Роковая награда

Глава XXIV

Следующим днем на постоялом дворе «Рябинушка», в «пятом-ом нумере», что в галерее, собрались старые знакомцы – Кадет, Никита и Яшка Агранович.

Сквозь щелку в полуприкрытой двери они наблюдали за обеденной залой.

– Арканя, который? Жирный? – спросил Кадета, поднимая голову вверх, Яшка. Он сидел на корточках, над ним стоял сосредоточенный Ристальников, позади примостился Никита.

– Да, толстяк в зеленом, – отозвался Кадет. – Сбегай, да запусти в дело Седого.

– Погоди, Аркаша, – тронул его за плечо Никита. – Атаман хотел взглянуть на твоего залетного.

Он удалился в соседнюю комнату и вернулся с Гимназистом.

– Ну что, явился московский? – отстраняя Кадета от щели, спросил главарь.

– Жрет, – коротко пояснил снизу Яшка.

С минуту Гимназист разглядывал поглощающего гороховый суп Анатолия Анатольевича, затем медленно произнес:

– Не нравится мне он.

– В натуре, противный боров, – поддакнул Яшка.

– Не в «портрете» дело – слабовато тянет на законного жоржа [94].

– Что именно настораживает? – спросил Аркадий.

– Ногти. У фартовых столичных «промышленников» ноготки холеные, шлифованные, что у барышень.

– Вот атаман! Вот зыркнул, так зыркнул! – засмеялся Яшка.

– Никита, запускай-ка, дружок, потрудиться Седого, – распорядился Гимназист.

Налетчики отошли от двери, Никита вышел в галерею и спустился в обеденную залу.

Минуты через три меж столов показался Славка Седой, вор-карманник, зафрахтованный Никитой пару часов назад и ожидавший на улице своего выхода. Седой изображал пьяного в стельку рабочего. Он пошатывался, натыкался на столы и, казалось, еле держался на ногах. Проходя мимо Анатолия Анатольевича, Славка зацепился ногой за ножку стула и повалился на широкую грудь москвича. Анатолий Анатольевич резко вскочил, отбросив вялое тело Седого на пол. Славка извинился и отполз в сторону.

К москвичу подбежали двое половых, захлопотали, принялись усаживать гостя на место. Конфликт был улажен, и вскоре Анатолий Анатольевич принялся за второе блюдо.

А в это время в дверь «пятого-го нумера» скользнул Никита и протянул Гимназисту увесистый бумажник москвича. Гимназист отошел к столу, раскрыл портмоне, отбросил, не считая, пачку денег и взялся за записную книжку. Он перелистывал страницы, внимательно вчитываясь в написанное. Наконец, улыбнувшись, поманил Аркадия:

– Взгляни-ка, только фамилии губернских оптовых продавцов сахара и пара телефонов, – он протянул книжку Кадету. – А знаете, чей телефончик прописан первым? – лукаво улыбаясь, спросил подручных Гимназист. – Гэ-Пэ-У! И не просто дежурного, а самого Черногора! Зачем сахарному дельцу такой номер, а уж тем более жоржу?

– Получается, он легавый? – помрачнел Аркадий.

– Как есть черт мутной воды! [95] – плюнул Яшка.

– Для пущей убедительности устроим ему разгонку [96], – проговорил Гимназист. – Ты, Никита, заплати Седому, пусть подбросит тувиль [97] под стол и – катим на хазу на Маркса, там объясню суть фидуции [98].

Около трех часов пополудни Анатолий Анатольевич направился в гостиницу «Республиканская» – отдыхать. У входа его остановил человек в военной форме и, козырнув, строго справился:

– Гражданин Воропаев, Анатолий Анатольевич?

– Я! – важно ответствовал москвич.

– Старший оперуполномоченный ГПУ Лобов! Пройдемте, гражданин, – безапелляционно скомандовал военный и схватил Анатолия Анатольевича за локоть.

– Куда? – вскричал Воропаев.

– В губотдел ГПУ. Вы арестованы за незаконную игру на бильярде и за сношения с преступными элементами, – сухо проинформировал Лобов.

– Что за чушь! Это ошибка! – побагровев, задергался москвич.

– Распоряжением начотдела Сухова вы препровождаетесь в камеру для допроса, – жестко отрезал опер.

Анатолий Анатольевич тяжело вздохнул, оглянулся по сторонам и, понизив голос, произнес:

– Я на задании, вы ошибаетесь.

– Не понял.

– Я – работник ГПУ из соседней губернии, вызван товарищем Черногоровым для проведения спецоперации. Мое поведение – часть плана, – хитро улыбнулся Воропаев.

– Не клевещите на товарища Черногорова, гражданин! – гаркнул Лобов и потащил «москвича» за локоть. – Вам не удастся отвертеться. Пройдемте!

– Поймите, я не клевещу! – упираясь, шептал Анатолий Анатольевич. – Подождите секундочку!

Оперуполномоченный остановился, а Воропаев принялся шарить во внутреннем кармане пиджака.

– Сейчас… здесь у меня.., в дырочке подкладки… булавочкой пришпилено… Вот! – он извлек помятую бумажку. – Читайте!

Лобов принял листок, развернул и прочитал:

– «…Настоящим подтверждается, что Курочкин Анатолий Анатольевич действительно является сотрудником ОГПУ N-ской губернии…» М-м, все правильно: печать, подпись.

Опер пожал плечами и козырнул:

– Виноват, товарищ, ошибочка!

– То-то! – важно фыркнул Анатолий Анатольевич, пряча бумагу в заветную дырочку. – Впрочем, вы не виноваты – задание мое весьма секретное. О нашем разговоре – молчок, слышите! А иначе – ух, доложу Черногорову!

