ее в номер.

С о с н о в с к и й. А если это чистейшей воды провокация? Он мог втолкнуть тебя вместе с девицей в номер и запереть там. Сейчас бы полиция уже составляла на тебя акт об изнасиловании.

С т р и ж е в и ч. Но ведь она кричала, я решила…

С о с н о в с к и й (успокаиваясь). Положите ему на лоб что-нибудь холодное.

С т р и ж е в и ч. Сейчас намочу полотенце. (Уходит.)

С о с н о в с к и й. Извини, Борис, что в ее присутствии я так налетел на тебя.

Я р ц е в. Спасибо, Федор Матвеевич. Я только сейчас кое-что начинаю осознавать.

С о с н о в с к и й. За годы журналистской работы мне чего только не пришлось повидать. И сам не раз попадался в сети. Чаще всего нас ловят на благородных порывах.

Входит С т р и ж е в и ч с мокрым полотенцем в руках.

С т р и ж е в и ч. Давай, я остужу твою голову.

Я р ц е в. Ерунда, пройдет.

С о с н о в с к и й (отечески). Не упрямствуй. Борис. (К Стрижевич.) Лечите его, Оля, а я пойду провожу своих гостей. (Уходит.)

С т р и ж е в и ч. Слышал совет старшее товарища? Давай сюда голову.

Я р ц е в (присев на стул, склоняет голову). А кто будет ставить примочки Гарису?

С т р и ж е в и ч (приложив ко лбу полотенце). Холодно?

Я р ц е в. Есть малость.

С т р и ж е в и ч. Терпи… Боря. (Смотрит на фотографию.) Жаль, что она никогда не видела тебя в политической драке. Если бы хоть раз увидела…

Я р ц е в. Кто?

Входит Т а о, она в национальном костюме.

Т а о (сквозь слезы). Извините… Я пришла, чтобы высказать вам…

С т р и ж е в и ч. Тао?

Я р ц е в (к Тао). Проходите, садитесь.

Тао все время хочет что-то сказать Стрижевич, но слезы мешают ей.

С т р и ж е в и ч (присев на кушетку, к Тао). Ну чего ты уставилась на меня? А если бы я оказалась на твоем месте?

Т а о (опустившись на колени, сквозь слезы). Не знаю, Оля… Восточная пословица гласит: «Друг, посягнувший на твою честь, твой заклятый враг, а враг, постоявший за твою честь, твой лучший друг».

С т р и ж е в и ч. Мудрая пословица.

Т а о. Знаешь, Оля, пьяный Гарис предлагал мне деньги. Если бы вы не заступились… Зачем вы это сделали?

С т р и ж е в и ч. Присядь на стул. А то твоя коленопреклоненная поза….

Т а о. Мне так удобно. (После паузы.) Я закричала не от испуга: могла бы и сама справиться с ним… Но я хотела проверить, есть ли в этих джунглях люди. (Опустив голову.) Вы защитили меня, а я все эти дни следила за вами….

С т р и ж е в и ч (строго). Между прочим, у нас за такие шуточки указывают на дверь.

Т а о (волнуясь). Я не шучу, Оля. (Ярцеву.) Вы вправе презирать меня. Но я хочу сказать вам все…

С т р и ж е в и ч. Ты хочешь объясниться в любви?

Т а о (резко). Нет, Оля! Любить я не имею права! Любовь — удел слабого духом. Следить, доносить, предавать — вот мой девиз!..

С т р и ж е в и ч (строго). Тао! Нас не интересует…

Т а о (ее словно прорвало). Нет, Оля! Вы должны знать… (Ярцеву.) Мой отец в сорок девятом был тяжело ранен. Его лечили в Советском Союзе. Русские врачи вернули ему жизнь. У нас в семье все умеют говорить по-русски. Вначале мы жили в Гонконге. Потом перебрались на Тайвань. Там как раз, проводилась активная кампания по разжиганию конфликта между континентальным Китаем и Советским Союзом. Отцу предложили сотрудничать с радиостанцией, которая вела передачи против вашей страны. Он возмутился. Мать разделяла его гнев… И я…

С т р и ж е в и ч. Ты донесла на своих родителей?!

