Рим. Полная история города

Глава одиннадцатая. Сарацины и порнократия

Казалось бы, что теперь возрожденному Риму остается только процветание, но просто и гладко бывает только в сказках, а в жизни все сложно.

Начнем с того, что король Лотарь I, старший сын Людовика Благочестивого (и внук Карла Великого), заложил под папский престол, а, следовательно, и под Рим «бомбу замедленного действия». После смерти своего отца Лотарь унаследовал бо́льшую часть территорий империи франков, а двум его младшим братьям достались периферийные «огрызки» — Аквитания и Бавария. Еще при жизни короля Людовика, в 823 году папа Пасхалий I предложил Лотарю, как основному наследнику, принять императорскую корону в Риме, что было лестным для Лотаря и повышало статус Рима (папского престола), превращая его в источник имперской власти. Во время своего пребывания в Риме Лотарь заинтересовался судебным процессом между папой и императорским аббатством Фарфа, богатым бенедиктинским монастырем, который некогда находился под защитой лангобардских королей, а затем перешел под покровительство Карла Великого. Папа хотел привести Фарфу под юрисдикцию римской церкви, но Лотарь не позволил этого сделать. Пасхалию пришлось не только отказаться от своих претензий, но и вернуть аббатству земли, прежде отобранные у него. Позиция Лотаря, то есть — позиция защитника справедливости, вызвала восхищение в светских кругах Рима, недовольных засильем церковников, и привело к расколу римского общества на папскую и императорскую партии. Этот раскол не раз «аукнется» в будущем.

Раймон Монвуазен. Портрет Лотаря I — императора Запада, написанный специально для Версальского дворца. Ок. 1837–1848 годы

Начиная с VIII века арабы, завоевавшие всю Северную Африку, стали угрожать Сицилии. В Западной Европе арабов, да и вообще всех мусульман, называли «сарацинами» («восточными людьми») по аналогу с античным названием кочевых бедуинских племен. В 827 году Аглабиды (династия, правившая в Северной Африке) заняли южное побережье острова. Параллельно с завоеванием Сицилии сарацины нападали на Апеннинский полуостров.

В 846 году большое арабское войско высадилось с кораблей в Порто и Остии, основных гаванях Рима. Подробности осады Рима нам неизвестны, но можно предположить, что захваченные врасплох римляне успели укрыться за стенами, выстроенными еще при императоре Аврелиане и туда сарацины войти не смогли, потому что в исторических документах того периода нет никаких упоминаний о разрушениях и разграблениях зданий, находившихся за стенами города. Но то, что находилось снаружи, в том числе и величественная базилика Святого Петра, берущая свое начало с 326 года, подверглось разграблению. «Нет возможности составить себе даже представление о том богатстве, которое было накоплено в базилике Св. Петра. Начиная с Константина, императоры, государи Запада, Каролинги и папы не переставали делать этой церкви редкие по своему богатству и великолепию приношения, так что собор Св. Петра мог считаться величайшим музеем произведений искусства за все пять веков. Некоторые из этих произведений имели выдающееся значение или сами по себе, или в историческом отношении, как, например, древний золотой крест на гробе апостола, большой светильник Адриана, серебряный стол Карла с изображением Византии. Все эти сокровища были увезены сарацинами. Они сорвали даже серебряные плиты с дверей и золотые с пола исповедальни, а также похитили и главный алтарь. Гробница апостола была опустошена; не имея возможности унести с собой огромный бронзовый саркофаг, сарацины разбили его, выбросили и уничтожили все, что в нем содержалось. Весь мир веровал в то, что эта таинственная могила заключала в себе тело апостола, преемники которого назывались епископами Рима, и к этому телу стекались и повергались перед ним на землю все народы и государи; только помня все это, можно составить себе понятие, как глубоко было оскорблено христианское чувство и как велика была скорбь христианского мира».[91]

Очень скоро, в 848–852 годах, по повелению папы Льва IV, была выстроена новая защитная стена, охватывающая Ватиканский холм и бо́льшую часть тогдашнего Рима. По имени папы стена стала называться Леонинской. На территории Ватиканских садов можно увидеть фрагмент этой стены, от которой можно прогуляться до ближайшего сохранившегося участка стены Аврелиана, чтобы сравнить их. Кстати говоря, в строительстве стены участвовали сарацины, взятые в плен в морском сражении при Остии, произошедшем в 849 году. Христианский флот, основу которого составляли неаполитанские корабли, разгромил флот сарацинов. Сама природа благоволила христианам — шторм, налетевший в разгар сражения, потопил много сарацинских кораблей, в то время как христиане смогли укрыться в гавани.