– Буду нем как рыба. Разрешите идти? – вновь козырнул Лобов.

– Ступай, болван, – устало махнул рукой Курочкин-Воропаев.

С наступлением сумерек в кабинете Черногорова собрались трое. Зампред сидел в кресле, напротив – Гринев и «спецагент» Курочкин, он же богач и кутила Воропаев.

– Итак, подытожим, – говорил хозяин кабинета. – Вызвались играть мелкие жулики и некий Ристальников. Вы, Анатолий Анатольевич, показали, что располагаете большими деньгами. Возможно, и клюнет крупная рыба. По опыту прошлого известно, что Гимназист не гнушается обирать залетных шулеров. Так что играйте с Ристальниковым, а там посмотрим.

– За Ристальниковым установить наблюдение? – спросил Гринев.

– Не стоит. Вряд ли он налетчик. Его проверяли: сын графа, сирота, воспитывался в детском доме. Он игрок, но наверняка шепнет о том, что появился-де мужик при деньгах. Может статься, Гимназист и услышит.

– А если он Гимназист и есть? – предположил Курочкин.

– Пустое, – махнул рукой Черногоров, – слишком молод и чересчур на виду – в казино практически каждый вечер. Хватит о нем.

Зампред вперился взглядом в Анатолия Анатольевича:

– Ваша задача – проиграть, и пешком, заметьте, пешком пойти в гостиницу. Мы будем следить за вами. Если будут грабить – не кричите и не сопротивляйтесь, отдайте все деньги и ключи от номера, скажите, что в гостинице у вас денег намного больше. Изобразите крайнюю трусость. Все ясно?

– Вроде бы.

– Простите, у меня вопрос, – вступил Гринев. – Что делать с проигранными деньгами? Это же народные деньги! Изымать будем?

– Проведем облаву после ухода товарища Курочкина, благо Ристальников сидит до утра, изымем деньги и отпустим Парижанина.

– Так точно, – кивнул Гринев.

Черногоров вернулся к Анатолию Анатольевичу:

– Ведите себя раскованно, погорюйте по поводу проигрыша, напейтесь. Ребята Сухова вас подстрахуют.

– Да уж этот ваш Сухов! Действует быстрее, чем думает, – засмеялся Курочкин-Воропаев.

– Не понял, – чуть нахмурился Черногоров.

– Так, ерунда. Ваш Сухов и вправду принял меня за мошенника и послал сотрудника арестовывать, – похохатывал Анатолий Анатольевич.

Черногоров и Гринев недоуменно переглянулись.

– Расскажите подробнее, – твердо сказал зампред.

– Ох, иду я около трех в гостиницу. У дверей останавливает оперок, секундочку… Лобов его фамилия, да! Так вот, этот Лобов и предлагает мне пройти для допроса, прямо-таки тащит. Я смеюсь себе, понимая, что он, дурило, ничегошеньки не знает о моем задании. Вижу – дело плохо, может и арестовать, продержать в «предвариловке» до ночи и сорвать операцию. Я ему – мандат под нос, он вытянулся, извинения, конечно, принес и был таков! – Курочкин удовлетворенно улыбнулся.

– Ка-акой Лобов? Идиот! – бешено взревел Черногоров, но тут же взял себя в руки и ледяным голосом добавил: – Нет у меня никакого Лобова, дурак.

Анатолий Анатольевич побагровел и беспомощно поглядывал то на Черногорова, то на Гринева.

– Как так нет? – выдавил Курочкин.

– А так, – горько усмехнулся Черногоров и, поднявшись, прошелся по комнате. – Облапошили тебя, осла, бандиты, как последнего фраера. – Зампред вплотную приблизился к Курочкину. – Кто тебе, болвану, велел мандат показывать? Я же приказал: все личные вещи сдать!

– Я-я оставил… на всякий случай, – бледнея, лепетал Курочкин.

– Ты погляди на него, а! – расхохотался Черногоров и вдруг набросился на Гринева. – А ты кого вызвал от Исаева, отвечай!

Гринев вскочил и, преданно глядя в глаза шефу, отрапортовал:

– Просил Исаева прислать человека, сведущего в картах или бильярде. Он и прислал с рекомендациями: товарищ Курочкин – чемпион своей губернии…

– Садись, – вздохнул зампред. – Чемпион!

Он вновь взялся за Анатолия Анатольевича:

– Ты где работаешь, чемпион?

– В хозчасти ГПУ, – подпрыгнув с кресла и вытягивая руки по швам, отвечал Курочкин.

– Эх, Гринев! Он же из хозчасти, он даже не оперативник! – сокрушенно покачал головой зампред и отошел к окну.

Минут через пять он проговорил, не глядя на подчиненных:

– Операция отменяется. Курочкин отправляется в свою губернию, чтоб глаза мои его не видели. Свободен!

Черногоров дождался, пока Курочкин, пятясь и кланяясь спине зампреда, исчез за дверью и повернулся к Гриневу:

– Первое: оперусиление снимаем, режим службы обычный, передай то же самое для угро. Пусть станет тихо. Второе: создадим специальную группу для разработки Гимназиста. Группа начнет собирать информацию. Подготовь кандидатуры по составу. Третье: крути подельников Басманчика и бери его самого, проверяй связи с Фролом и общие дела. И последнее: собери подробнейшее досье на биржевиков – Татарникова, Сосновского, Шульца, Жихарева. Проверь их биографии, связи и делишки. Работа по сбору данных, Паша, трудная и длительная, но другого выхода нет: Гимназист – противник достойный, его кавалерийской атакой не возьмешь.