Т а о (продолжая, сквозь слезы). Да, Оля! Их выслали на принудительный рыбный промысел. А меня, за особые заслуги, определили в школу. Я изучила несколько языков. После настойчивой просьбы мне разрешили повидаться с родителями. Я не узнала их. Передо мной стояли живые мощи. Но они не упрекали меня. Они плакали от счастья. Их слезы жгли мое сердце. Их ласки казнили мою совесть. Их прощение заклеймило меня вечным позором. Я хотела покончить с собой, но смалодушничала.

С т р и ж е в и ч (взволнованно). Кошмар какой-то.

Т а о (сквозь слезы). Там, на острове, я действительно видела кошмарный сон. Потом я попала в Сеул… Голод заставил меня вступить в лигу «Независимая молодежь»… (После паузы, Ярцеву.) Скажите, только честно. Правда, что вы уже приготовили тысячу атомных бомб? Вы решили уничтожить всех азиатов, которые не хотят принять вашу веру?

Я р ц е в (возмущенно). Чушь несусветная!

Т а о (вытирая слезы). Голова идет кругом. Все смешалось. По ночам я брежу. Молю о прощении…

С т р и ж е в и ч (успокаивая). Они простят тебя, Тао…

Т а о (перебивая, резко). Нет! Нет мне прощения, Оля! Я и здесь успела совершить много зла. Зло стало моей профессией. Из этой трясины мне уже не выбраться… (Плачет.)

Телефонный звонок.

С т р и ж е в и ч. Наверно, Эльза. Я шла к ней, а тут эта история.

Я р ц е в (сняв трубку). Слушаю. Что? Да, она у меня. Хорошо.

С т р и ж е в и ч (к Тао). Я на минутку забегу к Эльзе и потом провожу тебя в номер. (Уходит.)

Т а о (встает, вытирает слезы, взглянув на телефон, вдруг что-то вспоминает). Разрешите, я воспользуюсь вашим телефоном.

Я р ц е в (любезно). Пожалуйста.

Набирая номер, Тао вглядывается в фотографию, стоящую рядом с телефоном.

Т а о (положив трубку). Занято. (Берет в руки фотографию.) Кто эта девушка?

Я р ц е в (смущаясь). Просто мечта.

Т а о. Очень красивая. Вы, конечно, влюблены в нее?

Я р ц е в (не сразу). Кто из нас не влюблен в свою мечту.

Т а о (набирая номер). У нас говорят, что красивая мечта всегда сопутствует красивым поступкам. (В трубку, после паузы.) Извините, я ошиблась…

Я р ц е в (с улыбкой). Судя по вашему наряду, в вашей душе, кажется, тоже поселилась красивая мечта?

Т а о (опустив глаза, растерянно). Не знаю…

Я р ц е в (весело). О, вы даже покраснели! Значит, я угадал?

Т а о (поставив на место фотографию). Сколько сейчас времени?

Я р ц е в (взглянув на часы). Без четверти два.

Т а о. Что вы так внимательно изучаете мой туалет?

Я р ц е в (пройдясь по комнате). Вы сейчас похожи на героиню одного советского балета. У нее, кстати, тоже было имя Тао.

Т а о. Она китаянка?

Я р ц е в. Да…

Т а о. Ее образ, конечно, олицетворял злую фею?

Я р ц е в. Наоборот. Автор наделил ее возвышенными душевными качествами.

Т а о (недоверчиво). На советской сцене и вдруг…

Я р ц е в. В свое время китайские зрители любили этот балет.

Т а о (что-то вспомнив). Вспомнила! У отца была пластинка. Он, кажется, видел советский балет. Рассказывал маме его содержание. Но я была совсем маленькой…

Я р ц е в. Я тоже не видел балета. Но сюжет и музыку знаю. Мои родители имеют некоторое отношение к театру. (Пройдясь по комнате, направляется к Тао.) В одном из портов бросил якорь советский корабль. Капитан корабля случайно оказывается в ночном кабаре…

Т а о (пятясь от его, сквозь слезы). Не подходите!

Я р ц е в (растерянно). Я, собственно…

Т а о (вытирая слезы). Сколько прошло времени?

Я р ц е в. После вашего звонка? (Взглянув на часы.) Всего пять минут.