Возведение столь мощного стены менее чем за пять лет свидетельствует о большом количестве материальных и людских ресурсов, то есть — об экономическом могуществе Рима в середине IX века. Но еще ярче свидетельствует об этом возмещение ущерба, нанесенного церквям сарацинами. В базилике Святого Петра (помимо ремонта здания) главный алтарь снова выложили золотыми плитами, в которых были укреплены драгоценные камни и эмалевые миниатюры. Плиты были не позолоченными сверху, а отлитыми из золота, одна такая плита весила 216 фунтов, а серебряная дарохранительница весила более 1600 фунтов. Заново изготовили всю драгоценную утварь, для многих дверей сделали новые оклады из серебра, повесили новые ковры и завесы, сшили новые шелковые одеяния священников, которые были вышиты золотом и украшены драгоценными камнями. Сарацины могли ограбить храм, но они не могли нанести урона престижу Церкви.

Средства папа Лев IV брал из своей казны, поскольку никакими иными доходами не располагал. Поскольку в то время папский двор жил крайне скромно, в соответствии с суровым духом монашества, церковная казна всегда была полна (впоследствии все изменилось и, как обычно, — к худшему).

Упомянув о Льве IV, нельзя пройти мимо легенды о папессе Иоанне, женщине, занимавшей папский престол под именем Иоанн VIII, между Львом IV, умершем в 855 году, и его преемником Бенедиктом III.

Некая прекрасная девушка (в легендах все девушки прекрасны) по имени Иоанна, дочь англосакса, родившаяся в германском Ингельхайме, полюбила юного бенедиктинского монаха и, притворившись мужчиной, надела на себя монашескую рясу, чтобы не расставаться с любимым. Молодые люди совершили паломничество на гору Афон, где молодой человек умер. После долгих странствий девушка, под именем Иоанна Английского, поселилась в Риме, где очень скоро прославилась своими познаниями в богословии. После смерти Льва IV ее избрали новым папой. Иоанна поселилась в Латеранском дворце, закрутила роман с одним из своих приближенных и забеременела от него. Широкое папское одеяние позволило ей скрывать беременность до родов, которые наступили во время очередного религиозного шествия от собора Святого Петра к Латеранской базилике. Родив мальчика, Иоанна умерла. Потрясенные римляне в память этого неслыханного события воздвигли статую, изображавшую красивую женщину с папской короной на голове и с ребенком на руках.

Папесса Иоанна рожает младенца во время одной из процессий. XV век

Это всего лишь легенда, только легенда и ничего кроме легенды. Если верить историческим документам, то Бенедикт III занял папский престол сразу же после Льва IV, а упоминания о Иоанне начинают появляться только с середины XIII века. Но эту легенду не раз использовали как для нападок на католическую церковь, так и в качестве сюжета художественных произведений. Увлекла она и Пушкина, оставившего после себя наброски сюжета к пьесе «Папесса Иоанна», написанные на французском языке.

Руководствуясь принципом «нет дыма без огня» можно предположить, что легенда о папессе Иоанне возникла в насмешку над порнократией («правлением блудниц») — периодом господства женщин при папском дворе, растянувшемся более чем на полвека, с 904 по 963 год. Порнократия нанесла большой ущерб престижу папской власти и затормозила не так давно начавшийся расцвет Рима. Недаром же одним из названий этого периода является «saeculum obscurum» — «темный (скрытый) век». К слову будь сказано, что довольно грубый термин «порнократия» был придуман в девятнадцатом веке немецкими протестантскими теологами, идейными противниками католической церкви.

В начале X века реальная власть в Риме принадлежала клану некоего Теофилакта (Феофилакта) графа Тускулумского, знатного римлянина, занимавшего ряд высших должностных постов. При поддержке клана в январе 904 года папой стал Сергий III, то ли друг, то ли кузен супруги Феофилакта Феодоры. Сергий не был достоин не то что папского престола, а даже монашеской сутаны. Современники обвиняли его в организации убийств двух своих предшественников, а еще он был единственным папой, имевшим внебрачного сына, который впоследствии стал папой Иоанном XI. В заслугу папе Сергию можно поставить только восстановление некоторых римских церквей, разрушенных во время землетрясения 896 года, в том числе и Латеранской базилики, которая была отстроена вновь. Однако, эта заслуга была вынужденной — хочешь не хочешь, а храмы нужно было восстанавливать. В целом же Сергий о благе Рима и римлян заботился мало.

Франко Мистрали. Портрет Марозии. 1861 год

Сергий сделал Теофилакта вестарарием — управляющим папскими финансами. То была одна из трех высших должностей при папском дворе, но на деле Теофилакт заправлял всеми делами папства, а Сергий был послушной марионеткой в его руках и в руках его супруги (некоторые из современников считали, что Теофилакт находился у нее под каблуком). Хронист Лиутпранд Кремонский во второй половине Х века писал о том, что Сергий был любовником Марозии, дочери Теофилакта и Феодоры. «Городом Римом тогда управляла как мужчина… бесстыдная блудница Феодора… Она имела 2-х дочерей — Марозию и Феодору, не только подобных ей во всем, но и еще более склонных к разврату. Из них Марозия родила преступным образом от папы Сергия… Иоанна после смерти Иоанна Равеннского получившего должность в Римской церкви, а от маркграфа Альберика [своего законного супруга] Альберика, позже, уже в наше время, захватившего верховную власть над городом Римом. В это же время Равеннский престол, — архиепископ Равенны считался вторым по значению после Римского архиерея, — занимал первосвященник Петр. По долгу службы он весьма часто посылал в Рим к апостольскому владыке названного папу Иоанна, бывшего тогда служителем его церкви; Теодора, бесстыднейшая, как я говорил, блудница, пылая любовной страстью, прельстилась красотой его лица и не просто желала вступить с ним в связь, а и принудила его позже к этому. Пока совершались эти бесстыдства, умер епископ Болонской церкви, и Иоанн был избран на его место. Чуть позже, перед самым днём его рукоположения умер названный архиепископ Равенны; тогда по наущению Теодоры этот Иоанн, разжигаемый честолюбием, оставил прежнюю Болонскую церковь и вопреки установлениям святых отцов захватил его место. Придя в Рим, он тотчас же был рукоположен в епископы Равеннской церкви. А по прошествии малого времени, будучи призван Богом, умер тот папа, который рукоположил его вопреки праву. Тогда-то извращенный ум Теодоры… не имея сил терпеть, что ее любовник из-за расстояния в 200 миль, отделяющего Равенну от Рима, очень редко теперь владеет ею, заставил (Иоанна) оставить архиепископство в Равенне и овладеть верховным понтификатом в Риме»[92].

Итак, Марозия, бывшая женой богатого ломбардского дворянина Альбериха, родила от Сергия сына, ставшего папой Иоанном XI (931–935), а от мужа — сына Альбериха-второго, который стал отцом папы Иоанна XII (955–963). А папа Иоанн XIII (965–972) приходился Теофилакту и Феодоре внуком или правнуком[93].

По поводу того, как делили между собой власть Теофилакт с Феодорой, есть сомнения, но вот в том, что Марозия не делила ее ни с кем, сомнений нет. Возвеличив себя при помощи титулов патриция и сенатриссы[94], она назначала и смещала пап по своему желанию и проявила «откровенное бесстыдство», трижды выйдя замуж. При этом третий муж Марозии, король Италии Гуго Арльский, был кузеном ее второго мужа Гвидо Тосканского, так что третий брак, по представлениям того времени, являлся инцестом.