Т а о (с тревогой). Больше я не имею права оставаться здесь. (Идет к двери, оглядывается.) Прощайте, капитан…

Я р ц е в (недоуменно). Почему «прощайте»? Через несколько часов мы снова встретимся.

Т а о. Может быть, и встретимся… (Быстро уходит.)

Ярцев некоторое время смотрит на дверь, подходит к столу, садится, берет карандаш, задумывается. Входит Вальтер, он пьян, подозрительно ищет кого-то взглядом.

Ш л и т т е н б е р г (стоя у порога). Извините, господин Ярцев. Я был уверен, что у вас… (Окидывает взглядом номер.)

Я р ц е в (отрываясь от бумаг). Вы были уверены, что я еще не сплю?

Ш л и т т е н б е р г. Да… я из бара. (Принюхивается.) Улавливаю тонкий аромат восточных роз…

Я р ц е в (вставая). Проходите, садитесь.

Ш л и т т е н б е р г (нерешительно). Благодарю. (Пройдясь по комнате.) Я не помешал? Вы один?

Я р ц е в (улыбаясь). Сейчас уже вдвоем.

Ш л и т т е н б е р г (указывая на себя). Вы имеете в виду? (Протягивает Ярцеву сигареты.) Прошу.

Я р ц е в. Спасибо, не курю. Я в студенческие годы увлекался боксом.

Ш л и т т е н б е р г. О, вы опасный соперник. (Закуривает, кивает на бумаги.) Готовитесь к последнему раунду?

Я р ц е в. Пытаюсь.

Ш л и т т е н б е р г (массируя виски, устало). Вы в капкане. Или надо рубить ногу. Или… (Разводит руками.)

Я р ц е в. Видимо, есть еще и третий вариант.

Ш л и т т е н б е р г (заметив фотографию). Разрешите?

Я р ц е в. Да, конечно.

Ш л и т т е н б е р г (рассматривая фотографию). Кинозвезда?

Я р ц е в. Нет, просто девушка.

Ш л и т т е н б е р г (многозначительно). Ясно. (Садится, в нем что-то заметно переменилась.) Я могу задать вам несколько неприятных вопросов?

Я р ц е в. По-моему, мы здесь только этим и занимаемся.

Ш л и т т е н б е р г. Нет-нет. Я о другом. Я хочу лично для себя кое-что уточнить. Как бы вам это объяснить… (Продолжая энергично массировать виски.) Недавно я был в вашей стране. Скажу откровенно: меня удивило, что во многих городах — мусор, грязь, отсутствие комфорта.

Я р ц е в. Согласен с вами. У нас много строительного мусора. Мы научились делать межпланетные корабли. А вот построить в каком-нибудь городишке сотню-другую новых домов без лишнего мусора пока не умеем.

Ш л и т т е н б е р г (не сразу). Строите вы действительно много. Но я о другом. Я сравнивал жизненный уровень народа, выигравшего войну. И, естественно, народа проигравшего.

Я р ц е в. Понимаю вас. По некоторым параметрам это сравнение пока в пользу народа, проигравшего войну.

Ш л и т т е н б е р г. Ваш народ в материальном отношении мог бы иметь уже сегодня все то, что имеют народы самых развитых капиталистических стран. Может быть, даже больше. Но «пока» не имеет.

Я р ц е в (перебивая). Вы очень точно сказали: «Пока не имеет». Если в вашем вопросе нет подтекста, то вы сами на него ответили.

Ш л и т т е н б е р г. Тогда разрешите подойти к проблеме с другой стороны. (Закуривает.) Вы проповедуете политику международного интернационализма. Но разве страны, которым вы так много помогали, в том числе и Индонезия, Чили, Египет, вас ничему не научили?

Я р ц е в. Научили. (После паузы.) Позвольте ответить вопросом на вопрос. Вы знаете хотя бы одно политическое или религиозное течение, которое, прежде чем стать общепризнанным, не встречало бы на своем пути непонимания, преград или временных поражений?

Ш л и т т е н б е р г. Я воздерживаюсь отвечать однозначно.