Брак с Гуго, заключенный в 932 году, положил конец правлению Марозии. Она заставила своего сына Альберика исполнять при отчиме роль пажа, а Гуго относился к Альберику плохо (он вообще был крайне высокомерным) и однажды ударил его по лицу. Оскорбленный Альберик обратился к римлянам с речью, в которой стыдил их за то, что они позволяют властвовать над собой женщинам и неотесанным варварам, бывшим когда-то римскими рабами (родовые владения Гуго находились на юго-востоке современной Франции, в Бургундском королевстве). Римляне, ненавидевшие Марозию и любых чужеземных правителей, схватились за оружие и пошли брать приступом замок Святого Ангела, в котором находились Гуго и Марозия. Гуго бежал в Ломбардию, Марозию Альберик заключил в темницу, а своего брата, папу Иоанна XI, посадил под «домашний» арест в Латеранском дворце.

В целом ничего не изменилось, разве что вместо двух женщин правил их сын и внук. До своей смерти, наступившей в 954 году, Альберик правил Римом как патриций и сенатор всех римлян. При Альберике на Священном престоле сменилось пять пап, а на следующий год после его смерти папой под именем Иоанна XII стал его сын Октавиан, в лице которого объединились светская и духовная власть над Римом. Кстати говоря, мать Октавиана-Иоанна была дочерью Гуго Арльского.

Франко Чезати. Смерть папы Иоанна XII. 1861 год

Иоанн XII — последний папа периода «порнократии». В отличие от отца и деда, он не обладал ни волей, ни умом, необходимыми для того, чтобы уверенно править. Недовольство римской знати и угрозы короля Италии Беренгара II, претендовавшего на часть папских владений, вынудили Иоанна в 960 году искать поддержки у германского короля Оттона I.

При появлении германской армии Беренгар отступил в свои владения. В январе 962 года Оттон во главе войска прибыл в Рим, где Иоанн XII возложил на него императорскую корону. В обмен Оттон пообещал Риму и римской церкви защиту и покровительство. При всем том Оттон не одобрял распутного образа жизни папы Иоанна и не очень-то ему доверял. Когда Иоанн начал плести интриги за спиной своего покровителя, Оттон в декабре 963 года сместил его и сделал новым папой протонотария[95] Апостольского Престола Льва, известного как Лев VIII. Сторонники Иоанна устроили смуту, в ходе которой был избран другой папа, но в конечном итоге вышло так, как хотел король Оттон. Благочестивый и скромный Лев VIII, бывший полной противоположностью своего предшественника, способствовал восстановлению престижа папской власти.

В конце Х века власть в Риме захватил знатный род Кресцентиев, противостоявший германским императорам. В 997 году Иоанн Кресценций возглавил восстание римлян против германского ставленника папы Григория V и изгнал его. Король Оттон III (внук Оттона I) подавил восстание, вернул Григория на престол, а Кресценция казнил. «Римляне долго оплакивали несчастного Кресцентия; в городских актах до XI века включительно имя Кресцентия встречается поразительно часто, и этому были причины; его имя давалось сыновьям во многих семьях, очевидно, в воспоминание о смелом борце за свободу Рима. На могиле Кресцентия была сделана надпись, сохранившаяся до сих пор; это одна из самых лучших и самых замечательных средневековых римских эпитафий; от нее веет той печалью о бренности всего земного, которой проникнут мир развалин Вечного города:

«О тленный червь — человек, ты стремишься к раззолоченным палатам; ты покоишься здесь, но в тесном гробу. Он был счастливым и блестящим властителем всего Рима; теперь он довольствуется этим скудным и ничтожным уголком. Как прекрасен был властитель и герцог Кресцентий, отпрыск на стволе благородного рода. В его время страна Тибра была могущественна и право царило в ней, давая мир и тишину правлению папы. Но игра Фортуны повернула колесо его жизни и обрекла его на ужасный конец. Ты, спешащий насладиться жизнью, удели ему свое сожаление: ты разделяешь его участь».[96] Только в последней трети X века положение дел начало понемногу изменяться к лучшему.

Сын казненного, которого тоже звали Иоанном, стал фактическим правителем Рима после смерти императора Оттона III. До своей кончины, наступившей в 1012 году, Иоанн II контролировал назначение римских пап.

Между «порнократией» и правлением Кресценциев нередко проводят параллели и даже объединяют их в «период униженного состояния папства», но римляне относились к «порнократам» и Кресценциям по-разному. В первых они видели недостойных узурпаторов, а вторых считали благородными борцами за свободу Рима от чужеземных правителей (германских императоров).