Я р ц е в. В таком случае счет пока ничейный. Хотя вынужден напомнить, что международный интернационализм, как мы его себе представляем, одно из самых молодых политических течений.

Ш л и т т е н б е р г. И вы, конечно, свято верите, что оно станет общепризнанным?

Я р ц е в. Если многоязыкое человечество намерено выжить, то у него нет другого выхода.

Ш л и т т е н б е р г. Вы мыслите слишком глобальными категориями. Но почему вы убеждены, что в ядерной схватке победит коммунизм?

Я р ц е в. Тем, кто уцелеет после ядерной схватки, видимо, придется начинать все сначала.

Ш л и т т е н б е р г. С эволюции: обезьяна — человек?

Я р ц е в. При условии, что наша планета будет вращаться по той же орбите.

Ш л и т т е н б е р г (вскочив). Наконец-то я выжал из вас искреннее признание! Значит, вы тоже боитесь ядерного столкновения? Я имею в виду вас не как политика, а как человека.

Я р ц е в (встав). Смерть космополитична по своей природе.

Ш л и т т е н б е р г (пройдясь по комнате, вдруг). Пойдемте в бар. Я представлю вас моим коллегам. Они набросятся на вас, как голодные шакалы. Но до потасовки не дойдет. Мы научились ненавидеть благородно.

Я р ц е в. К сожалению, не могу воспользоваться вашей любезностью!

Ш л и т т е н б е р г. Жаль. (Направляясь к двери, останавливается.) Я не испытаю особого восторга, если завтра дуэль выиграет пиночетовец. Но со своей стороны я обязан сделать все возможное, чтобы ваш выстрел тоже не оказался для нас смертельным. Честь имею. (Уходит.)

Телефонный звонок.

Я р ц е в (сняв трубку). Да, слушаю. Федор Матвеевич? Вы тоже не спите? Что я делаю? Думаю. Ко мне заходил фон-барон. Он, видимо, подозревал, что я консультируюсь с Москвой по рации. Они с нас глаз не спускают. Меня, кажется, осенила одна идейка. Рискованная, правда. Что? Вы правы: без риска это сражение не выиграть. До завтра. (Положив трубку, некоторое время смотрит на фотографию, вздыхает, садится за стол, что-то быстро пишет.)

Номер Ли. Влетает разгневанная Е в а М ю л л е р. Ли, припав к приемнику, жестом руки просит ее помолчать. Мюллер нервно мечется по комнате, жадно курит.

Г о л о с п о р а д и о (продолжая). …В Западной Германии под нажимом социалистического блока дебатируется программа очередной молодежной кампании. Миссионеры комсомола, прошедшие специальную подготовку, бесцеремонно втираются в доверие к неискушенным в политике лидерам молодежи третьего мира. Лестью, подкупом, шантажом навязывают им свою пресловутую программу мира…

Мюллер, не выдержав, подлетает к приемнику, выключает его. Ли, находясь все еще под впечатлением передачи, улыбается, недоуменно смотрит на нее.

М ю л л е р (резко). У вас в номере дама! А вы сидите, упиваетесь собственной стряпней!

Л и. Вы узнали мой стиль?

М ю л л е р (на той же ноте). Да, узнала! Грубая подтасовка! Такая же, как ваша операция против Ярцева!

Л и (насторожившись). Я плохо вас понимаю.

М ю л л е р (теряя самообладание). Не прикидывайтесь! Ваша наложница вышла из его номера с ликом непорочной мадонны.

Л и (сообразив, что к чему, вскакивает). Как?!

М ю л л е р (срываясь). Пусть вам дает объяснение сама провокаторша! По ее вине задержан утренний выпуск моей газеты! Шеф в бешенстве!

Л и (подходит к телефону, набирает номер). Ты? Немедленно зайди ко мне! (Бросает трубку, расхаживает по комнате.)

М ю л л е р. Не спешите ломать копья. Она может еще пригодиться. Надо как-то обыграть ее пребывание у Ярцева.

Л и. Эта девочка давно балансирует на скользком канате. Встреча с Ярцевым могла повлиять на ее равновесие.

М ю л л е р. Вы думаете, она решится?

Л и. С каната срывались и более опытные…

М ю л л е р. В таком случае желаю приятной беседы. (Уходит.)

Входит Т а о. Она пьяна, волосы растрепаны.

Т а о (развязно). Вы звали меня, мой друг…

Л и. Ты пьяна?

Т а о. Разве не вы напоили меня?

Л и (взбесившись). Замолчи! Ты сорвала операцию, тебе грозит самое страшное наказание.

Т а о. Одна из цитат великого мыслителя гласит: «Если тебя заставляют молчать, ты обязан говорить…»

Л и. Ты немедленно вернешься в Сеул! Там тебя научат. Там выжмут из тебя предательские соки! Я обещал тебе встречу с родителями — я выполню свое обещание. Ты навсегда отправишься к ним на рыбный промысел.

Т а о (сквозь слезы). Если бы вы знали, как я вас презираю! Подлейший из подлых. Когда-нибудь люди проклянут ваше имя!

Л и (озверев, бьет ее по щекам). Ядовитая змея!

Т а о (с презрением). Вы сеете зерна ненависти. Вы стравливаете народы. Вам нет прощения. Вас поглотит океан гнева! (Гордо уходит.)

На авансцене М ю л л е р, она говорит по телефону.

М ю л л е р (в трубку). Как только нагрянет полиция, дайте мне знать. Если этот материал пройдет по моим источникам информации, гарантирую вам солидное вознаграждение. (Положив трубку, закуривает.)

Появляется С о с н о в с к и й.

С о с н о в с к и й (развернув газету). Какой броский заголовок. (Читает.) «Новая конституция и растоптанная личность».

М ю л л е р (с улыбочкой). Вам нравится?

С о с н о в с к и й. Проигрывая в честном споре, вы решили подтасовать карты?

М ю л л е р. Просто я взяла интервью у бывшего гражданина вашей страны.

С о с н о в с к и й. Ненависть к нам читается в каждой вашей статье, книге, в ваших газетах. Даже в вашей обворожительной улыбке. Вы, видимо, обречены на эту болезнь до конца дней своих. А жить вы, конечно, собираетесь еще долго.

М ю л л е р (с вызовом). Да уж постараюсь прожить дольше вашего!

С о с н о в с к и й. Не завидую вашим мукам.

М ю л л е р. Почему «мукам»?

С о с н о в с к и й. Говорят, с годами даже самого завзятого преступника начинает терзать совесть. И муки эти во много крат страшнее физических пыток. Представьте, что каждую ночь вам будут являться тысячи молодых лиц, искаженных гримасой ненависти. И среди них однажды явится лицо Тао, Вальтера и еще многих тех, кого вы успеете отравить.

М ю л л е р. Не смейте упоминать имя Вальтера фон Шлиттенберга рядом с какой-то желтой наркоманкой!

С о с н о в с к и й. Вы придумали этот диагноз после того, как Тао отказалась выполнить ваше задание?

М ю л л е р (настороженно). Вы успели взять у нее интервью?

С о с н о в с к и й. В отличие от вас, я не специалист по интервью. Весь пафос вашей статьи направлен против моей страны. Вы беззастенчиво цитируете высказывания бывшего гражданина СССР. За короткое время он успел набедокурить во Франции, затем в Австралии, теперь приехал в ФРГ. Выставив его «жертвой коммунистического режима» и «растоптанным и невозвратно загубленным многообещавшим талантом», вы забыли сообщить читателям, что психиатры Франции, Австрии и ФРГ единодушно настаивают поместить этого «гения» в психиатрическую больницу. Газета вместе с переводом вашей статьи сегодня чуть свет вручена всем участникам пятой группы.

М ю л л е р. Ах, вот что вас беспокоит. Вы боитесь, что моя статья посадит в лужу «товарища» Ярцева?

Телефонный звонок.

(Сняв трубку.) Извините. (В трубку.) Слушаю. Инспектор уже прибыл? Хорошо, я сейчас буду. (Положив трубку, Сосновскому.) Не завидую вашему Ярцеву. (Уходит.)

Свет гаснет.

Зал, где проходит последнее заседание пятой группы. На первый план выдвинут лозунг: «Третьему поколению — свой Хельсинки!» Несмотря на ранний час, почти все у ч а с т н и к и с о в е щ а н и я заняли свои места. Свободно, как всегда, кресло Фриша, и среди наблюдателей мы не видим Тао. Председательствует Ш л и т т е н б е р г. Выступает Я р ц е в.

Г а р и с (вскочив, показывает на часы). Господин Ярцев! Вы философствуете на темы человеческой памяти уже несколько минут!

Я р ц е в. Вы так вскрикнули, будто я прищемил вам палец.

Смех, аплодисменты, заметное оживление.

Ш л и т т е н б е р г. В распоряжении господина Ярцева еще пять минут.

Я р ц е в (упрямо). И все же я продолжу мысль о человеческой памяти. Вы посмотрите, какую атаку ведут на нее духовные пособники империализма — кино, телевидение, радио, миллионные тиражи газет, журналов, книг. Во имя какой же цели подвергается массированной экзекуции наша память? Цель одна — предать забвению черно-коричневый фашизм Муссолини — Гитлера, чтобы возродить фашизм образца расиста Смита и кровавого Пиночета…

Г а р и с (вскакивая). Господин председатель! Я протестую!

Ш л и т т е н б е р г. Прошу учесть протест господина Гариса.

Б а ж о. Хватит нас запугивать!

Ш о у. Гитлер и Муссолини не имеют никакого отношения к нашему поколению.

Я р ц е в (резко). Имеют! И самое прямое, мистер Шоу! Вот вам калейдоскоп мрачных событий наших дней. Реакционные профашистские организации все громче заявляют о неизбежности третьей мировой войны. Генералы Пентагона проводят испытание нервно-паралитических газов на молодых солдатах. Военные монополии увеличивают производство оружия. Расисты всех мастей расширяют резервации для темнокожих. Фашисты строят новые концлагеря для патриотов своих стран.

Ш о у (резко). Коммунистическая демагогия! Во имя чего вы взываете к памяти третьего поколения?

Я р ц е в. Вам нужны факты, мистер Шоу? Тогда потрудитесь запомнить несколько цифр. Вот они: почти каждый четвертый научный работник земного шара участвует в разработке проектов в области производства орудий войны! Сорок процентов всех мировых расходов на научные исследования направляются в военную сферу. Сейчас свыше двадцати миллионов человек находится под ружьем. Пятьдесят миллионов занято военным производством. Ежегодно на военные цели человечество тратит триста миллиардов долларов. А для того чтобы накормить полмиллиарда голодающих или дать образование семистам миллионам безграмотной молодежи нашей планеты, достаточно всего пятнадцати миллиардов долларов.

К о р т и. Довольно лицемерить, господин Ярцев! Разглагольствуя о голодных африканцах, вы боитесь обмолвиться хотя бы одним словом о вопиющем узурпаторстве прав человека в вашей стране.

Я р ц е в. Говоря о голодных, я имел в виду и вашу страну, синьорита Корти. По официальным данным, у вас сейчас насчитывается около миллиона безработной молодежи.

Ш о у. Вы отвечаете не по существу реплики. Сейчас западная демократия проводит кампанию против узурпации прав человека в социалистических странах.

Я р ц е в. А вам не кажется, что западная «демократия», организовав эту «кампанию», оказалась в пикантном положении девицы с панели. Торгуя душой и телом, она тем не менее взывает к прохожим блюсти высокую нравственность.

Смех, аплодисменты.

Б а ж о. Простите, но с этической точки зрения ваш контраргумент сомнителен.

Г а р и с (азартно). Когда человек попадает в щекотливое положение, ему наплевать на этику.

Я р ц е в. Благодарю за откровенность.

Смех, аплодисменты.

Мистер Шоу, затронув проблему узурпации прав человека, действительно поставил нас в щекотливое положение.

Шум. Гарис, Корти, Шоу возмущены.

Ну, а если серьезно отвечать на реплику синьориты Корти, то за шестьдесят лет своего существования моя страна не раз сталкивалась со всякого рода кампаниями. Была «кампания» крестового похода четырнадцати западных держав. Затем «кампания» политической и экономической блокады. «Кампания» нашествия фашизма. Земля не успела остыть от пожарища горячей войны, а на смену ей пришла «кампания» «холодной» войны. И все эти «кампании» вершились и, к сожалению, еще вершатся под знаменем так называемой западной «демократии».

Ш л и т т е н б е р г. В вашем распоряжении две минуты.

Я р ц е в. Благодарю вас. (Ко всем.) В заключение я хочу снова обратиться к человеческой памяти. Древний мудрец сказал, что память — это не только прошлое человечества, но и его будущее. Это не только честь, совесть и достоинство его предков, но и высокое благородство его правнуков. Поэтому я обращаюсь к памяти людей высокого благородства. К памяти истинных интернационалистов. Давайте никогда не забывать имена политических, государственных и религиозных деятелей, отдавших жизнь за национальную гордость, честь и совесть своих народов!

Дружные аплодисменты.

(Продолжая.) Благодарная память обязывает нас сделать все возможное, чтобы не только мы, но и идущие за нами поколения с благоговением склоняли голову перед ныне здравствующими великими деятелями международного движения, отдающими свои силы, государственную мудрость и пламень сердца сохранению покоя, мира и процветания на нашей планете!

Дружные аплодисменты.

(Продолжая.) Вместе с тем суровая справедливость, взывая к нашей памяти, требует запечатлеть на черной странице истории и предать вечному проклятию имена тех деятелей, кто узурпировал власть! Унижает достоинство человека. Сеет вражду и ненависть между народами. Покровительствует черным силам фашизма, реакции и войны!

Взрыв аплодисментов прерывает оратора.

(Продолжая.) Во имя торжества этой высшей справедливости советская делегация выражает полную готовность участвовать в работе форума, в какой бы стране он ни проводился. (После паузы.) Но интернациональный долг обязывает нас потребовать от чилийской фашистской хунты, от имени которой господин Гарис внес свое предложение, официальных гарантий на полную свободу действий всем участникам форума. В том числе, естественно, и представителям коммунистической молодежи Чили!

Аплодисменты, выкрики «Браво!», «Провокация!», недовольный ропот, даже свист.

Г а р и с (вскакивая). Господин председатель! Я протестую! Это политическое узурпаторство! Я снимаю свое предложение! Я покидаю оскверненный просоветской клеветой зал! (Почти выбегает из зала.)

К о р т и (вскочив). Господин Гарис! (Шлиттенбергу.) Остановите его!

Ш л и т т е н б е р г (ко всем). Господа! При создавшейся ситуации мы обязаны до конца быть последовательными в своих действиях. Вчера мы поставили третий пункт программы в прямую зависимость от предложения представителя Чили. Сегодня господин Гарис снял свое предложение.

К о р т и. Значит, автоматически снимается и третий пункт.

Ш л и т т е н б е р г (твердо). Вы, к сожалению, не правы. (Ко всем.) Господа! Вношу предложение путем открытого голосования решить судьбу третьего пункта. Напоминаю вам, что председательствующий во время голосования располагает правом двух голосов. (После паузы.) Итак, господа, приступаем к процедуре голосования. Кто за то, чтобы оставить в проекте программы Всемирного форума третий пункт…

Порывисто входит Ф р и ш, он так взволнован, что не замечает накаленной атмосферы. Вслед за ним входит Е в а М ю л л е р.

Ф р и ш (направляясь к Шлиттенбергу). Брат председатель!

Ш л и т т е н б е р г (Фришу). Прошу вас занять свое место!

Ф р и ш (растерянно). Да-да, конечно. (Занимает свое место, встает.) Брат председатель! (Ко всем.) Братья!

Ш л и т т е н б е р г (повышая голос). Господин Фриш!

Ф р и ш (перекрестившись). И все же я обязан сообщить вам прискорбную весть. Я сюда прямо из отеля… Сегодня на рассвете покончила с собой маленькая Тао…

Какое-то мгновение длится жуткая тишина. Постепенно взгляды всех сосредоточиваются на Ли. Первой встает Стрижевич, ее примеру следуют и остальные. Сидит только Ли. Когда все садятся, Ли вскакивает.

Л и. Господин председатель! Разрешите задать вопрос советскому представителю.

Ш л и т т е н б е р г (с недоумением). Если это касается…

Л и (резко). Господин Ярцев! Только что вы взывали к нашему благородству. Теперь я вынужден обратиться к вашему благородству. Объясните нам, в котором часу ночи ушла из вашего номера Тао?

Все смотрят на Ярцева. Он бледен, растерян, потрясен.

Я р ц е в (встает, ему трудно говорить). Тао ушла из моего номера около двух часов ночи.

Л и (перебивая). Можете не продолжать. (Садится, что-то записывает.)

Ф р и ш (он плохо понимает, что происходит). Да-да, вы правы. Полиция разберется. (К Мюллер.) Вот и госпожа Мюллер поможет. Надеюсь, вы запомнили содержание записки Тао?..

К о р т и (он торжествует). Предлагаю прервать заседание.

Г л е н (Фришу). Вы сказали, что Тао оставила записку?

Ф р и ш. Да, она у инспектора полиции…

М ю л л е р. Записка адресована господину Ли.

Ф р и ш. Неправда, фрау Мюллер. Она адресована нам. Там всего одна фраза. Она написана на трех языках.

Ш л и т т е н б е р г (Фришу). Вы помните ее содержание?

М ю л л е р (выходя из себя). Вы не имеете права!

Ф р и ш (вспоминая). Сейчас, одну минуточку. (Закрывает глаза.) На английском она звучит так: «Не голосуйте за прошлое. Отдайте свое сердце будущему. Я с вами». (После паузы.) И на другой стороне большими буквами: «Не верьте Ли!»

Я р ц е в (едва сдерживаясь, Ли). У вас есть еще ко мне вопросы?

Ли что-то записывает в блокнот.

Ш л и т т е н б е р г (заметно волнуясь, изменившимся голосом). Господа! Продолжаем выполнять свой долг. Предоставляю вам право высказать свое отношение к третьему пункту.

Первым поднимает руку Глен, за ним — Хольман, Вжешеньска. Боев и совсем неожиданно для всех — Фриш.

Взгляды сосредоточены на Ярцеве и Шлиттенберге, Мюллер даже приподнялась, взгляды их встретились. Боев, толкнув Ярцева, показывает на свою поднятую руку. Ярцев, как бы очнувшись, поднимает руку. И вдруг мы видим, как Шлиттенберг медленно начинает поднимать руку. Его два голоса решают судьбу третьего пункта — это кульминационная точка финала. Взрыв аплодисментов. Слышна наплывающая мелодия Гимна демократической молодежи мира.

На авансцену выходит С о с н о в с к и й, он аплодирует, негромко напевает слова Гимна.

К нему подходит Е в а М ю л л е р.

М ю л л е р (нервно). Не рано ли празднуете победу?

С о с н о в с к и й (весело). А гимн-то они поют нашенский.

М ю л л е р. Посмотрим, какой гимн они запоют завтра, после пленарного заседания.

С о с н о в с к и й (в сторону Вальтера). Не подозревал, что у вашего племянника такой приятный голос.

М ю л л е р (срываясь). Вальтер! Господин фон Шлиттенберг!

С о с н о в с к и й. Он, кажется, вас не слышит. Как, собственно, и большинство представителей третьего поколения.

М ю л л е р (зло). Не забывайте, что за третьим подрастает четвертое.

С о с н о в с к и й. Постараюсь. Хотя у нас в народе обычно говорят: цыплят лучше всего считать по осени.

М ю л л е р (резко). Меня тошнит от ваших народных пословиц! Я ненавижу ваш фарисейский интернационализм! Ваше утопическое миролюбие! Прощайте! (Спешит к выходу.)

С о с н о в с к и й (вынув из папки книгу). Простите, фрау Мюллер. Если вы торопитесь к резиденции Штрауса, то прихватите и этот экземпляр вашего «Третьего поколения».

М ю л л е р. Зачем?

С о с н о в с к и й. Естественно, для костра. Только не сожгите, ради бога, резиденцию своего кумира. Иначе вместе с идеями сгорят и ваши гонорары.

М ю л л е р (вырывая книгу). Если бы вы знали, как я… (Почти убегает.)

С о с н о в с к и й (глядя вслед). Знаю. И счастлив, что теперь это знают многие.

Снова наплывает мелодия Гимна демократической молодежи.

Свет медленно гаснет.